Верстка пьесы — это особый вызов для дизайнера. Работая над проектом по оформлению пьесы «Дракон» Евгения Шварца, я получила ценный опыт и хочу им поделиться. Проект я делала в рамках учебной программы, и одним из важных условий было вдохновляться сценографией какой-нибудь постановки или экранизации. Для меня выбор был очевиден — я вдохновлялась визуальным миром фильма Марка Захарова «Убить дракона».

Личное отношение к пьесе и вдохновение
Пьеса «Дракон» мне знакома очень давно — еще с восьмого класса, когда мы ее проходили на уроках литературы. С тех пор она занимает особое место в моем сердце. Кроме того, я безумно люблю творчество Марка Захарова и считаю его экранизацию «Убить дракона» как удачной экранизацией, так и очень интересным самостоятельным произведением. Именно поэтому этот проект мне важен, было приятно выразить дань уважения любимым произведениям.

Развитие навыков микротипографики
Целью учебного модуля было прокачать навыки микротипографики — работы с тонкими нюансами: межстрочным расстоянием, начертаниями шрифтов и отступами. Верстая «Дракона», я здорово улучшила эти умения. Микротипографика — ключевая вещь в книжном дизайне, потому что именно она отвечает за то, чтобы текст выглядел гармонично, легко читался и просто радовал глаз. А при работе с пьесой это особенно важно: структура и ритм речи требуют невероятного внимания к таким деталям.

Работа с текстом: особенности драматургии
Пьеса — это специфичная сложная структура, где важна каждая реплика, ремарка и имя персонажа. С ней работать куда сложнее, чем с художественной литературой. Верстая «Дракона», я столкнулась с несколькими ключевыми моментами:

• Сложная система табуляций и стилей: Чтобы правильно оформить имена героев, их реплики и ремарки, пришлось создавать многоуровневую систему форматирования. Это помогло сохранить текст четким и удобочитаемым.

• Неравномерная ширина строк: В пьесах часто встречаются короткие реплики, из-за чего на странице остается много пустого пространства. Было важно найти баланс между красотой и функциональностью, чтобы страницы не казались ни пустыми, ни перегруженными.

• Выбор формата: Я остановилась на вытянутом узком формате страницы, который напоминает театральные программки. Это решение подчеркнуло театральность пьесы и сделало чтение диалогов гораздо удобнее.

Работа с иллюстрациями: визуальное вдохновение
Особую роль в проекте сыграли обработанные кадры из фильма «Убить дракона» Марка Захарова — моего главного визуального ориентира. Вот что я поняла, работая с картинками:

• Обработка изображений: С помощью Adobe Photoshop я стилизовала кадры так, чтобы они выглядели хорошо, несмотря на плохое разрешение исходного материала.

• Интеграция с текстом: Ключевым было разместить иллюстрации так, чтобы они не мешали чтению, но при этом добавляли тексту новый смысл и эмоции.

• Визуальный диалог с фильмом: Эти иллюстрации создали связь между книгой и знаменитой экранизацией, что добавило проекту глубины и уникальности.

Итоги и мои советы
Работа над «Драконом» показала: верстка драматургического текста требует особого подхода — от продуманных стилей до выбора формата. Умение работать с микротипографикой (интерлиньяж, отступы, начертания) оказалось ключевым для того, чтобы текст выглядел гармонично и легко читался. А иллюстрации могут стать мощным инструментом, чтобы усилить впечатление и создать нужную атмосферу.

Если соберетесь верстать пьесу или другой театральный текст, вот что советую:

1. Используйте узкий формат – так диалоги читать намного удобнее.

2. Разрабатывайте многоуровневую систему стилей для разных элементов текста (персонажи, реплики, ремарки).

3. Внимательно работайте с интерлиньяжем, отступами и начертаниями – это основа микротипографической гармонии.

4. Добавляйте визуальные материалы, которые поддерживают и дополняют содержание.

5. Работайте в профессиональных программах типа Adobe InDesign и Photoshop.

Этот проект стал для меня не просто важной учебной работой, но и личным творческим вызовом, где соединились моя любовь к пьесе и огромное уважение к Шварцу и Захарову.

Документы и стенограммы худсоветов, где пытались запретить и отстоять детское кино.

В 2000 году вышли мемуары актрисы Клары Лучко, в которых она упомянула про одну из картин, в которой снималась — это «Снежная сказка» (1959), реж. Эльдар Шенгелая, Алексей Сахаров, по книге Виктора Витковича и Григория Ягдфельда «Сказка среди белого дня».:

Лучко: ««Снежная сказка» всем понравилась. И ее решили представить в Каннах, на Международном фестивале детских фильмов. Юткевич поздравил своих воспитанников, а они были счастливы. Еще бы! Первая картина — и в Канны.

И вдруг восторги поутихли. Кто-то из начальства посмотрел фильм, увидел, что на Евгении Леонове финская шапка «пирожок», как у Хрущева, и сказал: «Смотрите, Леонов похож на Хрущева». Это была роковая фраза. Ни о какой поездке в Канны уже не могло быть и речи.

