vad.nes

Никита Сергеевич Хрущев, как известно, был искренне убежден, что прекрасно разбирается в искусстве. И не только в живописи, представителей которой первый секретарь, как известно, обозвал однажды "педерастами".

В поэзии он тоже понимал изрядно - вспомните хотя бы его знаменитый наезд на Андрея Вознесенского, который на встрече вождя с интеллигенцией в Кремле, не подумав, свою речь начал словами: "Как и мой любимый поэт, мой учитель Владимир Маяковский, я не член Коммунистической партии".

Это, в общем и все, что он успел сказать. Дальше говорил Никита Сергеевич - на фото все видно.

Но я сейчас не про Вознесенского. В истории русской литературы был случай, когда Никита Сергеевич вынужден был выступить в роли "разводящего" и подвести итоги одной неформальной поэтической дискуссии. Поэты, как всем известно, невероятные любители устраивать срачи, но если сейчас они ругают друг друга матом в соцсетях, то тогда - устраивали стихотворные дуэли.

Я уже упоминал в этой книге про "еврейскую" поэтическую дискуссию, устроенную вокруг поэмы Евтушенко "Бабий яр". Эта же дискуссия осталась в истории как "стиляжья" - потому что спорили о прозападной молодежи, или "мальчуковая" - потому что названиях стихов всех участников было слово "мальчики".

Она, в отличие от «еврейской», куда менее известна, и мне пришлось изрядно напрячься, чтобы восстановить ее. За стихотворением Рождественского, например, пришлось обращаться к его дочери - оно нашлось только в домашнем архиве.

В общем, слушайте.

Как и в прошлый раз, все началось с Евгения Евтушенко - вот он на фото в компании с представителем тех самых "педерастов", скульптором Эрнстом Неизвестным, обкуривает министра культуры Екатерину Фурцеву.

В 1959 году 27-летний Евтушенко написал стихотворение «Давайте, мальчики», где выступил в роли эдакого старого и мудрого аксакала, дающего отеческое напутствие молодому поколению.

Я был жесток.
Я резко обличал,
о собственных ошибках не печалясь.
Казалось мне -
людей я обучал,
как надо жить,
и люди обучались.
Но -
стал прощать...
Тревожная примета!
И мне уже на выступленье где-то
сказала чудненький очкарик-лаборантка,
что я смотрю на вещи либерально.
Приходят мальчики,
надменные и властные.
Они сжимают кулаченки влажные
и, задыхаясь от смертельной сладости,
отважно обличают
мои слабости.
Давайте, мальчики!
Давайте!
Будьте стойкими!
Я просто старше вас в познании своем.
Переставая быть к другим жестокими,
быть молодыми мы перестаем.
Я понимаю,
что умнее -
со стыдливостью.
Вы неразумнее, но это не беда,
ведь даже и в своей несправедливости
вы тоже справедливы иногда.

Давайте, мальчики!
Но знайте, -
старше станете.
и, зарекаясь ошибаться впредь,
от собственной жестокости устанете
и потихоньку будете добреть.
Другие мальчики,
надменные и властные,
придут,
сжимая кулаченки влажные,
и, задыхаясь
от смертельной сладости,
обрушатся они
на ваши слабости.
Вы будете -
предсказываю -
мучиться,
порою даже огрызаться зло,
но все-таки
в себе найдете мужество,
чтобы сказать,
как вам ни тяжело:
"Давайте, мальчики!"

Непонятно почему, но это совершенно невинное, хотя и позерское стихотворение очень сильно зацепило поэта Николая Грибачева. Скорее всего - его просто сильно раздражали молодые "эстрадные поэты", бывшие тогда на пике славы - Евтушенко, Вознесенский, Рождественский, Ахмадулина и т.п.

Сам Грибачев был поэтом совсем другого поколения и другой судьбы. Если у молодых поэтов была война в детстве и хрущевская "оттепель" в юности, то у Грибачева в детстве была Гражданская, а в юности - уже свои войны. Как он сам писал: «Мерз на первой, финской войне под Сортавалой, едва не погиб при обстреле с канонерок на мосту под Питкяранта – выполз из-под откоса, чтобы эти самые канонерки сфотографировать. Во время Отечественной войны погибли два брата – один, Александр, инженер танковой бригады, отличившийся еще на Хасане, – о нем в то время писала «Правда», – был убит в танке под Старой Руссой, второй, Василий, командир танковой роты, сгорел в танке же под Харьковом. Я сам был командиром саперного батальона на Сталинградском фронте, в частности, обеспечивал переправу отступающих наших частей в июле 1942 года на мосту в станице Вешенской, а в августе того же года – форсирование нашими войсками Дона под Еланью»

Ко времени дискуссии ставший поэтом Николай Грибачев уже дослужился до «литературного генерала» - был секретарем правления Союза писателей СССР, членом Комитета по присуждению Государственных и Ленинских премий и т. п.

Тот же Евтушенко его, к примеру, аттестовал так: «Николай Грибачев был человеком страшным, его боялись даже Сурков с Симоновым. Совсем не даровитый, он призывал писателей быть "верными автоматчиками партии"». И сегодня в литературных словарях пишут, что «обласканный властями, Грибачев вошел в сознание современников прежде всего как автор официоза, сознательно поставивший свою поэзию на службу власти».

Но на деле все было не так однозначно.

Во-первых, Николай Грибачев был не только "литературным генералом", но и неплохим сказочником - писал совершенно чудесные детские сказки про зайца Коську и его друзей, явно никаким властям не служившие.

Кроме того, он часто совершал поступки, не укладывающиеся в навязываемое клише «замшелого ретрограда-сталиниста». На памятном пленуме Союза писателей только двое высказались против исключения Пастернака – Твардовский и Грибачев (хотя раньше – справедливости ради добавлю - предлагал вообще выслать новоиспеченного нобелевского лауреата из страны). И именно Грибачев частенько привечал опальных либералов – к примеру, взял к себе в журнал «Советский Союз» Аджубея, вылетевшего отовсюду после крушения Хрущева.

В общем, в ответ на стихи Евтушенко Николай Грибачев пишет стихотворение "Нет, мальчики", ставшее программным - в нем явственней всего прозвучало отношение консервативных кругов к стилягам, пижонам и т.п.

Порой мальчишки бродят на Руси,
Расхристанные,— господи, спаси!—
С одной наивной страстью — жаждой славы,
Скандальной, мимолетной — хоть какой.
Их не тянули в прорву переправы,
И «мессер» им не пел за упокой,

Они в атаках не пахали носом,
Не маялись по тюрьмам и в плену
И не решали
тот вопрос вопросов —
Как накормить,
во что одеть страну.

А дети у вагонов задыхались:
«Дядь, хлебца дай!»
«Дядь, милый, помоги!»
А женщины голодные впрягались
И тяжко по земле
влекли плуги,

И, по пределу силы и бессилья,
Железной не раздавлена пятой,
Шла
в новый день
Советская Россия
С ее неодолимой правотой,

И строила, напряжена до дрожи,
И голову купала в облаках,
И мальчиков,
вот этих самых тоже,
Носила на израненных руках.

Теперь
они
в свою вступают силу.
Но, на тщеславье разменяв талант,
Уже порою смотрят на Россию
Как бы слегка на заграничный лад.

И хоть борьба кипит на всех широтах
И гром лавины в мире не затих,
Черт знает что малюют на полотнах,
Черт знает что натаскивают в стих

И, по зелености еще не зная,
Какая в этом пошлость и тоска,
Подносят нам свои иноизданья,
Как на вершину славы пропуска.

Ну, что ж, мы снисходительны ко блажи
И много всяких видели дорог,
Но, мальчики,
кому ж вы души ваши,
Кому сердца вы отдали в залог?

Нога скользить, язык болтать свободен,
Но есть тот страшный миг на рубеже,
Где сделал шаг — и ты уже безроден,
И не под красным знаменем уже,

И отчий край как бы отчасти вчуже,
Сородичей обычай и закон. И ты один
И словно к лютой стуже,
К насмешкам сверстников приговорен.

Так уходили многие в безвестье,
И след их смыт,
и свет их душ погас,
И ни строки, ни отголоска песни,
И даже слез их
не дошло до нас.

