DarkTroll

Я не ставлю главной целью сказать, что попадаются тут такие образчики искусства, что хочется писателя заставить идти учить грамматику, а заодно и почитать что-то из классической прозы, не ставлю целью похвастаться и сказать: "Вот как надо". Нет. Я просто предлагаю на ваш суд один из моих коротких рассказов.

- Да, да. Хорошо. Хорошо, я приеду утром. До свидания, Виктор Михайлович, - молодой человек лет двадцати пяти на вид устало поправил очки на носу и, выключив телефон, бросил его на кровать. Затем тяжело вздохнул и лег. Спать не хотелось, в прошлую ночь он прекрасно выспался, но долгожданный отдых превратился в разгребание домашних проблем и был безнадежно испорчен. Хотелось и дальше лежать и ничего не делать, даже не думать.
- Олег! – с кухни раздался голос жены. Она вошла в комнату в халате, с полотенцем на плече и мокрой тарелкой в руке. Вода капала на пол. Глаза Елены были сощурены, и она сердито смотрела на мужа. – Зачем опять твой шеф звонил?
- Он хочет, что бы я пораньше вышел на работу, а вечером поехал за документами в другой город. Приеду послезавтра вечером, - неохотно выдал молодой человек. Он уже знал, что последует за его словами. И не ошибся.
- Опять? Ты обещал отвести Славика в садик, - Лена как обычно встала в позу и начала вопить. – И вечером ты обещал его забрать. Ты понимаешь, что я тоже утром не могу? Опять придется просить маму!
- Я ничего не могу сделать. Виктор Михайлович настоятельно попросил, - пробормотал Олег. Жена в иные моменты была словно биовампир. Напрочь высасывала всю энергию.
- Тряпка! – злобно бросила жена мужу и, печатая шаг, вышла из комнаты.
- И ты обещал сделать сегодня шкаф. Дверка не закрывается! – раздался опять ее голос из кухни. Олег мысленно махнул рукой и лег на бок. Спать пока не хотелось. Заниматься чем то еще тоже.
Прошло полтора часа. За это время Лена успела трижды напомнить мужу о шкафе. Но тот лишь скрипел зубами и никуда не шел.
- Олег! Я уже прошу три часа сделать! – очередной гневный вопль из кухни.
- Полтора! – Олег вяло крикнул на кухню. Он опять же знал, что сейчас она скажет. Но не мог смолчать.
- Какая разница? Сделал бы сразу - вообще бы не напоминала, - Лена все продолжала пилить супруга. Тот закрыл глаза и попытался уснуть.
- Олег! – жена была на редкость упертой и добивалась своего если не усердием, то тем, что нещадно пилила мозги окружающим.
Олег застонал. «Как же ты меня заколебала!». Не в первый раз Олег пожалел о своем давнем выборе. Кто же знал, что хорошая милая девушка, с которой он встречался забеременеет и заставит на себе жениться. Олег в бессильной ярости сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Все разочарование нынешней жизнью, вся горечь об опущенной и безвозвратно испорченной молодости вылилось в один мощный поток злости. «Хоть бы время остановилось. Хотя бы на три часа!»
Шум воды на кухне и крики телевизора смолкли. Олег решил, что Лена выключила телевизор и закончила мыть посуду и ушла к Славе. В квартире настала долгожданная тишина. Спустя пять минут он уснул.

Олег открыл глаза. За окном стоял все тот же безветренный вечер, а в квартире стояла все та же упоительная тишина. Олег лег на спину и заложив руки за головой, закрыл глаза. Он давно хотел побыть один, в полной тишине. Он знал, что долго она не продлится и потому пытался в полной мере насладиться ею. Так прошел целый час. Он больше не уснул, но так и лежал, слушая тишину. Наконец он встал и пошел на кухню попить воды. В горле пересохло.
На кухне горел свет и Олег не успел этому удивиться, когда увидел нечто другое, что повергло его в глубокий шок. У раковины стояла Лена. Но она была словно манекен. Она не двигалась. Она стояла с протянутой рукой, в которой была тарелка. Глаза были словно стеклянные. На лице была гримаса, которую иной человек посчитал бы злобной, но Олег помнил, что жена всегда мыла посуду и делала все домашние дела остервенело, резко, но хорошо. Капли воды, сорвавшиеся с мокрой тарелки, замерли в воздухе. Ошеломленно Олег прикоснулся к одной из них и та стекла ему на палец. Олег рванул из кухни в соседнюю комнату. В голове билась страшная мысль.
Мир замер. Теперь это был мир манекенов и кукол. Замерли все. Любимый сынишка, соседи, продавцы и покупатели в магазине. Автомобили, которые теперь будут бесконечно мчаться на месте. Олег теперь не принадлежал к их миру. Он был одинок. Убедившись, что весь район замер, он пошел в магазин и напился до беспамятства.


