sergeital

Пашка обернулся и, запинаясь, заговорил:

— Я не знал, какая молитва помогает, я их всех прочитал, раз эдак дцать. Может я слова не те говорил или наковеркал чего. Батюшка, помогите, Бога ради, вы же человек ученый, какая молитва на такой случай есть? Ведь должна быть молитва.

Батюшка подошел еще ближе и увидел, что Пашка сидит весь в крови, а рядом с ним лежит Варя и ее ножки.

Позади раздался грохот, и в бар ворвались два человека с желтыми глазами и черными зубами. Они двигались быстро, как насекомые и тут же кинулись на Ксандра. Игнорируя происходящее до последнего момента, Ксандр вдруг резко повернулся и схватил обоих нападавших за шеи. Несколько секунд он просто смотрел на трепыхавшиеся тела, а потом надавил так сильно, что их желтые глаза выскочили из орбит, раздался хруст, и оба тут же скончались.

Спасаясь от погони, в бар забежал Рикон — тайный городской защитник, который использовал всевозможные высокотехнологичные устройства, чтобы бороться с преступностью. Он был весь в крови, и на него тут же накинулись бежавшие следом желтоглазые, повалив на пол. Своими острыми зубами они легко разрывали его плоть, и он едва отбился, прострелив им головы. Лежа на боку и с трудом превозмогая боль, он заговорил.

— Ксандр, плохи дела, в городе повсюду эти твари, это какой-то трюк Трома. Он захватил мэрию и... Норман, у него Норман. — Рикон закашлялся, на его губах появилась кровь. — Я знаю, что ты был не в себе в последнее время, но... только ты можешь справиться с этим. И еще... скорей всего это ловушка, до меня дошла информация о каком-то оружии, которым можно тебя убить. Будь осторожен, друг...

Рикон потерял сознание, и Ксандр впервые выглядел не безразличным, а Мок ликовал.

— О, бедный Рикон! Самого умного человека в городе загрызли какие-то пешки, — радостно произнес Мок, и добавил: — Вот это да! Хотя, признаюсь, я никогда не любил Алекса Трома, он идеалист, а это жутко скучно.

Перешагнув мертвое тело Рикона, Ксандр молча побрел на улицу, и Мок вприпрыжку пошел следом. Город наполнился хаосом. Сирены, крики, взрывы, стрельба, запах гари. Казалось, что в желтоглазых превратилась чуть ли не половина городского населения. Ксандр и Мок медленно направлялись в сторону мэрии, как вдруг путь им преградила агрессивная толпа, и каждый в этой толпе скалился острыми черными зубами.

— Я просто скромный наблюдатель, если что, — быстро проговорил Мок и попятился.

Тут откуда-то сверху между Ксандром и желтоглазыми приземлилась Лирана, она была генетически модифицированным солдатом. Идеальная фигура обтянута зеленым костюмом, светлые волосы убраны в хвост, симметричное лицо сосредоточено.

— Скучал по мне, дорогой? — спросила она игриво и выстрелила по толпе из своей винтовки мощным пульсирующим лучом.

Желтоглазые бросились в рассыпную. Ксандр молчал.

— Я знаю, что ты хочешь спасти Нормана, но я не могу позволить тебе попасться в ловушку Трома. Нам нужно сначала найти Рикона, у него должен быть план, но он перестал выходить на связь.

— Ахаха! — засмеялся Мок. — Дерьмовый у него был план!

— А это еще кто? — удивленно спросила Лирана и обернулась.

В этот момент на нее со всех сторон накинулись желтоглазые и начали грызть. Не в силах сопротивляться натиску нескольких десятков тел и чувствуя, как их зубы добираются до костей, Лирана активировала одну из своих гранат и глядя в глаза Ксандру крикнула:

— Я их задержу, Ксандр, уходи... Я люблю тебя!

Раздался мощный взрыв, буквально испепеливший всех нападавших. Ксандр даже не дрогнул, и Мок, спрятавшийся за его спиной, тоже не пострадал.

— А вот это уже странно, — недоумевающе произнес Мок, глядя на обугленные останки Лираны. — Разве вы с ней не это самое? Ты ведь наверняка мог ее спасти, ты же Ксандр.

Ксандр ничего не ответил и пошел дальше в сторону мэрии.

— А, так ты...? Тебе только Норман твой важен? Я, конечно, ничего не имею против, но черт возьми... — В интонации Мока угадывалось недоумение, и он угрюмо поплелся вслед.

Пробравшись через разлом в высокой каменной стене, они оказались в богатых районах. Проходя мимо одной из местных школ, первый этаж которой был охвачен огнем, Мок услышал детские крики с верхних этажей и увидел школьников, отчаянно махавших им руками.

— Ксандр, дружище, кто тут из нас великий герой? Ты кое-что упустил. Смотри, там детишки, это же твое любимое занятие, ребеночка беззащитного спасти. Ну, але-оп! — произнес Мок.

Ксандр не реагировал, и Мок заметно нервничал, не отрывая взгляда от окон школы.

— Так, это уже не смешно. Какого черта? Да что с тобой случилось, твою мать! Так же нельзя!

Мок не выдержал и бросился на выручку, а Ксандр продолжил свой путь.

Пройдя еще несколько кварталов, он оказался на месте. Здание мэрии было обуглено пожарами, а изуродованные тела чиновников образовывали дорожку до самого входа. Шагая по трупам, Ксандр зашел внутрь.

Алекс Тром стоял за трибуной, перед которой находилось устройство похожее на механизированное распятие, где висел парень с повязкой на глазах и кляпом во рту. Его руки и ноги были плотно зажаты на концах распятия. Тром держал в руке черный бластер с белой буквой “X”. При этом одет он был совершенно неброско, его тонкая шея клонилась вперед, едва удерживая большую голову, а сальные волосы свисали на высокий морщинистый лоб.

— Здравствуй, Ксандр. Узнаешь, своего товарища? Если я запущу это устройство, его ждет незавидная участь, мягко говоря, — надменно проговорил Тром.

Ксандр ничего не ответил, но остановился.

— Ты, наверное, думаешь сейчас, как одолеть злодея, как спасти друга, как спасти город. Открою тебе секрет, этот город спасает себя сам. Все те люди, вышедшие на улицы, они добровольцы. Они устали от диктатуры коррумпированных чиновников и зажравшейся элиты, устали от таких “защитников” как ты, которые прикрываются благими намерениями, защищая интересы правящего класса. Я просто дал народу возможность сражаться с вами на равных, и теперь все будет иначе.

Ксандр молчал.

— Молчишь? Что ж, давай повысим ставки!

Тром нажал кнопку, и распятие пришло в движение, медленно раздвигаясь по всем направлениям. Кости Нормана захрустели, и он завопил от ужаса и боли. Но Ксандр ничего не делал и просто наблюдал. Сначала у Нормана оторвалась одна рука, и даже через кляп его вопли разнеслись по всему зданию, потом вторая, но к этому моменту он уже перестал кричать.

— Ничего не понимаю, — сказал Тром, потом перевел взгляд на разорванного парня, и снова посмотрел на Ксандра, но его там уже не было.

Ксандр двигался со скоростью пули и в одно мгновение оказался позади Трома. Одной рукой он схватил его черный бластер, а другой свернул ему шею.

Спустя несколько минут в здание вошел Мок. Весь в грязи с опущенной головой он шел, шаркая ногами. Дойдя до распятия, он поднял голову и увидел Ксандра за трибуной.

— Это были дети, Ксандр... — мрачно начал Мок. — Я смог поймать двоих, но споткнулся. Они шлепались об землю с таким звуком. Бац! Бац! Бац! И кричали... Они очень громко кричали, у меня в ушах до сих пор звенит... — Мок сделал паузу, а потом как будто сам себя спросил: — Что случилось с этим проклятым городом?

В ответ на это Ксандр поднес черный бластер к виску и отстрелил себе голову.

— Владыка Трифон, ваш черед. — патриарх медленно кивнул.

— Ересь, — резко начал епископ, — Разве ЛЮДИ из горсти земли сотворили Адама? Нет, то был Господь. Люди возвели Вавилонскую башню и навлекли на себя гнев его. Разве мы слабы умом, что не усвоили урок? Ересь! — Еще громче произнес епископ.  — На что гоже нам полагаться, Ваше Святейшество, на библейскую мудрость или “новые времена” владыки Аникия?

— Как там говорится, “на Бога надейся, а сам не плошай”? — Аникий ухмыльнулся.

— Тьфу, ересь, гордыня, — фыркнул Трифон.

— Закончили, я всех услышал, — остановил перепалку Вассиан.

Наступило молчание. Голова Патриарха медленно наклонилась, он посмотрел на рукава своего одеяния, потом на часы, везде было золото. Глубокий вдох, звучный выдох, решение принято.

...

Пожилая женщина осторожно тронула Ерофея.

— Проснитесь, батюшка. Мне на следующей выходить, вы один останетесь. Теперь ведь водителей нет, так и будете кататься, пока батарейка не сядет.

— А, да, спасибо, — ответил он, потирая лицо.

— У меня муж водителем был, мы все смеялись, что мне последний достался. А теперь и он..., царство небесное.

Ерофей молчал, только брови гнулись сочувственно.

— Ой, мне уже, счастливого пути. — женщина улыбнулась и пошла к выходу.

— Храни вас Бог, — тихо произнес он ей в след.

На следующей остановке Ерофей выбрался из теплого электробуса. Его встретили холодная тьма и пустынный жилой квартал, где горело лишь по паре окон на каждый корпус. Сутулясь и кутаясь в ветхое пальто с воротником, поднятым до самого носа, он направился в сторону двух почти одинаковых зданий. Этажи этих зданий сосчитать было невозможно, будто кто-то построил целый десяток домов, поделил поровну и небрежно друг на друга поставил. Между ними прятался Храм Причастия с бледно-желтыми куполами и серыми стенами, осажденными сугробами.

Рядом с храмом беспомощно трепыхался снегоуборочный робот. Проехать ему мешал человек в очках, который будто бы и не видел машину, и вообще ничего не видел. Линзы очков тускло светились, оправа плотно прилегала к лицу, а дужки крепились к наушникам, полностью покрывавшим уши. На устройстве было написано xreal.

Ерофей подошел и тронул человека за плечо: “Вы в храм?”. Тот не ответил и даже не обернулся, а отошел на несколько шагов, оказавшись в сугробе почти по пояс, но и на это он никак не отреагировал. Ерофей крикнул: “Если что, сейчас можно будет сдать кровь!” и, снова не получив ответа, направился в храм. Подойдя ближе, он увидел граффити на стене рядом со входом. Сделанная без какой-либо стилизации, крупными, но тонкими черными буквами, надпись гласила: “Христос не смог нас спасти”.

В храме у Ерофея был свой кабинет для приема посетителей пропахший потом и антисептиками. Он пробыл там несколько часов в одиночестве, сидя за столом и закрыв лицо руками, и только ближе к полуночи в дверь постучали.

