Завод, глава 3⁠⁠

Огромная заводская раздевалка с сотнями железных гробов ящиков, окрашенных в такой же кислотно-зелёный цвет, недружелюбно встретила меня затхлым запахом пота, масла и чьих-то носков. Рабочие угрюмо смотрели на меня, а при моём приближении сразу прекращали любые разговоры. Если не это требование деда, уволился бы в этот же день, весьма странные ребята.

Я позвонил Дашке, сказал, что скоро буду дома, снял грязную одежду и пошёл в душ. В душевой встретил отца, он угрюмо посмотрел на меня. Его руки были покрыты волдырями, но никто, как и он сам не обращал на это никакого внимания.

— Отец, почему у тебя руки в волдырях, что с тобой случилось?

— А? Что? Ах, это ты сын. Ну да, волдыри, - нехотя ответил он, он как будто летал в облаках, и пытался спрятать от меня свои руки.

Я подошёл ближе и схватил его за руку.

— Что это такое, это та медсестра с тобой это сделала?

— Медсестра? Нет, это красная комната.

Он сразу осёкся и в страхе прикрыл рот рукой. Как только он сказал об этом, остальные рабочие в ужасе отодвинулись от нас, а кто-то даже уронил мыло и выбежал из душевой.

— Что ещё за красная комната?

— Я не могу сказать, ты всё узнаешь потом, но лучше тебе не знать…

— Да что у вас тут происходит такое? Все какие-то молчуны, словно куклы резиновые, а не люди!

— Тише, сынок, тише! Тебя могут услышать, и тогда нам обоим не поздоровиться. Давай я тебе дома всё расскажу, хорошо? Но только не здесь.

Я наскоро помылся и вышел из душевой. Раздевалка уже почти опустела, все помылись и собрались на остановке ждать автобус. Не завод, а казарма какая-то.

***

Прошёл месяц, лето начало вступать в свои права и деревья покрылись одеждой из зелёных листьев. Отец так и не рассказал мне ничего о красной комнате и волдырях, а на работе вообще избегал общения со мной. Мать или не брала трубку, или уводила разговор в сторону. Мне казалось, что я совершенно не знаю своих родителей, как будто это чужие люди, и в детстве меня усыновили.

На предприятии регулярно проводили забор крови для каких-то медицинских мероприятий, и у входа к той чудной медсестре постоянно толпилась очередь. Вдоль улиц росли огромные голубые ели, посаженные тут много десятков лет назад, если сесть под ними на лавочку, то можно насладиться их ароматом и пением птиц. Обычно же там все просто курили.

Работа потекла скучной рутиной, Михаил общался со мной мало, да и остальные рабочие тоже. Один Алексей всё бегал и суетился вокруг, он познакомился чуть ли не со всем заводом и везде завёл себе друзей и знакомых. Есть такая категория людей, торговцы, им важны контакты со всеми, они коммуникабельны и дружелюбны, он был как раз одним из них.

В перерыве все сидели на лавочке, как вдруг нас позвал один нерусский, Бек. Он тоже работал тут подсобным рабочим, много болтал, искал по контейнерам цветной металл, в подсобке разбирал его и выносил с территории завода. Его много раз ловили, но всякий раз он каким-то образом оправдывался, продолжал работать и воровать. Субъектом он был весьма странным, называл всех нас Дима, как будто не мог запомнить имени, а ещё клянчил сигареты. При своей скромной зарплате он выносил металла ещё на две таких же, и был вечно без курева. Людей это раздражало, и ему всё чаще стали отказывать, тогда он начал менять сигареты на всё, что было полезно: мыло, перчатки, маски, воду для кулера и разное оборудование, добытое в контейнерах.

Работал он один, так как всех своих напарников он выживал и те увольнялись. В столовой не ел, а приносил еду с собой, что явно не нравилось Силакову, но мусульманам не разрешается есть то, что подают в нашей столовой. В подсобке у него был целый склад респираторов, перчаток, мыла и много чего ещё, этакий современный аналог Плюшкина, он копил всё, что можно было обменять на курево или продать. Но работником он был хорошим, и его держали, до поры до времени.

Он подошёл к нам своей нелепой походкой, и показал рукой на крышу.

— Что там такое, Бек? – спросил один из рабочих.

— Новенький, Дима, тот, что много говорит, он на крыше, собирается прыгать.

