dilyalya.

Наступило временное затишье на поле боя. После очередного ожесточительного сражения, в котором смешалась пыль, дым и порох, обе противоборствующие стороны убирали с поля боя тела погибших солдат и помогали раненным. Те, кому изворотливая госпожа Фортуна сохранила на этот раз все конечности и голову невредимой, переводили дух и собирались с силами, чтобы вновь через пару часов вступит в схватку с общемировым злом - фашизмом.

Трое товарищей Шакур, Асхат и Сабир сидели в окопе, дожидаясь новой команды к бою. Шакур и Асхат были земляками, простыми деревенскими ребятами, ушедшими вместе на фронт еще весной 1942 года. Целых два года они вместе скитались по гарнизонам и горячим точкам, сначала защищаясь от наседающего словно саранча фашисткого брата, затем уже после преломления хода войны расширяя все дальше границы освобождаемой Родины.

Шакуру шёл 26 год. В родном селе его осталась дожидаться жена Рабига. Когда молодой человек уходил на войну, Рабига носила под сердцем их будущего ребёнка. Через несколько месяцев на фронт дошло заветное письмецо, в котором Рабига благодаря соседу мулле, одного из немногих грамотных жителей в округе, сообщила радостную весть о том, что у них с Шакуром родился сын. Крепкий, смуглый карапуз с глазами цвета крепкого чая напоминал молодой супруге в суровые дни ее отчаяния и одиночества о том, что отец мальчика в эту минуту вершит благое дело. Наперекор всему нужно оставаться сильной, терпеливой и молиться, чтобы Всевышний сохранил Шакура.

Асхат наоборот был парнем вольным и свободолюбивым. Его горячее, лихое, молодецкое сердце вмещало в себя десятки чернобровых красавиц, оставшихся далеко в нетронутой войной родной деревушке. Иногда казалось, что военная почта работает лишь на него одного, потому как поток писем, адресованных любвеобильному татарину, никогда не прекращался. В пору, когда в тылу остались старики да дети, а все мужчины ушли на фронт, симпатия к красавцу парню лелеяла душу каждой девице.

Асхат же ни одну не обделял вниманием, строки его были полны удалого юмора и увлекательных военных приключений, в каждом из которых парень непременно выходил победителем. Он и танкистов немецких подстреливал, попадая прямиком в щели для обзора, и фрицев доставлял охапкой на допрос, и сам будто лично видел, как сквозь белесые их шевелюры пробивались рога, точь-в-точь как у молодых телят в колхозе, да хвосты с кисточками в придачу, которые те умело прятали в штанины. Поэтому, наполненные невероятными историями и нежными любовными признаниями, письма Асхата девушки ждали с нетерпением. Лукавил ли он? Конечно. Однако, забавные, почти абсурдные события, отраженные в письмах, из жизни рядового солдата уносили его самого подальше от гнили, смрада, вывернутых кишок и бесконечного ожидания смерти.

Что касается Сабира, двое остальных друзей в шутку называли его «городской малай» (парень). По сравнению с товарищами, он был совсем ещё юн. Ему было всего лишь 19 лет. В день, когда Сабир стал совершеннолетним, он застал маму врасплох горькой новостью о том, что сам подал рапорт о зачислении в Красную армию. «Ничего, я не оставляю тебя одну. Сестренка есть, присмотрит. Пройдёт немного времени, вернётся твой сын героем.», успокаивал скорее себя, чем испуганную мать, Сабир. Ни уговоры, ни профессорские связи матери не смогли остановить полного решимости сына. Уже год юный доброволец играл в прятки со смертью, искусно лавируя между свинцовыми пулями и снарядами. А компания «своих» солдат, которые говорили на родном для него языке, мысленно возвращала его в покинутую Казань. В переводе с татарского его имя означало терпение — «сабр». Имя подходило ему как нельзя кстати, потому как несмотря на то, что Сабир вырос в семье профессоров в нескольких поколениях, имел тонкую интеллигентную душу и не сталкивался с тяготами жизни в селе, юный боец относился спокойно к невзгодам судьбы в бесконечных окопах и землянках.

Так и гнали треклятых немцев все дальше от советских границ три боевых товарища, горячий джигит Асхат, семьянин Шакур и интеллигент-заучка Сабир рука об руку, шинель к шинели, винтовка к винтовке. Судьба распорядилась таким образом, что трое молодых ребят, как и другие солдаты, стали кровавой платой в игре за мировое господство сильных мира сего, чьи амбиции, жадность и бессовестность перевесили ценность жизни миллионов невинных людей. За военной формой обезумевших диктаторов прятались закомплексованные детские души, не наигравшиеся в казаков-разбойников и плохо отличающие зло от добра. Но факт оставался фактом. Люди по обе стороны поля боя находились сейчас в выжидательной позиции и втайне верили, что трагическая участь сгинуть в этих землях минует и на сей раз.

В компании ребят обосновалась традиция. Дабы отвлекаться от мрачных мыслей, они делились друг с другом планами по возвращению домой. Солдаты верили, что их оптимистичные намерения в мирной жизни отпугнут трагический исход боя для каждого из них. Что говорить, на грани жизни и смерти и не в такое поверишь...

Шакур бережно высыпал табак на бумагу и свернул самокрутку. Затем затянулся, закрыл глаза, откинул голову к сырой земляной стене окопа. Первым товарищи услышали его грезы:

-Вот вернусь в свою деревушку к Рабиге да к сыну. Обниму его крепко-крепко. Он мне ручонки на шею положит, головой к груди припадет. Так и замру надолго. Целый день готов так стоять. А потом у Рабиги родной отведаю хлеба из печи да суп из крапивы. Эх, вот сейчас весна, а весной она самая вкусная, мягкая да сочная, отменный супец бы вышел, язык проглотишь! Туда бы ещё зелёный лучок, яйцо варёное да сметанку домашнюю. Ммм, объедение! Достану гармонь, проведу по стройной россыпи клавиш, сынишка рядом вытанцовывать будет, а Рабига смеяться от счастья. Шумно, радостно будет в нашем доме!

Шакур закрыл глаза, затянулся надолго, затем выдохнул и с усталой улыбкой на лице передал самокрутку другу Асхату.

—Эх, вкусно говоришь, Шакур! И так не евши уже давно, а тут такие блюда перед взором встают. Ей Богу, ещё пара твоих рассказов, и я не вытерплю. Вернусь да женюсь на самой лучшей девушке деревни! И чтобы готовила вкусно, и любила страстно, и чтобы всем в округе глаз радовала, голубка моя ненаглядная!

Шакур и Сабир, переглянувшись, засмеялись.

—Стойте, мужики! Зря смеетесь. Не верите? Вот увидишь, Шакур. На свадьбу тебя гармонистом позову, как раньше тебя до войны все деревенские приглашали. Ну что, сыграешь нам, а, сыграешь!?

— Так точно, товарищ лейтенант! Есть сыграть на свадьбе!— Рассмеялся Шакур. Любимый музыкальный инструмент, способный издавать нежные мотивы татарских народных песен, был сейчас особенно желанен, ведь эти звуки была куда слаще симфонии войны, исполняемых разрывающимся гранатами и свистящими пулями. Перспектива гулять на веселом празднике молодых грела сердце солдата, присыпанное землей и гильзами от патрон.

— Айда, Сабир, зову и тебя на самую шумную свадьбу во всей округе! Откажешь — не прощу! Прибудешь в отчий дом, с родственниками тебя познакомлю. Глядишь, и тебе девушку сыщем ладную да складную.

Самокрутка тем времени дошла до интеллигента Сабира. Покрутив немного со всех сторон, последняя в жизни недокуренная самодельная сигарета была выброшена в дальний угол.

— Рано мне ещё. — смущенно ответил солдат. — Я по возвращению закончу учебу в университете. Хочу стать инженером-конструктором и помогать разрабатывать машины для облагораживания сельскохозяйственных земель. Вон, чтобы вам, братцы, дома меньше работать пришлось да больше отдыхать в объятиях любимых жён.

— Ну, это святое дело, — развёл руками примирительным тоном Асхат. — Ладно, Бог с тобой, учись, студент.

— Это ещё не все. Представляю, что дадут мне орден героя! Вот здесь, на груди будет сверкать, точно солнце. — С этими словами Сабир похлопал себя по груди. — Буду как зеницу ока ее беречь и вспоминать, как с вами сидели впроголодь в окопах, дуслар (друзья)... — Затем, ощутив, что речь его грустна, добавил задорно: — Ну, а дальше хоть жениться, хоть на Луну!

— Мда... Орден — это хорошо. Главное, чтобы не посмертно. Иначе получится, что орден-то вроде как и есть, а грудь, чтобы ее носить, уже нет. — закончил Шакур, уставившись в пустоту

.

Троица ещё какое-то время посидела в молчании. Каждый пребывал в своём воображаемом идеальном мирке, взращивая в душе ростки надежды и предвкушая долгожданное приближение поры возвращаться домой.

Между тем от главнокомандующего поступила команда идти вперёд. Стиснув зубы, отгоняя чувство страха, ребята побежали в атаку. Ценою жизней десятка солдат, преодолевался один рубеж за другим.

К несчастью, фашисткая пуля настигла Сабира. Попав точно в лоб, она не оставила шансов городскому малаю. Сабира словно скосила за ноги сама смерть, и за мгновение оцепенев, он ударился головой о взрытую, холодную землю и остался лежать с открытыми глазами.

— Мальчишка ещё совсем! Ни жизни не видел, ни детей после себя в утешение бабке учёной не оставил! Видать чувствовало ее сердце, отпуская на войну, что сына больше никогда не увидит. — горевал Шакур, не сдерживая слез над убитым другом.

Незнакомая никому военная медсестра без имени и отчества наблюдала за троицей молодых людей, пребывая в окопе. Без своего привычного наряда ее было трудно узнать, но это была леди Таймс, которая появилась здесь отнюдь не случайно.