Кто помнит их? Кто их могилы сыщет?
Кто их теперь услышит голоса?
Чужой над ними
в полдень ветер свищет,
Чужая в полночь падает роса.

Нет, мальчики,
мы вас не с тем растили,
От изнуренья падая почти,
Чтоб вас украли,
увели,
растлили
Безродные дельцы и ловкачи,

Не с тем вставали в орудийном рыке
И шли на стройки, ватники надев,
Чтоб стали вы
паяцами на рынке
И гитаристами для томных дев.

Не изменяя помыслу и слову
И, если надо, жертвуя собой,
Во всех краях,
на всех широтах снова
Мы
и за вас
ведем сегодня бой,

Чтоб вас теченьем книзу не сносило,
Чтоб вас могла любить и понимать
Она сама —
Советская Россия,
Святая ваша Родина и мать!

Стихотворение «Нет, мальчики» Грибачеву вспоминали до конца жизни. Например, пародия Павла Хмары «Мой памятник» начиналась строками: «Нет, мальчики, вы не туда глядите! / В текущий исторический момент / Хотите вы иль, может, не хотите, / А вы на мой смотрите монумент!».

Ответить на наезд на молодое поколение решил Роберт Рождественский - сам еще довольно молодой, посмотрите сами, вот он в тот год с Василием Аксеновым в Крыму.

Рождественский за ночь написал стихотворение «Да, мальчики» для того, чтобы прочесть их на кремлевской встрече Хрущева с творческой интеллигенцией.

Мы - виноваты
Виноваты очень:
Не мы
с десантом
падали во мглу.
И в ту -
войной затоптанную
осень -
мы были не на фронте,
а в тылу.
На стук ночной
не вздрагивали боязно.
Не видели
ни плена,
ни тюрьмы!
Мы виноваты,
что родились поздно.
Прощенья просим:
Виноваты мы.
Но вот уже
и наши судьбы
начаты.
Шаг первый сделан-
сказаны слова.
Мы начаты-
то накрепко,
то начерно.
Как песни,
как апрельская трава..
Мы входим в жизнь.
Мы презираем блеянье.
И вдруг я слышу разговор о том,
что вот, мол, подрастает поколение.
Некстати: непонятное:
Не то:
И некто-
суетливо и запальчиво,-
непостижимо злобой
увлечен,
уже кричит,
в лицо нам
тыча пальцем:
"Нет, мальчики!"
Позвольте,
он - о чем?
О чем?
Нам снисхождения не надо!
О чем?
И я оглядываю их:
строителей,
поэтов,
космонавтов -
великолепных мальчиков моих.
Не нам брюзжать,
Не нам копить обиды:
И все ж -таки
во имя
всей земли:
"Да, мальчики!"
Которые с орбиты
космической
в герои
снизошли!
Да, мальчики,
веселые искатели,
отбившиеся
от холодных рук:
Я говорю об этом
не напрасно
и повторять готов
на все лады:
Да, мальчики в сухих морозах Братска!
Да, мальчики, в совхозах Кулунды!
Да,
дерзновенно
умные
очкарики-
грядущее
неслыханных наук!
Да, мальчики,
в учениях тяжелых,
окованные
строгостью
брони.
Пижоны?
Ладно.
Дело
не в пижонах.
И наше поколенье -
не они.
Пусть голосят
о непослушных детях
в клубящемся
искусственном дыму
лихие спекулянты
на идеях
не научившиеся
ничему.
А нам смешны
пророки
неуклюжие.
Ведь им ответить сможем мы сполна.
В любом из нас клокочет революция
Единственная.
Верная.
Одна.
Да, мальчики!
Со мною рядом встаньте
над немощью
придуманной
возни.
Да, мальчики!
Работайте, мечтайте.
И ошибайтесь,-
Дьявол вас возьми!
Да, мальчики,
выходим в путь негладкий!
Боритесь
с ложью!
Стойте на своем!
Ведь вы не ошибетесь
в самом главном.
В том флаге, под которым мы живем!

Стихотворение Рождественский на встрече действительно прочел.

За что и получил в заключительном слове «дорогого Никиты Сергеевича» персональных тумаков.

Вот фрагмент стенограммы:

«Здесь выступал поэт Р. Рождественский. Он полемизировал со стихотворением Н. Грибачева «Нет, мальчики!..» В выступлении тов. Рождественского сквозила мысль о том, что будто бы только группа молодых литераторов выражает настроения всей нашей молодежи, что они являются наставниками молодежи. Это совсем не так. Наша советская молодежь воспитана партией, она идет за партией, видит в ней своего воспитателя и вождя. (Бурные аплодисменты).

Молодому поэту Р. Рождественскому я хотел бы поставить в пример поэта-солдата, у которого меткий глаз и который точно, без промаха бьет по идейным врагам, поэта-коммуниста Н. Грибачева. (Аплодисменты). Мы живем в период острой идейной борьбы, в период борьбы за умы, за перевоспитание людей. Это сложный процесс, значительно более трудный, чем переделка станков и заводов. Вы — деятели литературы и искусства,— образно говоря,— кузнецы по перековке психологии людей. Вы владеете сильным оружием, и это ваше оружие всегда должно действовать в интересах народа. (Аплодисменты)».

Это был, пожалуй, самый звучный демарш Рождественского, который, конечно же, никаким диссидентом никогда не был. За высочайшей выволочкой - "товарищ Рождественский, пора вам встать под знамена ваших отцов!" - вполне естественно последовала опала: поэта перестали печатать, приглашать на радио и телевидение. Но, поскольку спустя полтора года Хрущева отправили на пенсию, опала сама собой сошла на нет.

Вот, собственно, и вся история. Довольно житейская, сколько их было в потоке времен...

Стареющий ветеран Грибачев душнил, что молодежь уже не та, и напоминал о том, что преклонение перед Западом и взгляд "на Россию Как бы слегка на заграничный лад" чреват тем, что "есть тот страшный миг на рубеже, Где сделал шаг — и ты уже безроден, И не под красным знаменем уже".

Молодой и сильный Рождественский отвечал, что, мол, фигня вопрос, не парьтесь, деды, никуда ваше наследство не денется, "ведь мы не ошибемся самом главном. В том флаге, под которым мы живем".

Но критерий истины - практика, а на практике прав оказался Грибачев.

И пришлось Евтушенко в 1992 году писать свое "Прощание с красным флагом", заканчивающее словами:

Лежит наш красный флаг
в Измайлове врастяг.
За доллары его
толкают наудачу.
Я Зимнего не брал.
Не штурмовал рейхстаг.
Я – не из «коммуняк».
Но глажу флаг и плачу...

________________________

Моя группа во ВКонтакте - https://vk.com/grgame

Моя группа в Телеграмм - https://t.me/cartoon_history

Моя страница на "Автор.Тудей" - https://author.today/u/id86412741

Всех обычно ставит в тупик «обратная эволюция» Носова.

В самые идеологически нагруженные сталинские годы Николай Николаевич писал едва ли не демонстративно аполитичные книги. В его повестях и рассказах о школьниках даже пионерская организация если и упоминалась, то вскользь.

Это были абсолютно аполитичные книги, события которых могли происходить где угодно, в любой стране мира. Выводить цыплят в самодельном инкубаторе или дрессировать щенка действительно могли «дети разных народов». Не потому ли, кстати, в опубликованном в 1957 году журналом «Курьер ЮНЕСКО» списке самых переводимых русских писателей Носов оказался на третьем месте – вслед за Горьким и Пушкиным?

Но вот когда настала оттепель, и идеологическое давление ощутимо снизилось, Носов, вместо того, чтобы вслед за "шестидесятниками" радоваться полученной свободе, пишет две большие, программные и принципиально идеологические книги.

Это «коммунистическая» повесть-сказка «Незнайка в Солнечном городе» и «капиталистический» роман-сказка «Незнайка на Луне».

Этот неожиданный поворот до сих пор ставит в тупик всех исследователей. Ну, что греха таить, с писателями такое действительно случается, но обычно это происходит в тот период, когда творческие силы автора идут на спад. Вот авторы и пытаются верноподданной актуальностью компенсировать падение качества.

Но это точно не случай Носова – ведь ни о каком падении качества здесь говорить не приходится.