Мы не на шутку встревожились, побросали сигареты, и выбежали на улицу. Напротив основного цеха стояло здание поменьше, оно и было нашей раздевалкой, с душевыми и административными помещениями. На крыше четырёхэтажного здания стоял человек и медленно качался туда-сюда, как будто борясь с сильным ветром, снизу уже собралась приличная толпа. Он что-то кричал им, а они кричали в ответ. Я снял каску и подошёл поближе, не каждый день выдаётся увидеть возможное самоубийство, да ещё собственными глазами.

— Слезай! Что ты удумал, парень?

— Нет! Вы не заставите меня! Я больше не могу это терпеть! – он кричал и судорожно хватал руками голову, - Моя голова! Она просто раскалывается!

Он схватил руками свою голову и начал судорожно качаться из стороны в сторону. Лёха подошёл к самому краю крыши, и поглядел на нас сверху.

Хлопнула железная дверь, начальник цеха вошёл на крышу, вытянул вперёд руку и остановился.

— Прекращай, парень! Не делай этого, я приказываю тебе!

— Приказываешь? Никто не смеет мне приказывать! Я работник, а не раб!

Он опять схватился за голову и закричал ещё сильнее, а потом посмотрел на начальника взглядом, полным отчаянья.

— Успокойте это, пожалуйста!

— Успокоить, что успокоить?

— Вы знаете! Голос в моей голове! Он говорит со мной, преследует меня по ночам, не даёт мне спать! Я так больше не могу!

Рация на ремне начальника зашипела и чей-то глухой голос стал что-то говорить. Силаков отвернулся, нажал кнопку и что-то ответил говорящему. Лёха, услышав рацию, запаниковал ещё сильнее, громко закричал, и опять подошёл к самому краю. А потом закатил глаза и рухнул вниз, прямо на толпу рабочих, те ахнули от неожиданности, и еле успели расступиться. Начальник даже не успел среагировать, и только сделал пару шагов ему навстречу, он остановился и холодно посмотрел ему вслед, продолжая слушать рацию.

Вы знаете, что по цеху нельзя ходить без каски? Если человек по какой-то причине забыл её надеть, то получает неплохой штраф, и так вплоть до увольнения. Но на улице, и в такую жаркую погоду многие были без касок, в том числе и я. Падение Алексея было быстрым, почти мгновенным. Помню, как я зажмурился, и услышал только сдавленный крик и хруст костей об асфальт. Кричала какая-то женщина, парня размазало по асфальту, словно масло по горячей сковороде, зрелище явно не для слабонервных. Под ним сразу же начала собираться кровавая лужа.

Но дальше было совсем необычно, все как по команде развернулись и пошли в цех, работать. Буквально через час народ уже сидел в курилке и говорил о чём угодно, только не об этом, казалось все будто забыли, что случилось прямо у них на глазах.

Я подошёл к Михаилу, и спросил у него, что он думает об этом. Тот посмотрел на меня, как на идиота, а потом спросил, о чём это я.

— Да как о чём, человек упал с крыши! Прыгнул, понимаешь?!

— Когда? – удивлённо спросил он.

Это я уже терпеть не мог, схватил его за грудки и прокричал:

— Да вы что, издеваетесь надо мной! Час назад Алексей прыгнул с крыши, и разбился насмерть! Пойдём, покажу тебе!

Он равнодушно кивнул и пошёл за мной, как будто каждый день видел трупы людей, упавших с крыши.

***

К моему удивлению, на месте трупа ничего не было, как будто это мне приснилось, или я всё это придумал. Я бросился туда, и стал внимательно всматриваться в асфальт, вдруг остались кровавые пятна.

— Ну и где твой труп, парень?

— Вот тут лежал, клянусь тебе! Его голова треснула и повсюду растеклась кровь.

Он закурил, и недоверчиво посмотрел на меня, словно я какой-то приставучий продавец, и пытаюсь всучить ему ненужный товар.

— Слушай, мне работать пора, нельзя прохлаждаться.

Я в негодовании всплеснул руками и понурив голову, поплёлся за ним. По дороге мне встретился Бек.

— Стой, ты то видел что-то? – с надеждой спросил я.

— Видел ли я? Возможно, тебе то оно зачем, Дима?

— Я не Дима.

— Без разницы. Заходи как-нибудь ко мне, посидим, попьём чаю, только сигарет принеси и конфеты.

Я кивнул. Он поправил свою каску, взял метлу, вёдра и удалился.