Бой, день, вздох стали последними не только для Сабира... Через непродолжительное время рядом с Шакуром и Асхатом разорвался фашисткий снаряд. Оглушенный, потерявший ориентацию Шакур, почувствовал, как плечо будто полоснуло бритвой. Небольшой осколок задел молодого мужчину. Но не рана, и не снаряд обескуражили его. На земле, неестественно вывернув руки и ноги, распластался его земляк Асхат.

Шакур впал в оцепенение. Ни слез, ни мыслей. Это было сродни сонному параличу, когда понимая ужас кошмарного сна, чувствуя и осознавая все вокруг, невозможно ни пошевелиться, ни убежать, ни закричать… Кажется, что сердце вот-вот пробьёт грудную клетку. Шакур смотрел на друга, и ему казалось, что это он сейчас лежит на земле вместо весельчака Асхата.

— Как же так? За что? Целых два года прошагали, проползли рядом, обманув смерть. Друг мой, вставай! — в отчаянии крикнул Шакур, затормошив Асхата. Тело его было неподвижно.

Шакур остался сидеть на корточках рядом с убитым товарищем. Благо в образовавшейся воронке можно было передохнуть от натиска вездесущего врага. А ливень из пуль стал ещё ожесточеннее, ещё опасней. Командир знай, все орет своё, как заведённый, перекрикивая залпы орудий, «вперёд в атаку».

— Ух, шайтан бы тебя побрал! Как тут бежать?! Страшно ведь!

Видать, подвела их предбоевая примета. Не осуществят его друзья, два татарина, свои планы по возвращению домой. Неужели Шакура сегодня постигнет та же участь?

— Как же не хочется умирать, Господи. Страшно мне, слышишь? Страшно! — Уставился ввысь Шакур, надеясь разглядеть сквозь дым и поднявшуюся пыль божье провидение.

А на дворе весна. Нарядная, молодая, пышная. Как той весной, когда его провожали всей деревней на фронт. Рабига шла рядом, чуть дыша, чтобы вновь не залиться слезами. Нельзя переживать, ведь ещё одно маленькое сердце билось внутри неё. Если бы не запах пороха, наверно, можно было бы насладиться ароматом молодой зелени — символом опьяняющего оживления природы.

Оживления… Парадокс. Природа оживает, а люди в эту секунду умирают. И нападающие, и защищающиеся. Вот бы знать, что предстоит дальше. Ждёт ли Шакура погибель или выйдет он из боя победителем? И сколько ему сражений нужно будет ещё пережить, прежде чем вернуться домой? Есть ли смысл бежать? А может ну его, отсидеться в воронке? Жить-то хочется!

Сейчас бы старуху-гадалку из родной деревни. Глядишь, и подсказала бы, что да как. Сгорбленная, угрюмая, она нагоняла жути на всю округу. Про неё ходили всякие байки да сплетни. Мол кто-то ее на кладбище видел ночью после чьих-то похорон, кто-то видел, как она жаб и кошек морила для зелий, а кто-то и вовсе слышал, как она с умершими душами общается. Никто не знает, что из этого правда, а что вымысел, но сторонились ее многие. Шакур был в их числе. Только женщин, потерявших надежду на любовь, ничем не испугаешь: ни чертом лысым, ни волосатым лешим Шурале из детских татарских сказаний. Так и ходили к ней толпами люди, кто за суженным, кто за здоровьем, а та, в свою очередь, готовила всякие снадобья для лечения либо книгу тайную открывала и про будущее говорила. Интересно, что бы она разглядела в книге о Шакуре?

Старуха не старуха, а девушка, наделённая даром крушить временные рамки, все же была. В яму к солдату подползла та самая военная медсестра, что следила изначально за тремя солдатами. Глаза ее были широко открыты. Всем своим видом она внушала решительность и силу. Не двигающийся долгое время Шакур сначала ей показался контуженным, но, бегло обследовав его, поняла, что дело в другом. Тело советского бойца заморозило страхом — таким же естественным состоянием тела, как сон или дыхание, призванным обезопасить человека.

Леди Таймс быстро достала бинты из врачебной сумки и принялась перевязывать рану. Движения ее были проворны и четко выверены.

— Видать не впервой помогает людям, — подумал Шакур.

— Под трибунал хочешь, солдат? — строго спросила леди Таймс, продолжая туже затягивать рану. — Отсиживаться в укрытии не положено!

— А зачем дальше бежать? Разве я один остановлю их? — парировал Шакур. — Меня либо свои застрелят за измену, либо враги в атаке. Я устал. Боюсь. Не вижу смысла дальше бежать с автоматом наперевес.

В этот момент совсем рядом оглушительно разорвалась ещё одна бомба. Шакуру показалось, или медсестра даже не пригнулась во время сильного удара и грохота?

— Совсем что ли смерти не боишься? — удивился Шакур.

— Она мне не страшна. По крайней мере пока. — уклончиво ответила леди Таймс. — И ты, солдат, ничего не бойся.

— Если бы знать, что все не зря, что жизнь отдаём не за то, что столицей советской родины в будущем станет Берлин, тогда бы я с тобой поговорил, понимаешь?

Леди Таймс закончила перевязывать руку и впервые мягко посмотрела на Шакура. Простые смертные, попадавшиеся на ее долгом магическом пути, заставляли ее верить в человечество все больше и больше. Так же и сейчас бедный солдат вовсе не был трусом. Он лишь хотел знать, что жертва будет не напрасной. Леди Таймс предложила Шакуру фляжку с жидкостью.

— На, держи. В себя придёшь и сердце успокоишь.

Шакур сделал глоток. Горячительный напиток вмиг оживил иссохшийся язык и горло. Но через минуту у него все плыло и растворялось перед глазами.

— Что ты мне дала, сестра? Водку? Отраву? Что вообще со мной происходит? — держась из последних сил, чтобы не сомкнуть глаз и не упасть, одними губами прошептал одурманенный Шакур.

— Я дала тебе испить ответ на твой вопрос, солдат. — ответила леди Таймс.

Шакур провалился в сон.

Ещё не открыв глаза, он услышал, как громко играет музыка и стоит ровный, четкий гул. Осмотревшись же, он обомлел от увиденного. Вместо поля, на котором сейчас проходило сражение, Шакур стоял на Красной площади, где сейчас ровными, стройными рядами горделиво маршировали солдаты. На марширующих пришло посмотреть толпы людей. Счастливые напомаженные улыбки девушек, букеты полевых цветов и разноцветные наряды привели Шакура к мысли, что люди на площади отмечают торжественное событие. Неужели победу?

В надежде услышать уже ставшую привычной на войне русскую речь, Шакур обратился женщине, стоявшей ближе всех к нему.

— Гражданка, неужто победу отмечаем?

— А то как же! Уж больше месяца как победили! — гордо ответила та.

— Месяц? Мы уже так долго воюем! Никто на линию не сообщил новость о победе!

— А я почем знаю! Победили и все! — рассмеялась женщина.

Шакур, все ещё не веря собственным глазам, продолжал осыпать ее вопросами:

— Что значит победили? Когда?

— Ой, что-то не то ты болтаешь. Контуженный что ль, милок?

— Не знаю. Видимо...

— 9 мая ещё объявили о победе, сейчас же собрались на победный марш лучшие бойцы совесткой армии!

По коже Шакура пробежал холодок. Чувствуя себя абсолютно глупо, он задал окончательный вопрос:

— Ну а год-то сейчас какой?

— Сорок пятый, сынок, сорок пятый. — Жалостливо посмотрела она на солдата, который, казалось, только вышел со сражения. Он был весь в пыли и следах крови.

Шакуру стало дурно. Он в будущем! Уже прошёл целый год с битвы. А ощущение, что прошло всего пара минут после его исчезновения с поля боя. Невероятно!

Внезапно он вспомнил о жене и сыне. Как они там? Сынишке должен идти уже четвертый год. А он? Вернулся ли он в будущем домой?

Стоило Шакуру подумать обо всем этом, как обстановка вокруг него стала меняться. И вместо шумной, полной людьми площади, взору предстала совершенно другая, цепляющая душу картина. Татарская деревушка. Родной дом. Шакур материализовался у дома напротив возле раскидистой ивы, распустившей ветки словно девица, которая расплела длинные зелёные косы. Рабига возвращалась домой с родника с коромыслом и ведрами, полными воды. Только он хотел окликнуть супругу, как его опередил чей-то детский чистый голосок.

-Эни! (Мама) - прокричал с радостью на всю улицу смуглый мальчуган.

Он подбежал к матери и спрятался в ее подоле. Было видно, что эта игра в прятки с маминой юбкой была привычной, как для Рабиги, так и для мальчонки. Весело смеясь, они оба дошли до ворот. Мальчик остановил маму, и повиснув на ее тонких ногах, спросил:

-Эни, а когда папа вернется? Вот у Закира вернулся, у Рауля вернулся, - принялся перечислять сын, загибая маленькие загорелые пальчики. - А мой когда вернётся, эни?

-Вернётся, скоро вернётся, улым (сын). Недолго осталось. - дрогнувшим голосом ответила мать и поцеловала своё чадо.

Маленькая, но крепкая семья из двух человек скрылась за воротами. Шакур так и не смог их окликнуть, настолько его завлекла сцена, развернувшаяся перед глазами. У калитки буйствовали заросли крапивы. Удасться ли ему в будущем вернуться и отведать из неё желанный суп, Шакур не знал.

Картина снова начала меняться и в скором времени молодой человек снова перенесся в яму, образовавшуюся после залпа танкового снаряда. Военная медсестра была рядом.

-Мне приснился странный сон, - пробормотал Шакур. Долго я пролежал в таком состоянии?

-Долго, коротко... Эти понятия не настолько важны. Главное, что видение твоё было настоящим. Я показала тебе будущее. Я показала ликование людей и спокойную жизнь твоей семьи после окончания войны. Тебе была нужна уверенность в том, что все не зря?

Шакур молчал. Любимые, близкие ему люди живы. Страна не прогнулась под гнетом фашизма. Сабир и Асхат отдали свои жизни не напрасно.

Между тем леди Таймс продолжила:

-Ежедневно каждый из нас делает выбор: поступать по совести или нет. В этой войне миллионы людей выбрали первое. Именно благодаря их жертвам, ты сегодня видел победоносный парад. Однако, если ты останешься здесь, поверь, ничего не будет.

