Liliya2024

Детина открыл рот и тут же закрыл его, сочтя ответ достаточным.

— Ужас! — отшатнулся от него Леонид. — Здесь все еще урезают языки!

— Что?! — хором изумились мальчики, выходя из комнаты и смотря раскрытыми глазами на рыжего мужчину.

— Так очень давно наказывали тех, кто говорит не то, что положено, — объяснил Леонид. — Видимо, наш друг сболтнул лишнего кому-то про юношей, становящихся волками.

Мужчина кивнул в ответ, подтверждая слова.

— Значит, это из-за меня ты теперь немой, — отчаялся Генка.

Детина отрицательно покачал головой и прошелся рукой по голове мальчика, утешая.

— Ты всего лишь сказал правду, благодаря которой мы почти что свободны. Веди нас.

— Отсюда когда-нибудь кто-нибудь сбегал? — шепотом поинтересовался Генка, на что получил отрицательный ответ от стражника мотанием головой.

Несмотря на то, что пленники пришли в дом лишь вчера, они напрочь забыли обратную дорогу. Даже без запора на двери они бы ни за что не совершили побега. Тюрьму построили таким образом, чтобы запутывать входящего бесчисленными коридорами.

Наконец, стражник открыл дверь, ведущую на улицу. Выйдя первым, огляделся по сторонам, поманил за собой беглецов.

В лицо ударил свежий ночной воздух. Деревня уже спала, чтобы встать вместе с солнцем и до дневной жары переделать основную массу дел, чтобы в самый зной дать отдых телу. Тогда можно еще немного вздремнуть перед вечерними делами. Даже молодежи нигде не было видно и слышно. Не брехали собаки, завидев кошачьи огоньки, да и те, что гуляют сами по себе, кажется, решили поспать на хозяйских постелях. Полная тишина окутала деревню. Даже ветер ушел с опустевших улиц.

Провожатый свернул направо. С той стороны Леонид с мальчиками пришли в деревню. Им сейчас казалось, что прошли не полторы суток, а минимум неделя. Удивительно, насколько этот мир был для них медлительным по времени.

— Стой! — раздался впереди женский гневный приказ. В тишине он прозвучал оглушительно.

В темноте беглецы чуть не столкнулись друг с другом от резкой остановки. Послышался звук, производимый для получения огня без спичек, стало светло благодаря трем факелам. Леонид с мальчиками увидели препятствие.

Выход из деревни преградила та самая женщина, что разговаривала с Генкой и являлась Степану дочерью. Женщина стояла с двумя лучниками наизготовку по сторонам и троими факельщиками.

— Так я предполагала, что немой — предатель и оказалась права, — сообщила она. — Провел вас по тюрьме и решил отправить домой, оставив нас бедных на милость волков, — женщина так посмотрела на детину, ее глаза блеснули в свете факелов, что мужчина съежился, но все равно раскинул руки в стороны, защищая пленников.

Женщина расхохоталась жалкому подобию защиты.

— По одному движению руки тебя убьют лучники, а ты защищаешь пришельцев. Отведи их обратно, тогда забуду твою измену.

Детина отрицательно замотал головой, но руки опустил, видя бесполезность своего действия.

Леонид вышел из-за его спины. Он привык встречать трудности сам, не прячась за спины других людей. Все-таки власть в своем мире, хотя и третьего круга.

— Никто из нас не станет помогать деревне, — заявил он, смело глядя в глаза женщине, преградившей им дорогу и впервые отмечая желание обладать ею. — Тем более обманщикам.

Ее глаза снова недобро блеснули. Леонид уловил в них что-то не человеческое, звериное, волчье. В памяти всплыли глаза вожака стаи, поклонившегося им в лесу.

— Что ты имеешь в виду?

— Сама поняла, по глазам видно.

Взгляд приобрел надменность.

— Тебе не уйти из нашего мира без моей помощи. Оставь одного из мальчиков и будь свободен.

— Никто не останется, — заявил Леонид и тоже встал горделиво.

— Ты очень пожалеешь о своих словах. Взять их, а изменника убить! — выкрикнула приказ дочь Степана.

Леонид словно ждал того момента, когда лучники спустят тетивы и потянутся за следующими стрелами в колчаны за спинами.

— Бежим! — крикнул он и, не дожидаясь мальчиков, в которых был уверен, рванул направо к лесу.

— Убить! — прорычала сзади женщина.

Вслед за бегущими людьми понеслись стрелы. Одна из них опустилась там, где за секунду до этого встала Генкина нога. Страх подгонял. Лес приближался. Вот уже первые деревья мешают бегу, хлещут ветками по лицу и плечам. Зато свист стрел, летящих вдогонку людям, не пожелавшим остаток жизни провести в шкуре волка, прекратился. Леонид с мальчиками бежали по темному лесу. За собой слышали топот ног. Погоня продолжалась. А, может, слышались их собственные шаги? Безумие кого-то искать в темноте. Стоит ждать рассвета и тогда всей деревней прочесать лес. Да еще и собак прихватить, благо в комнате их запахов хватало. Леониду эти мысли приходили на бегу. Дыхание начало сбиваться. Они не бегали никогда в жизни, нужды не было.

— Больше не могу, — первым остановился Генка. Стоя нагнувшись, тяжело дышал. — В такой темноте нас не найдут.

— Если случайно не наткнуться, — Леонид стоял рядом.

— Вроде тихо, — прислушался Максим. Ему было легче всего. Дома он немного бегал.

— Хорошо, останемся здесь, — согласился Леонид. — Будем думать, как отсюда выбраться.

Они сели к дереву.

— Нас найдет она и очень скоро, — убежденно сказал Максим.

— Кто? — не понял Леонид.

— Женщина. Нам не поможет даже ночь.

— С чего такая уверенность?

— Разве вы еще не поняли, что дочь Степана и есть вожак волчьей стаи.

— Что?! — хором воскликнули Леонид с Генкой.

— Откуда ты знаешь? — во рту Леонида пересохло. — В ее глазах есть нечто звериное, но чтобы быть оборотнем. Она сама назначила жертвоприношение и превращает юношей в волков?

— Этой ночью мне приснилась подлинная история деревни. Та ее часть, что Степан держит в тайне. Его личная история.

— Расскажи, — попросил Генка. — Нам все равно не уснуть.

— Слушайте.

В молодости Степан был охотником, таким смелым да ловким, что никто с ним сравниться не мог. Один ходил на кабана и медведя. Нескольких шатунов завалил. Другие охотники дивились, завидовали, но в меру. Часто звали за компанию, но Степан любил один охотиться, ни от кого не зависеть и самому ни за кого не отвечать. Мол, один либо победил, либо пропал. По характеру Степан был скромным, так что эту нелюдимость прощали ему.

Семьей Степан обзавелся поздно, хотя большинство девушек мечтало выйти за удачливого охотника. С таким дом станет полной чашей. К тому же охотник и по дому все делал отлично. И не только себе делал. Нередко приходили к нему вдовы. Попросить о чем-нибудь и заодно себя показать.

— Что ж ты, Степа, все один да один живешь? — вздыхали одинокие женщины. — В доме-то две пары рук нужны: одни пилят-строгают, а другие готовят-шьют.

— Ничего. В моем доме и одна пара рук все делать успевает.

— Так ведь усталости рукам вдвое больше.

— Зато ленится некогда. Всегда при деле.

Женщины отпускали Степана, в душе тая негодование.

Не то, чтобы никто не нравился молодому охотнику. Степан считал, что не должен связывать себя ни с кем, ведь жена обязательно начнет волноваться за него. Он уже не сможет уходить в лес на несколько дней. Хватит с него материнских слез.

Шло время.

Умер прежний глава деревни. Время выбирать нового главу всеми жителями.

— Степана хотим! — выкрики неслись из толпы.

— Лучшего охотника! — кричали люди.

— Так ведь он не женат! — напоминали обиженные женщины.

— Так пусть женится и берет нас! Любая девушка за счастье почтет замужество с таким человеком.

Пробовал Степан отговориться, что недостоин такой чести, что есть люди умнее его и лучше исполнят обязанности главы деревни, что с лесом ему привычно. Никто не слушал доводов Степана. Пришлось охотнику уступить просьбам земляков.

Женился Степан на красавице Ульяне, которую давно любил. Она отвечала ему взаимностью. Хорошо зажили они. В любви и согласии. Родился у них через год сын Олег.

Заботы о деревне занимали у Степана большую часть времени. Опасения и наговаривания на себя оказались напрасны. Степан отлично справлялся с обязанностями главы деревни. Всегда был на равных со всеми.

Одно не давало Степану полноты счастья — за всеми делами да хлопотами не стало возможности ходить в лес. Скучал Степан по нему, часто во сне видел себя прежним удачливым охотником. Просыпался среди ночи рядом с женой в мягкой постели, а запахи ощущал лесные: травы да цветов, прелой осенней листвы.

Ульяна, видя нарастающую печаль мужа, убеждала его на время сходить в лес, отдохнуть ото всех и всего.

— Не до отдыха нынче, — печально вздыхал Степан. — Сенокос завтра начнется. Помочь надо. Первым выйти. Что люди скажут?

— Так ты же охотник, а не косец. Твое дело — с добычей возвратится. Тогда и люди обрадуются. Каждому свое дело по душе стоит делать.

— Так я и не хотел становиться главой деревни. Уговорили.

— Не все же о деревне думу думать. Да и голову надо иногда в другом направлении подержать. Развеешься и лучше будешь с делами хозяйственными управляться. К тому Олежек подрастает. Его надо будет охотничьему делу учить, а, ежели, сам забудешь ремесло охотника, как сына научишь?

Степан обнял Ульяну, покрыл поцелуями лицо.

— Спасибо тебе, что не против Олега сделать охотником. Я уж думал быть ему кем-то другим.

— Что ты. У славного охотника и сын должен быть хорошим охотником.

— Я постараюсь. Обещаю.

Вскоре после разговора Степан отправился в лес на несколько дней.

Сначала он бродил по знакомым тропинкам, любуясь местами, которые давно не посещал. Охотиться он не спешил, наслаждаясь лесом в качестве гостя. Лес тепло принимал давнего знакомого. Одаривал запахами и звуками. Играл ласковым ветерком в волосах. Прогонял дождевые тучи кронами деревьев.

На третий день ближе к вечеру набрел Степан на поляну незнакомую. Увидел волчицу, стоящую к нему правым боком. Была волчица огромной. Решил Степан вначале убить волчицу, много мяса добыть деревне, но пожалел красавицу, да и одному с ней не справиться. Хотел охотник уйти тихо, чтобы не узнал зверь о его присутствии. Отступил Степан на шаг назад, да и попал на ветку, через которую недавно перешагнул. Теперь же забыл о ней. Раздался треск в сумеречной лесной тишине. Повернула волчица голову. Тут глаза их встретились. Посмотрел зверь на человека как-то не по-звериному. Степан мог дать слово, что во взгляде том читалось человеческое понимание. Волчица голову наклонила, словно кланяясь, повернулась и ушла в лес.

Степан постоял некоторое время в раздумье. Уйти или остаться здесь на ночлег. Придет сюда волчица вновь или нет. По взгляду разумному она отдала это место человеку. Зверь не против его присутствия. Может, показалось в сумерках? Все же решил охотник остаться на поляне, тем более искать другое место уже темно.

Развел охотник костер и в его свете и веселом потрескивании уже по-другому посмотрел на встречу с волчицей. Наваждением показался ее разумный взгляд. Не может зверь так смотреть. Пусть даже огромный. Каких только животных не водится в лесу. Степан размышлял и постепенно успокаивался. Все же спать придется на один глаз. Вдруг волчица решит вернуться и сделать его добычей. На это он не согласен. Тогда придется убить красавицу, как бы жалко не было. Степану пришло в голову, что где-то здесь бродят сородичи огромной волчиц. Со всеми ними охотнику не справится.

Тут мысли Степана прервал шорох за деревьями. Сердце ёкнуло, предчувствуя опасность, которая только что была в мыслях. Рука сама потянулась к лежащему рядом луку.

— Доброй ночи, охотник, — раздался женский голос. Такой мягкий и приятный, что сердце тоскливо заныло, будто бы давно скучало по его обладательнице.

Степан поднялся.

— Кто здесь? Подойди.

В световой круг вошла женщина, чуть моложе охотника. Ее красота лица пленила Степана, взгляд больших глаз, отражающих огонь, укутывал спокойствием. Одета женщина была в серый сарафан. Длинная черная коса перекинута через левое плечо.

— Кто ты, лесная красавица? — уже ласково, как брат сестру, спросил Степан женщину. — Не видел тебя в нашей деревне, а про других людей не слышал никогда.

— Имя мое ты уже назвал. Вряд ли иное подойдет мне, — ответила без кокетства женщина, признавая свою красоту, как должное. — В деревне же вашей не живу. Лес — мой дом.

— Не боишься зверей? Видел я здесь волчицу огромную, убить хотел да пожалел.

То ли показалось Степану, что во взгляде женщины мелькнул яркий огонек костра, то ли, правда, рассердилась она. Только тут же глаза снова прежними стали.

Подошла женщина к Степану, положила руки на плечи, посмотрела в глаза так, что голова охотника закружилась. Захотелось впиться губами в ее губы. Степан удивлялся своему желанию. Не был ведь бабником никогда, жену свою любил.

— Никого я не боюсь, — ответила женщина и легко прикоснулась губами к губам.

Степан не выдержал.

Максим умолк.

— Дальше-то что было? — Леонид ждал конца истории.

— Проснулся я, — с сожалением ответил мальчик.

— Жаль.

— Нам надо найти ту поляну, — заявил Генка.

— Зачем? Как мы ее ночью отыщем? — задал вопросы Леонид. Ему не хотелось снова доверяться детям. Максим уже завел их в переплет.

— Там мы узнаем окончание истории и вернемся домой.

— Либо не вернемся. Сама волчица нас убьет.

— Сидеть здесь тоже бессмысленно.

— Как мы узнаем поляну?

— Я нас отведу, — сказал Максим и поднялся.

Мальчик уверенно пошел по лесу. Леонид с Генкой не отставали.

Поляна оказалась совсем не далеко. Будь у беглецов еще немного сил, они бы прибежали прямо к ней.

— В точности место из сна, — Максим был доволен.

— Твой сон навеян дочерью Степана, — догадался Генка.

— Ты прав, — раздался голос женщины. На поляну вышла та, что гналась за ними по лесу. — Теперь вы полностью в моей власти.

В подтверждении ее слов раздался пронзительный волчий вой. Он окружал поляну. Побег стал невозможен.

— Что дальше, Максим? — холодно спросил Леонид. — Следование за тобой впутывает нас в одни лишь неприятности. Всыпать бы тебе.

— Не я решил испробовать растение, лишь напоминавшее иголик, — напомнил Максим.

— Что вы там обсуждаете? — поинтересовалась женщина.

— Хотим услышать окончание истории, — соврал Леонид. Не обсуждать же с ней свои отношения с мальчиком.

— Так все ясно. Моя мать воспитывала меня три года, а потом в очередной Степанов приход в лес все ему рассказала. В конце обернулась волком. Я отцу понравилась, он и забрал меня к себе. Мачеха приняла сироту и любила как свою дочь. Через 10 счастливых лет случилось несчастье. Будучи втроем в лесу, я вдруг укололась растением и обернулась волчицей. Не умея контролировать зверя, я напала на мачеху и брата, застывших от ужаса при моем обращении. После возвращения в человека я сама ужаснулась содеянному, ведь я очень любила свою семью людей. Не в силах вернуться домой, осталась жить в лесу. Тогда перекидывания в волчицу стали регулярны, и я была рада принятому решению. Постепенно волчья часть подчинилась человеческому разуму. Мне захотелось вернуться к отцу, которого любила, и который страдал по потерянной семье. В это время вернулась стая моей матери и забрала меня с собой. Я нашла себе волка, которого потом убили охотники. Дальше вы все знаете.

