Рефлексия, в которой Педро Альмодовар не ищет ответов в настоящем и будущем, а с любопытством всматривается в прошлое.
Яркие огни Манхэттена окрашивают пестрыми узорами первый снег. Для одних его белизна знаменует новую и совсем чистую страницу в жизни, еще незапятнанную проблемами и не исписанную списком дел на ближайшую неделю. Но для других зима — это последние теплые дни, финальный аккорд уходящего года, а быть может и всей жизни.
Среди первых — писательница Ингрид, застрявшая между очередным переездом и выпуском книги. Она бравирует, что не боится заглянуть в глаза смерти, лишь бы ее романы были честны перед читателем. Легко говорить подобное, находясь на вершине карьеры и с парой счастливых десятилетий впереди.
По другую сторону баррикад располагается подруга ее молодости Марта, которая встречает холода в больничной койке. Рак наполнил будни поэтической меланхолией по ушедшим дням и ворохом сожалений как о сделанном, так и об упущенном. Дочь ненавидит ее, с любовью и вовсе не сложилось, а карьеру военной журналистки придется продолжить на том свете.
Встретившись в леденящем сиянии больничных коридоров, давние подруги вновь становятся соучастницами забытого, но все еще живого прошлого. Никаких обид, лишь попытка наверстать годы отчуждения, затонувшие в работе и сотне равнодушных оправданий. А заодно и лишняя возможность оглянуться на собственные истории в поисках того, что сделает неминуемую смерть менее горькой.
В фильме «Боль и слава» (см. наш текст) Педро Альмодовар размышлял о прожитых годах и разрушенных отношениях с той же печалью, что и героиня Тильды Суинтон в «Комнате по соседству». Но если прошлая картина смотрела в будущее с легкой надеждой и примирялась с прошлым, то в новой правят тоска и пустота ускользающих дней.
Марта открывает перед Ингрид целую панораму воспоминаний — страстные любовные увлечения, болезненные разрывы и мгновения, когда жизнь казалась одновременно величайшим даром и безжалостным испытанием. Больше всего ее печалит отчуждение дочери, что винит мать в смерти отца и разрушенном детстве. Но времени на исправление этой ситуации уже не осталось.
Чтобы у смерти не было возможности сделать первый ход в наметившейся партии, Марта берет все в свои руки. Но для этого ей нужно, чтобы Ингрид поселилась в комнате по соседству, терпела ее переменчивое настроение и бесконечные волны воспоминаний. Главной героине не так страшно умереть в одиночестве, но у занятых людей и после смерти останется масса дел, так что полезно заранее найти им преемника.
Странная дружба приводит женщин в уединенный загадочный дом, где архитектурная строгость переплетается с уязвимостью природы и создает атмосферу тоскливого ожидания и неизбежной судьбы. В этом чуждом ностальгии убежище Марта обустраивает свои последние дни, выбирая, подобно художнику, самые яркие мазки из уходящей жизни.
На фоне почти безмолвных разговоров, когда сказанное застревает вне времени и пространства, прорывается и голос другого человека. Той Марты, чья жизнь всегда оттеснялась на второй план — важной работой, попыткой наладить отношения с дочерью и пережить смерть когда-то любимого человека. Но ей осталось не так много времени, явно недостаточно, чтобы найти утраченную веру в человечество.
По мнению Марты, люди упрямо толкают мир в пропасть, и не стоит ждать передышки от нескончаемых катастроф. Профессия военной журналистки все востребованнее, только это уже не ее проблемы. Ей кажется, что история окончится в затерянном в лесу — и мировая, и личная. А когда будущего нет, взгляд невольно устремляется в прошлое.
Последнее пристанище Марты, почти мифологическое и неподвластное времени, напоминает святилище, где привычные недуги и суета растворяются в вечности. Болезни и войны, лица и голоса исчезают, а граница между живым и мертвым размывается. Словно Марта умерла еще в больнице, а сюда добралась ее саркастически едкая душа.
В этом монологе Педро Альмодовар обращается к бренности, будто читая прощальное письмо самому себе. Он воспринимает старение не как трагедию упущенных возможностей, а как естественное завершение жизненного цикла, когда пора в тишине перебрать пыльную коробку прожитых мгновений. Раньше режиссер стремился искупить внутренние противоречия и залечить раны, но теперь его печальный голос куда спокойнее, а амбиции отступают перед принятием.
Предвкушение последнего праздника превратило привычные для Педро Альмадовара яркие тона в приглушенную палитру воспоминаний. Цвета не исчезли полностью, а лишь побледнели, как свидетельство того, что даже самые насыщенные моменты утратят интенсивность со временем. Марта встретит смерть среди мягких, но все же пестрых оттенков, подтверждая, что даже последний шаг можно сделать с гордостью.
В «Комнате по соседству» смерть не властна ни над увядающим телом, ни над тлеющей памятью, ни над бледнеющей яркостью жизни. Педро Альмодовар перестал искать ответы в настоящем и будущем, будто смирившись с тем, что даже у вечности нет времени для исправления всех нажитых проблем. И как показывает его остальное творчество — расставания неизбежны, но зачастую даже самый тяжелый путь интереснее грядущей тишины.
PS. Если понравился текст — ищите нас в Telegram.
Либо заглядывайте на сайт, там уже можно почитать о «Бруталисте», в котором архитектура становится синонимом созидания, а за комфортом скрывается первобытное зло.
