vitvet

Однажды ночью, проснувшись среди тихой темноты, Алексей ощутил резкое желание изменить свою жизнь. Идея уехать на время, погрузиться в неизвестность и рискнуть всем вдруг показалась не просто заманчивой, а необходимой. Он знал, что этот шаг может повлечь за собой потери, что впереди его ждёт неопределённость и трудности. Но именно в этой неопределённости он видел шанс найти нечто большее.

Через несколько недель он стоял в аэропорту, с одним чемоданом в руке. Он не знал, куда приведёт его эта дорога и что ждёт его впереди. Но чувство лёгкости и свободы, которого он не ощущал годами, наполнило его сердце. Он отправлялся навстречу неизвестности, готовый узнать себя с новой стороны, встретить новые вызовы и, возможно, найти то, что давно ускользало от его внимания.

Шаг за шагом, покидая привычное и устоявшееся, Алексей обрел понимание: в жизни главное не стабильность, а движение. Выйдя из зоны этой самой стабильности, он открыл для себя нового себя, нашёл смысл в том, что раньше казалось пугающим и неопределённым. Он понял, что настоящее удовлетворение приходит не от внешнего успеха, а от внутреннего чувства свободы и возможности быть самим собой.

Этот путь был полон неожиданных открытий, встреч и решений, которые не всегда давались легко. Но каждый шаг на этой дороге приближал его к самому себе — к тому, кем он всегда мечтал стать, но боялся даже представить. Алексей осознал: единственное, что действительно важно для него сейчас, — это смелость идти вперёд, несмотря на страхи и сомнения, ведь именно там могут найтись ответы на важные вопросы. Даже если эти вопросы окажутся неприятными, а ответы — сложными, сама попытка узнать, что ждёт впереди, стоит того.

Но оставались и сомнения. Можно ли было сохранить стабильность и всё же лучше узнать себя? Оправданно ли было жертвовать всем ради этой попытки? Как понять, что я нашёл то, чего действительно искал?

И, возможно, единственный способ ответить на эти вопросы — это продолжать двигаться вперёд, находя ответы на пути.

Да, время на подготовку уже нет. Встречаемся мы сегодня. Может, заранее завещание написать? Печень уже кричит SOS. Чувствую, как сжимаюсь внутри. Ладно, посмотрим, как я выгляжу напоследок — не худший момент для последнего селфи перед боем.

Сцена 2. Давид и Голиаф.

И вот мы сидим за столом. Он — с одной стороны, я — с другой. На столе еда и водка. И снова водка. И потом еще водка. Атмосфера напряженная — словно в ожидании поединка.

Запахи жирных мясных блюд смешиваются с резким ароматом крепкого алкоголя, нависая тяжелым облаком над столом. Откуда-то из глубины зала доносится приглушенный смех и звон бокалов, но эти звуки будто отдаленные, не касающиеся нас — словно всё вокруг замедлилось в ожидании этой битвы.

Иван Васильевич возвышается над столом, как гигант в сверкающих доспехах. Его громкий голос, похожий на раскаты грома, заглушает все вокруг. Он звучит так, будто готов сразиться с каждым в этом ресторане, или, может быть, со всеми сразу.

Я напротив него — младше на лет 30 и легче на 50 кг, но внутренне готов к бою. Отдаленно слышу скрип столовых приборов и шорох салфеток, но всё это тонет в шуме мыслей в моей голове. В темно-зеленом галстуке на удачу, с пустой стопкой в руке, я сжимаю волю в кулак. Ну или кулак сжимает у меня просто стопку для пущей уверенности. Крепкий запах водки щекочет ноздри, предвещая очередной тост. «Ну что, Иван Васильевич, наливаем?» — спрашиваю я с твердостью, которую даже сам до конца не чувствую.

«О, наш человек ты, Виталий. Наливаем!» — его голос гремит с такой силой, что, кажется, даже стол содрогнулся. Мы вздрогнули, добавил он. Наливаем снова. Давай, за наши переговоры.

