- Дружок твой, а? - чуть опуская пистолет и оборачиваясь, спросил он у Лизхен, успевшую забиться под стол все с тем же бесполезным ножом. - Невовремя он заглянул, надо было позже, тогда б дядя тебя уже подготовил как следует. Давай, детка, вылезай оттуда, теперь нам никто не помешает..
Он не видел, как лежащий у двери парень шевельнулся, приподняв голову, и криво улыбнулся.
Мужчина шагнул обратно на кухню...Вернее, попытался, потому что пистолет в полуопущенной руке как будто за что-то зацепился дулом, намертво застряв. Бандит на автомате дернул его раз, другой, раздраженно обернулся..
Да так и застыл, тупо приоткрыв рот. Парень, которого он только что прикончил, всадив в него ни много, ни мало, половину обоймы, стоял рядом с ним, опустив голову так, что патлы закрывали глаза и держал пистолет за ствол, да так, что тот будто зажали в слесарных тисках. А ещё он смеялся. Хриплым, булькающим смехом и кровь толчками выходила из пулевых отверстий у него в груди.
Вломившийся в дом Свонов в эту ночь мужчина был тем ещё отморозком и напугать его было сложно, а в нынешнем состоянии он вообще, кажется, был не способен испытывать страх. Только досаду и удивление. Поэтому, обнаружив, что пристреленный им парень не сдох, а стоит рядом и ржет, он не испугался, не покоробила его он и стальная хватка на своем оружии. Он собирался сделать то, что обычно делал в таких ситуациях, когда кто-нибудь шибко шустрый пытался схватиться за ствол наставленного на него пистолета - спустить курок. Но прежде чем он это сделал, патлатый сжал пальцы и дуло пистолета со скрипом смялось под его пальцами как если его засунули в гидравлический пресс. Потрясенный, мужчина выпустил пистолет и, попятился было назад, но тут парень поднял голову, и заглянувшая в окно луна, пробившаяся наконец сквозь остатки разогнанных ветром туч, высветила его лицо - узкое, с выступающими скулами, неприятно заострившееся, с жуткой улыбкой на бледных губах. И с горящими недобрым алым светом глазами. Отступающий бандит встретился с этим глазами и словно прирос к полу, крупно дрожа и не в силах отвести взгляд от бездны, что глядела из зрачков парня. Покореженный пистолет со стуком упал на пол.
Давненько его так не ранили...С тысяча девятьсот сорок второго, пожалуй. Тот немчик успел всадить в него пол-магазина из MP 40, прежде чем упал с разорванным горлом. Хотя, конечно, с тем разом, когда взрыв бомбы на Александровской батарее порвал его, без малого, в клочья, не сравнится ни что. И все равно, какова наглость! И как никогда после таких ранений хочется пить...
Джаспер Хейл, спокойный и миролюбивый паренек, прогрессивный вампир из клана Карлайла, не пьющий кровь людей - даже донорскую, ограничивающийся свиной, по знакомству добываемой на ближнем комбинате - этот добродушный паренек появился не так давно, меньше ста лет назад. Эта маска была свежей, но держалась крепче всех прочих, потому что он цеплялся за нее изо всех сил, силясь срастить с лицом. Ему надоело мчастся по порочному кругу, от войны к войне, от сражения к сражению, надоело чувствовать себя морфинистом, ищущим любой возможности погрузится в дурманный сон
Каспар Хейлик, немертвый пан из Речи Посполитой, обращенный в вампиры первородным вампиром Иваном из семьи Сусаниных, воевал всю свою долгую жизнь. Сперва - в Московском государстве, по приказу короля Владислава поддерживая Лжецаревича, потом, после обращения, бился со шведами, грызся с другими пановьями, потом снова с русскими, ливонцами, пруссаками...
Пока наконец Речь Посполитая не пала, разодранная на части Российской империей, Австрией и Пруссией. Тогда, рассудив, что воевать одному против всех - не выход и не желая поднимать на родной земле бессмысленное восстание, онвстал под руку императора Павла - если уж Польское царство ныне под Россиской Империей, то и сражаться ему надлежит за русских императоров. И он сражался. Турки, кавказские горцы, английцы, лягушатники, да кто угодно!
