Manasarovar

Необычное приключение, глава 10
У тех, что принесли их, на теле и лицах была ритуальная боевая раскраска, не такая, что наносят себе современные женщины перед выходом в свет, а более яркая.

Эти люди обшарили её сумочку, и смеялись над одеждой, а потом подняли их и понесли в центр деревни. На деревянном троне, украшенном черепами диких зверей восседал старик, по всей видимости вождь племени. Высокомерное лицо его было разукрашено белой и красной краской. Головной убор состоял из ярких перьев какой-то неведомой птицы, возможно попугая.

Ребят бросили перед ним, словно тюфяки с соломой. Позади были слышны чьи-то стоны. Ольге тоже было не особо приятно очутиться на голой земле, раскалённой от полуденного солнца.

Вождю поклонились, отдали сумку, и Пашину зажигалку. Он по хозяйски заглянул туда, достал зубочистку, и засунул её в рот, а потом чиркнул зажигалкой. Индейцы в страхе попятились, и упали ниц. Непривычно было видеть такое, если мы попали в семнадцатый век, то тут люди были совсем ещё дикари, и вряд ли умели обращаться со всем этим.

Вождь пальцем показал на Олю и Павла, воины тут же схватили их и поднесли поближе.

— Развяжите их, - сказал он на ломаном английском.

— Вы не из этих мест, верно?

— Как вы догадались? – спросила Ольга.

Паша, как всегда глазел по сторонам, не понимая ни слова.

— Мне ведомо многое из того, что скрыто от людских глаз. Вы пришли из далёкой страны, на серебряной птице прилетели сюда, но что-то пошло не так, и вот вы здесь.

— Серебряная птица, вы имеете ввиду самолёт?

— Да, так называют его ваши люди.

— Вы видели ещё кого-то из наших?

— Нет, это было не сейчас, а потом, - он махнул рукой куда-то вдаль, - но вы нарушили границу моих владений, это святые места, не доступные бледнолицым. За такое святотатство вас ждёт кара, и наказание за это смерть.

Мы встрепенулись, матросы испуганно озирались по сторонам, ожидая удара. Оля перевела Паше всё, что сказал вождь, в ответ он только испуганно пожевал что-то сухими губами. Матросы ранили его, и из плеча сочилась кровь.

Их воины окружили нас, готовые в любой момент исполнить приказ своего господина.

На поляну выскочил молодой воин, черноволосый, высокий и худой, как стрела. Он упал на одно колено перед вождём, и заговорил:

— Отец мой, ты силён и мудр, и я преклоняюсь пред твоей волей. Но ты сам говорил, что на второй день полной луны придут чужеземцы из далёких земель, и принесут нам дар, которого мы так давно ждём. Сегодня как раз этот день!

Вождь нахмурил пушистые брови, и строго посмотрел на сына.

— Сын мой, ты ошибаешься, это не те люди, которых мы ждём. А теперь пусть они умрут самой страшной смертью.

Копьё пронеслось в сантиметре от Олиной головы, и попало в Уильяма, оно вонзилось ему в грудь. В страхе она зажмурила глаза и закрыла лицо руками в ожидании следующего удара.

Сын вождя подбежал к ним, и загородил от воинов.

— Нет, отец! Я не позволю тебе убить посланников нашего бога!

Какие посланники бога, о чём он говорит? Паша тоже стоял в недоумении, девушку же трясло так сильно, что казалось сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

Вождь хотел встать с трона, но силы покинули его, и он упал обратно.

— Амэйро, я устал, отведи меня обратно в дом. Если ты говоришь, что это посланники бога, я верю тебе. Оставь им жизнь. А сейчас мне надо отдохнуть.

— Хорошо, отец, я немного поговорю с посланниками, и сразу помогу тебе.

Он подошёл к ребятам поближе.

— Почему эти люди гнались за вами?

— Матросы? Хотели убить нас.

— Вот как? Любопытно, - лицо его выглядело задумчивым.

Сын вождя кивнул воинам, нас схватили и поволокли куда-то.

***

Опять клетка! На этот раз из бамбука, а не железная. Большая соломенная хижина, в которую нас поместили, состояла из нескольких помещений. Камеры были небольшие, с двумя койками по углам. Бамбуковые палки так сильно были связаны между собой, что разрезать их под силу только хорошо заточенному ножу.

Ребят раскидали по небольшим комнаткам, Олю отдельно ото всех, Пашу кинули с Томасом, матросы были отдельно. Их осталось всего двое, Скотт и Джимми, так как Генри умер от удара ножом в живот, а Уильям истёк кровью. Копьё было смазано каким-то ядом, и матрос умер в страшных мучениях. В стенах были огромные щели, было видно всё, что делается в соседней камере.

Оля упала на деревянную кровать, и заплакала. Почему женщины иногда плачут? Возможно им необходимо выпустить лишних бабочек из живота. А если серьёзно, то от этих переживаний у любого сдадут нервы и голова пойдёт кругом.

— Оля, почему ты плачешь, что с тобой случилось? – обеспокоенным голосом спросил Том.

— Переживаю за Лёшу, как он там, среди этих головорезов! А ещё Маша, как она, жива ли?

На эти вопросы Том не знал ответа. Он тоже сильно переживал за жену, которая осталась в Англии. Вахт в те времена ещё не было, а моряки уходили в море на долгие месяцы, а то и годы.

Павел был совсем плох, видимо подхватил какую-то болезнь. Томас суетился вокруг него, и пытался хоть как-то помочь. Оторвал лоскут от своей одежды и перевязал его рану. Парень лежал на кушетке, температура его изрядно повысилась, тело покрылось красными пятнами, а на лбу была испарина.

— Что с ним такое? – обеспокоенным голосом спросила Ольга, утирая заплаканное лицо.

— У него жар, возможно тропическая лихорадка, - сказал Томас, вы на том острове не жили возле болота?

— Нет, но этот болван бегал по лесам в поисках добычи, возможно и подхватил где-то. Кто это такие?

— Индейцы? Это Таино. На сколько мне известно, они поклоняются духам предков, и животным.

Томас в задумчивости стоял над ним. Матросы, у которых отобрали оружие, столпились кучкой у дверей соседней камеры.

— Помрёт твой дружок, так ему и надо! – злобно сказал Джимми, - повезло вам, что нас схватили, а то отправились бы в гости к морскому дьяволу!

Паша ворочался и бормотал что-то.

— Что он там лопочет?

— Говорит, что если бы не индейцы, то он разбил бы твоё поганое лицо, - злобно сказала Ольга.

Джимми не ответил, а только плюнул себе под ноги.

Индеец с копьём услышал шум, и зашёл в хижину. Все сразу замолчали, Джимми злобно смотрел на него. Воин взглянул на Павла и что-то сказал на непонятном языке, а потом удалился.

Через несколько минут он вернулся с небольшой кадкой, там была вода и тряпка. Открыл клетку Томаса, и поставил её там.

— Что происходит? Почему нас держат здесь? – спросила Ольга, но индеец не ответил ей, только хмыкнул и ушёл.

Так прошло несколько дней, в хижину время от времени заходили индейцы, но их прогонял наш охранник. Из окна было видно деревню, наблюдение за бытом аборигенов был единственным развлечением: охота, приготовление еды, и ритуальные танцы.

— Жаль Паша болеет, ему бы понравился этот вид.

Из окна было видно множество женщин с голым верхом. Подходить ближе они боялись, а мужчины только скалили зубы. Лишь дети, по природе своей любопытные, подходили почти вплотную к зарешёченным окнам.

— Кыш, брысь отсюда! – говорила им Ольга.

— А что такое? – удивлялся Томас.

— Не люблю детей.

Лихорадка Павла становилась всё нестерпимее, он бился в бреду, и стонал. Томас только качал головой, и смачивал его лоб мокрой тряпкой.

Он выломал одно из брёвен, ведущее в Олину камеру, и когда никто не видел, он позволял ей навестить друга.

— Только близко не подходи, лихорадка может быть заразной.

— А как же ты?

Он показал ей руки, покрытые коростами.

— Меня уже неоднократно кусали, и ничего не случалось.

— Возможно у тебя иммунитет.

— Странное слово, что оно означает?

— Это значит, что ты на какое-то время не подвержен болезням.

Прошло ещё несколько дней, чтобы не потерять счёт времени, ребята делали засечки на бревне. Это было несложно, особенно с Олиными ногтями.

В гости к ним пришёл Амэйро, сын вождя. Охранник почтительно склонился перед ним, когда тот вошёл в хижину.

Он жестом попросил оставить их одних, и подошёл к Олиной камере.

— Вот, твои вещи, тебе, как женщине, необходимы всякие мелкие безделушки.

Он подошёл в опасной близости от клетки, можно было дотянуться до его горла, или как минимум расцарапать ему лицо, и отдал ей сумку.

— Почему нас держат тут, и что за посланники бога, о которых ты говорил своему отцу?

— Потому что ещё не время покидать этот остров. Друг ваш в бреду, и далеко вы не уйдёте, джунгли не отпустят вас.

Он показал пальцем на Олину руку.

— Это то, что я думаю? Часы?

Она сняла часы стюардессы с треснувшим стеклом и отдала их индейцу. Тот внимательно рассмотрел их, а потом вернул обратно.

— Что это за слово?

— Это? Название завода изготовителя, «Луч». Скажи мне, откуда ты и твой отец знаете английский? Ведь это даже близко не ваш родной язык, как мне кажется.

Воин ухмыльнулся.

—Язык мы учили специально, в дальнейшем он станет необходимым атрибутом в мире.

Ольга просунула руки между брёвен и схватила индейца за лицо, тот даже не успел испугаться.

— А ну быстро выпускай нас, или я раздеру тебе морду!

Из раны пошла кровь, её ногти на несколько миллиметров вошли в кожу. Вряд ли у неё бы хватило сил что-то сделать с ним, но угроза подействовала. Сын вождя хрипловатым голосом ответил:

— Вы всё равно не сбежите, в деревне несколько сотен воинов с луками и копьями, так что отпусти меня, и я тебе кое-что покажу. Это спасло вам жизнь. И, пожалуйста, не делай так больше, если хоть один воин увидит, что ты пыталась навредить сыну вождя, тебя убьют на месте.

Девушка ослабила руки и удивлённо посмотрела на него.

Тот вытер кровь с лица, и достал из набедренной сумки какой-то пергамент. Он разложил его прямо перед Олиной камерой.

Яркими красками были нарисованы сцены разных событий: охота, уборка урожая, и многие другие. В конце свитка была группа людей с черноволосой девушкой, на её смуглой руке отчётливо было видно что-то наподобие часов. Под изображением была надпись на языке, совершенно незнакомым ребятам.

— Что это значит? – Томас отошёл от больного и живо заинтересовался происходящим.

— Это кодекс жизни. Вожди нашего племени с незапамятных времён записывают сюда важные события, - он улыбнулся, - раньше писать не умели, поэтому просто зарисовывали всё, что увидели сами или нашептали духи. Надпись, оставленная моим прадедушкой, гласит: На второй день полной луны в обитель богов явится группа бледнолицых чужеземцев, среди них будет женщина. На руке у неё будет знамение божье, предмет, что предсказывает время.

— А что там ещё сказано?

Амэйро свернул пергамент и убрал его обратно. Оля в досаде села на кровать, и глубоко задумалась.

— Если мы какие-то посланники богов, то почему нас держат в плену, словно добычу?

— Боги скоро дадут вам шанс, - многозначительно ответил Амэйро, - придёт время, и вы всё узнаете, а пока отдыхайте. Вам и вашему другу надо набраться сил.

Он уже собирался уходить, как вдруг вернулся и сказал:

— Ах да, совсем забыл. Если вам удастся выбраться отсюда, то пусть никто ни в коем случае не поднимается на борт того корабля.

Какой корабль? О чём он говорит? Ничего не понимаю.

И он ушёл, оставив нас в одиночестве со своими мыслями. Все эти загадки ребятам уже порядком надоели. Томасу, впрочем, было вообще всё равно, главное выбраться отсюда поскорее.

Оля залезла в сумку, нашла там таблетки парацетамола, и протянула их матросу.

— На, влей этому болвану в глотку, пары штук должно хватить.

— Что это такое? – спросил Томас, осматривая белые кружочки.

— Пилюли от жара.

Гудайтиса насильно усадили, открыли рот и влили воду пополам с таблетками. Он только кашлял и махал руками, словно грудной ребёнок.

***

Ребята проснулись ночью от громкого шума. Кто-то яростно ломал крышу, и снимал слой бамбуковых палок. Как только кто-нибудь из них издавал любой звук, шум сразу прекращался, а потом возобновлялся вновь. Крыша над Ольгиной камерой была частично разобрана, оставался лишь один слой брёвен. Она встала с койки и посмотрела в потолок, были ясно видны звёзды и луна, и тёмный силуэт какого-то животного с огромными жёлтыми глазами.

Шум прекратился так же внезапно, как и начался. Кто-то тяжёлый спрыгнул с крыши и растворился во тьме. Охранник в ту ночь не спал у входа, как обычно, а куда-то торопливо ушёл.

Ольга потрогала рукой потолок, бревно легко поддалось и открыло ребятам путь к свободе.

— Томас, ты спишь?

— Поспишь тут, когда кто-то ходит по потолку, - недовольно пробурчал тот.

Паша же, уже почти оправившийся от болезни, даже не проснулся от шума, и громко храпел. Ольга подошла поближе к стене камеры и тихонько сказала, чтобы другие матросы не услышали:

— Кто-то разобрал мою крышу, брёвна легко поддаются и можно наконец-то выбраться отсюда.

— Это отличная новость! Надо дождаться удобного момента и сбежать!

— Тсс, а то Джимми услышит.

Тот, конечно же, не спал, и внимательно слушал, о чём они там шепчутся. Слышал ли он что-то или нет, ребята не знали.

Видели ли вы когда-нибудь, как извергается вулкан? Никогда раньше не наблюдал такое великолепное зрелище. Земля затряслась под ногами, и жуткий гул поднял панику в деревне. Индейцы повыскакивали из своих хижин, и забегали по улочкам. Многие падали ниц и молились вулкану. Тот же, словно большая курительная трубка, извергал из своих недр пепел, дым, и пламя.

— Вставай! Это наш шанс сбежать отсюда! – Оля бросилась к стене клетки, и двумя руками схватилась за бамбуковую палку, чтобы освободить проход.

Томас подошёл к спящему Павлу и с силой потряс его. Тот открыл глаза, и непонимающим взглядом уставился на него.