Женщина замолчала.

— Зачем мы тебе? — спросил Леонид. — У тебя целая деревня.

— Что-то произошло с кровью. Обращенные юноши не дают потомства. Мне нужна свежая кровь.

— Как ты перенесла нас сюда? — спросил Максим.

— Твоя кровь притянула тебя в наш мир.

— Возьми нас силой. Ты же можешь обратиться прямо сейчас и расцарапать нас.

— Обратить волком можно лишь добровольную жертву, иначе бы все жители бегали сейчас на четырех лапах, — женщина рассмеялась, представив опустевшую деревню с бегающими по ней огромными волками.

— Почему Степан не убьет тебя? — спросил Генка.

— Свою дочь. Я смешала нашу кровь. Моя смерть повлечет его смерть.

— Ты убила и продолжаешь забирать его жителей, — напомнил Леонид, глядя женщине прямо в глаза. Он вновь испытал желание обладать ею. Вспомнив рассказ Максима о её матери, соблазнившей Степана, захотел испытать то же самое с его дочерью. Захотел иметь от нее ребенка.

Максим заходил по поляне. Он начинал догадываться, как им вернуться в свой мир. Он с самого начала рассуждал верно. Тогда он просто ушел от мысли, влекомый женщиной. Теперь он искал то же растение.

— Его здесь нет, — женщина догадалась о его намерении.

— Что, если дело не в растение, — предположил Генка.

— А в чем? — обернулся к нему Максим.

— В крови. В боли.

Женщина округлила глаза. Эти мальчики своей догадливостью рушили ее планы.

— Я останусь с тобой, — внезапно сказал Леонид.

— Что ты вдруг изменил решение? — ласково спросила женщина, снова прибегая к манящему взгляду.

— Ты красивая. Я понял, что хочу быть лишь с тобой, хочу быть твоим мужчиной, твоим волком.

Мальчики забеспокоились. Максим остолбенел, не зная, что сказать. Генка не был настолько порабощен положением слуги. Он решил действовать.

— Мы должны вернуться, — сказал Генка, схватив мужчину за руку.

— Ничего я не должен! — крикнул Леонид, вырывая руку и отталкивая от себя мальчика. — Я представляю власть и ничего не должен своему слуге. Ты ведь добровольно стал моим слугой. Ты не забыл об этом? — Леонид приблизил свое лицо к лицу Генки.

— Мой долг оградить своего господина от беды, — невозмутимо проговорил Генка. — Ты околдован волчицей.

— Да, околдован. Ты ничего не понимаешь в любовном колдовстве, мой мальчик. Я хочу здесь остаться, — Леонид перевел глаза на женщину, и в них засветилась нежность. — Моя любимая.

Мужчина шагнул к женщине, раскрыв объятия. Она сделала то же самое.

— Я тоже полюбила тебя, — промурлыкала она. — С той минуты, когда увидела. Не слушай Генку. Иди ко мне.

До соединения людей оставалось еще несколько шагов.

— Не пущу! — вцепился Генка в руку Леонида, но тот с такой силой отшвырнул его от себя, что мальчик отлетел и упал на землю.

— Выпорю! — пообещал Леонид. — Неси розгу!

В уме Генки что-то щелкнуло, и он все понял. Радостно вскочил на ноги.

— Сейчас, Леонид, — мальчик пошел к росшей невдалеке березе.

— Оставь его, — женщина подошла к мужчине, положила руки на плечи, с любовью заглянула в глаза. — Он тебе больше не нужен.

Леонид взял женские руки в свои.

— Генка заслужил наказание. Я не долго. Только просеку до крови несколькими ударами. Потом буду в твоем распоряжении.

При упоминании о крови женщина вздрогнула.

— Не надо крови. У нас не принято бить детей сильно.

Генка между тем уже сломал ветку березы и теперь очищал ее от маленьких веточек с листочками. Одновременно он следил за разговором Леонида с женщиной. Нежелание женщины проливать кровь мальчика еще больше убеждало Генку в правильности догадки. Как жаль, что нельзя самому себе пролить кровь. Это обязательно должен сделать Леонид. Генка уже попробовал проткнуть себе палец. Ничего не получилось. Они по-прежнему тут, а не в своем мире.

— Что ты там так долго? — крикнул Леонид.

Генка быстро пошел к мужчине, подал розгу.

Теперь и Максим сообразил, куда клонит друг. Лишь бы тот оказался прав. Иначе Леонид останется с женщиной, которая его привлекла лишь взглядом волчьих глаз, как когда-то ее мать Степана. Им нельзя возвращаться назад одним. Максиму никто не поверит в перемещение в другой мир. Его, наверняка, казнят за потерю хозяина, хотя он никак не в силах повлиять на мужчину. Придется жить в деревне Генки, чего очень не хочется, что означает потерю семьи навсегда.

Максим ждал с замиранием сердца.

— Ложись прямо на траву, — велел Леонид. — Терпи. Ты меня сильно рассердил.

Генка спустил штаны, лег.

Размахнувшись рукой насколько возможно, Леонид полоснул мальчика по голому телу. Он был зол на Генку. Еще никто в жизни не пошел против его желаний. Даже родители уступали Леониду во всем. Позволили лететь на Якоуте далеко от деревни, хотя в душе были против исследования мира. В последнюю ночь мать плакала, но утром уже с улыбкой простилась с ним. Теперь же слуга останавливает его.

Леонид немного не рассчитал силу удара и порвал кожу. Выступили капельки крови. Генка взвизгнул от боли и дернулся.

— Нет! — крикнула женщина, увидев рассеченную кровоточащую ягодицу и поняв свое поражение.

Генка же широко улыбнулся сквозь боль своей правильной догадке.

Вдруг окружающий лес с женщиной и ее стаей, которая завыла после крика вожака, померк.

Леонид с мальчиками переместились в свой мир. Невдалеке пасся их Якоут в ожидании своего погонщика. Судя по солнцу, люди отсутствовали пару часов.

— У нас получилось! — воскликнул Максим. Мальчик закружился. — Прощай, волчий мир! Придется смириться с нашей потерей!

Леонид стоял и ошарашено смотрел вокруг, как будто впервые видел местность. Генка встал и подтянул штаны.

— Я ничего не понимаю, — признался Леонид, все еще держа розгу в руке. — Как мы вернулись?

— Благодаря твоему наказанию, — взялся объяснять Генка. — Когда ты рассердился на Максима и пролил его кровь шипом растения, — мальчик указал на растение, возле которого они очутились, — мы попали в тот мир. Теперь же ты пролил через наказание мою кровь и вернул нас обратно.

— Она же мне говорила, что не надо проливать кровь, — Леонид схватился за голову. — Как же теперь вернуться?

— Не надо никуда возвращаться, — замотал головой Максим. — Ты ведь хотел вернуться.

— Хотел, пока не полюбил женщину-волчицу, — в глазах Леонида блеснули слезы.

Мальчики переглянулись.

Значит, не было никакого наваждения. Женщина не заставила полюбить себя. Леонид по-настоящему влюбился и теперь страдает, желая вернуться. Только возвращение невозможно без них. Кто-то должен понести вновь наказание, но мальчики не хотят жертвовать собой. Им нужен их мир, а не чужой.

— Ты забудешь ее, — сказал Максим. — В деревне тебя ждет одна девушка.

— Кто? — безучастно поинтересовался Леонид. Он совсем раскис.

— Анна. Она давно влюблена в тебя.

Леонид невесело рассмеялся.

— Мне никто не нужен, кроме моей волчицы, — он перевел взгляд на розгу, все еще находящуюся в руке. — Кстати, Генка, я не разрешал тебе вставать, — голос Леонида посуровел.

— Не надо возвращаться, — Генка попятился.

— Ты обещал во всем меня слушаться! — громче повторил Леонид. Он пошел на мальчика.

Генка повернулся и побежал. Максим следом, чтобы мужчина не переключился на него.

— Стоять! Вы мои слуги и обязаны подчиняться мне во всем!

Злость Леонида возрастала по мере продолжительности времени, уходящего на бег за мальчиками, которые были от него в паре метров. Мужчина чуть было не поймал Максима за шиворот, но тот резко свернул вправо и оторвался. Теперь мальчики бежали в разных направлениях. Леонид погнался за Генкой. Мужчина не понимал, как слуги могут так себя вести по отношению к нему. Немыслимое неуважение. В деревне за подобную наглость казнили бы, будь она проявлена. Никто не смел ослушаться власть любого круга. Сейчас же они далеко от родной деревни, в нескольких днях полета при благоприятной погоде и хорошем самочувствии Якоута.

Леонид, несмотря на подстегивающий его гнев, начал уставать. Мальчикам тоже было тяжело. Сказывалась усталость от бессонной ночи в мире волков.

— Ладно, вы победили, — Леонид сдался. Добежав до повозки, облокотился об нее обеими руками, тяжело дыша.

Генка с Максимом тоже остановились, с недоверием глядя на Леонида.

— Идите-идите, не бойтесь, — поманил он их рукой. — Какой из меня сейчас махатель розгой.

Мальчики подошли к повозке.

— Генка не знаком с нашими правилами, но ты знаешь, что с тобой могу сделать по возвращении, — спокойно сказал Леонид.

Максим опустил голову. Генка не понимал всей тяжести вины друга. Догадывался, что ему попадет за бегство.

— Я только не хочу возвращаться к волкам. Ты тоже не должен туда стремиться. Понимаю, что полюбил, но… — мальчик зашмыгал носом.

Леонид молчал, все еще строго глядя на мальчиков.

— Ладно, все останется между нами, — мужчина улыбнулся и потрепал Максима по голове. — Расскажу, может, только твоему отцу.

— Как хочешь, Леонид, — смиренно произнес тот. Вытер слезы рукавом.

— Нам надо поесть и хорошо выспаться перед продолжением путешествия.

Ни того, ни другого сделать не удалось из-за внезапного рева Якоута.

Детина открыл рот и тут же закрыл его, сочтя ответ достаточным.

— Ужас! — отшатнулся от него Леонид. — Здесь все еще урезают языки!

— Что?! — хором изумились мальчики, выходя из комнаты и смотря раскрытыми глазами на рыжего мужчину.

— Так очень давно наказывали тех, кто говорит не то, что положено, — объяснил Леонид. — Видимо, наш друг сболтнул лишнего кому-то про юношей, становящихся волками.

Мужчина кивнул в ответ, подтверждая слова.

— Значит, это из-за меня ты теперь немой, — отчаялся Генка.

Детина отрицательно покачал головой и прошелся рукой по голове мальчика, утешая.

— Ты всего лишь сказал правду, благодаря которой мы почти что свободны. Веди нас.

— Отсюда когда-нибудь кто-нибудь сбегал? — шепотом поинтересовался Генка, на что получил отрицательный ответ от стражника мотанием головой.

Несмотря на то, что пленники пришли в дом лишь вчера, они напрочь забыли обратную дорогу. Даже без запора на двери они бы ни за что не совершили побега. Тюрьму построили таким образом, чтобы запутывать входящего бесчисленными коридорами.

Наконец, стражник открыл дверь, ведущую на улицу. Выйдя первым, огляделся по сторонам, поманил за собой беглецов.

В лицо ударил свежий ночной воздух. Деревня уже спала, чтобы встать вместе с солнцем и до дневной жары переделать основную массу дел, чтобы в самый зной дать отдых телу. Тогда можно еще немного вздремнуть перед вечерними делами. Даже молодежи нигде не было видно и слышно. Не брехали собаки, завидев кошачьи огоньки, да и те, что гуляют сами по себе, кажется, решили поспать на хозяйских постелях. Полная тишина окутала деревню. Даже ветер ушел с опустевших улиц.

Провожатый свернул направо. С той стороны Леонид с мальчиками пришли в деревню. Им сейчас казалось, что прошли не полторы суток, а минимум неделя. Удивительно, насколько этот мир был для них медлительным по времени.

— Стой! — раздался впереди женский гневный приказ. В тишине он прозвучал оглушительно.

В темноте беглецы чуть не столкнулись друг с другом от резкой остановки. Послышался звук, производимый для получения огня без спичек, стало светло благодаря трем факелам. Леонид с мальчиками увидели препятствие.

Выход из деревни преградила та самая женщина, что разговаривала с Генкой и являлась Степану дочерью. Женщина стояла с двумя лучниками наизготовку по сторонам и троими факельщиками.

— Так я предполагала, что немой — предатель и оказалась права, — сообщила она. — Провел вас по тюрьме и решил отправить домой, оставив нас бедных на милость волков, — женщина так посмотрела на детину, ее глаза блеснули в свете факелов, что мужчина съежился, но все равно раскинул руки в стороны, защищая пленников.

Женщина расхохоталась жалкому подобию защиты.

— По одному движению руки тебя убьют лучники, а ты защищаешь пришельцев. Отведи их обратно, тогда забуду твою измену.

Детина отрицательно замотал головой, но руки опустил, видя бесполезность своего действия.

Леонид вышел из-за его спины. Он привык встречать трудности сам, не прячась за спины других людей. Все-таки власть в своем мире, хотя и третьего круга.

— Никто из нас не станет помогать деревне, — заявил он, смело глядя в глаза женщине, преградившей им дорогу и впервые отмечая желание обладать ею. — Тем более обманщикам.

Ее глаза снова недобро блеснули. Леонид уловил в них что-то не человеческое, звериное, волчье. В памяти всплыли глаза вожака стаи, поклонившегося им в лесу.

— Что ты имеешь в виду?

— Сама поняла, по глазам видно.

Взгляд приобрел надменность.

— Тебе не уйти из нашего мира без моей помощи. Оставь одного из мальчиков и будь свободен.

— Никто не останется, — заявил Леонид и тоже встал горделиво.

— Ты очень пожалеешь о своих словах. Взять их, а изменника убить! — выкрикнула приказ дочь Степана.

Леонид словно ждал того момента, когда лучники спустят тетивы и потянутся за следующими стрелами в колчаны за спинами.

— Бежим! — крикнул он и, не дожидаясь мальчиков, в которых был уверен, рванул направо к лесу.

— Убить! — прорычала сзади женщина.

Вслед за бегущими людьми понеслись стрелы. Одна из них опустилась там, где за секунду до этого встала Генкина нога. Страх подгонял. Лес приближался. Вот уже первые деревья мешают бегу, хлещут ветками по лицу и плечам. Зато свист стрел, летящих вдогонку людям, не пожелавшим остаток жизни провести в шкуре волка, прекратился. Леонид с мальчиками бежали по темному лесу. За собой слышали топот ног. Погоня продолжалась. А, может, слышались их собственные шаги? Безумие кого-то искать в темноте. Стоит ждать рассвета и тогда всей деревней прочесать лес. Да еще и собак прихватить, благо в комнате их запахов хватало. Леониду эти мысли приходили на бегу. Дыхание начало сбиваться. Они не бегали никогда в жизни, нужды не было.

— Больше не могу, — первым остановился Генка. Стоя нагнувшись, тяжело дышал. — В такой темноте нас не найдут.

— Если случайно не наткнуться, — Леонид стоял рядом.

— Вроде тихо, — прислушался Максим. Ему было легче всего. Дома он немного бегал.

— Хорошо, останемся здесь, — согласился Леонид. — Будем думать, как отсюда выбраться.

Они сели к дереву.

— Нас найдет она и очень скоро, — убежденно сказал Максим.

— Кто? — не понял Леонид.

— Женщина. Нам не поможет даже ночь.

— С чего такая уверенность?

— Разве вы еще не поняли, что дочь Степана и есть вожак волчьей стаи.