Шакур уже все понял задолго до ее речи. Взяв автомат убитого Асхата, он вдохнул в грудь побольше воздуха и ринулся в бой.

.

Габдрахманов Шакур Габдрахманович, мой прадед, пропал без вести весной 1944 года. Его жена Рабига вырастила сына Саяра одна и умерла в возрасте 77 лет. Их сын, Габдрахманов Саяр Шакурович, живет в деревне Портянур республики Марий Эл. Ему сейчас 78 лет.

Вечная слава героям Великой Отечественной Войны!

Снова отбой. Надзиратели гасят свет, и заключённые ложатся спать. Среди мерного сопения и крепкого мужского храпа, бодрствует лишь он один, Илья. Вместо сна, он погружается в пустоту своего сердца, образовавшуюся после смерти жены. Все потеряло смысл и перестало иметь какую либо ценность. Уж его-то жизнь точно. Разве можно радоваться, зная, что стал виновником в смерти любимой женщины? Нельзя, ибо это кощунство, считал Илья. Поэтому все, что происходило с ним все полтора года после той злополучной аварии больше напоминало немое скучное кино. Один черно-белый кадр сменялся другим, и вот на старой киноленте сначала появились кадры с того страшного дня, где он, нарушив правила, выехал на встречку при обгоне и столкнулся с фурой, затем кадры с зала суда, а после с колонии военного поселения, где он уже год как отбывал заслуженное наказание.

Днём ещё можно было вытерпеть боль, когда руки были заняты на лесоповале, а мозг анализировал только механические действия собственного тела. Но стоило остаться наедине с самим собой после отбоя, воспоминания о том дне снова и снова проникали сквозь сочившиеся раны его истерзанной души. Он будто барахтался в затянутом иле сослагательного наклонения «А что если БЫ?» И каждый раз с горечью осознавал, что если БЫ он не выехал на обгон, если БЫ не спешил, если БЫ наслаждался общением с женой, а не ставил БЫ целью обогнать старую клячу Оку, которая плелась впереди, то все было БЫ по другому. Он, она, привычная счастливая семейная жизнь в однушке на окраине города. А сейчас остался только он один, колония, ставшая домом, и боль, приправленная сожалением, которая пожирала его изнутри день ото дня.

Сейчас Илья мало напоминал того полного жизнелюбием человека, которым был совсем недавно. Он ссутулился, сломленный под тяжким грузом вины. Густая, темно-каштановая шевелюра заметно поредела от переживаний, виски тронула седина, а лицо иссохлось, стало морщинистым и бесстрастным. Но больше всего изменений коснулся его взгляд. Вечно смеющиеся глаза балагура затмила пелена угрюмости. Перед нами был мужчина, которому было всего лишь 34 года, на вид же Илья тянул под все пятьдесят.

Каждую ночь Илья отчаянно молился всем богам мировых религий, не делая исключений, в надежде, что хоть кто-нибудь из них его услышит: будь то Шива, Будда, Аллах, Иисус или все вместе взятые. Просьба в молитве была одной единственной — обернуть время вспять и вернуть его в день аварии, чтобы все исправить. Его атеизм в обычной жизни сменился в слепую веру во все, что хоть отдаленно напоминало высшие силы. Поэтому за ночи, проведённые в долгих молитвах, он превратился в универсального религиозного фанатика. И неизвестно, то ли Шива принял нехитрое угощение в виде куска чёрного хлеба и тюремного чая, то ли медитация в полудреме позволила дотянуться тонкому телу Ильи до Будды, а может Иисусу или Аллаху передали его желание ангелы, но в один из дней конвойный окликнул его.

— Давыдов, к тебе пришли!

Он, удивленный ибо никого не ждал, переспросил кто это.

-А я почем знаю? Баба какая-то пожаловала. Шевелись давай!

В комнате для свиданий его ожидала великолепной красоты женщина. Ее тонкий стан был обернут в элегантный бархатный костюм цвета бордо, на руках чёрные ажурные перчатки, а утонченный образ, как мы с вами помним, бессменно дополняла маленькая шляпка. Это снова была она, леди Таймс. Между видом посетительницы и тюремной комнатой возникал сильный диссонанс, и пока дама молчала, Илья пребывал в полной уверенности в том, что стоит ей открыть рот, как недоразумение рассеется и станет ясным, что конвойные попросту ошиблись осуждённым. Тем не менее женщина была именно по его душу. После их непродолжительного разговора его глаза наконец-то сияли отчаянной надеждой, а в руках находилась передачка от незнакомки - песочные часы - ключ к избавлению от мук вины.

НЕСКОЛЬКИМИ ДНЯМИ РАНЕЕ.

В предзакатный час, когда океан вот-вот поглотит огненный шар и будет держать в своём чреве до следующего дня, на берегу Карибского моря появилась Леди Таймс. Она находилась именно здесь вовсе не случайно. Среди экзотических деревьев и белоснежного пляжа Доминиканской республики располагалась одна из самых известных гольф площадок мира Punta Espada Golf Course. Дизайн этого поля великолепно сочетает в себе скальный рельеф, пляжи, лагуны и тропическую растительность. Женщина привыкла, что среди своих ее по свойски называют больше по имени, нежели леди Таймс, миссис Таймс, гражданка, мадам и прочие вариации вежливого обращения. Просто Ивона. Да, именно так зовут нашу загадочную героиню — Ивона Таймс. Итак, Ивона появилась на поле для гольфа, однако, отнюдь не игра была ее целью, а получение разрешения от Ордена Хранителей Времени.

В Орден входило несколько членов. Первым и самым главным был Мирослав Бесконечный - выходец из древних племён венед, ставших родоначальником происхождения славянского народа. Человеком он был рассудительным и мудрым, потому как успел повидать за свою продолжительную по людским меркам жизнь огромное количество судеб. Вторым по значимости был сеньор Мартино Темпоралис - выходец из солнечной Италии, такой же эмоциональный и горячий мужчина, как типичные представители его нации. Он был неравнодушен к Ивоне, о чем не упускал случая намекнуть каждый раз, стоило ей оказаться поблизости. Ну и наконец, Амитола Временной дух - представитель индейской культуры, человек мрачный и нелюдимый. За несколько столетий он превратился в хранителя, холодно и пренебрежительно относящегося к человеческим просьбам, потому как люди явились виновниками в истреблении его народа. Амитоле не предоставили возможности все изменить в борьбе коренного населения Америки с колонизаторами в своё время. Обида к членам Ордена, затаенная в душе, словно тлеющие угольки костра ждала своего часа, чтобы вырваться наружу от порыва ветра и сжечь все на своём пути. В эту разношерстную колоритную мужскую компанию пару сотен лет назад затесалась и Ивона Таймс - пока что единственная женщина.

Тайное магическое общество в данный момент играло в гольф. Ивона Таймс, переминаясь с ноги на ногу и волнуясь, как девчонка, которая выпрашивает у родителей разрешения пойти в ночной клуб, объяснила необходимость дать шанс тому мужчине из далекой русской колонии. Она выпрашивала разрешение на возврат в прошлое.

— Милая, ты зря переживаешь за этого человека, негативные последствия есть у любого вмешательства. К тому же он уже сделал свой выбор. Ты сама об этом знаешь, — по отечески добро предупредил Мирослав. Клюшка с с филигранностью точностью ударил по мячу, а тот, в свою очередь, перелетел на живописный фарвей мимо пальм, попутно распугав райских птиц. Он неспешно сел на свой миниатюрный автомобиль гольфкар и поехал в сторону брошенного мяча, оставив Ивону без окончательного ответа.

Вторым бил Мартино Темпоралис. Вторым он и держал ответ перед дамой своего сердца.

— С чего ты так суетишься за него? Возврат в прошлое дорого стоит. Он что, не безразличен тебе? — вскинув брови, изучающе уставился на Ивону итальянец.

Сердце Леди Таймс было глухо к ухаживаниям Мартино, однако, она всегда относилась к нему тепло и по дружески. Особенно, когда время забрало всех ее ровесников и семью. Мартино Темпоралиса не расстраивали безуспешные попытки завоевать Ивону. Он говорил, что «принимал выжидательную тактику в деле с такой утонченной особой». Ивона чуточку схитрила при ответе, применив женское обаяние и наседая на любовный подтекст, хотя все что она говорила, было абсолютной правдой.

— Мартино, дорогой, я не могу оставаться в стороне, когда молодое любящее сердце страдает от потерянной любви. Муки одиночества невыносимы, ты тоже так считаешь?

Сеньор Темпоралис принял ее игру и сделал вид, что удовлетворён оправданием, но на самом деле не успокоился. Разумеется, он даст своё согласие, в чем Ивона даже не сомневалась, но попозже. Мартино ударил по мячу, а тот, в свою очередь, очутился в зарослях. Попросив пять минут на его поиски, он нехотя оставил Ивону наедине с Амитолой Временным духом и поспешил за потерей.

Несмотря на знойный морской вечер по коже Ивоны пробежал легкий холодок. Быть наедине с индейским хранителем у неё не было ни малейшего желания. Она всегда чувствовала себя рядом с ним небезопасно. Ивона знала, что в Ордене Амитола претендует на место «вождя племени», но открыто сместить могущественного Мирослава ему было не под силу. Как минимум в одиночку. В Ордене же его способности предвидеть вероятности развития событий были крайне важны, потому и должность за ним сохранялась уженного веков.

Ехидно сжав и без того узкие глаза, он вкрадчиво заговорил.

— Я считаю, Мартино неправильно задаёт свой вопрос. Не «зачем ты суетишься за этого человека», а вообще «зачем ту суетишься за людей»? Зачем тебе эти эгоистичные ненадёжные глупые создания?

— Хотя бы потому что я тоже из числа людей. Как, кстати, и ты.

— Глупая. Мы люди другого сорта. Свой дар нужно ценить и использовать только в исключительных целях, как это делаю я.

— И что с этим даром делать? Солить и в банки закручивать?! — не выдержала Ивона. Зная, что от Амитолы зависит будущее мужчины из колонии, она поубавила пыл и заговорила миролюбиво:

— Ты единственный из нас можешь предвидеть все вероятности развития событий. А мне, как и Мартино, и Мирославу, да и всем людям приходится рисковать, пробовать и ошибаться.