— Ой, где это я, а где Анжела?

— Надо срочно выбираться отсюда, хватит валяться! – сказала Оля, протиснувшись между прутьями. А потом сбавила голос и добавила, - В моей камере есть проход наружу, пошли скорей, пока индейцы заняты другими делами.

Гудайтис встал, и ещё слабый от болезни, сделал пару шагов ей навстречу.

— Давай посидим, покурим, и решим, что делать дальше.

— Укуси меня селёдка! Некогда курить, полезай в Олину клетку! – гневно сказал Томас.

Матросы услышали ребят, и заголосили:

— Эй, а как же мы? Возьмите нас с собой?

— Ты должно быть шутишь? – злобно сказала Ольга, - Не вы ли совсем недавно хотели убить нас?

— Ну хотели, и хотели, что с того, планы изменились, - ответил Джимми.

— Ах изменились, а где гарантия, что они не изменятся вновь? Нет уж, оставайтесь здесь, надеюсь индейцы съедят вас.

Матросы в бешенстве метались по клетке, орали и трясли бамбуковые прутья. Ребята пролезли в Олину камеру, и стали убирать крышу. Брёвна на ней были изодраны в клочья, как будто какой-то большой зверь рвал когтями и зубами крышу.

Взрывы усиливались, вулкан не на шутку разбушевался. Индейцы в страхе бежали в джунгли, никто и не задумывался о пленниках, себя бы спасти.

— Ну и как мы вытащим эту тушу наверх? Он же не пролезет тут!

Ольга встала на две койки разом и высунула голову наружу. Жители в панике метались по деревне, часть хижин горела то ли от попадания горящих вулканических камней, то ли от опрокинутых очагов, которые в спешке уронили жители.

— Так, ладно, я тяну на себя, а Томас подсадит тебя снизу.

Павел встал на койку, руками подтянулся до самой крыши. Внезапно он вскрикнул, и схватился за руку.

— Что такое?

— Руки болит, у меня же плечо вывихнуто.

— Ой, как ты достал уже со своим нытьём! Лезь давай наверх! – скомандовала Ольга.

Все трое оказались на крыше, и присели на корточки. Хижина находилась совсем рядом с джунглями, нужно только спрыгнуть и можно скрыться в тени деревьев.

— Кто же так разворотил крышу? – удивлённо спросил Томас.

— Похоже на дикого зверя, видишь какие следы оставил, - ответила девушка.

Оля ловко спрыгнула вниз, словно кошка. Томас сел на край крыши и аккуратно слез. Паша же просто рухнул, как мешок картошки на землю, ойкнул и встал, потирая ушибленный бок.

Едкий удушливый дым стал наполнять пространство, на плечи падал пепел. Полная луна ярко светила, но видимость становилась всё хуже. Ребята шли, не разбирая дороги, казалось прошла целая вечность, как они покинули деревню. Пришлось прикрыть рот рубахами, чтобы не задохнуться от этого дыма. Все непрерывно кашляли.

— Куда мы идём? – спросил Павел.

— Как можно дальше от этой деревни, - ответил Томас.

Парень шёл впереди. Вдруг он резко остановился и поднял вверх руку.

— Слышите? Кто-то идёт за нами.

Ребята оглянулись, и стали всматриваться в темноту. Ветки трещали где-то позади. Вулкан опять громыхнул очередным взрывом и высвободил из своих недр очередную порцию пепла, огня и камней.

Послышался звук удара. Один из таких огненных кусков рухнул совсем недалеко от ребят.

Томас подскочил к остальным и взял Олю за руку.

— Надо срочно выбираться отсюда.

Та в ответ только кивнула. Ребята ускорили шаг. Паша стонал, как старый дед, и ковылял за ними следом.

Необычное приключение, глава девятая
— Постой, возьми эту куртку, ночи на островах холодные.

Друг попросил перевести капитану его слова, я согласился.

— Сэр, позвольте сказать пару слов другу, на прощанье.

Тот кивнул.

Он подошёл ко мне, руки были связаны за спиной, лицо его было бледнее мела.

— Брат, я подвёл тебя. Ещё до встречи с тобой в баре мне попалась Инга, в общем мы выпили и я…, - он запнулся, - (пираты, между тем, уже начали терять терпение) и я переспал с ней. Она просила передать, что у неё всё хорошо, а телефон она потеряла, поэтому не могла связаться с тобой.

— Зачем ты мне это говоришь? – еле скрывая отвращение сказал я.

— Возможно нас ждёт смерть, и я не хочу держать это в себе.

Паша неисправим, он даже перед страхом смерти не думал извиняться, а сказал мне это так, как будто съел чужую пачку чипсов, а не сделал что-то серьёзное.

Сильная злоба охватила меня, мне хотелось плюнуть в его лицо, настолько мерзко было находиться рядом с ним. Я отвернулся и двинулся в сторону пиратского корабля. Хотелось поскорее оставить это место.

Ольге выдали шлюпку и помогли спуститься, наш разговор она вряд ли слышала. Ко мне подошёл одноглазый пират, и ухмыльнулся.

— Ей повезло, никто ещё не уходил от Олонэ живым, - он повернулся к остальным пленным и закричал, - сонные мухи! А ну живо двинулись в трюм!

С тревогой в сердце я перешёл по трапу на их корабль, пираты подталкивали меня сзади.

Оля гребла что есть силы, поломав несколько ногтей, видимо догадывалась о нравах этих людей. Они могли в любую секунду переменить своё мнение, и начали бы стрелять по шлюпке из пушек. Неподалёку были какие-то острова, её путь лежал туда.

Пираты засуетились на палубе, кто-то даже встал к фальконету и прицелился в её сторону. Прогремел выстрел и ядро легло аккурат возле её шлюпки, обрызгав с ног до головы. В страхе она удвоила усилия и довольно быстро отошла от кораблей на безопасное расстояние.

***

Тут нам придётся оставить Алексея на борту пиратского барка, и переместить свой взор на Ольгу и Павла. К нему мы вернёмся позже.

Корабли так и стояли, спаянные друг с другом, пока не превратились в маленькие точки на горизонте. Точки внезапно разделились, и под всеми парусами пиратский барк пошёл в сторону от каравеллы.

Потом раздался оглушительный взрыв, и корабль резко исчез из виду. Оля невольно вскрикнула и бросила вёсла. Если кто-то и мог выжить в такой ситуации, то вряд ли они доплывут до берега без вспомогательных средств.

Её первым порывом было изо всех сил грести обратно и подобрать возможных выживших, но её постигла новая напасть. Лодка, что отдали ей, дала течь, возможно зацепилась о скалы, или выстрел всё-таки достиг цели. В любом случае нельзя было долго оставаться в ней, а о том, что возвращаться и речи быть не могло.

Она выскочила на песчаный берег и пнула лодку в бессильной злобе. Не было абсолютно никаких шансов вернуться и помочь Павлу и остаткам команды. Да, они держали их в плену, но это не такой уж серьёзный проступок, чтобы оставить их умирать. А этот надутый пузырь проводил её таким испуганным взглядом. Чёрт бы побрал эту лодку! Она уже наполовину наполнилась водой, и стала бесполезным куском дерева. В отчаянии девушка села на неё и долго смотрела вдаль на убегающий бриг. Даже думать не хотелось о том, что эти люди могут сделать с Лёшей.

***

Темнело, оставаться на берегу не имело никакого смысла, и ей пришлось подойти ближе к деревьям. Тропические острова похожи друг на друга как две капли воды: та же самая растительность, камни и песок, возможно ландшафт немного другой. Вот только сейчас она понятия не имела, где находится.

На песке валялись кокосы, и Оля разбила несколько камнем, утолив жажду. Прошло много времени, как она ела последний раз, если это можно было назвать едой. Солонина, краюшка чёрствого хлеба и выпивка. Что, эти матросы воду вообще не пьют, им только ром подавай? Странные люди, очень похожи на сантехников. Все, кто имеет контакт с водой, в тёплых отношениях с выпивкой. Откуда у людей столько сил? Для того, чтобы пить каждый день, надо иметь железное здоровье, это вам не спортом заниматься.

Лес выглядел очень густым, и в сумерках сложно было разглядеть фруктовые деревья. Пришлось выколупывать из кокосов начинку, не бог весть какая еда, но до утра протянуть можно.

Она придавила широкие листья неизвестного ей растения, легла и укрылась курткой. Костёр разводить было нечем.

Сон её был неспокойным, ей казалось, что где-то вдалеке бьют барабаны, а она часто просыпалась, вскакивала и смотрела на море (или это было во сне?). Как будто слышала чьи-то голоса, и Паша был там, матросы с Маргариты, живые и здоровые, хотя некоторых хорошо потрепало.

Утро. После пережитых стрессов организм не желал долго мучить её размышлениями, и она провалилась в сон. Оля очнулась, протёрла глаза и поёжилась от холода. Если бы не Лёшина куртка, то ночью мне бы пришлось несладко. Солнце только встало, и было ещё довольно прохладно.

Не успела она проснуться, как внезапная перемена обстановки заставила её бросить всё и со всех ног бежать вдоль берега.

За ночь прилив начал выбрасывать на берег части разрушенного судна. В изувеченных останках невозможно было узнать ничего, где эта часть была раньше и для чего служила. Характерные для этих мест выбросы водорослей постигли и этот берег, вот только на этот раз тут было нечто другое. На берегу лежал человек, одежда его была разорвана, из множества ран текла кровь. Ночью он был ещё жив, но сейчас уже умер, вряд ли Оля чем-нибудь могла бы ему помочь. Она замерла над ним, и склонила голову.

— Что, опять потешаешься над мёртвыми?

Этот хрипловатый прокуренный голос она бы узнала из тысячи других. Ольга обернулась и увидела шесть человек, выходящих из джунглей, среди них был и Паша.

— Как? – она глазам своим поверить не могла, - ты жив! Ах-ха-ха, ты жив, сволочь такая! Как я переживала!

Они обнялись, хоть их и опять занесло не пойми куда, но это был самый счастливый момент за последние недели. По крайней мере ей так казалось.

Матросы Джимми, Томас, Генри, Уильям и Скотт поприветствовали её.

Паша смотрел на Олю, лицо его выражало глубокую задумчивость.

***

— Скажи мне, как мы выберемся отсюда?

— Не знаю, пока не знаю, но мы обязательно что-нибудь придумаем, - она обернулась к остальным, - Но как же вы спаслись?

Томас подошёл к нам и заговорил:

— Как только нас спустили в трюм и мы нашли кинжалы, то сразу освободились от пут. Паша сразу накинулся на Джимми, завязалась драка, мы еле их разняли. Друг твой потащил нас на самое дно трюма, мы спрятались между балками. Он начал заваливать бочками двери, и таким образом погасил удар, и нас выбросило из корабля. К сожалению, далеко не всем удалось спастись, и наш мёртвый капитан ушёл на дно вместе со своим кораблём.

— Какой молодец, не ожидала этого от тебя!

— Не только ты у нас умная, я смотрел много детективов и боевиков.

— Ладно, давай зажигалку, надо развести костёр, наловить рыбы (тут рядом есть отличная запруда), и вволю поесть. Бумаги бы ещё.

Она пошарила по карманам, визитка профессора оказалась у неё в руке. На обратной стороне был кусок Санто-Доминго с адресом.

— Эх, вот если бы профессор был здесь, он, наверное, смог бы объяснить причину нашего чудесного перемещения, - сказала она по-английски.

— Профессор, что за профессор? – заинтересованно сказал Томас.

Он уже привык к тому, что мы не совсем обычные люди, и ничего не стал говорить про раскрашенный кусок картона у меня в руке.

— Он был с нами в нашем путешествии…до того, как вы нашли нас.

— А как он выглядел?

— Не совсем понимаю, зачем тебе это. Я видела его только мельком, в самолёте, а потом Лёша рассказывал мне о нём. Лысенький такой, невысокого роста и в очках, одет в строгий костюм.

Томас задумчиво потирал рукой подбородок.

— Когда мы были на Барбадосе, ещё до встречи с вами, в порту ходили слухи о некоем профессоре. Его и группу людей спасли с необитаемого острова и они держали путь в Санто-Доминго. С ним было несколько женщин, мужчина и ребёнок. А звали его, Эрни, Генри…забыл.

— Терни!

— Точно!

Его слова заставили Олю подпрыгнуть на месте, она подбежала к ничего не понимающему Павлу, обняла его и заорала:

— Они живы! Кто-то ещё остался жив! Возможно и Маша жива!

— Кто жив, ты о чём? – казалось, он ничего не понимал.

— Люди с самолёта!

— Допустим, что нам это даст, как мы вернёмся домой?

Его пессимизм уже начинал порядочно раздражать. Последние дни он совсем приуныл в той клетке, а лицо его приняло болезненный оттенок.

— Не знаю, но надо обязательно найти этих людей.

— Простите, что прерываю вашу беседу, но мы с ребятами хотим прояснить один вопрос. Что за карту Алекс отдал пирату?

Этот голос принадлежал Джимми, коренастому невысокому матросу с обветренным лицом. За ним стояли и другие, готовые в любой момент броситься на нас.

— Да это была карта сокровищ, он нашёл её в старом сундуке, который они нашли в деревне. Вам то какое дело?

— Дело в том, что нам чрезвычайно хочется стать богатыми, и если для этого понадобиться убить парочку другую человек, мы не особо расстроимся.

— Постой, может не стоит так делать? – неуверенно сказал Скотт.

— Молчи, и слушай, что я говорю, - ответил Джимми.

Паша встал, понимая, что они говорят что-то очень плохое, Томас в нерешительности стоял между нами и группой матросов.

— Карта сейчас далеко, на пиратском бриге. И вам её не достать.

— Всё верно, вот только ты наверняка видела эту карту и знаешь расположение клада – он подступал всё ближе, и держал наготове кинжал, - а если ты откажешься, то мы подвесим тебя за ноги и будем отрезать от тебя куски до тех пор, пока не получим то, что хотим. Знаешь что это за нож? У него есть имя, его зовут Билли, и он обожают чужую кровь. А ещё мы с матросами подумали, и решили удовлетворить голод, что гложет нас, - он жадно облизнулся, глядя на её грудь, - а твоего дружка мы просто убьём, безо всяких разговоров.

— Даже если вы узнаете место, как вы доплывёте до острова раньше пиратов?

— О, за это не переживай, пираты задержаться там, пока будут искать клад, так мы их и догоним!