— Что?! — хором воскликнули Леонид с Генкой.

— Откуда ты знаешь? — во рту Леонида пересохло. — В ее глазах есть нечто звериное, но чтобы быть оборотнем. Она сама назначила жертвоприношение и превращает юношей в волков?

— Этой ночью мне приснилась подлинная история деревни. Та ее часть, что Степан держит в тайне. Его личная история.

— Расскажи, — попросил Генка. — Нам все равно не уснуть.

— Слушайте.

В молодости Степан был охотником, таким смелым да ловким, что никто с ним сравниться не мог. Один ходил на кабана и медведя. Нескольких шатунов завалил. Другие охотники дивились, завидовали, но в меру. Часто звали за компанию, но Степан любил один охотиться, ни от кого не зависеть и самому ни за кого не отвечать. Мол, один либо победил, либо пропал. По характеру Степан был скромным, так что эту нелюдимость прощали ему.

Семьей Степан обзавелся поздно, хотя большинство девушек мечтало выйти за удачливого охотника. С таким дом станет полной чашей. К тому же охотник и по дому все делал отлично. И не только себе делал. Нередко приходили к нему вдовы. Попросить о чем-нибудь и заодно себя показать.

— Что ж ты, Степа, все один да один живешь? — вздыхали одинокие женщины. — В доме-то две пары рук нужны: одни пилят-строгают, а другие готовят-шьют.

— Ничего. В моем доме и одна пара рук все делать успевает.

— Так ведь усталости рукам вдвое больше.

— Зато ленится некогда. Всегда при деле.

Женщины отпускали Степана, в душе тая негодование.

Не то, чтобы никто не нравился молодому охотнику. Степан считал, что не должен связывать себя ни с кем, ведь жена обязательно начнет волноваться за него. Он уже не сможет уходить в лес на несколько дней. Хватит с него материнских слез.

Шло время.

Умер прежний глава деревни. Время выбирать нового главу всеми жителями.

— Степана хотим! — выкрики неслись из толпы.

— Лучшего охотника! — кричали люди.

— Так ведь он не женат! — напоминали обиженные женщины.

— Так пусть женится и берет нас! Любая девушка за счастье почтет замужество с таким человеком.

Пробовал Степан отговориться, что недостоин такой чести, что есть люди умнее его и лучше исполнят обязанности главы деревни, что с лесом ему привычно. Никто не слушал доводов Степана. Пришлось охотнику уступить просьбам земляков.

Женился Степан на красавице Ульяне, которую давно любил. Она отвечала ему взаимностью. Хорошо зажили они. В любви и согласии. Родился у них через год сын Олег.

Заботы о деревне занимали у Степана большую часть времени. Опасения и наговаривания на себя оказались напрасны. Степан отлично справлялся с обязанностями главы деревни. Всегда был на равных со всеми.

Одно не давало Степану полноты счастья — за всеми делами да хлопотами не стало возможности ходить в лес. Скучал Степан по нему, часто во сне видел себя прежним удачливым охотником. Просыпался среди ночи рядом с женой в мягкой постели, а запахи ощущал лесные: травы да цветов, прелой осенней листвы.

Ульяна, видя нарастающую печаль мужа, убеждала его на время сходить в лес, отдохнуть ото всех и всего.

— Не до отдыха нынче, — печально вздыхал Степан. — Сенокос завтра начнется. Помочь надо. Первым выйти. Что люди скажут?

— Так ты же охотник, а не косец. Твое дело — с добычей возвратится. Тогда и люди обрадуются. Каждому свое дело по душе стоит делать.

— Так я и не хотел становиться главой деревни. Уговорили.

— Не все же о деревне думу думать. Да и голову надо иногда в другом направлении подержать. Развеешься и лучше будешь с делами хозяйственными управляться. К тому Олежек подрастает. Его надо будет охотничьему делу учить, а, ежели, сам забудешь ремесло охотника, как сына научишь?

Степан обнял Ульяну, покрыл поцелуями лицо.

— Спасибо тебе, что не против Олега сделать охотником. Я уж думал быть ему кем-то другим.

— Что ты. У славного охотника и сын должен быть хорошим охотником.

— Я постараюсь. Обещаю.

Вскоре после разговора Степан отправился в лес на несколько дней.

Сначала он бродил по знакомым тропинкам, любуясь местами, которые давно не посещал. Охотиться он не спешил, наслаждаясь лесом в качестве гостя. Лес тепло принимал давнего знакомого. Одаривал запахами и звуками. Играл ласковым ветерком в волосах. Прогонял дождевые тучи кронами деревьев.

На третий день ближе к вечеру набрел Степан на поляну незнакомую. Увидел волчицу, стоящую к нему правым боком. Была волчица огромной. Решил Степан вначале убить волчицу, много мяса добыть деревне, но пожалел красавицу, да и одному с ней не справиться. Хотел охотник уйти тихо, чтобы не узнал зверь о его присутствии. Отступил Степан на шаг назад, да и попал на ветку, через которую недавно перешагнул. Теперь же забыл о ней. Раздался треск в сумеречной лесной тишине. Повернула волчица голову. Тут глаза их встретились. Посмотрел зверь на человека как-то не по-звериному. Степан мог дать слово, что во взгляде том читалось человеческое понимание. Волчица голову наклонила, словно кланяясь, повернулась и ушла в лес.

Степан постоял некоторое время в раздумье. Уйти или остаться здесь на ночлег. Придет сюда волчица вновь или нет. По взгляду разумному она отдала это место человеку. Зверь не против его присутствия. Может, показалось в сумерках? Все же решил охотник остаться на поляне, тем более искать другое место уже темно.

Развел охотник костер и в его свете и веселом потрескивании уже по-другому посмотрел на встречу с волчицей. Наваждением показался ее разумный взгляд. Не может зверь так смотреть. Пусть даже огромный. Каких только животных не водится в лесу. Степан размышлял и постепенно успокаивался. Все же спать придется на один глаз. Вдруг волчица решит вернуться и сделать его добычей. На это он не согласен. Тогда придется убить красавицу, как бы жалко не было. Степану пришло в голову, что где-то здесь бродят сородичи огромной волчиц. Со всеми ними охотнику не справится.

Тут мысли Степана прервал шорох за деревьями. Сердце ёкнуло, предчувствуя опасность, которая только что была в мыслях. Рука сама потянулась к лежащему рядом луку.

— Доброй ночи, охотник, — раздался женский голос. Такой мягкий и приятный, что сердце тоскливо заныло, будто бы давно скучало по его обладательнице.

Степан поднялся.

— Кто здесь? Подойди.

В световой круг вошла женщина, чуть моложе охотника. Ее красота лица пленила Степана, взгляд больших глаз, отражающих огонь, укутывал спокойствием. Одета женщина была в серый сарафан. Длинная черная коса перекинута через левое плечо.

— Кто ты, лесная красавица? — уже ласково, как брат сестру, спросил Степан женщину. — Не видел тебя в нашей деревне, а про других людей не слышал никогда.

— Имя мое ты уже назвал. Вряд ли иное подойдет мне, — ответила без кокетства женщина, признавая свою красоту, как должное. — В деревне же вашей не живу. Лес — мой дом.

— Не боишься зверей? Видел я здесь волчицу огромную, убить хотел да пожалел.

То ли показалось Степану, что во взгляде женщины мелькнул яркий огонек костра, то ли, правда, рассердилась она. Только тут же глаза снова прежними стали.

Подошла женщина к Степану, положила руки на плечи, посмотрела в глаза так, что голова охотника закружилась. Захотелось впиться губами в ее губы. Степан удивлялся своему желанию. Не был ведь бабником никогда, жену свою любил.

— Никого я не боюсь, — ответила женщина и легко прикоснулась губами к губам.

Степан не выдержал.

Максим умолк.

— Дальше-то что было? — Леонид ждал конца истории.

— Проснулся я, — с сожалением ответил мальчик.

— Жаль.

— Нам надо найти ту поляну, — заявил Генка.

— Зачем? Как мы ее ночью отыщем? — задал вопросы Леонид. Ему не хотелось снова доверяться детям. Максим уже завел их в переплет.

— Там мы узнаем окончание истории и вернемся домой.

— Либо не вернемся. Сама волчица нас убьет.

— Сидеть здесь тоже бессмысленно.

— Как мы узнаем поляну?

— Я нас отведу, — сказал Максим и поднялся.

Мальчик уверенно пошел по лесу. Леонид с Генкой не отставали.

Поляна оказалась совсем не далеко. Будь у беглецов еще немного сил, они бы прибежали прямо к ней.

— В точности место из сна, — Максим был доволен.

— Твой сон навеян дочерью Степана, — догадался Генка.

— Ты прав, — раздался голос женщины. На поляну вышла та, что гналась за ними по лесу. — Теперь вы полностью в моей власти.

В подтверждении ее слов раздался пронзительный волчий вой. Он окружал поляну. Побег стал невозможен.

— Что дальше, Максим? — холодно спросил Леонид. — Следование за тобой впутывает нас в одни лишь неприятности. Всыпать бы тебе.

— Не я решил испробовать растение, лишь напоминавшее иголик, — напомнил Максим.

— Что вы там обсуждаете? — поинтересовалась женщина.

— Хотим услышать окончание истории, — соврал Леонид. Не обсуждать же с ней свои отношения с мальчиком.

— Так все ясно. Моя мать воспитывала меня три года, а потом в очередной Степанов приход в лес все ему рассказала. В конце обернулась волком. Я отцу понравилась, он и забрал меня к себе. Мачеха приняла сироту и любила как свою дочь. Через 10 счастливых лет случилось несчастье. Будучи втроем в лесу, я вдруг укололась растением и обернулась волчицей. Не умея контролировать зверя, я напала на мачеху и брата, застывших от ужаса при моем обращении. После возвращения в человека я сама ужаснулась содеянному, ведь я очень любила свою семью людей. Не в силах вернуться домой, осталась жить в лесу. Тогда перекидывания в волчицу стали регулярны, и я была рада принятому решению. Постепенно волчья часть подчинилась человеческому разуму. Мне захотелось вернуться к отцу, которого любила, и который страдал по потерянной семье. В это время вернулась стая моей матери и забрала меня с собой. Я нашла себе волка, которого потом убили охотники. Дальше вы все знаете.

Женщина замолчала.

— Зачем мы тебе? — спросил Леонид. — У тебя целая деревня.

— Что-то произошло с кровью. Обращенные юноши не дают потомства. Мне нужна свежая кровь.

— Как ты перенесла нас сюда? — спросил Максим.

— Твоя кровь притянула тебя в наш мир.

— Возьми нас силой. Ты же можешь обратиться прямо сейчас и расцарапать нас.

— Обратить волком можно лишь добровольную жертву, иначе бы все жители бегали сейчас на четырех лапах, — женщина рассмеялась, представив опустевшую деревню с бегающими по ней огромными волками.

— Почему Степан не убьет тебя? — спросил Генка.

— Свою дочь. Я смешала нашу кровь. Моя смерть повлечет его смерть.

— Ты убила и продолжаешь забирать его жителей, — напомнил Леонид, глядя женщине прямо в глаза. Он вновь испытал желание обладать ею. Вспомнив рассказ Максима о её матери, соблазнившей Степана, захотел испытать то же самое с его дочерью. Захотел иметь от нее ребенка.

Максим заходил по поляне. Он начинал догадываться, как им вернуться в свой мир. Он с самого начала рассуждал верно. Тогда он просто ушел от мысли, влекомый женщиной. Теперь он искал то же растение.

— Его здесь нет, — женщина догадалась о его намерении.

— Что, если дело не в растение, — предположил Генка.

— А в чем? — обернулся к нему Максим.

— В крови. В боли.

Женщина округлила глаза. Эти мальчики своей догадливостью рушили ее планы.

— Я останусь с тобой, — внезапно сказал Леонид.

— Что ты вдруг изменил решение? — ласково спросила женщина, снова прибегая к манящему взгляду.

— Ты красивая. Я понял, что хочу быть лишь с тобой, хочу быть твоим мужчиной, твоим волком.

Мальчики забеспокоились. Максим остолбенел, не зная, что сказать. Генка не был настолько порабощен положением слуги. Он решил действовать.

— Мы должны вернуться, — сказал Генка, схватив мужчину за руку.

— Ничего я не должен! — крикнул Леонид, вырывая руку и отталкивая от себя мальчика. — Я представляю власть и ничего не должен своему слуге. Ты ведь добровольно стал моим слугой. Ты не забыл об этом? — Леонид приблизил свое лицо к лицу Генки.

— Мой долг оградить своего господина от беды, — невозмутимо проговорил Генка. — Ты околдован волчицей.

— Да, околдован. Ты ничего не понимаешь в любовном колдовстве, мой мальчик. Я хочу здесь остаться, — Леонид перевел глаза на женщину, и в них засветилась нежность. — Моя любимая.

Мужчина шагнул к женщине, раскрыв объятия. Она сделала то же самое.

— Я тоже полюбила тебя, — промурлыкала она. — С той минуты, когда увидела. Не слушай Генку. Иди ко мне.

До соединения людей оставалось еще несколько шагов.

— Не пущу! — вцепился Генка в руку Леонида, но тот с такой силой отшвырнул его от себя, что мальчик отлетел и упал на землю.

— Выпорю! — пообещал Леонид. — Неси розгу!

В уме Генки что-то щелкнуло, и он все понял. Радостно вскочил на ноги.

— Сейчас, Леонид, — мальчик пошел к росшей невдалеке березе.

— Оставь его, — женщина подошла к мужчине, положила руки на плечи, с любовью заглянула в глаза. — Он тебе больше не нужен.

Леонид взял женские руки в свои.

— Генка заслужил наказание. Я не долго. Только просеку до крови несколькими ударами. Потом буду в твоем распоряжении.

При упоминании о крови женщина вздрогнула.

— Не надо крови. У нас не принято бить детей сильно.

Генка между тем уже сломал ветку березы и теперь очищал ее от маленьких веточек с листочками. Одновременно он следил за разговором Леонида с женщиной. Нежелание женщины проливать кровь мальчика еще больше убеждало Генку в правильности догадки. Как жаль, что нельзя самому себе пролить кровь. Это обязательно должен сделать Леонид. Генка уже попробовал проткнуть себе палец. Ничего не получилось. Они по-прежнему тут, а не в своем мире.

— Что ты там так долго? — крикнул Леонид.

Генка быстро пошел к мужчине, подал розгу.

Теперь и Максим сообразил, куда клонит друг. Лишь бы тот оказался прав. Иначе Леонид останется с женщиной, которая его привлекла лишь взглядом волчьих глаз, как когда-то ее мать Степана. Им нельзя возвращаться назад одним. Максиму никто не поверит в перемещение в другой мир. Его, наверняка, казнят за потерю хозяина, хотя он никак не в силах повлиять на мужчину. Придется жить в деревне Генки, чего очень не хочется, что означает потерю семьи навсегда.

Максим ждал с замиранием сердца.

— Ложись прямо на траву, — велел Леонид. — Терпи. Ты меня сильно рассердил.

Генка спустил штаны, лег.

Размахнувшись рукой насколько возможно, Леонид полоснул мальчика по голому телу. Он был зол на Генку. Еще никто в жизни не пошел против его желаний. Даже родители уступали Леониду во всем. Позволили лететь на Якоуте далеко от деревни, хотя в душе были против исследования мира. В последнюю ночь мать плакала, но утром уже с улыбкой простилась с ним. Теперь же слуга останавливает его.

Леонид немного не рассчитал силу удара и порвал кожу. Выступили капельки крови. Генка взвизгнул от боли и дернулся.

— Нет! — крикнула женщина, увидев рассеченную кровоточащую ягодицу и поняв свое поражение.

