Очень редко, но бывает в кино и литературе, когда последующие произведения не то что хуже, а как будто ОТМЕНЯЮТ предыдущие достижения и обесценивают их.

Трилогия «Метро» Дмитрий Глуховский

Начну с более раннего примера. Первая часть «Метро» удачно «выстрелила» в 2005-м году. Приключения в мрачном мире, где цивилизация уничтожена, а остатки человечества скрываются в московском метрополитене получилась, на мой взгляд, действительно интересными. Самым «цепляющим» для меня, лично, было ощущение опасности там, наверху и относительное спокойствие темных и душных туннелей, где каждая станция – свой мирок. Наверное, я именно это ощущение пыталась передать, когда мои герои в романе «Привет, Яга!» забредают на Ту Сторону, поэтому я Глуховскому в целом благодарна за вдохновение.

Но вот что он натворил со своим миром дальше, во второй и третьей частях  – настоящее безобразие. Я не поняла, почему оборвалась такая интересная линия разумных монстров, малыша которого главный герой находит в конце первой книги. Новые герои мне, лично, не показались интересными кроме девушки Саши… И что же он с ней сделал в третьей части?!

Тут, наверное, мы имеем яркий пример того, как личность писателя, его подсознание начинает «рулить» написанным. К сожалению, этот автор в глубине души уверен, что все женщины, даже самые лучшие, по своей внутренней сути годятся только для древнейших видов заработков.

Дальше он занялся политикой, пытаясь доказать, что хороших социальных структур не бывает, а монстров с поверхности просто упразднил вместе с радиацией, слив к чертям всю атмосферу. В общем, туда этому продолжению и дорога!

Это именно тот случай, когда после последней книги ты не захочешь перечитывать начало – тот мир уже отменили, порвали и опошлили.

«Лило и Стич» – ремейк 2025 года

А теперь – о свежем безобразии. Самый вопиющий, на мой взгляд, пример. Если вы не видели старый диснеевский мультик, поясню, что основная идея его – те самые семейные ценности. Герои доводили нас до слез фразами, что семья – это когда никого не бросают и не забывают. Старшая сестра Нани изо всех сил боролась, чтобы стать опекуншей для младшей, хулиганистой Лило, только бы не разлучаться, а инопланетный плохо воспитанный монстрик Стич весело создавал всем проблемы.

Что в новом игровом фильме, который, в целом, повторяет сюжет старого?

Нани сбрасывает с себя обузу-Лило и уезжает учиться на другой конец мира, оставив девочку на попечение доброй соседки! И не надо рассказывать, что так создатели «расширили» понятие семьи. Они так отработали современное мироощущение молодых людей, которые как огня боятся взваливать на себя какую-либо ответственность и главной ценностью считают только самих себя и свое собственное саморазвитие.

На мой взгляд, этот поворот событий действительно иллюстрирует развал семьи как социальной ячейки. К сожалению! Плачу в душе от такого предательства старого любимого мультика.  

«История игрушек» – 4

Целых три невероятно трогательных мультфильма, начиная с хромого 1995 года, внушали нам, что игрушки – живые, у них есть чувства и, главное, что игрушки ЛЮБЯТ ИГРАТЬ С ДЕТЬМИ. Брошенные игрушки – это плохо, они страдают в забвении, потому что главная цель их маленьких пластмассовых и тряпичных жизней – дарить детям свою дружбу и даже воспитывать их.

Что происходит в четвертой части, которая вышла в 2019-м?

Один женский персонаж – кукла-пастушка – вдруг эволюционирует до ярой феминистки. Она отказывается быть чьей-то игрушкой (звучит как слоган) и ратует за самостоятельность. Ну ладно, предположим.