После первой и второй пауза. Левая рука уже тянется к стакану с соком, но тут же останавливаю себя. Не будем демонстрировать слабину. В этот момент Иван Васильевич ухмыляется и тихо, насколько может, спрашивает: «Ну что, запивон или закусон?» Я тоже улыбаюсь и предлагаю наливать снова. Бог любит троицу, четко произношу я.

Это понравилось Иван Васильевичу. Он одобрительно кивает: «Виталий, быстро мы с тобой стартовали. Неужели также быстро по моей задаче сможете начать?»

«Да, сможем», — отвечаю я ему, стараясь говорить как можно увереннее, хотя внутри все как-то сжимается.

«Очень хорошо, если так», — говорит он, но тут же меняет тон на более серьезный. «Но скажи мне, почему я должен тебе доверять? Да, тебя рекомендовали уважаемые люди. И вроде похожее ты уже делал, если верить моему начальнику юротдела. Но это мало. Я тебя вижу впервые. Сразу начинать с тобой работать? Че за херня?»

Он сказал это с таким выражением лица, что у меня холодок пробежал по спине. Кажется, это был момент истины и верного понимания всего происходящего сегодня вечером.

«Иван Васильевич, понимаю вас», — начинаю я. «Но наймете другого — та же проблема. Может, разобьем задачу на этапы? Посмотрите, как мы справимся хотя бы с первым? Так и вам проще, и нам легче».

Иван Васильевич молча кивает, наливает снова. Выпиваем без тоста. Пауза затягивается. Он что-то обдумывает, а я стараюсь не думать о том, сколько еще смогу выдержать. Кажется, водка смазывает шестеренки в его голове. Он вдруг замер. На миг кажется, что он даже перестал дышать. Но вот он хлопает себя по лбу и с улыбкой говорит: «Правильно говоришь, Виталь. Так и сделаем. По этапам, но аванс будет не 100 процентов, как ты хотел, а 20. Примерно настолько же первый этап тянет?»

Сцена 3. Вынос тела.

Не помню, как вышел. Гордо ли, с высоко поднятой головой, или выкатился, как колобок? Кажется, меня просто вынесли, как ненужную мебель. Ужасно. Минуты позора будто стерты из памяти, но тяжесть осталась.

Голова раскалывается, свет режет глаза. Фу, даже думать противно о вчерашнем. Как будто внутри все клокочет от той отравы, которую я впитал.

Солнцезащитные очки не спасают. Почему даже с закрытыми глазами светло? Мозг пытается забыть этот кошмар, но тело напоминает о себе: каждая клетка болит.

Не помню, как вечер закончился. Как я вообще добрался домой? Автопилот? Или галстук опять сработал на удачу?

Я не помню утро. Не помню, как дотянул до обеда.

Теперь лежу. Не двигаюсь. Единственное, на что я способен, — не пошевелиться. Остаться в офисе до завтра? Или вызвать кого-то, чтобы меня уже вынесли?

Сцена 4. И все же…

Ничего не помню в конце. Пустота. Полный провал. Вот оно — состояние, о котором рассказывали на курсе судебной медицины: алкогольная кома. Если так продолжать, скоро не только кома, но и алкоголизм обеспечен. И как же эти мои коллеги-предприниматели умудряются работать, если так пьют? Они что, свою печень на хранение сдают перед каждой встречей?

Всегда считал, что здоровье и разум дороже любых сделок. Но вот я здесь, готовлюсь потерять все ради одного контракта. Ну ладно, за один контракт не потеряю. Но если такие контракты станут постоянными, то дальше что? Пора внятнее формулировать своё "нет", иначе здоровья не напасешься.

Лежу, не двигаюсь. На спине точно нельзя, только на боку, чтобы хоть как-то сохранить остатки комфорта. Черт, откройте окна! Воздуха не хватает. Уже чуть лучше. Как хорошо, что в офисе есть диван. Надо было дома отлеживаться, а я зачем-то сюда приперся.

Так, сколько времени? Темнеет. Я что, задремал? Голова мутная, но мысли начинают складываться. На чем мы вчера остановились? Иван Васильевич что-то прислал, точно помню. Где его сообщение? Почему он использует смс? Не может просто написать в мессенджере, как все нормальные люди?