Причин не выпускать фильм на экраны не было. Тогда картину решили обсуждать и осудить.

Собрали детских писателей, редакторов педагогических журналов, учителей, а обсуждать-то оказалось нечего.

Хорошая добрая сказка, талантливые режиссеры, операторы и актеры. Правда, у картины был грустный конец: мальчик Митя оживил девочку Лелю, и она улетела в космос.

Конечно, нашлись дежурные ораторы, они рассуждали о большом значении кино в деле воспитания детей.

Председательствующий Сергей Михалков долго жевал заключение, а потом сказал, что эта Черная душа с китайской пудреницей — образ отрицательный и детям это не нужно.

И тут поднялась старая детская писательница:

—Я не верю своим ушам. Как можно так говорить о прекрасной и трогательной сказке… Я вас не понимаю…

Но ее тоже не поняли. Вернее, не послушали. Прислушались к Михалкову. Так «Снежная сказка» не получила признания, которого она, бесспорно, заслуживала. И я всегда в канун Нового года жду, что на каком-либо телевизионном канале вспомнят о картине и покажут ее детям. Да и взрослые тоже любят сказки.»

Эта история показалась очень интересной автору этих строк и я решил всё выяснить по максимуму. Благо, в архивах нашлись стенограммы обсуждений этой картины, к большинству из которых никто с начала 90-х годов не обращался. Текст не претендует на академичность, и создавался ради попытки разобраться в указанном вопросе и отразить атмосферу конца 50-х годов. Высказывания приводятся выборочно, так как полная стенограмма заняла бы значительный объем. В основном, обсуждения касаются образа Старого года и формирования стиля советской сказки, ее отношений с канонической волшебной сказкой.

Картина «Снежная сказка» была снята в 1959 году и предполагалась к выходу в прокат на зимние каникулы начала 1960 года. Как отмечается в деле фильма: съемочный период был начат на 7 дней позже, но группа правильно распределяла работу из месяца в месяц перевыполняя план, 6 раз была награждена почетными грамотами и 3 месяца им было присуждено переходящее Красное знамя студии. Экономия 122 тыс. руб, в т. ч. по фонду заплаты — 50 тыс.

Стенограмма худсовета Второго Художественно-производственного объединения Мосфильм от 14 июля 1959 г. Демонстрировался неготовый вариант картины.

Студия принимает картину положительно (прим.)

Каплер А.Я. Хорошее впечатление. Актер Леонов понравился, решение трех женщин. Всё интересно. Претензий нет.

Воробьев Е М. Картина порадовала почерком и его свежестью. Атмосфера хорошая, жизнерадостная. Остроумное и разумное сочетание нашей обыденности с какой-то сказочностью. Очень радостно, что мы выходим с картиной для детей. У нас давно таких картин не было

Столпер А.Б. Я сбит с адреса — для кого эта картина? Казалось бы для детей, но есть куски, которые вызывают подозрение, потому что там реплики с прицелом на взрослых. Эти реплики сатирические и сложные. Нужно выяснить прицел картины! Самое страшное, если художник окажется между двумя стульями от того, что неточный адрес.

Мне кажется, что сказка, как таковая, всегда однолинейна по своей теме, и несет прямую ясную идею — будь храбрым, будь смелым, добрым, красивым… Вот эту идею в этой картине я не очень точно понял, что хотят сказать этой сказкой. Туманно, расплывчато — о чем сказка. Я не могу понять центрального образа Старого года. В ассоциации у ребенка старый год всегда доброе начало. Леонов прекрасный артист, но он играет непонятно что. Он играет веселого сукиного сына, потому что от начала до конца делает старые вещи. … девочка говорит: если ты хочешь найти, ты меня найдешь! И улетает. Как она улетает? Она не улетает в будущее, она просто уходит на тот свет.

Куманьков Т. Большая радость, что помимо Птушко и Роу, которые исчерпали весь сказочный репертуар кинематографии, делаются картины с других принципиальных позиций. … Девочка кукольная. Она с комодика, на котором рамочка с ракушками или открытки «Привет из Крыма»

Арнштам Л. (председатель) Фильм, конечно, будет иметь успех. Главным образом, у детского зрителя. Традиция, в которой работает Яков Виткович — немецкая. Никак нельзя внести в оживление русских баб элементы русской сказки. Это настолько нерусское, что приходится делать и декорации в традициях гофманиады. Это не лежит в нашем фольклоре. . И так же сделан городской пейзаж. Он как будто выбран в Риге или Эстонии, потому что ни в одном русском городе он не такой….