Он подходил всё ближе ко мне. Мысли роем носились у Оли в голове, одна страшнее другой. И как такой головорез служил на торговом судне, ему впору ходить под пиратским флагом. На самом деле таких людей довольно много среди обычных граждан, но законы не дают им открыть свои «таланты». Страх наказания, вплоть до физического умерщвления заставляет их вести себя тише воды, ниже травы. В «святые девяностые», которые так боготворит нынешняя молодёжь за свободу, таких личностей было очень много.

Другие матросы столпились у Джимми за спиной словно шакалы в ожидании добычи.

Ей было совершенно непонятно, как он хотел догнать пиратов без корабля, но сейчас надо думать не об этом. Но у них на уме было не только выпытать у неё местоположение клада, а ещё и воспользоваться её телом.

Томас встал между ними, Паша подошёл ближе с длинной палкой в руке. Казалось ещё мгновение, и их судьба будет незавидной. Трое вооружённых холодным оружием матросов против Оли и Павла, Томас вёл себя странно, от него можно было ожидать чего угодно. Да и что могла она, хрупкая девушка поделать с этими матросами.

Томас вынул из кармана нож, посмотрел на неё и сказал:

— Говори, где находится клад или я выпущу тебе кишки!

Он подмигнул, а пираты стали подходить всё ближе, и стали окружать их. Паша с дубиной в руке пятился назад вместе с Олей.

Джимми приблизился к Тому и похлопал того по плечу, он развернулся и вонзил нож прямо в брюхо первого попавшегося матроса. Это был Генри, высокий парень со светлой шевелюрой.

Тот удивился, схватился руками за живот, и упал на песок. Остальные ринулись в бой.

Томас крикнул Оле «Беги! Им нужна только ты!», а сам кинулся на остальных матросов.

Что ей оставалось делать? Если она останется, то высоки шансы, что ребят просто убьют, а её замучают, изнасилуют и тоже убьют. Она посмотрела на Пашу, он кивнул ей и принялся что есть силы махать дубиной, отбиваясь от матросов. И та побежала, с такой скоростью бегают стометровку олимпийские чемпионы, либо те, кто знает, что через пару минут закроется пивная.

Матросы растерялись, посмотрели на Джимми, тот яростно закричал и бросился следом за ней. Ребята побежали за ним.

Не разбирая дороги, Оля бросилась в джунгли, ветки больно били ей по лицу, а руки покрылись кровавыми ранами. Куртка, которую она держала в руках, стесняла движения, и девушка надела её на себя, хоть и изнывала от жары. Последний раз она бегала в средней школе, на уроке физкультуры, и уже порядком запыхалась, вредная привычка тоже не добавляла ей сил. Благо до всех этих потрясений она надела кроссовки. Но матросы и не думали отставать, и было отчётливо слышно, как дышит Джимми и шаркает лезвием ножа о стволы деревьев.

Внезапно её ногу пронзила резкая боль, и она рухнула на траву. В кустах отчётливо было видно, как ярко-красная змея ползёт по поляне. Оля поджала ноги под себя, две маленькие ранки, словно укол пронзили её кожу, и немного кровоточили. Вспоминая все уроки выживания, она немедленно попыталась отсосать яд, но полностью его удалить таким образом невозможно. Голова резко помутнела, девушка на несколько секунд ослепла, и шарила руками в темноте, а потом и вовсе потеряла сознание.

***

Каких только гадов нет в тропиках! И чем ближе к экватору, тем их больше: всевозможные пауки, змеи и насекомые, укус которых вызывает невыносимую боль, или даже смерть. Если на маленьких островах они не водятся, то на больших их пруд пруди. То ли дело Сибирь, гнус, змеи и медведи, стандартный набор, к которому мы, обычные граждане, давно привыкли.

Слепота прошла, и Оля еле открыла слипшиеся веки. Вот только вид был странным, всё выглядело перевёрнутым и куда-то двигалось, хотя ноги её находились без движения. Она окончательно пришла в сознание, и обернулась по сторонам, как вдруг какой-то камень больно ударил её по голове. Ай, - хотела сказать она, вот только не смогла вымолвить и слова, потому что её рот, руки и ноги были связаны. Более того, Ольга висела вверх ногами на толстой палке, которую несли два раскрашенных человека. Рана на ноге была смазана чем-то зелёным, и из неё струилась белая жижица.

Платье задралось, и разукрашенный человек бесцеремонно пялился ей между ног и улыбался. Ей вдруг захотелось со всей силы ударить его прямо в лицо, но путы были крепкими, и сделать это было невозможно.

Так они и шли, а она качалась на бамбуковой палке, словно чей-то трофей, добытый на охоте. За спиной воина шли другие, они несли остальных ребят. Ей тут же подумалось, что им нелегко тащить такую тушу как Павел. Оля даже улыбнулась в этот момент.

Наша странная процессия остановилась на большом открытом пространстве, индейцы опустили ребят на землю. Из её положения невозможно было осмотреть всю территорию, но было видно множество соломенных хижин, повсюду сновали люди, голые по пояс женщины и мужчины.

Необычное приключение, глава восьмая
— А ну быстро успокоились! Разыгрались тут! А ты, новенький, говори быстро, что произошло?

— Извините, мистер Нортон, он не знает языка, Павел скажет мне, а я переведу вам. Рассказывай, что ты опять натворил!

Паша поставил табурет на палубу, и спрятал нож в карман.

— Ничего я не творил, - обиженно сказал он, - вы ушли, оставили меня одного, а Томас принёс игральные кости, тут ещё народ подошёл.

— А из-за чего все накинулись на тебя?

Друг засмеялся.

— Так я выиграл! Обыграл их всех, они последние портки мне проиграли!

— Это правда? – после перевода лицо капитана побагровело, - и вы не отдали ему выигрыш?

— Вот ещё, отдавать деньги какому-то хлыщу! – плюнул Джимми.

— Тогда я вычту из твоего жалования! Карточный долг священен, - капитан что-то шепнул Томасу, и тот многозначительно посмотрел на нас.

— Капитан, вы извините, но мы с друзьями надо поговорить с глазу на глаз.

— Разумеется.

Я отвёл их в сторону, Паша тяжело дышал и всё поглядывал на рослых матросов.

— Слушай, игрок, мы крупно вляпались!

— О чём это ты?

— Паша, ты знаешь, где мы находимся?

— В Карибском море, ты сам говорил.

— Да, но тебя ничего не смущает, совсем ничего?

— А что должно меня смущать?

— Да то, что этот старинный корабль, эти матросы с саблями, кинжалами и фитильными мушкетами не актёры или аниматоры, это настоящие люди.

Лицо друга помрачнело. Оля прикусила губу.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты совсем ничего не видишь? Мы каким-то образом очутились в 1664 году!

Казалось, он ни капли мне не поверил, улыбнулся и махнул рукой.

— Да ну брось, что ты мне рассказываешь, какой 1664 год, какие настоящие мушкеты, о чём ты?

— Да послушай ты, бурдюк на ножках, а вдруг он говорит правду? – сказала Оля.

Паша хотел уже вернуться к остальным, как наш разговор прервал Томас, он стоял с мушкетом наперевес. С ним было ещё несколько матросов.

— Капитан велел нам арестовать вас!

— Но почему? Мы обычные люди, и никому ничего плохого не сделали!

— Это меня не касается, - сухо ответил он.

Нас грубо схватили и поволокли в трюм, сопротивляться было бессмысленно.

***

Прошло несколько дней, всех разместили по разным клеткам. Мы сидели в сыром трюме, где повсюду сновали крысы. Паша поначалу жутко ругался, говорил, что разобьёт всем этим упырям лица, но его быстро утихомирили, подставив дуло мушкета к голове.

Всех обыскали, перерыли все Олины вещи, отобрали ножик и зажигалку, а ещё наши документы, мне повезло, я спрятал карту в трусы.

Джимми демонстративно пришёл с Пашиным телефоном в руках. Вряд ли он знал, что это такое, но по реакции друга можно было понять, что вещь много для него значит. Матрос положил его на сырой пол, а потом со всей силы ударил палкой. Телефон не был шедевром финских мастеров, который не ломается даже если упадёт из космоса, а был обычной китайской копией, и тут же треснул пополам.

Пашин вой слышал весь корабль, даже капитан прибежал посмотреть, кто это так орёт у него в трюме. Паша пообещал семь кар небесных этому злосчастному матросу.

Томасу поручили охранять нас, и он дежурил рядышком, сидя на табурете. В клетке было весьма уныло, и если бы не он со своими многочисленными байками, мы, наверное, сошли бы с ума от скуки.

Паша, по всей видимости, уже начал догадываться, что мы не на курорте каком-то, а попали в серьёзную переделку. Но так как Томас познакомил его с национальным напитком, то он старался приложиться к бутылке, и вообще ничего не думать. Люди именно поэтому так обожают алкоголь, что он выключает мозг, и тот больше не грузит их тревожными мыслями.

Пару раз к нам спускался Джимми, злобно скалился на Павла, и облизывался на Ольгу, но Томас быстро прогонял его.

Капитан хочет доставить нас в Порт-Ройал, чтобы отдать британским властям. Что он задумал, было совершенно непонятно, но, по всей видимости, нас приняли за иностранных шпионов. Корабль был уже на половине пути к Ямайке.

Когда охранник уходил, мы перешёптывались друг с другом, благо клетки были совсем рядом.

— Надо составить план! Если нас привезут в этот форт, то отдадут под суд!

— Но мы же ничего плохого не сделали! – лицо девушки выглядело явно обеспокоенным.

— А я до сих пор не понимаю, что тут происходит, но ром однозначно хорош.

— Хватить пить! Надо выбираться отсюда!

— Давай так, когда Томас вернётся, я приманю его к себе, а вы тем временем схватите его сзади и отберёте ключи.

— Как ты это сделаешь?

— Положись на моё обаяние.

В тот день Томас пришёл к нам с обеспокоенным лицом. Паша мирно посапывал на своём тюфяке, служившим ему кроватью. Ольга ровняла щипчиками ногти.

— Что случилось, Том?

— За нами идёт корабль, а флага нет, он скоро нагонит нас, поэтому мне велено следить за вами пуще прежнего. Капитан думает, что это ваши союзники отправили за нами погоню.

— Да нет тут у нас никаких союзников! Если бы они были, разве сидели бы мы на том проклятом острове?

Паша открыл глаза, проснувшись от крика.

— Мне думать не положено, только исполнять приказы, но эта история кажется очень странной. И ваша одежда…

— Дошло, наконец? – выдохнул я.

— Да, вы явно не местные, возможно турки или арабы, только белые.

Если можно изобразить известный жест, которым человек закрывает рукой лицо от происходящего вокруг бреда, то это был именно он.

— Но я забрал огниво у Джимми, - он кинул её другу, - всё же тот много проиграл тебе.

Паша приподнялся с тюфяка, и стал рыскать руками под собой, видимо искал трубку.

— Томми, иди сюда, мой милый, - Олин голос звучал, как музыка.

Матрос застыл на месте, и нерешительно сделал шаг в сторону её клетки. Она стояла в аппетитной позе и манила его пальцем. Как только он подошёл ближе, я попытался схватить его за шею, но не успел, тот ловко вывернулся и отскочил в сторону.

— Что это вы делаете? Обмануть меня вздумали! – взревел он.

Вдруг что-то загрохотало, как будто грянул гром, а потом резко ударило по обшивке корабля. На палубе началась паника, топот десятков ног на время заглушил этот гул. А потом всё повторилось, только гром звучал гораздо ближе, это стреляли с нашего корабля.

Первые пушки представляли собой железные кованые трубы, наполненные порохом, в жерло которых вкладывалось каменное ядро. Эти же были литыми чугунными монстрами, которые извергали из своих недр огонь и смерть. Ядра стали металлическими, но скорострельность и точность таких орудий была весьма небольшой. На Маргарите стояло четырнадцать пушек, по семь с каждого борта, я хорошо разглядел их, когда мы поднимались на борт.

Стрельба всё усиливалась, и Томас выскочил наверх, оставив нас одних в сырых клетках. Лицо друга выглядело явно испуганным. Оля в досаде всплеснула руками.

— Ну и что теперь делать? – спросила она напуганным голосом.

— Ну что, веришь теперь, что мы не на экскурсию попали? – сказал я Паше.

Он подошёл к краю клетки, схватил мою руку, с вызовом посмотрел мне в глаза, а потом отступил в сторону.

— И что же нам делать? – с надеждой спросил он, - как выбраться отсюда?

— Точно не помню, что было в 1664 году, но Англия часто воевала с Испанией в те годы. А значит, это могут быть испанцы, если мы выдадим себя за католиков, то нас могут освободить. Естественно, если они захватят этот корабль.

— Ну а дальше что? – он схватил своё лицо руками, и казалось, вот-вот заплачет, - если мы действительно в 17-ом веке, то тут нет интернета, и моих любимых женщин.

— Господи, ты порой бываешь просто невыносимым. Но в те годы такие полные люди как ты выступали в цирке уродов, и можно будет показывать тебя за деньги.

Он подскочил к клетке, и больно ударил меня в печень. Признаюсь, иногда я сильно перегибал палку со своими шутками.

Так мы боролись возле решётки, как вдруг услышали треск, и ужасные крики. Стрельба была такой силы, как будто настал новый год, и все законопослушные граждане вывалили на улицу, и стали пускать праздничные фейерверки. Среди всеобщего гомона мне удалось расслышать только одно слово: «Пираты».

— Стой, перестань, извини за шутку, тем более ты изрядно похудел за последнее время.

Он убрал от меня руки, лицо его выглядело слегка удивлённым.

— Это не испанцы, веди себя смирно и молчи, говорить буду я. Любая попытка сопротивления отправит нас кормить рыб.

Он молча кивнул и проглотил ком, подступивший к горлу. Павел не был человеком робкого десятка, но одно дело драться с местными хулиганами, и совсем другое, с вооружёнными до зубов людьми. Ольга недоумевающе смотрела на нас.

Я отвернулся ото всех, достал кое-что из кармана и принялся судорожно разворачивать руками.

— Что ты там делаешь?

— Да погоди ты, у меня есть план.

***

В трюм ворвались люди. Одетые, как обычные матросы, только вооружены лучше, на головах у них были повязки, защищающие от палящего солнца. Люди рыскали по трюму в поисках добычи, переворачивали ящики, и открывали сундуки.

— О, смотрите, кто это тут у нас сидит!

Человек ткнул саблей в решётку, и подошёл поближе.

— Пленники, - сказал второй, и жутко расхохотался, - что же делают пленники на торговом корабле? О, а это кто у нас тут, какая красавица!