— Тогда почему ты не спросишь меня, есть ли шанс оставить девушку в живых? — смакуя каждое слово, явно довольный своим преимуществом произнес Амитола.

— Не хочу, — опустила глаза леди Таймс, чтобы индеец не увидел затаившийся в них страх. — Я обязана ему помочь, я так чувствую. У него должен быть этот шанс, иначе вся жизнь человека насмарку. Оставшаяся часть уж точно.

— Тогда вот что я тебе скажу, дорогая моя. Люди не достойны нашего вмешательства и помощи. Будь хоть тысяча оставшихся возможных вероятностей, я не дал бы его тебе использовать. Потому что человек уже сделал один раз свой выбор. Это и есть его жизнь. Так можно бесконечно переписывать черновик, но идеальной жизнь сделать невозможно. Все в этом мире неидеально. За всю истории не было дней, когда человечество не убивало себе подобных. Алчность, зависть, страх смерти — вот что движет людьми. А не какая-то надуманная любовь. Ха, особенно сейчас. Разве ещё остались нормальные люди, а среди них герои? Сейчас каждый мечтает стать как они это называют … блогерами кажется... Делать деньги из воздуха, зарабатывая на рекламе себе подобных. Кто-то ещё мечтает стать ученым, врачом, учителем? Помогать людям бескорыстно? Нет! Подумай об этом, когда в следующий раз заявишься с очередной сумасбродной просьбой ….

Когда к ним вернулся Мартино, сделав дополнительный штрафной удар из слепой зоны, в глаза ему бросился рассерженный и воинственный вид Ивоны. «Ух, та ещё горячая штучка, даже в гневе она прекрасна». — отметил про себя Мартино. Амитола же как всегда нагловато улыбался.

— Ты рано возомнил себя всемогущим Богом. Спустись с небес на землю, иначе он сам тебя опустит!

Ивона запрыгнула в мини-кар и поехала за Мирославом. Нужно было во что бы то ни стало уговорить главного хранителя. Водитель — доминиканец сделал ей замечание, что та нарушает спокойствие и повышает тон перед ударом игроков. Он попросил гостью вести себя более сдержанно и придерживаться установленных правил.

— Черти что! Если бы ты знал, на чьей стороне справедливость, то точно бы сейчас не ругал меня, — произнесла на непонятном доминиканцу русском языке леди Таймс. Амитола тем временем отыграл свою партию превосходно. Крики взбалмошной женщины не могли вывести его из равновесия. Он чувствовал себя словно скала. Такой же старый, закостенелый и крепкий, что душа его не могло дать трещину из-за внезапного порыва никчемного ветерка.

Тем временем игра на поле продолжалась. Счёт вёл Мирослав. Его удары были наиболее точны, настоящий прирожденный лидер — лидер во всем, далее Амитола, завершал партию добродушный Мартино. Он уже дал своё разрешение Ивоне, и та благодарно расцеловала его в ответ. Закатное солнце казалось бледнее, чем залитое краской лицо смущенного Мартино. К тому же и вечер был чудесным. Опускающиеся сумерки будто подсказывали его влюблённому сердцу игривое продолжение вечера. Все, начиная от мелодичных запевов и заканчивая откровенными медленными танцами темнокожих жителей острова будоражило фантазию Мартино. Эх, если бы не лишние люди рядом с ним и Ивоной, то он бы точно проявил свою мужскую настойчивость, размечтался Мартино.

В какой-то момент Мирослав выдержал паузу и дал фору Амитоле вырваться вперёд. Сам же разговорился с леди Таймс, и уточнил так ли важно это для самой Ивоны.

— Да, — без тени колебаний ответила женщина.

— Не обижайся на Амитолу. В чем-то он прав, и ты в глубине души об этом знаешь.

Мирослав материализовал в воздухе песочные часы и дал их леди Таймс. Песочные часы отличались тем, что одна сторона подставки часов была белой, другая чёрной.

Мирослав объяснил:

— Ивона, можешь быть спокойна, я даю тебе своё разрешение. Но, как ты сама видишь, мнение ордена разделилось, и я не могу игнорировать это. Поэтому учти. Окончательный выбор примет не ты, ни я, ни кто-либо другой, а только лишь сам человек. И дабы не нарушить равновесие, у него будет шанс вернуть все ровно в то состояние, в котором все сущее пребывает сейчас.

— И все равно у неё ничего не выйдет. Я так вижу… закончил игру Амитола, отправив мяч в последнюю лунку и тем самым победив в игре. Но леди Таймс его не слышала, она спешила в далекую русскую колонию.

СНОВА НАШИ ДНИ.

Илье было неизвестно, сколько усилий приложила леди Таймс ради песочных часов, которые он, будучи заключённым, держал сейчас в руках. Однако, благодарность за выпавший шанс лучилась в его глазах. В его руках были не просто часы. Это были ключи к его свободе и к спасению любимой. Ему оставалось запомнить единственное правило: стоит поставить песочные часы белой стороной вниз, Илья переместится в день аварии. Черная сторона могла вернуть его снова в наши дни. Так скажем, в прошлое в квадрате. Туда, куда он возвращаться более точно не хотел, поэтому в нетерпении повернул часы белой стороной. Песок начал сыпаться, и тут произошла магия. Серые стены комнаты для свиданий начали разрушаться, пол ушёл из-под ног Ильи, и он перестал чувствовать опору под ногами. Илья начал проваливаться в бездну. Ощущение падения было неприятным, но неопределенность пугала его гораздо больше. Далее яркий свет, Илья свалился в возникшее из ниоткуда кресло и… оглушительный визг тормозов машины! Это невероятно! Он сидел за рулем собственной машины, совершенно целой и невредимой. Все вокруг было до боли знакомо. Привычная панель, елочка на зеркале заднего вида и привычные мелодии ретро радиостанции. В это было трудно поверить, ведь он сам собственными глазами видел, как машина была полностью искорёжена от нескольких переворотов. Внезапно повеяло ароматом любимых женских духов… Илья повернул голову, рядом на пассажирском сиденье сидела она! Его жена Ира. Точно такая же, как он ее помнил. Длинная челка, из под которой выглядывали хитрые глаза цвета дождливых облаков, в любимом растянутом свитере и с телефоном в руках, с которым она не расставалась ни при каких обстоятельствах, даже во сне. Илье хотелось обнять жену настолько крепко, чтобы никто больше не мог отнять у недавнего вдовца его заново обретенное сокровище. А ещё рассказать столько всего! Как он по ней скучал, как бредил ею, ждал встречи пусть не на этом, так хоть на том свете. Его глаза наполнились слезами, но вслух произнести что либо он был не в состоянии. Шок и оцепенение сжимали его губы. Он даже боялся дотронуться до жены, боясь, что она всего лишь призрак или плод его фантазии, который не хотелось спугнуть или развеять. Но Ира была рядом с ним в этот момент. В ее взоре читалось вполне объяснимое недоумение.

— Илюша, держи руль, что ты уставился на меня, дурачок? — рассмеялась она.

Воспоминание о грядущей аварии вернули Илью к реальности, и он, вцепившись в руль настолько сильно, что побелели костяшки пальцев, стал во все глаза таращиться на дорогу.

— Так, спокойно. Значит отрезок трассы, на котором произошла авария, мы ещё не проехали. Остаётся пару сотен метров. Впереди все также плетётся старенькая Окушка болотного зеленого цвета. Ага, а вот и знак, запрещающий обгон, на который я, болван, в прошлый раз не обратил внимания. Верно говорят, правила дорожного движения написаны кровью. Значит нужно продолжить вести машину, не предпринимая более никаких сумасбродных и опасных манёвров. Что ж, это не сложно.

Замечали ли вы, что когда очень сильно чего-то ждёшь, время словно превращается в тягучую упругую резину, которая растягивается все больше и больше, испытывая терпение ожидающего человека. И правда, секунды, проходимые сейчас на опасном участке дороги, казались часами. Настолько напряжённо Илья проживал сейчас каждое мгновение до встречи с большегрузом. Однако, не стоит переживать. В этот раз он все сделает правильно.

Жаль, что жизнь иной раз преподносит, а может подкладывает куда более упитанных свиней, чем могло бы быть изначально. Илья увидел в боковое зеркало, как школьный желтый автобус вместо его машины выходит на обгон, будучи уверенным в безопасности движения.

— О Господи, откуда он тут взялся!? — вслух выругался Илья.

Только позже в воспоминаниях всплыл какой-то приземистый мужик, который помог ему выбраться из раздавленной машины и вызвал скорую. Он же первым неуклюже попытался утешить Илью, когда стало понятно, что врачи едут напрасно. Кажется тогда где-то неподалёку был припаркован и ярко-желтый автобус, из которого то и дело норовили выбежать на дорогу... дети! Точно!

Илью накрыла волна отчаяния и неизбежности.

— О нет! Этого не может, попросту не должно быть!

Но среагировать, просигналить водителю, предупреждая его об опасности, которую он и сам в тот раз увидел лишь в самый последний момент, Илья уже не успел. Автобус столкнулся с большегрузом, и вместо легковушки Ильи полетел в кювет.

Жена закричала, обхватив голову руками. Лицо ее сковала гримаса ужаса.

— Бедная моя девочка, ей невдомек, что в эту секунду под колёсами большегруза должна была оборваться ее жизнь.

Илья поспешно остановился у обочины, там же был и пожилой водитель оки, человек, который ехал крайне медленно и потому спровоцировавший аварию. Оба они побежали к пострадавшим. Жена в слезах осталась звонит в скорую неподалёку.

От увиденного Илье стало дурно. Выражение «и врагу не пожелаешь подобного» как раз было, к сожалению, в данном случае к месту.