Наоборот - «Незнайку на Луне» практически все считают его творческим пиком. Ведущий отечественный литературный критик нулевых и десятых Лев Данилкин даже объявил эту книгу «одним из главных романов русской литературы XX века». Не детских книг, и не фантастических романов, а русской литературы как таковой — в одном ряду с «Тихим Доном» и «Мастером и Маргаритой».

Сегодняшние читатели наперебой восхищаются – насколько же точно Носов описал капиталистическое общество. В этой детской книжке, увидевшей свет более полувека назад, в 1964 году - вся наша сегодняшняя жизнь, вплоть до самых мельчайших деталей.

Вот заказуха в СМИ и «черный пиар»:

— А что. Общество гигантских растений может лопнуть? — насторожился редактор Гризль и пошевелил своим носом, как бы к чему-то принюхиваясь.
— Должно лопнуть, — ответил Крабс, делая ударение на слове "должно".
— Должно?… Ах, должно! — заулыбался Гризль, и его верхние зубы снова впились в подбородок.— Ну, оно и лопнет, если должно, смею уверить вас! Ха-ха!…".

Вот - "оборотни в погонах":

– Да нет, вы, господин Красавчик! Чего вы стесняетесь? С этакими деньжищами, как у вас, вам совершенно нечего стесняться. Думаю, что от двадцати миллионов у вас кое-что осталось. Кое-что вы, несомненно, припрятали. Да дайте вы мне из этих ваших миллионов хотя бы сто тысяч, и я отпущу вас. Ведь никто, кроме меня, не знает, что вы знаменитый грабитель Красавчик. А вместо вас я засажу в тюрьму какого-нибудь бродяжку, и все будет в порядке, честное слово!
– Уверяю вас, вы ошибаетесь! – сказал Незнайка.
– Ну вот! Стыдно вам, господин Красавчик! Неужели вам жалко каких-то там ста тысяч? При таких доходах, как ваши, я бы и двухсот не пожалел, лишь бы быть на свободе. Ну дайте хоть пятьдесят тысяч... Ну, двадцать... Меньше не могу, честное слово! Дайте двадцать тысяч и убирайтесь себе на все четыре стороны".

Вот – «актуальное искусство»:

— Ты, братец, лучше на эту картину не смотри, — говорил ему Козлик. — Не ломай голову зря. Тут все равно ничего понять нельзя. У нас все художники так рисуют, потому что богачи только такие картины и покупают. Один намалюет такие вот загогулинки, другой изобразит какие-то непонятные закорючечки, третий вовсе нальет жидкой краски в лохань и хватит ею посреди холста, так что получится какое-то несуразное, бессмысленное пятно. Ты на это пятно смотришь и ничего не можешь понять -- просто мерзость какая-то! А богачи смотрят, да еще и похваливают. "Нам, говорят, и не нужно, чтоб картина была понятная. Мы вовсе не хотим, чтоб какой-то художник чему-то там нас учил. Богатый и без художника всё понимает, а бедняку и не нужно ничего понимать. На то он и бедняк, чтоб ничего не понимать и в темноте жить".

А вот и актуальное уже без кавычек «кредитное рабство»:

- Я тогда на завод поступил и зарабатывать стал прилично. Даже на черный день начал деньги откладывать, на тот случай, значит, если снова вдруг безработным стану. Только трудно, конечно, было удержаться, чтоб не истратить денежки. А тут все еще стали говорить, что мне надо купить автомобиль. Я и говорю: зачем мне автомобиль? Я могу и пешком ходить. А мне говорят: пешком стыдно ходить. Пешком только бедняки ходят. К тому же автомобиль можно купить в рассрочку. Сделаешь небольшой денежный взнос, получишь автомобиль, а потом будешь каждый месяц понемногу платить, пока все деньги не выплатишь. Ну, я так и сделал. Пусть, думаю, все воображают, что я тоже богач. Заплатил первый взнос, получил автомобиль. Сел, поехал, да тут же и свалился в ка-а-ах-ха-наву (от волнения Козлик даже заикаться стал). Авто-аха-мобиль поломал, понимаешь, ногу сломал и еще четыре ребра.

- Ну, а автомобиль ты починил потом? - спросил Незнайка.
- Что ты! Пока я болел, меня с работы прогнали. А тут пришла пора за автомобиль взнос платить. А денег-то у меня нет! Ну мне говорят: отдавай тогда авто-аха-ха-мобиль обратно. Я говорю: идите, берите в каа-ха-ханаве. Хотели меня судить за то, что автомобиль испортил, да увидели, что с меня все равно нечего взять, и отвязались. Так ни автомобиля у меня не стало, ни денег".

Описания столь точны и детальны, что поневоле закрадывается сомнение – как мог человек, проживший всю свою жизнь за «железным занавесом», нарисовать столь масштабное и безукоризненно исполненное полотно? Откуда у него столь детальные знания о биржевой игре, брокерах, «дутых» акциях и финансовых пирамидах - вплоть до резиновых дубинок со встроенным электрошокером, которых еще не существовало?

Чтобы хоть как-то объяснить это, появилась даже остроумная теория, переворачивающая все с ног на голову. Дескать, все дело в том, что новое общество у нас строили люди, которые все свои знания о капитализме получили из романа Носова. Вот они, на неосознанном уровне, и воспроизводили усвоенные с детства реалии. Потому мол, это не Носов описал сегодняшнюю Россию, а Россию построили "по заветам Николаича».

Но у меня часто складывается впечатление, что великий детский писатель Николай Носов просто пытался предупредить нас, своих юных читателей - тех, кому и предстояло жить в этом неожиданном будущем. А важность этой задачи и стала причиной его "обратной эволюции".

Сначала, в "Солнечном городе", он рассказал нам о том, что случится с нашим миром. Потом - в "Незнайке на Луне" - о том, каким будет мир новый.

Как по-вашему, о чем рассказывается в «Незнайке в Солнечном городе»? О коммунизме? О технических новшествах вроде радиоуправляемых машин или беспилотных комбайнах? Коммунистическая утопия, скажете вы?

Да вы вспомните книгу, сюжет вспомните, фабулу! Книга-то по большому счету о том, насколько хрупким и незащищенным оказалось это построенное коротышками коммунистическое «общество справедливости». Помните ослов, превращенных Незнайкой в людей и возникшее вслед за этим фатальное для города движение «ветрогонов»?

Ведь что мы имеем? Есть вполне счастливый и, судя по всему, достаточно закрытый социум (вспомните, с каким восторгом там встречают пришельцев, которых буквально рвут за рукав радушные хозяева). Но малейший толчок оказывается фатальным, привнесенный извне вирус поражает весь организм, рушится все, и не по мелочи, а до основания.

Новомодные веяния, появившиеся не без помощи пришельцев, ввергают этот социум в полную анархию, и лишь ошарашенные полицейские (помните советских «ментов», которые раньше и пистолетов-то на дежурство никогда не брали?) беспомощно наблюдают за буйством социальной стихии. Привет, девяностые!

Вы скажете - да ладно тебе! Твои "ветрогоны" - обычные стиляги, с которыми в период, когда писался "Солнечный город", активно боролись.

А я скажу - вот именно! Вы никогда не задумывались - почему стиляг в СССР воспринимали как серьезную проблему? Причем это не было официальной "обязаловкой" - очень многие достойные люди в СССР реально видели в них смертельную угрозу своей стране. Кстати, именно по этому поводу состоялся еще один знаменитый "поэтический срач", в котором приняли участие Евгений Евтушенко, Николай Грибачев и Роберт Рождественский - если интересно, скажите, потом расскажу.

Стиляги действительно не делали ничего плохого. Ну, одевались люди как попугаи, ну танцевали они свое буги-вуги - что в этом опасного? Но практика показала, что в итоге стиляги стали первым симптомом инфицирования советского общества "идеологическим вирусом".

При всех своих достоинствах Советский Союз имел одну фатальную уязвимость, ахиллесову пяту.

Союз был идеологическим государством, именно вера в построение лучшего общества была его каркасом. И когда в эту идеологию люди перестали верить - он просто рухнул под собственной тяжестью.

Движение стиляг характеризовалось восхищением Америкой, для них это действительно был эльфийский Валинор, на который они молились. Вспомните хотя бы нашумевшую статью самого известного стиляги Василия Аксенова «Мы - штатники». И именно этот "иностранный патриотизм" стиляг тогда ошарашил многих искренних коммунистов.