Во-первых, скучновато, и я бы не советовал проверять на детской аудитории по очень простой причине. Дети реагируют не только на сюжет, а они реагируют на отдельный смешные вещи и реагируют оглушительно и это обманывает. Нужно постараться сделать так, чтобы ее могли смотреть люди разных возрастов. … мне нравится девочка и я совсем не согласен, что она плохого вкуса. Наоборот — она чистота, она очаровательна. Правда, она немного по-барски одета, но наверное, это воспримется хорошо. …в том, что девочка улетает, я не вижу никакого смысла. . — здесь нет философии, что она улетает в будущее — она говорит фольклорную фразу: я улетаю в хрустальный дворец. Столпер говорит что сбит адрес. Я считаю, что это не верно. Каждая настоящая сказка может быть рассчитана на взрослых и на детей

Сахаров (режиссер): Были самые разные противоречивые мнения на первом худсовете по поводу решения образа Старого года. Мы взялись решать этот образ и как нам показалось, правильно

Есть такая позиция: старый год — это добрый год, который совершил добрые дела, запускал спутников, электростанции — творец, созидатель и пр. Эта концепция тянула сразу в болото. Это совершенно неправильно и вызывает неправильные ассоциации — кто такой старый год. Сказка бы погибла. А то же такой все-таки Старый год? Ведь в любой год дела хорошие и плохие совершаются и делают их люди. Если мы говорим о запущенных спутниках, то запустили их люди, а не год. Старый год это не тот, который нарисован в «Крокодиле», где старушонка сдает дела молодому человеку, который их будет продолжать.

Кто такой Старый год? Это отрезок времени который ничего собой не представляет. Это человек с определенным характером, он существовал, отмечал дела, а теперь ему нужно кончиться. Раньше в сценарии было так, что Старый год был злодеем. Тогда возникал разговор, а как же добрые дела? Мы считали, что к прошедшему все равно хорошее отношение, поэтому не хочется делать старый год злодеем. Он не знает, что убивает сердце девочки. Это легкомысленный старикашка. Зло и подлость мы решили у него отобрать и передать Черной душе.

(комментарии на это) Неужели вы не понимаете, что никакими репликами вы не сделаете того, что вы хотите. Этого не выйдет, потому что Старый год принимает участие во всех проступках. . подумайте, если вы будете стараться сделать Старый год мягче — вы себя обкрадете.

Сахаров: Об адресе. Нам было бы досадно, если бы получилась только детская сказка, потому что очевидно это заметно по фильму, что мы хотели сделать вообще сказку, которую смотрели бы все дети и взрослые. У нас не было точного адресата. Город — условный. Условный Синеярск, никакой гофманиады нет.

Воробьев Е.М. У вас старикан паскудного толка, поэтому для изменения его характера должно произойти что-то более отчетливо. Сейчас вы его перекинули неубедительно…. Вы не имеете права такие сказочные персонажи трактовать туманно. Легкомысленный старый год не может быть. Может быть легкомысленный любой старик типа Щукаря, но старый год олицетворяет что-то пройденное, — он находится в этом ряду символов, а вы лишили его ассоциативных для него примет.

И по поводу конца: здесь получается фея, которая улетает в хрустальный дворец от этой противной прозы жизни. А не лучше ли сделать так: откуда ты? — я приехала с папой, с мамой встречать новый год!

И третье: Я поддерживаю выступивших, что единственная точная мысль в этой истории, — нужно как можно сильнее подчеркнуть нашу борьбу на стороне нового и наше неприятие того, и только пошляк и рутинер могут найти какие-то удобства и интерес в остановившемся времени.

Министру культуры Михайлову от начальника Управления по производству фильмов Министерства культуры СССР Игоря Рачука

Орган, находящийся между студиями и Министерством культуры отрицательно отнесся к готовой картине, хотя ранее дал добро на постановку, исходя из сценария. (прим.)

Управление по производству фильмов 8 октября 1959 г.

Имея целью создать фильм в жанре современной сказки, авторы, по нашему убеждению, потерпели неудачу. В этом сюжете и образах главных действующих лиц совершенно невозможно узнать какие-либо признаки нашей советской действительности. Авторы погружают зрителя в какую-то выдуманную ими и совершенно абстрактную атмосферу. Вся символика приобретает весьма странный, на наш взгляд, даже уродливый характер.

Так, в угоду отвлеченной авторской фантазии такой персонаж как Старый год представлен слабоумным, ёрничающим старичком, озабоченным лишь одной мыслью — остановить время и продлить жизнь порожденных им злобных сил — Бумажной, Продажной и Черной душ. Никакие другие силы старому году не сопутствуют, никаких других черт, кроме самых низменных, он не имеет. Что хотели обобщить в этом образе авторы, какую мысль провести, придавая своему произведению видимость философической многозначительности и глубокомыслия? Совершенно ясно одно: в образе Старого года не выражено ни одного явления конкретной современной жизни; образ этот совершенно лишен реалистической основы и, хотели этого авторы или нет, он прямо наводит на мысль о том, что в прожитой жизни нет ничего, кроме власти черных и страшных сил.