— Эта красавица оторвёт твои мелкие яйца, жалкий червяк!

Она сказала это так решительно, что от неожиданности тот даже попятился. Но через секунду рассвирепел и ткнул что есть мочи саблей между прутьями. Ольга только успела вскрикнуть и отскочить от решётки.

—Корабль затонул, и нас выбросило на необитаемый остров, а эти торговцы спасли нам жизнь.

— Очень интересно, надо доложить капитану. Где ключи?! – заорал он так громко, что мы невольно поёжились.

— Ключи у Томаса, такой здоровый, голубоглазый, болтает много.

— Иди, сходи, найди этого Томаса, а я пока поищу тут.

Тот убрал саблю за пояс, и с недовольным лицом вышел наверх.

Прошло минут пять, человек всё ходил по трюму, и, не найдя ничего ценного, громко ругался. Он подскочил к нашей клетке, и зарычал:

— Где товары, где сокровища, на этом утлом судёнышке есть хоть что-нибудь ценное?

— Вряд ли, это торговое судно, и оно шло в Гавану за сахаром.

Этот парень был явно не в себе, и мне показалось, что лучше его не злить.

С лестницы кубарем скатился Томас, а за ним следом шёл второй матрос. Он схватил его за шиворот и потащил к нам.

— Где ключи, отвечай быстро!

— Вот, вот они! – заикающимся голосом сказал Том.

Клетки отпёрли, и вытолкали нас наружу. Яркий свет ослепил наши глаза, и мы как по команде закрыли их руками.

Печальная картина открылась моему взору. Повсюду кровь, и несколько убитых тел лежали в нелепых позах. Это только в боевиках люди умирают красиво, на самом деле это омерзительная картина. А в центре, у фок-мачты сидели на коленях оставшиеся матросы, в том числе и капитан корабля. Если я и представлял себе пиратскую романтику, то только не так.

Глаза мои привыкли к свету, и я тут же бросил взгляд на соседний корабль, который стоял так близко к нашей каравелле, словно должен был после этого жениться на ней. Он был немногим больше нашего, скорее всего барк, подумал я, а на грот-мачте реял чёрный флаг с разрезанным пополам сердцем. Если мне не изменяет память, флаг с черепом и костями придумал пират по имени Джек Рэкхем. До этого же изображали всё что угодно, только не это.

Из борта корабля торчали абордажные крюки, повсюду валялись ядра и фитили, в общем был полный разгром. Рядом с пленными матросами стояли пираты, а судя по флагу, это были именно они, среди них особенно выделялся один. Он был в широкой шляпе с перьями, с шикарными тёмными усами и эполетами, непослушные волосы спадали на его высокий безобразный лоб. Среднего роста, со множеством перстней на тонких пальцах, совсем молодой для капитана, не больше двадцати пяти лет. Весь его вид напоминал скорее французского франта или щёголя, чем отъявленного негодяя и убийцу. В модных штиблетах, он выглядел, как будто только что сошёл с картины в одной из галерей Третьяковки. Пираты обращались к нему почтительно. При виде нас он пренебрежительно поморщился, достал платок и громко высморкался.

— Кто это? А, впрочем, не важно, давай их к остальным.

Он подошёл ближе к Ольге, взял пальцами за подборок.

— И что такая женщина делает среди этих оборванцев? Не хочешь ли ты отведать моего гостеприимства?

— Спасибо, но я уже занята.

— Тогда давайте её ко всем остальным!

Одноглазый пират больно ударил меня в спину, и силой повалил на палубу, рядом упали Паша, и Оля. Наши руки быстро связали и оставили сидеть в таком положении. Думая, что никто нас не слышит, я повернулся к другу и прошептал:

— У меня есть план, только молчи, всё равно русского тут никто не знает.

Он в ответ только кивнул.

Капитан пиратов приказал доставить Нортона в его каюту. Пираты схватили бедного Эндрю, доведённого почти до отчаяния, и поволокли за ним.

***

Не прошло и нескольких минут, как из каюты раздался выстрел, и оттуда вышел этот щёголь. В руках его был дымящийся пистоль.

Матросы было кинулись к нему, но он жестом руки остановил их.

— Этот корабль мне надоел, - произнёс он со скучающим видом, - убить всех, и взорвите пороховой погреб.

— Постойте, досточтимый пират, - мой голос звучал так звонко и протяжно, что на секунду мне почудилось, будто это говорит другой человек, - у меня есть к вам заманчивое предложение.

Он повернулся ко мне, лицо его выражало глубокую печаль.

— Ну говори, раз начал.

— Если вы отпустите меня и команду, то я подарю вам карту сокровищ!

— Карту говоришь, а ты не врёшь? – лицо капитана стало заинтересованным, он выхватил заряженный пистоль у первого попавшегося матроса и направил мне в лицо.

— Нет сэр, позвольте только развязать руки, и я тотчас же отдам её вам.

— Развяжите, - капитан махнул рукой, и пираты сейчас же бросились исполнять.

Он подошёл ко мне почти вплотную, и оглядел меня. Мой вид смутил его, и он презрительно фыркнул.

— Слушай, парень, ты играешь со смертью, если ты хоть немного соврал, то немедленно отправишься на корм рыбам! – он отступил на шаг назад, продолжая осматривать меня, - хотя я уже велел вас убить! Поэтому мы сделаем по-другому: выстрелим тобой из пушки, или привяжем к ядру и бросим на дно морское, где ты будешь умирать долго и мучительно. Или можно протащить тебя под килем.

Ольга сидела рядом с другом и всё перевела ему, лицо его побледнело.

Меня подняли, и развязали руки. Я трясущимися руками обшарил свои карманы, но там ничего не оказалось, кроме визитки профессора, карандаша и ластика. Потом вспомнил, куда спрятал карту, вытащил, аккуратно развернул и подал капитану.

Он брезгливо взял её, поморщился, и стал внимательно разглядывать. Остальные пираты столпились вокруг него, капитан оглянулся, достал из кармана флакончик духов, и брызнул на себя.

— Карта действительно настоящая, а значит я подарю тебе жизнь.

Он повернулся и пошёл на свой корабль.

— Но постойте, мистер, а как же команда, и мои друзья?

— Ах эти, - он задумался, - давай так, или ты, или девка. Что скажешь?

— Отпустите её, - не раздумывая сказал я.

— Этот благородный юноша выбрал женщину вместо себя, - он посмотрел на меня очень внимательно, - а ты нравишься мне, парень. Дайте ей шлюпку, и пусть плывёт куда душе угодно, - капитан секунду подумал и продолжил, - А ты пойдёшь со мной. Надо убедиться, что ты не врёшь.

Сказать что я был ошарашен, это ничего не сказать, я обернулся и посмотрел на ребят. Паша глядел на меня жалобным взглядом, в Олиных глазах стояли слёзы. Она подскочила ко мне, прижалась и поцеловала в щёку.

Необычное приключение, глава седьмая
Паша склонился над ней, лицо его выражало глубокую печаль. Оля подошла ближе и закрыла нос руками, запах был не из самых приятных.

— Это Софья. Эх, жаль, красивая была девушка. Давай-ка, помоги мне, надо вытащить её оттуда и похоронить.

Он взял её за ноги, и вытащил из проёма. Тело уже успело окоченеть.

— Стой! Надо проверить её карманы, вдруг есть что-то полезное, например компас или часы.

— Ты прав.

Особо не скрывая отвращение, Паша стал шарить по её одежде. В карманах было полно мелочи и жвачки, наручные часы разбились, но ещё шли, их мы отдали Ольге. Я взял карандаш и ластик, хотя никакой бумаги на этом острове и в помине не было.

— Эта женщина курила, как паровоз, - сказал друг, вытаскивая из её нагрудного кармана пачку тонких сигарет. Эх, осталось меньше половины.

— Они же ментоловые, ты будешь курить эту дрянь?

— Лёха, на безрыбье, и ментол станет парламентом.

В кармане лежал маленький складной ножик.

— А вот это крайне полезная вещь. В хозяйстве всё сгодиться.

Я отломил кусок коры со старого дерева, она была жёсткой, как железная пластина, и принялся копать могилу. Мы долго копали по очереди, пока, наконец, не вырыли яму метр глубиной и два длины. Туда положили тело стюардессы, и засыпали песком.

Павел стоял над могилой, и бормотал какую-то молитву. Мне вдруг стало очень смешно. Он повернулся ко мне и приставил палец ко рту. Лицо его выражало сильную злобу.

— Можешь ты не язвить хоть сейчас, пожалуйста!

— Прости, но я вспомнил анекдот про двух пилотов и мёртвую стюардессу. Они хотели прекратить этот разврат и через месяц закопали её.

Несмотря на ситуацию, все громко засмеялись. А потом лицо друга опять стало серьёзным, он процедил: «идиот», и отвернулся.

— А что ты там делаешь вообще? – спросила Ольга, не прекращая смеяться.

— Молюсь.

— Он у нас чрезвычайно религиозен, - сказал я.

— Пф, пустая трата времени, Бога всё равно нет.

Она сказала это с таким презрением в голосе, что Паша невольно оглянулся и посмотрел на неё.

На цепочке у неё висел крест из чернёного серебра. Как такие вещи сочетались вместе, понять сложно, возможно родители заставили носить, но в бога она не верила, это точно, и очень язвительно отзывалась обо всём этом.

Через некоторое время к берегу стало прибивать разные лёгкие вещи с самолёта, но ничего полезно для нас мы не нашли. Разве что багаж с вещами, но они все были женскими, чему Оля была особенно довольна, так как её багаж потерялся. Подлецу всё к лицу, сказала она, примеряя очередное платье.

Корабль

Прошло две недели после того, как мы похоронили женщину. С помощью складного ножичка обустроили свой нехитрый быт, построили хижину из веток, обложили листьями. Ольга постоянно рыбачила, она могла часами стоять в запруде и ждать нужного момента, чтобы поймать рыбу. Этакая амазонка в платье с острогой в руках. Костёр вообще не тушили, чтобы проходящие мимо корабли заметили нас.

Из оружия у нас были длинные копья, или проще говоря, заострённые палки. Паша целыми днями пропадал в лесу, чтобы выследить добычу, измазавшись глиной, словно индеец. Ему всё меньше хотелось оставаться в лагере, выслушивая наши подколы. А ещё он сказал, что от Олиного вида ему часто хотелось поточить свой меч. Если вы понимаете, о чём я. За это время он сильно похудел, и загорел, как и я, что приводило меня в замешательство; мне так нравились шутки про его лишний вес.

Оля была с нами, мы неплохо общались, часто шутили. Она любила пошутить над чужими слабостями, и вообще не особо стеснялась в выражениях. Этакая язвительная сволочь, как назвал её Паша, разумеется так, что бы она не услышала. А ещё она курила, чем друг был несказанно рад, так как у неё в сумочке была неплохая заначка из сигарет. Мы много болтали о всякой ерунде, и конечно же рассказали ей про цель нашего путешествия, и о карте сокровищ. Почему-то мне казалось, что ей можно доверять. Она слушала внимательно, и не перебивала нас.

Паша постоянно делал попытки подкатить к ней, но она лишь смеялась в ответ, и издевалась над ним. Его это чрезвычайно бесило. У меня даже возникла мысль договориться с ней, чтобы назло ему завести отношения, но озвучить её я не решился. Он как-то сказал, что если увидит нас вместе, то это навсегда отобьёт его тягу заниматься сексом.

Без дела тоже не сиделось, и я начал строить плот из брёвен. Ольга помогала мне по мере сил. Моей целью было перебраться на тот остров, я точно знал, что на этих островах есть жизнь. Паша иногда помогал мне таскать особенно тяжёлые брёвна, и сматывать их лианами, или высохшей корой. Он очень удивлялся, откуда мне всё это известно. Но я сказал ему, что надо смотреть больше приключенческих фильмов. На острове было много мест, где было особенно влажно, я предупредил всех, чтобы ребята не ходили туда, так как их могут укусить комары, а это риск подцепить тропическую лихорадку.

Сигареты у всех закончились, и Паша был явно не в духе, редко говорил со мной, а если и говорил, то злым голосом. Как будто я виноват в том, что мы очутились здесь, хотя отчасти он и был прав.

В тот день я возился у берега с плотом. Конструкция начала приобретать презентабельный вид, но совершенно не было паруса, хотя было предложено тупо вставить в середину палку и вывесить нашу одежду. Дни, как и раньше, были нестерпимо жаркими, хотя иногда шёл дождь такой силы, что, казалось, начинался всемирный потоп.

В этот раз другу повезло, и он воткнул копьё в небольшого поросёнка. Тот завизжал так громко, что оглушил весь остров, птицы в страхе выпорхнули из своих гнёзд, и с криком пронеслись над лесом. Кабаниха была явно не в восторге от того, как её детёныш просил о помощи, и, яростно разрыв копытами землю, ринулась на Павла в атаку. Так он и бежал по джунглям с палкой и поросёнком на ней, а за ним рычала и бежала огромная свинья.

Она выскочила на пляж, из пасти её капала белая пена. Поросёнок уже не кричал, а только беззвучно открывал рот, жизнь покидала его. Я вскочил с места, и схватил ближайший попавшийся под руку камень.

— Ну что, доигрался, охотник?!

— Помоги лучше отогнать эту дуру, она же затопчет меня! – он вскочил на большой валун, всё ещё удерживая в руке добычу, и яростно кричал на животное.

Оля прибежала, услышав наши крики, но ближе не подходила, дикие свиньи очень опасные животные.

Камень засвистел и ударил прямо в центр её косматого лба. Свинья остановилась на секунду и перевела взгляд чёрных глаз пуговок на меня, а потом страшно засопела и кинулась в мою сторону.

И тут прозвучал выстрел. Раненое животное издало дикий рёв, и бросилось удирать в чащу леса. Свинья пробежала в опасной близости от нашей хлипкой хижины и свалила её на бок.

Мы обернулись, к берегу причаливала шлюпка, рослый матрос держал в руках вёсла, а другой уже опускал мушкет.

Вот она, долгожданная свобода! Теперь не придётся есть крабов и фрукты на этом паршивом острове! Мы громко закричали от радости.

Они приближались к берегу, и кое-что показалось мне странным. Откуда у этих людей мушкеты, ведь они вышли из обращения не меньше ста лет назад? А недалеко, в океане, стоял деревянный корабль, такие можно было увидеть разве что в фильмах, или туристических странах. На фок-мачте горделиво развивался британский флаг.