Я даже готова проглотить еще одну сценарную линию – кривоватый акт жертвования донорских органов – т.е. разговорного механизма – той кукле, которой этот механизм, видите ли, нужнее. Хотя, на мой взгляд, это отвратительно, потому что кукла-то была у нас антагонистом и своего она добивалась силой. А главный герой в один прекрасный момент очень по-главно-геройски сделал вид, что он из доброты душевной отдает болезной кукле этот разговорник. Фиг с ним! Самое страшное, что в конце мультфильма тот самый Вуди, который опять же за своего хозяина стоял горой и вылезал из разнообразнейших жоп, чтобы только к нему вернуться – ПОТОМУ ЧТО ОН НУЖЕН СВОЕМУ РЕБЕНКУ! – тут вдруг решает, что он тоже – хе-хей, свободная игрушка. И уходит в закат, на свободу…

Ну, видели мы эти «свободные» игрушки. Валяются в каждом дворе в общей песочнице. И еще на обочинах. В общем, на мой взгляд, не правильная тут была выбрана почва для разговора о свободе! Не та среда, не те герои, чтобы подобные идеи декларировать.

«Проклятое дитя» – недопродолжение про Гарри Поттера

Пьеса написана уже довольно давно, в 2016-м, но я только недавно с ней удосужилась ознакомиться, и это стало последней каплей, после чего я собралась на такую вот желчную статью.

В данном случае, правда, смысловое «переобувание» произошло не из-за желания вписаться в повестку, а скорее просто по недосмотру, т.к. Джоан Роулинг к произведению, судя по всему, имеет мало отношения. Однако ответственности с нее данный факт не снимает, потому что ее имя на обложке, уж могла бы полюбопытствовать, что там пропечатали.

Что меня возмутило больше всего?

Оставим в стороне интимные тайны Беллатрисы и темного Лорда, их потенциальные способности к деторождению и ловкое умение скрывать беременность. Давайте поговорим о скучном – о главной идее всего цикла. Кроме очевидной борьбы со злом там был еще прекрасный и очень яркий мотив: нельзя судить о людях по их принадлежности к классу (аристократ ты или простолюдин) и биологическому подвиду (маг или магл) – все достойны проявить себя с лучшей стороны.

А в пьесе, которая с фурором прошла по лучшим театрам мира, герои, только узнав, что у Волан-де-Морта есть ребенок, сразу с пеной у рта орут: «Он плохой, давайте посадим его в тюрьму!» Мне кажется, до такого даже в средневековой дремучести не доходили и детям ведьм уж как-то давали возможность показать себя перед тем, как сжигать их на костре. А тут – те самые добрые и благородные герои, имеющие пример Гермионы-грязнокровки и Сириуса – выходца из «опасной» семьи, сразу осуждают еще неизвестное им дитя. Получается, это они его и прокляли!

То, что дитя в ходе повествования и правда оказалось дурноватым, я считаю случайностью. Оно имело право уродиться и очень даже нормальным. Может стоило узнать о нем хоть что-то перед вынесением приговора? У нас все-таки правовое магическое общество или как? Смысловая ошибка на уровне: «А давайте найдем детей всех преступников и отправим их вслед за папашами…»

Если смотрели\читали перечисленное – отзовитесь, как оно вам? Если знаете еще похожие примеры – делитесь, буду очень рада. Подозреваю, что смена идеологий или ситуация, когда автор «запорол» продолжение собственного бестселлера случается часто, и я только верхушку айсберга заметила.

\\ Анна Константинова

Вконтакте \\ Телеграм\\ Литрес \\ АвторТудей

Первая публикация этого поста в моем блоге в ВК: https://vk.com/ak_author?w=wall-194459919_3169

Я упоминала в первоначальном посте и задавала вопрос в комментарии #comment_328422170, откуда в поттериане столько цветочных имён, теперь сама на него отвечаю. Недавно прочитала «Властелин колец» в оригинале и многое прояснилось. Посмотрите на родословную Бэггинсов. Вот где растут эти цветы и не только цветы.

Mungo, больница святого Мунго. Это реальный святой (в отличие от святого Брутуса в названии школы), для Шотландии он почти как святой Патрик для Ирландии. Поскольку Роулинг писала сагу в Шотландии, наверняка о святом Мунго она знала помимо Толкина, но это упоминание в родословной могло подтолкнуть её к использованию имени.

Ruby – Rubeus, Рубеус Хагрид (не полное повторение, но связь в звучании и смысле есть).