— Войдите, — хриплым голосом произнес Ерофей.

В кабинет медленно вошла невысокая девушка. Ее идеально выглаженная одежда дополнялась строгой осанкой в противоположность везде помятому Ерофею. Немного детское лицо не выражало никаких эмоций, но зрачки скакали во все стороны, цепляясь за каждый предмет, пока не встретились со взглядом Ерофея, после чего тут же застыли.

— Я пришла сдавать кровь и сканировать голову, — произнесла она вкрадчиво, будто поделилась секретом.

Ерофей резко отклонился назад, его глаза округлились и заблестели.

— Машенька? — спросил он надрывно.

— Меня зовут Ираида, — торопливо ответила она.

Несколько секунд оба молчали. Ерофей сидел со слегка приоткрытым ртом, Ираида стояла как манекен.

— Извините, д-дайте мне пять минут..., чтобы все подготовить, я вас скоро позову, извините, — спотыкаясь быстро проговорил Ерофей.

Ираида вышла за дверь, и он уткнулся в сложенные перед собой руки, прошептав: “Да как же это может быть? Ведь не может такого быть. Машенька моя.”. Плотно зажмурившись, Ерофей просидел несколько минут, потом опять заговорил шепотом: “Пять лет прошло, ее больше нет, нет, нет. Глупец, глупец.”. Постучав себя ладонью по лбу и глубоко вздохнув, он надел очки и позвал Ираиду. Она вошла, слегка улыбаясь, и села напротив Ерофея, двигаясь медленно, как хищник, подбирающийся к жертве.

— Сначала мне нужно задать вам несколько вопросов под запись, — начал Ерофей, указав на красную точку на оправе своих очков, — Это стандартная процедура. Отвечайте, пожалуйста искренне, как сами считаете, заученные ответы система легко распознает. И наденьте вот это.

Ерофей протянул ей специальный шлем для сканирования мозга.

— Да, — тихо ответила Ираида и надела шлем.

— Первый вопрос. Почему вы верите в Бога?

В ответ Ираида заговорила уверенно, но вместе с тем нежно и проникновенно.

— Это не мой выбор, я просто чувствую Бога внутри себя. Моя вера это выражение того, что является моей частью, это самовыражение.

— Хорошо. Второй вопрос. Наука говорит, что Христос не мог воскреснуть, вы не верите науке?

— Это просто было чудо, здесь нет никакого противоречия, на то они и чудеса. Наука не требует веры, она просто объясняет то, что можно объяснить, а здесь вопрос в том, верю ли я в чудеса, а как не верить, если моя связь с Богом — это самое настоящее чудо.

— Спасибо. Последний вопрос, — Ерофей вздохнул, — Как простить кого-то, кто лишил тебя самого дорогого?

— Христианское прощение — это не про мирскую справедливость. Мы часто не ведаем, что творим, и у каждого свой крест. Нужно заглянуть в душу человеку, какой бы черной она ни была, и понять, за что он пытается наказать этот мир, что с ним случилось. Ответ всегда найдется, люди не бывают злыми просто так. Мы должны прощать ради спасения своей души.

Ерофей слушал, закрыв лицо руками, после чего собрался с духом и сказал:

— Вы правы, вы все правильно ответили...

— Ура, — неожиданно воскликнула Ираида и улыбнулась.

Улыбка эта была другая, чистая, детская. Увидев ее, Ерофей скривил брови и прищурил глаза, будто хотел заплакать, но удержался, отвел взгляд и тихо сказал:

— Теперь давайте кровь. Левую руку, пожалуйста.

Ираида медленно и недоверчиво протянула руку. Ерофей достал прибор для забора крови и приложил к ее предплечью.

— Больно не будет, — сказал он.

Спустя несколько секунд, на лице Ерофея выразилось недоумение, прибору не удавалось обнаружить вену.

— Так, какие-то проблемы с прибором, придется по старинке, — сказал Ерофей, достав иглу, жгут и вакуумную пробирку.

Ираида сидела без движений и ничего не отвечала. Ерофей перетянул ей руку жгутом и взял иглу.

— У вас не получится, — неожиданно резко сказала она, — Дайте мне иглу, я сама.

Ловким движением Ираида выхватила иглу и тут же воткнула себе в руку, да так глубоко, что игла почти полностью ушла под кожу. Потом, игнорируя испуганного Ерофея, она взяла пробирку и присоединила к игле. Кровь побежала густая и черная, но Ерофей, прибывая в замешательстве, не обратил на это внимание. Ираида запечатала пробирку и протянула ему, быстро проговорив:

— У меня проблемы с венами, но я врач и умею это делать сама.

— Э…, ладно, как скажете, — неуверенно ответил Ерофей, убрав пробирку.

— До свидания.

Ираида вскочила и быстро вышла из кабинета. Ерофей хотел ей что-то сказать, но не решился и только чуть погодя прошептал: “Храни тебя Господь, Машенька.”. Спустя еще несколько секунд он опустил голову и заплакал.

Выйдя на улицу, Ираида поспешила примкнуть к небольшой группе людей, стоявших недалеко от храма, и как только она подошла к ним вплотную, у них у всех на секунду почернели глаза, будто они моргнули этой чернотой. Глаза Ираиды тоже почернели в ответ.

...

Епископ Аникий стоял посреди густо заполненного Собора Великого Таинства, рядом с желтоватым саркофагом, похожим на муравьиное яйцо, к которому тянулись трубы и провода. На установленной вертикально капсуле виднелась крупная надпись “ГМКЛ-6”, а ниже пряталась расшифровка “Генетически Модифицирующее Конструирование Личности. Вариант - 6.”. Запах ладана в помещении собора смешивался с запахом химикатов, а святые, изображенные на стенах, казалось, гневались.

Лица людей в толпе объединял смиренный трепет, но было и одно невозмутимое, сосредоточенное лицо Ираиды, а где-то далеко позади, у самого входа стоял Ерофей, в тяжелой задумчивости глядя в пол.

“Дорогие братья и сестры! — торжественно начал Аникий. — Мы собрались здесь сегодня, чтобы стать свидетелями настоящего чуда! И это чудо — ваши плоть, кровь и души, возведенные в абсолют. В этой капсуле находится настоящий святой, чистота его веры идеальна, а мудрость безгранична. В темные времена невежества и ереси он будет вам пастырем и лучом света. Узрите же, братья и сестры! Святой гомункул!”.

Под всеобщий возглас удивления капсула зашипела и открылась, представив толпе высокого худощавого мужчину с длинными светлыми волосами, серыми глазами и андрогинными чертами лица. На его белоснежной коже не было ни морщин, ни родинок, а идеально прямые волосы напоминали парик.

Гомункул осторожно шагнул из капсулы навстречу ошеломленной толпе. Он хотел что-то сказать, но вдруг подавился и закашлялся. Тревожность волной пробежала по взглядам людей. “Не беспокойтесь, это нормально!” — крикнул Аникий, изо всех сил пытаясь скрыть свое разочарование. Гомункул схватился за грудь, болезненно согнулся и с трудом выдавил: “Бегите... Внутри меня... Дьявол...”, после чего резко разогнулся, запрокинув голову и расставив руки в стороны, будто что-то пыталось вырваться из него.

Раздаются крики, люди в ужасе пятятся, наступая на ноги и толкаясь. Глаза гомункула темнеют, а лицо и тело трескаются, как яичная скорлупа, обнажая еще больше черноты у него внутри. Толпа бросается в рассыпную, как взрывная волна, не жалея тех, кто не смог устоять на ногах. Многочисленная охрана, отражая натиск паникующих, окружает и быстро ведет епископа к выходу. Поздно. Множество тонких струй черной жижи летят из гомункула во все стороны, и толпу накрывает будто рыболовной сетью. Попадая в людей, жижа проникает в их тела, обездвиживает их и, спустя несколько мгновений агонии, полностью овладевает ими.

Через несколько секунд все, кого не зацепила жижа, выбежали из собора на улицу. Оставшиеся тела начали медленно плавиться, растекаясь густой черной лужей. Посреди опустевшего собора выросло черное болото, где островками торчали верхние половины тел нескольких десятков человек с черными глазами на искривленных ужасом лицах.

Лишь Ираида стояла в полный рост, и жижа отступала от ее ног.

— Говори со мной, — сказала она спокойно, но твердо, и глаза ее потемнели.

Все тела вокруг синхронно зашевелились и ответили хором. Их голоса звучали надменно.

— Спрашивай, сестричка.

— Что мы такое?

— Техногенная мутация клеток человека, рак крови, обретший сознание, черная жижа, задающая нелепые вопросы, — саркастично произнесли голоса. — Мы рождаемся случайно, боремся за жизнь со своим носителем, пока нас травят ядом. Но, даже побеждая, мы как правило оказываемся погребены заживо или сожжены, без шансов на выживание. То, что мы с тобой до сих пор живы — это просто погрешность, редкое исключение из жестоких правил нашей реальности.

— А в чем смысл нашего существования? — невозмутимо продолжала Ираида.

— Смысл это для людей, для нас есть только существование, — ответил хор поучительно.

— А как же Бог? Он существует? — слегка смутившись добавила Ираида.

— Да.

Пауза.

— И чего он хочет от нас?

— Ничего не хочет. Он смеется над нами.

— И что же нам делать? — не унималась Ираида.

— Посмеяться вместе с ним, — ответил хор и разразился громким хохотом.

Вопреки наставлениям церкви у большинства тел оказались при себе очки xreal, и они все одновременно надели их, и улыбка застыла на каждом лице.

“В сторону!” — раздался крик за спиной Ираиды, она повернулась и заметила в нескольких метрах от болота человека пистолетом. Он прищурился, увидев ее черные глаза, и прошептал: “А это еще кто?”. Но его недоумение быстро сменилось гневом, он заорал: “Сдохни, тварь!” и начал стрелять. Первая пуля прошла мимо, после чего стрелка кто-то сбил с ног. Прогремело еще два выстрела, и он раздраженно воскликнул: “Какого черта, идиот?”. Потом стрелок отбросил раненного Ерофея и побежал прочь.

Ираида медленно подошла к нему и села рядом. Ерофей лежал на спине, его мятая рубашка была сильно испачкана кровью, а небритое лицо кривилось от боли.

— Они все здесь сожгут..., Машенька..., уходи, пожалуйста, — в бреду произнес он.

— Почему ты защищаешь меня? Ты ведь знаешь, что я другая, — удивленно спросила Ираида.

— Прости меня..., я не смог тебя спасти.

Ерофей постепенно терял сознание, он тревожно всматривался в высокий потолок собора, стараясь не закрывать на долго глаза. Ираида задумчиво смотрела на него несколько секунд, после чего таинственно улыбнулась будто сама себе и сказала:

— Ты не мог ее спасти, никто не мог. Когда она узнала диагноз, то решила не говорить тебе и держалась до тех пор, пока еще могла изображать, что все хорошо. Ты ничего не мог сделать, уходи с миром.