Такой вывод напрашивается и в связи с тем, что весь этот непривлекательный страшный мир, сопутствующий старому году, приобрел в фильме самостоятельное значение; он никак не связан и не может вытекать из фантазии советского школьника. Это какая-то самостоятельно существующая «реальность». И на самом деле: разве таким уродливым, однобоким образом может представлять советский школьник старый год, а в его лице всю нашу жизнь? Почему в его фантазии рождаются только образы всех этих уродов и чудищ?

Все дело и заключается в том, что в создании всей этой выдуманной истории авторы руководствовались не реальными образами жизни, не поставили себе цель рассказать о мечте и фантазии советского ребенка, тесно связанной с образами окружающей его действительности, а пошли по пути умозрительных и, кстати, совсем не новых, чисто литературных абстракций и аллегорий.

Вот почему, в первую очередь, фильм «Снежная сказка» лишен, на наш взгляд, подлинной жизненности, серьезного содержания. А такой основе никак не может родиться жанр советской киносказки.

Как может, например, в сказке быть ангелоподобной и доброй девочка, если у нее вместо сердца — часики артели «Игрушка», да еще 2-го сорта. Столь же странным, лишенным подлинной мысли и жизненной основы представляется нам и последний эпизод, когда та же девочка улетает в пространство на космической ракете. Невозможно понять какие фигуры реального мира представляют пришедшие из него в Митину галлюцинацию — три души.

Авторы сценария и режиссеры не задумывались всерьез над тем для кого, собственно, они создавали фильм. Для детей это сочинение, исключающее реальное представление о мире малопонятно и, пожалуй, своей символикой может лишь запугать детское воображение, а для взрослых — неинтересно как произведение, не содержащее сколько-нибудь значительных, глубоких мыслей и обобщений, подменяющее рассказ о подлинно романтическом видении мира нежизненными абстрактными образами.

В фильме не остается места для изображения жизни детского коллектива, подлинных мечтаний, свойственных советским детям или для столь любимой ими народной сказочности и фантастики. Детям свойственно реалистическое видение мира. Сказка-легенда должна помогать им разбираться в реальной действительности, а не затемнять сознание.

Режиссёр приняли и поставили сценарий некритически. Режиссерская трактовка решительно ничем не улучшила и не прояснила сценарий. Вместе с операторами, они, вместо сколько-нибудь свежего и осмысленного новаторства стали, вслед за авторами сценария, на путь эффектного использования знакомых приемов. Тут и убыстренные проезды и кружение камеры, и многозначительные заставка и концовка фильма в виде кружения разноцветных туманностей и т. п. Всё это, не подчиненное глубокой, имеющей реальную основу мысли, приобретает в фильме самодовлеющее значение. В целом, работа режиссеров и артистов оказалась малоплодотворной в силу сомнительности содержания и общей стилистики фильма.

Управление по производству фильмов на основании твердо сложившегося и единодушного мнения всего коллектива считает, что картину «Снежная сказка» в такой редакции не следует выпускать на экран и просит Вас дать указание студии «Мосфильм» вторично обсудить кинокартину на Художественном совете и найти возможность внести в фильм ряд существенных поправок

И. Рачук

Стенограмма заседания Коллегии при гендиректоре студии Мосфильм от 15 октября 1959 г., с участием Управления по производству фильмов

Обсуждение, где Управление по производству фильмов хотело убедить «Мосфильм» согласиться с тем, что картина вышла неудачная, с возможным выходом как пересъемкой или значительным перемонтажом. Но всё пошло не по сценарию начальства… (прим.)

Рошаль Г.Л.: вот всё, что делает Черная душа — это хорошо, но когда она начинает раскрашивать губы, это неизвестно к каким расчетом…

Мне неизвестно, для какого возраста эта картина? Для маленьких ребят не будет понятна, а для 12-летним скучно не будет. Даже мне не было скучно смотреть. Мне не очень понятен самый ход действия — где он? Начинается полностью у нас, а дальше идут какие-то смещения, не очень понятные. Немного тут уходит в Перро… с точки зрения характеристики сказочных персонажей она не разработана, эта сказка. Но на вопрос, — можно ли смотреть ее нашим детям, я не могу ответить, потому что я не знаю, почему ее нельзя смотреть.

Тов. Монахов. Когда я вижу сейчас деда Мороза таким, как его сконтактировали авторы сценария с Черной душой, с Продажной душой, — то что-же получается, что он несет в себе отрицательное? Если бы он был на стороне добра и боролся со злом, это было бы безумно интересно. Но коль он сам принимает участие в том, чтобы остановить время — это противоестественно. Это основное, что губит картину, которая делается для детей и такое вероломное вторжение в души этих маленьких граждан было бы очень неправильно.