Шлюпка причалила, и эти люди вышли на берег. Внезапно один из них вытащил из-за пазухи старинный пистолет, и наставил на нас, мы как по команде подняли руки, Паша бросил палку с мёртвым поросёнком на землю. Ольга спряталась за пальму.

— Кто вы такие, и что вы здесь делаете? – спросил нас один из них, он говорил на ломаном английском.

Язык был немного странный, как будто устаревший, но смысл был понятен.

— Мы туристы с самолёта (при слове самолёт оба матроса как-то странно поморщились), он разбился, а мы сидим на этом острове уже несколько недель.

Я переводил все их слова другу. Оля понимала по-английски, и перевод ей не требовался.

— А, так значит вы не пираты? Хорошо, тогда милости прошу вас на борт, капитан обязательно захочет познакомиться с вами. Но смотрите, без глупостей.

Мы повиновались, погрузили Олин багаж в шлюпку и сели сами, матрос сел рядом и положил пистоль на колени. У меня в голове роилось тысяча вопросов, но свирепый вид его заставил меня передумать, и я оставил их для капитана. Паша тоже недоумевал при виде корабля, но так как он всё равно ничего не понимал по-английски, то молчал, провожая грустным взглядом приютивший нас островок. Девушка держала в руке сумку и смотрела куда-то в сторону.

Мы подплывали всё ближе к кораблю, и я смог хорошо разглядеть его.

— Это же каравелла, я прав?

— Ты неплохо разбираешься в кораблях, служил на флоте?

— Нет, совсем нет, в юности я прочитал много книг по морской тематике.

— Учёный значит, а я вот не умею читать, моя мамаша умерла, когда мне было пять лет, и мне пришлось промышлять мелкими кражами, чтобы выжить. А потом я поступил на флот, юнгой, - он протянул мне руку, - зови меня Томас Рид.

— Алексей, а этого человека зовут Павел, это Ольга, все мы собратья по несчастью.

Этот суровый матрос оказался ужасным болтуном, подумалось мне. А выглядел, как настоящий сын моря, суровый и широкоплечий.

Паша всё порывался что-то сказать, но так как совсем не знал языка, то только показывал жестами, означающими сигареты.

— Что этот там лопочет? Он что, совсем разучился говорить?

— Он просит покурить, а языка не знает.

— На, кури! – матрос бросил Паше кисет с табаком и трубку, - смотри только много не забивай, табак крепкий!

Паша дрожащими пальцами развязал кисет, и насыпал табак в трубку. Он выпрямился,с важным видом чиркнул зажигалкой, сделал первую затяжку, и тут же лицо его позеленело и перекосило; он громко закашлялся, перегнулся через борт и тяжело задышал.

— Ну, я же говорил! – оба матроса громко засмеялись.

Оля тоже усмехнулась им в ответ, и похлопала Пашу по спине.

— Жадность, - грех! – сказал тот, что с пистолем, и похлопал друга по спине, - а ты интересный малый, умеешь играть в кости?

Я перевёл его слова. Лицо Павла просияло.

— Да я играю лучше многих!

— Это мы ещё посмотрим! – сказал гребец и сложил вёсла, - приехали!

— Странный корабль, - сказала Оля.

— Держись рядом с нами, - сказал я, - моряки народ суровый, и не любят женщин на борту.

Название корабля хорошо было видно издалека. Красивые золочёные буквы на корме: «Маргарита». Каравеллы использовали для плаваний в открытом океане, вся эпоха великих географических открытий принадлежала им. По сути, это небольшое двухмачтовое судно с косыми парусами, «Каравелла-латина». Позже стали применять и прямое парусное оснащение.

Меня больше удивлял тот факт, что мы вообще увидели такой раритет в море. В нашу эпоху электричества и дизельных двигателей никто не катался на деревянных кораблях таких размеров.

Экипаж состоял из двадцати трёх человек, и все были одеты в старинные костюмы. Видимо какой-то тур для туристов, чтобы деньги зашибать, подумалось мне. Паша же вообще не смотрел по сторонам, его волновало только где можно поесть, и ещё выпить. Нас оставили на палубе, пока матрос зашёл к капитану доложить о прибывших.

Видно было, что матросы занимались своей обычной службой, а не играли никаких ролей, либо играли очень хорошо. Их обветренные лица и сильные руки говорили о тяжёлой работе, какой и была служба на кораблях. Один старательно драил палубу, щедро поливая её солёной морской водой. Другой дежурил на мачте. Они все внимательно смотрели на нас, как будто мы были какой-то местной диковинкой. Олин чемодан поставили на палубу.

Томас вышел и махнул рукой на дверь.

— Вы двое понимаете по нашему? Зайдите к капитану.

***

Мы вошли внутрь, после яркого солнца глаза мои ничего не видели, в них прыгали белые круги. Незнакомый голос сказал нам:

— Садитесь! Милости прошу.

Постепенно я начал привыкать к полутьме, и оглядел помещение. Каюта капитана была довольно просторной, несмотря на размеры самого корабля. Стены были отделаны красным деревом, повсюду висели картины. За большим дубовым столом сидел мужчина лет сорока пяти в очках и зелёном сюртуке. Его строгое лицо выражало глубокую заинтересованность. Обстановка в каюте больше напоминала художественный фильм, чем реальность. Возле стола стояло два стула, и мы с Ольгой уселись на них.

Капитан заметил моё замешательство и кашлянул, чтобы обратить на себя внимание.

— Итак, представьтесь.

— Меня зовут Алексей, девушку зовут Ольга, а снаружи мой друг, Павел, мы все из России.

— Россия? Это царство далеко на востоке? Далеко же вас занесло, на край света, в вест-Индию. Меня зовут Эндрю Нортон, я капитан этого судна. Мы торгуем сахаром с местными Испанскими колониями, сейчас направляемся на Кубу, в Гавану. А вы куда путь держите?

Я оставил его вопрос без ответа. Вопрос, который мучил меня уже по меньшей мере половину часа, наконец созрел и обрёл свободу.

— Мистер Нортон (так же к вам обращаются в Англии?), объясните мне, наконец, что это за розыгрыш? Мы попали в шторм, или какое-то завихрение, самолёт (при этом слове очки капитана полезли на лоб) потерпел крушение, и нам пришлось несколько недель жить на этом треклятом острове, изнывая от жары. И тут появляетесь вы, с фитильным мушкетами, и старинными пистолями. А ещё эта посудина, откуда она у вас?

Лоб капитана покрыла испарина, он в задумчивости шарил рукой по карманам, пока не вынул платок.

— Эта «посудина», мой фамильный корабль, юноша! О каком розыгрыше речь, и что это за странное слово «самолёт»?

Я начинал терять терпение, если это было шуткой, то всё зашло слишком далеко. Мне казалось, что нас держат за дураков, и где-то поблизости расположены десятки видеокамер. Оле тоже было не по себе, она дёрнула меня за рукав, но я отдёрнул руку.

— Сэр, если всё это не розыгрыш, то будете ли вы так добры сказать, какой сейчас год?

— Год? Причём здесь год? 1664 от рождества Христова, май месяц, если угодно.

Кажется, капитан был раздосадован не больше моего. Он зубами откупорил какую-то бутылку, и налил в свой стакан, залпом осушил его, и пристально посмотрел мне в глаза; потом достал из ящика стола судовой журнал и подвинул ко мне. На одной из последних записей стоял год прибытия в очередной порт, и дата: шестнадцатое мая 1664 года.

А я вообще перестал что-либо понимать. Какой 1664 год, о чём это он говорит? Мы же не могли каким-то волшебным образом переместиться во времени. И если это так, то как нам выбраться отсюда? Ничего не понимаю. Я в бешенстве вскочил и ринулся к ближайшей картине. Красивый мужчина в военном мундире смотрел на меня во все глаза, мне казалось, он смеётся надо мной. Портрет полетел на пол, я ощупал стену, но ничего не нашёл. Я подошёл к следующему портрету.

— Да что вы себе позволяете?! – Нортон в отчаянии вскочил с кресла.

Нас прервал смех и громкий шум на палубе. Мы выскочили из каюты, и увидели Пашу в окружении матросов.

В одной руке он держал деревянную табуретку, а в другой перочинный нож. Три рослых матроса окружили его и подходили всё ближе, замышляя недоброе.

— Что здесь происходит?

При виде капитана матросы сразу остыли, и опустили свои кинжалы. Томас подскочил поближе, вытянулся в струнку и стал докладывать:

— Азартные игры, сэр! Этот новенький сел играть с Джонни и Уильямом, и обыграл их обоих, они сильно разозлились!

Необычное приключение, глава шестая
Вот только очнулся я не в уютном кресле самолёта, и даже не у трапа аэропорта, меня разбудил громкий крик друга. Он подбежал ко мне, весь грязный и лоснящийся от пота и закричал:

— Вставай, разлёгся тут!

Паша бил меня по щекам, я нехотя открыл глаза и оглянулся.

— Где мы?

— Это я тебя хочу спросить, умник! Где мы? Мы на каком-то острове.

— Острове?

— Да, именно так, - сказал он неуверенно, - по крайней мере, мне так кажется. На, попей, после пробуждения меня мучала сильная жажда, наверное и тебя тоже.

Остатки алкоголя выветрились окончательно, и по его кислой мине можно было предположить, что ему это совершенно не нравится.

Он протянул мне кокосовую скорлупу, я судорожно схватил её руками и принялся пить. Кокосовое молоко, а это было именно оно, показалось мне самым вкусным напитком на свете. Сильная жажда действительно мучала меня, что было странно, ведь в самолёте я не пил и капли алкоголя.

— Ох, тебе кажется! А зачем ты полез в драку с профессором?

— Ну полез и полез, что теперь, надо понять где мы, и как добраться до места назначения. Надеюсь, ты не потерял карту?

Я обшарил свои карманы, карта была на месте, и тут страшная мысль осенила меня.

— Постой, а где самолёт, где профессор, где все остальные пассажиры?

Паша понимающе кивнул и показал рукой куда-то вдаль. Я силился разглядеть, но ничего не было видно, только белая пена плескалась на воде. Лишь на секунду мне показалось, что я видел белое крыло, уходящее на дно морское. А потом до меня дошло, ужасная правда заставила меня остановиться, и сесть на горячий песок.

— Ты помнишь хоть что-нибудь?

— Сложно сказать, мы боролись с этим докторишкой (профессором, поправил его я), а потом всё закрутилось и исчезло, и я очнулся на этом берегу в куче водорослей. Ты лежал неподалёку, я встал, отряхнулся и пошёл будить тебя, остальное ты знаешь.

— Но это всё невозможно, просто глупый сон, и скоро я проснусь в своей кровати, а рядом со мной будет мой любимый кот.

— Это реальность, брат, я удивлён не меньше твоего. Но солнце скоро сядет, и нам надо подумать о еде и ночлеге, а ещё тут не ловит интернет.

Он достал свой телефон, и начал бродить по берегу в поисках сети.

Меня как молнией ударило, я в бешенстве вскочил и готов был ударить его за эти слова.

— Мы чудом выжили в авиакатастрофе, а ты думаешь только об интернете?!

— Не только, ещё было бы неплохо поесть что-нибудь.

Он достал сигарету и чиркнул зажигалкой, огонь ярко заблестел в его изумрудных глазах.

— Ты неисправим, но в одном ты прав, скоро солнце сядет, и нам надо найти место для ночлега. Хоть мы в тёплых краях, ночи тут бывают очень холодные, а тропические дожди не дают никаких шансов на спасение.

— И откуда ты всё это знаешь? – плюнул Паша, так и не нашедший хоть палочку сети, - а ещё батарея садиться.

— Откуда знаю, книжки читал. Не разряжай батарею, вдруг нам понадобится вызвать помощь.

— Точно, хорошая идея, выключу пока телефон, чтобы не разряжался.

Тот клочок суши, на котором мы находились, был с обеих сторон огорожен отвесными скалами, а значит быстро обойти это место и понять, где мы находимся, не представлялось возможным.

Поначалу мне казалось, что мы тут совсем одни, но был ещё один человек, попутчик, встречу с которым мы и представить себе не могли.

— Иди сюда скорей, тут выживший!

На берегу лежала девушка, одетая в тёмное платье, волны ласкали её босые ноги, рядом валялась сумка. Она открыла глаза и посмотрела на меня. Я узнал её, она была в самолёте, сидела перед нами.

— Ой, что со мной такое, как хочется пить.

Паша поднёс ей кокосовую скорлупу с водой. При виде женщин он становился чрезвычайно любезен.

Она села, взяла скорлупу и жадно выпила всё содержимое.

— Как тебя зовут? – спросил Паша.

— Ольга.

— А меня Паша.

Я сказал ей своё имя, она протянула нам руку, мы по очереди пожали её.

— Скажите мне, где мы находимся?

— На острове, самолёт…(тут я запнулся), самолёт утонул и нас выбросило на берег. Предположительно все пассажиры погибли.

Её смуглое лицо побледнело, и губы затряслись.

— Но как же…как же…

Она не могла ничего сказать, только бормотала что-то себе под нос. Мы оставили её одну, а сами стали бродить по берегу в поисках других, пока нам не надоело, и оба не уселись прямо под сенью деревьев. Растения цвели буйным цветом везде, куда устремлялся взгляд.

— Разводи костёр, а завтра поищем хорошее место, если не будет дождя, то и тут можно вполне неплохо переночевать. Только нарву листьев, а завтра полезем на самую высокую точку этого места, и уже точно узнаем, остров это или что.

— Зачем?

— А укрываться ты чем будешь, шортами? Листья можно положить на землю, а ведь на ней множество разных насекомых, и укрыться самому. В идеале бы сколотить хижину, но у нас нет топора, мачете или хотя бы ножа.

— Фу, насекомые! – он презрительно фыркнул, вскочил и стал отряхивать себя.

Я покачал головой.

— Недотрога, блин. Иногда удивляюсь, как ты вообще жил в деревне.

Пока мы спорили, солнце уже совсем село, и погрузило это место во тьму. Девушка немного оправилась от потрясения, по крайней мере мне так показалось, и пришла к нам. Совсем неподалёку лежало поваленное ураганом дерево. Мы сломали все его мелкие ветки, и разожгли неплохой костёр. Ночью нам будет уже не так холодно, и страшно, главное постоянно подбрасывать ветки в огонь. В округе росло множество фруктовых деревьев, я нарвал фруктов и сложил их у костра.

— Красивая зажигалка, кстати. А что там написано?

— Memento mori (думай о смерти). Женщина подарила.

— И когда ты стал задумываться о таком?