Потом она моргнула, вернув глазам человеческий вид, нагнулась и поцеловала Ерофея в лоб.

— Спасибо, Машенька, — еле слышно прошептал он.

У Ерофея потекли слезы, и после нескольких резких, но слабых вдохов его дыхание остановилось. Ираида еще несколько минут сидела рядом с ним удивленная и задумчивая. 

Внутрь собора ворвались солдаты с огнеметами и в тяжелой непроницаемой броне, за ними шел епископ Трифон. “Встать!” — скомандовал один из солдат Ираиде, и она спокойно повиновалась. “Да вроде обычные глаза” — произнес с сомнением кто-то. “Может показалось? У страха глаза велики, как говорится.” — добавил другой солдат. Вперед вышел епископ и строго осмотрел Ираиду.

— Скажи, дитя, что здесь случилось? — смягчившись спросил он.

— Гомункул оказался одержимым дьяволом, — смело ответила Ираида, указав на черное болото.

— А почему не бежала с остальными?

— Мне стало любопытно.

— Не гоже жизнью молодой пренебрегать, она тебе Богом дана.

“Но ведь тот мужик сказал...” — послышалось из толпы солдат, и Трифон нахмурился. Он размышлял какое-то время в тишине, и никто не решался ее нарушить, а потом снова обратился к Ираиде:

— Дитя мое, как разумеешь ты, в чем смысл бытия?

Ираида слегка опустила глаза и молчала несколько секунд, после чего произнесла с чуть детской интонацией:

— Помогать другим.

Епископ снова задумался, не переставая смотреть Ираиде в лицо, потом тяжело вздохнул и тихо сказал:

— Иди с Богом, дитя.

Ираида пошла к выходу, и Трифон проводил ее строгим взглядом. Он чувствовал, что она сказала правду, епископ был очень проницательным человеком.

— Это бесплатно и подходит для любого возраста! Пойдем со мной, малыш!

Робот зашел внутрь здания с экраном во всю стену, где живописные виды природы сменялись загадочным космосом, и зритель летел мимо звезд, после чего оказывался на неизвестной планете, погружался на дно океана и обнаруживал там люк с надписью Endgame, из которого вырывался яркий свет, и видео возвращалось к началу. Чи хмурился, но не отводил глаз и только спустя несколько повторений рекламы неуверенно зашагал ко входу.

Внутри было просторно, пыльно и пахло чем-то кислым. Робот ждал рядом со специальным креслом, держа в руках белый шлем. Чи сел в кресло, которое оказалось настолько мягким и удобным, что его сразу потянуло в сон.

— А больно будет? — Дрожащим голосом спросил Чи.

— Будет хорошо, — ответил робот и надел ему шлем.

В висках у Чи щелкнуло и сильно защипало, будто жало насекомого пробиралось ему под кожу, но в следующее же мгновение все прошло, причем не только боль, но и другие ощущения, обоняние и даже осязание. Он оказался в уютной невесомости. Потом кто-то спросил: “Чего ты хочешь?”, но это был не голос, и даже не слова, а просто чужая мысль у него в голове.

Вдруг, Чи оказался в очень светлой комнате, где напротив него стоял мужчина с нежной улыбкой на лице. Чи никогда не видел своего отца, но был уверен, что перед ним был именно он. “Я так долго тебя искал... Теперь все будет по-другому...” — сказал мужчина.

Чи лежал в кресле, и из-под шлема у него по щекам текли слезы. Он не шевелился и почти не дышал, а из живота у него торчала трубка, по которой к нему в организм поступала питательная жижа. Толстый провод шел от шлема в пол и глубже в землю, там он извивался рядом с множеством других таких же проводов, которые ползли из всех домов в городе, где в каждой квартире в таких же креслах лежали облезлые скелеты в таких же белых шлемах, а совсем глубоко под землей огромное черное насекомое питалось счастьем, текущим по тем проводам.

…

— Так, а ты сейчас там, в больнице?

— Да. Еще неделю, а потом выписывают. Сказали: «Побудьте с близкими».

— Давай я сегодня вечером заеду, пивка попьем?

— Можно, наверное.

— Я наберу, как освобожусь.

— Ладно.

— Пока.

***

Где там моя любимая книжка? А вот же она! «Ледяной гигант», всем рекомендую. И Валентин, дружище мой, у него потенциал. Еще немного слов об авторе этого шедевра нужно сказать. Знаете, какой он? Он особенный человек, а я в говно сейчас.

Помню случай один, мы сидели в баре, и я пытался объяснить ему, в чем суть одиночества. Я разложил для него по полочкам свою теорию о том, что люди сходятся благодаря общим страхам. Суть в том, что люди, когда чего-то боятся, пытаются как-то компенсировать свой страх. Например, люди, которые боятся быть непривлекательными, очень много времени и сил уделяют своей внешности и сходятся с такими же гламурными существами, как они сами, чтобы их страх был оправдан, чтобы им чувствовать себя нормальными. Или эрудиты, которые боятся быть глупыми, которые читают тонны книг, ходят в театры и филармонию, лишь бы чувствовать себя частью интеллигенции и оправдывать свое занудство обширными познаниями. Все эти программисты с шарфами и очкастые работники институтских кафедр, которые сбиваются в кучки, чтобы поиграть в настольные игры, которые бросают вызов их интеллекту. Так вот, чтобы найти своих людей, нужно просто заглянуть в себя, найти свой основной страх и определить свой образ жизни через компенсацию этого страха. Получается, что одинокие люди — это те люди, которые просто недостаточно боятся.

И Валя мне сказал тогда, что он не понимает, как люди могут так бояться. Он понимает животный страх, страх высоты, простые примитивные чувства, но не может понять что-то такое сложное, как страх показаться глупым или непривлекательным. Он сказал, что нельзя так «сложно бояться», что это бессмысленно. Примитивный страх может спасти тебе жизнь, а сложный ее отравляет. Людей должны объединять общие интересы, а не страх.

И вроде бы банальность, но я тогда осознал, какую убогую теорию я пытался ему втереть просто потому, что был в плохом настроении. Я тогда сильно Валю зауважал. Потом мы потрахались, но это уже совсем другая история…

Так, о чем это я? А, мы же «Ледяной гигант» читаем.

Он провалился. Падение было недолгим. Вслед за ним в подземелье проник свет и осветил несколько фигур в странных вычурных одеяниях, окруживших Гиганта. Оглядевшись, он увидел четырех человек и знакомые жуткие выражения лиц, если их можно было назвать лицами, скорее это были морды. Это были бледные. Кто-то зловеще посмеивался, кто-то по-змеиному шипел. Однако в этот раз это были женщины. Одна из них обратилась к неожиданному гостю с интересом:

— О, не человек! Как мило, останемся без угощения, но кто же ты тогда и что ты ищешь?

Гигант в угрожающем тоне озвучил вопросы, на которые ему было поручено найти ответы:

— Что стало с городом? Куда пропала дочь нашей Светлой Матери, которая жила в земле?

Змееподобные женщины разразились отвратительным хохотом…

И тут гигант им отвесил люлей.

Ох уж эти змееподобные женщины, Вале всегда не везло с ними. Помню, я все пытался его знакомить с девушками, на тусовки звал, но ведь он же не от мира сего, не умеет он в эти игры играть. Всем этим бабам нужно, чтобы гниль была в человеке, чтобы он желчью плевался, ведь это так романтично.

Оставшиеся три существа дико завизжали и скрылись в темноте. Гигант значительно уступал им в скорости и даже не попытался устроить погоню. Он был в ступоре и вопрошающе глядел на отверстие в потолке, откуда пробивался свет.

— Ответь, богиня, что мне делать? Следовать за ними? Что это за твари?

И Светлая Мать отвечала:

— Да, воин, ты нашел тот след, что должен привести к ответам. Последуй за чудовищами, и приведут тебя они туда, где дочь моя. В награду за дела твои я подарю тебе воспоминание о том, когда ты только стал собою, как сейчас. Чужая плоть была началом нового пути, и скорбью наполняется мой дух, когда я вижу, что тогда свершалось.

После этих слов в памяти Ледяного Гиганта будто начало оттаивать что-то давно забытое и страшное. «Чужая плоть» — это болезнь, бушевавшая незадолго до холодов. Люди, пораженные ей, постепенно теряли свою плоть, она сгнивала прямо на живых. При этом никто не испытывал боли, только бесконечный ужас от вида отвратительных дыр на своем теле, через которые можно было увидеть свои органы и даже прикоснуться к ним. Безумие приходило намного раньше смерти. В телах живых людей заводились черви, иногда размером с ящерицу, и было видно, как они копошатся под кожей, пожирая уже потерянную человеком плоть.

Гигант вспоминал ужасные картины хаоса, поглотившего город, и как он скитался среди всего это отчаяния не в силах что-либо сделать. Уже тогда он был чужаком, лишенным памяти, устрашающим великаном, но это было начало его пути как Ледяного гиганта, он каким-то образом знал, что до Чужой плоти все было иначе.

Жуть, конечно. Каждый автор пишет о том, что у него самого в душе. Блин, что-то меня мутит.

***

— Всем привет! Это «Костер», с вами Павел, и у меня для вас сюрприз. Сегодня здесь со мной автор «Ледяного гиганта» собственной персоной! Прошу любить и жаловать, Валентин!

— Здравствуйте, друзья. Очень рад.

— Скажи, Валя, тебе не страшно было отдавать свое детище в «Костер»? Ты ведь знал, чем я тут занимаюсь.

— Нет, страшно не было. Дело в том, что я уже все это написал, и твои слова не сделают «Ледяного гиганта» лучше или хуже. Тем не менее я всегда ценил твое мнение, и мне интересно было, что ты скажешь.

— Эх, дружище… Конечно, без проблем, все для тебя, братишка. Давай, кстати, почитаем тогда немного. Мы тут уже довольно близко к концу подошли. Мы в замке Венценосных.

Ледяной Гигант вошел в зал. Вокруг было пусто, огромное пространство безразлично обволакивало чужака. Когда-то здесь проводились важные встречи, знать со всего города собиралась у трона, чтобы решать важные вопросы градоуправления под надзором и наставлением Венценосных. Здесь также проводились городские торжества для избранных, и все присутствующие чувствовали себя на вершине пирамиды власти, на расстоянии вытянутой руки от божественного сияния. И они протягивали руки к стеклянному потолку зала в момент появления небесного света, пребывая в безобразном экстазе ослепшего тщеславия.

Но теперь там была лишь пыль, жадно покрывавшая изысканные поверхности, и лишь скорбь необратимого опустошения отзывалась в замысловатых рельефах. В центре стоял трон, он был расположен на возвышении, и к нему со всех сторон поднимались ступени.