Вот, нашел. «Пить ты не умеешь», — пишет он. Вот же мудак, но правду говорит. Пить я не умею. Но, черт возьми, проект мой! Ааа, проект мой! Но, бл, печень точно не моя.

Андрей: — Ох, Вань, уважаю за осмотрительность.

Иван: — Ладно. Будем открывать завод по производству шприцов. Ты считаешь, если я вложу 300 млн, то мы сделаем два икса за год?

Андрей: — Да, именно так. Ты же видел расчёты, что я присылал.

Иван: — Видел. Но боязно. Деньги хоть и не последние, но терять их не хочется. Особенно в наше время. Видел же, что Ирину следователи задержали за завышенные цены по какому-то медицинскому оборудованию?

Андрей: — Верно. Но это повод забыть об этом?

Иван: — Нет, но если что-то случится с тобой или со мной? Что дальше?

Андрей: — Наливай. Надо подумать. Может, на время ареста выплачивать компенсацию семье?

Иван (наливая): — Ох. Но дельное предложение. Давай выпьем за то, чтобы следователи нами не интересовались.

Андрей: — Угу. (Выпивают.) А если что-то со здоровьем? Ты говорил, что у тебя вес приличный, отдышка. Что с бизнесом, кто его тащить будет?

Иван: — Все мы под Богом ходим. Не знаем, сколько каждому уготовано. Если кто помрёт, бизнес перейдёт, а семье компенсация.

Андрей: — Тогда вкладываемся и прибыль делим пополам.

Иван: — Что-то я не понял. Я вкладываю 300, а ты что? У тебя только помещение, но оно не тянет на 300.

Андрей: — Вань, зато место удачное и связи есть. Они дадут сырьё и сбыт.

Иван (наливая): — Давай выпьем. Надо обдумать.

Андрей: — Подумай. А пока думаешь, может, чтобы не забыть, запишем на салфетках?

Иван: — Салфеток нет, но найдётся туалетная бумага. Чем писать будем?

Андрей: — Ага, только не тем самым (смеётся).

Иван: — Да ладно. Ручку найдём.

Андрей: — Вот скажи, почему нам обязательно выпить, чтобы душевно поговорить?

Иван: — Не говори, но ещё и закусить. Хлеб, сало — отменные!

Андрей: — Ничто так не настраивает на разговор, как обстановка и правильные вопросы.

Спустя три месяца ребята смогли стартовать с этим бизнесом. Все эти три месяца они периодически встречались и пытались найти подходящую обстановку, перебирая кухню, баню, базы отдыха. Всё это время они как могли искали эти самые правильные вопросы и, надеюсь, свои ответы. Потом один на один они мне признавались, что говорить на деликатные темы и находить нужные варианты сложно, когда рядом близкий человек, которого точно не хотелось бы обидеть или как-то задеть. Не приучены они к этому.

Сейчас, когда я прихожу к ним в офис, на стене в их общей переговорной я вижу тот самый кусок туалетной бумаги с каким-то каракулями (скажу честно). Но лучше уж такие договорённости, чем их отсутствие.

Хотя нет, это залом не назовешь. Эх, видели бы клиенты, что залы судебного заседания — это порой и такие кабинетики, 2 на 3 метра, где участнику процесса выделяют стол и стул, а может быть и просто стул. А этих участников процесса много. Тогда с этими стульями будет как в той игре, когда игроки ходят или бегают вокруг стульев, пока играет музыка, а когда музыка прекращается, они должны занять стулья. Тот, кто не успел занять стул, выбывает из игры, и так пока не останется один победитель.

Впрочем, не горю желанием сейчас играть в такую игру. Благо я один, оппоненты не пришли. Итак, занимаюсь стол-стул, раскладываю документы и тут входит судья. Ну как входит. Бочком, медленно, со скоростью улитки, что-то бормоча под нос. Может, это его способ объяснить нам бренность бытия и отсутствие спешки в сложных юридических вопросах? Философ он тогда, однако. Но ничего не понимаю.