— А я и не стал, - сказал Паша, и засмеялся, - эх, как же нас угораздило вляпаться в такую историю.

— Не знаю, но главное мы живы, на вот, съешь манго.

Оля ела и молчала, казалось, произошедшее сильно потрясло её. Я сумел хорошо разглядеть, как она выглядит, худенькая, с шикарным бюстом и красивым лицом, эта девушка уже тогда понравилась мне. И по всей видимости Паше тоже. Возле таких женщин всегда вьются толпы ухажёров. Как там говорилось в той притче? Воин, мудрец и красавица всегда найдут себе стол и кров.

***

Как обычно в незнакомом для себя месте я долго ворочался и не мог уснуть. Под подстилкой постоянно что-то мешало, сначала мелкие камни, а потом и насекомые. Но сна не было и по другим причинам. Как нам удалось выжить, если самолёт рухнул в море? Где все остальные пассажиры, выжил ли ещё кто-нибудь, или только мы? И где мы находимся? Если это Карибское море, а в этом я уже нисколько не сомневался, то мы разбились в районе малых Антильских островов. Это означает, что рядом есть населённые острова (в этом я был совершенно уверен), и в скором времени нас обязательно спасёт проходящий мимо корабль.

Наш багаж тоже пропал, все документы были у меня с собой, но сменные вещи утонули вместе с самолётом. Совсем не так я представлял себе наш отдых.

Зато друг спал сном младенца, только изредка постанывал, и дрыгал ногой, словно спасаясь от невидимых преследователей. Оля тоже спала, укрывшись листьями, во сне она немного похрапывала.

Сон сморил меня уже под утро, когда костёл превратился в холодные угли, а кровавый рассвет забрезжил над деревьями.

Проснулся я уже к обеду, костёр трещал, поглощая ещё сырые от утренней влажности ветки. Паша жарил на палке рыбу, которую он где-то поймал. Девушка тоже только проснулась, и потягивалась словно кошка.

Я искупался в тёплой воде этой чудесной бухты, друг сидел на корточках у костра и наблюдал за моими действиями.

— А знаешь, пойду тоже искупаюсь, - сказала девушка.

Небольшая с виду сумка вмещала в себе вагон и маленькую тележку всякой женской ерунды. Тут было всё, от щипчиков для бровей, до краски для волос, хотя в нашем случае всё это было бесполезным хламом. Она отошла в сторону, достала из сумки купальник, переоделась и нырнула в тёплую и прозрачную воду.

От такого вида у меня разве что слюна не закапала. Паша тоже во все глаза смотрел на неё.

— Смотри, аккуратнее, она может поиграть тобой и бросить, как бесполезную куклу.

— Вот значит как ты думаешь, любопытно. Иди искупайся тоже.

— Я уже купался утром, ты главное далеко не заплывай, а то я не смогу тебя вытащить, если что.

— Почему?

Парень замялся.

— Ну я…я очень плохо плаваю.

— Серьёзно? А я-то думал, что ты у нас на все руки мастер, и можешь поучать остальных.

— Никто не идеален, кроме меня, только рыбе не говори - он заулыбался, и отвернулся к костру.

— Так тебе и не надо уметь, с таким весом ты можешь лечь на спину и просто грести, - сказала Оля с усмешкой, голос её картавил.

Оказалось, она слышала наш разговор.

Он вдруг резко вскочил, взял первый попавшийся предмет, им оказался кусок деревяшки, и швырнул в неё. Она проскочила буквально в метре от её головы. Оля показала ему средний палец из воды. Её длинные тонкие пальцы были с приличными ногтями, видно было, что это именно свои ногти, а не накладные.

Интересная девушка, подумал я, и тоже любит подкалывать этого жирдяя.

Она вышла из воды, и уселась на камень, высушить свои непослушные тёмные волосы. Уже тогда я заметил, что в волосах были седые волоски. Интересно, откуда? Ведь ей на вид не больше двадцати пяти лет. Но спрашивать об этом я не стал.

Почему друзья так любят подкалывать друг друга, язвить по любому поводу, и смеяться над чужими недостатками? Взаимная ненависть? Вряд ли. Чувство соперничества? Тоже нет. Как мне кажется, только лучший друг без обиняков скажет тебе прямо в глаза, что ты сделал не так. И тебе не захочется (а иногда и наоборот), разбить ему лицо.

Но мы с Павлом никогда серьёзно не дрались, так, боролись по-мальчишечьи, не более того, хотя он никогда не скрывал, что мои шутки доводят его до белого каления.

— Ты уже и прозвище ей придумал? Быстро.

— Так ты посмотри, как она плавает, настоящая рыба!

Она сидела на камне, расчёсывала волосы и грозно смотрела на него.

Какое красивое место, вчера мне было совсем не до этого, но теперь я осмотрелся внимательнее, это был действительно рай на земле. Бухта наша изгибалась, словно луна в новолуние, и, как я уже сказал, была окружена отвесными скалами. Прямо за нами начинался густой лес, а над ним, словно горделивая стена, возвышалась гора, на которую нам и нужно было подняться.

Друг махнул нам рукой и пригласил к обеду. Он разложил на земле широкие листья, и выложил на них рыбу. Этот человек мог в любом месте устроить маленький праздник с хорошим сервисом, и к тому же, хорошо умел готовить. Но свои таланты он расходовал только на себя, и своё удовольствие.

Мы ели, и они внимательно слушали мои догадки насчёт катастрофы, и нашего местоположения.

— Слушай, давай поедим и обойдём это место, надо точно знать, остров это или нет. Поднимемся на самую высокую точку и оглядимся вокруг.

— Отличная идея, надо срочно выбираться отсюда, а то у меня уже сигареты кончаются.

Оля только кивнула в ответ.

Я схватил голову руками, и застонал, лицо моё исковеркала внезапная боль. Паша посмотрел на меня, лицо его в ужасе побледнело. Ольга вскочила, подошла ко мне и положила руку на мою голову.

— Что с тобой такое?!

— Мой кот, бедный Васька, как он там без меня?

— Тьфу ты, я уж подумал, что ты съел что-то не то. Котяра твой остался с полторашкой, она уж позаботится о нём. Поедим и надо подняться на эту вершину и осмотреть местность.

— Полторашка, кто это? – спросила Оля.

— Его пассия, он любит придумывать женщинам разные прозвища.

— Пф, фыркнула она, отошла от меня, и продолжила есть.

Её особенностью было есть и не толстеть. Она могла съесть целого кабана, её аппетиту позавидовал бы даже Павел. Мы с ужасом смотрели, как она поглощает рыбу одну за другой, и вытирает лоснящиеся от жира губы припасённой салфеткой.

Тропический лес оказался тёмным и влажным местом. От духоты было невозможно дышать, я шёл впереди, продираясь сквозь густые заросли, и изрядно исцарапал себе руки. Ребята шли сзади, и непрерывно задавали глупые вопросы о змеях, хищниках и прочих гадах.

— Да не водятся на мелких островах (если это остров), крупные хищники. Если конечно, вы не боитесь попугаев или, скажем, диких обезьян. Но самая страшная опасность нас ожидает в море, акул тут множество, и многие любят полакомиться такими шариками, как ты.

— Художника каждый может обидеть, - сказал он.

Оля засмеялась, она так ловко вступала в мою любимую игру «подколи Гудайтиса», что я поневоле её зауважал.

Пока мы бранились, лес поредел, и вывел нас на небольшую поляну. С поляны вверх шла каменистая тропа, по всей видимости, протоптанная дикими животными. Дышать стало гораздо легче, и мы медленно шли, поднимаясь всё выше и выше по горным каменистым ступенькам. Чтобы было легче идти, Паша сломал какую-то ветку, и опирался на неё, словно убелённый сединами старик.

— Вот видишь, кто-то здесь водится.

— Ты о чём? – сказал Павел, переводя дыхание.

— Тропа, её кто-то протоптал. Возможно козы, или кабаны.

— О, это замечательная новость, я знаю, как правильно готовить кабана.

— Мы только поели, как можно думать только о еде?

— Тьфу, это разве еда была? Так, на один зуб. А кабан, да ещё тушёный на углях, объеденье.

Признаюсь, у меня после фруктов и рыбы уже урчало в животе от этих слов.

Солнце жгло невыносимо, с нас троих ручьём бежал пот, а дорога становилась всё труднее. Мы поднялись почти на самый верх, дальше можно было пройти только со специальным снаряжением. Паша включил телефон, и пытался поймать связь. Оля тоже достала из сумочки трубку, но связи не было ни у кого.

— Да, это определённо остров, и не самый большой, судя по всему.

— И дальше что?

— Видишь там, вдали ещё один виднеется? Значит мои догадки верны и мы именно там, где я думал.

Связи не было, а значит, позвонить мы никому не сможем. Паша опечалился не меньше моего. Девушку тоже это не обрадовало.

Мы уже хотели спускаться, как друг заметил на том конце острова белое полотнище, оно прыгало на ветру, и прогибалось под его порывами.

— Видишь? Там что-то есть! Надо обязательно посмотреть.

***

Дорога вниз заняла намного меньше времени, чем обычно. На пути нам попался годовалый кабан, он громко завизжал и бросился в чащу леса. Паша сразу заметил, что неплохо бы сделать копьё, а раз мы уж попали сюда (это по моей вине, очевидно), то зачем пропадать с голоду и питаться фруктами и рыбой. Ольга всецело поддержала эту идею.

С этой стороны острова джунгли были не такие густые, и мы спокойно шли, хоть и задыхались от жары. Русскому человеку вряд ли привычна такая погода, у нас на Урале если температура превышает 30 градусов, то это аномалия, если не чрезвычайная ситуация. Ольга вообще была из Сибири, там такая погода была в пределах нормы, но короткое лето быстро сменялось дождями и осенней прохладой.

Берег с этой стороны острова был каменистым, огромные валуны были разбросаны по всему периметру пляжа, словно забытые кем-то шахматные фигуры. Между них откуда-то с горы бежал небольшой ручей, пресная вода была как раз кстати, не пить же одни кокосы. Белое полотнище оказалось парашютом, изорванным в клочья. Стропы его уходили куда-то вглубь между двумя огромными камнями.

Мы приблизились к этому месту, на берегу было гораздо прохладнее, чем в джунглях.

В проёме между камнями лежал труп женщины, по изуродованному лицу её невозможно было определить, кто это. Только форма стюардессы ясно давала нам понять, что она с самолёта.

Необычное приключение, глава 5
***

Всю дорогу я размышлял о возможном путешествии. Это уже серьёзная экспедиция, а не простая прогулка. Самолёты летают только из столиц, а значит надо сначала доехать в Москву или Питер, и только потом сесть на рейс. А в самой Доминикане нам будут нужны проводники, машина и ночлег.

Друг встретил меня в невзрачном виде, хотя последний год это было его обычное состояние. Деньги, которые он получил за продажу монет, были благополучно пропиты, и прогуляны в разных общественных заведениях. Не знаю, осталось ли там что-то или нет, но мама была явно не в восторге от его просьб купить ему сигарет или дать на дорогу до очередной женщины. Сейчас она была на работе, служила какой-то шишкой в инкассации, даже с личным водителем.

— Привет, брат, проходи, садись, чай будешь?

— Привет, вот как ты можешь так жить? Не надоело?

— Ой, не начинай, отлично живу, меня всё устраивает. Тебе с сахаром или без?

— Две ложки.

— Ладно, выкладывай, что там у тебя.

Я положил перед ним карту, он уселся поудобнее в кресло, закурил и стал внимательно её рассматривать.

— Ну и что это такое? Обычная карта.

— Ты издеваешься надо мной? Видишь остров внизу? Там крестик, и пометки на испанском.

— Ну.

— Баранки гну, - я кинул ему бумажку с переводом, он внимательно всё прочитал, задумался на чем-то, а потом заулыбался.

— То есть выходит там клад, какой?

— Я тебе что, экстрасенс? Надо выкопать, да узнать. А по спутниковым картам это лес в Доминиканской республике. Серьёзная глушь, кстати, туда так просто не доедешь.

Он посмотрел на меня очень внимательно, глаза его горели жадным огнём.

— Но сколько там может быть сокровищ, явно не один маленький сундук.

— Вот именно! Надо скорее снаряжать экспедицию, лететь туда и найти всё, что там спрятано. По законам этой страны, нельзя искать в государственных землях и на частной территории, но тут тропический лес, а значит всё в порядке. Правда, придётся отдать часть сокровищ государству.

— Отдать? Ты шутишь? Ничего я никому не отдам!

— А как ты вывезешь из страны всё это? Неужели ты думаешь, что пройдёшь паспортный контроль и сядешь в самолёт, имея в чемодане кучу сокровищ?

— Да, это проблема. А ты что предлагаешь?

— Мы прилетим туда, найдём клад, и договоримся с властями, да, часть придётся отдать, зато всё остальное останется нам.

— Откуда в захудалой деревне эта карта, как ты думаешь?

— Я тоже думал об этом, видимо купец приобрёл этот старый сундук у кого-то из мореплавателей, они и спрятали туда эту карту.

Внезапно в дверь громко постучали. Зазвонил звонок, и кто-то очень настойчиво постучал опять.

Паша вжался в кресло, и приставил палец ко рту.

— Тихо. Нельзя открывать.

— Кто это?

— Разве ты не знаешь? Коллекторы.

— Паша, ну ё моё, сколько можно то играть в детство.

— Детство? Какое детство? Это семьдесят пять тысяч кредита, причём наличными.

— Как тебе безработному дали кредит?

— А я соврал, что работаю, мне и дали. А теперь ходят вот тут, ещё стены исписали.

— Стены?

— Ты разве не видел, когда заходил? Гудайтис долг.

— Ах, ну, видимо не заметил.

Мы подождали, пока они уйдут, и вышли погулять, другу был явно необходим свежий воздух.

Через пару переулков стояла церковь, мы шли мимо, как вдруг Паша остановился и принялся истово крестится.

— Что ты делаешь?

— А разве не видно? Осеняю себя крестным знамением божьим.

— Мм, да ты у нас в религию ударился, ну-ну, - я внимательно осмотрел храм и добавил, - А почему вокруг храма висят камеры, разве Бог не всё видит?

Он посмотрел на меня грозным взглядом.

— Богохульствуй, сволочь, за это тебе припомнят на страшном суде.

— Правда? А прелюбодеяние, которым ты постоянно грешишь, никому не припомнят?

Друг сразу замялся.

— «Mea culpa*».

— Я вот что подумал, нам нужны загранпаспорта, и с долгами тебя за границу не выпустят.