Искореженные тела, крики, стоны и плач детей. Водитель автобуса, который истекал кровью и сам был серьезно ранен, доставал детей из автобуса. Илья с водителем Оки присоединились к нему. Уже было понятно, что всех не спасти. Кого-то придавило сиденьями, кто-то вылетел в окно и остался под многотонным автобусом… В голове Ильи как молотком стучала мысль, что у всего на свете есть своя цена. Только что он заново обрёл жену, но стоило ли это всего ужаса, что разворачивался сейчас перед его взором? Илья не хотел отвечать сам себе на этот вопрос.

В скором времени прибыли спасатели, скорая помощь и полиция. От вида последних у Ильи возникло неприятное чувство, будто он заключённый в бегах. Год в стенах тюремной колонии давал о себе знать. Хотя о его существовании в изменённой реальности не будут знать ни судья, вынесший приговор, ни следователь, доказывавший его вину, ни тюремные охранники, ежедневно проверяющие его наличие в казённых стенах. Илья видел водителя школьного автобуса, который был морально подавлен и слаб от потери крови. Он знал, какие испытания лягут на плечи этого мужчины. И с чего всех так тянет совершать обгон в неположенных, а стало быть опасных участках дороги?! Вопрос, на который я, автор, не знаю ответа…

Во время долгих оформлений, показаний, даваемых в качестве свидетеля, Илья ни разу не отпустил от себя жену. Он все время боялся, что что-нибудь может с ней произойти, ведь прошлое теперь изменилось. После долгих часов, перед тем как уехать, они присели прямо у обочины. Илья обхватил уставшую голову обеими руками, в голове пульсировала боль от напряжённых мыслей и взбухли вены. В какой-то момент он запустил руку в карман куртки и обнаружил … песочные часы.

— Нет-нет-нет! — отмахнулся он от противного устрашающего голоса совести. Илья сгрёб в охапку свою заплаканную жену, как будто ее могли сию секунду у него отобрать и поспешил домой.

Спустя пару часов, когда слёзы жены от пережитого высохли, оставив сухие соленые следы усталости на щеках, он смог спокойно мыслить. Ключевое слово ПЕРЕЖИТОГО. Тем более что теперь они находились дома вдали от ужасов уходящего дня. В их мирок на маленькой кухоньке, освещённой тусклой лампочкой, не могли пробраться фуры, полицейские и прочие нежеланные обстоятельства. Ира как и сотни счастливых дней до хлопотала на кухне, стирая целый год тяжелой утраты из жизни Ильи. Вот она вся была здесь, такая родная и уютная. Илья даже представить себе не мог, как сильно по ней соскучился. Ира вела себя как обычно. Дом под ее руководством ожил, запел свистящим чайником, заговорил дребезжащими чашками. Даже разделочная доска, казалось, ведёт диалог с ножом. Она легко орудовала им, нарезая салат и, как это делала часто, закидывала в рот добрую часть накрошенных овощей. Илья с удовольствием наблюдал, как миниатюрные ножки в уютных тапочках-собачках сновали туда-сюда по кухне, пока готовился ужин. Умиротворение жены заполняло всю комнату и заряжало Илью. Он успел забыть о неприятностях, понежиться в ее ауре, пока Ира не стала совершенно серьезной и не завела тот сложный диалог.

— Как это страшно, правда?

— Что страшно?

— Когда умирают дети.

Илья напрягся, но не проронил ни слова. Ира продолжила:

— У всей семьи внезапно отбирается радость.

Радость быть частью счастливого детства ребёнка. Ты только представь, Илюша. Больше не вернётся чей-то сын и не повиснет на шее матери, чей-то братик не дождётся сестрички, чей-то внук больше никогда не приедет в деревню к бабушке с дедушкой. Этот же внук больше никогда не будет выбегать из дома босоногим за свежей кружкой парного молока. Сколько жизней ломается из-за одной оборванной юной жизни.

-Не только юной. Жизнь любого человека важна, даже взрослого, если он близок. - решил поддержать тяжелый разговор Илья. К его горлу подкатил ком.

-Да, это все понятно, - вздохнула Ира, но детская смерть - это намного страшнее, понимаешь? Как я благодарна Богу, что у меня было счастливое детство и никогда в жизни не было таких страшных потерь.

-Не могу похвастаться тем же…

-Почему? У тебя полная семья, родители, даже дедушка с бабушкой все еще живи, дай Бог им здоровья, уже золотую свадьбу отпраздновали, - рассмеялась Ира.

Илья снова молчал. Он не мог проговорить четыре простых звука, которые складывались в одно единственное слово. ТЕБЯ. Вместо этого он протянул руки к жене и произнёс банальные, старые, как мир, но такие нужные, в первую очередь, ему самому слова:

-Иди ко мне. Я люблю тебя.

Позже, когда они уже легли спать, и Ира погрузилась в царство Морфея, Илья долго вдыхал аромат ее волос. Близость ее тёплого тела тела дарили истощенному сердцу бывшего заключённого желанную свободу и радость жизни. Его жизни. Илье хотелось задать вопрос жене: «Ну, Ира, а кто там дальше все-таки? Шива, Аллах, Иисус, Будда или вовсе кто-то другой? Быть может нас ожидает та дама из колонии в бордовом костюме? Забавно. А что испытываешь, когда уходишь туда, откуда больше не возвращаются?» Но понимал, что ответа от неё он не получит. Ведь в подаренной реальности Ира все ещё проживала свой сохранённый день и никогда не сталкивалась со старухой в чёрном плаще с косой наперевес.

Илья впервые задумался о том, кто же была та необычная женщина? Откуда она узнала про мольбы Ильи и достала эти невероятные песочные часы? Интересно, ему придётся снова с ней столкнуться, чтобы расспросить о свершившемся чуде? И снова ответов на его вопросы не было…

Жена забормотала во сне, и Илью снова заволокли мысли о любимой. Он вспоминал моменты их первой встречи. Как она ворвалась в его размеренную холостяцкую жизнь душным июньским вечером в своём ярко-желтом воздушном платье и осталась светить лишь ему одному подобно солнцу. Ира всегда завораживала его своим магическим приятяжением и женственностью, перемешанной с детской наивностью. С самой первой встречи и до последней…

Он гладил ее тело, а в в голове попутно проносились забавные случаи из их жизни: как Ира впервые призналась ему в своих чувствах дождливой ночью в салоне его злаполучного авто, как они, молодые и безбашенные, объездили весь юг России, имея в багажнике лишь двухместную палатку и несколько тысяч в кармане, как он просил ее родить ему дочурку, похожую на саму супругу, а Ира все откладывала и не спешила становиться матерью. Неужели у них сейчас мог быть ребёнок, смешной малыш, который был бы живым воплощением их любви…

Внезапно он вспомнил о погибших в сегодняшней катастрофе детях. Подумал, что вот точно так же, как и он сейчас будущие молодые родители мечтали о них, строили планы, вкладывали всю заботу и любовь в уже появившихся на свет чад. Один миг, одна ошибка, и их не стало. Илью поглотили сомнения о том, чья все-таки вина, водителя автобуса или его самого. До сих пор отгоняемая совесть наконец-то проснулась и закатила настолько сильную истерику, что мозг больше не мог успокоиться, и сон не шел в забитую голову. Сомнения Ильи выступили на лице испариной на коже, в комнате стало невероятно душно. Илье было тяжело дышать. Ведь он знал рецепт спасения, но отчаянно отказывался приготовить нежеланное снадобье.

Илья вышел на кухню и выкурил сигарету. Затем стоял и долго смотрел на спящую жену. Ему хотелось запомнить каждую деталь, каждую особенность любимой женщины. Потом быстро достал из кармана куртки песочные часы, перевернул их чёрной стороной вверх и зажмурился. Во второй раз было уже не так страшно. Илья был готов к переходу и почти не потерял равновесия после того, как почувствовал твёрдую поверхность под ногами тюремных ботинок. Глаза он открыл только когда услышал скрежет открывемой железной двери. Конвоир зашёл, чтобы забрать заключённого Давыдова на работу. Незнакомая женщина все ещё находилась напротив него. Они понимали друг друга без слов. Илья покинул комнату свиданий, сложив руки за спиной, и леди Таймс осталась одна. Глаза ее наполнились слезами. Она обязательно расскажет о выборе простого человека Амитоле Временному Духу. Люди - не эгоистичные и глупые создания, как индейский хранитель любил выражаться. Простые смертные настолько сильны духом, что способны на святое самопожертвование. Теперь Ивона Таймс убедилась в этом окончательно.

Илья шагал по знакомому темному коридору тюрьмы. Сейчас он осознавал, что может с благодарностью освободится от своей боли и чувства вины. Ошибка, которая привела к аварии, творилась рукой Господа, в каком бы обличии он не представал перед людьми. Рука, пишущая невероятные истории жизни людей, проворачивающая ситуации для них же самих наилучшим возможным образом. Что же касается любимой Иры, она первой успела узнать таинство потустороннего мира. Но Илья её ещё нагонит в отведённый для него час. Он ещё с ней договорит. А отрезок пути, подаренный Создателем, нужно пройти достойно и без сожаления.

Мы слишком маленькие пылинки в бескрайней Вселенной и не можем предугадать развитие всех событий. Это прерогатива высшего разума. Нужно надеяться на мудрость и любовь Бога в минуты отчаяния. Возможно, от вас уводят бОльшие беды, чем те, над которыми вы сейчас огорчаетесь.

И жили они долго и счастливо! Ведь так заканчиваются все известные сказки? Ха! Как бы не так. Что же сказочники хоть словечком не обмолвились о детях? И о том, что бессонные ночи рисуют на светлых лицах фей серые мешки под глазами? Ей Богу, с крыльев одомашненных волшебниц сыпится разве что скучная комнатная пыль, но никак не искрящаяся цветочная пыльца. Ну? Как вам перспективочка? Идём дальше — принцессы, легкие, жизнерадостные принцессы кардинально меняют свой имидж: струящиеся локоны превращаются в небрежный высокий пучок, чтобы волосы не тянули в разные стороны детские пухлые пальчики. А их пышные наряды? Торжественные платья из оборок и рюшек сменяются простенькими, короткими платьицами с пятнами от пюре и каш. Или вот вам еще пример. Сказочники нарочно опустили тот факт, что дракон встречается на пути принцесс уже задолго после встречи с принцами. В когтистых лапах чудища по имени Быт пала не одна тысяча кокетливо завитых кудряшек, вовремя прокрашенных корней, искусно разрисованных ногтей и прочих прелестей женской жизни.