Судья как-то с пятой попытки смог отодвинуть стул и сесть за него. После этого я начал его разглядывать. Мужчина, лет так 50-55, чуть лысоватый, лоснящееся лицо. Ничем не выдающаяся внешность. Увидишь такого в толпе и не вспомнишь его уже через пару минут. Какие-то крошки на мантии и пятна, опять бормотание, смотрит куда-то в стол. И... что это... запашок-то... батенька, а вы поди водочку любите? И, похоже, на одной рюмочке не останавливаетесь. И этим вы занимались эти самые два лишних часа, что я провел в коридоре?

Но коллеги говорили, что будет рослый, крепкий, резкий мужик лет 40-45. Дела ведет быстро, рассматривает не всегда из-за этого по делу. Может, подменили судью? Не может такого быть.

Однозначно мне везет. С кармой точно нужно что-то делать.

Проходит десять минут, а судья никак не соберется. Слава богу, наверное, для него, что оппонентов нет, а я не спешу. Как говорил мой преподаватель по гражданскому процессу: "Спешат только те, кто сильно нервничает".

Проходит еще пять минут, ничего не меняется. Помощник вообще вышел, и мы тут с судьей на двоих, тьфу, вдвоем. Хотя если судья подумает, что мы тут вдвоем, то еще предложит сообразить на двоих.

Шутки шутками, но пора. Встаю и говорю: "Уважаемый суд, сегодня назначено заседание по делу. Готовы начинать и участвовать в разбирательстве".

После этих слов судья обратил внимание на меня. По взгляду можно было понять, что он меня вообще в первый раз за это время увидел. Но увидев, он опять начал смотреть на стол.

Через две-три минуты я повторил свой заход снова. После этого он поднял голову и качнул ею.

"Ага", — подумал я про себя. — "Контакт есть. Может, буду задавать короткие вопросы ему, а он будет кивать".

"Уважаемый суд, есть ли возможность у суда сегодня рассматривать наше дело?" — Через минуту вижу, мотает головой и что-то бормочет. Так, значит, не хочет. И правда, в таком состоянии, ему какое тут рассмотрение дела? Уйду же и он заснет. Ладно, продолжаю.

"Уважаемый суд, ходатайствую об отложении судебного разбирательства на неделю". Еще минута. Кивает головой. Прогресс налицо. Может, надо было спросить его, удовлетворяет ли наш иск? Но это не наши методы. Поэтому отложимся, к следующему заседанию должен протрезветь. На этом и расстаемся. И смех, и грех.

Теперь остается только созвониться с клиентом и объяснить ему, почему мы отложились и как оно бывает так, что судья сегодня у нас пьяный в стельку человек. Выхожу из здания суда, нахожу тихое место и набираю клиента.

Клиент, услышав информацию о прошедшем, был в ярости на судью. "Как так? Неужели алкоголикам или просто забухавшим есть место в суде? Почему он себе такое не позволяет, а судья — легко и ненавязчиво? На кону вопрос о взыскании компенсации за нарушение прав на товарный знак на 5 млн. рублей!"

Минут через пятнадцать клиент слегка успокоился и спросил, можно ли жаловаться на судью, можно ли его заменить в деле и вообще как-то ускорить. Очень хотелось ему быстрых мер. Наверное, если бы он был в судебном заседании, то он взял бы судью за грудки и слегка потряс. Благо 190 см, 120 кг и боевой опыт сказался бы. Кстати, могло и подействовать же.

Я ему рассказал про варианты и предложил не спешить, выдохнуть. Главное — это результат в адекватные сроки, а не спешка и излишнее мельтешение.

Клиент не согласился с моим предложением и настоял на жалобах на судью. Я принял его вариант, хотя и не разделял необходимости в таком поведении. Но утро вечера мудренее.

На следующее утро клиент позвонил. Мы еще раз обсудили вчерашнее, и клиент сказал, что он передумал и решил согласиться со мной. Да, ему не нравится, он не разделяет такое поведение и хочет отреагировать, показать свои эмоции и донести их до судьи. Но да, такое в моменте никак не связано с той целью, что у нас есть, — выиграть по делу. Поэтому ради этого можно и потерпеть.

После этого звонка я сел и в очередной раз задумался. Хотел бы я быть судьей? С 9 до 18 часов каждый рабочий день судить других. Кто прав, а кто нет. Разбираться в каждом кейсе, ощущать попытки манипуляций и недоговоренности, тонны документов, все это в постоянном стрессе и напряжении? Тут не только пить начнешь, но и чаще думать о том, какая она, карма, и что с ней будет спустя время.