Тов. Тодорский. (человек с крайне интересной биографией. Он единственный из всех говорил начистоту, что достойно уважения — прим.) Я считаю, что это настоящее искусство. Мне 65 лет. 51 год назад, примерно, я учился в духовной семинарии и одну картину видел — помню еще синематограф. И я за эти 51 год скажу по самости — я не буду брать «Судьбу человека», «Хождение по мукам» — такие бессмертные шедевры нашей кинематографии, — но я никогда не смотрел с таким интересом от начала до конца, как эту картину «Снежная сказка». Я военный человек. Читаю «Красную Звезду». Я считаю, что в лице Старого года не надо рассматривать деде Мороза. А надо рассматривать его как Никсона — тех людей, которые хотят остановить время. И почему возникает такая вековая традиция: не трогайте старый год, не трогайте традиции. И семилетку тут приплели… Эта картина полезна и нам — дядям и тетям. Она и детям подходит, потому что она красочная с превращениями интересными и т. д. А когда товарищи начинают искать разные философские, политические вопросы в этой картине — нельзя же в одной картине ответить на все решительно вопросы! Даже если «Евгения Онегина» стали бы обсуждать, то мы тоже могли бы найти что-нибудь не так. Если особо строго подходить, взвешивать каждое слово, тогда вообще никаких картин мы не получим.

И последнее: по-моему, искать вот этих недостатков в картине — это просто бояться собственной тени с одной стороны, а с другой — обеднять интеллектуальные способности кинозрителей. Они нисколько не глупее нас с вами. Сейчас люди умные, люди сами понимают и сами разберутся, что к чему, какой там Старый год и т. п.

Сурин. Был организован просмотр для 40 детей. Содержание было всем понятно, интересно, и если можно, хотели бы еще раз посмотреть. Картина понравилась больше, чем «Орленок» и «Сомбреро»

(следует Заявление, что Управление не считает возможным выпускать фильм в этой редакции.)

Кокорева. Здесь вспомнили Андерсена. Я не думаю, что создавая жанр сказки, нашей советской киносказки, мы должны полностью опираться на опыт Андерсена. Видимо, новаторство и будет заключаться в том, чтобы создать нашу советскую сказку. Я далека от мысли требовать от сказки, чтобы в ней было всё. Но все-таки та аллегория, которая есть в этой сказке, вызывает у меня лично целый ряд сомнений и недоумений. На меня ваша сказка произвела несколько странное впечатление и мне кажется, что сказочный мир вам не удался, главным образом, в сценарии.

В чем дело? В начале мы видим реальный мир советских детей. Далее рождается странный мир, фантастический мир, который олицетворяет собой Старый год, в образе довольно неприятного старичка, который оживляет эти три души — мир страшный, уродливый. И я не понимаю — либо это должен быть мир, рожденный фантазией вашего реального мальчика, либо этот мир объективная реальность, в которую вы погружаете мальчика. И мне кажется, что если бы мир фантазии и мир сказки был более связан с образом, характером и мышлением ребенка, тогда бы явился образ реального мира. …

/С места: А что делать тогда с Шекспиром и с «Кащеем бессмертным»? /

Я говорю о задаче, которую поставили авторы. И мне кажется, что мир фантастический, который рождается, он не связан с миром ощущений, с миром мыслей, с характером этого ребенка, а это некая объективная реальность, которая начинает совершенно самостоятельно существовать и отсюда является ощущение, что образ Старого года — это образ, связанный только с отрицательными явлениями жизни. Ваша аллегория приобретает какой-то странный, непонятный характер. Я высказываю свое личное ощущение. Эта оторванность образов фантастического мира от мира реальных явлений рождает у меня вопрос, а почему у советского школьника образ Старого года может ассоциироваться с каким-то маразматическим стариком? Не понятно. Тогда сделайте совершенно условную атмосферу. Получается, что мир фантастический, существующий сам по себе — это некая объективная реальность и получается странное ощущение, что весь Старый год является олицетворением отрицательных качеств. Я не ассоциирую с дедом Морозом — не обязательно традиционно делать этот образ. Но почему это? А потому что так угодно авторской фантазии. Так можно рождать что угодно, любая фантазия может увести куда угодно.

Мне думается, что это не путь создания советской реалистической кино-сказки. Может быть целиком фантастическая сказка, но тогда должна быть абсолютная условность. Реальный образ мальчика, который представляет этот мир, должен найти отражение, представление о мире, о действительности, которые его окружают, а образы, с которыми он сталкивается, ничего общего с этим представлением не имеют. Вот в чем недостаток этой вещи.

Рошаль. То, что не стоит девочке улетать — пусть улетает, потому что это очень хороший кадр. Но по законам сказочного мира она не имеет права улетать на ракете.

Белова. Жаль то, что есть тенденция, которая не умирает: одобрять к выпуску произведения не за то, что нам нравится, а за то, что не вызывает возражений. По этому принципу мы не печалимся, когда выходят картины серые, вялые и мы заведомо знаем, что зритель уйдет с половины просмотра.