Так размышляет про себя Лэйла, молодая мама, вот уже в десятый раз за день собирая разбросанные по полу игрушки. На плите визжит чайник с гневной просьбой сию же секунду снять его с плиты. С телевизора нарочито весело что-то напевает любимая мультяшка сына, которая успела всем, кроме него самого, надоесть уже лет сто тому назад. А сам малыш то хнычет, то смеётся, но каждую минуту времени требует маминого внимания и присутствия рядом.

Лэйла как заведённая носится по дому: стирает белье, успокаивает малютку, гладит одежду, кормит малыша, накрывает на стол, баюкает непоседу, наводит порядок, пылесосит «ковры-самолёты» и тут же успевает достать мелкие детальки изо рта сынишки, говорит с мамой по телефону и снова кормит малыша. Фух! Нужно бы ещё успеть купить продукты к ужину, поиграть с сыном, почитать ему сказку, успеть преобразиться к приходу принца, а по совместительству любимого мужа, ну хотя бы вечером. И зубы почистить уже, наконец, миледи! И так изо дня в день.

Декрет представлялся Лэйле райским периодом, когда в распоряжении будет уйма свободного времени на собственные хотелки, увлечения, хобби, сериалы и уходы за телом. А рядом должен был присутствовать жизнерадостный малыш, спелый, ароматный, сладкий плод их с мужем любви, который бы только улыбался, как в рекламе, и самостоятельно находил для себя увлекательные занятия. Как она заблуждалась! Колики, зубки, бессонные ночи, уставшие руки, затёкшая спина, а ещё прививки, аллергии и плач младенца, который, казалось, все время звенит в ушах. Ни в кино тебе не сходить, как раньше, ни в клуб, ни в театр. А она ещё удивлялась, и что это подружки, все как один, с удовольствием сбегают обратно на работу, радуясь и благодаря офисные будни, которые, по их мнению, и в подметки не годятся ежедневным свистопляскам с младенцем? За свои 30 лет это был первый, а посему долгожданный декрет в жизни Лэйлы. Теперь вместо сурового гендиректора строительной компании, с которым главный бухгалтер Лэйла Альфитовна встречалась каждое утро на планерке, ее дожидался собственный «начальник» — вечно недовольный по понятным лишь ему одному причинам.

Лэйла дождалась, пока малыш уйдёт на дневной сон, и выскользнула в ближайший продуктовый магазин около дома. Согласна, не самая хорошая идея — оставлять его одного, но куда деваться? Ужин сам себя не приготовит.

— Ох, ты ж … пеленки-распашонки! Какая длинная очередь! — всплеснула руками Лэйла, подойдя к кассе. Прошла первая минута томительного ожидания, вторая, пятая, десятая. Впереди все ещё толпится несколько человек.

— Ну быстрее бы, быстрее. — мысленно молится всем часовым богам и хранителям времени молодая мама, переминаясь с ноги на ногу. Лэйле начинает казаться, что даже , продавщица специально медленнее считает сдачу, словно чувствуя ее спешку, а отоваривающийся покупатель нарочно делает вид, что не может отыскать в недрах своего кошелька пресловутые 7 рублей на сдачу.

Затем материнский инстинкт играет с ее воображением в злую шутку, и в ушах снова стоит плач ребёнка, одиноко оставленного в кроватке. Хотя этого всего лишь иллюзия, и Лэйла находится сейчас за сотни метров от него. Но душа потихоньку успевает превратиться в когтеточку, на которую вот-вот позарятся чьи-то пушистые лапки.

— Вот бы сыночек скорее подрос. — мечтает девушка, пытаясь отвлечься от ожидания. — Пошёл бы в садик и освободил время на все остальные дела. А лучше бы сразу в школу! Точно! Тогда сразу бы стал самостоятельным. А если бы ещё и в институт... — совсем размечталась она и не заметила как вот уже в который раз Лэйлу окликает странного вида незнакомка, стоящая позади неё в очереди. Дама была из той категории женщин, которых ни время, ни мода, ни возраст не могли заарканить в свои ловушки. Утонченная, элегантная, она истощала спокойствие, мудрость и уверенность в себе.

— Как быстро летит время, вы не находите? — загадочно проговорила она.

— Быстро? Пфффффф, мне кажется, пожилая улитка 🐌, и то выиграет это пресловутое время в любом забеге. — нервно пошутила Лэйла.

— Значит ли это, что вы очень спешите? Кстати, я не представилась, Леди Times. — протянула длинную изящную ладонь женщина своей собеседнице.

— Лэйла. — ответила ей та.

Так, слово за слово, они разговорились.

Правда, говорила, в основном, Лэйла, будто нашла в лице леди Times свободные уши за все полтора года своего декрета. Шутка ли, держать все в себе и не находить собеседника в муже, который и так приходил уставшим с работы, пообщавшись с большим количеством клиентов за целый день. А сынишка как ни старался лепетать на своём младенческом языке, все ещё не мог составить достойную альтернативу удачно подвернувшейся в магазине незнакомке.

Выслушав Лэйлу о всех «тяготах» затворнической жизни, леди Times произнесла:

— Возможно, у меня есть то, что вам нужно. — Она заговорчески подмигнула и протянула Лэйле старинные карманные часы. — Если прокрутить стрелки вперёд, вы ускорите конкурентку великовозрастной улитки. Но помните, обратной дороги нет! Никто не в силах повернуть время вспять. Оно всегда идёт вперёд и только вперёд!

Лэйла растерялась, но поблагодарила даму и приняла необычный подарок. Раньше она видела такие диковинные часы лишь в кинофильмах. Выполненные чьими-то искусными руками, они благородно поблескивали у девушки в руках. Корпус медового оттенка словно миниатюрное солнце, сошедшее с небес, приятно грел ладонь, а на крышке часов с внутренней стороны была выгравирована надпись: «Здесь и сейчас».

Завершив покупки и тепло попрощавшись с леди Times, Лэйла сломя голову бросилась обратно домой. Ее голубенький шейный платок, наспех накинутый на выходе, теперь сбился и развевался на бегу, тем самым напоминая крылья бабочки, отчаянно трепещущие на ветру. Бабочки вообще странный народ, вы тоже так считаете? Их полет всегда резок и тороплив. Возможно, они тоже спешат к своим личинкам, оставленным в одиночку? К счастью Лэйлы, младенец спал. Девушка, заметно заинтересованная недавним подарком, тут же принялась крутить стрелки старинных часов. И тут произошло чудо! Детская комната, кроватка сына и все вокруг превратилось в зыбкий туман. Мгновение, а затем и вовсе улетучилось, оставив Лейлу посреди пустоты. Но долго в таком положении пространство не пребывало. Лэйла ясно увидела перед собой, как ее сынишка растёт на глазах, и чем быстрее она крутила стрелки, тем быстрее происходили метаморфозы. Он уже не был тем родным смешным карапузом. Вместо этого перед ней находился заметно повзрослевший мальчуган.

Лэйла увидела, как посреди ночи сынишка забирается в их общую с мужем постель. Ему приснился кошмар и он просит, чтобы родители его обняли и успокоили. Лэйла читает ему добрую сказку о бесстрашие и отваге, одну из тех, которую она всегда придумывала для него, со всей любовью и талантом, на который было способно ее материнское сердце. Сын, успокоившись, засыпает в объятиях родителей.

Видение сменилось, и вот, разбуженный посреди ночи из-за очередного кошмара, сын снова погружается в красочный мир о бесстрашии, возникающий из уст мамы.

Теперь Лэйла слышит голос своего сына:

— Мама, я больше не боюсь. Я вернусь к себе в кроватку. Спокойной ночи.

Девушка осознаёт, что это самый последний раз, когда сын разбудит ее ради успокаивающей маминой сказки.

Теперь картинка другая. Вот она видит себя со стороны, как бережно с любовью собирает в большую коробку некогда любимые игрушки сына. Ещё недавно они так раздражали Лэйлу, то и дело впиваясь острыми краями конструкторов в пятки. А сейчас она сидит, гладит каждую, вспоминая счастливые моменты и словно прощаясь с ними, а затем убирает на антресоли их все: надкусанные резиновые утята, сломанные или ещё чудом уцелевшие погремушки, машинки без пары колёс. Ведь сыну теперь интересны другие вещи. Эти игрушки отныне будут просто их общим воспоминанием о детстве. Сердце мамы сжимается, а на глазах выступают слезы грусти.

Лэйла прекращает прокручивать стрелки, силясь замедлить ход событий, но заводной механизм даже не думает останавливаться. Перед ней предстаёт новый образ. Мама зовёт сынишку из другой комнаты. По телевизору поёт та самая надоедливая мультяшка. Вместе с сыном они смотрели историю о ней уже много раз и помнят каждое слово, а ещё исполняют песенку дружно дуэтом, когда накрывают на стол и ждут к ужину папу. Но подросток бросает взгляд на экран и произносит:

— Что показывают? А, нет, мам, мне не интересно, не хочу больше смотреть. — и дальше погружается в свой телефон, где сражаются супергерои, любимые большинством мальчишек его возраста.

Наступил самый последний раз, когда они, пусть и мельком, посмотрят этот мультик вместе. По телевизору продолжает весело скакать мультяшка, ставшая уже родной, но уже совсем для других детей и их родителей.

Время неумолимо. Стрелки крутятся все быстрее и быстрее. И также призраки будущего их семьи сменяются один за другим. Вот некогда малыш уже старшеклассник, а вот и симпатичный молодой человек-студент. Теперь он стал совсем большим, как же он красив и так похож на отца! Теперь он реже появляется в родительском доме, Лэйла предстаёт в видениях уже взрослой женщиной, взволнованно ждущей своего любимого сына с ночных вечеринок. А затем «сынишка» обзаводится усами, портфелем, костюмом и шляпой. Некогда лучезарное детское пухлое личико становится навсегда каменным и серьезным, взгляд гаснет, словно свеча, которая затухает от легкого дуновения. Сын становится взрослым мужчиной. Рядом с ним все больше мелькают купюры, документы, другие люди и все меньше и меньше образ родной матери...