Понятно, что бороться надо было не со стилягами, а с причинами их появления - лечить всегда надо не симптомы, а болезнь. Но факт остается фактом - в последние годы Советского Союза большинство его населения, раскрыв рот, смотрело на Запад, мечтая "любить твои запретные плоды". И в своем горячем желании влиться в "семью цивилизованных народов" готово было "за спасибо" разобрать на запчасти свою собственную страну.

Оно понятно, что "Боже, какими мы были наивными", но простим дураков - в конце концов, в девяностые за свои иллюзии мы расплатились полной мерой.

Носов, конечно, был сказочник добрым, поэтому написать правду и закончить свой рассказ так, как он должен был закончиться - никак не мог.

Но показательно, что даже ему, чтобы спасти Солнечный город, пришлось вытащить рояль из кустов и призвать «бога из машины» - Волшебника, который пришел и сотворил чудо.

А «Незнайка на Луне»? Это ведь не только "учебник капитализма для самых маленьких".

Если вспомнить сюжет, то книга-то рассказывает историю двух счастливых и домашних щенков, которые вдруг нежданно-негаданно для самих себя оказались на улице, в звериной стае.

Кто-то, как Пончик, сумел приспособиться и и как-то даже обустроиться. Кто-то, как Незнайка, рухнул на самое дно.

Как верно написала в своей статье умный человек Марина Загидуллина: «Чтение книги "Незнайка на Луне" в 2000-е годы чревато "вычитыванием" в тексте смыслов, которые Носов, скончавшийся в 1976 году, вложить туда никаким образом не мог. Эта сказка напоминает нечаянное описание самоощущения тех жителей СССР, которые в 1991 году проснулись словно на Луне».

Впрочем, бывшие жители Цветочного города все понимают. И пишут в своих блогах в день столетия своего любимого писателя (запись реальная):

«Спасибо, Николай Николаевич, за пророчество. И хотя мы оказались не в Солнечном городе, как должны были, а на Луне, шлём с неё Вам свою любовь, благодарность и восхищение. Здесь всё именно так, как Вы описали. Большинство уже прошло через Дурацкий остров и мирно блеет. Меньшинство в тоске надеется на спасительный корабль со Знайкой во главе. Он, конечно, не прилетит, но они ждут».

Когда умолкнут все песни,
Которых я не знаю
В терпком воздухе крикнет
Последний мой бумажный пароход...

________________________

Моя группа во ВКонтакте - https://vk.com/grgame

Моя группа в Телеграмм - https://t.me/cartoon_history

Моя страница на "Автор.Тудей" - https://author.today/u/id86412741

Почитав комментарии к предыдущим главам про Незнайку, я с удивлением понял, что масса народа уверена: носовский Незнайка - плагиат с дореволюционной книги Анны Хвольсон "Царство малюток".

Почему?

Потому что там тоже рассказывается про группу маленьких человечков, двоих из которых зовут Знайка и Незнайка, а главный герой там - вообще Мурзилка.

Причем сказку Хвольсон Носов читал - по словам писателя Станислава Рассадина, он сам в этом ему признавался.

Так был плагиат или нет?

Давайте по порядку.

Плагиат - это заимствование чужого текста и выдавание его за свой. Если вы возьмете на себя труд открыть книгу Хвольсон (обвинители в плагиате, как правило, ее не читали), а после этого сравните обе сказки, то увидите, что в тексте Носова нет ни одной строчки Хвольсон. Более того - ни одно приключение Незнайки и его друзей ни в каком, даже самом маленьком эпизоде не совпадает с приключениями Мурзилки и лесных человечков.

Таким образом, обвинения в плагиате летят в мусорное ведро.

А мы переходим на следующий уровень претензий - было ли в книге Носова не наказуемое законом заимствование?

Ну, начнем с того, что если у кого и есть проблемы с заимствованием, то это сама Хвольсон.

Ее книга - это, выражаясь современным языком, "гоблинский перевод" произведений канадского автора комиксов Палмера Кокса, написавшего множество книг о приключениях волшебных человечков брауни.

Дело в том, что взявшаяся за книги Кокса Анна Хвольсон - в девичестве Анна Душкина - совсем не знала английского языка. Однако ее это совершенно не смутило.

Она просто сочинила по картинкам Кокса свои истории и придумала собственные имена всем персонажам. Все, как призывал октябрят советский журнал "Веселые картинки": "По этим картинкам, по этим картинкам, которые мы рисовали для вас, придумайте сами, придумайте сами, придумайте сами веселый рассказ".

Рассказ был придуман, и в 1889 году издательство «Товарищество М. О. Вольф», которое выступало заказчиком проекта, издало книгу с длинным названием «Царство малюток. Приключения Мурзилки и лесных человечков в 27 рассказах А. Хвольсон с 182 рисунками Кокса».

Проект, что называется, "пошел" и хорошо продавался, поэтому книгу еще дважды переиздали.

Тогда, мягко выражаясь, было много проще с авторскими правами - всем на них было наплевать.

А вот теперь вернемся к Носову.

Так как ни текстовых, ни сюжетных совпадений не обнаружено, инкриминировать ему можно только две статьи - использование чужих имен и использование чужой идеи.

Является ли идея маленьких человечков собственной придумкой Анны Хвольсон или хотя бы Палмера Кокса?

Даже не смешно.

Это идея из разряда вечных.

В письменном виде она восходит куда-то к свифтовским лилипутам, шекспировским эльфам, и то и к карликам-цвергам «Старшей Эдды».

В устном же народном творчестве - вообще берет начало где-то в палеолите.

А уж конкретно в сказках это вообще сплошь и рядом, будь то авторская Дюймовочка или фольклорные мальчики-с-пальчики всех народов земли, разбрасывающие хлебные крошки или сидящие в лошадином ухе.

Более того - как раз во времена Анны Хвольсон, в конце 19 - начале 20 века фиксики маленькие человечки были, как теперь говорят, в тренде. Все детские писатели писали про маленьких человечков, просто эти произведения давно забылись.

Вот, например, иллюстрация Вильгельма Буша к книге "Мал да удал" известного дореволюционного сказочника Федорова-Давыдова, писавшего под псевдонимом "Ткач Основа" (кто без Гугла знает, откуда взят псевдоним?).

И таких дореволюционных и послереволюционных бибигонов было множество. Вот задняя страница обложки второго номера только что созданного журнала "Мурзилка" за 1924 год.

Если вы не ходили в "музыкалку" - напомню, что "Мой Лизочек так уж мал, так уж мал..." - это известнейший детский цикл П. Чайковского на стихи К. Аксакова, эдакий "Петя и волк" Российской империи. Тоже, кстати, к вопросу о лилипутском тренде.

Остается последняя предъява Николаю Носову - имена.

И вновь мы задаем тот же самый вопрос:

Действительно ли имена Знайка и Незнайка придумала Анна Хвольсон?

Разумеется, нет.

Всегда и во все времена писатели используют всякие прикольные словечки из русского языка для имен своих персонажей.

Так делала Анна Хвольсон.

Так делал Николай Носов - хоть со Скуперфильдом и Спрутсом, хоть с Калигулой, Брыкуном и Пегасиком.

Так, в конце концов, сделал Эдуард Успенский, позаимствовавший профессиональный термин бурлаков на Волге - деревянный шар на конце бурлацкой бечевы они всегда называли "чебурашка".

Что касается конкретной словарной пары знайка-незнайка, то она в русском языке фиксируется издавна. Откройте, например, "Словарь русских пословиц" Вдладимира Даля и читайте там всякое "Знайка бежит, а Незнайка на печи лежит".

Вы еще до Авоськи и Небоськи докопайтесь, обличители.

________________________

Моя группа во ВКонтакте - https://vk.com/grgame

Моя группа в Телеграмм - https://t.me/cartoon_history

Моя страница на "Автор.Тудей" - https://author.today/u/id86412741

Как я уже говорил, трилогия о Незнайке, этом «четвертом Н» Николая Николаевича Носова - самая популярная из всех наших послевоенных сказок.