Весь оставшийся день я работал молча, и ни с кем не разговаривал. Начальник всё ходил вокруг до около, и казалось, хотел поговорить со мной, но увидел моё хмурое лицо и удалился. Ещё Даша как назло не брала трубку, что за день такой! Даже поделиться не с кем! Хотя чего это я, есть же Вадим, позвоню ему и поговорю.

Вадим был где-то за городом и взял телефон не сразу, позади его были слышны голоса шумной компании. Он сказал, что не может сейчас разговаривать и положил трубку.

Рабочий день закончился, я быстро переоделся и поехал домой злой как собака. Все от меня что-то скрывают, любимая девушка не берёт трубку, собственные родители вообще конченные эгоисты. Надо выпить, чтобы не думать ни о чём хотя бы один вечер.

Зачем люди пьют алкоголь? Чтобы избавиться от ненужных мыслей в голове. Опустошил стакан и в голове звенящая пустота. Как раз то, что мне нужно, главное не превращать это в алкоголизм. Стаканчик сегодня, бутылочку завтра, так глядишь и к концу года станешь как эти работники, пьющие из горла прямо в курилке. А к Беку надо зайти, поговорить по душам. Он ходит везде, многое знает и многое видит, возможно сможет провести меня в подвал за закрытую дверь.

Мои мысли крутились, как шары в кегельбане, я и не заметил, как уже поднялся на свой этаж, и вставил ключ в замочную скважину.

— Даша, я дома! Ты где, милая моя?

С кухни доносился приятный аромат еды, смешанный с запахом сигаретного дыма, и ещё чего-то, отдалённо напоминающего коньяк. На табурете в балетной пачке сидела Даша, курила, а перед ней стоял початый стакан алкоголя.

— Это что ещё такое? И ты куришь?

Я в гневе выхватил сигарету из её руки, и затушил в пепельнице. Хотел отобрать и стакан, но она оказалась быстрее меня, и первой схватила его и бутылку.

— А ты знал, что я хотела стать балериной? В театре выступать, на сцене.

— Какой театр, какая балерина, зачем ты бухаешь, Даша, ты беременна!

— Знаю, но ты объясни мне вот это, и я сейчас же перестану.

Она достала из ящика бумажку, и положила передо мной. Я сел на стул и принялся читать.

— И ты поверила в это? Какая-то чокнутая написала это, и всё. Больше похоже на розыгрыш.

— А вот и нет. Помнишь неделю назад мы ездили в аквапарк? Там ещё был твой начальник со своей дочерью.

Я налил себе коньяку в стакан, и стал вспоминать, что же такого было неделю назад.

***

Был выходной, мы с Дашкой гуляли в обнимку и весело болтали ни о чём. Большой заводской парк встретил нас пением птиц, стаей уток в озере, и хмурыми собачниками, выгуливающими своих питомцев без поводка.

По периметру парка стояли лавочки, и мы уселись на одну из них, понаблюдать за утками.

— А давай покормим их хлебом! – предложила девушка.

— У тебя есть хлеб?

— Нет, но за углом есть магазин, ты сходи и купи батон, мм?

— А почему нам вместе не сходить?

— Я устала! Посижу пока здесь, погреюсь на солнышке, а ты сходишь.

Вот любят женщины командовать нами. Она говорила это так уверенно, как будто в этом вопросе никаких возражений не может быть в принципе. Но спорить я не стал, поцеловал её, взял куртку, и пошёл в магазин.

Тропинка поворачивала налево, к выходу из парка, за забором была дорога, и там стоял один из местных магазинчиков, куда я и направился.

— Здравствуй, Саша, давно не виделись, как твои дела?

Дорогу мне преградила светленькая девушка среднего роста, с короткой стрижкой, одетая в мужской строгий костюм.

— Это ты? Мы же вроде договорились обо всём, что тебе опять нужно?

— Мне нужен ты, мой милый.

— Я не твой милый, - сказал я раздражённо, убирая от себя её руки.

— Ну зачем же ты так грубо со мной, - она надула губы и нахмурила брови, - а помнишь, как мы гуляли в этом парке. Как будто это было вчера.

— Ты сама во всём виновата, тебе лечиться надо, а не отношений искать! Сегодня ты девочка, а завтра кто? Мужик дворянин? Отсидевший мужчина за 40 или кто-то ещё? Хватит с меня этих игр! И к тому же у меня уже есть девушка.

Она закрыла лицо руками, и заплакала. Люди шли мимо нас и осуждающе качали головами, думая, что я её чем-то обидел.

— Ну хватит, перестань.