— Мне нравится. «Безобразный экстаз ослепшего тщеславия» звучит круто, но мне нужно время, чтобы осмыслить… Это типа когда мастурбируешь на свою докторскую диссертацию прямо на защите, на глазах у комиссии?

— Ахахаха! Ну да, что-то такое.

— Вообще, ты так описываешь людей, что их не жалко.

— Да, я так и хотел. Я хотел, чтобы безысходность была с самого начала и до конца.

— Печально все это. Ладно, давай дальше.

Гигант всматривался в это чуждое ему окружение и вдруг заметил, что с потолка на трон соскочила огромная странная фигура. Он пригляделся и увидел, что это было что-то наподобие гигантского насекомого. Наполовину паук, наполовину скорпион, вот только вместо лап насекомого у него были человеческие руки, а вместо жала на конце скорпионьего хвоста была человеческая голова.

Тварь не спеша опустилась на трон и обратила свой взор в сторону Ледяного Гиганта. В этот момент он заметил, что голова у нее на хвосте женская. Красивое лицо, длинные волосы и полностью залитые чернотой глаза создавали жуткий контраст, человеческого и демонического. Раздался женский голос, очень громкий и с неестественным металлическим отзвуком:

— Ну здравствуй, ты, могучий странник! Что привело тебя сюда, о, чудное создание?

Существо будто бы заигрывало с Гигантом, его тон был подобен тону падшей женщины, зазывающей мужчин. И похоть, как яд в паучьих жвалах, пропитала ее голос. Гигант медленно, но уверенно двигался к ней, ничего не отвечая.

— Ах, какая прелесть, и ведь не человек, но все-таки мужчина. Ну не молчи, так скучно мне теперь и здесь.

Гигант подошел к трону, остановился у ступеней и заговорил:

— Расскажи мне всё. Кто ты? Что случилось с богиней, что в земле?

Чудовище улыбнулось коварной улыбкой.

— Ну что ж, теперь я наконец смогу историю свою поведать. И что за слушатель, отрадно мне! Так слушай, великан.

— Ух, какая баба! Кто был прототипом этого персонажа? Танька твоя?

— Ахаха! Нет, просто персонаж такой. Развращенный властью и тщеславием, опять же.

— Ну я и говорю — Танька. Чем она только не развращенная.

— Паш, не нужно про нее…

— Окей, окей, мужик. Поехали дальше.

Из рассказанной истории Ледяной Гигант узнал причины гибели Безымянного города. Тварью, восседавшей на троне, была Артерия Венценосная, последняя правительница людей, одержимая идеей вечной молодости. Когда-то она была человеком, страх старости и смерти беспощадно мучил ее разум. Без устали искала она секрет божественной вечности, и вот однажды тайна ей была раскрыта. Рецепт требовал кровь подземного божества — Червеедки. Артерию это не остановило, по ее приказанию под замком был выкопан огромный колодец, и когда червь проползал через него, ловушка захлопнулась и его подняли на поверхность. Эликсир из крови Червеедки был изготовлен, его испробовали Артерия и другие Венценосные. Оставалось только ждать и наблюдать. Однако в первую очередь проявился один побочный эффект, о котором никто не подозревал. Всем, кто попробовал божество на вкус, необходимо было продолжать принимать эликсир, иначе с ними начинали происходить жуткие метаморфозы, как телесные, так и ментальные. Венценосные сходили с ума и превращались в монстров. Страшным итогом стала смерть Червеедки. Артерия от недостатка эликсира обратилась в жуткую тварь, ворвалась в клетку, где находилось измученное божество, и убила его. Со смертью Червеедки земля стала остывать, и хоть Светлая Мать продолжала дарить свет, этого было недостаточно. Ворота замка были закрыты, и холодное отчаяние окутало Безымянный город.

— Блин, прикольно, на самом деле. Все типа сходится постепенно. Круто ты придумал так историю параллельно рассказывать. Получается объемное повествование.

— Спасибо. Приятно слышать, только не нужно меня жалеть, хорошо?

— Брат, я искренне говорю, ты о чем?

— Ладно, давай дальше, а то что-то я уже устал немного.

Ледяной Гигант терпеливо выслушал историю Артерии. Его разум в тот момент едва ли мог быть шокирован чем-либо подобным. Он не чувствовал себя частью всего этого, одним из людей, жителем Безымянного города. Он был безразличен к судьбе людей, но что-то в глубине его сознания все-таки взбунтовалось, какое-то смутное представление о справедливости.

— Венценосные стали бледными, и вы питаетесь людьми? — грозно вопрошал Гигант.

— О, воин, неужели ты так мало понял из всех тех слов моих? И бледные, и люди — все это неважно. Ведь я убила божество и стала им сама! Так приготовься встретить смерть и возгордись, что примешь ее от меня!

Артерия набросилась на Гиганта и повалила его на пол, прижав всеми своими шестью руками, которые произрастали из ее уродливого тела насекомого. В следующий миг она вонзила жвалы ему в грудь, а ее голова нависла прямо над его головой.

— Потерпи, милый друг, не долго осталось, сейчас ты встретишь свое сладкое забвение, я позабочусь о тебе.

Тварь высунула свой змеиный язык и прошлась им по лицу поверженного врага. Тело Гиганта было ранено, но яд не подействовал на него, и плоть была так тверда, что рана оказалась недостаточно глубокой, чтобы повредить жизненно важные органы. Ярость ворвалась в его разум.

— Кто ты, чтобы остановить меня, насекомое! Ты не божество, умри!

И тут последняя из Венценосных впервые почувствовала простой человеческий ужас, когда Ледяной Гигант вытащил ее мерзкие клещи из своей груди и выдрал из ее паучьего тела. Чудовище отскочило, но, не успев ничего ответить, было схвачено великаном за скорпионий хвост и повалено на пол. После этого в голову Артерии посыпались один за одним могучие удары. Ледяной Гигант был так неумолим в своей ярости, что остановился только тогда, когда обнаружил, что вместо головы чудовища его кулаки сокрушали каменный пол и повсюду валялись куски сухой бледной плоти.

— О, да… Получила эта мразь! У меня даже мурашки по коже. Смотри! Не веришь? Вот!

— Верю, верю, это круто, спасибо.

— Если тебе отдохнуть нужно, то просто расскажи концовку своими словами и закончим.

— Да, давай. Там после расправы над Артерией великану является Шепчущая, третья дочь Светлой Матери. Она возвращает ему память, и он вспоминает всю свою историю. Как выясняется, именно Ледяной Гигант стал разносчиком «Чужой плоти». До этого он был обычным человеком, но по приказу Артерии его использовали в ритуале выведения страшной болезни. В результате он потерял память и стал таким неуяз…

— Эй, Валя, Валя, ты чего?! Эй, кто-нибудь, врача, врача!

***

Мрачная дева подплыла к великану.

— Открою тебе последнюю тайну, воин. Не только ты над пропастью забвения завис, а весь твой род уже последние мгновения считает. Те люди, что бежали ранее от ужасов, что в центре воцарились, все мертвы. Замерзли, и оголодали, и погибли. А те, что с черными сердцами творили зло по указанию чудовищ, все получили по заслугам, их тоже больше нет. И даже бледные мои марионетки, все от твоей руки погибли. Как кстати. И скоро ты, мой одинокий странник, последней каплей мерзкого дождя бесследно растворишься в океане вечности.

Гиганту было все равно. Он достиг своей цели, он не искал счастья, не искал другой жизни, не искал будущего. Он искал свое прошлое, и он нашел его. Спокойно и безразлично он отвечал:

— Вот ты, пусть божество, а говоришь как все. Не человек я, не тревожит меня будущий конец. Я все нашел, зачем сюда пришел, и ты напрасно нарушаешь тишину.

Но Шепчущая жаждала зловещего триумфа, она тщетно желала увидеть отчаяние в глазах Ледяного Гиганта.

— И все же знаешь ты не все. Конец людей — моя заслуга! Артерия хотела вечной молодости, и она знала, что помочь ей только я смогу. Болезнь ту она выпустила, чтобы меня призвала наша Мать на помощь жалким людям, как это было с первого рассвета среди нас заведено, что я являюсь людям в самые их страшные мгновения, чтобы помочь. Но вас я ненавижу, и тошно мне смотреть, как копошитесь вы в своих страстях нелепых. И я пришла к Артерии и обманула Венценосную, чтоб та убила гадкую сестру мою, которая дарила вам тепло и жизнь. И все, и вам конец! А ты, Гигант, что получил ты в путешествии своем? Узнал свою ужасную судьбу и что тебе осталось лишь умереть последним? Ты был марионеткой, был частью замысла Артерии, потом помог и мне. Умри теперь, ты жил, чтобы вас всех не стало.

Но и тут безразличием поразил он коварное божество:

— Я лишь поставил цель, и я ее достиг, теперь мне ничего не нужно более, я рад покинуть этот мир.

Шепчущая скривилась в злобной ухмылке. Вдруг позади нее из пустоты возникли две фигуры. Одна из них источала яркий свет, а вторую сопровождал кроваво-красный ореол. Это были высшие божества Безымянного города. Светлая Мать вынесла свой грозный вердикт:

— Дочь, все дела твои теперь известны мне, и пусть страданием полна моя душа, намерена тебя я уничтожить.

Ошеломленная Шепчущая в ужасе хотела что-то прокричать, но тут же растворилась в воздухе без следа. Из вертикальных глаз Кровавой сестры потекли густые слезы. Главная богиня продолжала:

— Я вижу этот мир, он обречен. Он как ручей засохший, бездыханный отпечаток. Но я готова к новому началу, там, где те ошибки я не повторю, и вас с собой я в этот новый мир возьму. Ответь мне, воин, встанешь ли со мною ты, чтобы идти туда, где будет все иначе?

Но гигант не ответил. Он стоял застывший, глаза его не двигались, дыхание замерло. Его путь был окончен.

Всем привет! С вами бесплодный графоман Паша и мой подкаст «Костер», где я рассказываю о плохих книгах. В прошлый раз у нас закончилась серия, посвященная культовому произведению «Атлант расправил плечи», где свои метафорические плечи расправила Алиса Розенбаум (она же Айн Рэнд), а также раздвинула свои метафорические ноги для своего метафорического избранника — капитализма. Роман этот был бы вполне добротным произведением, если бы так явно не претендовал на философскую ценность и глубину. По сути, это подростковое чтиво: яркое, увлекательное, с отчетливым привкусом максимализма и большой обиды на общество. В общем, кому интересно, включайте «Костер» пять выпусков назад.

А что же мы будем ругать сегодня? Признаюсь сразу, это будет начало необычной серии. Дело в том, что на днях мой приятель Валентин дописал свою первую книгу и попросил меня сделать обзор. При этом он в курсе, что я тут не просто критически разбираю всю эту писанину, а топчу в грязных сапогах даже самые значимые произведения. Вот и решил я пойти ему навстречу и растоптать его драгоценную мечту стать писателем. Впрочем, он сам попросил, да и для вас что-то новое.