Причина проста - эти книги не только потрясающе талантливо написаны, но еще и удивительно многослойны, в них спрятано множество загадок и аллюзий. Недаром взрослые читают их с не меньшим удовольствием, чем дети.

Несмотря на внешнюю простоту и безыскусность, Незнайка очень непрост.

Взять хотя бы тот факт, что в «Незнайке» автор спрятал, особо не скрывая, едва ли не всю русскую классическую литературу. Причем заложил эти "пасхалки" даже в первую - самую детскую - книгу.

Помните знаменитый диалог Незнайки с малышками за чаем, закончившийся эпичным ударом кулаком по пирогу и разбрызгиванием начинки?

— Скажите, пожалуйста, кто это придумал на воздушном шаре летать?

— Это я, — ответил Незнайка, изо всех сил работая челюстями и стараясь поскорее прожевать кусок пирога.

— Да что вы говорите! Неужели вы? — послышались со всех сторон возгласы.

— Честное слово, я. Вот не сойти с места! — поклялся Незнайка и чуть не поперхнулся пирогом.

— Вот интересно! Расскажите, пожалуйста, об этом, — попросила Кубышка.

— Ну, что тут рассказывать… — развёл Незнайка руками. — Меня давно просили наши малыши что нибудь придумать: «Придумай что нибудь, братец, да придумай». Я говорю: «Мне, братцы, уже надоело придумывать. Сами придумайте». Они говорят: «Где уж нам! Мы ведь глупенькие, а ты умный. Что тебе стоит? Придумай!» — «Ну, ладно, — говорю. — Что с вами делать! Придумаю». И стал думать.

Незнайка с задумчивым видом стал жевать пирог. Малышки с нетерпением поглядывали на него. Наконец Белочка решилась нарушить затянувшееся молчание и, увидев, что Незнайка потянулся за новым пирогом, несмело сказала:

— Вы остановились на том, что стали думать.

— Да! — воскликнул, словно очнувшись. Незнайка и стукнул пирогом по столу. — Думал я три дня и три ночи, и что бы вы думали? Придумал таки! «Вот, говорю, братцы: будет вам шар!» И сделали шар. Про меня даже поэт Цветик… есть у нас такой поэт… стихи сочинил: «Наш Незнайка шар придумал…» Или нет: «Придумал шар Незнайка наш…» Или нет: «Наш шар придумал Незнайка…» Нет, забыл! Про меня, знаете, много стихов сочиняют, не упомнишь их все.

Это ведь монолог Ивана Александровича Хлестакова в чистом виде:

«Один раз я даже управлял департаментом. И странно: директор уехал, куда уехал — неизвестно. Ну, натурально, пошли толки: как, что, кому занять место? Многие из генералов находились охотники и брались, но подойдут, бывало, — нет, мудрено. Кажется, и легко на вид, а рассмотришь — просто черт возьми! После видят, нечего делать, — ко мне. И в ту же минуту по улицам курьеры, курьеры, курьеры... можете представить себе, тридцать пять тысяч одних курьеров! Каково положение, я спрашиваю?

<...> Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт‑Дьявол», «Норма». Уж и названий даже не помню».

А помните сравнение внешности Жадинга и Спрутса? "Жадинг по своей внешности очень напоминал господина Спрутса. Разница была в том, что лицо его было несколько шире, чем у господина Спрутса, а нос чуточку уже. В то время как у господина Спрутса были очень аккуратные уши, у Жадинга уши были большие и нелепо торчали в стороны, что еще больше увеличивало ширину лица.

Это, разумеется, опять Гоголь, его знаменитые миргородские помещики Иван Иванович и Иван Никифорович: Иван Иванович худощав и высокого роста; Иван Никифорович немного ниже, но зато распространяется в толщину. Голова у Ивана Ивановича похожа на редьку хвостом вниз; голова Ивана Никифоровича на редьку хвостом вверх.

Галерею персонажей можно продолжать долго: Волшебник со своим "Солнышко всем одинаково светит" – вылитый толстовский Платон Каратаев, голопузый утешитель отправляющихся на Дурацкий остров ("Послушайте меня, братцы! Не надо плакать!.. Сыты будем - как-нибудь проживем!") – явно косплеит горьковского странника Луку.

Более того – как давно заметили внимательные читатели, в своих книгах Носов пародировал классику, которой тогда еще просто не существовало.

К примеру, скитания потрясенного и едва не свихнувшегося милиционера Свистулькина, ставшего свидетелем чуда, совершенного Незнайкой с помощью волшебной палочки, донельзя похожи на подобные же мытарства Ивана Бездомного в «Мастере и Маргарите», хотя книга Булгакова увидит свет в журнале "Москва" только через восемь лет после появления "Незнайки в Солнечном городе".

Но это ладно, как известно, "Мастер и Маргарита" активно распространялась в самиздате задолго до публикации, и Носов вполне мог читать роман в рукописи.

Но что делать с другим провидческим отрывком? Вам он ничего не напоминает? Новый год там, стук ножей на кухне, бубнеж телевизора, салат оливье, заливная рыба?

Шутило принялся трясти за плечо Свистулькина. Наконец Свистулькин проснулся.
- Как вы сюда попали? - спросил он, с недоумением глядя на Шутилу и Коржика, которые стояли перед ним в одном нижнем белье.
- Мы? - растерялся Шутило. - Слышишь, Коржик, это как это... то есть так, не будь я Шутило. Он спрашивает, как мы сюда попали! Нет, это мы вас хотели спросить, как вы сюда попали?
- Я? Как всегда, - пожал плечами Свистулькин.
- "Как всегда"! - воскликнул Шутило. - По-вашему, вы где находитесь?
- У себя дома. Где же еще?
- Вот так номер, не будь я Шутило! Слушай, Коржик, он говорит, что он у себя дома. А мы с тобой где?
- Да, правда, - вмешался в разговор Коржик. - А вот мы с ним тогда, по-вашему, где?
- Ну, и вы у меня дома.
- Ишь ты! А вы в этом уверены?
Свистулькин огляделся по сторонам и от изумления даже привстал на постели.
- Слушайте, - сказал наконец он, - как я сюда попал?

Вот, собственно, и прозвучало слово, которое все объясняет – «провидческий».

"Незнайка" действительно очень и очень непрост, и многие всерьез говорят о пророчестве Николая Носова.

Но об этом - в следующей главе.

________________________

Моя группа во ВКонтакте - https://vk.com/grgame

Моя группа в Телеграмм - https://t.me/cartoon_history

Моя страница на "Автор.Тудей" - https://author.today/u/id86412741

Как вы думаете - кто этот упитанный молодой человек, вдохновенно водящий кистью по бумаге?

Это новорожденный Незнайка, и перед вами первое изображение этого культового сказочного героя.

Носовский Незнайка - наш главный сказочный герой 50-х, да и, по большому счету, всего послевоенного советского периода. Его вклад в отечественную культуру настолько велик, что мне придется посвятить ему несколько статей.

Ну а начну я с начала - с рождения.

Не все знают, что Незнайка - украинского происхождения.

Он появился на свет в Киевской области, в городе Ирпене, что рядом с печально известной Бучей.

С рождения он говорил на русском, а чтобы перейти на украинский, ему требовалась помощь переводчика. Таким образом, Незнайка был типичнейшим русскоязычным (или, как там сейчас говорят - "российскомовным") украинцем.

Таким же, как и его автор - киевлянин Николай Николаевич Носов, большую часть жизни проживший в Москве.

Вообще, в свете нынешних отношений русских и украинцев эта история выглядит уже совершенно неправдоподобно.

Тем не менее - она была.

В те времена далекие, теперь почти былинные, когда небо было высоким, деревья - большими, а люди - человечнее.

Вот как эту историю рассказывает портал BiblioГид:

"Известно, что в 1952 году, направляясь с делегацией советских писателей в Минск на юбилей Якуба Коласа, Носов целую ночь напролёт проговорил с молодым украинским писателем Богданом Чалым (в то время редактором журнала «Барвинок»). Именно ему Носов поведал о замысле «Незнайки». Говорят, Чалый буквально влюбился в образ обаятельного коротышки и предложил сразу же, как только появятся первые главы произведения, даже не дожидаясь его окончания, опубликовать их в своём журнале. Предложение было принято, а слово сдержано. Так что впервые сказка была напечатана в журнале «Барвинок» в 1953-54 гг. на двух языках — русском и украинском (в переводе Ф. Макивчука) — под названием «Приключения Незнайки и его товарищей» с подзаголовком «сказка-повесть»".

