Manasarovar

Меня трясло от злости, телефон продолжал настойчиво звонить, играя дурацкую мелодию. Но кажись, я понял, о чём он мне говорил, перевёл дыхание, и взял трубку.

— Алло!

— Привет, зятёк, что у тебя там стряслось? Наташа звонила, вся в истерике, а потом и вовсе пропала. А через час её задержали у выхода из спортивного магазина, где она пыталась украсть шайбу, чтобы засунуть себе в штаны, и изображать мальчика. Она что, перестала пить таблетки? - он тяжело вздохнул и продолжил, - Ты где? Иди домой срочно, её скоро доставят.

— Ах да, Наташа, я отлучился ненадолго в магазин, скоро вернусь.

— Сейчас же иди домой, а в понедельник не опаздывай! У нас важное мероприятие.

Я положил трубку, невольно раздумывая над произошедшим. То ли прямо сейчас пойти и набить морду этому уроду, или хотя бы исцарапать гвоздём машину, то ли умерить пыл, и действовать, как сказал друг.

— Слушай, а у тебя выпить есть? Мне очень надо.

— Мы же не пьём, брат, - он осмотрел меня, и увидел порванные джинсы, - ну и видок у тебя, а я и не заметил сначала! Тебе надо бросать пить, плохое это дело, не доводит до добра.

— Знаю, знаю, не до поучений мне сейчас. Ладно, раз ты ничего не можешь мне посоветовать, я отправляюсь домой, подбросишь меня?

— Есть у меня одна идейка, как помочь тебе, но не сейчас, я тебе позвоню. Но ты пока веди себя, как ни в чём не бывало, и не сорвись. А подбросить...мм, нет, сегодня нельзя, суббота.

— И что, что суббота? У тебя шабат? Но ты же не еврей! - не унимался я.

— Причём тут еврей, - слегка обиделся друг, - не только они по субботам стараются ничего не делать, кришнаиты тоже.

— Ай, да и пёс с вами, пройду пешком, только дай мне что-то из одежды, не пойду же я в рванье.

Мне дали поношенные брюки коричневого цвета, которые были мне ещё и велики. Я попрощался с ребятами, и вышел, та бабка, с который встретился ранее, выгуливала мелкую собачку, и злобно смотрела на меня, я весело помахал ей рукой. У забора была кнопка, которая спокойно открывала калитку, и дёрнуло же меня лезть через него. Вот дурак.

Пока шёл домой, мысли роились в голове. Что Вадим затеял? Как он мне поможет? Может плюнуть, да просто уехать отсюда, забыв про всё, кинуться в ноги к Даше, вдруг простит...Ах да, она же теперь замужем! Сделала то, чего я и сам так хотел. Пару раз я уже порывался идти на вокзал за билетом, но что-то меня останавливало, и я продолжал путь домой. В любом случае надо зайти за вещами, и деньгами, они всегда лежали в моей тумбочке, вряд ли старая привычка изменилась за эти годы.

Я подошёл к своему дому, поднялся на нужный этаж, и вставил ключ в замочную скважину. Дверь резко распахнулась, на пороге стояла Наташа, вид у неё был нервный, а волосы растрёпаны.

— Любимый вернулся! Заходи скорее, у меня для тебя кое-что есть.

Я пожал плечами и зашёл внутрь. Она взяла меня за руку, и даже не позволяя снять обувь и куртку, потащила на кухню. Там усадила на табурет, села напротив, и с безумной улыбкой, достала из кармана чёрную хоккейную шайбу.

— Вот! Это тебе подарок! Я купила её в спортивном магазине.

Я недоумевающе взглянул на неё и на шайбу, а потом злобно ответил:

— Ты не покупала, а просто украла её, чтобы засунуть в штаны, и косить под мужика. У тебя опять припадки! Но постой, разве шайбу не отобрали?

Она скорчила болезненную гримасу, прижала шайбу к груди, и всхлипнула.

— Отец заплатил за неё. Я знаю, что ты меня не любишь, и никогда не любил, не думай, что я наивная девочка. Папа обещал, что ты будешь послушным, и пять лет так оно и было, но что-то поменялось и ты больше не хочешь играть со мной и слушать мои команды.

— Я кто по твоему, игрушка? Или кукла, которую дёргают за верёвочки, и она делает то, что ты хочешь?

Её слова вывели меня из себя, и я со всей силы ударил кулаком по столу, что скатерть съехала, а стеклянный стакан упал на пол, но почему-то не разбился. Она смотрела на меня безумными глазами, а потом разум вернулся к ней, и она ответила:

— А знаешь, ты прав. Нельзя было так с тобой поступать, я знала, что ты меня никогда не любил. Давай я помогу тебе, - неуверенно сказала она.

— Как ты можешь мне помочь? - чуть остывая, сказал я.

— Что ты хочешь, уехать отсюда куда глаза глядят, или может тебе нужны деньги? У нас тут их прилично накопилось, - она запнулась, - или ты хочешь уничтожить того монстра в подвале, и спасти отца?

— Ты знаешь про монстра? - удивился я.

— Конечно знаю! Более того, знаю, как туда пройти. Есть один аварийный тоннель, мы в детстве часто играли там, вряд ли он закрыт.

— Серьёзно, ты точно не шутишь? Сейчас же позвоню Ваде, пусть делает то, что обещал.

И я позвонил, он нехотя взял трубку и сказал, что всё будет готово завтра, а сегодня шабат и он и пальцем не пошевелит. Что поделать, религия, придётся коротать ещё одну ночь тут с ней, а после всего этого свалить из этого проклятого города.

Воскресенье

День был пасмурным, на горизонте отчётливо была видна серая туча невероятных размеров, и она приближалась, рискуя накрыть весь город своими тёмными сводами. Вадим подъехал с хмурым лицом, открыл двери и пригласил садиться.

— Вот держи, подарок от старого друга.

— Что это? Брикеты пластилина?

— Именно, - засмеялся он, - наш общий знакомый варит прямо дома взрывчатку. Однажды даже забыл про неё, и пришлось делать ремонт на кухне.

— Шурик что ли? Вот он фанатик. Так, а как этим пользоваться? - спросил я, осторожно разворачивая пакет.

— Всё просто, берёшь брикет, крепишь взрыватель, и лепишь пластид на стену. Взрыватели тоже он делал, паял из старых телефонных плат. Но ты скажи мне, как ты проберёшься на завод? Пройдёшь через КПП?

— Сначала так и думал, на завод легко что-то внести, а вот вынести сложнее, но у меня появился неожиданный проводник, а точнее проводница. Пройду туда ночью, и взорву это проклятое место!

— А что потом, поедешь к Даше?

— Не знаю, - задумчиво сказал я, - если меня найдут после такого, то вряд ли оставят на свободе. Это же подрыв завода, чуть ли не государственная измена! А ты, кстати, пойдёшь соучастником.

Вадим переменился в лице.

— Ну ты давай это, без шуток. Если ко мне приедут, я тебя не знаю, и давно не видел.

— Это не важно, найдут по телефонам, если захотят.

— Тогда мне пора, иди с миром.

Он закрыл за мной двери и дал по газам, не надо было расстраивать его, ну да ладно, всего лишь сказал правду. Следователю можно и соврать, что нашёл эти штуки на каком-нибудь заброшенном складе, коих много возле города. Теперь осталось дождаться ночи, и пойти с Наташей этим путём, чтобы навсегда положить конец этому безумию.

Нервничал ли я? Переживал? Нет, мне поскорее хотелось избавиться от монстра, и уехать отсюда, думалось только о Даше, которой невозможно было даже позвонить. В голове опять кто-то шептал, но я не стал слушать, а просто залил этот голос алкоголем. Напиваться не хотелось, но этот скрежет становился просто невыносимым.

Наташа разбудила меня, за окном уже было темно, а значит пора в путь, по заброшенным тоннелям завода, к цели. Я пошёл в ванную и привёл себя в порядок, умыл лицо и побрился. Потом собрал рюкзак со взрывчаткой и мы двинулись в путь.

Заводской забор тянулся вдоль всей набережной, упираясь в лес. Наташа подошла к каким-то кустам, и ловким движением раздвинула сухие ветки.

— Смотри, вот оно.

И действительно, под обломанными ветками зияла дыра, уходящая неизвестно куда, я включил налобный фонарь, и полез вниз по ржавой лестнице, девушка последовала за мной. Мы спустились, я помог ей преодолеть последние ступеньки, взял её за руку и осветил помещение. Полукруглый свод, весь в ржавчине и паутине, был похож на тоннели метро, только гораздо меньше. С потолка капала вода, и свисали сталактиты, а под ногами валялось всякое барахло, видимо это место служило стоянкой бомжей или местной свалкой.

Разрывая паутину, мы двинулись дальше. Тоннели постоянно петляли и разветвлялись, но Наташа безошибочно шла только по одной ей знакомому пути. У меня мелькнула невольная мысль, что без неё мне сложно будет выбраться обратно. Над нами шумели станки, работа даже в выходные не останавливалась ни на минуту.

Своды превратились в уже знакомые мне коридоры с кучей дверей. Когда меня сопротивляющегося несли мимо них, я лишь мельком мог заглянуть внутрь, теперь же можно было спокойно сделать это. Ничего примечательного там не было, пустые комнаты с люком в центре, как та, где я боролся с чудовищем. Комнаты с кучей стальных табуреток, прикрученных к полу, они стояли кругом вокруг тех же колодцев. Я закрепил несколько брикетов с пластидом в этих коридорах, вряд ли это обрушит всё здание, но коридоры точно получат повреждения. Странное место. На мой немой вопрос, Наташа легко ответила мне:

— Это комнаты свиданий. Начальство поклоняется чудищу, и привязывает себя к стульям ремнями. Если сидеть тихо и без звука, то щупальце тебя не тронет, но стоит только зашуметь...Ты знаешь, что бывает потом.

Я содрогнулся от её спокойного ответа, и потёр руки, до сих пор кровоточащие от волдырей.

— Но скажи мне, а зачем медсестра пила мою кровь?

— Ох, медсестра...она тоже немного не в себе скажем так, за ней нужен глаз да глаз, чокнутая она!

И она засмеялась, да так, что у меня мурашки побежали по всему телу.

Мы шли дальше, Наташа шла чуть сзади, показывая дорогу, и постоянно замедляла шаг, как будто хотела остановиться. Я постоянно поворачивался к ней и звал её к себе, она как будто отходила ото сна и медленно следовала за мной.

Внезапно она подошла ко мне, обвила мою шею руками и поцеловала. Я невольно отстранился.

— За углом будет дверь, за ней огромных размеров бассейн, и твоё чудовище будет там.

— Ты не пойдёшь?

— Мне туда нельзя, я боюсь слизняков, но не переживай, мой папа подправит тебе голову и ты опять вернёшься ко мне!

Она резко оттолкнула меня и захохотала страшным голосом. Тут же из какой-то двери выскочил Силаков и бригада людей в костюмах и касках, в руках у них были дубины.

— Ты же не думал, что я просто так предам всё, что мне дорого? - кричала она безумным голосом, - ты опять станешь моей игрушкой, а если нет, то папа найдёт мне другого! Так было до тебя, и будет после!

— Молодец, дочка! - отец подошёл ближе и положил ей руку на плечо, - Ну здравствуй, зятёк, не думал, что от тебя будет столько проблем. Дочь сказала, что ты пришёл уничтожить это место? Ну что ж, не ты первый, не ты последний, охрана с тобой быстро справится.

Он дал указание ребятам, они выставили вперёд дубины и плотным рядом двинулись на меня.

В панике я заметался по коридору, кричал и рвался во все двери, но они были заперты, а голос в моей голове звучал гораздо громче, чем обычно, и звал к себе, лаская слух.

Охрана подходила всё ближе и ближе, смыкая ряды в тесном коридоре.

— Иди сюда, ко мне, скорее, тут твоё спасение!

И я побежал что есть мочи, и всем телом навалился на ржавую дверь, она поддалась от натуги, и со скрежетом отворилась. Я резко встал и закрыл её на засов, оставив охрану позади. Вот так!

Они прислонили свои бородатые морды к решётке, и что-то кричали мне в ответ, но я уже не слушал их, мной всецело завладел этот странный голос.

Ярко освещённое помещение было всё выложено плиткой, как в бассейне. Оно уходило далеко вглубь, заканчиваясь монолитной стеной. Поблизости плескалась огромная масса воды, ёмкость была настолько глубокой, что дна не было видно. Охрана отошла от дверей и бросились куда-то, скрываясь из виду, а я решил осмотреться вокруг и заодно активировал несколько брикетов взрывчатки.

Вода была настолько тёплой, как будто это была чья-то ванна, а не бассейн. Я потрогал её рукой, и тут же отдёрнул обратно. Если чудовище здесь, оно обязательно услышит меня, и придёт. А что дальше? Как мне его уничтожить? Без долгих раздумий я побежал вдоль бассейна и постоянно ставил брикеты на стены. Если обложить всю конструкцию, то можно обрушить стены в воду, надеюсь получится, взрывчатки было не слишком много, а детонатор вообще один.

— Вот ты где! Ловите его!

Из другой двери выскочила группа охранников, и бросилась за мной, едва не падая на скользком полу. Их одежда напоминала мне санитаров из дурдома. Я бежал и даже невольно улыбнулся. Все эти пляски с бубном напоминали мне детскую игру в догонялки.

Но эти дураки резко поумнели, и разделились на две группы, одна из них пошла с другой стороны и стала обходить бассейн. Прошло совсем немного времени, как меня начали окружать, кольцо плотно сжималось.

— Назад, твари! Иначе я взорву это место ко всем чертям!

Из кармана был извлечён самодельный детонатор, даже имеющий при себе предохранительный клапан. Шурик был силён в таких делах. Вадик предупредил меня, что слишком далеко отходить не стоит, иначе сигнал не пройдёт и ничего не выйдет.

Охрана остановилась, злобно скалясь на меня, и сжимая кулаки. Вперёд вышел Силаков, подняв руки вверх.