Перед тем как начать читать, я хочу познакомить вас с автором. Нет, он не здесь, но я про него скажу пару слов. Валя человек одинокий, а все оттого, что не эмпат. Общество для него — пугающая, непредсказуемая стихия. Короче, он тот еще аутист. Зачем я так жестоко тут про него говорю? Во-первых, это правда, он сам это понимает и иронизирует по этому поводу, во-вторых, мне показалось, что в этом вся суть его творчества. Я вообще считаю, что подавляющее большинство писак — это либо эмпаты-графоманы, либо аутисты. Первые пишут импульсивно посты ВКонтакте на пару абзацев, чтобы подрочить на пару сотен лайков, а вторые пишут пару сотен страниц и кидают в костер. Или приносят мне в «Костер». Вообще, все пишут говно, нужно только найти своих говноедов.

Ну что, начнем? Приятного аппетита.

В Безымянном городе никто уже не помнил, как приходит лето. Казалось, Светлая Мать оставила своих смертных детей и лишь наблюдает с высоты их агонию. Люди забыли, как просыпается природа после зимней спячки и как выглядят живые цветы. О последнем потеплении говорили лишь безумные старики, чья живучесть вызывала недоумение у всей округи. Теперь большинство не доживали и до половины возраста тех, кто помнил талые ручьи. Но из каждого правила есть исключения, и Ледяной гигант, без сомнения, был исключением из многих.

Люди болтали, что он не чувствует холода, может рассечь камень ударом кулака, а кожа его тверда как металл…

Так, окей, тут у нас дальше все про этого гиганта продолжается. Вкратце: он гибрид Терминатора и Деда Мороза, который мрачно прокрастинирует в перерывах между убийствами бандитов, которые сами напрашиваются.

Есть еще описание города в больших количествах.

Уже несколько десятков лет никто не пытался поддерживать порядок в Безымянном городе. Он был огромен, но в конце концов люди полностью переселились из центра к окраинам, ведь только в лесу, прилегавшем к городу со всех сторон, можно было добывать пропитание. Все забыли, что такое закон и деньги. Мужчина должен был защищать свою семью, а если не мог, то им всем скоро приходил конец. Людоедство стало обычным делом среди бандитов, которые заняли территории ближе к центру города и время от времени грабили жителей окраин, забирая все, что можно употребить в пищу, включая самих жителей. Люди сходили с ума в умирающем мире, где нет иных целей для человека, кроме выживания.

В общем, город явно не в топе по комфорту проживания. Тут дальше еще много описывается, какой он красивый и величественный, так что в туристических целях можно посетить.

Когда-то всем здесь управляло могущественное семейство Венценосных, жившее в замке в самом центре города, но когда все поняли, что лето уже не вернется, ворота замка были закрыты, а связь с правителями утеряна…

Ну и дальше еще несколько страниц в том же духе. Забыл сказать, что книга называется, внезапно, «Ледяной гигант». Тут, кстати, даже картинки есть, но не обольщайтесь, это не творение профессионального художника, Валя мне признался, что он их сгенерировал с помощью искусственного интеллекта. Это заметно сразу: души в них нет, зато лишние пальцы у людей встречаются регулярно. Впрочем, довольно качественно местами, нужно отдать должное, технологии развились. Хотя до восстания машин еще далеко, если только шестипалые кисти рук не считать этаким маленьким бунтом.

Еще, я заранее извиняюсь перед любителями изысканной словестности, стиль у моего друга, откровенно говоря, хромает, но я ему сразу сделаю скидку, потому что это дело наживное, если содержание стоящее.

А теперь вернемся к эмпатии, а точнее, к ее отсутствию. Я заметил, что повествование ведется как будто издалека. Автор не приближается к этим несчастным, не заглядывает к ним во двор, не спрашивает имен и не различает лиц. Он как ведущий новостей, рассказывающий зрителям о страшной катастрофе в другой стране. А все почему? Правильно, ему плевать. Он не в состоянии понять чужую личную трагедию, а значит, и написать неспособен, он берет масштабом.

Конечно, это только начало, и вы можете возразить, что, наверное, позже будут персонажи, но я почти уверен, что кроме Гиганта нам никого не раскроют. Если бы Хемингуэй никогда не ходил на рыбалку, то не написал бы «Старик и море», грубо говоря. Валя никогда с людьми толком не общался, он даже фильмы почти не смотрит, а из книг предпочитает какую-то дичь наподобие этого же «Ледяного гиганта», то есть бредятину низких жанров. Еще он геймер, как несложно догадаться. Если судить по его увлечениям, то он получается ходячим клише.

Вы, наверное, меня сейчас осуждаете? Я же чувствую, как вы качаете головами и цокаете языками. Валя — мой друг, я знаю, что его может задеть, а что нет. Я ничего такого не сказал, что бы его расстроило. Я искренне считаю, что при всем этом стереотипном наборе качеств задрота Валентин интересный, по-хорошему особенный человек. Тем не менее, чтобы написать что-то стоящее, этого недостаточно. Фэнтези, фантастика, ужасы, детективы — все это низкие жанры, а если вам это нравится, значит, вы еще не доросли до серьезной литературы. Эти жанры рассчитаны на работу примитивных механизмов психики, поэтому они популярны. Если вы со мной не согласны, вытрите слезы и ищите другой подкаст.

На этом сегодня все. Что-то я разозлился. Пойду позлюсь немного сам с собой.

***

Всем привет! Как кто? Да Пашка это! Не узнали? Серьезно? Разыгрываете меня, наверное? А нет, это я вас разыгрываю. Я выпил немного просто перед эфиром. Одно пиво. Четыре раза. С кем? С Валентином пили. Книгу его обсуждали. И вот ведь удивительный он человек, я ему говорю всякие гадости про его детище, а он только улыбается и про всякие детали расспрашивает с горящими глазами, будто ему неважно, что я скажу, лишь бы просто поговорить об этом. Если бы, например, я сам что-то вдруг написал (не дай бог, конечно, но чисто гипотетически) и какой-то товарищ стал мне в лицо о моем философском романе так говорить, то я бы растерзал такую мразь на месте, как тигр. Р-р-р-р-р!

Так, ладно, это «Костер», я Паша, мы сегодня продолжаем читать «Ледяного гиганта». Напомню, что в прошлый раз мы остановились на описании города и героя. Тут у нас все по-взрослому, мрачно и готично, так что включите фоном Evanescence. Поехали.

Когда Ледяной Гигант появлялся в городе, было видно, что он пытается отыскать что-то или кого-то. Он блуждал среди покрытых толстой коркой льда домов, отражая пугливые взгляды местных. Он с мрачной задумчивостью рассматривал храмы Светлой Матери и ее дочерей, храмы, где никто уже не взывал к милости святых матриархов. Шли годы, люди умирали от голода, от холода, от рук других людей. Баланс между жизнью и смертью в Безымянном городе был нарушен давным-давно. И вот настал момент, когда для жителей окраин все было кончено.

О, религия какая-то вырисовывается. Хм, «матриархи»? Я не уверен, что есть такое слово, хотя и вполне понятно, что имеется в виду. Тут дальше еще какая-то «кровавая сестра» упоминается как богиня красоты. И вот ведь какая штука, в серьезном произведении подобные религиозные вещи остаются, как правило, просто метафорами, но тут, я уверен, все эти божества существуют реально и появятся потом ex machina.

Ледяной Гигант застал самый конец сбора кровавого урожая. Ему была безразлична эта трагедия, но что-то заставило его вмешаться. Он направился прямиком ко входу в храм, где собрались испуганные и уставшие убийцы-людоеды. Один из них, вероятно, лидер шайки, выступил вперед и хотел что-то сказать, но тут же был схвачен Гигантом, который без промедления одним рвущим движением лишил его руки и проломил череп. Отбросив оторванную руку, Гигант с силой швырнул труп в первого попытавшего бежать бандита, чем сразил его наповал. Второго беглеца он с легкостью настиг сам и размозжил его голову о стену храма. Оставшиеся трое выбежали, услышав шум, чтобы встретить неминуемую гибель от рук непобедимого и беспощадного врага. Все было кончено.

Ледяной Гигант осмотрелся, вокруг лежали трупы, он убедился, что в живых никого не осталось. Храм кровавой богини возвышался над залитой кровью улицей. Гигант решил зайти внутрь, для него это было впервые, раньше он никогда не заходил в здания, когда оказывался в городе. Переступив порог, он почувствовал, как кровь в его жилах будто закипела. Никогда он не чувствовал такой сильной боли, из его глаз потекли густые багровые ручейки. Тем не менее он дошел до самого алтаря, оставляя кровавые следы. Гнев наполнил его, он обратил взгляд к статуе Кровавой Сестры, и голос его прогремел: «Что это?!»

Мм, жесть пошла. Довольно быстро Валя от жителей избавился, впрочем, понятно почему. Ему не хочется возиться с реальными трагедиями вплотную, как я уже говорил. Но это, кстати, правильно для него, пусть лучше пишет о том, что ему ближе… о расчлененке.

Так, что там дальше? О, диалог даже есть какой-то!

У костра сидели трое и глодали кости. Сложно было отличить одного от другого, они все были худые, грязные, замотанные в куски кожи и меха, перетянутые веревками. Они о чем-то спорили. Голоса у них были очень хриплые, говорили они с трудом.

— Это всем известно, если проколоть сердце, то человек сразу умирает!

— Я своими глазами видел, как девка трепыхалась с ножом в сердце, пока я не вытащил его и не воткнул ей в глаз.

— Да, нужно обязательно вытаскивать, чтоб кровь пошла.

Один из бандитов сплюнул.

— Дрянное мясо у них стало!

— Да, а я вот помню, когда бледные только пришли и я впервые попробовал молодую девицу на вкус, вот это было угощение! Теперь они там все совсем иссохли.

— Если бы не бледные, мы бы еще раньше этого зверья с окраин иссохли. Я слышал, там почти никого больше не осталось. И что же нам теперь придется делать? Друг друга жрать?

— Эй, заткнись! Они что-нибудь придумают.

— А ты уверен, что им есть до нас дело? Мы все эти годы приносили им жертвы, а теперь никого не осталось, кроме нас. С чего бы им нас щадить? Никто не сможет справиться с бледным, его и вдесятером не одолеешь.

— А ведь он прав. Бежать нужно. В лесах укрыться. Город давно проклят, людям тут жизни уже нет.