Как ни странно, но Олег не впал в депрессию и не пошел, не прыгнул с крыши, закончив свои страдания, как сделали бы многие, кто был бы на его месте. Наоборот. Проснувшись, он твердо решил, что убиваться нельзя. Случившееся не выбило его из колеи, а принесло ему покой.
Он собрал рюкзак с некоторыми вещами и вышел из квартиры, стараясь лишний раз не смотреть на тех, кто был его семьей и совсем недавно еще был жив. Он пошел вперед , на другой край города и дальше. Сам себе он говорил, что бы идет узнать, весь ли мир замер, но в глубине души он знал как-то, что весь и шел лишь для того, что бы идти. Без смысла, без цели. Просто шел.
На пути было много людей. Мир казался большим музеем восковых фигур, который безумный или гениальный скульптор расставил в самых разных позах и создал самые разные сцены.
Пройдя до другого города, Олег понял, что идти дальше бессмысленно. Он остановился и бросил палку, импровизированный посох. Следом за ним упал и рюкзак, в котором было немного еды, воды и других принадлежностей. Он расстелил прямо на асфальте небольшое покрывало, лег и уснул.
Стоял вечер. Теперь везде был вечный вечер и лишь на западе было светлее и где-то там, в Европе, где жизнь тоже замерла, был день. Олег встал и пошел вперед. Но на этот раз он шел не ради того, что бы идти. Он останавливался возле каждого человека и подолгу его рассматривал, вглядываясь в его лицо и изредка, обшаривая его карманы в поисках бумаг или чего-то, что пролило бы свет на то, кем был этот человек раньше. С кем он разговаривал. С кем он жил. Как он жил. Он не говоря ни слова ходил от одного человека к другому, изредка смотря, что у него в сумке или в нагрудном кармане. Он превратился в какого-то смотрителя музея восковых фигур, который ревностно бдит за врученными ему фигурами. Один за другим он постигал их душу, их жизнь.
Вот стоит молодая семья. Мать, улыбаясь, склонилась над коляской, а отец гордо возвышался над теми, кого обязан защищать.
Вот стоят двое мужчин. У одного в руке пиво. Лицо выражает крайнее сомнение, а другой что-то горячо ему втолковывает. Вечный спор, который никогда не закончится компромиссом или не будет решен.
Вот какой-то маленький пухлый мальчик , смеясь, гонится за голубем, который в испуге пытается от него улететь.
Вот старая бабка ворчит и достает из кошелька полтинник, а продавец, сидящий на бордюре, протягивает ей мешок с морковью. Все его лицо выражает добродушие и желание втюхать бабке что-нибудь еще.
Вот целуется молодая пара. Глаза у обоих закрыты, на лицах лежит печать вечного блаженства.
Вот драка. Трое человека яростно и задорно кричат что-то, подзуживают, а двое мужиков вцепились друг в друга и на их лицах застыла ненависть и желание порвать противника в клочья.
Вот идет группа подростков. Двое из них шагают чуть впереди, а у девушки сзади, глядящей на впереди идущего ясно видны печаль и желание.
Вот в какой-то квартире глава семейство, восседая во главе стола, с картинной важностью ест суп, а прочие домашние кротко сидят рядом и молча ему вторят.
Вот на скамье сидит парень и пишет на ноутбуке какой-то рассказ. На лице его азарт. Глаза блестят в предвкушении.
Вот в другой квартире два тела тесно сплелись в любовном акте, целиком поглощенные друг другом.
Вот в маршрутке курит водитель сорока лет. На его лице ясно читается бесконечная усталость, переходящая в бесконечное безразличие ко всему происходящему вокруг и с ним.
Вот рядом с маршруткой стоит недовольная мамаша, держащая за руку свое чадо, которое пытается вырваться. Мать недовольна отсутствием автобусов, а ребенок устал стоять на одном месте. Он хочет бегать.
Он ходил от одного человека к другому. Из одной квартиры в другую. И после каждого человека, которого он осматривал, в нем что-то добавлялось. И вот, в один момент, он собрал вещи и отправился обратно.
Родной дом встретил его все той же тишиной. Попав в родные стены он понял, что в нем все улеглось на свои места окончательно. Он открыл дверь кладовки, достал инструменты и починил шкаф.