А вот она же в изложении главного редактора украинского детского журнала "Барвинок" Василия Вороновича:

"В купе Николай Носов разговорился с киевлянином Богданом Чалым — тогдашним редактором "Барвинка". Чарка за чаркой — и писателя потянуло на откровения: он рассказал Чалому, что давно уже вынашивает историю о маленьком народе, живущем в сказочной стране. Но все не решается к ней приступить. Тогда Богдан Иосифович, что называется, взял быка за рога: "Как только ты добираешься домой (писатель ехал в Ирпень Киевской области — навестить родственников), то садишься за стол и начинаешь писать. Я буду печатать тебя у себя в журнале".

Так все и вышло. Николай Николаевич работал (первые главы писал в Ирпене, остальные — в Москве), потом пересылал тексты в редакцию, где их переводили на украинский (этим занимался Федор Макивчук — редактор юмористического журнала "Перець") и печатали.

Этот Незнайка - оттуда, из "Барвинка". Иллюстрации сделала семейная пара художников: Виктор "Гри" Григорьев и Кира Полякова. Кстати, художники сравнительно недавно переехали в Киев из Ленинграда.

Обращаю ваше просвещенное внимание на картинки на стенах. Сами видите, что Торопыжка еще называется "Торопыгой", кроме того, в дружную компанию коротышек с улицы Колокольчиков каким-то образом втерлись Усатик и Бородатик. Подозреваю, что позже автор выставил их на мороз, заменив Авоськой и Небоськой.

И правильно сделал - нечего бородатым делать в детской сказке.

Впоследствии украинская версия "Приключений Незнайки и его друзей" вышла отдельной книгой (всего на год отстав от русской версии) и обычно она издавалась именно с этими картинками первых иллюстраторов этой книги.

Однако, при всем качестве работы украинско-питерских художников, сказка Носова им, что называется, "не далась". Я уже писал, что такое бывает - одному художнику персонаж может "не даться", а работы другого станут классическими.

Обитатели Цветочного города у киевлян оказались слишком взрослыми, какими-то коротышками-карликами, извините.

Да и Незнайка получился невыразительным и не запоминающимся.

Поэтому классический облик этого сказочного героя придумал совсем другой художник. Но об этом - в следующей главе.

________________________

Моя группа во ВКонтакте - https://vk.com/grgame

Моя группа в Телеграмм - https://t.me/cartoon_history

Моя страница на "Автор.Тудей" - https://author.today/u/id86412741

Он родился в странном месте для русского мальчика - в древнем Триполи, то есть "Тройном городе" - так назвали его древние греки.

Удобнейший порт на Средиземном море всегда был лакомым кусочком, и этой землей последовательно владели финикийцы, персы, римляне, арабы, крестоносцы, мамлюки и турки.

В 1906 году, когда он родился, это была Османская империя, сейчас - независимый Ливан.

Вы спросите - а что делали родители русского мальчика в таком странном месте? А я отвечу - были присланы сюда по распределению. Я не шучу. И Анна Алексеевна, и Василий Андреевич закончили учительские семинарии. Поскольку образование там давали бесплатно и за казенный кошт, все выпускники обязаны были отработать 5 лет на ниве народного просвещения. Этих двоих отправили в распоряжение Императорского православного палестинского общества для работы в северосирийских школах. Так они и оказались в Триполи, где познакомились и поженились.

А в 1906 году, между двумя дочками, у супругов Соловьевых родился единственный сын Леонид, навсегда впитавший в себя краски, запахи и звуки Востока - по праву рождения.

Вот он с сестрами в августе 1911 года - Леонид, Зинаида и Екатерина Соловьевы.

Потом семья вернулась в Россию, родители мирно преподавали в школах Самарской губернии, но, похоже, Восток растопил в их сердце что-то важное. И в 1921 году, спасаясь от печально известного голода в Поволжье, семья бежит не куда-нибудь, а в русский Туркестан, в город Коканд.

Здесь Леонид закончил школу, поступил в механический техникум, где отучился два года, а потом...

Потом начались его долгие странствия по Туркестану.

Это было кипучее и жесткое время, когда Гражданская война вроде как завершилась, но басмачи еще не закончились. Когда на древней земле старое и новое сплелись змеиным клубком, когда в Туркестане по справедливости делили землю и воду, строили Турксиб, освобождали женщину Востока и ликвидировали вековую безграмотность.

Как раз в те годы некий О. Бендер писал:

Цветет урюк под грохот дней
Дрожит зарей кишлак
А средь арыков и аллей
Идет гулять ишак.

Специалист со средним образованием Леонид Соловьев работал ремонтником на железной дороге и преподавал в кокандском фабрично-заводском училище маслобойной промышленности; он, как Шурик, собирал фольклор (поскольку тюркским и фарси владел свободно) и трудился на должности специального корреспондента газеты «Правды Востока».

В 1927 году рассказ Леонида Соловьева «На Сыр-Дарьинском берегу» получил вторую премию журнала «Мир приключений» и 21-летний юноша впервые всерьез задумался о писательской карьере.

В 1930 году у него выходит первая книжка - результат его этнографических поездок по кишлакам под названием «Ленин в творчестве народов Востока (песни и сказания)».

Злые языки говорили, что все песни и сказания о Ленине сочинил сам Соловьев, мастерски имитируя традиционные принципы стихосложения "туземцев", как их совсем недавно называли. Но экспедиция 1933 года Научно-исследовательского института культурного строительства (будущего Института языка и литературы) не оставила камня на камне от обвинений в фейках, поскольку записала оригиналы большинства песен, переведенных Соловьевым.

В том же 1930 году, когда вышли его "Песни о Ленине", Соловьев перебирается из Туркестана в Москву и поступает на литературно-сценарный факультет Института кинематографии. В тридцатые издает несколько повестей и сборников рассказов, по его сценарию снимают фильм «Конец полустанка».

А в 1940-м году корабельная артиллерия ударила главным калибром - в "Роман-газете" выходит роман Леонида Соловьева "Возмутитель спокойствия" и любой разговор о сказках 1940-х без упоминания этой книги сделался невозможен.

Сказать, что книга Леонида Соловьева о Ходже Насреддине стала бомбой - это ничего не сказать - популярность книги была зашкаливающей. Достаточно сказать, что экранизация романа - фильм Якова Протазанова "Насреддин в Бухаре" - вышла в 1943 году, когда фильмов делалось считанное количество. Тем не менее, даже в это не самое простое для Советского Союза время, деньги на экранизацию Соловьева выделили.

А в первый же год после войны уже вышло продолжение - "Похождения Насреддина", снятое по сценарию, написанному Соловьевым и Витковичем в 1944-м.

Как вы видите, на афише фамилии Соловьева нет, но о причинах этого позже.

Популярность книги Соловьева совершенно неудивительна, на мой личный взгляд, это великий роман, нержавеющая классика русской литературы.

Книг, про которые славословят высоколобые литературные критики - довольно много.

Книг, которые продаются как горячие пирожки и охотно читаются простыми людьми - тоже хватает, в диапазоне от "милорда глупого" до романов Дарьи Донцовой.

А вот книг, которые находятся на пересечении того и другого множества - где и литературоведам придраться не к чему и читают их с огромным интересом самые неподготовленные читатели - вот таких книг, почитай, что практически и нет. Потому что написать легко читаемую великую книгу - это высший пилотаж. "Мастер и Маргарита", "12 стульев" и "Золотой теленок", "Швейк" - что еще?

"Повесть о Ходже Насреддине" - из этой же когорты. Когда окружающий мир окончательно достает меня, разливается желчь и портится характер - я открываю эту книгу наугад и начинаю читать с любого места:

"Обуянный гневным неистовством, Агабек выхватил из пояса тыквенный кувшинчик с волшебным составом.

— Лимчезу! Пуцугу! Зомнихоз! — грозно возопил он, брызгая из кувшинчика на стражников. — Кала-май, дочилоза, чимоза, суф, кабахас!

— Держи его! Держи! Хватай! Вяжи! Тащи! Не пускай!.. — разноголосо отвечали стражники своими заклинаниями".