— Значит надо найти эти деньги, и сделать документы.

— Ищи и делай, давай. Попроси у матери.

— Ха, смешной, да она мне ни копейки не даст.

— Ладно, думай, а я пока сделаю себе загранпаспорт.

Мы пожали друг другу руки и распрощались.

***

Mea culpa, - моя вина (лат.).

Пасмурным летним утром из института археологии Российской академии наук вышел человек лет сорока пяти. Невысокого роста и среднего телосложения, с короткими ногами. Смуглая кожа выдавала в нём иностранца. Одет в светлый строгий костюм, в руке кожаный портфель. Лысеющая голова его была прикрыта шляпой, скрывающей остатки некогда густых чёрных волос, очки и чёрные усы создавали образ человека учёного, а высокий лоб говорил о высоком интеллекте.

Быстрым шагом он засеменил к проезжей части, у дороги его ожидала такси. Порыв ветра как будто нарочно пытался сдуть с него его головной убор, он придерживал его руками, и сел в машину.

— В аэропорт, - сказал он водителю на ломаном русском.

Машина остановилась у одного из терминалов. Как всегда, в этом месте было многолюдно. Начинался сезон отпусков и люди спешили покинуть душный город с плавящимся асфальтом, и уехать поближе к морю.

Мужчина поставил вещи на ленту, и посмотрел на часы. Вылет через час, можно успеть пройти контроль и даже выпить чашечку кофе.

Строгая женщина контролёр жестом руки остановила его.

— Что в портфеле?

— Ах, это, не беспокойтесь, у меня есть все необходимые документы.

Он вытащил из кармана пару листов формата а4, свой паспорт и билет, и передал женщине. Она изучила бумаги, открыла паспорт, лицо её смягчилось.

— Удачи, Вильям Терни.

Мужчина получил свои документы, взял портфель и пошёл в кафе.

Блестящий самолёт, с яркой зелёной эмблемой на борту, уже ожидал у трапа.

***

— Вот скажи мне, где ты успел так напиться?

— Это не сложно, за минут двадцать до посадки идёшь в туалет, выпиваешь залпом бутылку коньяка, и идёшь обратно. Главное правильно рассчитать дозировку, чтобы весь полёт спокойно спать.

— Вот что ты за человек, не можешь даже в полёте потерпеть.

— Да как тут можно терпеть, ты посмотри на стюардессу, какая женщина, надо срочно познакомиться, - глаза его блестели от выпитого.

— Извините, вы позволите.

Мужчина с портфелем сел между нами, заняв место посередине. Моё было у окна, а Павел сел ближе к выходу, в окне ему нечего смотреть, как он выразился, а в салоне всегда есть. Одет он был по-летнему: широкие цветастые шорты, и гавайская рубашка дополняли образ.

На мне же были штаны и куртка, хоть мы и летели в южную страну, это было скорее хорошей привычкой, иметь с собой множество полезных карманов для всякой мелочи. А ещё ей можно было укрываться.

Самолёт был забит до отказа, туристы летели в отпуск, посмотреть жаркую страну, да искупаться в тёплом море. Тут были все, полные дети с такими же полными мамашами. Студентки блондинки, непрерывно фотографирующие себя на телефон, и простые работяги, которые целый год работают где-нибудь на заводе, и потом потные, в крайней спешке, бегут на самолёт с пачкой чемоданов в руках. Летят они, как правило, со своими жёнами, такими же потными как они сами, которые беспрестанно что-то говорят. А мужики, чтобы заглушить этот звон, ещё до регистрации выпивают хорошую порцию алкоголя, и садятся в самолёт в состоянии овоща. Прям как мой друг.

Перед нами сидели две девушки, одна светленькая, а другая тёмненькая. Только вот тёмненькой вторая была не из-за цвета волос, а как бы сама по себе, я ещё при посадке заметил что-то странное в её взгляде, возможно даже колдовское. Она пристально посмотрела на меня, а потом уселась на своё место.

— Только вот давай без фокусов, лететь нам долго, я не хочу, чтобы пришлось сажать самолёт из-за тебя.

— Ну, ты уж палку то не перегибай, я не настолько буйный.

— Да? А кто напился, и украл хрустальную тарелку с сухариками, а когда у тебя что-то упало на пол, ты наклонился, и они посыпались из кармана.

— Всё-то ты помнишь, лучше смотри в окно, вдруг увидишь что-то интересное.

Невольный свидетель нашего разговора молча посмотрел на нас, положил портфель на колени, достал свежую газету на иностранном языке, и принялся читать.

Паша смотрел пару минут на него, потом на меня, оттолкнул рукой газету, придвинулся поближе ко мне и шёпотом, который слышало половина самолёта, сказал мне:

—У той женщины такая классная задница!

Иностранец отодвинул рукой друга, снял очки, и протёр их платком.

— Мужик, ты что себе позволяешь?

— Вы, молодой человек, мешаете мне читать, займите своё место!

— Паша, блин, перестань, сиди спокойно! Мало того, что мне пришлось отдавать твои долги, делать паспорт и покупать билет, так ты хотя бы веди себя нормально! Вы извините его, обычно он нормальный человек, когда трезвый.

Друг хотел что-то сказать, но промолчал.

Все заняли свои места, стюардесса прошла по салону, и проверила, опущены ли подлокотники и пристёгнуты ли ремни. Павел проводил её блестящими от восторга глазами.

За свою жизнь мне редко доводилось летать, и я считаю это изрядным упущением. Прекрасное чувство, когда самолёт бежит по полосе, набирая нужную скорость, а тебя вжимает в кресло, и ты не можешь толком пошевелиться. А потом металлическая птица резко взмывает в воздух, оставляя позади все земные проблемы, набирает высоту и везёт нас в неведомые дали.

Обычно рекомендуют пить воду, когда закладывает уши, но я, как опытный артиллерист (всему виной компьютерные игры), просто открываю рот.

Паша вжался в кресло, обеими руками держась за подлокотники, а иностранец, видимо привыкший к частым полётам, сидел спокойно и не шевелился.

Самолёт набрал нужную высоту и скорость, в салоне включили свет, и можно было сходить в туалет или заказать что-нибудь выпить. Павел перестал держать подлокотник, и быстро отключился, видимо алкоголь добрался до пункта назначения.

Остальные пассажиры тоже откинули сиденья и задремали. Другие стали ходить по салону.

Так прошло несколько часов. Паша проснулся, открыл глаза, огляделся по сторонам, без раздумий отстегнул ремень и пошёл по своим делам, слегка пошатываясь. Его долго не было, да и заняться было нечем, и я стал читать газету незнакомца. Моё внимание привлекла статья на испанском о выставке древностей в Санто-Доминго.

— Интересная статья, - сказал я незнакомцу по-испански.

Он весьма удивился, отложил чтение и повернулся ко мне лицом.

— Вы говорите на моём языке, юноша?

— Да, пришлось выучить в детстве, ради сомнительных перспектив.

— Перспектив?

— Детская мечта, хотел стать пиратом, - я протянул ему руку, - меня зовут Алексей Корнеев.

— Очень приятно, меня зовут профессор Вильям Терни, к вашим услугам.

Мы пожали руки.

— А статья действительно занимательная, это выставка в музее естественной истории, и я планирую её посетить, и даже везу туда некоторые экспонаты.

— Серьёзно? Я всегда обожал историю, и всё, что с ней связано, особенно если это сокровища.

Вильям рассмеялся.

— Молодой человек, вы слишком наивны для своего возраста. История, это не только золото, порой можно изучать десять лет один жалкий осколок керамики, - он придвинулся поближе, и заговорщически зашептал: Но, как ни странно, у меня в портфеле есть вещь, который весьма заинтересует вас.

Он открыл кожаный портфель, и достал оттуда предмет, аккуратно завёрнутый в тряпку. По размеру тот напоминал грудного ребёнка, около тридцати сантиметров в длину. Профессор аккуратно передал его мне.

Я развернул тряпку и обомлел, в моих руках был позолоченный идол какого-то бога. Он скалил золотые зубы, а из изумрудных глаз летели молнии.

— Вот это да! Никогда не видел ничего подобного. Кто же это?

— Это Кетцалькоатль, ацтекский бог дождя и ветров. Серьёзная находка, и очень древняя. Прошу вас, будьте аккуратнее с ней.

Я аккуратно передал идола обратно профессору, он завернул его обратно в тряпку и положил сверху на портфель.

— Знаете, я тоже хочу кое-что показать вам, но это большой секрет. Поэтому не говорите моему другу, что видели это.

— Хорошо, без проблем.

Карта лежала в нагрудном кармане, сложенная в несколько раз. Я достал и развернул её так, что Гаити была спрятана от профессора, и показал ему.

Он поправил очки, аккуратно взял из моих рук карту, и положил её на идола сверху.

— Очень любопытно, карта, безусловно, древняя, судя по этим узорам век восемнадцатый, возможно ещё старше. А что на замятой стороне?

Я положил руку на карту, не давая ему осмотреть замятый кусок.

— Простите, профессор, но это я не готов вам пока показать.

— Вот это да, пока я тут отлучился на секунду, он посторонним людям все наши секреты разбазаривает!

Паша навис над нами, как грозовая туча, в руке у него был коктейль с трубочкой. Вильям отдал мне карту, схватил идола, получше завернул в тряпку и убрал в портфель.

— Смотрю, ты уже протрезвел и решил возобновить процедуру?

— Немного поболтал с той прекрасной дамой, звать её София, живёт в Петербурге, зовёт в гости.

— Кто бы сомневался.

— Уважаемый, а вас как зовут, и что вы там так быстро спрятали?

— А это, молодой человек, не ваше дело.

— Зачем так грубо, я всего лишь спросил.

— Паша, это Вильям Терни, профессор.

— Очень приятно, профессор, - он протянул мужчине руку, тот неуверенно пожал её, - вы пить будете?

— Не откажусь.

— Тогда я принесу ещё коктейль, лично для вас.

Он передал бокал Вильяму, а сам пошёл за другим.

— Алексей, меня очень заинтересовала эта карта, если будете в Санто-Доминго, заходите в гости. Заодно и выставку посмотрите.

Он достал из кармана визитку и передал мне.

— Непременно зайду, профессор.

Пока мы болтали о разной ерунде, вернулся Павел с ещё одним напитком в руке. Он сел на своё место и бесцеремонно повернулся к нам лицом.

— Ваше здоровье!

Паша что-то спросил у профессора, тот промолчал и уткнулся в газету, другу это явно не понравилось. А потом что-то произошло. До сих пор не могу ясно вспомнить, что именно это было, но ребята начали спорить об идоле. Паша отчаянно хотел посмотреть его, и стал вырывать сумку из рук профессора, тот упирался и настаивал. В нашу сторону уже шла стюардесса, а пассажиры, что сидели рядом, злобно шикали на нас.

Друг выхватил сумку, достал идола и повертел его в руках, Терни отчаянно сопротивлялся, пытаясь отобрать его.

Идол упал на пол и закатился им под ноги, а они, как малые дети, махали руками, стараясь вцепиться друг другу в горло.

Как в замедленной сцене голливудского кино со столика полетел стакан с недопитым коктейлем, рухнул на пол и разбился вдребезги, а потом нас закрутило с такой силой, что нельзя было даже вздохнуть.

Словно огромная воронка, всех куда-то засасывало, и люди смешались настолько, что невозможно было понять, где у кого голова или ноги. Стюардесса, которая вот-вот должна была подойти к нам, оказалась где-то в начале салона, и стала выглядеть непомерно высокой. Полный ребёнок, который бежал по салону с игрушкой в руках, вдруг стал чрезвычайно худым, а игрушечный конь в руке вырос до размеров бойцовой собаки.

Я вытянул вперёд руку, но тут же упустил её из виду, а потом всё резко потемнело, как будто кто-то выключил свет, и я потерял сознание.

***

О! Карибы! Каждый человек хоть раз в жизни мечтал побывать тут. Прозрачное синее море разливалось до самого горизонта. Белые птицы (как я потом узнал, альбатросы), летали над водой, выслеживая добычу. Это большие, гордые существа с широкими крыльями величественно парили над водной гладью. Вокруг было необычно тихо, только волны бились о берег.

Необычное приключение, глава 4
— Эй, дайте верёвку, мне без неё не выбраться.

Но никто не отвечал мне.

— Эй, да вы там обнаглели что ли!?

— Не ори, мы тебя прекрасно слышим, сейчас всё будет.

Я чуть было не полез по стенкам вверх, они явно не спешили помогать мне, но доска сломалась, и я поранил руку.

— Да чтоб вам пусто было с этой водярой!

— Успокойся, не нервничай, вот твоя верёвка.

Над дырой показался Паша, и скинул мне конец. Мне казалось, что я карабкался сам, чем мне помогали. Весь грязный и потный, я перемазался в земле, и вещи необходимо было срочно постирать.

Мы медленно пошли к нашему домику, дед с другом шли впереди, держась за ящик с обеих сторон.

— А давайте я вас закодирую.

Они как по команде остановились, и повернулись ко мне, лицо деда перекосило, а у Павла начал дёргаться глаз, даже собака замерла на месте с поднятой лапой, не решаясь сделать ещё один шаг.

— Свят, свят. Боже упаси, - старик стал креститься в испуге, как будто увидел чёрта.

— Алкоголики, - констатировал я.

— Эстеты, водка, это продукт хороший, не амброзия конечно, но всё же, - отозвался Паша.

— Амброзия? – удивился я.

— Брага, - вот это главный напиток богов.

***

Настоящая русская баня, на сухих дровах, да с берёзовыми вениками! Что может быть слаще этого? Дед, как истинный профессионал своего дела, раскочегарил её так, что зайти было невозможно, а мне, с моим некогда слабым здоровьем, ещё и опасно.

Но моего мнения никто не спрашивал, меня затащили туда, дали шапку и огрели веником.

Водку поставили в бочку с водой, охлаждаться. Несмотря на солидный возраст, она ничуть не потеряла своих свойств, и даже стала пьянить ещё сильнее.

— А пробка та сургучом залита, - сказал Паша.

Он только что вышел из бани, и больше напоминал парящее облако с татуировками, чем человека.

— Так делали во времена моей молодости, брали с заводов водку без крышек, и запаивали сами. А потом обменивали на ценные вещи, бартер.

Все помылись, выпили и улеглись спать. Ночью меня разбудил сильный ливень, буря качала ветки деревьев и они царапали окно моей комнаты. Я сел на кровать, и смотрел, как сверкают молнии, одна, вторая, третья, а потом, с задержкой звучат раскаты грома, будто тысячи снарядов рвутся в соседнем поле, не причиняя никому никакого вреда.