Он менял имена, фамилии, представлялся собственным сыном, шел на всевозможные уловки, чтоб скрыть нестареющее лицо. Не раз опускался до безродного крестьянина, изведал всякую и всяческую жизнь, но одно не менялось - он воевал, ибо это было единственное, что ему нравилось, единственное, что не смогло надоесть за годы бессмертия. Кровь, смерть, страх и злость, ярость, ненависть, эта терпкая смесь была единственным, что ещё опьяняло его, приятно кружа голову, с тех пор, как обычная хмельная радость стала ему недоступна.
В какой-то момент он понял, что ему нет разницы, кого убивать, нет разницы с кем биться, важен лишь процесс. Только чудо и природная гордость высокородного пана позволяли ему сохранять рассудок и лояльность, не превращаясь в безумную, кровожадную тварь без капли человечности.
В Гражданскую он бился на стороне большевиков, хотя обычно давил такие восстания на корню, но что поделать - царь Николай был ничтожеством, сражаться за которого было противно хищнической натуре Каспара а "красные" собирались постановить независимость Польского государства. А ещё как раз тогда, пройдя через окопы Первой мировой, Каспар Хейлик понял, что начинает уставать. Слишком трудной оказалась та война даже для него, видевшего, кажется, все, что только можно было увидеть на поле боя. Слишком много было дурной смерти и слишком мало - хорошей драки. Окопная война пришлась не по вкусу вампиру.
Кроме того, тогда он впервые понял, что может погибнуть - окончательно, совсем, если рядом с ним ухнет такой вот снаряд, которому та английская бомба и в подметки не годилась. Восстанавливаться будет не из чего - кровавая каша не регенерирует. Вторая мировая, заставшая древнего вампира на заслуженном отдыхе в небольшом домике под Варшавой, окончательно утвердила его в мысли, что современные войны не для него. Опускаться же до убийств на улицах, до охоты подобной таковой у зверей он был не намерен.
Пришлось бежать, обрывая всякую связь с родиной, бежать туда, где никогда не был, в страну, которая уже давно воевала только в заморских землях. Бежать и натянуть на себя новую маску, натянуть как можно крепче, стянуть ее железными обручами, задавить свое прошлое переродится нравственно и ментально, сбросить гадючью шкуру и прикинутся ужом.
Конечно, закрыться от сородичей было намного труднее. Но он и не пытался укрыться ото всех. Карлайл Каллен, вампир, чья не-жизнь была лишь немногим короче таковой у Каспара, согласился на выгодное предложение - Джаспер Хейл получает свое тихое место в клане, а клан получает Каспара Хейлика во всем его смертоносном великолепии. Туз в рукаве, гарант безопасности для клана, защита для его территорий от посягательств со стороны других кланов.
Впрочем, жизнь вампиров в Америке была спокойной и размеренной, зоны влияния давно поделены, вампирские войны давно отгремели...И Каспар Хейлик уснул, впал в забытье, не тревожимый более тенями прошлого. Но порой что-то нарушало его покой и он пробуждался, а с ним - и его звериная суть.
Каспар бесшумно поднялся с пола, с интересом изучая посмевшего напасть на него человека едва сдерживая смех. Дева Мария, или, как говорил ефрейтор Гармаш - хер мне в щи, да как же это ты, каторжный, схитрился, с такой-то мешаниной в крови. Теперь понятно, почему палил почем зря, а в лоб "контрольный" так и не влепил... Ну да ладно, тут другое любопытно - плавает ли чего ещё в черепной коробке у этого смертного, или все дурман потравил? И ведь не смотрит даже, недоумок. Погоди-ка, постой, куда собрался-то ясна-сокола недостреливши?
Пан, не выдержав, расхохотался в голос, глядя, как смертный дергает прихваченный его Каспара, рукой, пистолет. Ну-ну, давай, попытай удачи, смертный, да гляди не поистраться - она тебе понадобится... Э, нет, друг дорогой, мы с тобой без этого поиграем.
Под пальцами жалобно хрупнул металл - жаль, добрый пистоль, да в не те руки попал. А ты стой, смертный, да как следует - с тобой пан Хейлик говорить желает! И ментальный удар, ломающий волю и подчиняющий личность пронесся по натянувшейся струне соединенных взглядов, начисто лишив человека возможности сопротивляться.