Генка же широко улыбнулся сквозь боль своей правильной догадке.

Вдруг окружающий лес с женщиной и ее стаей, которая завыла после крика вожака, померк.

Леонид с мальчиками переместились в свой мир. Невдалеке пасся их Якоут в ожидании своего погонщика. Судя по солнцу, люди отсутствовали пару часов.

— У нас получилось! — воскликнул Максим. Мальчик закружился. — Прощай, волчий мир! Придется смириться с нашей потерей!

Леонид стоял и ошарашено смотрел вокруг, как будто впервые видел местность. Генка встал и подтянул штаны.

— Я ничего не понимаю, — признался Леонид, все еще держа розгу в руке. — Как мы вернулись?

— Благодаря твоему наказанию, — взялся объяснять Генка. — Когда ты рассердился на Максима и пролил его кровь шипом растения, — мальчик указал на растение, возле которого они очутились, — мы попали в тот мир. Теперь же ты пролил через наказание мою кровь и вернул нас обратно.

— Она же мне говорила, что не надо проливать кровь, — Леонид схватился за голову. — Как же теперь вернуться?

— Не надо никуда возвращаться, — замотал головой Максим. — Ты ведь хотел вернуться.

— Хотел, пока не полюбил женщину-волчицу, — в глазах Леонида блеснули слезы.

Мальчики переглянулись.

Значит, не было никакого наваждения. Женщина не заставила полюбить себя. Леонид по-настоящему влюбился и теперь страдает, желая вернуться. Только возвращение невозможно без них. Кто-то должен понести вновь наказание, но мальчики не хотят жертвовать собой. Им нужен их мир, а не чужой.

— Ты забудешь ее, — сказал Максим. — В деревне тебя ждет одна девушка.

— Кто? — безучастно поинтересовался Леонид. Он совсем раскис.

— Анна. Она давно влюблена в тебя.

Леонид невесело рассмеялся.

— Мне никто не нужен, кроме моей волчицы, — он перевел взгляд на розгу, все еще находящуюся в руке. — Кстати, Генка, я не разрешал тебе вставать, — голос Леонида посуровел.

— Не надо возвращаться, — Генка попятился.

— Ты обещал во всем меня слушаться! — громче повторил Леонид. Он пошел на мальчика.

Генка повернулся и побежал. Максим следом, чтобы мужчина не переключился на него.

— Стоять! Вы мои слуги и обязаны подчиняться мне во всем!

Злость Леонида возрастала по мере продолжительности времени, уходящего на бег за мальчиками, которые были от него в паре метров. Мужчина чуть было не поймал Максима за шиворот, но тот резко свернул вправо и оторвался. Теперь мальчики бежали в разных направлениях. Леонид погнался за Генкой. Мужчина не понимал, как слуги могут так себя вести по отношению к нему. Немыслимое неуважение. В деревне за подобную наглость казнили бы, будь она проявлена. Никто не смел ослушаться власть любого круга. Сейчас же они далеко от родной деревни, в нескольких днях полета при благоприятной погоде и хорошем самочувствии Якоута.

Леонид, несмотря на подстегивающий его гнев, начал уставать. Мальчикам тоже было тяжело. Сказывалась усталость от бессонной ночи в мире волков.

— Ладно, вы победили, — Леонид сдался. Добежав до повозки, облокотился об нее обеими руками, тяжело дыша.

Генка с Максимом тоже остановились, с недоверием глядя на Леонида.

— Идите-идите, не бойтесь, — поманил он их рукой. — Какой из меня сейчас махатель розгой.

Мальчики подошли к повозке.

— Генка не знаком с нашими правилами, но ты знаешь, что с тобой могу сделать по возвращении, — спокойно сказал Леонид.

Максим опустил голову. Генка не понимал всей тяжести вины друга. Догадывался, что ему попадет за бегство.

— Я только не хочу возвращаться к волкам. Ты тоже не должен туда стремиться. Понимаю, что полюбил, но… — мальчик зашмыгал носом.

Леонид молчал, все еще строго глядя на мальчиков.

— Ладно, все останется между нами, — мужчина улыбнулся и потрепал Максима по голове. — Расскажу, может, только твоему отцу.

— Как хочешь, Леонид, — смиренно произнес тот. Вытер слезы рукавом.

— Нам надо поесть и хорошо выспаться перед продолжением путешествия.

Ни того, ни другого сделать не удалось из-за внезапного рева Якоута.

— Правильно.

— Судя по рассказам Степана, вы живете без конфликтов. Убийц судите всей деревней и приговариваете к самоубийству. Зачем же строить тюрьму? — недоумевал Генка.

Мужчина тяжело вздохнул.

— Видишь ли, после установления волками жертвоприношения люди изменились. Увы, изменения произошли не в лучшую сторону. Из-за необходимости посылать в лес сыновей между жителями начались конфликты, до сего времени не виданные. Каждая семья, расставшаяся со своим членом, обвиняет других в том, что не они отдали своего сына. Вспыхивают ссоры, драки, даже неповиновение и не отдавание юношей. Некоторые трусливо хоронятся в лесу. Приходится отлавливать и внушать необходимость жертвоприношения.

— Никто не хочет становиться волком.

Мужчина встал и ошалело посмотрел на Генку. Его взгляд ясно говорил, что он не знает о происходящем с юношами перевоплощении. Генка обрадовался, хотя и не понимал всей помощи от только что оброненной фразы.

— Что ты сейчас сказал? — смог спросить рыжий, все еще находясь под впечатлением. — Разве волки не убивают приходящих юношей?

— Так вам Степан говорит?

Мужчина медленно кивнул и снова уставился на Генку. Удивление сменилось просьбой. Стражник просил мальчика сказать, что все это выдумки, что старик говорит правду про смерть юношей. Генка молчал и глазами подтверждал свою правдивость.

— Ты меня к кому-то вел, — вместо этого напомнил он.

— Мы уже пришли, — мужчина возвращался к действительности.

Он открыл дверь с правой стороны коридора и пропустил Генку вперед. Едва мальчик зашел внутрь, захлопнул ее.

Первое, что бросилось в глаза Генке, стало зеркало, висящее на противоположной от двери стене. Оно занимало полстены и висело между двух окон с решетками. Больше в комнате ничего не было.

Генка не понимал назначения сего предмета и своего привода.

Через минуту в зеркале перестала отображаться комната со стоящим в недоумении мальчиком. Вместо нее перед Генкиным взором предстала… его деревня. Точнее площадь.

На площади стояла толпа, такая же большая, как и в утро наказания его и Паши. Генка увидел в центре площади Василия — главу деревни, отца, маму и младшего брата. Они стояли по правую руку от него. Василий что-то говорил, но слов не было слышно. Толпа бурно отвечала, кое-кто потрясал в воздухе кулаками, не соглашаясь с решением Василия. Глава поворачивал голову в сторону оппонента и тоже кричал до покраснения, при этом указывая на семью Генки. Лица его родных людей были печальны. Паша жался к отцу. Тот прикрывал его руку, как бы защищая от всех противников. Никанор пытался что-то доказать Василию, но безуспешно. Тот отрицательно крутил головой.

Генка расширенными глазами смотрел на происходящее в зеркале. Нет, в его деревне. Там, в его мире, если только это место, куда их занесло растением, является другим миром. Скорее всего, так оно и есть. Ведь в их реальности люди не превращаются в волков, а зеркала не становятся телевизорами. Генка знал об этих устройствах по бабушкиным рассказам. Зеркало продолжало трансляцию. Генке стало страшно. Он понимал, что его семью не просто так вывели на площадь, что они будут наказаны за побег мальчика. Генку бросило в холодный пот от мысли о тяжести наказания. Мысли его, к великому несчастью, подтвердились.

Изображение в зеркале опустилось, и Генке стало видно плаху, стоящую в полутора метрах от Генкиных родных. Все стало ясно. Сердце мальчика ухало от нахлынувшего горя. Глаза наполнились слезами отчаяния. Неужели, брат казнит сестру за племянника? Ум отказывался верить в подобную несправедливость. Смерть Николая все же подействовала на Василия, хоть он уверял, что руководствовался исключительно правилами. Умри на месте Николая кто-то другой, глава не обошелся бы так сурово с семьей родной сестры.

— Я вернусь, дядя Вася, — севшим голосом пообещал Генка. — Ты только прости их. Дождись меня и делай, что хочешь, — слезы бежали по щекам мальчика, но он не утирал их, как бы заслоняясь от изображения в зеркале.

Оно же безжалостно показывало казнь его семьи.

К плахе подошел мясник с топором в руках, тот самый, что рубил головы троим в ночь нападения шарагалов. Толпа замерла. На многих лицах Генка увидел слезы. Плакали в основном женщины. Лица мужчин оставались серьезны, что вовсе не означало их равнодушия. Василий сказал одно слово. Паша по очереди обнялся с родителями. Мать покрывала поцелуями его личико и все не отпускала от себя. Оба плакали. Василий гневно проговорил несколько слов, шагнул было к мальчику, но Никанор заслонил сына собой и ответил главе деревни. Тот махнул рукой. Прошло несколько минут мучительного прощания. Младший брат Генки превозмог себя и оторвался от матери. Подойдя к плахе, опустился на колени, положил голову. Мясник взмахнул топором и… изображение исчезло.

Зеркало снова показывало комнату со стоящим бледным мальчиком, который плакал навзрыд.

— Понравилось? — спросил мелодичный женский голос за спиной мальчика.

Генка резко развернулся, сжал кулачки.

— Это все неправда! — зло бросил он женщине, тихо вошедшей в комнату.

— Твои слезы говорят об обратном, — улыбнулась она.

— Василий не мог этого сделать. Детей не казнят.

— Ну, возможно, он отменил в последнюю минуту. Впрочем, что ты знаешь о его намерениях. Он очень любил брата, больше сестры.

— Все равно он не мог так с нами поступить, — Генка пытался убедить себя, что все им виденное ложь. Получалось плохо, что радовало женщину.

Она склонила голову к правому плечу.

— Тебе больше некуда возвращаться, — жалостливо проговорила она. — Зато ты можешь помочь нам своей жертвой.

— Так вот ради чего все это! — радостно вскричал Генка, чем сильно расстроил женщину.

— Нет-нет, ты все не так понял, — залепетала она в отчаянии. — Я лишь хотела сказать, что ты никем больше не ожидаем там, откуда пришел, — женщина видела, что ее слова уже не действуют на Генку. — Твою семью казнили! — взвизгнула она, словно ужаленная.

— Я не верю вам! — торжествующе произнес Генка. — Ваш Степан тоже врет, говоря про смерть юношей. Они превращаются в волков.

На женщину слова не произвели того поражающего эффекта, как недавно на стражника. Она знала правду.

Глава шестая

ВОЗВРАЩЕНИЕ

— Папа! У меня не получилось его убедить! — женщина вбежала к Степану. Щеки ее пылали подобно летнему закату. Глаза опухли от недавних слез, все еще стоящих в глазах и готовых сорваться вниз.

— Ты о ком говоришь? — тяжело сел на лавку Степан. Он только что проснулся и не понимал, о ком ему сообщает женщина.

— Генка зеркалу не поверил, — растолковала та.

— Совсем не поверил? — усомнился Степан. — Оно же показывает правдоподобно.

— Когда я вошла, он плакал, а потом…, — женщина запнулась.

— Продолжай! — потребовал мужчина.

— Я сказала, что ему больше некуда возвращаться, — женщина говорила и бледнела, только теперь понимая совершенную ошибку. — Что нам он может помочь.

Степан вскочил. Подбежал к дочери.

— Дура! — проорал прямо в лицо, багровея. — Генка должен был сам подойти к этой мысли! Понимаешь?

Женщина поспешно закивала, соглашаясь с отцом. Она ожидала удара, но отец сдержался, что, впрочем, не означало прощения.

— Тогда бы он сам пришел ко мне! — продолжал бушевать отец.

— У нас есть еще двое: Леонид с Максимом, — робко напомнила женщина. Она стояла перед разгневанным отцом с опущенной головой и повисшими от безысходности руками.

— Генка с ними?

— Да, — чуть слышно ответила женщина, поняв вторую ошибку.

— Тогда у нас больше нет пленников! — схватился за голову Степан. — В кого ты такая уродилась?!

— Так надо было спать с женщиной, а не с…, — позволила себе усмехнуться дочь.

Степан не дал ей договорить, с силой шлепнул по губам, так что женщина отступила на шаг назад. Иначе бы она упала.

— Молчи! Ничего не изменилось бы сейчас, не учини ты тогда расправу в деревне.

— Они убили моих лучших сородичей! — теперь женщина перешла на крик. Ее взгляд пылал яростью, она крепко сжала кулаки.

— Ты так и не выбрала сторону, — в голосе мужчины слышалась печаль.

— Здесь невозможно принадлежать к чьей-то стороне, когда в тебе текут обе крови, — ответила женщина.

— Тебе не следовало призывать чужаков. Я говорил, что не нужно перемешивать миры.

— Стае нужна свежая кровь. Кто-то из пленников станет следующей жертвой, — пообещала женщина. — Я заставлю их!

Она развернулась и покинула комнату отца в уже боевом настроении.

— Как бы тебе не пожалеть о том, девочка моя, — покачал головой старик. Опустившись на лавку, прислонился к стене и закрыл глаза.

— Вот так дела! — изумился Леонид. — Старик-то оказался совсем не прост. Я ведь сразу понял, что история деревни какая-то странная. Не могут волки мстить за убитых сородичей. Только если их не направила чья-то воля.

— Зачем ему все это? — не понимал Максим.

— Тайна здесь большая, не иначе. Прав ты оказался насчет того, что тогда позвал нас в лес. Мы здесь нужны! Еще как необходимы! Все здесь пора менять, — Леонид обвел рукой комнату-тюрьму.

— Что же мы можем сделать в качестве пленников? — спросил Генка.

— Пока что не знаю, мальчики, но я придумаю обязательно, обещаю вам.

Разговор происходил после возвращения Генки. Он в мельчайших подробностях рассказал обо всем увиденном и услышанном, пока был в не комнаты. Даже про показанную зеркалом свою деревню и казнь семьи не умолчал. Теперь мальчик вновь колебался между верой и неверием в ее реальность. Леонид, как мог, утешал Генку, говоря о большой лжи, опутавшей деревню Степаном, словно паутиной пауком. Говорил, что нет веры такому человеку, который земляков своих вводит в заблуждение.

— Вот выберемся отсюда, тогда и покажем деревне старика Степана во всей красе, посмотрим, что люди с ним сделают.

Леонид и не думал, что вскоре представится возможность побега.

Скоро им принесли обед. На этот раз охранником был только рыжий детина, который отводил Генку в комнату с зеркалом и который знал про юношей, оборачивающихся волками.

Он постоянно косился на Генку, словно что-то важное решая для себя.

Генка отвечал мужчине спокойным взглядом и продолжал жевать.

Кормили пленников отлично. На обед им подали наваристый мясной суп с белым и ржаным хлебами. Рыбу речную жареную и блюдо малины. Пили чай из шиповника.

— Так всех в тюрьме кормят? — поинтересовался Леонид. — Или только нам такая щедрость?

— Всем одинаково даем, — ответил стражник. — Чего вас баловать?

— Мы же особенные, никакого преступления не совершали.

— Как же не совершали? — не согласился детина. — Еще какое преступление на вас.

— Это ты о чем? — Леонид понимал, что имеет в виду мужчина, но хотел услышать от него. — Мы случайно оказались в вашей деревне. Может, увидели, чего нельзя было, так ненароком же. Прощения просим, — Леонид даже голову склонил, как бы винясь за нарушение.

— Как же о чем? — удивился стражник. — Вы же не хотите нам помочь.