— Мальчик мой, к чему такие крайности, мы же отлично ладили. Я дал тебе всё, даже поднял тебя по карьерной лестнице, сделав мастером. Мало кто в городе может даже мечтать о такой должности.

К слову, у этого человека было очень странное представление о чужих мечтах. Он говорил что-то ещё, я громко кричал и спорил, мой палец нервно дёргался, рискуя нажать кнопку, и завалить весь подвал обломками железобетона.

— О, что это тут у нас! Очередная жертва пришла к папочке, чудно! Я как раз проголодался!

Из воды вылезло нечто, заставившее меня содрогнуться от ужаса, казалось мир потемнел у меня перед глазами, настолько это была огромная слизкая масса с большим количеством щупалец.

— Пойди прочь, спрут, сейчас не до тебя!

Силаков сказал это с таким равнодушием, словно каждый день видел этих монстров, или даже выгуливал их в парке на поводке вместо собаки. Часть охраны отвлеклась на него, и молнии запрыгали между электродами электрошокеров. Но монстр и не думал отступать. По неведомой мне причине он обратился ко мне, вот только другие люди его не слышали, а слышал только я, это и был таинственный голос, который преследовал меня всё это время.

Охрана подошла уже настолько близко, что в любую секунду они могли меня атаковать. Ждать я не стал, а что есть силы нажал на кнопку. Послышался громкий хлопок, а потом ещё и ещё, всё затряслось и задрожало, пол уходил у меня из под ног, и я не раздумывая бросился в бассейн, прямо в лапы этого чудовища, больше бежать было некуда. Охрана в страхе забегала из стороны в сторону, хлопки не прекращались, они рвали помещение на части, оставляя после себя только хаос и смерть, помещение быстро наполнилось пылью, и гарью, которой стало невозможно дышать. Свет резко погас, моё тело погружалось в тёмные воды этого странного бассейна, и я стал терять сознание. Последним, что я услышал было:

— Даа, ты пришёл за мной, мой спаситель!

***

В тёмном помещении с большим количеством мониторов сидел охранник, он пил кофе, разгадывал кроссворд, и изредка поглядывал на экраны. На них было около двух десятков разных бассейнов, где плавали эти чудовища, тут их кормили свежей кровью, здесь им поклонялись бригадиры в красных комнатах, заставленных стульями, а на этом экране забирали детёнышей, чтобы сварить из них столовский суп. На пятом экране началась какая-то суета, вбежал человек, начал бегать вокруг бассейна, и за ним бегали люди, а потом свет внезапно погас, и экран отключился.

Охранник еле встал с любимого кресла, потрясая своей приличной массой, вынул с ремня рацию и сообщил начальству о происшествии.

— Пятый! Пятый ответь! Что у вас там происходит?

Через короткий промежуток времени группа спасателей прибыла к месту взрыва. Среди обломков нашли изуродованные тела охранников, и начальника цеха, в бассейне существа не было, зато в стене зияла огромная дыра, размером с пикап, ведущая в какие-то пещеры.

Где-то через неделю отдыхающие видели, как в воде плескается нечто странное, огромная чёрная масса переплетённых щупалец, и... обнажённый человек, молодой парень лет двадцати пяти. Они плавали так ловко и быстро, что за полчаса преодолели огромное озеро и скрылись из виду. Больше их никто никогда не видел.

— Но, кто ты...кто ты такой?

— Я? Кто такой? - существо расхохоталось, да так, что ребята закрыли уши руками, а у одного пошла кровь, - я пришёл сюда раньше вас, и властвовал на этой земле долгие годы, пока не пришли те, кого вы зовёте богами!

— Есть только один Бог, - неуверенно сказал Сёма.

— Это ложь, богов было много, они пришли сюда издалека и мне пришлось уйти под землю, чтобы выжить. Боги создали вас по своему образу и подобию, и вы заполонили землю. Они повелевали вами тысячи лет, заставляя приносить первенцев и дары. А потом они ушли, оставив вам свои разрушенные алтари, и знаешь почему? Потому что никакие они не Боги, а вот я да! Я жил, живу и буду жить вечно! А ты...нравишься мне, и я предложу тебе пополнить ряды моих рабов!

Монстр пододвинулся поближе к Семёну, источая непередаваемый смрад. Щупальцем взял откуда-то полуразбитый горшок, и стал выжимать туда свою кровь и слизь.

— Пей, вкуси мою кровь и плоть, и ты станешь моим верным слугой!

Мужик с сомнением поглядел по сторонам, Антона трясло в лихорадке, и он словно рыба таращил глаза и беззвучно хватал ртом воздух.

— Смотрю я на тебя, и ты похож на ползучего мелкого таракана, и тебя легко можно придавить лаптем. А Бог только один, и уж точно это не ты!

Семён закричал, и со всей силы резанул ножом по чёрному слизкому канату-щупальцу, отчего то дрогнуло, и глиняный черепок упал на землю. Существо на секунду остановилось в ужасе и удивлении, а потом громко зарычало, и бросилось за ним.

Сёма схватил Антона и попытался вытащить, но тот был слишком тяжёлым.

— Беги! Спасай себя! - прохрипел он.

И он побежал что есть силы, монстр ревел где-то сзади, и пускал вперёд свои канаты щупальца, одно из них схватило Семёна за ногу, но тот резанул по нему ножом, освободился и побежал дальше. Вот он проход, уже близко спасительная верёвка, надо выбраться из этого кошмара, будь ты проклят Никифор и эта работа!

Сумрак сгущался, и он еле шёл по тёмному коридору, несколько раз чуть не ударился лбом о камни. Верёвка была совсем рядом, а существо затерялось где-то сзади.

— Мужики? Вы там ещё?

— Да здесь мы здесь, вылезай скорее!

Они от безделья сидели и играли в кости. Он схватился за канат, и срывая руки в кровь, полез наверх, его ждали, помогли подняться, отряхнули и кто-то даже принёс ему воды.

Но не успел Семён вымолвить и слово благодарности, как кто-то ударил его по голове, падая на бок, он увидел сухонькие руки начальника, все покрытые шрамами. Его связали и потащили по другому проходу вниз, где чудовище играло щупальцами, и сверкало большими жёлтыми глазами. Семён кричал и пытался вырваться, но чудище окутало его собой и сознание покинуло его.

Пробуждение.

На задворках моего сознания, словно эхо в долине, скреблось нечто, голос, больше похожий на скрежет несмазанных петель. Он тихонько шептал моё имя, он звал меня за собой, манил, увлекал, и пугал одновременно. То нарастая, словно гул приближающегося поезда, то утихая вдали, он что-то говорил мне, слова пропадали во мраке, и снова возвращались стойким звоном в ушах. Он звучал в моей голове, словно музыка, странная мелодия грёз, завораживающая и ужасная одновременно.

Я шёл по заводскому коридору, люди шли впереди, качаясь из стороны в сторону, словно маятник часов. Они шли плотной массой, рядами, не давая мне проскочить через них, сзади напирали другие, стало невыносимо жарко, словно в заводской котельной решили перевыполнить план, и включили усиленное отопление. Пот градом бежал с меня, я не успевал вытирать его грязным рукавом.

Людей становилось всё больше, плотной массой они шли из ниоткуда, сдавливали меня, словно в час пик метро. Я начал задыхаться, пытался вырваться, и не мог издать ни звука. С глазами, полными отчаянья и ужаса, я рванул из последних сил к ближайшему рабочему, и попытался остановить его, позвать на помощь. Это был отец, седина проглядывала из под каски, а некогда голубые глаза его были пусты, и лишены зрачков. Он схватил меня за плечо и стал давить с такой силой, что кости затрещали, вырваться я не мог, и просто упал на бетонный пол, задавленный сотнями грязных сапог.

— Проснись...

Мой крик, наверное, услышал весь дом. В холодном поту я вскочил с постели, и на не слушающихся ногах подбежал к окну, раздвинул шторы и тупо уставился в пустоту. Нужно было перевести дыхание. За окном была глубокая ночь, сознание постепенно возвращалось ко мне, и я начал приходить в себя, словно после недельного пьянства. Как же мне хотелось покурить, я побежал к шкафу, и стал вытряхивать оттуда одежду, пытаясь найти брюки с сигаретами.

— Милый, с тобой всё в порядке?

Как я хотел бы услышать этот голос, её нежный, милый, такой родной Дашин голосок. Но мои влажные мечты разбились о суровую лодку реальности. Я подошёл к выключателю и включил свет. Это была не Дарья. На кровати лежала Наташа, дочь Силакова.

— Что ты здесь делаешь? - злобно спросил я.

— Что я здесь делаю? Милый, ты чего, мы уже пять лет как женаты.

— Знаешь, это уже совсем не смешно, где этот урод! - в бешенстве зашипел я.

Ещё немного, и ядом из моей слюны можно было уморить посёлок городского типа.

— Да о ком ты? Я не понимаю, о чём ты говоришь?

— Не понимаешь? - я уже перешёл на крик, - папаша твой, клянусь, я задушу его своими руками! Погоди, что ты сказала, пять лет женаты? Это шутка такая, злобный подвох?

— Да нет, сейчас найду документы, увидишь сам.

Она уже встала с кровати, нервная, я явно испугал её своим поведением. Наташа пошла в коридор, долго и нервно копалась в своей сумочке, а потом принесла мне свой паспорт, я быстро раскрыл его и посмотрел нужную страницу, в графе семейное положение стояла печать с моей фамилией.

— Бред какой-то! Быть того не может, - руки мои тряслись, я нашёл сигареты и нервно закурил прямо в комнате.

Пять лет, с ней! Да она же чокнутая, косит по зэка, или кого похуже, - я невольно взглянул на неё, она сидела напротив меня и судорожно теребила платье, - хотя, надо заметить, что она ведёт себя вполне адекватно. А где же Даша, моя Дашенька? А ребёнок?

При мысли о ребёнке я уже не мог сдержать себя, руки затряслись, я вскочил с табурета, и стал спешно одеваться.

— Куда ты, милый?

— Я тебе не милый! И кстати, тебе полегчало? Ты же вроде больна?

— Аа, ты об этом, ну я пью таблетки, и мне уже давно лучше. Но куда ты уходишь? - в её глазах стояли слёзы, - во сколько мне ждать тебя?

— Не знаю! Мне надо найти мою Дашу, а ты! Ты сиди здесь, пока я не решу, что со всем этим делать!

Я наскоро оделся, взял ключи, телефон, и ушёл, хлопнув дверью. Ещё никогда мне не было там противно покидать свой собственный дом.

***

— Открывайте сейчас же!

Я долбил дверь руками и ногами, она трещала под моими ударами, и будь дверь деревянной, то давно бы выскочила или сломалась. В коридоре зажгли свет, и испуганный голос спросил:

— Кто там?

— Это я, Алексей, мне срочно надо увидеть Дарью!

Дверь отворилась, на пороге стояла полненькая старушка с испуганным лицом. Видно было, что она только проснулась, я явно разбудил её, и она побежала открывать, наскоро накинув на себя халат.

— Дарью? Анисимову?

— Да, да, вы знаете её? Где она сейчас?

— Ой, сейчас и не вспомню, заходи, милок. Сейчас найду записную книжку. У меня там всё записано.

И я зашёл в коридор, из комнаты выскочил здоровенный рыжий кот, и стал тереться об мои ноги, я невольно погладил его, от удовольствия он выгнул спину, распластался прямо на линолеуме, и громко замурчал. Старушка долго возилась с книжным шкафом, потом вынула оттуда очки и толстенную тетрадку, и принесла её в коридор.

— Ну вот же, да. Анисимовы, они продали мне квартиру почти пять лет назад, и уехали в Москву, к родственникам. У меня даже адрес есть, записать тебе?

Я был так рад, что мне хотелось расцеловать эту старушку. Они от скуки могут целыми днями смотреть в окно, судача обо всех, кто пройдёт мимо. Как оказалось, иногда это бывает полезно. Но тут мне стало грустно.

— Продали квартиру, уехали? Какая досада.

— Да, милок, у них случилось какое-то горе, и они даже не стали торговаться, сын купил мне квартиру, ходил гордился, говорит, хороший вариант достался. Ах да, сынок, а ты кем им приходишься, родственник?

— В какой-то степени. Вы извините, что я в такую рань к вам.

— Да ничего страшного, ты может останешься, чаю попьёшь? С баранками.

Как бы не было щедро её предложение, я отказался. Попрощался с ней, и вышел из подъезда, а потом пошёл к ближайшему ларьку, продающему алкоголь двадцать четыре часа в сутки, взял бутылку водки, и не задумываясь опорожнил от неё добрую половину.

— Ты не должен пить! Водка вряд ли поможет твоему горю.

Голос, преследующий меня во сне, вернулся уже наяву, или может я уже спал прямо под ближайшим кустом, опустошив бутылку, не помню.

— Отстань от меня! Или я схожу с ума, разговаривая сам с собой?

Но голос не слушал меня, и продолжал что-то говорить, словно радио, которое нельзя отключить. Он нудно и протяжно повторял много раз моё имя, а потом резко и громко сказал:

— Зайди к своему другу Вадиму, он поможет тебе.

Но я не слушал его, мне снилась комната в красных тонах, мой бой с щупальцем, как оно схватило меня и утащило куда-то вглубь колодца. А там, на дне, в огромном бетонном бассейне, жил отвратительный скользкий монстр. Он уже подтащил меня к своей огромной пасти, но тут подскочил мужчина в белом халате и жёлтой каске, и ударил по нему электрошокером. Монстр взревел, и опустил меня, и я плюхнулся на скользкий пол, покрытый плиткой. Меня подняли, и отнесли в какую-то комнату, сопротивляться я не мог, не знаю, сколько я лежал там, меня постоянно лихорадило и рвало. Приходили люди, приносили ещё таких же бедолаг, и кормили меня.

А потом...слабо помню, что было дальше, но я потерял волю, не мог отказать никому, кто требует от меня чего-то, стал словно зомби, тряпичная кукла в руках кукловода. И меня постоянно кормили этой...дрянью, отвратительное слизкое месиво, которое не то что есть, подходить к нему было страшно. Эту "еду" подавали в заводской столовой, и все уплетали её, словно это было блюдо французской кухни.

