Послышались шаги. Людмила закрыла глаза, больше не в силах сопротивляться. Она позвоночником чувствовала приближение Андрея. Его дыхание вскоре коснулось ее уха, когда он тихо произнес:
— Вы потратили на меня столько времени, научили меня стольким заковыристым выражениям и медицинским терминам, но так и не поняли главного. Вернее так: вы интуитивно обо всём догадались, но безумно боитесь озвучить окончательный вердикт. Ведь это означает крах вашего мира, вашей карьеры, веры, профессионализма…
— О чем вы?
— Я — инкуб. Вам знакомо это слово?
Людмила скептически улыбнулась. Но улыбка быстро сошла на нет, стоило Андрею положить ладонь на ее бедро. Жгучий холод пронзил нутро. Ей захотелось закричать, позвать на помощь, однако она не посмела. А может, ей стало просто жаль себя. Ведь, как бы то ни было, но ничего более сильного она не испытывала ни с одним мужчиной. И самое страшное заключалось в том, что это была именно та рука, когда-то ласкавшая ее по ночам. Признаться в этом она не могла даже самой себе, не говоря уже о том, чтобы обратиться за помощью к коллегам. Да и что она могла им рассказать? О том, как ее накрывало сонным параличом? Или о том, как в момент, когда она не могла пошевелиться и заговорить, к ней на кровать садился некто темный?
— Самым жестоким способом... Я убью тебя, уродливая тварь! — сквозь слезы поклялся Шин и бросился на вожака. Ярость и ненависть выплескивались через край, рвали глотку рычанием и криками. Они сцепились намертво. Оборотень пытался оторвать от себя человека, пока тот, истошно крича, голыми руками выцарапывал глаза и кусал горло монстру. Несмотря на рваные раны, что оставляли когти вожака на спине, Шин уже не мог остановиться и подумать о собственной безопасности. Невыносимая душевная боль затмила рассудок, полностью сместив границы физической боли.
— Эй, ты жив? — испуганно прошептал Лефан, боясь коснуться этого человека.
Мужчина открыл глаза — нормальный и мутированный, оба уставились на Лефана.
— Ты... ты не охотник? — прохрипел он, кашляя кровью. — Старшеклассник? Колледж? Вышел в поле на работу?
Лефан настороженно кивнул, поражаясь такой осведомленности. Для мутанта-преступника и зомби-каннибала — такая смекалка была излишней.
— Помоги... — мужчина схватил его за руку, продемонстрировав силу: она всё еще была при нем, всё еще теплилась в его жилах. Но что-то подсказывало Лефану — не надолго.
— Как мне помочь тебе? Я могу вызвать сюда медиков, хочешь? — спросил он неуверенно. С одной стороны, это оправдало бы самовольность Лефана, с другой — действительно помогло бы, ведь в больнице Вольтумны были передовые медицинские технологии. Однако мужчина выкрикнул:
— Нет! Никого не зови!
— Ты преступник?
— Нет же!
— Тогда кто ты и откуда пришел в поселение? — попытался выяснить Лефан, одновременно стараясь успокоить человека.
— Когда-то я был таким же, как и ты.
— В смысле?
— Бывшим учеником школы Вольтумны. Потом был колледж… Я тоже отрабатывал практику на поле, в таком же комбинезоне, — прохрипел мутант.
— Что?.. — не поверил своим ушам Лефан. — Этого не может быть. У нас не бывает мутантов.
— Я же не всегда им был.
— К-как? Как ты им стал и откуда ты бежал?
— Из Святилища Вольтумны.
Это воспоминание причиняло беглецу больше боли и страданий, нежели его раны и физическое истощение. Мужчина буквально задыхался от страха, стоило ему произнести эти два слова. Его зрачки расширились, руки задрожали и всё тело забило судорогой.
— Парень, запомни: мы все — всего лишь мясо для арены! — на надрыве чуть ли не прокричал он. — Турнир — жестокий обман, это не симуляция. Элита кормит всех ложью.
— Что ты такое говоришь? Тебе нужна помощь. Я должен вызвать сюда кого-нибудь. Ты же бредишь…
— Нет! Я… я говорю правду! — застучал себя в грудь мужчина, и Лефану показалось, что на это действие ушли последние силы беглеца.
Лефан ничего не понимал. Стук сердца мешал мыслить, ему казалось, что с ним сейчас тоже произойдет что-то очень нехорошее, непоправимое…
— Я сбежал, — уже с трудом произнес мутант. — С Игр.
— Каких еще игр?
— На выживание. Они… они убивают по-настоящему, никто не выигрывает… Всё бессмысленно. Выхода нет. Выхода… нет. Ни для кого.
Его голос затих, глаза полоумно уставились в потолок туннеля, а затем закатились. Точно человек потерял какой-либо смысл жить дальше. Вскоре его пульс перестал подавать признаки жизни.
Лефан сидел на корточках, боясь коснуться человека и подцепить от него невидимую заразу, но больше — стать соучастником чего-то запретного — того, что гложет не тело, а душу, ранит сердце и разбивает розовые очки, через которые так приятно смотреть на огрызок прежнего мира.