Как жаль, ведь она даже не успела насладиться радостью материнства и счастливым безоблачным детством сына! Не нацеловалась его личика, не наигралась с ним, не успела прочувствовать и осознать ещё столько всего! Почему-то именно сейчас ей вспоминались вовсе не бессонные ночи, проведённые возле детской колыбели, а объятия маленьких ручек у себя на шее и искренняя улыбка, с которой малыш встречал ее ото сна. Не в силах больше вынести видения, Лэйла пробует остановить часы и прокрутить стрелки назад. Нужно во чтобы то ни стало обернуть время вспять. Заводная головка, будто ощутив на себе запрещённый приём, сливается с корпусом часов. Все ровно так, как и предупреждала Леди Times, никто не в силах остановить и повернуть время вспять.

Но отчаянная мама не сдавалась, а продолжала с упорством поворачивать стрелку. Скажите, выпадал ли вам когда-либо шанс лицезреть феномен родительской любви? Скажем, когда отец, как Супермэн, с молниеносной скоростью бросается на проезжую часть и чудом успевает достать дитё из-под колёс надвигающегося транспорта? Или когда мать, не зная приемов первой неотложной помощи, за секунды достаёт изо рта поперхнувшегося ребёнка застрявшую пищу? Именно с таким же титаническим, почти сверхъестественным усилием Лэйла производит оборот часов назад. Треск! Скрип! Звон! Старинные часы прекращают свой ход, механизм ломается, во все стороны разлетаются пружинки и шестеренки.

Словно откуда-то издалека до ее сознания долетает давно позабытый, утерянный во времени плач младенца. Он становится все более настойчивым, все более ясным, громким и… Лэйла просыпается! Это плачет он, маленький мальчик, который тянется к маминой груди и ищет ее поддержки. Какое счастье, что это ей всего лишь приснилось! Она сгребает в охапку своё маленькое бесценное чудо, целует его ароматную макушку, носит на руках, плачет и смеётся одновременно. — Какой же правдоподобный сон мне приснился! — сокрушается она. — И главное — мудрый.

А в углу комнаты лежит маленькая незаметная пружинка от старинных часов — привет от Леди Times — древней хранительницы времени. Ее невинная проделка с Лэйлой была призвана не ускорить время, вовсе наоборот — замедлить девушку и изменить ее отношение к привычным вещам. Ведь всё когда-нибудь бывает в последний раз… Но не спешите расстраиваться. Все когда-то бывает и в первый раз! Первая улыбка, первое слово, первые шаги, первая любовь… Ух! Сколько вам ещё предстоит пройти с вашими детьми, дорогие мамы! Не будем торопить жизнь. Будем наслаждаться моментом. Жить ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС.

— Чудодейка, проходите, пожалуйста. Смелее, не создавайте очередь, вы тут не одна. Сегодня вас, экзаменуемых, ещё добрая сотня, все должны успеть сдать экзамен.

Властный тон ректора академии — Ворожеи Сигезмундовны обнажил и без того натянутые добела нервы девушки, отчего ей чуть не стало дурно у всех на глазах. Чудодейка сделала глубокий вдох, затем зажмурилась непонятно то ли больше от волнения, то ли от страха, затем шагнула в распахнутые двери машины по созданию магической ситуации. Искусственный аппарат в виде лифта-большегруза был призван создать такую обстановку, в которой феи должны были полностью раскрыть свои способности. Если, конечно, они у них были, эти способности. В академии ходили слухи, что одна фея на миллион таки проваливала экзамен. Несчастные девушки! В таком случае можно было стать изгоем во всем мире волшебства. Подумать только, будучи рождённой в семье коренных колдунов и проучившись целых пять лет в академии, не пройти самую главную проверку в своей жизни! Истинной фее легче обрезать себе крылья! Каждая из экзаменуемых девушек боялась стать жертвой собственной беспомощности перед тем, кому требовалась магическое вмешательство. Поэтому ждали своего часа словно испуганные воробушки, забившись в стайку и нервно перешептываясь.

Стоило Чудодейке зайти в экзаменационный аппарат, как двери за ней со скрежетом закрылись, от чего по спине пробежал неприятный холодок. Здесь же она взяла в руки тестовую волшебную палочку, одну из многих, благодаря которым будущие феи упражнялись на занятиях. Стены «лифта» растворились, и вместо просторной кабинки девушка оказалась в белоснежном тумане, который обнимал ее своими мохнатыми лапищами со всех сторон, струился по земле, вдоль тела, закрывал ей обзор и мешал сориентироваться в искусственно созданном волшебном измерении. Посреди звенящей тишины до неё донёсся тихий плач. Сначала он был едва уловимый, затем все более нарастающий. Наконец, Чудодейка ясно ощутила присутствие рядом женской особы, а туман рассеялся, открыв взору сгорбленную фигурку девушки, закутанной в старенький потрёпанный плащ с капюшоном.

«Жертва» подняла заплаканные глаза к своей спасительнице и облегченно вздохнула.

— Фея-Крестная! О, хвала небесам! Я знала, что ты придёшь ко мне на помощь! Знала, что не оставишь в беде свою крестницу, Золушку! Посмотри, как мачеха вырядила меня на бал.

Девушка поднялась на ноги и продемонстрировала Чудодейке свой нехитрый наряд.

— Ты же мне поможешь выглядеть самой прекрасной принцессой на балу, чтобы принц заметил именно меня среди множества знатных особ, ведь правда? — Золушка уставила полные мольбы глаза на Чудодейку.

— Ох, ну почему именно заклятие облачения? — с досадой подумала экзаменуемая. — Почему ей не выпало задание излечить от смертельных ран или накормить ораву голодающих? Наряды — это же слишком просто, и именно поэтому она оставила без внимания это заклинание, когда готовилась к проверке и закрепляла в памяти более важные, на ее взгляд, азы колдовства.

Чудодейка лихорадочно вспоминала заклинание «Облачения». — Так, значит предмет «Гардероб» мы проходили ещё на третьем курсе академии. Ага, кажется, чтобы наколдовать сногсшибательное платье, я должна взмахнуть волшебной палочкой три раза по часовой стрелке и два против. Что там потом? Какое диковинное выражение нужно было произнести вслух, чтобы магия состоялось? Если память не изменяет, то «Гуччи, Армани, Александр Мак Куин, платье мечты притворите мне в жизнь!» Ну, в голове все прояснилось, осталось лишь самая малость — осуществить все в действительности.

Вот тут-то и образовалась проблемка. Да какая там проблемка? Проблемище! Колдовство упорно не хотело выходить из-под волшебной палочки Чудодейки. Лишь только слабые, еле заметные искорки вылетали из неё и тут же растворялись в воздухе, не достигнув цели. Чего она уже только не перепробовала. И разные комбинации взмахов, что чуть не заехала Золушке по носу своим «орудием труда», так она старалась произвести выверенные движения. И все известные модные дома мира перечислила, меняя на свой лад и сочиняя новое заклинание на ходу. Все попытки были тщетны. Очевидно, что Чудодейка не справлялась с заданием. Отведённое время таяло на глазах и на без пяти минут фею накатила паника. Искусственная Золушка была удивлена хаотичным движениям и сумбурной речи крестной, но все же была добра и слишком хорошо воспитана, чтобы встревать в таинство волшебства.

Тридцать секунд до остановки аппарата, двадцать, десять…

— Стоп, машина!

Громкий и одновременно колючий возглас Ворожеи Сигезмундовны вернул Чудодейку к печальной реальности. «Лифт» снова со скрежетом распахнул свои двери. Остатки тумана словно змеи вырвались из машины и расползлись по помещению академии. Вся группа фей-студенток во все глаза смотрели на неё и выглядели теперь ещё более испуганными, чем ранее, когда увидели перед своими глазами реальный пример провала экзамена. В комнате воцарилось давящее молчание. Казалось, все забыли как дышать. Никто не шелохнулся. Каждый из присутствующих ждал первых действий от несчастной.

У Чудодейки звенело в ушах, а сердце колотилось с бешеной силой. Казалось, что оно вот-вот пробьёт грудную клетку и разломает ей рёбра. Сохранять ясность ума сейчас было труднее всего на свете. Распорядок проводимой проверки был таков, что результаты объявляли только в самом конце. Будто во сне она дождалась окончания экзамена для всей группы. Помнится, кто-то из одногруппниц подходил к ней, пытался приободрить, утешал общими словами, мол, все будет хорошо, ты справишься, это не конец света и все в этом духе. Однако, ничто не могло скрыть радости в глазах подруг, которые один за другим с успехом проходили испытание. Обстановочка для Чудодейки была самая что ни на есть похоронная, когда предавая усопшего к земле, все подходят и говорят слова соболезнования самому близкому родственнику. А он на автомате кивает им в ответ и даже не воспринимает их всерьёз. Разве какие-то слова могут в самый тяжелый период жизни облегчить боль души? Также было и с нашей героиней.

Чудодейка в тот день покинула здание академии единственной. Все остальные феи с нетерпением и огромной радостью устремились в сказочный портал, как только торжественно получили свои заветные волшебные палочки. Ректор Ворожея Сигезмундовна сопровождала юных волшебниц в их первое путешествие по миру сказок всех народов мира. Неизвестные персонажи, первоклассные чары, магические существа — вот что ожидало теперь их в жизни. Только не Чудодейку.

На город спустились сумерки и накрапывал дождик. Под каплями, льющимися с небес, Чудодейка дала волю своим чувствам и выплеснула наружу горькое разочарование собой. Ведь в заклинании не было ошибки. И это не техника дала сбой. Чудодейка не обладала той степенью магических способностей, которые нужны для исполнения важной миссии фей. Так, лишь народ веселить да фокусы им показывать. Наподобие выпускаемых с ладоней искр или внушения им разных чувств.