Время шло, Даша несколько раз приезжала ко мне, сначала с большим животом, а потом и с ребёнком, но я смотрел на неё пустыми коровьими глазами и молчал.

Силаков (вот же тварь), постоянно кружил вокруг меня, аки шмель, и хохотал. Он заставил меня жениться на своей больной дочке, чтобы та родила ему внука, но у неё ничего не получалось.

Ей действительно стало лучше со мной, она больше не представлялась разными людьми, и не клянчила деньги в интернете. Она по привычке коротко стриглась, и не делала макияж, но одежду стала покупать нормальную, а не те мужские брюки, в которых она раньше ходила.

Что произошло потом? Не помню. Почему я вдруг пробудился? Не знаю. Может быть вспомню позже. Или вообще это всё просто глупый сон, и ничего на самом деле не было?

***

— Молодой человек, вам плохо, может вызвать скорую?

Я открыл глаза, но тут же прикрыл их рукой, щурясь от яркого света. Надо мной невероятной громадой стояла женщина с пакетами.

— Со мной всё в порядке, - невнятным голосом промямлил я.

— Фу, алкаш, пить в таком возрасте, срам! - она пнула пустую бутылку, - И куда смотрят ваши родители?

— Ой, да отстаньте от меня со своими советами. Сначала голос этот, потом вы.

Я поднялся и огляделся, действительно, после водки меня отключило под каким-то кустом. Тётка вытаращила на меня глаза.

— Какой ещё голос? Тут никого нет, ты случаем не наркоман?

Мне надоело её слушать, и я пошёл подальше отсюда, тётка ещё долго стояла и что-то кричала мне в след, махая сумками и крутила пальцем у виска.

Стряхивая с себя листву, я побрёл к Вадиму, голос там или кто, но он был прав, надо поговорить с ним и понять, действительно прошло пять лет, или я сплю, а это всё мне снится.

Люди с недоверием смотрели на меня, видимо мой помятый вид пугал их, но мне было настолько всё равно, что я был готов идти голышом, лишь бы подальше от Наташи и своих мыслей.

Двор, в котором стоял дом Вадима, совсем изменился, вместо открытого пространства стоял железный забор с калиткой, видимо боялись таких как я. Ха! Но где наша не пропадала, недолго думая я полез прямо через него, и конечно же, порвал джинсы.

— Мда, теперь точно на бал меня не пустят.

Голова чуть прояснилась, а голос утих, и я зашёл в подъезд друга, благо дверь мне открыл выходящий из него человек.

— Ой, а ты куда, мил человек?

— Мне к Вадику.

Бабка осмотрела меня с ног до головы, заметила порванные джинсы, и чуть ли не зашипела в гневе.

— Ты что, тоже из этих, как их там, сектантов? Не ходи туда, там пропащие люди. Он там водит компании, постоянно шум, гам, и люди странные, все в разноцветных простынях, точно бордель какой-то! - она на секунду остановилась, видимо переводила дыхание, - А ты парень, надеюсь наш, православный?

— Нет бабуль, я атеист.

— Тьфу ты, нехристь, - плюнула бабка и вышла из подъезда.

Я поднялся на нужный мне этаж, и действительно, дверь была приоткрыта. Было слышно, как играет восточная музыка, и я без церемоний зашёл внутрь. В коридоре стояло множество обуви, в основном сандалей, я разулся и пошёл дальше. Прямо посередине главного зала стоял большой кальян, а вокруг него сидело множество людей, завёрнутых в дхоти, они хором пели мантры, изредка прерываясь и затягиваясь из трубок.

— Вадик, ты тут?

В таком тумане я не мог понять, где он сидит.

— Зачем тебе Вадик? Садись брат, отведай с нами просада, и никто тебе будет не нужен, кроме господа нашего.

— Мне срочно нужен Вадик! - я уже начинал терять терпение, вглядываясь в их слащавые лица.

— Тут больше нет никакого Вадика, остался только Кршна'Дас Бабаджи, принявший сан и аскезу.

— Вадик! Мой старый друг! Мне срочно нужно с тобой поговорить! Там на заводе ужасный монстр, он порабощает людей!

Люди в простынях переглянулись между собой, потом один из них протянул мне кальян.

— На, дунь, это штука получше той, что ты куришь.

— Да не хочу я ничего дуть! Пошли поговорим! - уже чуть ли не с хрипом кричал я.

Вадя медленно поднялся, и пошёл со мной на кухню. Там я рассказал ему всё, что мне снилось, пробуждение в своей квартире с Наташей и поход к той бабушке. Он молчал, качал головой и слушал меня очень внимательно.

— Семён, неужели это ты, мой старый друг? Сколько лет, сколько зим.

Хорошо одетый мужчина подошёл к их прилавку и полез обниматься.

— Никифор? Это и правда ты? Не ожидал тебя здесь увидеть, - радостно ответил Семён.

— А это кто, сын твой? Как звать? - сказал мужчина и дружелюбно потрепал парня по голове.

— Этот мой, да, Никитой звать, по дедушке.

— Совсем большой уже стал, молодчина! Послушай, Сёма, давай в трактир зайдём что ли, негоже тут торчать с этими скоморохами!

— Да, я бы рад, но деньгами не богат, да и сети ещё не все продали.

— За деньги не переживай, я заплачу, а сети пусть парень продаёт, идёшь?

Семён почесал голову, а потом махнул рукой.

— Идём! А ты малой смотри не балуй тут! Никуда не отходи, за сеть меньше пяти копеек не давай, и за кобылой поглядывай! Справишься?

— Справлюсь, отец, но где тебя искать в случае чего?

— Мы будем тут, за углом, - ответил Никифор.

И они направились в трактир "Хромая лошадь", типичное питейное заведение небольших провинциальных городков: ошарпанные стены, хмурые лица рабочих, пьяные драки, песни и поножовщина. Всё как у людей.
Мужики сели за деревянный столик, и попросили водки, да что закусить.

— Рассказывай, мил человек, как жизнь твоя молодая?

— Да что тут говорить, барину плати, работай, Марфа опять на сносях.

— Это дело хорошее, выпьем за новую душу в нашей грешной стране!

Они подняли стопки, залпом выпили и перекрестились.

— Ты то как, всё гуляешь, да пьёшь?

— Нет, братец, я теперь вольный человек, работаю на железном руднике самого Никиты Демидова! Он оценил мою удаль и верность делу, да выкупил меня.

— Иди ты, неужто вольный? Во дела, - теребя бороду, промолвил Семён.

— Да, свободен как ветер в бородинском поле! Осталось жинку завести, да детишек нарожать.

Так они болтали несколько часов, пока к ним, уже изрядно захмелевшим, не явился Никита, сын Семёна.

— Батя, я все сети продал, едем скорей домой! - сказал он, хватая отца за рукав.

— Да погоди ты домой, тут такими яствами потчуют, вся борода в рассоле.

— А чего ты беспокоишься, парень? Мы сейчас ещё посидим, да отправлю твоего отца с ямщиком, приедет он домой в целости и сохранности.

— Да, брат отправит меня, и я успею вовремя, пока моя не родила, - икая подтвердил Семён.

— Знаю я вас, батенька, придёте домой босой, да в порванной рубахе на голо тело, а денег шиш!

Такого отец стерпеть не мог, и со всего маху ухнул кулаком по столу, а потом схватил парня за ухо, от боли тот закричал. Другие постояльцы трактира разом обернулись.

— Рано, щенок ты стал мне зубы скалить, я вот сейчас тебя выпорю, так будешь знать, как со старшими разговаривать!

— Сёма, а ну ка уймись! - брат огромной рукой остановил его, лицо его стало свирепым, - пущай мальчишка домой едет, да и ты отправляйся, утро вечера мудренее. А проспишься, явишься ко мне на рудник, я тебя мигом пристрою!

Семёна еле подняли, помогли дойти до телеги, и с трудом погрузили в неё. Сын сел на облучок, взял вожжи и хлестнул лошадь по крупу, отчего та встрепенулась и медленно пошла вперёд. Мужик же развалился на сене и громко захрапел.

***

Недавно открытый завод располагался прямо за озером, вода шла на мельницы, и приводила в движение машины. Огромные печи плавили руду, рабочие заливали раскалённый металл в формы. Шахты располагались совсем рядом, рабочие собрали всю руду наверху, и уже успели углубиться под землю. Во все стороны шли укреплённые брёвнами штольни. Породу грузили в тачки и вывозили наружу, там уже её собирали и отправляли прямо на завод.

— Здравствуй, Семён, я уж думал ты не придёшь.

— Пришёл, как полегчало, Марфа родила, девочка, теперь будет помощница по хозяйству. Да и парень поможет с посевной, а я пока поработаю.

— Поздравляю, но времени болтать нет, бери кирку, масляный фонарь и иди вон туда, как наберётся полная тачка, вези её наружу, всё ясно? Плата достойная, три копейки в день, харчи и ночлег. Вася всё тебе покажет, что непонятно, спрашивай у меня.

— А твоя работа какая?

Брат ухмыльнулся.

— А я слежу, чтобы вы, бездельники, не пили, да не ломали инструмент, а теперь иди, работать надо!

И мужик пошёл к шахте, тёмный ствол которой уходил куда-то вглубь, словно огромная пасть неведомого чудовища. По балкам были развешаны масляные фонари, тускло освещающие тёмные своды, дышать стало чуть труднее, вода от Верхнего пруда просачивалась сквозь невидимые глазу отверстия, и стекала по камням на склизкий пол. Семён снял фонарь и побрёл дальше, нервно теребя бороду, и постоянно оглядываясь назад. Порой он останавливался, и прикасался рукой к мокрым камням стены. Тут было слишком сыро для шахты.

Своды расступились, и перед ним открылась приличных размеров пещера, свет фонаря не доставал до потолка. Сталактиты причудливых форм росли тут и там, напоминая огромные клыки, словно чудовище было против его присутствия, и злобно ощетинилось.

Между этими "клыками" стояла большая избушка, внутри горел свет. Семён подошёл ближе, и только хотел открыть дверь, как из лачуги послышался шёпот. Всех слов разобрать не удалось, но точно было: хозяин... поговори со мной...

— Во дела, - подумалось ему, - какой-то чудак.

Тут он уже не стал мешкать, и громко постучал в дверь. Его пригласили войти, в лачуге стоял огромных размеров дубовый стол, заваленный бумагами, а за ним важно восседал сухонький мужчина лет пятидесяти. Непослушные волосы, отдающие сединой, постоянно сваливались ему на глаза, и он периодически отмахивал их в сторону широким жестом руки, словно какой-то артист. Прямо на столе стояло ведро, куда откуда-то с потолка капала вода, когда ведро наполнялось, мужчина вставал с места, и опорожнял его.

— Твоё лицо мне не знакомо, тебя Никифор послал?

— Так точно, ваше благородие!

От этих слов мужчина заулыбался, и поправил рукой сальные жиденькие усики. Но тут же взял себя в руки, сделал серьёзное лицо, и заговорил строгим голосом:

— Ты чьих будешь?

— Из крепостных я, звать Семён, Петрович, по батюшке, Никифор отправил меня сюда на работы.

— А меня Василий зовут. Ладно, так и запишем, Семён, - он отложил перо, - Вот что Сёма, Иван даст тебе кирку, и тележку, работаешь с ним. Обед в полдень, ночлег тебе покажут, алтын в день, и не отлынивать! Плата в первых числах месяца. Всё ясно?

Не успел он кивнуть, как их разговор прервал подбежавший работник.

— Василий Николаевич, беда, Сашку завалило, мы еле откопали, и там на теле следы какие-то! Мужики бояться трогать, все стоят, крестятся! Идёмте скорее, сами увидите!

— Да за день сегодня такой! Сначала чёртовы письма, потом это, - в сердцах воскликнул начальник, и бросил пачку бумаг на стол, - новенький! Пошли с нами, будешь помогать.

***

И они бросились по тёмным коридорам к месту завала, минуя десяток рабочих, всех грязных от пота и пыли. Часть камней уже убрали, и на каменном полу лежало два искорёженных тела в рваных рубахах. Работяги обступили трупы, стояли и перешёптывались, изредка доносились молитвы, и грозные выкрики, кто-то целовал оловянные кресты, и крестился.

Мужики шли сзади, и всё шептали начальнику, что намедни видели, как одного из рабочих утащило в дыру какое-то чёрное щупальце, но начальник только усмехнулся в ответ. Не поверил.

— Так, что тут у нас? - спросил он.

Увидев трупы, он остановился, и стал чесать затылок.

— Сейчас же убрать, а обвал расчистить! Начальство недовольно, руды всё меньше, а вы, бездельники, только языками чешете! Акинфий! Бери новенького, и живо за работу!

Семён поздоровался с ребятами, и все принялись за работу. Стены на этом участке тоннеля были неустойчивы, и со свода на пол постоянно падали небольшие куски камня.

Не успели они взяться за упавшие камни, как от них во все стороны поползли отвратительные чёрные твари. Один из рабочих не удержался и ударил одного лопатой, отчего тот издох на месте.

— Тьфу, гадость какая. И откуда ползут они, неужели из воды.

Остаток дня прошёл спокойно, все поели и пошли по своим койкам. Рядом с шахтами наскоро построили длинный барак, где они и спали. Деревянная койка, да тюфяк с соломой, а удобства на улице. Мужики хотели отправиться в харчевню, но пришёл Василий, и отчитал всех, вот будет выходной, тогда и сходят. Недовольные работяги ещё долго бурчали себе под нос, ворочаясь на скрипучих койках.

Именно в день зарплаты мы вспоминаем, зачем вообще утроились на эту работу. В этот день часть рабочих тут же исчезала, и приходили они через несколько дней, грязные, ободранные, некоторые даже босые, в синяках, и без гроша в кармане. Так как работа была тяжёлой, никто на них не злился, и их спокойно принимали обратно. Никифор заглядывал иногда в гости, да передавал деньги семье, мужики ходили в трактир, общались и выпивали. Так прошло несколько месяцев.