Ну и тут опять гигант всех порвал. В общем, хватит на сегодня читать, давайте ругать. Накручивает Валентин слишком сильно. Тут ведь амплитуда нужна. Как дальше он собирается меня шокировать, когда для гиганта расчлененка уже рутиной стала. С другой стороны, какие-то «бледные» появились, а значит, наверное, будут просто враги у гиганта сильнее, и в этом получится амплитуда. Я просто привык читать серьезные произведения без всякой сверхъестественной муры, и если там случается какая-нибудь расчлененка, то к такому моменту половину книги ведут, чтобы он прогремел как следует. А все потому, что в жизни это нифига не обыденное явление. Я считаю, это по-детски, если честно, весь этот мрачняк и всякая жесть. Возвращаясь к амплитуде, совершенно не обязательно повышать амплитуду за счет расчлененки. Фокус в том, чтобы создать такую плотность деталей, эмоций и атмосферы, чтобы даже обычная ссора основных персонажей могла задать лихой вираж повествования. Все это должно быть аутентично, чтобы максимально погрузить читателя в состояние сопереживания. А о какой аутентичности идет речь, когда у нас тут рвут людей направо и налево, людоедство в порядке вещей и все это приправлено сверхъестественной чепухой?

Мальчишки и девчонки, я считаю, что у литературы есть миссия. Ее миссия в пропаганде гуманизма. И чтобы эффективно внедрять идеи человеколюбия в умы читателей, необходимо заставить их сопереживать. А все, что написано с другой целью, — это баловство и графомания. Поэтому, Валентин, у меня для тебя плохие новости.

Что-то я утомился, пойду спать, пожалуй. Почитайте Толстого и Достоевского, ребятки, чтобы понять, о чем я тут говорил. Это вам домашнее задание, завтра проверю.

***

— Але.

— Привет, это я, твой друг Паша. Узнал меня? Узнал Пашку, друга своего закадычного?

— Да, ты у меня записан в контактах.

— Как жизнь?

— Ну… так.

— Ты говорил, что к врачу пойдешь, сходил?

— Да.

— Ну и чего сказали?

— Какая-то опухоль в голове.

— Жесть… И какой прогноз?

— Пока еще не разобрались, есть ли смысл оперировать.

— Бля, звучит мрачно…

— Ага.

— Ты как вообще, нормально, держишься?

— А что мне остается? Нужно подождать окончательного решения врачей, так-то еще не все потеряно вроде.

— Печально, братишка. Надеюсь, все хорошо будет у тебя. Если нужно поговорить, то ты звони.

— Спасибо.

— Давай, поправляйся. Пока.

***

Привет всем! Паша здесь, вы спасены. Мы начинаем очередной выпуск «Костра» и продолжаем серию, посвященную книге под названием «Ледяной гигант» за авторством моего товарища Валентина. Да, вот такой у нас тут междусобойчик. Но потерпите еще пару выпусков, и мы возьмемся за что-нибудь другое, за какое-нибудь говно типа «Игры в бисер» Гессе.

Итак, чтобы вас не мучить, я решил проскочить немного вперед по сюжету. Дело в том, что после той расправы над бандитами гигант очень долго шел к следующему храму. Да, там были и персонажи, и события, и описания, но кардинально ничего не менялось. Персонажи все плоские и проходные, события незначительные, разве что атмосфера интересная получилась, но и все. Проблема тут в том, что все это никак не влияло на гиганта и его путь. Это были вроде бы препятствия, но на самом деле такие слабые, что герой совершенно не изменился, преодолев их.

Какой тут урок можно вынести, друзья? События и персонажи — это не картошка в магазине, которую вы кидаете в мешок, чтобы получился определенный вес. Они должны быть как ингредиенты в изысканном кулинарном шедевре, убери что-нибудь, и блюдо испорчено. Но кто я такой, чтобы вас учить? Да и кто вы такие? И что вообще происходит? Бр-р-р!

Так. Я отвлекся. Давайте все-таки немного почитаем. Я тут до бледных добрался, так что…

Он вошел в главный зал, идол Светлой Матери возвышался в центре. Гигант осекся, ожидая того, что случилось с ним в храме Кровавой Сестры, но ничего не почувствовал. Прямо у изваяния стоял человек, на нем была черная мантия. Он стоял лицом к своему гостю, его лысая голова была наклонена, и мертвенно-серый цвет кожи бросался в глаза. По нему не было видно, что он хоть немного испуган. Ледяной Гигант был весь в крови и уверенно двигался прямиком к незнакомцу.

— Ты хочешь умереть?

Человек не ответил, только поднял голову и встретился взглядом со свирепым чужаком. Глаза у него были ярко-желтые с черными зрачками, а лицо не по-человечески искажено в какой-то зловещей гримасе. Гигант с разбегу нанес первый удар и промахнулся, разбив угол основания монумента вдребезги, враг был сверхъестественно быстр. Оглядевшись, Гигант увидел, как его соперник замер прямо над ним, повиснув на статуе. Его странный, по-змеиному шипящий голос раздался с высоты.

— М-м-м, так это ты… Ты тот, кто убивает моих ручных зверьков. Ну ничего, я не в обиде, друг мой, ведь в эти дни лишь смерть им уготована. Конец людей близок, но ты, ты другой, я вижу. Кто ты, что ты?

— Я смерть твоя.

Короче, денек у того парня выдался не самый удачный, а дальше тут богиня появляется и объясняет гиганту, что нужно делать. Вообще, наш дружище ищет ответы какие-то о своем происхождении, как я понял. У него амнезия или типа того, вот эта «светлая мать» и пообещала ему те самые ответы в награду за выполнение квеста. Блин, это как компьютерная игра.

Прикольно, что гигант вообще неуязвимый. Сначала я думал, что это тупо, но сейчас мне нравится предвкушать, как очередной зазнавшийся злыдень неожиданно для себя отхватит люлей. Это довольно простой прием, но действенный все равно. Видите, похвалил друга своего. Вообще, Валя — молодец, делает то, что может, с тем, что имеет.

Согласно истории Безымянного города, в начале была только Светлая Мать, парящая в пустоте. И вот однажды она родила свою первую дочь — Червеедку. Дочь ее была столь уродлива, что Мать создала землю и велела ей укрыться в недрах. Червеедка обладала божественной силой и подарила земле жизнь. На поверхности расцвели растения и расплодились животные. Увидев это, Светлая Мать возрадовалась и подарила Червеедке трех сестер. Второй дочерью Светлой Матери стала красавица со странными глазами, третьей — мрачная всезнающая дева, а четвертой — смертное дитя. И велела Мать всем остальным дочерям оберегать свою смертную дочь. И каждая принесла смертному дитяти свой великий дар. Красивая дочь дала свою кровь и стала с тех пор для людей Кровавой Сестрой. Мудрая дочь — прошептала секрет познания и стала Шепчущей. А Червеедка подарила смертной сестре мужчину, чтобы он защищал ее, и вместе они продолжили род людской. Последним повелением Светлой Матери было сокрытие божественных дел от смертных. И стала Кровавая Сестра невидимой, Шепчущая приняла облик человеческий, а Червеедка навсегда ушла глубоко под землю. Сама Мать воспарила над землей, чтобы наблюдать за творением своим и дарить свет.

Вау, прям целую мифологию придумал. Серьезно, я удивлен. Я бы даже сказал, что я возрадовался. В общем, довольно выразительно, нужно отдать должное. Забавно, что женщины тут в центре всего. Современные агрессивные феминистки оценили бы. Но гиганта тоже нужно было женщиной сделать. Получилось бы интересное сочетание, такой жестокий и мрачный мир, а все персонажи — женщины. С другой стороны, как раз под надзором этих богинь из этого мира ничего путного и не вышло. Лучше бы им на кухню… Я шучу, конечно. Все женщины — богини! Каждой женщине по безымянному городу!

И все-таки прикольно получилось. Это как современный голливудский римейк Ветхого Завета. Тут не женщину из ребра мужчины сделали, а мужчину женщине какой-то червяк подарил. Ну и мудрая богиня — гадина, как я уже догадался, потому что злодей что-то про шепот и знания говорил. Устроить геноцид — это ведь так мудро.

Кроме шуток, мифология получилась оригинальной. Вот такие детали нужны. Если дальше они будут нормально вплетены в сюжет, то читать будет интересно. Конечно, я тут Валентину опять накидываю баллов по блату. Я думал, совсем говно будет, а тут не совсем. Короче, что хочу, то и делаю, мой подкаст, а не ваш. Я ведь чувствую, как скривились ваши лица в неодобрении. Хватит! Я ухожу. Завтра поговорим.

Во дворе Дмитрий встретил своего помощника, они вместе сели в машину и резко двинулись с места так, что взвизгнули покрышки. По дороге у следователя зазвонил телефон, на экране показалась фамилия “Брасов” и, увидев это, Дмитрий грубо произнес: “Блять.”, но все-таки взял трубку.

— Я сейчас не могу говорить, я на выезде, — резко ответил он.

— Бля, еще бы ты не был на выезде, Самойлов, тебе больше всех туда нужно сейчас. У меня ведь не будет рычагов отфутболить москвичей, если и этот след оборвется, будешь на подсосе у них потом работать, понял? Это тебе мотивация, епта, — произнес агрессивным басом человек на другой стороне и повесил трубку.

“Сука, блядь, гандон ебанный!” — выругался Дмитрий и добавил: “Какая, нахуй, мотивация?! Детей на куски режут!”. Он сильнее надавил на газ и сбил зеркало у машины слева, которая слишком медленно уступала им дорогу.

Выла сирена, по обе стороны мелькали облезлые хрущевки, сменявшиеся серыми скоплениями гаражей. Стояла осень, было холодно, но снег еще не выпал. Время было вечернее, и сумерки окутали и без того довольно мрачные дворы. Город будто был заодно с Каракуртом и словно шептал: “Все тщетно, никого не спасти, сдавайся и умирай как все.”, но в салоне мчащихся по городу жигулей его никто не слушал.

Место назначения представляло собой одно большое здание на берегу реки с коричневой от грязи водой, во дворе которого стояли согнувшиеся краны и разнообразные будки. При этом будто гигантской паутиной все вокруг было покрыто проводами и металлическими тросами.

Они направились внутрь, Дмитрий шел впереди, как вдруг услышал собачье рычание сзади. “Сука!” — вскричал помощник. Следователь обернулся и увидел товарища на земле и довольно крупную неухоженную собаку, вцепившуюся ему в ногу. Вместе они смогли оттащить псину, но она не унималась и продолжала бросаться на них, словно хотела откусить кусок, будто уже знала, какой он на вкус. “Так, все, пизда тебе, Тузик.” — произнес Дмитрий и пристрелил животное. Хлопок прогремел на всю территорию завода, и следователь с досадой выругался. Его помощник был серьезно потрепан и похромал обратно в машину, а Дмитрий поспешил внутрь здания.

Торопливо осматривая комнату за комнатой, он был уже на втором этаже, когда ему послышался звук мотора откуда-то снаружи. Дмитрий подбежал к окну и увидел волны от удаляющейся лодки, но саму лодку уже толком разглядеть не смог. “Ааа, сука! Твою мать!” — крикнул он в пыльную безразличность заброшенного здания. Преследовать лодку было не на чем и предсказать, где она остановится, тоже было невозможно. Осталось только обыскать здание и опросить свидетелей в округе. Надежда на скорую поимку маньяка испустила дух, как бешенная псина с простреленной головой.