— Тоже не можешь уснуть? – Паша сидел на кресле, курил, и смотрел в телефон.

— Наш погреб зальёт, и вместо земли придётся откачивать воду.

— Вот блин, не подумал об этом. Но теперь уже поздно, ничего не поделаешь, поэтому ложись спать, а я ещё пообщаюсь немного и тоже пойду.

Дождь прекратился под утро. Не было никакого смысла идти туда слишком рано, пришлось дождаться остальных. Паша, как обычно, проснулся к обеду, и первым делом включил телефон, а дед с утра пораньше сбегал, полил огурцы, потом вернулся, выпил и опять лёг отдыхать.

— Вставай, соня, время идти работать.

— Надо будить деда, он даст нам помпу, чтобы откачать воду. Дед, вставай!

Дмитрий лежал на кушетке, и храпел.

— Он уже вставал утром, сбегал куда-то, выпил и лёг опять.

— Встаю, встаю, ух, как болит голова, а нет ли у вас чего-нибудь опохмелиться?

Он сел на кровать, утирая рукой пот со лба, Паша подал ему початую бутылку.

— Дед, дай нам помпу, мы пойдём откачивать воду.

— Помпу? Да нет проблем, у меня есть электронасос с генератором. Бери телегу, и кати, куда душе вздумается. Она в сарае.

Мы перекусили, оставили деда отдыхать дальше, а сами двинулись к его дому. У ворот стояла деревянная телега со старыми колёсами, а в сарае пылился генератор и лежал электронасос, свёрнутый в углу.

— Бензин есть, - сказал я, поболтав бак.

— Ну, вот и отлично. Кидай всё на телегу, и поехали, пора уже заканчивать с этими раскопками.

— Всё, запал угас?

— Меня дома женщина ждёт, ты бы видел её, ах.

— Ну, всё понятно, зачесалось.

— Да что ты понимаешь в большой и чистой любви!

— Разве это любовь? Только похоть.

Он махнул на меня рукой, и продолжал идти, уставившись в телефон. Давно не смазанные колёса отчаянно скрипели, но ничего не поделаешь, других телег у нас не было.

Яма больше была похожа на котлован, воды налилось столько, что можно было устроить соревнования по плаванию. Я опустил конец шланга в воду, а второй бросил рядом. Мы повозились немного с генератором, и запустили его. Движок загудел, и закашлялся, видимо попал воздух, но через минуту начал работать ровно, из шланга пошла вода, заливая чей-то бывший огород.

— Старьё, но других вариантов у нас пока нет. Если ты не собираешься вызвать очередную даму сердца из города, и мы не запитаемся от её аккумулятора.

— А это мысль, сейчас позвоню, заодно она заберёт нас отсюда.

— Да потерпи ты ещё немного, сейчас раскопаем пару подвальчиков, а потом поедешь.

Лицо друга побледнело.

— Ещё один? Ну нет, это последний подвал в моей жизни!

Двигатель опять начал чихать, и заглох. Паша подошёл к стартеру, и принялся дергать за шнур.

— Ну, давай, рухлядь, заводись!

— Паша, постой, не заводи пока.

— Что такое?

— Двигатель может и старый, а вот насос чрезвычайно мощный, там почти не осталось воды.

Я осветил фонарём погреб, одну из стен частично размыло, и на дощатом полу стал отчётливо виден обитый железом сундук средних размеров. Паша подошёл к краю, посмотрел вниз, потом на меня, закричал и полез обниматься

— Вот это да, сундук! А в нём может быть всё что угодно, сокровища, золото, бриллианты!

— Ага, или пара старых сапог. Вяжи верёвку, я слезаю вниз.

Как оказалось, сундук выпал из размытой стены, кладка обвалилась, обнаружив скрытую полость.

— Тяжёлый, однако.

— Вяжи его скорей, и подавай мне, а потом я сброшу тебе верёвку!

— Постой, а вдруг тут что-то ещё есть.

Но металлоискатель не обнаружил ничего, кроме железных обручей от старой бочки. Паша метался из стороны в сторону, казалось, он скурил целую пачку, ожидая, когда же я вылезу.

— Лёха, вылазь, у меня уже сигареты кончаются.

— Хорошо, хорошо, лезу.

Я быстро привязал конец к железной ручке, и стал карабкаться наверх. Утром, от нечего делать, завязал на верёвке узлы, чтобы можно было легче взбираться, и никого не ждать.

Паша помог мне подняться, а потом очень быстро поднял сундук на свет.

— Вот это да. Тяжёленький, и заперт на внутренний замок, так просто не сломаешь.

— Против лома нет приёма.

— Если нет другого лома, - подхватил друг.

Мы быстренько смотали всё оборудование, поставили сундук на телегу и поехали домой. Нам хотелось поскорее открыть его.

***

— Вот это сундучище! А какой тяжеленный!

Мы поставили сундук на стол. Паша принёс монтировку, и попытался засунуть её в щель между крышки. Дед уже проснулся, сидел на кушетке и курил, молча наблюдая за нами, прищурив один глаз.

— Постой, сундук сам по себе ценность, а ты сломаешь его. А если внутри ничего ценного, то можно продать хоть это, дорогу окупим.

— Ладно, умник, и как же ты собираешься его открыть?

— А у меня есть перочинный нож и отвёртка, - сказал я, и полез в сумки.

— В общем, разбирайся сам, а мы с дедом пока выпьем.

— Странно, что вы ещё всё не выпили.

— Так ты обожди, ещё не вечер.

Я положил включенный фонарик на стол таким образом, чтобы он светил прямо в замочную скважину. Замок был довольно простой, достаточно было плоскогубцами зажать сердцевину и повернуть в сторону.

Наконец, крышка сундука открылась. Паша резко вскочил со стула, глаза его ярко блестели от выпитого спиртного, и рванул ко мне. Мы поспешно открыли её и заглянули внутрь.

— Обалдеть, никогда не видел ничего подобного, только в фильмах о сокровищах.

— Вот видишь, а ты хотел ехать домой.

— Ну что там, сынки? – дедуля встал с кровати, и заковылял к нам.

Сундук доверху был наполнен серебряными монетами 18-19 веков. Большие и мелкие, они блестели при свете лампы и отдавали теплом в наших сердцах.

Паша повернулся к деду, и показал горсть серебра в ладони, у того от удивления спёрло дыхание. Он подошёл ближе и заглянул в сундук.

— Вот это да! Сколько лет живу, но никогда не видел ничего подобного, вам несказанно повезло. Что же вы будете с этим делать?

Наши лица надо было видеть, каждый уже прекрасно знал, что будет делать с внезапно свалившимся богатством.

Мы поделили деньги, два раза чуть не передрались, деду приходилось разнимать нас, потом наскоро собрались и вышли на трассу к автобусной остановке, дед пошёл за нами.

Он дождался автобуса, помог закинуть сумки в багажное отделение, и тепло попрощался с нами.

— Вы заезжайте, хоть иногда.

Мы пожали руки, обнялись и зашли в автобус. Дед махал нам на прощанье, а собака громко гавкала.

— Знаешь, надо будет обязательно приехать в гости. Всё-таки не чужой человек.

— Приедем, он обещал сводить нас на рыбалку.

— Сундук останется у меня, раз я спонсировал это путешествие.

— Ой, да забирай ты этот проклятый сундук, главное, у меня теперь есть монетки.

— Надо найти хорошего коллекционера, а не толкать их первому встречному скупщику, или ещё лучше, отдать на аукцион. Ты что сделаешь с деньгами?

— Машину куплю, оденусь, может, бизнес небольшой открою.

— Ты и бизнес? Не смеши меня. А как же твоё жизненное кредо, бухать и заниматься сексом?

— Оно никуда не делось, но можно совмещать.

Автобус тронулся и повёз нас домой, Паша так торопился, что даже не стал звонить Анне, чтобы та забрала нас, редко можно было видеть его таким возбуждённым. В мягких креслах было тепло и уютно, мы молчали и каждый думал о своём.

— Слушай, мы так и не поговорили о твоей матери.

— А что тут говорить? Она живёт в другом городе, иногда звонит мне, чтобы поздравить с днём рождения или новым годом и всё.

— Ну а ты когда последний раз звонил ей?

— Я? Скорей всего никогда. Был случай, когда она приехала, и долго звонила мне в двери, но я не открыл ей.

— Почему? – он уставился на меня своими зелёными глазами, лицо его было серьёзным.

— Потому что я до сих пор зол на неё за тот поступок, звонить не буду, и видеть её не хочу. Всё, отстань от меня, я посплю.

— Ну и дурак.

Я повернулся лицом к стеклу, и закрыл глаза. Зачем говорить о том, что, итак, теребит твои старые раны?

Друзья друзьями, но иногда хочется совсем ни с кем не общаться, а то лезут со своими советами. Почему люди, хоть в чём-то одном добившись успеха, думают, что теперь разбираются в жизни, и имеют на то право учить других?

***

Всё опять вернулось на круги своя. Паша купил машину, сдал на права, хотя водить он умел и раньше, причём очень неплохо.

Не знаю, сколько он выручил за свою часть монет, но, по-видимому, совсем немного. Это не мешало ему звонить мне среди ночи, и пьяным голосом что-то кричать в трубку. Звонил он из баров, всегда в компании женщин. Меня крайне раздражали эти звонки, и я часто ставил телефон на беззвучный режим.

Моя доля ушла через аукционы, медленно, но гораздо дороже, чем продать обычному уличному торговцу. Я погасил ипотеку, купил хорошую мебель в квартиру и обновил компьютер.

Так прошёл ещё год. Жизнь потекла своим чередом: скучная работа, и вечера за бутылкой пива в компании компьютера, но этой истории бы не было, если бы один случай не изменил всё.

В тот день я сидел за компьютером и смотрел всякую ерунду, как мне рекомендации попалось одно очень занимательное видео. Это был разбор сундуков и тайных ниш в них. Тайники делали купцы, чтобы прятать особо ценные вещи подальше от любопытных глаз.

— Хм, а вдруг и в моём сундуке есть подобный тайник.

Я посмотрел видео, а потом достал из ящика отвёртку и поставил сундук на стол. В обычное время в нём хранилась разная мелочь, от болтов, до ржавых булавок.

— И зачем я храню всё это? Однокомнатная квартира, а вещей как будто у меня тут четырёхэтажный замок. Хорошо ещё, что нет балкона.

Смахнув вековую пыль (чёрт побери, откуда берётся эта пыль в закрытых шкафах), я внимательно осмотрел сундук. Ничего особенного, обычный старый сундучок для хранения вещей, и никаких тайных ниш замечено не было.

Но видео упрямо заявляло мне писклявым голосом переводчика: «Именно в таких сундуках и хранилось всё самое ценное». Будто я не знаю, мы вытащили оттуда монет на несколько миллионов, до сих пор вспоминаю, как горели наши глаза, когда мы увидели эту гору серебра, и невольно улыбаюсь.

Покатая крышка действительно оставляла простор для моего воображения, но, сколько не тряс я этот довольно тяжёлый дубовый предмет, ничего внутри не звенело, а значит, драгоценностей или монет так точно не было.

— Ладно, будем оперировать, - сказал я коту.

Тот, как всегда, лежал на подоконнике и лениво щурил глаза от яркого солнца, словно алкоголик, внутри которого булькало спиртное; и чтобы сосредоточиться, ему надо закрывать один глаз, тогда мир не двоился.

Я взял отвёртку в руку, и по рекомендациям из видео, стал искать на внутренней стороне крышки неведомую кнопку.

Каково же было моё удивление, когда такая кнопка действительно нашлась, и толстая дубовая панель внезапно отделились от основания, и упала мне на открытые ладони.

— Обалдеть!

Кот перестал щуриться и смотрел на меня во все глаза. Как будто я сказал что-то такое, чего не говорят в этом доме, но быстро утратил интерес, зевнул и вытянул вперёд обе лапы.

Вместе с панелью в моих руках оказался свёрнутый пополам лист толстой бумаги с водяными знаками.

Причудливые филиграни играли на солнце, и открывали моему взору невероятные по красоте рисунки. Русалки и неведомые существа плескались в водах Атлантики.

Я развернул лист, и увидел карту, да, да, это была именно карта, причём очень подробная. Острова Карибского бассейна, Куба, Ямайка и Гаити предстали передо мною во всём своём великолепии.

Остров Гаити, или один из больших Антильских островов был отдельно нарисован внизу страницы в более подробном варианте. Почти посередине был нарисован красный крест с пометками и системой координат. Текст был на испанском, но я не для того всё детство провёл в библиотеке, чтобы меня ввели в ступор эти несколько строк:

«Иди на юг тридцать шагов до большого камня, обогни его с восточной стороны и пройди ещё двадцать пять шагов. Тут ты и найдёшь то, что спрятал и я мои братья пираты»

Я всплеснул руками, выронив отвёртку, даже кот испугался, и громко крикнул:

— Братья пираты! Это клад! И вероятно гораздо больше, чем этот жалкий сундучок!

Но быстро зажал рот рукой, так как изоляция в моём доме оставляла желать лучшего. Эти дома строят из такого прочного железобетона, но со слышимостью тут явные проблемы. Не дай бог кому-то из соседей захочется заняться сексом, так это услышит весь дом, вплоть до первых этажей.

Руки мои тряслись от распирающих меня эмоций. Клад! Это целое приключение! И не в захолустную деревню, а на Карибские острова!

Я вбил во всем известный поисковик эту фразу, и мне выдало то же самое, что получилось у меня, только со множеством разных ошибок.

— М-да, не дошли ещё технологии до идеала. Надо срочно звонить другу.

Я нашёл свой телефон, и дрожащими пальцами набрал знакомый номер. Сонный голос ответил «Алло».

— Что алло, хватит спать, у меня тут такие новости!

— Ой, давай не сейчас, у меня голова болит, перезвони через часик, а лучше через два.

— Хватит бухать, я нашёл карту сокровищ в сундуке! Это реальная карта!

— Какая ещё карта? – его голос стал более оживлённым, - ладно, приезжай ко мне, я пока попью чай, оденусь и поговорим.

— Хорошо, сейчас же выезжаю.

Я взял на руки кота с подоконника, и погладил его по голове. Он скорчил недовольную мордаху, и в негодовании вилял хвостом.

— Эх ты, проказник, если мы уедем так надолго, надо подумать, с кем тебя оставить.