Чёрное озеро

Вечерело, лето клонилось к закату, и тёмная августовская ночь окутывала шахтёрский посёлок непроглядной тьмой. В темноте мир видится совсем по другому, и даже знакомые места предстают в необычном свете.

Тусклый огонёк света резал её едва заметным свечением. Люди шли вереницей, и несли на руках плохо сколоченный деревянный гроб, все скорбно молчали. Полный священник в монашеской рясе визгливым голосом читал отрывки из Евангелия. Гроб поставили возле свежевырытой могилы, а поп всё продолжал читать Библию.

— Я больше этого не вынесу, надо уходить, - сказал Семён своему коллеге Антону, рослому здоровому мужику лет двадцати, он совсем недавно пришёл сюда на заработки.

— Да что не так то? Подумаешь помер, с кем не бывает.

— Не так? Это уже восьмой мёртвый за лето.

— Восьмой? - детина почесал голову, а потом посмотрел на свои пальцы, - это много.

— А я тебе о чём толкую, всё, получаю деньги и ухожу, это место проклято, Богом клянусь.

— Почему он умер? - забеспокоился Антон.

— Да пёс его знает, может щупальце то схватило, а он со страху и помер. Это ты у наших мужиков спроси, они тебе таких баек расскажут, волосы на голове зашевелятся.

— Щупальце, какое ещё щупальце? - не на шутку забеспокоился детина.

— Поработаешь, узнаешь, сам его уже не раз видел. Чёрное такое, как кнут, схватит, и тащит куда-то, один раз на силу отбился камнем. Оно обитает там, в нижнем забое.

— Так, а ну ка прекратили разговоры и живо спать! Утром в шахты, работа ждёт!

Это был Василий, последние дни он всё сильнее гонял нас, и у Семёна было стойкое желание начистить ему морду, но на трезвую голову он этого сделать не решался, а последние деньги он недавно пропил.

Гроб опустили в землю и наскоро закидали землёй, а работяги послушно разбрелись по своим койкам.

Вереница рабочих спустилась в шахту, и разбрелась по своим местам, гремя инструментом. Сегодня Семёна отправили в новое место, старый забой, который почему-то забросили и перестали разрабатывать. Подручным дали Антона, того самого здорового детину, с его ростом ему было сложно передвигаться по тоннелям, и он постоянно стукался головой о балки.

— Что, они не могли повыше потолки прорубить?

— А ты возьми, и проруби, раз такой умный, - огрызнулся Семён.

— Твоя правда, - захохотал детина.

Умом он особо не блистал, - подумалось Семёну, но вслух он это сказать побоялся, не очень ему хотелось злить этого здоровяка. Руки у того были так широки, что ими можно было грести вместо вёсел. А ещё он много ел, наш повар, Сашка, сразу клал ему несколько порций похлёбки, а этот уплетал и даже не морщился.

Они подошли к месту работы, Антон повесил фонарь на крюк, взял кирку, и со всей силы ударил ей по железорудной жиле, отчего кирка издала звонкий металлический звук. Удар был такой силы, что кусок откололся, и чуть не ударил Семёна по голове.

— Тише, идиот! Зашибёшь меня! Не так, дай сюда! Вот, нежнее, как с женщиной!

— Ага, я понял, только я женщины то и не знаю ещё, ха-ха-ха.

— Господи, и за что мне такие мытарства.

Он опять взял кирку и начал так сильно стучать по стенам, что внизу что-то задрожало, пол под здоровяком обвалился, и тот по пояс провалился по землю и истошно заорал.

— Семён, Сёма, друже, помоги мне!

Мужик бросил кирку и кинулся спасать товарища, но тот проваливался всё глубже и глубже.

— Меня что-то тащит, помоги мне!

Он ушёл по землю, продолжая кричать и хвататься за стенки. Крик уходил всё дальше, пока не раздался громкий всплеск и всё стихло так же внезапно, как и началось. У дыры уже столпились работяги.

— Сёма, что стряслось тут?

— Да Антон провалился, кричал, что что-то утащило его.

— Щупальце! - крикнул кто-то из толпы и все разом попятились подальше от этой чёрной дыры.

— Надо спасать его, дайте мне верёвку, и полезли!

— Да ты спятил, Семён, вдруг он и помер уже, криков то не слышно.

— Вы как хотите, а я туда не ногой.

— Ой, да леший с вами, полезу один, помогите мне, - с досадой сказал он.

И он взял из тележки пеньковую верёвку и обвязал её вокруг талии, другой конец отдал мужикам и начал спускаться. Как оказалось, это был продолговатый ход, больше похожий на вентиляционный штрек, который вёл резко вниз, а потом уходил куда-то в сторону. Он болтался на верёвке, словно червь на крючке, и светил по сторонам, освещая себе дорогу. Сложно было что-то разобрать в этой темноте, коридор то расширялся, то сужался настолько, что едва хватало сил набрать воздуха в грудь. Мужики помогли ему спуститься на дно, а верёвку привязали к большому валуну, чтобы он мог выбраться обратно.

Возле ямы собрался уже чуть ли не весь шахтёрский посёлок, умники уже даже начали делать ставки: вернётся или нет, найдёт Антона или оба сгинут во мраке тоннелей.

— Ну как ты там, нашёл его? - кричали ему сверху.

— Нет, но тут стены в какой-то слизи, если где и живёт эта штука, то только здесь. Сбросьте мне нож!

Железка упала прямо перед самыми сапогами. Он резко схватил его, огляделся и прислушался. Казалось, в пещере нет ни одной живой души, только где-то далеко впереди плескалась вода, и завывал ветер. Сунув нож за пазуху, он пошёл на этот звук.

Пещера всё расширялась, превратившись в грот, с огромным подземным озером. Масляный фонарь потух, и Семён бросил его на землю, в пещере было довольно светло, по берегу росли причудливые светящиеся растения. Почва тут была тёплой и влажной, и идти было сложно, ноги утопали в грязи.

— Антон, ты здесь? - крикнул он.

Его голос эхом отразился о скальные своды, повторяя последнее слово.

— Я тут, иди сюда, - кто-то прохрипел неподалёку.

На берегу лежал раненный Антон, ноги и руки были все в ссадинах и царапинах, а одежда изорвана. Сёма бросился к нему, утопая по щиколотку в вязком береговом иле.

— Зря ты сюда пришёл, он здесь, и придёт за тобой, беги пока не поздно!

— Кто придёт, о чём ты лопочешь, парень?

— Это...ужас, у меня сердце разрывается при мысли, - он закашлялся, перевёл дыхание и продолжил, - при мысли о том, как его холодные щупальца хватают меня и тащат во тьму.

Пузо как будто округлилось, действительно выдавая беременность, ну или чрезмерное злоупотребление пивом.

Я потёр глаза, думая, что они меня обманывают, как такое могло произойти, если между нами ничего не было. А они подсели ко мне поближе, начальник говорил о перспективах на работе, если я женюсь на ней, ну а Наташа просто гладила мои плечи и голову. Мне казалось, что я нахожусь в каком-то сне, настолько всё было нереально.

В окно постучали, оказалось Даша стояла возле машины и слышала весь разговор. Она ненавидящим взглядом посмотрела на меня, сжала кулаки, видимо хотела ударить, а потом развернулась и побежала куда-то.

Я закричал ей вслед, попытался выйти из машины, но двери были заперты.

— Выпустите меня! Я что, заложник?

Казалось, мой крик отрезвил начальника, и он открыл двери, я выскочил из машины, но Даши уже и след простыл. Постояв немного в замешательстве, я вернулся обратно и резким движением задрал платье девушки, и вытащил оттуда небольшую подушку.

— Вот! Видите!

Лицо начальника побледнело, он в изумлении обернулся в сторону дочери, та закрыла лицо руками и начала плакать. Потом он жестом приказал мне отойти от двери, закрыл окно, завёл машину и просто уехал, оставив меня наедине с моими проблемами.

Я судорожно пытался дозвониться своей девушке, но та не брала трубку, видимо убежала домой, к маме. Мне ничего не оставалось, как вернуться домой, в пустую квартиру, допивать алкоголь. Я написал ей, что это обман, подушка, и даже начальник подтвердит, но та молчала, как партизан, я прекрасно понимал её чувства в этот момент. Утро вечера мудренее, подумал я, допил всё, что было, и лёг спать, к тому же завтра надо было опять идти на работу.

С этими отношениями можно сойти с ума, и как люди живут вместе десятки лет, тут за полгода можно постареть и выдрать из головы пучок седых волос.

Мне долго не спалось, и только перед рассветом сморил неспокойный сон. Протяжно зазвенел будильник, тревожным звуком вытащил меня из объятий Морфея, я еле встал, хоть и голова ужасно болела, и пошёл к Дашиной маме. Не успел я позвонить в дверь, как она распахнулась и меня оглядели с ног до головы, словно товар в магазине. На пороге стояла взрослая женщина в бигудях и халате, на лице её наложена маска из чего-то белого. Она дыхнула на меня сигаретным дымом и сказала, что дочь не желает меня больше видеть.

— Да послушайте вы, это обман, там была подушка, даже Александр Борисович подтвердит.

Та ещё раз посмотрела на меня, хмыкнула и захлопнула дверь перед моим носом. Теперь понятно, у кого Дарья переняла свой характер.

Мне ничего не оставалось, как идти на работу, и искать начальника, пусть звонит им и говорит, что вышло недоразумение, а ещё не мешало бы выдать мне премию. Чёртова семейка! Как только я устроился на этот завод, вся моя жизнь пошла кувырком, с этими последними событиями я совсем забыл про тайник деда. А может быть я просто вру себе, что мне нужны эти сокровища, когда в жизни есть куда более важные вещи? Иногда мне казалось, что у меня нет никаких других мыслей, кроме этого клада.

***

В приёмную меня даже не пустили, его секретарша отчеканила, что он сильно занят, и даже готова была вызвать охрану, чтобы меня выпроводили, но я не стал дожидаться такого поворота событий, и сам вышел из кабинета. Он постоянно бегает по предприятию, поймаю его в цехе.
Заводской день шёл своим чередом, по рельсам катились железнодорожные тележки с протяжным звоном, а где-то наверху, над потолком гудел кран. Рабочие сновали туда-сюда, и занимались своими обычными делами, меня решительно никто не замечал.
Не успел я завернуть за угол, как мне навстречу выскочил Бек с метлой и вёдрами. Он остановился, поправил каску и пристально посмотрел на меня, а потом перекинул инструмент в одну руку и схватил меня за рукав.

— Дима, пошли, есть разговор.

— Бек, мне сейчас совсем не до пустых разговоров, я ищу Силакова.

— Да какие пустые разговоры, - обиженно проговорил он, - я тебе хотел рассказать про то, куда делся тот попрыгун с крыши.

— Лёха? - немного оживился я, - это любопытно.

— Пойдём ко мне, заодно и чаю попьём.

И он повёл меня в свою каморку, больше напоминающую склад. Если начнётся третья мировая война, то тут легко можно было переждать её начало, запасов хватило бы на то, чтобы рота солдат ни в чём не нуждалась месяца два, а то и больше.
Он поставил мне кривой табурет, а сам щёлкнул чайник и уселся в какое-то кресло. На зашарпанном столе валялись остатки обеда, а ещё стояло нечто, накрытое тёмной тряпкой, Бек же принялся улыбаться и болтать.
Вообще он был странным человеком, то был серьёзен, и тут же его губы расплывались в улыбке, обнажая металлические зубы. Но вот прошла минута, и он опять смотрел на тебя таким же суровым взглядом, а потом опять начинал улыбаться. Ездил он на крузаке, хотя получал скромную по меркам завода зарплату. Видимо торговал припасами, либо бодро таскал с завода цветной металл, а скорей всего то и другое сразу.

И звали его по другому, его имя походило на того Египетского фараона из раскопанной в середине двадцатого века пирамиды, Сахим. Никогда не мог запомнить это имя и называл его Беком по старой привычке, ещё в Питере был у нас один повар с таким именем.

Он говорил уже минут десять, про семью и Азербайджан, про безногую сестру, которой уже двадцать лет не посылал ничего из денег, про жену со скверным характером (я усмехнулся, а у тебя какой характер?).

— И когда я был молод, то весь мир был против меня, кроме стояка в штанах...

— Бек, да ё-моё, ты меня зачем сюда позвал вообще? - взбеленился я.

Он смотрел на меня, и улыбался. Я уже было вскочил, и направился к выходу, как тот схватил мою руку.

— Смотри, это я нашёл там, внизу, когда пошёл обшаривать контейнер.

Он приподнялся с кресла, выключил кипящий чайник и скинул тряпку со странного предмета, стоящего на столе. Это был аквариум, а внутри плавало нечто, напоминающее осьминога, только чёрного как смоль. При виде нас, существо ожило, и стало биться о стекло аквариума. Благо сверху лежала крышка, придавленная кирпичами, иначе он точно перевернул бы его. Тёмные немигающие глаза злобно смотрели на нас, а присоски на щупальцах постоянно менялись в размерах. Рот существа напоминал чёрную дыру, а вокруг неё в несколько рядов шли острые зубы.

Увидев такое, я невольно отпрянул назад.

— Что, что это такое, где ты это нашёл?

— Говорю же, внизу, в тот день шёл ливень, и часть подвала затопило, а дверь, которая всегда была накрепко закрыта, была нараспашку, и в луже валялось это. Я и подобрал. Так это, Дима, я зачем тебя позвал то, ты же мясо не ешь, а эта штука вроде морской гад, купишь?

При мысли о том, что бы съесть это, моё лицо скривилось в отвратительной гримасе. Бек был в своём репертуаре.

— Нет, спасибо. Так что же там за этой дверью? - не унимался я.

Он посмотрел на меня удивлёнными глазами, а потом достал из многочисленных карманов чётки, рухнул ниц прямо на грязный пол, и стал бормотать какую-то молитву. Мне это всё уже начинало порядком надоедать. Я постоял так минут пять, переминаясь с ноги на ногу, а потом схватил его за куртку, и поднял. Лицо его было испуганным, он совсем не улыбался, а раз за разом перебирал свои затёртые чётки.