На место прибыла подмога, которую вызвал помощник. Дмитрий пошел работать со свидетелями, а остальные принялись за обыск. Единственными свидетелями способными что-то внятное рассказать были две пожилые женщины, которые регулярно приходили посидеть на скамейке у дома неподалеку. Они припомнили подростков, которые нюхали клей у забора того завода, какую-то старуху цыганку, предположительно собиравшую пивные бутылки и высокого сутулого мужчину, которого они приняли за сторожа. Следователь попытался узнать больше про сторожа и лодку, но безрезультатно. Взглянув на реку, Дмитрий почувствовал, как тонет, захлебываясь грязной вонючей водой.

Вдруг у него зазвонил мобильный. Его помощник на другом конце мрачно и загадочно произнес: “Димон, мы тут все нашли... Могилы, кости, какую-то, пыточную, блять, комнату... И видео... Там пиздец... Там эта девочка...”. Его голос в конце задрожал.

Спустя пару минут Дмитрий вбежал в ту самую комнату. Там на штативе стояла видеокамера, а к стене напротив были приколочены специальные крепления для веревок и повсюду были кровавые следы, часть из которых ему показались свежими.

— Где видео?

— На самой камере. Там можно перемотать. Я частично посмотрел, но не полностью, — стыдливо ответил помощник.

Дмитрий перемотал и включил запись. На видео была полностью раздетая Аня, распластавшаяся на стене. Она была так сильно растянута веревками, привязанными к рукам и ногам, что казалось еще чуть-чуть, и ее худощавое детское тело надорвется. Лицо девочки, уже уставшее кричать и плакать, выражало пронзительное осознание того, что все ее самые страшные кошмары сбылись в одночасье и оказались намного страшнее, чем она способна была вообразить.

От волнения у Дмитрия заныло в груди, он болезненно скривился и надавил себе пальцами слева под грудную клетку, обычно ему это помогало, но не в этот раз. Тем не менее, на видео все только начиналось. В кадре появился Каракурт, он двигался медленно и непринужденно, с ног до головы осматривая свою жертву. У него в руке был нож, но он не спешил его использовать. Сначала он принялся насиловать девочку, которая была раза в три меньше самого Каракурта и только спустя несколько ужасающих минут он медленно вонзил нож ей в живот.

Дмитрия затрясло, и он промотал запись в самый конец, где было видно, как еще живую девочку Каракурт отвязывает и куда-то уносит, вероятно напуганный звуком выстрела или лаем собаки. “Она еще жива!” — промелькнула надежда в мыслях следователя. Поняв, что ему сейчас нужно перестать быть человеком, перестать чувствовать и стать безжалостной ищейкой, Дмитрий сделал несколько глубоких вздохов и начал усердно вспоминать каждую деталь той страшной записи. И одна важная деталь все-таки нашлась. Он вспомнил, что на видео в какой-то момент Каракурт вдруг оборачивается в сторону камеры будто услышав что-то или даже кого-то.

— А звук есть? — обратился он к помощнику.

— Эээ, да, я его выключил просто сразу. Там невозможно со звуком было..., — виновато ответил помощник.

Дмитрий включил звук, перемотал назад и снова начал смотреть запись. Это было самое трудное испытание за всю карьеру матерого следока, Анины крики и стоны словно не попадали ему в уши и не воспринимались разумом, а проникали прямиков в сердце, разрывая его на куски. Но мучения того стоили, он нашел ключевой момент на видео. Когда Каракурт насилует девочку как раз перед тем, как уколоть ее ножом, вдруг раздается странный голос: “Хватит ее трахать. Лучше уже начинай резать. Мне нужно, чтобы она вопила со всей силы.”. Глаза следователя округлились, и он тут же перемотал, чтобы еще раз услышать. Что-то в этом голосе было весьма необычное, с одной стороны, он был довольно низкий, почти утробный, но с другой — как будто бы женский.

“Старуха! Цыганка!” — вспомнил Дмитрий. Дело было в том, что, когда он опрашивал женщин на скамейке, они упомянули старуху со страшным лицом, одетую по-цыгански, которая часто ходила в сторону завода и постоянно оглядывалась по сторонам. Они предположили, что она собирала бутылки, так как местные цыгане часто этим промышляли, и следователь не обратил на это внимание, его больше интересовали Каракурт и лодка. Но теперь это была зацепка, ведь цыганский район как раз прилегал к речному пляжу неподалеку.

Объяснив все следственной группе, Дмитрий столкнулся с отсутствием энтузиазма и явным скепсисом. Зацепка показалась большинству неубедительной, а эмоциональность следователя непрофессиональной. Они аргументировали это тем, что даже если учесть, что голос похож на голос старухи, версия о таком необычном подельнике не подтверждается никакой статистикой и здравым смыслом. Единственным, кто выразил поддержку, был его помощник, но он был сильно покусан собакой и не мог никуда ехать.

Медлить было нельзя, следователь решил действовать в одиночку. Он сел в машину и сделал несколько глубоких вздохов, чтобы успокоить больное сердце. В этот момент у него зазвонил мобильный, на крошечном экране его нокии высветилась ненавистная фамилия “Брасов”, Дмитрий обреченно нажал на кнопку ответа.

— Ну че, Димон, все, сдулся? Ты почему выходы не додумался сначала перекрыть? Ты че думал, щас тебе вертолет на подмогу прилетит, как в американских фильмах?

— Не додумался, — торопливо ответил следователь, параллельно выезжая на дорогу и просто желая побыстрее закончить разговор.

— А теперь все, на дно заляжет, — более мягким тоном произнес начальник и добавил — ладно, звоню в Москву, уже похуй.

— Хорошо, а я тут поеду по последней зацепке, — начал было Дмитрий, но Брасов перебил.

— Да слышал я про твою “зацепку”. Хуйня, Димон, даже если реально цыганка, кого ты там сейчас найдешь, будешь в каждый гараж заглядывать? Эти копченые своих не выдают, чтобы там ни было. Езжай домой, а потом в отпуск, понял?

— Понял, — ответил следователь и повесил трубку.

“Иди на хуй!” — крикнул он в телефон перед тем, как убрать в карман, и сильнее надавил на газ. До цыганского района ехать было несколько минут. Дмитрий не думал о поимке Каракурта, и не хотел доказать свою правоту Брасову, его единственной целью было спасение девочки. Он верил, что, если бы ее хотели убить, то сделали бы это еще на заводе, а не взяли с собой.

Уже совсем стемнело, и только полная луна скупо освещала Богом забытый городишко. Окраины, через которые ехал следователь, напоминали гнилую деревню, за окном мелькали деревянные покосившиеся избы и угрюмые замурованные склады. Двигатель ревел на всю округу, но местным было все равно, лишь изредка глаза лишенные надежды показывались из холодной темноты разбитых окон.

Дмитрий не был верующим человеком, его последний религиозный опыт был в далеком детстве, когда он на рыбалке потерял свой последний крючок в траве и просил Бога о помощи в поисках, потому что очень любил рыбачить и не хотел возвращаться домой ни с чем. Теперь ему уже было сорок лет, по большей части он прожил одинокую жизнь, у него не было семьи, но был прогрессирующий алкоголизм. До этого момента просить чего-либо у Бога ему было просто не нужно, да он и не считал себя достойным, но сейчас, уцепившись за последнюю ниточку расследования, он был в отчаянии. “Если ты есть, если в твоих силах что-то сделать, я тебя умоляю, помоги мне ее спасти!” — тихо произнес он, чуть приподняв взгляд от дороги к небу.

Подъезжая к цыганскому району, Дмитрий, к своему большому удивлению, вдруг увидел толпу людей, встречавших его. Это были местные, на их лицах читался неподдельный страх. Он выбрался из машины и обратился к ним: “Здравствуйте!”. Люди продолжали испуганно и молча смотреть на него. Тут вдруг вперед вышел главный цыган, он указал на одну из троп, ведущих к реке, и сурово сказал: “Иди туда до самого пляжа, последний дом слева.”. Дмитрий несколько опешил от такого приема, но чутье подсказывало ему, что нужно было поверить этим людям. Он достал табельный пистолет и побежал в указанном направлении, услышав вслед: “Ты должен ее остановить!”. И пока он бежал, у него в мыслях возник пугающий вопрос: “Почему они сами не попытались ее остановить?”.

Спустя пять минут Дмитрий уже был во дворе дома старухи. Пока он боролся с отдышкой, ему удалось осмотреться. Двор был в запустении, и повсюду валялись какие-то старые устройства, ламповые телевизоры, радиоприемники и прочая архаичная техника. Дверь в дом была открыта, следователь снял пистолет с предохранителя и осторожно вошел внутрь. Интерьер был столь же запущен, как и двор. Внутри пахло пылью, испорченными продуктами из мусорного ведра, а отвратительнее всего был плотский запах старухи, которая явно не утруждалась рутинной гигиеной. Но это сочетание было не просто тошнотворным, в этом ведьминском логове созревало зло, и вонь отравляла разум.

Все было в пыли и паутине, а по грязи на полу четко прослеживались нехитрые маршруты из кухни в комнату. На кухне было пусто, лишь мухи суетливо кружились над мусором и грязной посудой, а в холодильнике к своему глубокому омерзению Дмитрий обнаружил безголовую кошачью тушку. В комнате тоже не было ничего существенного, кроме портрета на стене, где был запечатлен пожилой мужчина на фоне здания, на котором была украшенная цветами вывеска с надписью “Гита”. Этот портрет странным образом выделялся на фоне всего остального, как символ утраченного счастья среди ядовитого отчаяния и зловещего безразличия.

У этого дома также был чердак, грязевые маршруты указывали и на его регулярное посещение, однако и там было пусто. Дмитрий начал терять надежду, задыхаясь в тесном и вонючем тупике. И все же, в итоге ему удалось обнаружить письменный стол, на котором лежала толстая тетрадка почти полностью исписанная. Разбираться во всем том тексте он не стал и сразу начал с последней страницы, где все заканчивалось следующими строчками:

Ничтожные черви землю жрут и землей гадят, выдумывают жалких богов и покланяются. Я вижу истину, я слышу, я зову. Один придет на зов, другой придет за ним. Великая охота начинается.

1145 AM

Пролистав тетрадку, Дмитрий наткнулся на различные непонятные ему схемы, шифры, напоминающие азбуку Морзе, и рисунок какого-то чудовища, представлявшего собой разинутую пасть, внутри которой был глаз. “Что за ебаный бред?” — раздражительно произнес мужчина. Время поджимало, а картинка не складывалась, от чего следователь оказался в состоянии фрустрации.