— Ах, помочь, — словно только что догадался Леонид. — Вы имеете в виду добровольную жертву?

Детина кивнул.

— Так вы сами успешно справляетесь с этим, в чем мы недавно убедились. Правда, мальчики? — Леонид посмотрел на Максима с Генкой, прося их подтвердить слова.

Те закивали в ответ.

— Стая приняла жертву, — подтвердил Максим.

— Волки довольны, — сказал Генка.

Мужчина сник при упоминании вчерашнего жертвоприношения. То ли вспомнил о том, что Степан врет им, то ли подумал о чем-то личном.

— Тот юноша — мой младший брат, — проговорил он.

— Как же ты позволил брату уйти в лес? — спросил Леонид.

— Он провинился и таким способом был наказан.

— Что же он сделал?

Детина молчал. Он не хотел или не смел говорить об этом.

Женщина забрала поднос с пустыми тарелками и вышла. Дверь закрылась.

— Тогда нам нужно найти здесь подобное растение и проделать те же манипуляции для возвращения домой.

— Хорошая идея, Максим, — одобрил Леонид. — Пошли искать. Не уходите далеко и держите друг друга в поле зрения.

Как только путешественники поравнялись с первым домом, деревня наполнилась людьми и звуками природы, как и подобает реальности. Однако присутствовала одна большая странность. Она пугала вновь прибывших людей.

Деревня жила своей жизнью, не видя пришельцев.

Путники шли по главной улице. Она была практически пустынна для дневного времени суток. Три молодых девушки о чем-то весело щебетали возле одного дома. Возле другого дома мужчина колол дрова, а мальчик одного с Максимом возраста складывал их в поленницу. Третий дом стоял заброшенным с выбитыми стеклами.

— Мы для них не существуем, — сказал Леонид. Они задевали жителей и проходили сквозь них.

— Иначе бы их мир изменился, — предположил Генка.

— Мне кажется, что мы здесь именно для его изменения, — сказал Максим. — Кто-то из нас останется здесь навсегда.

Из одного дома вышли трое мужчин. У шедшего впереди человека были связаны руки за спиной. Они отправились к лесу, на краю которого стояла деревня.

— За ними, — скомандовал Максим. — Нам важно знать их действия.

— Ты только что сказал о необходимости найти то растение, из-за которого мы оказались здесь, — напомнил Леонид. Ему не нравилось подчинение слуге, чего он и не пытался скрыть.

— Теперь мне кажется иное, — пожал плечами Максим.

— Ты как считаешь? — мужчина обратился к Генке.

— Растение может встретиться нам по пути, — предположил тот.

— Давайте проследим за ними, — согласился Леонид.

Удобно следить за людьми, зная, что тебя не видят.

Связанного мужчину ввели глубже в лес, так что деревня скрылась из глаз, привязали лицом к дереву. Разорвали одежду. Один мужчина достал из-за голенища нож, провел по голой спине три горизонтальных полосы. Привязанный мужчина застонал от боли.

— Видимо, приносят жертву, — предположил Леонид.

— Кому? — спросил Генка.

— Скоро узнаем, — ответил Максим.

— Тогда ждем, — Леонид сел спиной к дереву.

Мальчики расположились слева.

Мужчины покинули свою жертву.

Наступившие сумерки огласил жуткий волчий вой. Казалось, выла сотня глоток.

— Они приносят жертвы волкам, — догадался Леонид.

— Этакой ораве нужна целая деревня, — предположил Генка. Мальчик поежился от страха. В лесу, что примыкал к их деревне, охотники время от времени встречали громадных волков. Стрелы их не брали. Копья отскакивали от шерсти. Их называли заговоренными существами.

— Суть не в количестве, а в добровольном приходе, — поправил Максим.

— Что-то я не увидел добровольного прихода, — возразил Генка. — Мужчину вели со связанными руками.

— Он подчинился.

— Откуда ты знаешь?

— Не могу объяснить, — пожал Максим плечами.

Вскоре показались горящие глаза волков. Они были со всех сторон и приближались. В отличие от людей они видели пришельцев.

Огромный волк — видимо, вожак стаи — подошел к троице, сидящей возле дерева, и наклонил голову как бы в знак поклона.

Леонид с мальчиками сидели, не шелохнувшись. Желание вскочить и сбежать боролось с необходимостью остаться и досмотреть до конца жертвоприношение.

— Он нам ничего не сделает, — расслабился первым Максим.

— Прочитал в его глазах? — усмехнулся Генка.

— Считай, что да.

Между тем, вожак отвернулся от людей к своей жертве. Подойдя к дереву с привязанным мужчиной, волк встал передними лапами на дерево выше человека и стал слизывать языком кровь, успевшую запечься со времени нанесения порезов.

Жертва не издавала ни единого звука.

Остальные волки смотрели на действия своего вожака, находясь на почтительном расстоянии.

— Пробует на вкус, — хихикнул Генка, но сердце замирало от предстоящей кровавой развязки.

— Он не станет его есть, — уверенно сказал Максим, но на этот раз не успокоил друга.

Генку затошнило. Недавний завтрак просился наружу не удобным путем.

Словно подтверждая Максима, раздался волчий одинокий вой. На глазах изумленных людей, ставших свидетелями жертвоприношения, человек стал превращаться в волка. Сначала волчьей стала голова. Именно она огласила лес воем, словно пробуя новые звуки. Затем покрылись шерстью руки, спина, ноги. Последним отрос хвост.

Вожак стаи опустился на четыре лапы, оглядывая новоявленного собрата.

Новый член стаи легко разорвал веревки, удерживающие его у дерева, и тоже опустился на землю.

С минуту два волка разглядывали друг друга. Затем бок о бок присоединились к стае.

Скоро волки покинули место.

— Что это было? — спросил Леонид, обращаясь к Максиму.

— Деревня перерождается в животных.

— Ты почти что прав, — раздался мужской голос.

Троица вскочила на ноги.

Сзади стоял старик без бороды в рубахе черного цвета и таких же штанах. Его лицо было омрачено страданием.

— Ты сошел с ума, старик! — Леонид вскочил со стула и пошел хозяина дома, сидящего на лавке напротив него и прислонившегося, устало, к стене. — Ты хочешь нашей смерти ради спасения своих людей!

— Ты же не видел смерти мужчины, — возразил со вздохом старик. — Всего лишь обращение.

— Все равно для людей он умер. Ведь так?

— Так, — лицо старика покрылось потом. Ему хотелось лечь и отдохнуть, тем более за окном комнаты, где шел тяжелый разговор, уже вовсю светила луна.

— Я не отдам своих детей в волчью стаю. Никогда! — Леонид скрестил руки на груди. Он нависал над собеседником, имевшим тщедушный вид рядом с ним.

Сами дети — Генка с Максимом — дремали тут же в углу комнаты, расположившись на шкурах по виду волчьих. Они краем уха слушали разговор, но утомление брало верх над любопытством.

— Они ведь не твои дети, — напомнил старик. — Всего лишь слуги, подлежащие замене.

— Пусть так! Мне не хочется расставаться с ними.

— Тогда принеси в жертву себя. Мальчики же вернутся в свой мир. Обещаю.

— Максима казнят, если он вернется без меня.

Старик покачал головой.

— Законы твоей деревни суровы даже по отношению к детям.

— Зато мы не похищаем людей для своих целей. Обходимся своими силами.

— Максим может вернуться в деревню Генки, — предложил старик. — Он станет погонщиком.

— Я не стану помогать вам! — рявкнул Леонид так, что мальчики проснулись. — Делай с нами, что хочешь!

— Даю вам два дня на размышление, — подвел итог старик и хлопнул в ладоши.

В комнату тут же вошли четыре человека, вооруженных копьями.

Они окружили Леонида и вставших со шкуры мальчиков и вывели из комнаты.

Разговору, который рассердил Леонида, предшествовало возвращение из леса в деревню. По дороге старик поведал историю деревни. Они пришли к тому самому дому, из которого несколько часов назад вывели связанного мужчину.

Деревне насчитывалось пара веков. Откуда пришли эти знания, никто не мог сказать. Лежала в памяти цифра. Никто не вел деревенской летописи, хотя и существовала грамотность. Родители учили детей читать и писать порой против воли, за что последние нередко получали хорошую трепку. Как-то не сложилось изначально ведение истории деревни. Никто не передавал историю из уст в уста в своих семьях, поэтому не помнили жители, как создалась сия деревня, откуда пришли на это место люди и почему именно сюда. Первое время люди посылали отряды на поиски других деревень, но посыльные возвращались ни с чем. Ни один из отрядов не наткнулся даже на разрушенное жилье. Жители не очень-то горевали из-за отрицательного результата поисков, радуясь благополучному возвращению земляков. Мир словно вымер, пощадив лишь одну единственную деревню.

Люди здесь жили добрые и трудолюбивые. Пахари выращивали зерно для всей деревни. Охотники ловили диких животных в лесу. За всю историю едва ли насчитывалось с три десятка кровопролитий, закончившихся смертью сошедшихся друг с другом. Столько же было смертных приговоров убийцам. Виновных судило все взрослое население. Оно тщательно выслушивало обе стороны и выносило приговор. К тому же убийце предлагали наложить на себя руки, чтобы не убивать даже в качестве наказания. До такой степени люди уважали друг друга. Мир и порядок наполняли деревню, потому что все решалось и делалось сообща.

Беда пришла неожиданно из леса, что кормил деревню. Люди сами были виноваты.

В тот год охотники неожиданно возвратились из леса с великолепной добычей — они принесли в деревню три туши огромных волков. Никогда прежде деревня не видела животных подобного размера. Обычные волки иногда попадались на пути охотников, но они благополучно расходились в разные стороны, не нанося вреда друг другу. Эти же огромные волки не отступили с человеческой дороги, что привело их к гибели.

Жители деревни устроили праздник в честь добытчиков. Перед этим мясо было поровну разделено между всеми домами. До поздней ночи люди пели и плясали, восхищаясь мужеством охотников. Разошлись жители по домам лишь тогда, когда усталость взяла верх над радостью. Пришла пора дать отдых измученным весельем телам. К тому завтрашние работы никто не отменял. Природа не отменит дождя из-за неубранного сена. Не даст прохладного дня косцу, не вставшему на заре.

О! Если бы они знали о постигшей их в скором времени участи, то они бы растерзали на мелкие кусочки тех, кого сейчас восхваляли. О, Бог! Почему наделив человека разумом, ты не дал ему способности видеть будущее? Стольких жертв удалось бы избежать! Стольких слез не было бы выплакано! Стольких могил не было бы вырыто!

Следующий день прошел благополучно в деревенских заботах. Люди с каким-то воодушевлением прожили его, словно он станет последним счастливым днем в их жизни. Позднее некоторые жители припоминали о неком тягостном чувстве, хотя ничто не предвещало беды.

Едва наступили сумерки, со стороны леса раздался жуткий волчий вой. Он приближался. Вой был настолько кошмарным, что людей объял страх, равного которому они не испытывали никогда в жизни. Спустя несколько минут лес наполнился сотнями огоньков. Они приближались. То были горящие глаза огромных волков. Гонимые страхом приближающейся кровавой расправы, жители бежали в дома, свои и соседские, находящиеся ближе всего. Люди запирали двери всеми тяжелыми предметами лишь бы защититься от неожиданно пришедших животных. В ход шли столы и лавки. Окна закрывались ставнями, торопливо заколачивались досками. Детей ссаживали в подполы. Повсюду слышались крики, слезы, причитания.

Как бы ни были быстры и умелы люди, дикие животные оказались проворнее. Одним прыжком покрыв расстояние от леса до деревни, волки приступили к расправе. Они догоняли человека, сваливали с ног и отгрызали голову. Покончив с одним несчастным жителем, волк налетал на следующую жертву. Не щадили никого: ни взрослых, ни детей. Трупы же не интересовали волков. То была бойня не ради насыщения, а ради мести за убитых охотниками сородичей. Опустошив улицы, волки кинулись к домам и укрывшимся в них людям. Животные были так огромны и сильны, что с легкостью вышибали двери. Несколькими мощными ударами лап разносили их в щепки. Считавшие себя спасенными, люди лишь на время избежали смерти.

Протяжный вой вожака стаи возвестил о конце и уходе в лес. Даже те волки, что уже стояли над поверженными людьми, не посмели ослушаться призыва и отпустили своих жертв, приготовившихся к смерти.

Люди не смели выйти из домов до самого рассвета. Они оплакивали убитых, готовясь к погребению невиданных размеров. Никто не спал этой ночью. Даже маленькие дети не сомкнули глаз.

С зарей люди вышли на улицу и снова ужас сковал их. Теперь был ужас от картины, представшей их глазам. Они увидели десятки трупов и залитую кровью землю. Казалось, не было и квадратного метра чистого от крови. Люди обезумели от горя. Великий плач разнесся над деревней. Рыдали все: от мала до велика. То был самый скорбный день в жизни деревни.

Так думали люди, но правда оказалась еще страшнее.

Узнав имена всех погибших, жители пришли в изумление: среди них не оказалось ни одного охотника. В живых остались и семьи тех, кто убил огромных волков. Люди недоумевали. Волки, совершив месть, оставили главных виновников. Словно дикие звери знали убийц в лицо и для чего-то пощадили. Не означает ли это нового нападения?

Первой мыслью жителей стало желание самим расправиться с охотниками, тем самым уберечься от новой расправы. Однако, поразмыслив над произошедшим, люди поняли, что виноваты все жители. Они все пировали и ели убитых животных. Если уж говорить о наказании, то они все понесли потери.

С этого дня каждый заход солнца ожидался со страхом, что лес снова огласится волчьим воем. Прошел месяц, второй, третий, но лес все так же приветливо шелестел листьями, приглашая за своими дарами: ягодами, грибами, дичью, дровами на зиму. Люди с опаской ходили в лес. Если без ягод с грибами еще можно было прожить, то никуда не денешься от заготовки дров на зиму, да и дичью запастись не помешало бы. Волки же, похоже, ушли восвояси. Только кладбище расширилось очень уж резко, а деревня уменьшилась. Появились заброшенные дома.

Шел октябрь. Пора ненастная и скучная, когда работы огородно-полевые завершены и можно отдыхать до следующей весны, работая по дому. Пришла пора учить детей грамоте.

В одну из ночей старику Степану, тому самому, с которым вел перепалку Леонид, приснился вожак огромных волков. Вожак велел каждый месяц приводить в лес одного юношу. Привязывать его лицом к дереву и оставлять на спине порезы. Этот юноша должен стать добровольной жертвой. В тот месяц, когда не станет жертвы, стая вновь нападет на деревню и никого не оставит в живых. Первый же юноша должен отправиться в лес уже сегодняшним днем.

Степан ранним утром собрал все взрослое население деревни и объявил о своем сне.

Отчаянию жителей не было предела. Отдавая волкам по юноше в месяц, они быстро лишатся молодого мужского поколения. Каждый год двенадцать девушек не найдут себе пару и не создадут семьи. Постепенно деревня будет умирать. С другой стороны, не дав жертвы, деревня перестанет существовать уже сегодня. Может быть, волки возьмут лишь нескольких юношей.

Как же трудно выбрать того, кто примет смерть. Никакая мать без мучений не способна отдать свое дитя даже ради спасения всех. Деревня рыдала, делая мучительный выбор среди своих сыновей. Наконец, выбор пал на сына одного из охотников. Он вызвался сам, терзаемый виной отца за все, что с ними произошло со дня убийства волков. Отец отговаривал сына, но жители встали за то, чтобы отдать его первым.

Так был принесена первая жертва, выбранная всеми. Позже юноши сами решали, кто станет следующим ушедшим, и шли к Степану.