— Что же там внизу? - опять спросил я.

— Там внизу тьма, - дрожащим голосом сказал он и опять упал на пол.
Не успел я выйти из кладовки, как из цеха раздался истошный крик, я мигом выскочил оттуда, и стал оглядываться по сторонам. Бек же перестал молиться, сел в кресло, налил себе чай и опять заулыбался.
На бетонном полу, усиленным железными плитками, лежала женщина, каска её слетела с головы, а под ней уже начала расплываться кровавая лужа. Несколько работяг подошли к ней и молча стояли рядом. Груз, которым её ударило, висел на оборванных частично стропах, нелепо болтаясь в воздухе. Бедная крановщица кричала и истово крестилась.

Не успел я подойти к месту происшествия, как из-за угла выскочили неизвестные мне ребята в белых касках и халатах, в руках у них были носилки. Они бодро положили их рядом с мёртвой женщиной, закинули её на них, словно мешок с картошкой, и бросились в неизвестном направлении.

— Эй, а ну стой! Куда это вы её потащили! - неистово кричал я.

Ребята даже не обернулись, а только ускорили шаг. Я побежал вслед за ними. Не пойми откуда выскочил Михаил, и закричал мне, что пора бы вернуться на работу, а не отлынивать. Я был настолько зол, что просто показал ему средний палец и пробежал мимо.

Неизвестные пару раз едва не скрылись из виду, но я старался не отставать от них, и уже практически догнал, хоть и сам уже изрядно выдохся. Курение явно шло мне не пользу.
Белые каски перебежали через железнодорожную линию, и скрылись из виду. Я остановился посреди цеха, и стал искать их в толпе работяг.

— Да куда же вы делись, сволочи!

Где-то хлопнула железная дверь. За пожелтевшим от времени зданием вниз вела бетонная лестница, вход перекрывала металлическая цепь. Посмотрев по сторонам, я перепрыгнул через неё и спустился вниз по пыльным ступеням. Ржавая дверь со скрипом поддалась, и открыла вход в ранее неизвестное мне помещение. В лицо мне ударил резкий запах тепла и сырости, глаза неприятно резали от света промасленных лампочек, которые светили здесь ещё при живом Сталине.

Тёмный сырой коридор петлял и запутывал, рискуя заставить меня заблудиться. С обоих сторон рядами шли ржавые железные двери, запертые на внутренние замки. Где-то капала вода, шумел электродвигатель. Внезапно впереди мелькнула белая каска одного из ребят, я собрал последние силы и со всех ног бросился в открытую дверь, уже изрядно запыхавшись.

Чьи-то потные руки схватили меня в двух сторон. Я извернулся и ударил одного из них в челюсть, того заметно качнуло. Острая боль скрутила мне живот, заставив меня скорчиться и вскрикнуть, кто-то пытался схватить меня за ноги, но тут же получил бутсой в челюсть.

— Держи его! Вот собака, брыкается!

Подскочили ещё люди, один из них тут же упал от тяжёлого удара, но их было слишком много. Я орал во всю глотку и извивался, словно кобра под звуки флейты. В темноте не было видно лиц, но на мгновение мне показалось, что один из этих ребят был Силаков. Я хотел задушить этого негодяя, но меня схватили и связали по рукам и ногам. Рот мне заткнули какой-то промасленной тряпкой и понесли куда-то, а я продолжал брыкаться и мычать в бессильной злобе.

Люди несли меня по тёмным коридорам так быстро, как могли, мимо мелькали всё те же закрытые двери, но в этом коридоре часть из них была открыта, а у некоторых зарешёчены оконца. Какие-то камеры? - невольно подумалось мне. Но разглядеть мне ничего не дали, да и было довольно темно.

Наконец, люди остановились возле одной такой комнатки, зазвенели ключи и меня бесцеремонно бросили на холодный мокрый пол, и так же молча удалились. Силаков, а это был именно он, стоял подле двери, и улыбался. Я всё извивался на полу, как пиявка, мне даже удалось развязать руки, а потом и ноги. Я вынул кляп изо рта, вскочил на ноги, и подбежал к двери, схватив руками решётки.

— Ты, а ну ка быстро выпусти меня отсюда, тварь поганая!

— Тише Саша, ни к чему так разговаривать с руководством. Теперь ты не будешь доставлять мне неприятности.

— Мой отец узнает об этом, он поднимет тревогу!

— Отец? - улыбнулся он, - так он тут, совсем недалеко, сейчас я его позову, - он отошёл куда-то в сторону и открыл скрипучую дверь, - Лёня, иди сюда, поговори со своим отпрыском по душам.

Спокойной походкой к двери подошёл мой отец, его бледное лицо выражало глубокую скорбь, он смотрел на меня, словно был незнакомым мне человеком. А потом его взгляд вообще поплыл изучать все стыки и несуразности металлической двери.

— Сын, привет. Ты извини, что так вышло, но так нужно для нашего общего блага.

— Какого ещё блага? Эти придурки заперли мне в каком-то подвале, и не хотят выпускать! Позвони матери, она поднимет на уши всю полицию, и она приедет сюда и арестует всю эту безумную кодлу!

— Тише, сынок, не стоит шуметь в этом помещении, скоро всё будет хорошо, и ты успокоишься, - ласковым голосом сказал он, - а теперь мне пора, работа сама себя не выполнит.

Я схватил руками решётку, и заорал что есть мочи, но эти стены вряд ли сокрушил бы даже ядерный взрыв, не то что крик молодого человека. Внезапно в комнате что-то зашуршало, и я невольно оглянулся. Помещение с тёмно-красными стенами было всё испещрено тёмными полосами, как-будто кто-то чиркал огромной спичкой по стенам. Небольшая лампочка еле-еле освещала это место, полупустую комнату со странным колодцем в центре. Именно оттуда и шёл этот странный звук.

Колодец был прикрыт деревянной крышкой, а звук внутри нарастал, как будто что-то приближалось сюда. Я встал над колодцем, затих и прислушался. Крышка начала тихонько подниматься и подпрыгивать, словно в кипящей кастрюле, и я не нашёл ничего другого, как сесть на неё, и придавить своим весом. Жуткий страх и отчаянье одолели меня в те минуты. Я сидел на крышке этого колодца и думал совсем не о том, что сюда пытается ворваться что-то жуткое и не ведомое, а думал о Даше, и нашем ребёнке. Что она одна бедная где-то плачет тихонько в углу, и сожалеет о том, что вообще связалась со мной.
Но нечто внизу было гораздо сильнее, меня отбросило в сторону, прервав мои размышления, а крышка улетела в другую. Огромное щупальце неизвестного существа выскочило из колодца и стало крутиться по сторонам в поисках добычи. Я в ужасе лёг на пол и задержал от страха дыхание. С этой штуки постоянно капала какая-то слизь, а чёрные присоски сжимались и разжимались, меняя размер.
Видимо существу надоело ждать, и щупальце стало крутиться по комнате, и лупить стены, оставляя большие чёрные полосы. Я прижался к ледяному полу, и старался не двигаться. Неужели нет никаких предметов в комнате? Да нет, у одной из стен висел какой-то пожарный щит со старыми инструментами.

Сделав над собой усилие, я поднялся и побежал к щиту, а щупальце, как будто услышав мои движения, ринулось за мной. Инструменты рассыпались на глазах от старости и ржавчины, всё что мне удалось сделать, это схватить старое конусообразное ведро, и со всей силы ударить по преследующего меня щупальцу. Ведро от удара погнулось, словно бумажное, я бросил его на пол и отскочил в сторону, уклоняясь от удара. Щупальце на мгновение остановилось, словно раздумывая, что делать дальше, а потом обвилось меня вокруг тела, и под мои крики утащило в чёрную склизкую дыру.

— Тише, сынок, тише! Тебя могут услышать, и тогда нам обоим не поздоровиться. Давай я тебе дома всё расскажу, хорошо? Но только не здесь.

Я наскоро помылся и вышел из душевой. Раздевалка уже почти опустела, все помылись и собрались на остановке ждать автобус. Не завод, а казарма какая-то.

***

Прошёл месяц, лето начало вступать в свои права и деревья покрылись одеждой из зелёных листьев. Отец так и не рассказал мне ничего о красной комнате и волдырях, а на работе вообще избегал общения со мной. Мать или не брала трубку, или уводила разговор в сторону. Мне казалось, что я совершенно не знаю своих родителей, как будто это чужие люди, и в детстве меня усыновили.

На предприятии регулярно проводили забор крови для каких-то медицинских мероприятий, и у входа к той чудной медсестре постоянно толпилась очередь. Вдоль улиц росли огромные голубые ели, посаженные тут много десятков лет назад, если сесть под ними на лавочку, то можно насладиться их ароматом и пением птиц. Обычно же там все просто курили.

Работа потекла скучной рутиной, Михаил общался со мной мало, да и остальные рабочие тоже. Один Алексей всё бегал и суетился вокруг, он познакомился чуть ли не со всем заводом и везде завёл себе друзей и знакомых. Есть такая категория людей, торговцы, им важны контакты со всеми, они коммуникабельны и дружелюбны, он был как раз одним из них.

В перерыве все сидели на лавочке, как вдруг нас позвал один нерусский, Бек. Он тоже работал тут подсобным рабочим, много болтал, искал по контейнерам цветной металл, в подсобке разбирал его и выносил с территории завода. Его много раз ловили, но всякий раз он каким-то образом оправдывался, продолжал работать и воровать. Субъектом он был весьма странным, называл всех нас Дима, как будто не мог запомнить имени, а ещё клянчил сигареты. При своей скромной зарплате он выносил металла ещё на две таких же, и был вечно без курева. Людей это раздражало, и ему всё чаще стали отказывать, тогда он начал менять сигареты на всё, что было полезно: мыло, перчатки, маски, воду для кулера и разное оборудование, добытое в контейнерах.

Работал он один, так как всех своих напарников он выживал и те увольнялись. В столовой не ел, а приносил еду с собой, что явно не нравилось Силакову, но мусульманам не разрешается есть то, что подают в нашей столовой. В подсобке у него был целый склад респираторов, перчаток, мыла и много чего ещё, этакий современный аналог Плюшкина, он копил всё, что можно было обменять на курево или продать. Но работником он был хорошим, и его держали, до поры до времени.

Он подошёл к нам своей нелепой походкой, и показал рукой на крышу.

— Что там такое, Бек? – спросил один из рабочих.

— Новенький, Дима, тот, что много говорит, он на крыше, собирается прыгать.

Мы не на шутку встревожились, побросали сигареты, и выбежали на улицу. Напротив основного цеха стояло здание поменьше, оно и было нашей раздевалкой, с душевыми и административными помещениями. На крыше четырёхэтажного здания стоял человек и медленно качался туда-сюда, как будто борясь с сильным ветром, снизу уже собралась приличная толпа. Он что-то кричал им, а они кричали в ответ. Я снял каску и подошёл поближе, не каждый день выдаётся увидеть возможное самоубийство, да ещё собственными глазами.

— Слезай! Что ты удумал, парень?

— Нет! Вы не заставите меня! Я больше не могу это терпеть! – он кричал и судорожно хватал руками голову, - Моя голова! Она просто раскалывается!

Он схватил руками свою голову и начал судорожно качаться из стороны в сторону. Лёха подошёл к самому краю крыши, и поглядел на нас сверху.

Хлопнула железная дверь, начальник цеха вошёл на крышу, вытянул вперёд руку и остановился.

— Прекращай, парень! Не делай этого, я приказываю тебе!

— Приказываешь? Никто не смеет мне приказывать! Я работник, а не раб!

Он опять схватился за голову и закричал ещё сильнее, а потом посмотрел на начальника взглядом, полным отчаянья.

— Успокойте это, пожалуйста!

— Успокоить, что успокоить?

— Вы знаете! Голос в моей голове! Он говорит со мной, преследует меня по ночам, не даёт мне спать! Я так больше не могу!

Рация на ремне начальника зашипела и чей-то глухой голос стал что-то говорить. Силаков отвернулся, нажал кнопку и что-то ответил говорящему. Лёха, услышав рацию, запаниковал ещё сильнее, громко закричал, и опять подошёл к самому краю. А потом закатил глаза и рухнул вниз, прямо на толпу рабочих, те ахнули от неожиданности, и еле успели расступиться. Начальник даже не успел среагировать, и только сделал пару шагов ему навстречу, он остановился и холодно посмотрел ему вслед, продолжая слушать рацию.

Вы знаете, что по цеху нельзя ходить без каски? Если человек по какой-то причине забыл её надеть, то получает неплохой штраф, и так вплоть до увольнения. Но на улице, и в такую жаркую погоду многие были без касок, в том числе и я. Падение Алексея было быстрым, почти мгновенным. Помню, как я зажмурился, и услышал только сдавленный крик и хруст костей об асфальт. Кричала какая-то женщина, парня размазало по асфальту, словно масло по горячей сковороде, зрелище явно не для слабонервных. Под ним сразу же начала собираться кровавая лужа.

Но дальше было совсем необычно, все как по команде развернулись и пошли в цех, работать. Буквально через час народ уже сидел в курилке и говорил о чём угодно, только не об этом, казалось все будто забыли, что случилось прямо у них на глазах.

Я подошёл к Михаилу, и спросил у него, что он думает об этом. Тот посмотрел на меня, как на идиота, а потом спросил, о чём это я.

— Да как о чём, человек упал с крыши! Прыгнул, понимаешь?!

— Когда? – удивлённо спросил он.

Это я уже терпеть не мог, схватил его за грудки и прокричал:

— Да вы что, издеваетесь надо мной! Час назад Алексей прыгнул с крыши, и разбился насмерть! Пойдём, покажу тебе!

Он равнодушно кивнул и пошёл за мной, как будто каждый день видел трупы людей, упавших с крыши.