- Ты поднял на меня руку, смертный. - парень произнес это негромко и хрипловато, но для оцепеневшего бандита эти слова были что гром небесный. - Ты, холоп, смерд, лапотник вшивый, посмел поднять руку на меня, человека благородной крови. - презрительно цедил он, глядя в глаза мужчине, покрывшемуся липким холодным потом.
- Обычно, таких как ты, я приказывал сажать на кол или раздирать лошадьми. Но тебе повезло, смертный, сегодня я пребываю в настроении исключительно благостном, поэтому ты отделаешься куда меньшим наказанием. - голос звучал все чище, но все так же надменно и жестко.
- Подними руку! - и бандит дернулся, неловко выбросив вперед руку, которой недавно сжимал пистолет. Парень сделал шаг, оказавшись рядом, по-прежнему не сводя глаз с человека, и, аккуратно положив тонкие пальцы на протянутую конечность - одна ладонь на запястье, другая - на локте, принялся неспешно сгибать и скручивать. Боль позволила мужчине на миг оторваться от алых глаз, и она же заставила его мгновением позже завыть в голос, потому что этот странный парень со страшными глазами, этот чертов неуязвимый ублюдок деловито и неспешно закручивал ему руку винтом. Наличие костей и суставов ему немного мешало, но не слишком - он легко справлялся с этими помехами.
Перед глазами у бандита потемнело, но прежде чем он рухнул на пол, калечащая его тварь вновь впилась взглядом ему в зрачки - и дурнота отступила, сознание словно сжали клещами, не давая ускользнуть из терзаемого тела. Он так и застыл - подогнувшиеся ноги будто свело судорогой, и более гнуться они не желали. Единственное, что он мог - это кричать от боли, кричать без конца, до хрипоты, до визга...
Не слово даже, мысль, безмолвный приказ, навязанный чужой волей порабощенному телу., И оно повиновалось: горло схватило спазмом, и теперь из него вырывался лишь надсадный хрип. А страшный человек перехватил его искалеченное, перекрученное до невозможности запястье правой рукой, в то время как левая до хруста сжала левое плечо человека и, упершись ногой в поясницу, дернул на себя. Плоть и кожа не выдержали, лопнули, расползаясь, брызнула кровь, полетели ошметки мяса и осколки костей и остатки измочаленной конечности, оторванные от тела, шлепнулись на пол, а внизу живота, там, где нога мучителя упиралась в тазовые кости, что-то влажно захрустело, вспыхнуло болью и колючими волнами подалось внутрь - и тогда он все-таки упал на колени но так и не оторвал взгляд лица чудовища, сотворившего с ним такое, что не могло привидеться даже в самом страшном кошмаре.
Каспар улыбнулся, вытирая руки так кстати нашедшимся в кармане шелковым платком. Все-таки есть в том, чтобы самому выполнять тяжелую работу, нечто естественное и в этой своей естественности невыразимо приятное. Не даром ведь дорогой Лев Николаевич порой самолично выходил косить сено...А после доброй работы надо бы и перекусить, тем паче, что блюдо вот вот остынет, то есть, истечет кровью - оная толчками выходила из рваной раны и человек уже начал бледнеть и норовил завалиться навзничь. Что же, приступим, тем паче, что после ранений у него всегда просыпался аппетит...
Скользнув к жертве, вампир медленно, смакуя момент, оскалился, наслаждаясь прямо-таки первобытным страхом в ее глазах, при виде острых, слишком острых для человека клыков. Промедлил - всего мгновение, давая челюсти и горлу перестроиться окончательно - и быстрым, змеиным движением впился в человеческое горло, прокусывая сонную артерию. И замер, только глотка размеренно двигалась, перекачивая кровь в желудок. Тело человека конвульсивно подергивалось, мелко подрагивали кончики пальцев.
Это продолжалось недолго, всего пару минут но Лизхен, забившейся от страха ещё глубже под стол, они показались вечностью. Она очень хотела отвернуться, не видеть жуткой экзекуции, которой подверг мучившего ее подонка Джаспер. Но продолжала завороженно смотреть, как с влажным хрустом ломаются кости, как плоть, не выдерживая напряжения, рвется и лопается, заливая пол кровью, и крик, жуткий вопль человека, испытывающего невыносимую боль продолжал звенеть у нее в ушах, хотя сам он уже не кричал, только сипел, скуля и всхлипывая. Это было страшно, но куда страшнее было то, что она никак не могла вновь почувствовать Джаспера. Она привыкла ощущать его присутствие как легкое касание чего-то теплого, мягкого, похожего на луч весеннего солнца и вместе с тем надежного, успокаивающего, поддерживающего подобно объятиям дружеских рук. Она успела ощутить нечто подобное, когда он вошел, хотя через окружающий бандита водоворот алчной злобы было трудно ощутить что-то ещё.