Вот теперь Степану снова явился во сне вожак стаи и сообщил, что для прекращения жертвоприношений нужен человек издалека. Тогда стая покинет эти места навсегда и больше не вернется.

Этим человеком Степан хочет одного из пришедших случайно людей. Леонид с мальчиками должны сами сделать выбор. В противном случае все трое навсегда останутся здесь пленниками. Об этом и шел бурный разговор в доме.

Леонида с мальчиками отвели в комнату с тремя лавками, покрытыми шкурами для сна. Никаких предметов мебели в комнате больше не было.

За вошедшими пленниками закрылась дверь, в которой заскрежетал засов.

— Могли бы в подвал посадить, — огляделся Леонид.

— Отсюда тоже не сбежать, — Генка кивнул на окна с решетками и опустился на лавку. — Нас хотя кормить собираются?

— Могут голодом заставить, — Максим тоже сел на лавку.

— Им нужна добровольная жертва, — возразил Леонид.

— У нас нет выбора, — сказал Максим. — Кто-то должен остаться здесь и пополнить стаю.

— Лично я не собираюсь остаток жизни бегать на четырех лапах, — погрозил Леонид кулаком на дверь, — да и вам не позволю.

— Как же тогда мы отсюда выберемся? — недоуменно спросил Генка.

— Завтра увидим, — буркнул Леонид. Он с силой пнул дверь ногой и отошел к третьей лавке.

— Не буянить! — раздался окрик за дверью. Степан не доверял двери на засове, а потому оставил стражу.

Пленники проснулись, когда солнце уже было высоко в небе. Оно лежало на полу комнаты, в которой их заперли, поделенное на части решеткой.

Леонид поднялся с лавки и пошел к двери.

— Эй! — крикнул он. — Нас собираются кормить?

— Проснулись? — за дверью раздался уже другой голос. Вчерашний страж ушел.

— Да.

— Сейчас доложу.

— Умыться бы да сходить по нужде.

— Обойдетесь без умывания, а нужник за маленькой дверью.

Раздались удаляющиеся шаги.

— Вот же дверца, — показал Генка рукой слева от себя. — А я все никак понять не мог, откуда дерьмом несет.

За дверцей оказался туалет деревенского типа.

Все трое по очереди сходили туда.

Настроение со вчерашнего дня не улучшилось. При свете дня комната с решетками на окнах лишь усиливала давление. Каждый из пленников думал о способе побега, но вслух ничего не говорил, настолько неправдоподобным он выглядел.

Снова послышались шаги за дверью. Звук засова возвестил о ее открывании.

Две девушки внесли в комнату подносы с едой. За порогом маячило четверо стражников с копьями.

— Ого! Какое сопровождение! — усмехнулся Леонид. — Боитесь одного взрослого мужчины?

— Не хотим трудностей для вас, — буркнул рыжий детина.

— Каких же трудностей?

— Попытки побега и следующих нежелательных действий с нашей стороны, — стражник смотрел и говорил спокойно, но Генка ощутил спиной бег мурашек. Хорошее отношение между жителями не давало гарантии того же в отношении пленников, пусть даже и не врагов. То, что хотят получить от них, слишком важно, чтобы легко отказаться в пользу их жизней.

— Пугаете?

— Считайте, как хотите. Ешьте.

— В вашем присутствии?

— Разве мы чем-то мешаем? — искренне удивился рыжий стражник.

— Нравится? — спросил Максим, стоящий рядом с новым другом.

— Разве может такое не понравится? — удивился Генка.

— Мой старший брат не любит звезды. Он говорит, что они наводят на печальные размышления о жизни своим холодным равнодушием.

— Мне звезды дают силу. Глядя на них, я становлюсь сильнее.

— Нам придется приземляться на остаток ночи, — сказал Леонид.

— Разве нельзя поспать в повозке? — спросил Генка, которому хотелось лететь без перерыва.

— Якоут может не спать двое суток, но сейчас он еще не окреп и нуждается в отдыхе. Мы же планировали продолжить полет завтра после полудня, так что идем вниз.

Генке ничего не оставалось, как подчинится.

— Не переживай, — вставил Максим, — завтра утром Якоуту станет лучше и мы уже без задержек полетим, куда тебе надо. Правда, папа?

— Конечно.

Леонид снова прокричал непонятную фразу. Якоут пошел на снижение.

— Что за язык? — спросил Генка на этот раз.

— Так Якоуты общаются между собой, — объяснил Максим. — Как-нибудь расскажу историю их появления в деревне.

Повозку тряхнуло при соприкосновении с землей. Она прочно встала на колеса.

Уставший Якоут сразу лег.

— Всем спать, — распорядился Леонид. — Вы ложитесь на сидения, а я на дно.

— Мне привычнее спать на траве, — сказал Генка.

— Как хочешь.

Генка вылез из повозки и растянулся на спине, заложив за голову правую руку и глядя на звезды, которые приняли обычный вид.

Вскоре он услышал сопение Леонида с сыном.

Утром Генка проснулся и первые секунды не мог понять, отчего лежит на траве, а не в мягкой постели. Вспомнив вчерашний день, широко улыбнулся. Как же изменчива жизнь. Никогда не знаешь, какой сюрприз она преподнесет не просто на следующий день, но и через пару часов. Еще вчера утром мальчик готовился понести наказание за невольный проступок. Затем жуткая боль на глазах практически всей деревни. И вот неожиданное спасение через людей, пришедших с неба. Спасение вместе с надеждой, в которую, увы, не верят родители. Генка вздохнул, вспомнив свои слова, сказанные маме. Он никогда не говорил с ней подобным тоном. Не удивительно ее позволение наказать его. Так ему и надо за свою грубость! Вот вернется и попросит прощения. Мальчик нисколько не сомневался в своем скором возвращении. Тогда он будет готов ко всему: и к повторному иглоукалыванию главы деревни, и к розге отца. Пусть только отыщется лекарство и спасет маму. Остальное переживаемо, а потому не страшно.

— Уже проснулся, — над лежащим Генкой навис Леонид, закрыв солнце. — Вставай. Дела ждут. Поможешь Максиму.

— Чем? — спросил тот, поднимаясь на ноги.

— Надо натереть Якоута жидкостью от насекомых.

— А он меня подпустит к себе? — Генка опасливо покосился на прирученное чудовище. То обстоятельство, что оно травоядное, не делает его менее опасным. Якоуту ничего не стоит раздавить человека мощной лапой.

— Он видел нас вместе, поэтому считает тебя своим.

— Тогда ладно.

Генка пошел к Якоуту, над которым уже трудился Максим.

— Как спалось? — спросил он Генку.

— Нормально. Я всегда и везде сплю хорошо. Леонид прислал меня к тебе в помощь. Говори, что делать.

— Вот возьми тряпку.

Максим протянул Генке кусок материи, предварительно смочив его из небольшого стеклянного пузырька.

— Фу! — скривился Генка, почувствовав неприятный запах. — Ну и вонь!

— Иначе Якоут будет отвлекаться от полета на вычесывание насекомых.

Животное понимало, что люди пытаются помочь ему в борьбе с кровососами. Оно терпеливо ждало, пока мальчики терли жесткую шкуру, дыша через рот и все равно вдыхая противный запах. Якоут наклонил голову, расправил крылья для удобства ухода за собой.

— Не думал, что сразу буду работать, — признался Генка.

— Леонид не любит бездельников. Раз мы взялись тебе помочь, нарушая свои планы, то и ты должен отплатить нам.

Генка встрепенулся, услышав от Максима не слово папа, а имя человека. Как будто он не сын. Мальчик хорошо помнил окрики матери, когда он называл Никанора по имени. Подобное обращение не запрещалось, но и не приветствовалось. Однако порядки у всех разные.

— Что ты сказал? — Генка решил уточнить у друга.

— Леонид…, — Максим осекся, поняв, что проговорился. — Ты понял?

— Что понял?

— Что Леонид мне не отец.

— Пока что я ничего не понял, — честно признался Генка. — Ты зачем скрыл?

— Леонид приказал. Для всех мы отец с сыном.

— Зачем?

— Так легче иметь доверие у людей. Никаких расспросов. Родственники путешествуют вместе. Отец взял сына исследовать мир и научить управляться с Якоутом. Теперь понимаешь?

— Уже лучше. Кто же вы друг для друга?

— Для этого надо многое рассказать.

— Ничего. Работы у нас еще много. Мажем дракона, и заодно рассказываешь свою историю.

Работа закипела вновь. Якоут начал даже фыркать от остановки мальчиков.

Максим приступил к повествованию.

Деревня Максима была самой обыкновенной среди сотен других деревень. Размером чуть ли не с поселок городского типа. После Катаклизма все связи с миром резко оборвались. Никто деревню больше не посещал. Из уехавших жителей никто не вернулся. Весь остальной мир словно вымер. Поплакав над умершими родными и своей ужасной судьбой, жители продолжили жить дальше уже по своим законам.

Как и в деревне Генки, Максимова деревня избрала себе главу. Он же набрал себе помощников, следящих за порядком. Они в свою очередь тоже обзавелись людьми, помогающими исполнять обязанности. В результате получилась иерархия. Леонид являлся третьим звеном, что делало его маленьким, но облеченным властью человеком. Триединая власть управляла всеми остальными людьми. Хуже всего было не отдавание отчета в своих действиях младших помощников старшим. Разрешалось всякое действие в отношении простых жителей, не имеющее пагубного последствия для всей деревни. На деле можно стало нанимать слуг и делать с ними все, что захочется. Даже убивать не нужных. Максим принадлежал к простым жителям и был слугой. Изнасилование стало частым, чуть ли не повседневным развлечением, ведь оно приносило младенцев и увеличивало численность деревни. Смертность тоже была высока из-за публичных казней жителей, пытавшихся противостоять создавшемуся положению.

Через пять лет деревня столкнулась с первыми Якоутами. Их маленьких детенышей принесли в деревню охотники. Удивительно, что до этого никто не видел взрослых особей. Они словно прилетели, родили и унеслись обратно, едва малыши смогли питаться самостоятельно. Подтверждением догадке стало появление родителей через полгода. Явившись ранним осенним утром в деревню, пара взрослых что-то прокричала на своем языке, и подросшие детеныши поднялись в небо. До этого дня они даже не пробовали летать, не имея перед собой примера.

Невозможно передать словами, как страшно казнили тех, кто ухаживал за маленькими Якоутами и не смог их удержать. Среди них был дядя Максима по отцу. Не будучи ничьим слугой, он пытался вымолить прощение для младшего брата у самого главы деревни. Тот сказал, что тогда необходимо простить всех. Их же проступок настолько велик, что не должен остаться безнаказанным. Так семья лишилась одного члена.

На следующий год охотники принесли из леса уже четырех детенышей. Зная время прилета родителей, маленьких Якоутов заблаговременно пристегнули цепями за лапы к дубам. Оторвавшись от земли на зов сородичей, парящих над ними, детеныши, не в силах порвать цепи, опустились обратно. Тогда все восемь животных заполнили мир душераздирающим криком. Люди хотели даже освободить подопечных, но, помня прошлогоднюю казнь, сдержались. Вскоре взрослые Якоуты покинули деревню, оставив потомство на людей. Больше в деревне они не появлялись. Жители же получили летающих Якоутов, через год ставших взрослыми. Однажды они улетели в лес, на то самое место, где их нашли охотники. Вернулись животные через месяц, а после охотники принесли в деревню еще четырех маленьких Якоутов. Удивительно, но Якоуты не создают пары. Они вообще не делятся на мужские и женские особи. Каждый из них приносит детеныша раз в год. Позже учит его летать на собственном примере и далее относится как к равному себе. Никакой родительской опеки не наблюдается.

Летать же в повозках, запряженных Якоутами, люди стали не сразу. Кому-то пришло в голову прицепить тележку к маленькому Якоуту перед первым полетом. Задумка принесла неожиданный успех: детеныш легко поднял тележку в воздух и полетал с нею. Оставалось научиться управлять Якоутами. Для этого надо было выучить звуки животных, используемых взрослыми при обучении потомства, и перевести их в речь. Наиболее опытные люди справились с этой задачей и стали погонщиками Якоутов.

— Так Леонид один из погонщиков? — спросил Генка после окончания рассказа.

— Да. Он погонщик вместе с троими двоюродными братьями. Они стали ими одними из первых. Редко кто со стороны становится погонщиком семейных Якоутов.

— Почему? Если он может выучить их звуки.

— Якоуты привыкают к детям и слушаются их всю жизнь. Животных почти не отдают даже родственникам.

— Ты-то как управляешься с ним?

— Долго был при этом Якоуте. Тебя же он принял. Меня это очень удивляет.

— Я бы мог стать отличным погонщиком, — с восторгом проговорил Генка.

— Тише! Тебе нельзя об этом даже говорить, — с испугом сказал Максим.

— Почему? — удивился его друг.

— Никто из простых людей и слуг не может стать погонщиком Якоута. За подобные слова детей секут, а взрослых казнят.

— Я не слуга…, — напомнил было Генка, но замолчал. — Я же дал согласие подчиняться Леониду во всем.

— Так ты и стал его слугой, — объяснил Максим. — Как и я когда-то, — вздохнул он.

— Зачем же ты сделался слугой при вольном отце?

— Мне очень хотелось полетать в повозке. Пусть не как погонщик, — начал рассказывать Максим. — Однажды я не выдержал и рано утром пошел к Якоуту Леонида. Он жил к нам ближе всех погонщиков. Язык я знал и мог летать один. Одного не предвидел, того, что Леонид встанет раньше обычного на пару часов. Он поймал меня, как раз, когда я залез в повозку. Якоутам не мешают крепления, поэтому их не распрягают. Леонид вытащил меня за шиворот и спросил о моем намерении насчет кражи его животного. Мне сделалось страшно, я торопливо объяснил, что хотел лишь полетать и вернуться обратно. Я ведь хорошо понимаю, что не имею права стать погонщиком. Леонид рассмеялся и сказал о желании иметь слугу, с которым может исследовать мир вокруг. Не раздумывая о последствиях и окрыленный неожиданной удачей, я согласился стать слугой Леонида. Будь на его месте кто-то другой, то я не решился бы на подобный поступок. Леонид лучше всех, кто наделен властью в своем круге, — Максим начал говорить с гордостью за своего хозяина. — За ним не замечено развязности в отношении девушек и свободных женщин. Он справедлив и не наказывает без особой вины.

— Леонид наказал тебя за попытку полета?

— Нет, он решил никому не говорить об этом.

— Тебе повезло.

— Еще как повезло, — согласился Максим. — Вот только отец не принял моего поступка. Рассердился, что из-за глупого желания летать лишился свободы.

Генка повесил голову. Мрачные мысли лезли в голову. Он ведь тоже без раздумий дал согласие подчиняться Леониду, став, таким образом, по незнанию его слугой. Ради лекарства для мамы поверил пришельцу. Что же дальше с ним будет? Сможет ли снова стать свободным?

— О чем задумался? — спросил Максим.

— Я смогу перестать быть слугой?

— Конечно, сможешь, — ответил подошедший Леонид. — Я не обманул тебя, пообещав отвезти к цветку папоротника. Потом отпущу тебя. Пока же ты должен слушаться меня беспрекословно.

— Согласен, — Генка верил Леониду.

— Тогда идемте завтракать. Твои земляки надарили нам достаточно еды, так что тебе хватит.

Жители деревни как будто знали, что кто-то отправится в полет вместе с пришельцами. Все заднее пространство между стенкой повозки и сидениями было заполнено мешками с едой.

Генка ел и мысленно благодарил жителей за щедрость, хотя выращивание овощей и злаков дается нелегко из-за неправильных дождей. Больше везет охотникам, промышляющим в лесу целыми днями и приносящих в деревню порой невиданных животных. Некоторые из них оказываются ядовитыми. Генка украдкой посмотрел на Якоута и прикинул его в качестве добычи. Подобный гигант смог бы накормить всю деревню при условии, что все части туши съедобны. Даже головной мозг при таком размере хорош.