***

К моему удивлению, на месте трупа ничего не было, как будто это мне приснилось, или я всё это придумал. Я бросился туда, и стал внимательно всматриваться в асфальт, вдруг остались кровавые пятна.

— Ну и где твой труп, парень?

— Вот тут лежал, клянусь тебе! Его голова треснула и повсюду растеклась кровь.

Он закурил, и недоверчиво посмотрел на меня, словно я какой-то приставучий продавец, и пытаюсь всучить ему ненужный товар.

— Слушай, мне работать пора, нельзя прохлаждаться.

Я в негодовании всплеснул руками и понурив голову, поплёлся за ним. По дороге мне встретился Бек.

— Стой, ты то видел что-то? – с надеждой спросил я.

— Видел ли я? Возможно, тебе то оно зачем, Дима?

— Я не Дима.

— Без разницы. Заходи как-нибудь ко мне, посидим, попьём чаю, только сигарет принеси и конфеты.

Я кивнул. Он поправил свою каску, взял метлу, вёдра и удалился.

Весь оставшийся день я работал молча, и ни с кем не разговаривал. Начальник всё ходил вокруг до около, и казалось, хотел поговорить со мной, но увидел моё хмурое лицо и удалился. Ещё Даша как назло не брала трубку, что за день такой! Даже поделиться не с кем! Хотя чего это я, есть же Вадим, позвоню ему и поговорю.

Вадим был где-то за городом и взял телефон не сразу, позади его были слышны голоса шумной компании. Он сказал, что не может сейчас разговаривать и положил трубку.

Рабочий день закончился, я быстро переоделся и поехал домой злой как собака. Все от меня что-то скрывают, любимая девушка не берёт трубку, собственные родители вообще конченные эгоисты. Надо выпить, чтобы не думать ни о чём хотя бы один вечер.

Зачем люди пьют алкоголь? Чтобы избавиться от ненужных мыслей в голове. Опустошил стакан и в голове звенящая пустота. Как раз то, что мне нужно, главное не превращать это в алкоголизм. Стаканчик сегодня, бутылочку завтра, так глядишь и к концу года станешь как эти работники, пьющие из горла прямо в курилке. А к Беку надо зайти, поговорить по душам. Он ходит везде, многое знает и многое видит, возможно сможет провести меня в подвал за закрытую дверь.

Мои мысли крутились, как шары в кегельбане, я и не заметил, как уже поднялся на свой этаж, и вставил ключ в замочную скважину.

— Даша, я дома! Ты где, милая моя?

С кухни доносился приятный аромат еды, смешанный с запахом сигаретного дыма, и ещё чего-то, отдалённо напоминающего коньяк. На табурете в балетной пачке сидела Даша, курила, а перед ней стоял початый стакан алкоголя.

— Это что ещё такое? И ты куришь?

Я в гневе выхватил сигарету из её руки, и затушил в пепельнице. Хотел отобрать и стакан, но она оказалась быстрее меня, и первой схватила его и бутылку.

— А ты знал, что я хотела стать балериной? В театре выступать, на сцене.

— Какой театр, какая балерина, зачем ты бухаешь, Даша, ты беременна!

— Знаю, но ты объясни мне вот это, и я сейчас же перестану.

Она достала из ящика бумажку, и положила передо мной. Я сел на стул и принялся читать.

— И ты поверила в это? Какая-то чокнутая написала это, и всё. Больше похоже на розыгрыш.

— А вот и нет. Помнишь неделю назад мы ездили в аквапарк? Там ещё был твой начальник со своей дочерью.

Я налил себе коньяку в стакан, и стал вспоминать, что же такого было неделю назад.

***

Был выходной, мы с Дашкой гуляли в обнимку и весело болтали ни о чём. Большой заводской парк встретил нас пением птиц, стаей уток в озере, и хмурыми собачниками, выгуливающими своих питомцев без поводка.

По периметру парка стояли лавочки, и мы уселись на одну из них, понаблюдать за утками.

— А давай покормим их хлебом! – предложила девушка.

— У тебя есть хлеб?

— Нет, но за углом есть магазин, ты сходи и купи батон, мм?

— А почему нам вместе не сходить?

— Я устала! Посижу пока здесь, погреюсь на солнышке, а ты сходишь.

Вот любят женщины командовать нами. Она говорила это так уверенно, как будто в этом вопросе никаких возражений не может быть в принципе. Но спорить я не стал, поцеловал её, взял куртку, и пошёл в магазин.

Тропинка поворачивала налево, к выходу из парка, за забором была дорога, и там стоял один из местных магазинчиков, куда я и направился.

— Здравствуй, Саша, давно не виделись, как твои дела?

Дорогу мне преградила светленькая девушка среднего роста, с короткой стрижкой, одетая в мужской строгий костюм.

— Это ты? Мы же вроде договорились обо всём, что тебе опять нужно?

— Мне нужен ты, мой милый.

— Я не твой милый, - сказал я раздражённо, убирая от себя её руки.

— Ну зачем же ты так грубо со мной, - она надула губы и нахмурила брови, - а помнишь, как мы гуляли в этом парке. Как будто это было вчера.

— Ты сама во всём виновата, тебе лечиться надо, а не отношений искать! Сегодня ты девочка, а завтра кто? Мужик дворянин? Отсидевший мужчина за 40 или кто-то ещё? Хватит с меня этих игр! И к тому же у меня уже есть девушка.

Она закрыла лицо руками, и заплакала. Люди шли мимо нас и осуждающе качали головами, думая, что я её чем-то обидел.

— Ну хватит, перестань.

Я попытался взять её за руки, и отодвинуть от лица. Она резко рванула вперёд и обвила меня руками, словно дождалась меня из армии. Так мы простояли пару минут, я не в силах был отодрать её от себя.

— Ну перестань, Наташа, на нас же люди смотрят.

Она ослабила руки, и посмотрела на меня странным лицом, как будто не узнавала меня, а потом резко отодвинулась и заговорила скрипучим басом:

— Вы, молодой человек, меня не трогайте, не люблю когда к моей особе прикасаются посторонние люди.

— Таак, понятно, опять твои игры, я пошёл.

— Ой, Наташа, вот ты где, и Александр здесь, здравствуй. Вы знакомы? Любопытно.

Начальник цеха дружелюбно протянул мне руку, одет он был в хороший костюм тройку синего цвета.

Наташа как будто не узнавала в нём своего отца, и на все его попытки взять её за руку отвечала вежливым отказом.

— Мы знакомы, к сожалению, ваша дочь нездорова, и ей требуется медицинская помощь.

Он схватил её за руку и дёрнул к себе, та нехотя повиновалась.

— Дочь моя… она да, иногда превращается в других людей, точнее ведёт себя по-разному. Даже не знаю, что от неё ожидать порой. Мы пробовали её лечить, и каждый год она проводит некоторое время в лечебных заведениях, но увы, результата нет, - он подошёл ко мне поближе, и заговорил строгим голосом, - А вы, молодой человек, не болтайте лишнего об этой ситуации, и мы с вами подружимся, - он поднял палец вверх, - но если вы расскажете кому не следует, то у вас будут большие неприятности, надеюсь мы поняли друг друга?

— Абсолютно.

— Ну вот и хорошо, а теперь нам пора, до встречи на работе.

Я проводил их взглядом и поспешил в магазин, Даша, наверное, уже начала беспокоиться за меня.

***

— И где ты был? – Даша облокотилась на край лавочки и с вызовом смотрела на меня.

— Прости, отвлёк начальник.

— И что ему нужно, разве нельзя решать рабочие вопросы в нужное время?

— Эх, Дарья, начальники обожают решать рабочие вопросы именно в нерабочее время.

Она насупила брови.

— Не люблю, когда ты называешь меня «Дарья», как будто я твоя сестра, или тоже хуже, мама.

— Ну не злись, я купил тебе мороженое.

Она строго посмотрела на меня, насупилась, и нехотя взяла мороженое. Уже через минуту её лицо подобрело, и мы, взявшись за руки, весело зашагали по направлению к дому.

***

— Это я помню прекрасно, а где тут момент, где ты совокупился с этой дамочкой, не в кустиках ли прямо напротив магазина!

— Даша, да что же ты такое говоришь! Я люблю только тебя!

— Да? И когда же ты женишься на мне?!

Я встал и попытался её обнять, но она оттолкнула мои руки и с ненавистью посмотрела на меня. Не знаю, чем бы закончился этот разговор, но вряд ли чем-то хорошим, но в дверь позвонили. Даша опустилась на стул, сложила руки на груди и демонстративно отвернулась.

Я покачал головой и пошёл открывать, в дверь уже не только звонили, но и настойчиво стучали. Словно наглые коммунальщики, подумалось мне, только они звонят и стучат так настойчиво, как будто живут в этом доме и имеют право так шуметь.

— Кто там?

— Саша открой, это я, Александр Борисович.

Тебя ещё какой чёрт принёс, подумал я, но двери открыл, хоть и не слишком охотно. На пороге стоял запыхавшийся начальник, лицо его было испуганным, и вид потрёпанным.

— Извини, что не вовремя, но у меня срочное дело к тебе, - он заглянул мне через голову в прихожую, - ой, ты не один, - сказал он, увидев Дашину одежду, - но я тебя не задержу надолго, всего лишь пять минут твоего времени.

— Извините, но сейчас не рабочее время, и почему я должен вообще куда-то ходить с вами?

Он начал краснеть, понимая всю нелепость ситуации, но уходить не собирался, а только достал платок и вытер пот со лба.

— Саша, просьба, личная, надо спуститься вниз и решить один деликатный вопрос, пять минут, только и всего, - он подошёл ближе и положил руку мне на плечо.

— Милый, кто там?

Даша вышла в прихожую с коньяком в руке.

— Ох, здравствуйте, извините за вторжение, к Александру возник срочный вопрос, и мне пришлось приехать в такое время.

— И что за вопрос?

— А это я скажу только ему, одевайся, я жду внизу, - сказал он и торопливо засеменил по лестнице.

— Вы забыли поставить печать.

— Ой, да, точно, вот.

Она взяла со стола большую синюю печать и оставила на бумаге синий треугольник. Я поскорее вышел оттуда, хотелось перепрыгнуть через забор, и бежать от этого цирка без оглядки.

— Она мою кровь пила, из колбы!

— Да что ты такое говоришь, сынок, Юлия Владимировна дипломированный специалист, работник с тридцатилетним стажем!

— А по мне, она чокнутая старуха!

Я шёл за отцом, сжимая руку, рана неприятно пощипывала, будто врачиха добавила мне в ватку не спирт, а что-то другое.

***

— Ну вот и пришли, сынок, моё рабочее место. Фрезерный станок с ЧПУ.

Я оглядел большую громадину станка, окрашенного в кислотно-зелёный цвет. Точнее, когда-то она была зелёной, а теперь вся в масле больше напоминала груду металла, чем какое-то серьёзное оборудование. По цеху стояли такие же станки, как и этот.

К нам подошёл мужчина в белой каске, по всей видимости начальник.

— Аа, Лёня, сына привёл? Молодец, молодец. Приобщай молодёжь, учи труду!

Начальник цеха был такой солидный русый мужчина около 50 лет, живчик, гонял даже по цеху на велосипеде и успевал везде. Залысина постоянно потела от множества передвижений, и он часто снимал каску и протирал её платком. Контролировал всё и вся, любой процесс, любую работу знал сам, и мог подменить. Даже в отпуске ему звонили и консультировались по рабочим процессам, незаменимый человек на производстве. Был строг, но справедлив, требовал выполнения всех его указаний. За твёрдый характер имел кличку «Пиночет», в честь одноимённого чилийского диктатора.

Он осмотрел меня строгим взглядом, пожал руку, раздал указания отцу и удалился.

Меня поставили подручным на станок, убирать стружку, подносить не сильно тяжёлые болванки и выполнять разные мелкие работы. Первый рабочий день назначили на завтра, сегодня же мне должны сделать постоянный пропуск, выдать спецодежду, ботинки, и свой шкафчик в раздевалке.

Ну что же, в жизни не всегда приходится делать то, что хочешь, а то, что надо. А завтра надо узнать получше у работяг, вдруг есть лояльные бригадиры, кто за небольшую плату поставит мне смены, и можно не выходить на работу, благо мой друг Вадим предложил мне неплохую работёнку с хорошим заработком.

***

Я шёл домой, и эта ситуация со странной медсестрой всё не выходила у меня из головы, а рука ещё немного побаливала. Хорошо что есть те, кто ждёт тебя дома. Меня ждала моя Даша, за эти полгода мы почти стали семьёй, только без штампа в паспорте. Ещё в подъезде я почувствовал чудесный запах еды, булочки с корицей, готовила она очень хорошо. Веганские привычки я не бросил, мне нравилось не есть тяжёлое мясо типа свинины и говядины. Рыбу же и яйца охотно употреблял, и от морепродуктов не отказывался.

Квартиру мы вычистили почти от всего, что было, остался только захламлённый балкон и несколько старых фото на тумбочке. Всё было заставлено Дашиными поделками, статуэтки из бумаги и полимерной глины, она в свободное время лепила, потом откидывала их в сторону и начинала новые.

Даша открыла мне дверь, лицо её было сильно озадаченным. Стройная и тёмноволосая, с голубыми глазами, мечта поэта, как я её называл. Я обнял её и приблизил к себе, она в задумчивости отвернулась.

— Всё в порядке?

— Котя, скажи мне, как ты относишься к детям?

— Ну, хорошо, в целом хорошо. Они кричат, шумят, бегают, розетки там замыкают, а что такое?

— А что если я тебе скажу, что беременна, как ты отреагируешь, не бросишь меня?

Я задумался.

— Давай разыграем эту сцену ещё раз, закрой двери, я поднимаюсь домой.

Она заулыбалась, с заговорщической улыбкой закрыла двери и стала ждать. Я изображал подъём по лестнице и громко топал, только хотел постучать, но задумался и так и замер с поднятой рукой. Вот блин, ребёнок, я стану отцом. Такая ответственность! И теперь точно надо работать, хотя бы ради ребёнка и семьи. Семья, странное слово, никогда не думал, что в 22 года уже заведу её. Детство закончилось, и вот она, серьёзная взрослая жизнь.