У Соловьева великолепный язык, чего стоят одни метафоры: "Сверни свой ковер нетерпения и положи в сундук ожидания", "А теперь повесь свои уши на гвоздь внимания" или - моя любимая фраза в процессе написания книг - "Кувшин моих ничтожных мыслей показывает дно".

Но при этом у автора великолепное чувство меры и он не перебирает с восточной цветистостью, вставляя этих жемчужин в диадему своего повествования ровно столько, сколько нужно.

А юмор? Сегодня в юмор умеют не только лишь все - практически никто не умеет так, чтобы не конфузило, а веселило. А здесь одно общение главного героя со своим ишаком периодически заставляет смеяться в голос:

— О ты, посланный мне в наказание за моих грехи и за грехи моего отца, деда и прадеда, ибо, клянусь правотой ислама, несправедливо было бы столь тяжко наказывать человека за одни только собственные его грехи! — начал Ходжа Насреддин дрожащим от негодования голосом. — О ты, презренная помесь паука и гиены! О ты, который…

Или вот:

"Но если ещё раз из моего халата начнут выбивать пыль, позабыв предварительно снять его с моих плеч, то горе тебе, о длинноухое вместилище навоза!".

Кстати, о выбивании халата. Одно из главных достоинств главного героя - соловьевский Насреддин не супергерой и не рыцарь без страха и упрека. Он живой человек, со своими слабостями и недостатками, и в его бесконечных проделках Фортуна ему не всегда улыбается. Почему он и может авторитетно свидетельствовать, что "особенно прискорбны для рёбер канибадамские сапоги". Леонид Соловьев, который в Канибадаме в первый раз женился, тоже, похоже, знал, о чем писал.

Вообще, в этой книге автор и герой всегда связаны невидимыми нитями. Во-первых, они всегда одного возраста. Свою книгу "Возмутитель спокойствия" 34-летний Леонид Соловьев начал фразой: "Тридцать пятый год своей жизни Ходжа Насреддин встретил в пути".

И вообще, судя по воспоминаниям, автор сам был изрядным троллем, острословом и ни разу не девственником, как и Ходжа Насреддин. И мог честно повторить за своим героем, вылечившем девушку из гарема: "Я ничего не понимаю в болезнях, зато понимаю в девушках". Кстати, шуток на эту тему для пуританского сорокового года в книге удивительно много: "Жирный хорек, чему ты радуешься? Ты выписываешь жеребцов из Аравии, а твоя жена находит их гораздо ближе!".

И при всем при этом "Возмутитель спокойствия" вовсе не является собранной "для ржаки" выборкой особо удачных гэгов и анекдотов. Нет, анекдоты там, конечно есть, и многие живы до сих пор - про "зверя по имени кот", например, или про то, что через двадцать лет кто-то непременно помрет - или я, или шах, или ишак. Но в целом - бесчисленное множество народных баек о Ходже Насреддине стали лишь фундаментом для романа. Очень профессионально сделанного и непростого романа, где смех - не цель, а средство поговорить о вечном.

Когда говорят, что лучший роман о Ходже Насреддине написал русский, а особенно, когда укоряют этим узбеков или таджиков - это не совсем правильно. В юности любимым писателем Соловьева был Киплинг. Так вот - при всем уважении "индийский англичанин" Киплинг не был первым человеком, описавшем Индию. Своей "Книгой джунглей" он лишь открыл эту страну для европейцев, показал ее красоту и заставил своих читателей полюбить этот край.

Соловьев сделал то же самое с Центральной Азией. Тексты про похождения Насреддина сочинялись веками на огромной территории от китайского Синьцзяна до османских Балкан. "Азиатский русский" Соловьев лишь переплавил их в привычную европейской цивилизации литературную форму романа. Но сделал это настолько блестяще, с такой любовью к своей малой родине, что действительно стал одним из "литературных первооткрывателей" этого региона.

Отсюда и огромное количество переводов на множество языков мира. Только за первое десятилетие после выхода "Возмутитель спокойствия" дважды был издан на французском - в Париже и Гренобле, на английском в Лондоне, на итальянском в Милане, а вот обложка шведского издания 1945 года.

А жизнь тем временем шла своим чередом. Не прошло и года после издания романа, как началась Великая Отечественная война.

Автор "Возмутителя спокойствия" ушел на фронт, став военным корреспондентом газеты «Красный флот» на Чёрном море. Воевал честно, был награжден орденом Отечественной войны I степени и медалью «За оборону Севастополя». Но гораздо важнее, что он свой журналистский долг выполнял не только честно, но и результативно.

Это военкор Соловьев развернул невыдуманный эпизод о подвиге моряков Ивана Никулина и Василия Клевцова в повесть "Иван Никулин - русский матрос", а потом по его сценарию в 1944 году повесть экранизировали.

Это Соловьев раскопал матросскую легенду и опубликовал в газете «Красный флот» в июле 1943 года очерк "Севастопольский камень", ставший невероятно популярным - настолько, что композитор Борис Мокроусов и поэт Александр Жаров по его мотивам сочинили песню "Заветный камень", а певец Леонид Утесов сделал ее одним из главных шлягеров военных лет:

Пусть свято хранит мой камень-гранит,
Он русскою кровью омыт.

После войны Леонид Соловьев был на вершине славы. Фильмы по его сценариям и по его книгам выходили один за другим, книги издавались и переиздавались, денег было с перебором, славы - еще больше.

Но человек - это только человек, и не случайно медные трубы считаются сложнейшим из всех испытаний.

Леонид Соловьев стал пить, начались загулы, из-за постоянных измен фактически распался второй брак с актрисой Тамарой Седых.

Закончилось все плохо: трое арестованных одесских писателей - Сергей Бондарин, Семён (Авраам) Гехт и Леонид Улин - дали показания об "антисоветской агитации" писателя Соловьева и наличии у него «террористических настроений» против советского руководства.

В 1946 году писатель Леонид Соловьев был арестован и его имя предсказуемо исчезло из титров стартовавшего в прокате фильма "Похождения Насреддина".

При этом сам писатель никогда не отрицал, что действительно по пьянке безудержно молол языком и наговорил себе на статью. Так, например, напившись с коллегами-писателями в ресторане Соловьев сравнил маршала Жукова с Велисарием, претерпевшим от неблагодарности императора Юстиниана - и тем фактически поднял срок.

В общем, в итоге Леонид Соловьев был осужден на десять лет исправительно-трудовых лагерей за "антисоветскую агитацию среди своего окружения и высказывания террористического характера". Юрий Нагибин потом напишет: «Огромный, добрый, наивный, вечно воодушевлённый Леонид Соловьёв угодил в лагерь…».

Сидел в Мордовии, в Темлаге. Но, на его счастье, в 1948 году Темлаг ликвидировали, а лагеря Темлага присоединили к мордовскому же Дубровлагу. И надо же такому случится, что начальник Управления Дубровлага, генерал-лейтенант Сергиенко оказался любителем чтения и большим поклонником "Возмутителя спокойствия".

Узнав, кто у него теперь сидит, он, пообщавшись с писателем, в виде исключения разрешил заключенному Соловьеву писать в лагере продолжение "Ходжи Насреддина". Разумеется, в свободное от общих работ время. Правда, похоже, тут же намекнул руководству лагеря, что общие работы Соловьеву можно дать и полегче. А то он ничего не напишет, а продолжение почитать хочется.

Так или иначе, но в Дубровлаге Соловьев сначала работал ночным сторожем в цехе, где сушили древесину, а потом - ночным банщиком. И все свободное время - истово писал.

Поскольку с женой они фактически разошлись еще до ареста, а юридически - сразу после него, связь он держал только с престарелыми родителями и сестрами. Сестре Зинаиде писал в мае 1948 года, вскоре после начала работы над книгой, что присылать ему ничего не надо, кроме бумаги: "Я должен быть дервишем — ничего лишнего… Вот куда, оказывается, надо мне спасаться, чтобы хорошо работать — в лагерь!.. Никаких соблазнов, и жизнь, располагающая к мудрости. Сам иногда улыбаюсь этому".

Смех-смехом, но Соловьев сам потом скажет странные, на чей-то взгляд, слова: "Хорошо, что меня посадили. Иначе я бы ничего не написал, и вообще спился".