Максим понял ход его мыслей.

— Якоуты не съедобны. У них настолько жесткое мясо, что не проваришь за целый день.

— У детенышей тоже?

— Даже думать не смей! — жестко проговорил Леонид. Генка поежился от его приказного голоса, каким не обладал даже глава их деревни. Каким же суровым нравом обладают люди власти. — Якоуты неприкосновенны. За нанесение им увечий полагается смерть.

— Я только подумал, — поспешил оправдаться мальчик.

— Я знаю твой отчаянный характер, — уже спокойно проговорил Леонид. — Тебя как раз наказывали публично за дерзкий поступок. Кстати, тогда не понял, чем тебя наказывали? Я не видел ни розги, ни плети, ни другого предмета в руке Василия.

— Иглоукалывание, — Генка почему-то решил, что Леонид спрашивает не просто из любопытства, что он хочет заиметь подобные иголки.

Генка надеялся, что вокруг не растет ни одного иголика — растения, чьи шипы используются в качестве орудия для причинения боли. В основном иголик применяют к взрослым.

Леонид с Максимом удивились и ждали объяснений.

— Используются шипы иголика. Организму никакого вреда не причиняется, потому что шип не содержит яда и быстро растворяется в мышце, но боль при этом жуткая, — Генка даже сморщился при воспоминании.

— Понятно. Отличное наказание без физических последствий, — одобрил выдумку Леонид. — Длительная порка предполагает восстановления днями, а здесь встал и пошел. Как будто ничего и не было. Великолепная мутация нового мира, — мужчина даже посмеялся.

Мальчики переглянулись. Максим тоже понял ход мыслей Леонида. Ему очень не хотелось испытывать на себе действия иголика.

— Посмотри вокруг, — предложил Леонид. — Видишь где-нибудь иголик?

Генка бегло осмотрел луг, на котором они находились. К счастью, растения не было видно.

— Походи. Кстати, здесь недалеко растет нечто шипастое. Идем, посмотришь.

Леонид поднялся и пошел налево. Мальчики за ним, в душе надеясь на отрицательный результат.

— Вот оно, — мужчина показал на растение.

Иголик состоял из стебля толщиной в три сантиметра, поднимавшегося на метр точно вверх и усыпанного шипами. Ни листьев, ни цветов Генка никогда у растения не видел. Никакой ветер не мог согнуть стебель. Вместо сломанного шипа за неделю вырастал новый шип.

Генка сник, потому что видел перед собой именно иголик, правда, с желтыми шипами. В деревне же росли растения с красными шипами. Мальчик решил соврать.

— Нет, это не то растение, — как можно спокойнее ответил он.

Генка тут же получил подзатыльник.

— Не ври! По глазам вижу, что ты его узнал.

— Да, — обреченно признался мальчик, — правда, у наших иголиков шипы красного цвета.

— Сейчас проверим на деле. Возможно, оно не вошло в силу. Боли будет меньше. Максим, ложись. Ты самолично рассказал про нас.

Мальчик даже не пытался возражать, полностью, будучи в подчинении Леонида. Спустив штаны, лег на живот, прямо на траву.

— Куда надо колоть? — Леонид осторожно оборвал шип.

— В ягодицу. Очень медленно, — Генка сглотнул. Из-за него пострадает еще один мальчик. — Леонид, пожалуйста, накажи меня, — взмолился он.

— Накажу обязательно, — пообещал мужчина, — но за неповиновение. Садись ему на спину и держи руки. Я видел, что вы были пристегнуты. Я сяду на ноги.

Генке пришлось подчиниться. Он осторожно взгромоздился на спину друга. Бедный Максим тяжело вздохнул. Леонид прижал собой ноги мальчика.

Едва мужчина приставил шип к Максимовой ягодице и тихонько надавил, как все вокруг изменилось.

Взрослый услышал шаги бегущего Генки и обернулся, отпустив морду дракона. Ребенок находился недалеко. Он собирал какие-то травы.

— Здравствуй, — поприветствовал подбежавшего мальчика чужак. — Вижу, мы вас напугали. Жители попрятались по домам.

— Здравствуйте. Ваше чудовище напугало всех. Мы не знаем, чем он питается, — признался Генка.

— Понимаю. Вам нечего боятся. Якоуты едят исключительно траву.

— Как же вам удалось приручить такое огромное животное?

— Якоуты очень легко приручаются. Они умные подобно собакам.

— Кому? — не понял мальчик.

— Раньше у людей жили животные — охранники дома. Разве тебе не рассказывают о прошлом? — удивился пришелец.

— Только то, что помогает выживанию в мире.

— Понятно. Зовут тебя как?

— Генка. А Вас?

— Леонид. Там мой сын — Максим, — Леонид показал рукой на мальчика, собирающего траву.

Тот как раз закончил сбор трав и подошел к дракону. Сложил траву. Животное наклонило голову. Одним махом охапка была проглочена.

— Надеюсь, тебе полегчает. Завтра мы сможем продолжить свой полет.

Подошли Василий и Никанор с Пашей. Поздоровались и представились.

Пашин страх перед драконом испарился, как только он увидел беседу брата с прилетевшим мужчиной. Теперь мальчик с восторгом разглядывал дракона, мечтая прокатиться в повозке. Вряд ли глава деревни позволит ему это сделать до того, как исполнит назначенное наказание.

— Сожалею, что напугал и помешал вашим делам. Якоут заболел, и мы вынуждены стали спуститься в поисках лекарственной травы. К счастью, она нашлась. Кажется, шло наказание.

— Вы угадали, — ответил Василий. — Шло наказание вот этих мальчиков, — он указал на Генку с Пашей.

Мальчики потупились. Перед чужим человеком стало неловко за свое преступление, хотя и невольное.

— Что же такого натворили дети, за что недостаточно отцовского ремня? Вижу сожаление мальчиков о проступке.

— Из-за их вечерней прогулки по лесу на нас напали монстры. Двоих раненых пришлось отправить на мясо.

Глаза пришельцев полезли на лоб от удивления. Страх объял их. Оба попятились к дракону, ища спасения. Леонид закрывал собой сына.

Василий понял причину страха.

— Не бойтесь, мы вовсе не каннибалы. Убиваем только тех, кого не можем спасти. Либо выборных из мужчин деревни. Человечиной питаются женщины для зачатия и вынашивания ребенка.

— Неужели по-другому никак? — немного расслабившись, спросил Леонид. Он все еще не приближался, находясь под головой огромного питомца, способного одним ударом лапы убить четверых человек, что спокойно едят людей.

Все четверо развели руками. Их печальные взгляды говорили громче слов о полнейшей безысходности положения. Люди были бы рады изменить образ жизни.

Леонид поверил объяснению и успокоился. Встал на прежнее место вместе с Максимом.

— Что же ты, Генка, так подвел жителей? Почему ходил так поздно в лес? За подобное у нас казнили бы твоего отца.

— Искал цветок папоротника для больной мамы.

Глаза Максима загорелись.

— Я видел цветущий папоротник! — радостно воскликнул он. — Папа, помнишь, я тебе рассказывал?

— Да, не так далеко отсюда. Два дня пути.

Генка посмотрел на Василия. Лишь глава деревни мог дать разрешение покинуть деревню, потому что на мальчиках лежало неоконченное наказание.

Василий нахмурился и отрицательно покачал головой.

— Пока не будете полностью наказаны, деревни не покидать, — строго ответил он.

Мальчик опустил голову и тяжело вздохнул.

— Когда будет повторное наказание? — спросил Леонид. Его опечалило, что мальчик не может отправиться за лекарством для мамы. — Мы можем подождать пару дней. Согласен, Максим?

— Еще бы! — радостно сообщил мальчик. — Я сам хотел просить о том же.

— Не беспокойтесь, Василий, еды нам хватит. Мы питаемся удивительно мало. Генке придется взять припасы для себя. Вряд ли наша еда придется ему по вкусу.

Все ждали решения главы деревни. После потери Николая Василий лучше понимал желание мальчика найти лекарство для матери. Как человек он прощал Генке его невольную оплошность, но как глава деревни обязан был наказать.

— Хорошо, завтра мальчики станут свободными.

Радости Генки с Пашей и Максима не было предела. Они даже обнялись, став сразу друзьями.

— Где вы будете ночевать? — спросил Василий.

— Здесь. Якоута нельзя оставлять одного.

— Как хотите.

Между тем жители деревни, видя миролюбие прилетевших, стали покидать дома и несмело потянулись за деревню.

Леонид до вечера рассказывал о своих местах, откуда прилетел. О многообразии животного и растительного мира тех мест, в которых побывал, благодаря прирученным животным. Поток вопросов был нескончаемым. Люди удивлялись изменениям, произошедшим после Катаклизма. Их ночные шарагалы теперь казались совсем не страшными по сравнению с теми чудовищами из рассказов пришельцев. Жители нехотя расходились по домам, предварительно заручившись обещанием продолжить общение завтра. На все уговоры прийти в гости Леонид отвечал отказом, ссылаясь на нежелание покидать своего питомца. Некоторые продолжали настаивать, но безуспешно. Леонид оказался непреклонен.

Последними домой возвратились Никанор с сыновьями.

Нина ждала мужчин в большой комнате на лавке возле окна.

— Совсем обо мне забыли, — попеняла женщина. — Я ведь волновалась за вас. Еще и пришельцы с небес спустились.

— Прости, — мальчики подбежали к матери и обняли. — Знаешь, Леонид отвезет меня к папоротнику, — с жаром рассказал Генка. — Максим видел цветок. Завтра после наказания…

— Какого наказания? — всполошилась мать. Она перевела взгляд на мужа. Никанор вздохнул.

— Василий не успел закончить с Пашей, когда в небе появился дракон. Люди испугались и были отпущены по домам.

— О, Господи, — всхлипнула женщина, прижимая сыновей и целуя головки. — Лучше бы они не прилетали.

— Нет, мама! — воскликнул Генка. Мальчик даже встал. — Теперь ты будешь спасена. Завтра же мы отправимся за цветком.

— Я тоже хочу лететь, — заявил Паша. — Сначала я испугался дракона, но теперь не боюсь.

— Никто никуда не полетит, — строго объявила женщина. — Не хочу потерять вас.

— Я тоже не хочу тебя потерять, поэтому не мешай мне выполнить задуманное, — голос мальчика звенел от страха. Генка впервые говорил со старшими подобным тоном. — Иначе сбегу из дома и не вернусь, пока не найду лекарство, — глаза мальчика выражали полную готовность.

Никанор пришел в ярость:

— Ты не понимаешь материнских переживаний! Забыл рассказы Леонида о чудовищах наших земель? Позволь, Нина.

— Нет, — заплакала женщина. — Генка хочет помочь мне, но уже понял невозможность полета. Ведь так? — мать с надеждой в глазах посмотрела на сына.

Тот упрямо мотнул головой.

— Я все уже решил.

— Ты хоть представляешь, что буду делать я в твое отсутствие? Я же умру от переживаний, — Нина пыталась уговорить Генку, не прибегая к силе, хотя и понимала, что без нее не обойтись.

Женщина снова не сдержала слез. Никанор перешел в угол, где стояла розга. Ему очень хотелось приструнить расшалившегося мальчишку и вернуть его к действительности. Материнская любовь совсем испортила Генку. Не хватает мужской строгости.

— Со мной ничего не случится, — уверенно проговорил Генка. Его сердце разрывалось от желания остаться и желания спасти маму. Мальчик прекрасно понимал мамино нежелание его отпускать, но какое-то внутреннее упорство толкало его на противоречие с родителями.

Нина отвернулась к окну. Она никогда не видела в сыне столько нежелания понять ее. Генка всегда был послушным ребенком, добрым и заботливым. Теперь мальчика словно подменили. Подобная дерзость не свойственна его характеру. Не хочется думать, но Никанор прав, настаивая на наказании. Сердце глухо ударило в ребра, напоминая о любви матери к сыну. Кровь застучала в висках. Наперекор им Нина приняла решение. Женщина глубоко вздохнула и повернулась к Паше.

— Паша, помоги мне дойти до кровати, — протянула она к нему правую руку. — Совсем сил не осталось после всех сегодняшних событий.

Паша помог матери встать.

Мальчик уже понял ее намерения, вспомнив вчерашний похожий вечер, когда отец отправлял Генку из комнаты.

— Я с вами, — Генка хотел взять маму за вторую руку, но та не позволила.

— Останься с отцом, — велела мать строго, взяв свои чувства под контроль разума. Она кивнула Никанору и твердой походкой прошла мимо старшего сына.

— Совсем маму расстроил, — сказал Никанор, довольный разрешением жены, давшимся ей тяжело. — Ложись, — кивнул он на лавку.

Генка все понял моментально. Он понял, что родители не верят ему, что не Василий, а они не отпустят его из деревни. Слезы обиды и горечи выступили на глаза. Лишь сейчас мальчик понял свое одиночество в борьбе за мамино здоровье. Теперь даже она отвернулась от него, дав Никанору разрешение. Генка чувствовал себя непонятым и преданным. Выход был единственным. Побег. Немедленный побег из дома. Он докажет свою правоту и вернется лишь с цветком папоротника.

Никанор по-своему понял Генкину медлительность и шагнул к нему, намереваясь толкнуть к лавке.

— Давай скорее. Не ожидал от мамы подобного решения? Сам виноват. Не надо было так разговаривать. Понимаю, что ты сегодня уже натерпелся. Видел твои мучения и мучился вместе с тобой и Пашей, — Никанор еще приблизился к сыну. Оставалось протянуть руку и ухватить мальчика за шиворот. — Забудь ты про полет и, вообще, про цветущий папоротник забудь. Нет его. Наврали нам пришельцы. Им ты нужен в качестве корма для своего чудовища.

Поняв, что сейчас будет схвачен и привязан к лавке, как делалось иногда с непокорными детьми, Генка попятился к двери. Либо сейчас он сбежит, либо останется дома.

— Ты что задумал? — изумился Никанор.

Мужчина рванулся за Генкой, но тот оказался проворнее. Выскочил в сени, пролетев их, оказался на улице. Не останавливаясь, побежал к пришельцам. Сейчас мальчик не думал ни о чем, кроме необходимости вырваться из дома. Он совершенно не думал, что Леонид никуда не полетит из-за болезни Якоута, а потому отправит его домой. Генка думал лишь о лекарстве для мамы, которое растет в двух днях пути и которое он принесет и вылечит маму.

Никанор бросился догонять непутевого, по его мнению, сына, решившего не только перечить родителям словами, но и своими поступками нарушать сложившиеся устои. Мужчина даже боялся подумать о Василии и его гневе.

— Стой! Вернись немедленно! — орал Никанор, стремясь поймать Генку и вернуть домой. — Поймаю, так хуже будет! Выпорю по-взрослому! Подумай хоть о нас! Василий не простит ослушания!

Генка слышал крик отца и его бег за своей спиной, но они подстегивали мальчика. Он не оглядывался назад, боясь споткнуться и уменьшить скорость.

Впереди показался огромный дракон, лежащий на земле и выглядевший издалека горой.

Леонида с Максимом не было видно. Видимо, они уже легли спать в повозке.

— Эй! — крикнул Генка изо всех сил, значительно потраченных на бег. — Мне нужно немедленно лететь!

На счастье, Леонид услышал крик и поднял голову.

— Что-то мне подсказывало, что ты не вытерпишь до завтра, — сонно проговорил он, помогая подбежавшему Генке залезть в повозку.

Максим тоже поднялся и следил за разговором, не влезая в него.