Между тем город окончательно погрузился в дождливую темноту, что даже желтоглазые фонари не в состоянии были должным образом освещать дорогу редким пешеходам. Мгновениями темнота рассеивалась от слепящего света автобусов. Усталые пассажиры, уставившись в мокрые окна, возвращались домой. Теперь это единственные большие существа, которые встретятся ей в жизни. Никаких драконов или пегасов. А ведь раньше Чудодейка так любила поездки в автобусе. Когда-то папа научил ее играть с пассажирами «для открытия чакр волшебства».

Дорогие читатели, хотели бы и вы узнать об этой игре? Ну что ж, тогда оглянитесь вокруг. Какие пассажиры едут рядом с вами? Бабушки, дедушки, студенты, тетеньки, школьники?

Остановите своё внимание на одном из пассажиров. Скажем, на опрятной милой старушке, укутанной в тёплую шаль и старенькое пальтишко. Оцените ее взглядом и подумайте, чего может не хватать сейчас в ее жизни, и чем бы вы, фея, могли бы ее одарить? Может вы мысленно пошлёте ей лучи здоровья? А быть может пожелаете, чтобы сегодня вечером ее обрадовали внуки своим долгожданным приездом? Неподалёку от неё сидит хорошенькая девушка-студентка. А глаза ее отчего-то грустны. Она погружена глубоко в себя, а мысли ее блуждают далеко-далеко, вне этого автобуса. О чем грезит любая молодая душа? Скорее всего о любви. Пожелаем ей мысленно получить сегодня букетик ароматных цветов от возлюбленного? А вот, держась за поручень, стоит женщина с продуктовой сумкой наперевес. Вместе с вами она, уставшая, едет с работы. Дома ей нужно приготовить ужин, накормить кота, проверить уроки детей, уделить внимание мужу. А завтра, чуть свет, снова на работу. Пусть завтра ее ждёт неожиданное повышение на работе? Чтобы вечером завтрашнего дня она ехала домой окрылённая, гордая за саму себя и с грандиозными планами по поводу своей новой должности? А кондукторша? Вы заметили, какой у неё сегодня обреченный взгляд? Возможно, такие же как она уставшие пассажиры успели ее уже расстроить? Вы знаете, что делать.

— Эх папа, папа. — с досадой подумала Чудодейка. — Играть-то я играла, только вот оказалось, что никаких чакр волшебства в себе так и не раскрыла. Автобусные упражнения были пусты?

Холодные дождевые капли смешивались с ее горячими слезами и капали на землю, оставляя за собой золотистые пятна на тротуаре. Завтра скажут, что это снова прошёл кислотный дождь, спишут на плохую экологию, так и не узнав всей правды.

Чудодейка как можно тише зашла в дом. Старинные половицы предательски заскрипели под ногами. Если бы не мокрые крылья, которые сейчас не давали девушке беспрепятственно долететь до своей комнаты, ее отец, Чародей Знахарич, и вовсе бы не услышал возвращения дочери.

Чародей Знахарич, долговязый мужчина с добрыми глазами, которые смотрели на мир поверх очков-половинок, встретил свою дочь в своём неизменном клетчатом махровом халате. В руках он держал «Большую энциклопедию оккультной ботаники», а за ухом карандаш на случай важных пометок. Иногда он забывал, про «укромное место карандаша» и мог перерыть весь дом, пока любимая дочь не возвращалась с занятий и смеясь и целуя его в худую щеку не находила пропажу, виртуозно доставая ее за ухом. Наверно, все великие учёные были слегка чудиками, потому как сам Чародей Знахарич был знаменитым целителем душ. Посредством особого дара чувствовать людей без слов и таланта готовить лучшие отвары от любых недугов, отец Чудодейки завоевал сердца многих пациентов. Очередь к нему на приём растягивалась на много месяцев вперёд. Страшно подумать, что у такого уважаемого в магическом мире человека такая бездарная дочь! НЕДОФЕЯ, ПЕРЕЧЕЛОВЕК. Смех да и только.

— Вернулась. — отрезал мужчина. По его выражению лица было видно, что он понял о неудачном выступлении на итоговой проверке без слов, однако, доставать лишними расспросами дочь и бередить свежую душевную рану не будет. Чудодейка прижалась к отцу. Ей хотелось укрыться от всего мира в его мягком халате, от которого веяло привычным ароматом сушеных трав. С детства эти запахи напоминали ей о доме — месте, где любая печаль сменялась радостью, лишь стоило переступить его порог.

— Прости, папа, я опозорила нашу семью. У меня нет волшебных сил, чтобы быть настоящей феей. — еле слышно пробормотала она.

Впрочем, Чудодейке крупно повезло в том, что она была дочерью именитого волшебника. Усадив своё дитя за стол, Чародей Знахарич подал ей чай с мятой и лепестками маргариток — верное средство от печали и грусти. Достал из холодильника свой фирменный десерт, земляничное пирожное с засахаренными фиалками — рецепт для божьего провидения. Эти запасы были сделан как раз на такой случай. Жаль, что его пришлось использовать и что дочь сейчас не резвиться с подругами в сказочном мире. Но «C'est la vie», как любят говорить французы.

Однако, Чародей Знахарич понимал, что одной едой положение не исправить. Он внимательно посмотрел на свою дочь, на ее заплаканные глаза, смешной детский носик, покрасневший и опухший от слез. Для него не было ничего роднее и ценнее этого носика на всём белом свете.

— Чудодейка, доченька моя. Ты не позор нашей семьи. Ты самое грандиозное, самое великое чудо, случившееся в моей жизни. Раз там, наверху, распорядились так, что в тебе нет волшебных сил служить миру в качестве феи, выбери другой путь. Волшебство, оно не в голове, а в сердце. И что бы ни случилось, знай, тебя всегда окружает любовь твоего старика.

.

.

На следующий день Чудодейка бесцельно бродила по парку и раздумывала над словами своего отца. Она все больше убеждалась, что нет на земле сильнее чувства, чем самоотверженная любовь родителя. Как же ей повезло, иметь родной дом и человека, который поддерживает ее всегда и даёт силы идти вперёд. Боже, храни всех наших родителей!

Улицу наполнил звонкий щебет детворы. Это воспитанники детского дома шли длинной вереницей и держались друг за друга, словно ожерелье, состоящее из множества ярких, живых, говорливых бусин. Ребята во главе с воспитателем дружно шагали на просмотр киноленты. Сегодня на экранах показывали добрый мультик о длительном поиске и нахождении мамы потерявшимся слонёнком. Руководство детского дома решило,что просмотр такой картины положительно скажется на настроениях своих воспитанников, вселит в их нежные детские сердца надежду и веру в их будущее в счастливых семьях.

Мгновение и Чудодейка слилась с разноцветной шумной толпой. Каких тут деток только не было: шумные, робкие, яркие, скромные, кричащие на всю округу и погружённые в свои мысли. Неизменно в них было только одно: все старались заглянуть ей в глаза и передать молчаливое послание: «Забери меня, Мама! Вот же я, твоё долгожданное счастье!» Чудодейке всегда было с кем поделиться своими переживаниями, а кто защитит их, маленьких беспомощных несмышленышей? Кто выслушает ночью их детские кошмары, поцелует и вовремя успокоит?

Ещё через пару дней девушка уже была в том самом детском доме, непоколебимая и твёрдая в решении на свой лад выполнить своё «фейское предназначение». На что ей эти Золушки, заколдованные принцессы и спящие красавицы? В обычной жизни есть возможность куда лучше реализовать волшебный потенциал своего сердца. Чудодейка остановила свой выбор на молчаливой девочке лет пяти, которая совсем не улыбалась. Девчушка прижимала к себе больную руку и старалась скрыть ее в складках темного свитерочка. Как оказалось, рука была недоразвита и скручена с самого рождения. Большие глазки цвета темного шоколада смотрели на Чудодейку лишь исподлобья, хмуро и недоверчиво, совсем не стараясь понравится. Ей уже успели наговорить «добрые дети» о том, что «с такой культяпкой ее никто домой не заберёт». Мол, полно в их доме здоровых детей, а до тихони очередь и не дойдёт никогда.

Чудодейка присела на корточки перед девочкой и, пока никто не видел, наколдовала для неё маленькую фиолетовую бабочку. Та, искрясь и порхая перед лицом девочки, опустилась на больную ладошку. Впервые за долгое время уголки губ ребёнка чуть тронуло что-то наподобие улыбки. Сердце ребёнка оттаивало.

Чудодейке пришлось ещё целый год повозиться с бесчувственным злым монстром под названием «Бюрократия», но в конечном счете она выцарапала-таки свою дочку из лап этого злодея. Наташа оказалась очень веселой, смышленой девочкой. А когда ребёнок улыбался от всей души, искорки в глазах разлетались во всю округу да так, что всем в ее окружении становилось легко и весело. Дедушка, Чародей Златич, души не чаял в новоиспеченной внучке, и все свободное от работы время уделял ей, то мастеря из воздуха необычные игрушки, то вплетая в ее нежные кудри чудесные цветы. С Чудодейкой Наташа продолжала играть в автобусе в веселую игру в фею. А по ночам мама показывала ей то волшебство, на которое была способна. Темную комнату озаряли сверкающие розовым цветом бабочки. Они кружились над потолком, садились на носики мамы и дочки, дожидались, когда маленькая принцесса улетит в царство снов. Всего лишь самое обычное волшебство, которое преподавали ещё на первом курсе академии, ничего примечательного. Но детской душе хватало и этого. Да какие там волшебные бабочки? Какие там феи? Рядом с ней была мама, живая и самая настоящая!

Через много лет Чудодейка, переполненная любви и гордости за свою дочь, будет присутствовать на церемонии выпускников медицинского университета. Цепочка добра не прервётся, потому как Наташа выберет путь — помогать людям и спасать их жизни. Пусть теперь только попробуют заикнуться о том, что Чудодейка не настоящая фея! Свою Золушку она отыскала и смогла ей помочь, а Золушка помогла ей в ответ.

Вот так, казалось бы очевидный дефект, который кажется человеку недостатком или проклятьем, может обернуться для него же самого величайшим даром или божьим знамением. Быть может сейчас в вашей жизни и идёт дождь, но стоит пролить на него ярчайший свет вашей души, и дождь превратиться в чудесную радугу. ☔️☀️🌈