Даше надоело ждать, и она в досаде распахнула дверь и недовольно посмотрела на меня.

— Так ты стучишь или нет?

— Ох, прости, я задумался.

— Ладно, входи уж, задумчивый ты мой.

Мы сидели на кухне и ужинали, в тот вечер я был максимально рассеян и погружён в свои мысли. Даша щебетала о том, как обрадуется её мама, и делала прозрачные намёки на то, что не мешало бы и пожениться. Вот так в одно мгновение лёгкая беззаботная жизнь превращается в семейную. Был ли я против? Вовсе нет, просто это всё было слишком быстро и неожиданно для меня. Я ушёл в маленькую комнату, чтобы немного побыть один и подумать. Одно неверное движение рукой в полумраке и фото деда в стеклянной рамке летит на пол и разбивается.

— Что там у тебя такое происходит?

— Всё хорошо, просто рамка упала.

Я поднял с пола осколки стекла и посмотрел на лицо деда, он стоял с большой рыбой в руках и улыбался. Никогда не видел его таким счастливым. Краешек фото отогнулся и за ним лежала ещё какая-то бумажка. Любопытство взяло вверх и я вытащил её из рамки и развернул. Тетрадный лист бумаги был наполовину исписан крючковатым почерком, а внизу были какие-то пометки, на автомате я достал телефон и сфотографировал всё это.

Как оказалось, дед промышлял не только рыболовством, а был ещё чёрным старателем, добывал золото в окрестных лесах. Наша область давно славится богатыми залежами этого драгоценного металла. А после истории о том, чем он занимался, была запись, что он спрятал банку золота прямо в подвале завода, в одном из помещений бомбоубежища.

Вот это да, а дед то смышленый малый, не ради этого ли он оставил квартиру именно мне, чтобы я нашёл записку и откопал его сокровище? Целая банка золота! На эту сумму можно купить квартиру побольше, и уж точно не работать на каком-то заводе!

Я быстро оделся, поцеловал ничего не подозревающую девушку, и вышел во двор.

***

— Ну, и что там у тебя такое?

Вадик смотрел на записку сквозь очки, и попивал имбирный чай, уютно расположившись на своей новой кровати.

Циновка на полу, и жёсткая подушка у изголовья. Аскетичная кроватка, ничего не скажешь. Ему постоянно звонили разные люди, и он часто отвлекался от чтения. Это был очень коммуникабельный человек.

— Да, чтиво очень интересное, и даже карта есть. Что будешь делать?

— Что, что, надо придумать, как пробраться на нижние этажи завода и найти эту банку.

Я показал ему чуть опухшую руку. Вадик покачал головой.

— Давай я позвоню нашему доктору и он тебя осмотрит, мало ли какую заразу эта женщина могла занести в твою рану. Есть будешь?

— Спасибо, но поел дома, Даша отлично готовит.

— Повезло тебе с ней, а я вот сам учусь потихоньку.

Он повёл меня на кухню, и показал новенькие столовые приборы и дорогую посуду.

— А ведь раньше и пельмени сварить не мог, растёшь! – похвалил его я.

— Держи меня в курсе своих похождений, и с рукой не затягивай, мало ли что.

Он протянул мне записку с номером врача.

В раздумьях я вышел из его дома и сел на ближайшую лавочку. На бумажке отчётливо была видна набросанная от руки карта подвала с номерами помещений. Именно в комнате номер 36 и была спрятана эта банка. В пометках стоял земляной пол. Земляной пол на заводе? Маловероятно, но возможно. Ладно, пора идти домой, Даша будет за меня беспокоится, а врачу позвоню в следующий раз.

Первый день на заводе

Утро встретило меня ветром и неуютной сыростью. Советский ПАЗ, как назло, ехал очень медленно и, казалось, совершенно никуда не торопился. Сонные рабочие сидели на своих местах и смотрели в пустоту. Но вот автобус остановился и все, как по команде встали, и не толпясь, спокойно вышли. Хм, кто же их так организовал, подумалось мне, ну да ладно, в чужой монастырь со своим уставом не лезут.

На проходной стоял один из вчерашних студентов, по всей видимости он тоже сдал экзамен и сегодня был его первый день. Увидев меня, его грустное лицо преобразилось, видимо парень немного потерялся в пространстве.

— Ой, привет, ты же новенький? – бодро спросил он.

— Да, вот иду в раздевалку и потом на работу.

— Отлично, ты проводишь меня?

— Без проблем, идём. Меня Саша зовут.

— Алексей.

Он протянул мне шершавую руку. Невысокий такой паренёк с тёмными волосами и голубыми глазами. И к тому же очень болтлив. Всю дорогу до раздевалки он рассказывал мне странные и нелепые истории о своих любовных победах, крутых драках и успехе в бизнесе.

Так и хотелось у него спросить: Если ты такой крутой, тут то ты что делаешь? Но я не стал этого делать. Не люблю болтунов, за избытком слов теряется правда.

Начальник цеха Силаков Александр (тот самый Пиночет), встретил меня и проводил на рабочее место. На входе в цех я вступил в странную лужу какой-то слизи. На мой немой вопрос он только помотал головой и пожал плечами. Вечером же никакой слизи в этом месте уже не было, её как будто тщательно затирали половыми тряпками.

Станочник Михаил, седовласый усатый мужчина предпенсионного возраста только тихо хмыкнул на моё приветствие, и принялся за работу. Моим делом было смотреть и учиться, а когда куча стружки превысит некую норму, сметать её специальной щёткой.

Обычная работа, ничего сложного. В какой-то момент я даже поймал себя на мысли, что мне эта работа даже начинает нравится. Вот блин, говорю в точности, как мой отец.

Михаил периодически смотрел на меня исподлобья, хмыкал и молчал. Единственное, что он сказал до обеда, была фраза о том, что надо срочно убрать стружку, иначе она будет мешать обрабатывать деталь.

Во время перекура я вытащил свою колонку, и попытался включить, но работяги дружно замахали руками: «Не положено», сиди и кури, а не куришь, иди работай, кидай стружку.

Все они были как один чумазые и в грязной одежде, с суровыми, никогда не улыбающимися лицами. Такое чувство, что они сразу родились сорокалетними дяденьками, а в роддоме им дали эту промасленную робу. А ещё они втихаря пили, на мой немой вопрос: «А какого, собственно х.?», ответили, что это не твоё дело, у нас тут все пьют, и ты будешь рано или поздно.

Я конечно, не был сильно против выпивки, но глушить водку из горла во время перекура, да ещё и днём, было для меня чересчур. Эти люди пили ещё при Брежневе, и никакая власть не могла им этого запретить. Иногда правда кое-кого наматывало на вал, но это бывало не часто, и всегда мелькало в местных новостях, как какая-то чрезвычайная ситуация.

В обед меня сопроводили в столовую. Прямо в цеху стояло одноэтажное жёлтое здание с потускневшим фасадом и решётками на пыльных окнах. Рабочие выстроились в очередь с подносами и выставляли на них еду: компот, салаты, первое, второе. Всё как везде.

Как оказалось, обеды тут компенсировались предприятием и если ты укладываешься в фиксированную сумму, то поешь совершенно бесплатно, неплохо, с рождением ребёнка деньги мне точно понадобятся.

Подошла и моя очередь, кассирша в засаленном фартуке хитро посмотрела на меня, и задала свой вопрос усталым скрипучим голосом:

— А чего только салат, да рыбу? Бери супчик, очень вкусный.

С этими словами он взяла первую попавшуюся тарелку, запустив туда свои толстые грязноватые пальцы и, чуть расплескав содержимое, поставила на мой поднос.

— Спасибо, но нет. Сегодня точно не мясной день.

И я убрал тарелку обратно под гневный взгляд кассирши.

— Что такое?

На моё плечо упала рука начальника цеха, мне на секунду показалось, что он чуть ли не следил за мной сегодня.

— Да отказывается есть суп, такая вкуснотища, Альбина готовила, объеденье!

— Алексей, а в чём дело, почему не хочешь? – он пристально смотрел мне прямо в глаза.

— Дело в том, что я не ем мясо, уж извините, но обойдусь макарошками с рыбкой.

— Как это не ешь? Это что ещё за фокусы? – от досады он отдёрнул от меня руку, словно от горячего чайника.

— Не ем и всё, а теперь извините, надо поесть и идти работать.

Я взял свой поднос, чек и отошёл к столу. Мне казалось, что спину мою сейчас прожгут гневные взгляды Силакова и остальных работяг. Все расступились от меня, словно от прокажённого, я прошёл за последний стол и уселся в одиночестве. Странные ребята, ей богу, может ну его, этот завод, да найти нормальную работу, или попробовать с Вадиком его идею. Но квартира, без завода я потеряю её, и нам с Дашей и ребёнком будет негде жить, эх.

Ко мне подсёл Лёха, глаза горели энтузиазмом. Он опять много болтал о том о сём, и весело уплетал свой обед с первым и вторым. Слышал я его в пол уха, и иногда кивал в ответ, голова сейчас была занята совсем другими мыслями.

***

Остатки дня пролетели быстро, молчаливый станочник всё хмыкал и смотрел на меня ещё пуще прежнего, как на чудную диковинку из далекой сказочной страны. Под конец я уже разозлился, сжал кулаки и подошёл к нему.

— Что ты на меня так смотришь, дядя?!

Он даже удивился моему тону, и лицо его слегка смягчилось.

— Да у тебя на лице крошки от еды, и остатки зубной пасты, вот хожу смеюсь весь день.

— А мне сказать никак нельзя что ли?

— Можно, но незачем.

— Странный вы человек, Михаил, слушайте, а вы давно тут работаете?

— Сколько себя помню.

Грубые пальцы теребили самокрутку из газетной бумаги.

— И вы можете провести меня на нижние уровни завода?

Он нахмурился, и перестал теребить папиросу.

— Для чего тебе это, парень? Не ходи туда, там опасно.

— Мне…мне надо узнать получше об этом предприятии, как оно устроено, чтобы хорошо ориентироваться на местности.

Разговор прервал звонок. Он возвещал о конце рабочего дня. Михаил бросил промасленную тряпку, закинул папиросу за ухо и пошёл в раздевалку, так и не ответив на мой вопрос.

К раздевалке были два пути, один по улице, а второй через подземный этаж с турникетом. Вот туда я и направился, чтобы хоть одним глазком поглядеть на эти нижние этажи и если посчастливиться, то и зайти туда.

При любом уважающем себя заводе было огромных размеров бомбоубежище. Советская власть не зря готовилась к войне, и строила по всей стране оборонительные коммуникации. Теперь же они использовались как склады или просто пустовали и потихоньку разрушались.

Лестница в цеху спустила меня на несколько этажей под землю, приглушив все лишние звуки. Связь тут не ловила, а шаги в рабочих ботинках издавали сильный шум, который отражался в бетонных стенах. Коридор был пуст, по всей видимости тут мало кто ходил. Я шёл вдоль стены и разглядывал таблички, сообщающие о правилах безопасности. Множество железных дверей были как будто вдавлены в бетонную стену, некоторые вообще без номеров, и каких-то опознавательных знаков. И абсолютно все закрыты, такие замки не сломаешь ничем, даже огромным ломом. Я шёл мимо, и искал номер нужной двери, но если она и была здесь, то мне она не попадалась.

Коридор сворачивал влево, образуя небольшое ответвление. Оно было закрыто решёткой, и совсем не пустовало, двери там были ещё массивнее предыдущих, и возле одной даже стоял человек с оружием наперевес. Как интересно! Неужели секретный объект или какая-то тайна?

— Ах, вот ты где!

Размышления мои прервал вездесущий Силаков. Он даже без велосипеда передвигался настолько быстро и бесшумно, что его смело можно было записывать в ниндзя.

— Вы что-то хотели? Я в раздевалку иду.

— Извини за инцидент в столовой, Викторию надо бы поучить уважению к рабочим. А ты правда совсем совсем не ешь мясо?

— Правда, рыбу иногда ему, и морепродукты. От мяса меня отучила бывшая девушка.

Начальник задумался.

— Бывшая, говоришь? Это любопытно. Ладно, давай провожу тебя до раздевалки.

***

— Сапожников Александр Леонидович тут присутствует?

Седовласый мужчина в очках обратился к немногочисленной аудитории. В его адвокатской конторе чай приносила уже немолодая секретарша в вызывающе короткой юбке.

— Да, тут он, тут!

Мама вскочила и легонько ударила меня рукой по колену. Я нехотя встал со стула и пристально посмотрел на адвоката, в ушах моих были надеты наушники.

— Садитесь, в ногах правды нет! Итак, Александр Леонидович, вам полагается двухкомнатная квартира на Павлова 17, и гараж. Какой же мелкий почерк, что тут написано, Дарья! Прочти пожалуйста!

Та подошла ближе, и нагнулась прямо напротив меня, заголив недозволительные к просмотру места.

Он говорил что-то об умелом распоряжении имуществом, но я уже не слушал, а быстро подмахнул роспись и удалился. Что он там сказал про завод? Ладно, почитаю дома.

Мама вышла за мной, отец не стал присутствовать, а вернулся на работу.

— Ну вот, сынок, совсем уже взрослый встал, куришь ещё! Ах как я тряслась над тобой, как молилась!

— Мам, ну перестань! Не устраивай истерики хотя бы на улице! Давай ключи, и я пойду.

— Баб поди приведёшь, домой то, в квартиру деда?!

— Обязательно, целый табун, и не мешкая!

Я взял ключи из её рук, и быстро удалился. Она кричала вслед про плохие компании и ненадёжных друзей, но я воткнул наушники обратно в уши и направился к уже известному месту, которое я не посещал давным-давно.

Типовой советский дом встретил меня уютным теплом батарей и подъездным полумраком нерабочих лампочек. Этаж номер три, квартира справа, дверь хорошая, стальная, даже слишком современная, совсем не гармонировала с эстетикой этого подъезда. Дверной глазок с камерой и новенький белый звонок так и кричали всему миру о новизне и лоске этой квартиры.