И цветы:

Pansy (анютины глазки) – Пэнси Паркинсон, Lily – Лили Эванс/ Поттер, Rosa – Rose, Роза Уизли, Poppy (мак) – Поппи Помфри, Myrtle (мирт) – Плакса Миртл.

Фродо Бэггинс советовал Сэму выбрать для дочки цветочное имя: «Добрая половина девочек Шира носит такие имена, что может быть лучше?» Возможно, Роулинг последовала его совету и давнему обычаю Шира по отношению к персонажам.

Про имя Невила Лонгботтома есть хороший пост Невилл Лонгботтом. Жесткая трагедия в детской книге со множеством ценных комментариев, но мне теперь думается, что всё намного проще. Longbottom Leaf – сорт табака в Шире, качественная марка.

А за Арагорна прямо обидно – такой прекрасный персонаж! Хотя для имени «Арагог» взято ещё древнегреческое слово «арахна» (собственно, «паук»). И в трилогии тоже был огромный паук, только это была Леди))

Помимо очевидных параллелей между мирами Толкина и Роулинг – персонажи (Гэндальф и Дамблдор), артефакты (кольцо и крестражи, зеркало Галадриэль и омут памяти), сюжетные повороты (возрождение главного злодея, утрата наставника, побег Голлума и Питера Петтигрю с отсроченным выполнением своей роли) – есть чисто лингвистические, расскажу о них. Мне было интересно встречать такие моменты, это была своеобразная перекличка миров, если такое выражение уместно в отношении одностороннего влияния.

Персонаж «Властелина Колец» Wormtongue (Червеуст) перекочевал в Wormtail (Червехвост) и заодно понятие parseltongue (змееуст). The forbidden pool (Запретный пруд) стал Запретным лесом (Forbidden Forest), и леса, полные мистических опасностей, тоже были у Толкина. Фамилия Butterbur напомнила мне Butterbeer (сливочное пиво), а упомянутый в трилогии кипрей (fire-weed) – огненный виски (firewhisky), но отдалённо. Фамилия Mugworts похожа на Hogwarts.

Толкин создал для персонажей шуточные экспрессивные выражения, связанные с родом их деятельности. Например, гном Гимли восклицает: “Hammer and tongs!” («Молоток и клещи!»), Сэм – “Snakes and adders!” («Змеи и гадюки!»), а у волшебников Роулинг в ходу “Merlin’s beard!” («Борода Мерлина!») или менее цензурное “Merlin’s pants!” («Мерлиновы подштаники!»).

Мне очень понравилось описание Сэмом дома Элронда в Ривенделле, оно подходит и для Хогвартса: ‘It’s a big house this, and very peculiar. Always a bit more to discover, and no knowing what you’ll find round a corner". «Ведь этот замок - огромный и удивительный. Кажется, ты все уже здесь разведал, а потом сворачиваешь в какой-нибудь закоулок и находишь кучу новых неожиданностей».

В разных древних культурах присутствовало табу на озвучивание имени представителя зла, Толкин не был создателем этой идеи, но его “he that we do not name” настолько очевидно стало «He-Who-Must-Not-Be-Named», что меня такое беззастенчивое заимствование прямо огорчило. Хотя, конечно, и причины не называния имени разные – у Роулинг боязнь, а у Толкина – нежелание осквернять светлый мир, и вселенная Роулинг, несмотря на такое количество совпадений, уникальна, самостоятельна и прекрасна.

А ещё Саурона называли Тёмным Лордом (Dark Lord). Том Реддл взял себе псевдоним Лорд Волдеморт ещё когда он учился в Хогвартсе, а учился он в 1938 – 1945. Но Тёмным Лордом его могли начать называть и позже, после выхода «Властелина колец» в 1954 – 1955. Это было литературное событие магловского мира, но весьма резонансное. Мне думается, имена и ключевые детали мира Толкина были на слуху. А особо эрудированные персонажи могли и прочитать книгу. Том Реддл вряд ли, но, как вам кажется, кто-то ещё из персонажей мог бы быть знаком с трилогией Толкина?