"Очарованного принца" Соловьев писал долго, почти три года - но вторая книга и по объему в несколько раз больше "Возмутителя спокойствия". Наконец, в 1950-м роман был завершен.

Одна из двух рукописей ушла генералу Сергиенко, другая - осталась у автора.

Генерал книгой остался доволен - и немудрено. "Очарованный принц" - это тот редкий случай, когда вторая книга получилась ничуть не хуже первой. Многие говорят, что она лучше - но точнее, наверное, будет сказать, что она просто другая. Не такая яркая и смешная, но зато тоньше и мудрее.

За прошедшие годы изменился автор - сами понимаете, не мог не изменится. Естественно, изменился и его герой. В новой книге Ходже Насреддину уже сорок пять, у него куча детей и красавица жена. Правда, Гюльджан, чьей любви он так добивался в первой книге, за десять лет превратилась из очаровательной красавицы в уверенную в себе женщину, которая твердой рукой ведет по жизни семейный корабль, периодически ставя задачи мужу.

Но при этом - полная преемственность с первой книгой. Насреддин "Очарованного принца" - этот тот же самый Насреддин, просто ставший старше. Единственная аналогия, которая мне приходит на ум - юный и веселый прохиндей Остап Бендер из "12 стульев" и уже побитый жизнью прохиндей Остап Бендер "Золотого теленка". Это все тот же Остап, просто начавший задумываться о молоке и сене: "Всегда думаешь; “Это я еще успею. Еще много будет в моей жизни молока и сена”. А на самом деле никогда этого больше не будет. Так и знайте: это была лучшая ночь в нашей жизни, мои бедные друзья. А вы этого даже не заметили".

А потом... Потом начались неприятности.

Генерал Сергиенко ушел на повышение, и один из лагерных "кумов", старший лейтенант Данильченко, придравшись к какой-то ерунде, изъял у потерявшего покровителя заключенного рукопись.

У Соловьева не осталось ни странички от каждодневного трехлетнего труда.

В отчаянии он пишет заявление новому начальнику Управления Дубровлага с просьбой вернуть ему рукопись или хотя бы дозволить снять копию:

"Роман "Очарованный принц" потребовал от меня почти трех лет труда в обычных условиях лагерного режима, без какого-либо освобождения от общих работ, и в то же время он представляет собой, несомненно, лучшее из того, что я написал. Это - не похвальба, я достаточно опытный литератор, чтобы оценить свою работу беспристрастно. Роман имеет определенную ценность, и для меня лично - субъективную, и для литературы - объективную.

Убедительно прошу Вас, гражданин Начальник Управления Дубровлага МВД СССР, ответить на мое заявление и в том случае, если Вы не сочтете возможным по каким-либо причинам вернуть мне рукопись романа или копию".

В 1954 году заключенный Соловьев был освобожден по амнистии 1953 года, отсидев восемь лет из десяти назначенных.

Рукопись ему вернули.

Да, Леонид Соловьев сидел легче многих - хотя бы потому, что не был по приговору лишен авторских отчислений и получал в лагере гонорары за переиздания - а его книги усилиями писательского генсека Александра Фадеева продолжали издаваться и во время отсидки автора.

Но все-таки восемь лет в заключении - это восемь лет в заключении.

Вот как описывает встречу с вернувшимся Соловьевым еще один сказочник, Юрий Олеша, о котором уже рассказывал:

«Встретил вернувшегося из ссылки Леонида Соловьёва («Возмутитель спокойствия»). Высокий, старый, потерял зубы. Узнал меня сразу, безоговорочно. Прилично одет. Это, говорит, купил ему человек, который ему обязан. Повёл в универмаг и купил. О жизни там говорит, что ему не было плохо — не потому, что он был поставлен в какие-нибудь особые условия, а потому, что внутри, как он говорит, он не был в ссылке. «Я принял это как возмездие за преступление, которое я совершил против одной женщины» — моей первой, как он выразился, «настоящей», жены. «Теперь я верю, я что-то получу».

Писатель действительно очень тяжело переживал крах своей семьи, об этом Соловьев говорил еще во время следствия в 1946 году: «Я разошёлся с женой из-за своего пьянства и измен, и остался один. Я очень любил жену, и разрыв с ней был для меня катастрофой».

Жена его так и не простила, поэтому после освобождения Леонид Васильевич поехал в Ленинград к сестре Зинаиде - старшая, Екатерина, так и прожила всю жизнь в Средней Азии, в Намангане.

В 1956-м Лениздат первым издал оба романа о Ходже Насреддине под одной обложкой.

Успех был огромным, писатель вновь стал узнаваем и популярен.

Он женился в третий раз на ленинградской учительнице Марии Кудымовской. Вот они на фото.

Благодаря переизданиям был более-менее обеспечен, плюс подрабатывал на "Ленфильме" написанием и доработкой сценариев и писал книгу воспоминаний.

Которая, к сожалению, осталась незаконченной и вышла уже после его смерти под названием «Из "Книги юности"».

Писатель не прожил и десяти лет после освобождения - у него была страшная гипертония, из-за которой ему парализовало половину тела.

Писатель Леонид Васильевич Соловьев скончался 9 апреля 1962 года в Ленинграде в возрасте 55 лет.

И последнее, что я хочу сказать.

Леонид Васильевич Соловьев прожил не самую простую жизнь, но в его книге нет ни капли злобы или обиды - а ведь это не скроешь, желчь всегда чувствуется. Как написано в "Повести о Ходже Насреддине",

«До самого дна испил он горькую чашу <...>; такое испытание может либо ожесточить человека, превратив его сердце в камень, либо направить к возвышенной человеческой мудрости».

И действительно - у нас почему-то привыкли считать Ходжу Насреддина эдаким весельчаком и проказником, но ведь он у Соловьева прежде всего мудрец.

Поэтому, кроме привычных шуток - актуальнейшего сегодня пассажа про три типа начальников, дразнилки "кто имеет медный щит, тот имеет медный лоб" или отчаянного призыва ни в коем случае не думать о белой обезьяне, из этой книги можно полной горстью почерпнуть неподдельной мудрости.

Мудрости много пережившего, но так и не озлобившегося человека.

Как и его герой, он не был наивным и не смотрел на мир через розовые очки: «Слишком хорошо знал он людей, чтобы ошибаться в них. А как хотелось ему ошибиться, как обрадовался бы он духовному исцелению рябого шпиона! Но гнилому не дано снова стать цветущим и свежим, зловоние не может превратиться в благоухание».

Но Леонид Соловьев искренне любил людей и пронес свою мечту до самого конца:

«Самой заветной мечтой его была мечта о мире, в котором все люди будут жить как братья, не зная ни алчности, ни зависти, ни коварства, ни злобы, помогая друг другу в беде и разделяя радость каждого как общую радость».

Именно поэтому я считаю книгу "Повесть о Ходже Насреддине" великой. Я бы ее выписывал в рецептах при депрессиях, она очень помогает, когда человеку плохо - в ней нет ни капли яда, потому что ее автор не позволил себе слить в текст свои страхи или низкие помыслы, как это часто делают писатели.

"Повесть о Ходже Насреддине" нужно читать в десять лет и возвращаться к ней за советом и помощью всю жизнь - до самого конца.

"Миры совершают свой путь; мгновения цепляются за мгновения, минуты – за минуты, часы – за часы, образуя дни, месяцы, годы, но мы, многоскорбный повествователь, из этой вечной цепи ничего не можем ни удержать, ни сохранить для себя, кроме воспоминаний – слабых оттисков, запечатленных как бы на тающем льде. И счастлив тот, кто к закату жизни найдет их не совсем еще изгладившимися: тогда ему, как бы в награду за все пережитое, дается вторая юность – бесплотное отражение первой".

P.S. Чтобы не заканчивать на пафосе. А еще чудесный актер и писатель Леонид Филатов написал по этой книге пьесу в стихах "Возмутитель спокойствия": "Ужели суслик твоего коварства нагадит в плов доверья моего?".

________________________

Моя группа во ВКонтакте - https://vk.com/grgame

Моя группа в Телеграмм - https://t.me/cartoon_history

Моя страница на "Автор.Тудей" - https://author.today/u/id86412741