…Мне, например, было жаль, что бабы кроме продажной души — не русские. Мне бы хотелось чтобы это было более национально

С. Юткевич. (художественный руководитель картины) Я поражен выступлением Кокоревой. Я с ней решительно не согласен, потому что она забирает всякую возможность поэтического отражения действительности и ограничивает все возможности искусства, а фантазию ставит под подозрение. Я поражен, потому что редактору Главного управления всё-таки необходимо знать элементарные истины, касающиеся жанра, о котором вы беретесь с такой смелостью говорить, ибо весь опыт мировой литературы говорит, что удачи лежали только тогда, когда скрещивается реальная действительность с так наз. Условным или фантастическим миром. Крупные удачи в литературе строили свои произведения на этом изумительно тонком сочетании фантастического и реального. Поэтому, ваш тезис в том, что-либо делайте чистую условность, либо реальность и Вы не понимаете этих граней, означает, что для Вас недоступна сказка. Вы лишаете себя, как человека и художника, огромного мира образов, в переплетении которых таится настоящее искусство.

Вы задаете следующий вопрос: а что, строй этих образов соответствует восприятию советских авторов? Мир аллегорий кажется Вам чуждым миру советского зрителя, советского художника и в частности миру советских детей. Это сказано в заключении Управления: «вся символика носит уродливый характер», «уродливый и чудовищный». Товарищи, ничего в этом фильме нет! Только при странной фантазии можно увидеть в фильме страшный мир. Разве мир, представленный в этой картине, чудовищный мир? Это неправда. Это просто неправда и вы не имеете права заниматься ложью.

Я, может быть, хотел бы найти более русские корни в бабах, хотя я считаю, что душа продажная — это русский образ, это русская торговка, и бумажная лежит в стиле русской литературы, и можно говорить только о сознательно задуманном образе Черной души и, может быть, авторы правильно ориентировались на Запад в том отношении, что самое злое приходит к нам с чужими ветрами — что же в картине чудовищно антисоветское?

Почему мы должны стать на позиции защиты некоего абстрактного, действительно выработавшегося персонажа Деда Мороза с елкой в Колонном зале? Почему здесь на защиту этого старого года, трактуемого так дружески, встает когорта учреждений? Чтобы защитить этот персонаж от чувства старости и чувства нежелания уходить из жизни? Видите ли, почему в сказке, которая отражает нашу действительность, такой персонаж, который не изложен в виде злого гения, видите-ли, наш год другой, чем зарубежный, наш год — год семилеток и не бросит ли этот персонаж тень на великое строительство коммунизма? Тогда в искусстве ничего нельзя делать, тогда художнику в искусстве нельзя будет ступить шагу по непроторенной тропе, а только по пути штампа. Мы не настолько богаты, чтобы так щедро отшвыривать от себя молодых художников и пускай спорные, но талантливые произведения искусства. Но перспективы у нас какие? Вот сегодня мне молодой режиссер сказал, что он никогда не будет ставить таких картин. И вы закрываете от нас дальнейшие возможности поисков в непривычных формах, если будете с самого начала к этим нашим опытам подходить с предвзятой подозрительностью. Тогда будьте придирчивы ко всему тому, что через вас проходит. Мы не разу не слышали, чтобы сняли с экрана серую картину.

Что остается сделать? Поправки и сделать такой компромиссный вариант? Давайте его обсудим, давайте обсудим, что можно сделать в этом фильме, чтоб он не вызывал той ярости, которую он у вас вызывает. Я не могу профессионально таких поправок предложить. Если крамольные вещи, крамольные реплики, давайте вспомним, но изменить образный строй картины мы не можем и не хотим.

Рачук И. Мнение в Управлении сложилось. Мы не ставили своей задачей делать большой разбор этого произведения, а высказали некоторые сомнения в редакции этого фильма и просили вернуться на худсовете и выслушать мнение творческих работников. Я не могу согласиться с тем, что «Снежная сказка» это явление в нашем советском искусстве. Я лично убежден, что некоторые образы в этой картине художественно не удались. Это, прежде всего, образ старого деда, потому что актер не понял задачи, неправильно повел эту роль, и поэтому у зрителя возникают какие-то другие взгляды, или выводы напрашиваются.

И правильно, что Коллегия дала объективную оценку произведению и рекомендует выпустить фильм на экран. Мы его выпустим. Нам надо было опереться на мнение Коллегии и сказать что художники считают, что нужно выпустить. Можно было бы сделать поправки, которые бы снизили критику этого произведения? Да, можно. Даже в этой редакции можно сделать два поворота в этой картине и совершенно по-другому зазвучит и дед, и другие будут обобщения этого образа.

Юткевич: думаю, Коллегия может принять следующее решение: Считать возможным выпуск фильма «Снежная сказка» на экран, но предложить авторам фильма, авторам сценария и режиссерам обдумать критические высказывания членов Коллегии и вместе с редактурой Главка внести изменения в случае нахождения их целесообразности.