Я попытался взять её за руки, и отодвинуть от лица. Она резко рванула вперёд и обвила меня руками, словно дождалась меня из армии. Так мы простояли пару минут, я не в силах был отодрать её от себя.

— Ну перестань, Наташа, на нас же люди смотрят.

Она ослабила руки, и посмотрела на меня странным лицом, как будто не узнавала меня, а потом резко отодвинулась и заговорила скрипучим басом:

— Вы, молодой человек, меня не трогайте, не люблю когда к моей особе прикасаются посторонние люди.

— Таак, понятно, опять твои игры, я пошёл.

— Ой, Наташа, вот ты где, и Александр здесь, здравствуй. Вы знакомы? Любопытно.

Начальник цеха дружелюбно протянул мне руку, одет он был в хороший костюм тройку синего цвета.

Наташа как будто не узнавала в нём своего отца, и на все его попытки взять её за руку отвечала вежливым отказом.

— Мы знакомы, к сожалению, ваша дочь нездорова, и ей требуется медицинская помощь.

Он схватил её за руку и дёрнул к себе, та нехотя повиновалась.

— Дочь моя… она да, иногда превращается в других людей, точнее ведёт себя по-разному. Даже не знаю, что от неё ожидать порой. Мы пробовали её лечить, и каждый год она проводит некоторое время в лечебных заведениях, но увы, результата нет, - он подошёл ко мне поближе, и заговорил строгим голосом, - А вы, молодой человек, не болтайте лишнего об этой ситуации, и мы с вами подружимся, - он поднял палец вверх, - но если вы расскажете кому не следует, то у вас будут большие неприятности, надеюсь мы поняли друг друга?

— Абсолютно.

— Ну вот и хорошо, а теперь нам пора, до встречи на работе.

Я проводил их взглядом и поспешил в магазин, Даша, наверное, уже начала беспокоиться за меня.

***

— И где ты был? – Даша облокотилась на край лавочки и с вызовом смотрела на меня.

— Прости, отвлёк начальник.

— И что ему нужно, разве нельзя решать рабочие вопросы в нужное время?

— Эх, Дарья, начальники обожают решать рабочие вопросы именно в нерабочее время.

Она насупила брови.

— Не люблю, когда ты называешь меня «Дарья», как будто я твоя сестра, или тоже хуже, мама.

— Ну не злись, я купил тебе мороженое.

Она строго посмотрела на меня, насупилась, и нехотя взяла мороженое. Уже через минуту её лицо подобрело, и мы, взявшись за руки, весело зашагали по направлению к дому.

***

— Это я помню прекрасно, а где тут момент, где ты совокупился с этой дамочкой, не в кустиках ли прямо напротив магазина!

— Даша, да что же ты такое говоришь! Я люблю только тебя!

— Да? И когда же ты женишься на мне?!

Я встал и попытался её обнять, но она оттолкнула мои руки и с ненавистью посмотрела на меня. Не знаю, чем бы закончился этот разговор, но вряд ли чем-то хорошим, но в дверь позвонили. Даша опустилась на стул, сложила руки на груди и демонстративно отвернулась.

Я покачал головой и пошёл открывать, в дверь уже не только звонили, но и настойчиво стучали. Словно наглые коммунальщики, подумалось мне, только они звонят и стучат так настойчиво, как будто живут в этом доме и имеют право так шуметь.

— Кто там?

— Саша открой, это я, Александр Борисович.

Тебя ещё какой чёрт принёс, подумал я, но двери открыл, хоть и не слишком охотно. На пороге стоял запыхавшийся начальник, лицо его было испуганным, и вид потрёпанным.

— Извини, что не вовремя, но у меня срочное дело к тебе, - он заглянул мне через голову в прихожую, - ой, ты не один, - сказал он, увидев Дашину одежду, - но я тебя не задержу надолго, всего лишь пять минут твоего времени.

— Извините, но сейчас не рабочее время, и почему я должен вообще куда-то ходить с вами?

Он начал краснеть, понимая всю нелепость ситуации, но уходить не собирался, а только достал платок и вытер пот со лба.

— Саша, просьба, личная, надо спуститься вниз и решить один деликатный вопрос, пять минут, только и всего, - он подошёл ближе и положил руку мне на плечо.

— Милый, кто там?

Даша вышла в прихожую с коньяком в руке.

— Ох, здравствуйте, извините за вторжение, к Александру возник срочный вопрос, и мне пришлось приехать в такое время.

— И что за вопрос?

— А это я скажу только ему, одевайся, я жду внизу, - сказал он и торопливо засеменил по лестнице.