— Сергей, ты прав, такой вариант мог бы быть, но задачи у меня другие. Ты ведь ко мне приехал за другим? Да и ранее мы с тобой неоднократно говорили о твоих ситуациях как есть? — сказал я.

— Верно. Тогда так. У нас тут "корячится" неуплата налогов на сумму свыше двадцати миллионов рублей. И ты знаешь, мне не хочется их платить, — выпалил Сергей.

После этих слов он как будто выдохнул, а черты его лица чуть смягчились.

— Понял тебя. Тебя, скорее всего, заинтересуют два момента: привлечение к уголовной ответственности и возможное взыскание задолженности, включая вариант в рамках привлечения к субсидиарной ответственности. С чего начнём? — продолжил я.

— Да хоть с чего. Скажи, что самое страшное может быть? Знаешь, не люблю эту самую неопределённость. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца, — подхватил Сергей.

— Тогда так. В рамках взыскания могут дотянуться до учредителя компании и бенефициаров. У тебя ведь фирма на теще? Значит, взыщут с неё и с тебя как с фактического собственника. А в рамках уголовной ответственности может быть лишение свободы на пару-тройку лет минимум, — ответил я.

Тут Сергей слегка сжал кулаки, потом расслабился и улыбнулся.

— Так, ну с тещи взыскать особо нечего, сам помнишь, я говорил. Пенсионерка. С меня тоже нечего взять. А вот сесть… Говоришь, 2-3 года минимум в обмен на 20 миллионов рублей? — спросил Сергей.

— Да, возможен и такой сценарий, — подтвердил я.

— Черт. 2-3 года не хочется терять, но и отдавать 20 миллионов рублей не хочется. Наверное, тогда уж лучше посижу, чем их платить, — сказал Сергей.

После этого он выпрямился, ещё раз улыбнулся, и мы завершили встречу.

Больше я Сергея не видел. Возможно, он решил ускорить свой вариант "посидеть", а может, оттянуть максимально, переместившись в тёплую страну. Надеюсь, только не ту, куда он поставил не те трубы.

Как я уже говорил, на пляже были большая груда камней. Виталий решил, что оттуда будет лучше обзор на всё происходящее вокруг. Поэтому он вместе с коляской забрался туда. Я видел, что было трудно, но он все равно это сделал. Дуло сильно. Помня о сильном ветре, Виталий особенно тщательно проверил, насколько надежно коляска будет стоять на камнях, прежде чем отпустить её из рук. Я видел, что Виталий достал смартфон, чтобы сделать фото с этого прекрасного места. В это время порыв ветра оказался сильнее его ожиданий и коляска с Матвеем упала на камни. Мне кажется, что время падения даже замедлилось.

Под крики жены и дочки Виталий поднял коляску с сыном, увидел его окрававленное лицо. В этот момент он успел посмотреть на меня. Как будто он у меня хотел спросить, сколько времени осталось жить сыну. Но я мог только зафиксировать уровень горя, страха и вины.

После инцидента события развивались стремительно. Они за 10 минут с этого пляжа домчались до ближайшей больницы. В больнице медсестры быстро оценили ситуацию, их успокаивающие слова и профессиональные действия помогли Виталию обрести спокойствие и уверенность, что с его малышом всё будет хорошо. Это только поверхностное рассечение лба, в результате которого вышло много крови, но ничего опасного для жизни не было.

Матвею зашили порез, наложили швы, заклеили и через 20 минут он довольный уже на руках Виталия покинул больницу.

За эти 30 минут Виталий наверное поседел немного и передумал всякое. Например, насколько важно каждое мгновение внимания, которое мы уделяем нашим близким. Этот урок глубоко засел в нем, заставляя переосмысливать свои приоритеты и ценности.

Прошло четыре года, и каждый взгляд на часы напоминает Виталию о том дне. Он стал более внимательным и заботливым, чаще проводя время с семьей. Эти часы не просто отмеряют время, они напоминают о ценности каждого мгновения, проведённого с близкими.