окончание здесь

Любая экранизация намертво привязана к своему времени. Пресловутое "перестроечное кино" не могло быть другим. Оно могло быть хорошим, как фильм Владимира Бортко "Собачье сердце", могло быть плохим, как фильм Михаила Кокшенова "Русский бизнес" - но оно не могло быть не перестроечным.

Акценты в восприятии определяют не создатели даже, а время. В те времена у режиссеров не могли получиться другие фильмы. Потому что любой запомнившийся фильм - это всегда отражение мыслей, надежд и желаний зрителей.

Вторая экранизация пьесы Шварца "Тень", сделанная Михаилом Козаковым в последний год существования Советского Союза - один из немногих запомнившихся фильмов тех лет.

Для этого нужен герой и среда,
Угрюмая тайна, живая вода,
Злодей, людоед и красавица, —
И пьеса берется и ставится.

Фильм 1991 года - четкий слепок своего времени.

Все пьесы своеобразной трилогии Шварца «Голый король»-«Тень»-«Дракон» балансируют на грани между сказкой и памфлетом.

В 1971 году Надежда Кошеверова в своей экранизации сделала из "Тени" сказку - и это были, наверное, последние годы, когда сказку еще можно было снять. Пока люди еще верили, что добро побеждает зло самим фактом своего существования.

В 1991-м у Козакова никаких других вариантов уже не было. Ставить можно было только памфлет.

Памфлет и получился. Хотя - к чести Михаила Козакова - он все-таки не впал в лобовую публицистичность Марка Захарова, только что снявшего "Убить дракона" с тыканьем вилкой в причинное место, пародиями на Брежнева и горластым обличением вместо шварцевской умной неоднозначности.

Молодой ученый Христиан-Теодор приезжает в южный курортный город и оказывается в сказке. Правда, свою сказочную суть местные тщательно прячут от отдыхающих, и ученому тут же объяснили - почему. Потому, что сказки бывают разные.

Христиану-Теодору досталась страшная сказка. Кстати, поговорка "Живу как в сказке - чем дальше, тем страшнее", совершенно не случайно вошла в активный оборот именно в 90-е.

По глупости отпущенная на свободу Тень принимает имя Теодор-Христиан, быстренько добивается успеха, отбивает у Христиана-Теодора возлюбленную, "перевербовывает" его друзей и - на сладкое, так сказать, - милостиво предлагает бывшему хозяину стать тенью Тени.

Но если в кошеверовской сказке ужас вызывала только сама Тень - инфернальное зло во плоти в блестящем исполнении Олега Даля, то у Козакова зло быстро масштабируется до массовых факельных шествий, становясь тотальным и всеобщим.

Педалируемая публицистичность - не единственное отличие фильма 90-х от фильма 70-х.

Да, у Козакова актерский состав ничуть не менее "звездный", чем у Кошеверовой, - Константин Райкин, Марина Неелова, Марина Дюжева, Александр Лазарев, Михаил Козаков, Вячеслав Невинный, Спартак Мишулин и другие.

Да, есть прекрасные актерские работы, тот же Райкин играет так, что фильм в какой-то момент становится его бенефисом. Правда, впечатляющей и убедительной получилась только Тень, чья инаковость пугающе подчеркивается невероятной пластикой актера.

А вот Ученый, к сожалению, получился никакой. Он, да простится мне это сравнение, выглядит не более чем тенью своей темной ипостаси, в нем нет ничего своего. Все, на что его хватает - это мило и застенчиво улыбаться, протирая круглые очёчки.

Совершенно непонятно, чего ради все женщины в фильме на него вешаются.

С женщинами в фильме, надо сказать, вообще беда. Поскольку фильм - слепок своего времени, кастинг живо заставляет вспомнить поздний Советский Союз с его кумовством и торжеством лозунга "Если нельзя, но очень хочется - то можно".

И вот фильм начинается появлением годовалого сына режиссера в роли младенца-Христа, а на главную женскую роль Аннунциаты взята актриса Анна Ямпольская - тогдашняя жена Михаила Козакова. Которая, если честно, выглядит деревянной на фоне игры своих великих партнеров по фильму.

С Принцессой ситуация чуть лучше - у Марины Дюжевой актерский талант, безусловно, наличествует. Но - да простится мне это замечание - ей уже лет на десять больше, чем нужно для роли впервые влюбившейся девушки. "Меня полюбили - я тоже хочу!".

Возраст - это вообще главная печаль кастинга этого фильма. До рекордов "Мастера и Маргариты" Бортко не дошло, но, как и многие другие в позднем СССР, почти все актеры изрядно пересидели свое амплуа.

В фильме Кошеверовой молодых героев играли двадцатилетние, разве что Далю и Миронову едва-едва исполнилось 30.

В фильме Козакова самая юная - 32-летняя Аннунциата. Всем остальным, кроме 36-летней принцессы, в лучшем случае за сорок, а в худшем... Роль хипстера и модника Цезаря Борджия, "изящного молодого человека", как его аттестует автор пьесы, исполнил сам режиссер, которому тогда было под 60.