Я позвонил три коротких и один длинный, условный сигнал, знакомый обитателю этого места ещё с самого детства. В коридоре загорелся свет, и кто-то зашаркал по паркету мягкими тапками, и дверь нехотя отворилась. На пороге в халате и трусах стоял мой старинный приятель Вадим. Высокий, в очках и с острым носом, он уставился на меня во все глаза, а потом раскинул руки, словно пытался обнять весь мир, и полез обниматься.

— Сколько лет, сколько зим, я и не думал встретить тебя вновь! Ты вернулся из Питера, зачем?

— Учёба закончилась, и меня отправили домой. К тому же мой дед помер, а в завещание вписал только меня. Странный он был, да мы и не общались особо, к чему бы это?

Он пригласил меня войти, угостил чаем и мы сели читать документ более внимательно. Квартира друга была хорошо обставлена, работать ему вообще было не нужно, его папа занимался каким-то серьёзным полулегальным бизнесом, и давал ему деньги на всё: еду, одежду, жильё и автомобиль. Однажды на работе, где он пробыл всего пару недель, Вадик так и сказал: А зачем мне работать, если у меня папа миллионер?

Друг имел необычную склонность пробовать всё новое и неизведанное, каждую неделю он начинал какое-то дело или находил себе занятие, а старое бросал на полпути. И так каждый раз, то бизнес, то новое духовное учение, то школа бокса, всё это находило в нём живой отклик, но он быстро остывал и бросал это. Лицо его часто покрывалось прыщами, как он говорил, из-за того, что лез не в свои дела. Человеком он был довольно мнительным, и при малейшем признаке простуды или любого другого заболевания, тут же пачками глотал всевозможные лекарства. Его главной мечтой было разбогатеть и жить в своё удовольствие, как будто сейчас он был беден, словно церковная мышь.

На данный момент вся квартира была заставлена портретами Кришны, одного индуистского Бога. Ему полагалось преподносить еду, читать джапу и ходить в дхоти, простыня, как я её называл.

На мои вопросы, как можно ходить в этом в суровые уральские зимы, внятного ответа я не получил.

***

— Ладно, рассказывай, что там у тебя? Завещание?

— Оно самое, - я быстро пробежал текст глазами, - вот сволочь! Он не просто завещал меня свою квартиру и гараж, а сделал это при определённом условии, надо минимум пять лет отработать на заводе! Везде есть подвох!

— Ха-ха-ха, вот это дед даёт. Ты же и дня в своей жизни не работал!

— Ну-ууу, было как-то, мы убирали мусор на субботнике в институте, а ещё я помогал бабушке копать огород на даче.

— Нашёл с чем сравнивать! Работа на заводе, это тебе не шутки, встаёшь в 7, идёшь на работу, и без опозданий!

— Да ну бред, - я в досаде всплеснул руками, и бросил бумагу на пол, - лучше бы в общаге остался!

— Ага, с клопами и тараканами, бррр.

— Зато какие там девки ходят, ух.

— Ладно, ты то чем занимаешься, опять что-то новое?

— О да, братан, я нашёл своё призвание, себя нашёл. Я теперь в обществе сознания Кришны. Плюс пишу реп, и даже иногда выступаю.

— О господи, это ещё что такое, небось секта какая? И как в тебе может сочетаться столько всего разного? Получается хоть? – я махнул рукой, оставив эти вопросы без ответа - не каждый талант обязан быть гением.

— Да что ты прям секта! Обычные люди, не пьют, не курят, ходят продают книги, мясо не едят, я теперь веган! А реп, это так, для души.

Он встал и принял горделивую позу.

— Знаешь, я так-то тоже мясо не ем уже почти два года, это всё Маша, она приучила меня к своим блинчикам без яиц, да рагу из овощей.

— Как она кстати?

— Мы расстались.

— Оу, да ты брат холостяк теперь, ну ничего, в нашем захолустье тоже есть хорошие девушки.

Мы болтали до самого вечера, а потом он подбросил меня до моего нового дома, ключи от которого лежали у меня в кармане.

Первым, что запомнилось мне когда я открывал двери, был резкий запах чего-то протухшего. Я вошёл в квартиру, включил свет и огляделся. Типичная двушка, советский ещё ремонт, и большие часы прямо в прихожей. Запах шёл из кухни, какой-то умник решил разморозить холодильник, и забыл там открытую банку тушёнки. Охх, какая вонь! Я заткнул нос рукой, взял первое попавшееся полотенце и смыл содержимое банки в унитаз. Вот коммунальщики обрадуются. Потом долго мыл руки в пожелтевшей от времени раковине.

— Ой, ну и рожа у тебя! А ещё бы не мешало побриться.

Я смотрел на себя в зеркало, и казалось, что оттуда смотрю не я, а совсем другой человек, небритый и жутко злой. Мешки под глазами выдавали сломанный режим дня, губа чуть опухла от недавней драки. Прохожий толкнул меня плечом, и я без раздумий ударил его по лицу, а потом и он стукнул меня в ответ.

А что? Неплохая квартирка, только завалена всяким барахлом. Осталось перевезти вещи, ну и у меня есть полгода, пока завещание вступит в силу. Никто же не заставляет меня работать прямо сейчас. И ещё было бы неплохо вывести отсюда весь этот хлам.

На том и порешали, я закрыл двери, и пошёл в квартиру родителей, благо там был готов горячий ужин, и всегда ждала тёплая постель.

***

Время странная штука, когда чего-то ждёшь, оно тянется медленно, как смола. Но стоит только попытаться растянуть момент, как оно летит быстрее ветра, или тех новых японских поездов на магнитной тяге.

Полгода пролетело как один день, у меня появилась новая девушка, Даша. Эмоциональная и взбалмошная, она постоянно требовала к себе повышенного внимания и всяческих походов в кино и на дискотеки. Город был тихий до ужаса, и после шума Невского проспекта я чувствовал себя словно меня закопали на метр под землю и все звуки вокруг исчезли.

Проснулся я как обычно в обед, но только на этот раз меня разбудил звонок телефона.

— Алло, кто это?

— Мать твоя, кто ж ещё! Ты когда устраиваешься на работу? Полгода уже почти прошло, или ты хочешь вылететь из квартиры, чтобы она досталась другим родственникам? Неблагодарный! Как я тебя рожала, как маялась!

— О нет, опять! Я устроюсь, всё помню, скоро пойду в отдел кадров, кем там можно пойти, чтобы не сильно утруждаться?

— Ха, наша семья почётных станочников никогда не искала лёгких путей!

— А могла бы!

— Что ты сказал?

— Ничего, мам. Станочники, так станочники, а что они делают, точат болванки?

— Это на уроке труда вы точили болванки, а тут серьёзное предприятие с многолетней историей, и ты будешь работать фрезеровщиком, как твой отец…

Она говорила и говорила без умолку, но я уже не слушал её, в моей голове представилась картина, как я весь такой нарядный, в каске, очках и чистой, выглаженной форме иду на работу, встаю за свой станок и принимаюсь за дело. Тьфу! Да что же это такое, прям наваждение какое-то. Я наскоро попрощался с матерью, положил трубку и повернулся на бок. Даша спала рядом. Через полчаса позвонил отец, конечно же с работы.

— Алло, сын?

— Ну если я у тебя записан в телефоне другим прозвищем, то можешь называть меня по-другому.

— Не смешно. Отдел кадров работает с 8 до 16.00, сегодня ты лентяй прийти уже вряд ли успеешь, а вот завтра приходи. Бери с собой паспорт и трудовую, она есть у тебя? Ай, да откуда у тебя трудовая, ладно, купим тебе трудовую и завтра чтобы как штык был у проходной в 8! Я понятно выражаюсь?

— Но зачем так рано? – проскрипел я.

— А затем, что надо сдать экзамен, а то вдруг ты зайдёшь за жёлтую линию и тебя придавит краном. Мать не переживёт такого, а какой позор на работе, трудовая семья станочников…

О, Боже, да они там что, реально все с ума посходили с этим заводом? – подумал я, но вслух ответил, что буду в нужное время.

— Кто звонил? – сонным голосом сказала Даша.

— Мать, а потом отец, прожужжали мне все уши с этим заводом и работой, как будто мне больше заняться нечем, как работать всю жизнь на этом долбанном предприятии.

— У меня тоже отец всю жизнь там работает, - сонным голосом сказала она, - ну да ладно, идти то ведь завтра, а не сейчас, а теперь иди сюда, и давай поспим ещё.

Она сказала это так ласково и нежно, что я не смог устоять и рухнул обратно на кровать.

***

Завод находится чуть в стороне от города, и туда надо добираться на автобусе. Огороженная забором территория занимает огромную площадь, рабочие между цехами передвигаются на велосипедах. Полезно для здоровья и можно быстро решать производственные задачи.

Проходная встретила меня стелой из нержавеющей стали, сделанной на заводе. Рабочий с молотом в руках горделиво вознёс его ввысь, на неизведанную высоту.

У входа стоял отец, он нетерпеливо посматривал на часы, и ждал моего прибытия. Заспанный, я уныло ковылял с автобусной остановки по мощёной камнями улице.

— Привет, выспался? Надеюсь ты не забыл документы? А то мне тебя ждать некогда, на работу пора. Как тебе квартира?

— Тоже рад тебя видеть, отец. Как я уехал учиться в другой город, ты ни разу мне даже не позвонил. Квартира хорошая, только кто-то забыл в холодильнике тухлое мясо и я его выбросил.

Его глаза округлились от ужаса.

— Как выбросил, как тухлое? Быть того не может! Это просто катастрофа! – он помедлил, посмотрел на моё удивлённое лицо, а потом продолжил, - Прости, работа заела, столько заказов. Но может быть мы сходим куда-нибудь на выходных, поиграем в шахматы?

— Мне уже не 5 лет, папа, я вырос, и шахматы меня теперь мало интересуют, разве что в виде развлечения.

Он промолчал и указал мне на дверь. Мы поднялись на третий этаж, кабинет 317, он не стал дожидаться результатов теста, а сразу поспешил в раздевалку. Отец всегда был таким равнодушным ко мне, или я только сейчас это заметил? Наверное всегда, работа была для него на первом месте, и только потом я и тем более мама.

Возле кабинета толпились ещё люди, много молодых, тоже после институтов и ПТУ, они шли устраиваться на работу. Молодые ребята, едва окончившие учебные заведения. Так и я тоже пока молод и полон сил, зачем же мне гробить себя тут? На этот вопрос я знал ответ, своё жильё штука очень нужная и полезная.

— Так, заходим и садимся в класс, я выдам вам листочки, надеюсь вы все подготовились к сдаче экзамена? Билеты выучили? У вас полчаса времени!

Какие ещё билеты, чёрт побери? Отец мне ничего не говорил!

Мне дали листок бумажки с пятью вопросами по технике безопасности. Надо выбрать из четырёх вариантов ответа и поставить галочку. Ну это легко, подумалось мне.

Я поставил все галочки, встал и отдал билет седому дяденьке в рабочей форме. Он строго посмотрел на меня, а потом указал ждать ответа.

— Такс, посмотрим, тут у вас верно, а тут…

Зазвонил телефон. Дяденька поднял трубку, представился и многозначительно посмотрел на меня, потом отложил листок и громко сказал: Прошёл!

Фух, ну хоть не пришлось пересдавать. За дверью меня ждал отец, уже переодетый в рабочую форму. Вся грязная и в мазутных пятнах, рукава вообще частично оборваны.

— Как ты в ней ходишь, папа? Она же вся грязная!

— Ах, роба? Ну я отдам в чистку. Ты как? Всё сдал?

— Мне кажется, ты знаешь ответ.

— Сдал конечно! Я попросил за тебя у Бори, но ты давай, не подкачай! Пошли, проведу тебе экскурсию на нашем родном предприятии.

***

Мне дали каску, очки, одноразовый пропуск и пустили внутрь. Сразу после проходной мир как будто поменялся, всё вокруг потемнело, краски потускнели, словно я опять попал в 50 оттенков серого Питера. Лица у прохожих были какие-то угрюмые и недружелюбные.

Огромное предприятие дымило кирпичными трубами, цеха как большие коробки заботливо расставлены кем-то в только ему известном порядке. Завод был очень старым, ещё 300 лет назад тут стояли первые предприятия, некоторые кирпичные здания сохранились до сих пор. Часть станков же была и сама времён царя Гороха, такие же старые и изношенные. Говорят, что коммунизм был не эффективен, но почему с тех времён обновлений станков почти не было? Обстановка вокруг больше походила на то, что из предприятия выжимают все соки, а станки, это так, лишний расход прибыли.

Отец рассказывал об истории завода, знаменитых людях и трудовых династиях, мне же было не особо интересно, в моей голове роились мысли, как схитрить, обставить эту ситуацию так, чтобы я по бумагам работал, и время шло, а на самом деле нет. Но ничего стоящего пока не приходило. Вот блин! Неужели мне и правда придётся тут работать целых пять лет? Ужас.

Мы подошли к доске почёта. На ней висели фотографии почётных тружеников завода. Среди прочих были и отец с дедом, «Завод гордится ими».

Жидкость для вейпа заканчивалась, и надо было ехать за новой в город, ибо в нашей дыре таких не продавали.

— Надо зайти в больницу при заводе, сдать некоторые анализы.

— Это надо сделать прямо сейчас?

— Не переживай, там быстро, сдашь немного крови и всё.

Я поморщился, мне совсем не хотелось чувствовать на себе проколы иголок.

Больница совмещалась с проходной, мы зашли с другой, заводской стороны и поднялись на второй этаж.

— Давай, пока мало людей. Юлия Владимировна тебя примет.

Я вошёл в светлый кабинет, поздоровался. Взрослая тётка в белом халате велела мне закатать рукав, и поднесла уже готовый к уколу шприц с колбой для забора крови.

— Ай!

— Ну что ты как маленький, я всего лишь сделала крохотный укольчик, сейчас польётся кровушка, и всё, это быстро.