— За мной гонится отец, — сообщил мальчик, с трудом переводя дыхание. — Родители не хотят отпускать меня. Помогите мне.

— Ты смелый мальчик. Хорошо, я помогу тебе. Только с одним условием.

— Все что угодно, — пообещал Генка.

— Ты будешь полностью в моем подчинении.

— Я согласен, — без раздумий сказал мальчик. — Летим скорее. Отец уже близко.

Леонид что-то крикнул на непонятном языке.

Якоут тут поднялся с земли, расправил кожистые крылья и парой взмахов оторвался от земли, унося в ночное небо повозку с троими людьми.

Генка посмотрел вниз. Отец стоял и грозил ему кулаком.

— Я скоро вернусь! — крикнул Генка. — Не переживайте за меня!

— Ты мог всех троих спасти, но не стал.

— Они бы все равно умерли.

— Тогда бы ты похоронил их, и у тебя было бы место, где вспомнить Николая.

— Замолчи, — глаза Василия наполнились слезами, — мне и так тяжело.

— Как же сейчас тяжело родителям, детей которых ты обвинил в смерти брата и хочешь наказать.

— Я их наказываю вовсе не за смерть брата. Света, как ты могла такое подумать? — Василий даже возмутился мнению жены о нем.

— Тогда зачем ты послал за ними?

— Они нарушили правило деревни своей прогулкой в сумерках по лесу. Из-за них на нас напали шарагалы. Мальчики заслужили суровое наказание.

Женщина горько усмехнулась.

— Правила. Зачем они нужны?

— Чтобы жить по-человечески, людям нужны правила, — Василий не понимал Светланы.

— Мир стал настолько хрупок, что неизвестно будет ли завтра. Мы живем здесь даже не зная, есть ли где еще люди, кроме наших нескольких деревень, — Светлана вздохнула.

— Я уверен, что выжили не только мы.

— Где же они? Почему не приходят?

— Не могут далеко уйти, как и мы не покидаем своего убежища, — Василий говорил уверенно. Он действительно так считал.

— Глядя на детей, я каждый раз спрашиваю себя: зачем мы их рожаем, что им дальше делать?

— Жить и рожать новых детей. Восстанавливать человеческий род.

— Наш мир уже никогда не даст нам того пространства, что было до Катастрофы. Земля больше не колыбель человечества. Она превратилась в клетку без дверцы. В некий квест без возможности что-то получить в конце пути.

Оба вздохнули от той безысходности, в которой жили, пытаясь не думать о ней. Где-то в глубине души Василий сам понимал, что все их усилия по сохранению рода напрасны, что их дети проведут свои жизни в том положении выживания. Мир изменили люди, и люди же пытаются измениться под него.

Философско-жизненный разговор супругов прервали вошедшие мальчики в сопровождении одного парня.

Мальчики поздоровались с Василием и Светланой. Они хмуро смотрели на главу деревни, не ожидая ничего хорошего от предстоящего разговора. Руки по-прежнему были связаны за спинами.

— Оставьте нас, — приказал Василий. На приветствие он лишь коротко кивнул.

Прежде чем выйти из комнаты, Светлана подошла к мальчикам, по-матерински обняла обоих, поцеловала лбы. Она не могла отговорить главу деревни от наказания.

Василий терпеливо ждал окончания проявления ласки.

Наконец, Светлана покинула комнату вслед за ушедшим парнем.

— Вы вчера слишком поздно вернулись из леса, — начал разговор Василий.

— Моя вина, — признался Генка. — Отпусти Пашу.

— Вы оба там были, что привело к страшным последствиям.

— Мне жаль, что на деревню напали шарагалы, — Генка говорил искренне. Он переживал последствия своего поступка. — Я искал цветок папоротника.

— Никанор рассказал мне про твои желания. Однако цветка не существует в отличие от нарушенного правила и страшных последствий, — Василий вздохнул.

— Я готов понести любое наказание, но Паша не должен быть наказан.

— Здесь я решаю, — повысил голос глава деревни, — кого наказывать, а кого прощать. Ваш проступок привел к смерти троих человек. Ваше наказание будет примером для деревни, чтобы остальные дети никогда не посмели ослушаться родителей.

Паша не выдержал и заплакал.

— Меня уже наказал папа. Я не хочу снова розог.

— Ты только начинаешь жить. Поверь моему опыту, тебе еще не раз придется их терпеть.

Мальчик замотал головой.

— Обещаю всегда и во всем слушаться папу.

— Хорошее обещание, — похвалил Василий и даже улыбнулся. — Надеюсь, ты сдержишь его, но тебе придется понести наказание и сегодня.

Паша заплакал еще сильнее. Генка даже расстроился от того, что брат такой слабый. В его возрасте сам он был сильным.

— Нет, Паша, — покачал головой Василий, — вчера твой папа мог пострадать. Ты об этом думал?

— Я очень переживал за папу, — Паша говорил сквозь плач. Он никак не мог успокоиться.

— Правильно. Все дети переживали, пока их папы сражались с шарагалами, невольно приведенными вами в деревню. За это вы будете наказаны на площади.

Василий позвал парня, ожидающего за дверью приказа отвести детей.

— Приготовь мальчиков для иглоукалывания.

Через некоторое время Василий вышел из дома и столкнулся с Никанором. Тот ожидал конца разговора. От вышедших сыновей Никанор узнал о предстоящем наказании.

— Здравствуй, Василий. Смени гнев на милость хотя бы для Паши.

— Здравствуй. Не в этот раз. Они поступили неразумно, слишком неосторожно для своего возраста.

— Я понимаю твою боль от потери Николая.

Василий нахмурился.

— Сейчас нет брата, а есть только глава деревни, наказывающий за нарушение правил.

— По одному из правил я могу запретить наказание сына до десяти лет, — напомнил Никанор.

— Остальная часть говорит, что правило применимо лишь без смертельного исхода, — в свою очередь напомнил глава деревни.

— Прошу тебя. Паша не вынесет наказания. Хрупкий мальчик. Я только вчера решился на порку, — Никанор смотрел с болью в глазах, но разжалобить Василия оказалось невозможно.

— Нет! — жестко ответил Василий и пошел мимо собеседника.

— Я никогда не поверю, что в тебе не говорит брат, — крикнул Никанор вслед Василию. — Глава деревни не стал бы поступать столь сурово с маленьким мальчиком.

— Ты не знал моего отца, — не оборачиваясь, крикнул Василий. — Когда-то он послал на площадь своего пятилетнего сына. Тот мальчик давно вырос, но не забыл того дня и жестокого наказания за меньшую провинность.

Никанор побрел вслед за главой деревни. Он попытался и не смог защитить младшего сына. Оставалось молчаливое наблюдение на площади.

Мальчики шли и гадали о результате разговора папы с Василием. Они пришли к мнению, что глава деревни не уступит. Они еще никогда не видели подобного жесткого взгляда Василия. Оба хорошо понимали причину, но все же надеялись на смягчение, как надеется каждый провинившийся ребенок.

— Сами виноваты, — вмешался в разговор парень.

— Ты веришь в цветок папоротника? — спросил Генка.

— Сказки, — уверенно ответил парень.

— Зато ты любишь наказывать людей. Я видел твое лицо, — сказал Паша.

Парень ухмыльнулся и шлепнул ладонью по Пашиной попке.

— Я бы с удовольствием наказал тебя, но Василий решил сам это сделать. Эй, ты куда?! — крикнул парень, потому что Паша внезапно свернул направо и побежал.

Далеко мальчик убежать не смог из-за связанных сзади рук. Конвоир легко догнал Пашу и вернул обратно за шиворот.

— Эта была плохая идея, — держа Пашу, проговорил парень.

— На что ты рассчитывал? — удивился Генка.

— Сам не знаю, — признался брат. — Сорвалось.

— Василий может рассердиться и усилить наказание.

— Уж я молчать не буду, — расплылся в довольной улыбке конвоир. — Мне и достанется тебя выпороть.

Паша поморщился. Он и сам понял глупость побега. Какое-то ребячество овладело им. Теперь же за него может последовать расплата.

— Пошли скорее, — подтолкнул парень мальчиков в спины. — Нас заждались.

На площади собрались жители. На этот раз Василий приказал взять с собой детей старше шести лет. Во время наказания взрослых дети не допускались.

Помоста не было. Люди стояли недалеко от двух широких скамеек в ожидании виноватых. Мнения разделились. Одни считали наказание уместным для маленького Паши. Другие люди, в особенности женщины, были категорически против суровости приговора. Вполголоса шла перепалка. Все затихли, увидев приближение мальчиков.

Подходя к скамьям, Генка с Пашей искали глазами отца в толпе. Он стоял в первом ряду. Встретившись взглядом с сыновьями, Никанор отрицательно покачал головой, что означало отказ Василия.

Мальчики упали духом. Они рассчитывали на положительный результат для Паши.

— Тебе все же придется понести наказание, — проговорил Генка. — Прости, что тащил тебя за собой.

— Я сам шел, — возразил Паша. — Мог же уйти домой.

Подошел Василий.

— Почему мальчики еще не лежат? — строго спросил он.

— Паша пытался сбежать, — объяснил парень.

— Готовь их.

Руки мальчиков были развязаны. Они спустили штаны до колен, легли. Головы оказались рядом. Парень закрепил ремнями руки и ноги мальчиков. Отошел, уступая место главе деревни.

Василий подошел к Генке. Говорить не было нужды. Жители знали вину детей. Они стояли притихшие.

Глава деревни достал из кармана спичечный коробок. Воспользовавшись спиной мальчика в качестве поверхности стола, открыл его и достал желтую тонкую иголку длиной сантиметр. Василий приложил острие иглы к правой ягодице Генки и стал медленно и уверенно вдавливать иголку внутрь. Генка напрягся под ремнями. Мальчику было известны последствия иглоукалывания. Василий недаром избрал этот способ наказания. Генка почувствовал, как струйка крови стекает по бедру. Через несколько секунд в мизерном проколе мальчик почувствовал сильную боль. Она не усиливалась от меньшей к большей, а пришла внезапно. Генка закричал. Тело напряглось под ремнями. Не будь стягивающих пут, он бы непременно вскочил со скамьи. Слезы брызнули из глаз. Даже розги не делают так больно. Василий запихнул иголку до конца и выпрямился, ожидая окончания боли.

Паша, подняв голову, наблюдал за мучениями старшего брата. Он снова заплакал.

— Дядя Вася, прости меня. Я больше никогда-никогда не ослушаюсь папу.

Над площадью соединялись крик боли с криком слез.

— Я не изменю своего решения, — возразил Василий. — Тебе придется понести наказание. Боль сейчас утихнет.

Словно повинуясь словам главы деревни, боль в Генкиной ягодице исчезла так же быстро, как и возникла. Мальчик расслабился, лишь продолжал шмыгать носом. Иголка растворилась в теле без каких-либо отрицательных последствий для здоровья, оставив лишь память о страшной боли.

Василий взял следующую иглу и повторил процедуру с левой ягодицей. Снова возникла и пропала боль. Генка снова кричал и плакал.

Взяв коробок, глава деревни перешел к Паше. Положив коробок ему на спину и вынув иглу, приготовился сделать больно.

— Смотрите! — крикнул мужчина, переведя взгляд в небо.

Вся толпа подняла головы.

Среди облаков летел… дракон. Чудовище приближалось к деревне. Дети прижались к родителям. Им было страшно смотреть на монстра, но отвести глаз они не могли. Через минуту послышались возгласы удивления. Удивительным оказалось, что чудовище тащило за собой небольшую повозку. Дракон был ручным животным.

Глава третья

ПОГОНЩИКИ ДРАКОНОВ

Дракон, появившийся в небе, стремительно приближался к деревне. Он рос в размерах по мере сокращения расстояния между собой и людьми. Уже было видно огромное черное мощное тело, голова на не длинной шее. Тяжелую тушу по воздуху несли два кожистых крыла, размах которых впечатлял даже издалека. Настоящего сказочного дракона создала матушка-природа, искалеченная своими неразумными чадами — людьми.

— Спасайтесь в домах! — крикнула одна из женщин. Она подхватила на руки своего шестилетнего сына и побежала прочь, хотя не должна была покидать площадь без разрешения Василия.

Толпа медлила. Страх наваливался всей тяжестью. Страх перед неизвестностью. Подобного порождения нового мира не видел никто. Люди переводили взгляды с дракона на Василия, застывшего с иглой в руке. Послышался ропот на главу деревни, для которого наказание превыше спасения. Людям хотелось убежать, спрятаться, спасти своих детей. Наказание можно повторить, когда дракон и те, кто им управляет, покинут деревню. Генка с Пашей были единственными, кто не мог посмотреть в небо на приближающуюся опасность.

— Освобождай детей! — не выдержал Никанор, бросаясь отстегивать сыновей.

— Не сметь! — гаркнул Василий. — Наказание не закончено!

— Нас сейчас всех сожрет летающая тварь! — Никанор уже освободил Генку. Мальчик вскочил, натянул штаны, тогда взглянул на чудовище, которое неожиданно прервало наказание и освободило Пашу от боли.

— Вот так монстр! — восхитился Генка. — Вижу повозку с двумя людьми. Значит, мы и вправду не одни.

— Люди оседлали эту тварь, но кто они, — проговорил отец. Он не разделял настроения сына. — Как бы нам остаться после их прилета в живых.

Глава деревни уже не мешал Никанору. Василий окинул глазами жителей. Многие пятились от площади, все еще ожидая приказа.

— Я продолжу, как только минет опасность, — произнес он долгожданные слова, что означало позволение уйти.

Едва Василий произнес последнее слово, люди бросились к своим домам, стремясь укрыться от чудовища. Насколько возможно укрыться от того, кто одним движением снесет дом.

На площади остались Василий и Никанор с сыновьями. Паша испуганно жался к отцу и молчал. Он мельком посмотрел на дракона и отвернулся.

— Неужели боишься? — удивился Генка.

— А ты нет?

— Он же ручной. Посмотри на повозку с людьми.

— Все равно он чем-то питается. Вряд ли травой.

— Иди к маме, — велел отец.

— А вы?

— Я не покину Василия. Идите вместе с Генкой.

Между тем дракон пошел на посадку на краю деревни. Волна воздуха дошла до четырех людей, хотя расстояние от монстра было приличным. Дракон сложил крылья, прочно встав на две лапы. Повозка упала на землю, совершив жесткую посадку.

Было видно, как из нее вышли двое людей — взрослый и ребенок. Взрослый сразу пошел к своему ручному дракону. Тот наклонил к хозяину голову. Мужчина стал ласкать морду, способную проглотить его целиком.

Все это наблюдали ошеломленные жители из окон домов и оставшиеся на площади.

— Мне нужно пойти к ним, — принял решение Василий. — Как-никак я представляю деревню.

— Можно мне с тобой? — попросился Генка. Увидев отношения хозяина дракона с монстром, он окончательно перестал бояться.

— Нет! — в один голос ответили Никанор с Василием.

— Идите домой, — приказал глава деревни.

— Но он же ручной, — возразил Генка. — Видите?

Не дожидаясь новых возражений, мальчик побежал к пришельцам.

— Стой! — крикнул Никанор, но сын не остановился.

— Он только что наказан за ослушание и снова делает по-своему, — проворчал Василий, следуя за мальчиком. — Завтра же поговорю с Ниной.

— Вряд ли это поможет обуздать характер мальчишки, — с сомнением ответил Никанор.

— Нужно что-то делать, пока еще что-то не натворил твой сын.

— Паша, ты-то пойдешь к маме? — спросил отец.

Паша пожал плечами.

— Кажется, Генка прав. Пришельцы не сделают нам ничего плохого.

— Ладно, пошли, но если прикажу, то сразу побежишь домой.

Мальчик утвердительно кивнул.