Поймите правильно - я не то чтобы в паспорта лезу, просто ситуация странная. И актеры отличные. И играют не "на, отвяжись", а честно стараются.

Но все как-то не на своем месте.

Единственное исключение - Марина Неелова в роли Юлии Джули. Вот уж кому действительно удалось совершить прорыв и дважды войти в одну реку.

В первой экранизации 1971 года она играла восхитительно юную и чистую Аннунциату. В фильме 1991 года - увядающую местную роковую женщину, певицу Юлию Джули.

В пьесе Шварца это омерзительный персонаж. Шварц всегда смешивал несколько сказок Андерсена в одной пьесе - вот и Юлия Джули это выросшая героиня сказки "Девочка, наступившая на хлеб". Да, да, которая хотела не испачкать свои новые башмачки. Она умудрилась выкарабкаться обратно "и с тех пор опять наступает и наступает на хороших людей, на лучших подруг, даже на самое себя – и все это для того, чтобы сохранить свои новые башмачки, чулочки и платьица".

Именно такую Юлию Джули играла Гурченко у Кошеверовой - отмороженную бессмысленную стрекозу. Которая, случись что, встанет с улыбочкой, отряхнется и поскачет дальше с цветка на цветок перепархивать.

Неелова же связывает обе экранизации вместе. Ее Юлия Джули кажется Аннунциатой, которая не то не встретила своего Ученого, не то он просто ее не заметил (а к тому все и шло).

И от этого фильм 90-х становится еще страшнее, словно это не новая экранизация, а продолжение старой истории. Как у Дюма - "20 лет спустя".

Хотя, конечно, это больше особенности моего восприятия. На самом деле Неелова играет именно Юлию, играет очень интересно, нисколько не повторяя себя в роли Аннунциаты. Ее Юлия Джули - хорохорящаяся, но сломанная внутри женщина, которая могла бы прожить совсем другую жизнь, но прожила...

Прожила, что прожила. Что там не было - все моё!

Находящаяся в прекрасной форме актриса не боится выглядеть старой - и я могу оценить эту высшую женскую смелость.

Отсюда и ее нарочитая лихость: "Ах, зачем я не лужайка, почему я не лужок!". И искренняя радость от встречи с хорошим человеком, и неподдельное желание помочь. Отсюда и женская мудрость с мгновенным пониманием всего происходящего, и мгновенным же изменением поведения - из-за въевшегося страха за себя. Как пела мамаша Кураж: "Я уже стояла на коленях, я уже лежала на спине".

Ну и, разумеется, нельзя не вспомнить кульминацию этой роли - "прохладительную и успокоительную песенку «Не стоит голову терять»".

И она действительно поет во время казни, давясь словами и слезами.

Не надо голову терять,
Не стоит торопиться!
Не надо голову терять,
А вдруг да пригодится?

А когда голова все-таки теряется - срывается в лихой безоглядный канкан, боясь поверить: "Неужели войдет в моду – быть хорошим человеком?".

Но линия Джули - единственная такая. Во всем остальном...

Фильм Кошеверовой был очень театрален - с условными декорациями, но живыми, тонкими и многомерными человеческими отношениями.

Фильм Козакова почти целиком снимался на натуре, там много живых съемок, но почти все персонажи получились грубоватыми и шаржированными.

Исчезла тонкость и ажурность Шварца, неоднозначность и глубина его текста. Слишком жирно подчеркивал режиссер намеки и аллюзии - вот и вышел перебор с назидательностью.

И, самое главное - исчез жизнеутверждающий смысл пьесы Шварца.

В фильме Козакова была опущена ключевая, на мой взгляд, реплика пьесы "Тень", когда Ученый говорит: "С одной стороны – живая жизнь, а с другой – тень. Все мои знания говорят, что тень может победить только на время".

Зато появилась баллада - как и все песни в фильме, на музыку Владимира Дашкевича и стихи Юлия Кима. С очень простым и актуальным для начала 90-х припевом:

Подымись над глобусом,
Стеклышки надень:
В мире главным образом
Торжествует Тень!
Это не острота
И не похвальба:
Такова природа,
Такова судьба!

Спору нет - время торжества Тени действительно наступало, и наступало стремительно.

Но Захарову в своем "Драконе" хотя бы хватило режиссерской чуйки не вычеркнуть ключевую реплику Шарлеманя-Тихонова: "Зима будет долгой. Надо приготовиться".

Козаков же...

Ровно через три дня после премьерного показа фильма "Тень, или Может быть, все обойдется" в московском Доме кино, в июне 1991 года актер и режиссер Михаил Козаков уехал с семьей на постоянное место жительство в Израиль.

Надо полагать - улетел в теплые страны.

________________________________________

Моя группа во ВКонтакте - https://vk.com/grgame

Моя группа в Телеграмм - https://t.me/cartoon_history

Моя страница на "Автор.Тудей" - https://author.today/u/id86412741