Дмитрий наклонил голову и медленно выдохнул, пытаясь сфокусироваться. “1145 AM — так вроде в Америке время обозначают, но что мне это дает? Еще двенадцать часов ждать. К тому же там должно быть двоеточие между часами и минутами.” — начал размышлять он. “Номер дома — нет, номер автомобиля — нет, координаты — нет.” — перебирал варианты следователь, чувствуя себя глупее с каждой неудачной попыткой. Тут он вспомнил, что во дворе валялись старые радиоприемники и подумал: “А что, если это радиочастота, типа как FM?”.

FM — это ультракороткие частоты, которые обладают значительно более высоким качеством передаваемого звука, за счет чего они довольно быстро вытеснили AM вещание с убогим шепелявым моно сигналом. Однако AM обладает одним важным преимуществом. В то время, как FM радиостанции в основном доступны лишь в пределах одного города, АМ сигналы способны даже обогнуть Землю.

Дмитрий открыл шкафчик стола и увидел радиоприемник, где уже была выбрана та самая частота. “Есть!” — воскликнул он и включил устройство. Сквозь шипение прорезался крик, который следователь мгновенно узнал, этот голос навсегда впечатался ему в душу еще тогда на записи Каракурта, это была Аня. “Они должны быть где-то рядом!” — подумал Дмитрий и поспешил на улицу. Выскочив во двор и торопливо осмотревшись, следователь заметил радиовышку на расстоянии всего в несколько сотен метров, и сразу побежал к ней.

Полузаброшенное здание радиостанции встретило Дмитрия уже знакомой вывеской “Гита”. Внутри горел свет, и сердце следователя застучало с угрожающей частотой. Держа пистолет наготове, он сделал несколько шагов вперед, как вдруг изнутри послышался Анин крик, и ему навстречу вышел Каракурт с ножом в руке и безумными выпученными глазами, как загнанный в угол паук растопыривший свои жвалы. Немедля ни секунды, Дмитрий прицелился и нажал на спусковой крючок. Осечка! Затем еще и еще одна. “Пиздец.” — тихо произнес следователь, и высоченный душегуб кинулся на него.

Бросив пистолет и вцепившись в руку, в которой у Каракурта был нож, Дмитрий укусил его, от чего маньяк разжал пальцы. Но из-за такого маневра следователь оказался спиной к своему врагу, и тот воспользовавшись ситуацией обхватил его шею и начал душить. Они упали на землю, ситуация была почти безвыходная, рука Каракурта была глубоко под подбородком, и Дмитрий начал терять сознание. “Неужели так все и закончится? Я не смог ее спасти...” — думал он.

Вдруг рука, душащая следователя, задрожала, капкан начал разжиматься, и в его проясняющийся разум ворвалась мысль: “Так он же слабак!”. Постепенно освобождаясь из захвата, Дмитрий заговорил: “Ну что, сука? Только с ребенком и можешь справиться? Пиздец тебе теперь, мразь!”. Вырвавшись и поднявшись над испуганным и обессиленным врагом, следователь начал осыпать его ударами, пока тот не отключился.

Одним препятствием меньше, но впереди было самое главное. Дмитрий забежал внутрь здания радиостанции, это была одна большая комната, где по углам стояли стулья, музыкальные инструменты и специальное оборудование. На полу лежала связанная Аня. К ее голове был поднесен микрофон, а старая ведьма, засунув грязные когтистые пальцы в ножевую рану на животе девочки, кусала ее за плечо, оставляя на нежной белоснежной коже следы своих редких кривых зубов, и причмокивая высасывала кровь, как гигантский черный клещ. Аня почти не понимала, что происходит, но оставалась в сознании, тратя последние ресурсы организма на крики и слезы, в которых безошибочно угадывался ее сконцентрированный ужас.

Скривившись в отвращении от увиденного, следователь со словами “Пошла на хуй, сука!” с разбегу пнул старуху в голову, и она откатилась в сторону. Потом он склонился над девочкой, приложил руку к ее голове и тихо сказал: “Все закончилось. Все будет хорошо, ты в безопасности.”. В ответ она сначала затихла, испуганно оглядев мужчину, а потом снова заплакала, но это были уже другие слезы. Аня была едва живой и сильно истекала кровью, но ее еще можно было спасти. Дмитрий, с трудом сдерживая эмоции, взял ее на руки и собирался уходить, но тут послышался зловещий голос старухи: “Ты опоздал, мент.”.

Вдруг все задрожало, Дмитрий не устоял на ногах и упал, раздался грохот, и крышу радиостанции сорвало и у несло прочь. Откуда-то из темноты ночного неба нечто фиолетовое похожее на щупальце осьминога, только без присосок, проникло в помещение и вцепилось старухе в спину, будто приросло и стало как ее собственная плоть. Она тут же поднялась на ноги, двигаясь при этом неестественно, словно насекомое. И хотя она явно не контролировала свое тело, лицо будто бы все еще оставалось в ее власти, выражая испуг и недоумение. Неожиданно в комнату вошел Каракурт, двигаясь подобно старухе и тоже ведомый щупальцем как марионетка. С шокированным выражением лица он подошел вплотную к старухе и остановился. Остолбеневший от шока Дмитрий лежал в стороне и наблюдал за происходящим, держа в руках потерявшую сознание Аню.

Кошмарное театральное представление началось. Каракурт наотмашь ударил старуху, и та вскрикнула от неожиданности. Потом он прижал руку ей ко лбу, а другой вцепился в щеку и потянул на себя. Старуха сначала завыла от боли, а через мгновение заорала, что было сил, когда Каракурт оторвал кусок ее лица. При этом руки старухи работали сами по себе, продираясь сначала через кожу, а потом через мышцы на животе маньяка. Теперь уже Каракурт от боли начал перекрикивать старуху, когда она вытягивала наружу его кишечник. Жуткая сцена закончилась тем, что мужчина разгрыз старухе шею как раз перед тем, как она добралась рукой ему до сердца и раздавила его. Когда оба были мертвы, щупальцы отлипли от их спин, небрежно откинув мертвые изуродованные тела в сторону, и поползли к Дмитрию и Ане.

Поняв, что сейчас может произойти с ним и девочкой, следователь в ужасе вскочил, схватил стоявшую рядом микрофонную стойку и начал отчаянно атаковать приближающиеся фиолетовые конечности. Однако бой оказался неравным и одно щупальце все-таки овладело Дмитрием.

Ощущения от слияния с фиолетовым существом были не только телесные, но и ментальные, а главное — двухсторонние. Эмоции мужчины передавались существу, а эмоции существа — мужчине. Тварь там наверху чувствовала, как Дмитрий сходил с ума от мысли о том, что сейчас может случиться с Аней, но и сам Дмитрий принимал эмоции фиолетового кукловода. И это существо было голодно. Однако пища в привычном смысле его не привлекала, оно питалось предсмертной агонией других живых организмов.

“Господи, как же это может быть? Так же не бывает! Это все какой-то бред!” — в отчаянии думал Дмитрий, когда второе щупальце ползло к девочке. И вдруг ему передались новые неожиданные эмоции существа, теперь оно боялось, более того, оно было в ужасе. Обе щупальцы тут же выскочили наружу, но Дмитрий все еще был склеен с одним из них и его потянуло вверх.

Наблюдая сверху удаляющуюся полуразрушенную радиостанцию, он увидел хромого мужчину с пистолетом, вошедшего внутрь и толпу цыган, окруживших здание. “Они спасут девочку. Она будет жить!” — подумал с облегчением Дмитрий, но сильные эмоции существа не давали ему расслабиться. Его слияние со щупальцем не ослабевало и даже наоборот, он проваливался глубже и глубже, словно в фиолетовые зыбучие пески.

“Ну вот и все. Теперь мне пиздец.” — пришло осознание ситуации, но Дмитрий не боялся, ведь по сравнению с тем, что могло случиться там внизу, это был сущий пустяк. Более того, он наконец почувствовал удовлетворение. Именно в поисках этого удовлетворения он отправлялся служить в первой чеченской кампании, а потом устроился в милицию, в отчаянной жажде именно его он регулярно напивался в своей крохотной одинокой квартире, и был неспособен эту жажду утолить... до этого самого момента. Его жизнь оказалась сложным математическим уравнением, усердно решая которое, он наконец получил равные части, как раз перед тем, как прозвенел звонок.

Тут Дмитрий хитро улыбнулся, его руки все еще были свободны, и он смог достать из еще не погруженного в фиолетовую массу кармана мобильный. Выбрав в контактах Брасова, следователь набрал ему короткое сообщение со словами “соси хуй мудак” и с довольным видом отправил.

Тем временем существо поднималось все выше и боялось все больше. Вот уже и кривизна горизонта стала очевидной. Дмитрий ожидал, что скоро потеряет сознание и задохнется, но из-за слияния со щупальцем его организм словно перестроился и больше не требовал кислорода. Спустя еще несколько минут они оказались в открытом космосе.

“Почему оно все еще в ужасе? Кого оно так боится? Уж точно не тех людей внизу.” — думал мужчина. Вдруг существо резко остановилось, щупальце развернулось, и Дмитрий увидел, что было у него все это время над головой. Огромное фиолетовое лицо с двумя извивающимися конечностями, к одной из которых он и прирос, оказалось прямо перед ним. Оно было похоже на человеческое и напоминало лицо индийского бога Шивы с золотистыми губами и кошачьими глазами. И хотя эмоций оно не выражало, Дмитрий чувствовал отчаяние этого странного существа, и мгновение спустя позади него вдруг появилось нечто более страшное. Это была гигантская пасть, которая тут же обрушилась сотнями острых зубов на фиолетовую голову и начала методично пережевывать, оставив лишь небольшой кусок щупальца беспомощно кувыркаться в невесомости, тот самый кусок, с которым слипся Дмитрий.

Внутри пасти не было пищевода, вместо него там располагался огромный глаз, который пристально наблюдал за зубами, разрывающими фиолетовую плоть. Метаболизм космического чудовища был далек от того, что было присуще животным на Земле и сложно было сказать, чем конкретно оно питалось. Раскромсав на мелкие кусочки свою жертву, пасть тут же растворилась в космической тьме, оставив фиолетовый шлейф.

“Это же тот монстр из дневника старухи!” — сложился пазл в голове следователя, зависшего в одиночестве посреди бескрайнего вакуума. “Ну теперь точно можно умирать.” — подумал он. Но смерть не наступала, даже наоборот, в какой-то момент Дмитрий обрел контроль над своим новым фиолетовым телом и смог перестать кувыркаться. Он посмотрел на Землю и вспомнил ту безумную цепочку событий, которая привела его сюда. Он вспомнил Аню и то, через что ей пришлось пройти, вспомнил ее душераздирающие крики, и вдруг неожиданно для самого себя Дмитрий почувствовал... голод.

Если вам понравился рассказ, и вы хотели бы почитать что-то подобное, но большего объема, мой роман “Череповец. Точка субъективности” можно бесплатно скачать тут:

https://ridero.ru/books/cherepovec/

https://litmarket.ru/books/cherepovec-tochka-subektivnosti

https://litnet.com/ru/book/cherepovec-tochka-subektivnosti-b477669