Но потом, с того самого момента, как вампир поднялся с пола, она больше не видела в нем того Джаспера, к которому привыкла. Схватившее незваного гостя существо излучало презрение и жестокое, извращенное удовлетворение от происходящего. Ему нравилось мучить человека, нравилось вбирать чужой страх и боль, нравился запах крови. И это существо было чем и кем угодно, но не ее Джаспером - даже черты лица как-то странно поплыли, превращая лицо в жуткую маску на которой застыла гримаса наслаждения.
Когда вампир прервался, ей на миг показалось, что все закончилось, что Джаспер просто был разозлен и хотел отплатить ее обидчику и сейчас он успокоится, придет в себя...Но тут вампир, вытерев руки платком, вдруг плавным и быстрым движением подался вперед и впился в шею бандита. Лизхен заскулила, жалея, что не может провалится сквозь стену, оказавшись на улице, на свободе, подальше от этого голодного чудовища, в котором уже не угадывалось никаких человеческих эмоций - только голод и жажда крови. О боже...Оно, кажется закончило...Оно, оно сейчас займется ей? Эта страшная мысль пронзила ее, заставила сбросить оцепенение и, наконец, завизжать, забиться в истерике, глупо размахивая в воздух судорожно стиснутым ножом.
Поток крови иссяк, Каспар сделал ещё несколько чавкающих глотков, напрягая глотку, что бы вобрать последние капли, и выпрямился, вытирая губы все тем же платочком - облизывать их не хотелось. Теперь, когда первый жадный порыв схлынул, он почувствовал, насколько дрянной была кровь у этого смерда. Не кровь, а чистый опиат, как говорил доктор Менделеев, рассказывая, как однажды был вынужден утолять голод в шанхайских трущобах. Конечно, после длительного воздержания и такой рад будешь, но если есть выбор, лучше избегать подобных "деликатесов". Кстати, о выборе...
Каспар с интересом посмотрел на забившуюся под стол девушку. Вот он, лучший вариант. Чистая, юная кровь, да и пахнет от нее куда приятнее - вся взмокла от страха, но так даже лучше - терпкий запах свежего пота добавляет пикантности "блюду". Конечно, если человек здоров, вот, как, например эта девушка...Каспар, не выдержав, наклонил голову на бок и выразительно облизнулся. Он любил поиграть с людьми, но визг и паника девушки внезапно оказали на него отрезвляющее действие. Кажется, он ее знал, притом довольно близко. А пить хороших знакомых, это, простите, моветон. К сожалению. К сожалению...
Каспар тряхнул головой, прикрыл глаза, концентрируясь и очищая разум. Он - Каспар Хейлик, он же Джаспер Хейл, уставший от жизни вампир, что некогда пересек Атлантику и поселился в Соединенных Штатах Америки, войдя в клан Калленов. А перед ним...перед ним человеческая девушка Лизхен, к коей он питает неясные, но нежные чувства. Он пришел к ней и столкнулся с вооруженным преступником. С коим немедленно и расправился.
Каспар поморщился. Если бы он расправился с человеком действительно "немедленно", то все было куда как проще, быстрее и, хм, чище. Но он позволил себя ранить, позволил кое-чему выползти из уголков разума. Размяк ты, пан Хейлик, расслабился в этой спокойной гавани! Теперь любуйся - на плоды рук своих.
Скользнув взглядом по останкам и залитому кровью полу, Каспар, перешагнув через труп, приблизился к Лизхен, присел рядом и, стараясь придать своему эмоциональному облику как можно более человеческий вид, а голосу - нормальное звучание, заговорил
- Лизхен, послушай меня, успокойся, прошу тебя. все уже позади, все хор...
Рык вырвался у него совершенно непроизвольно, сведя на нет и без того невеликие успехи в успокоении девушки. Каспар только покачал головой, когда вроде бы притихшая Лизхен шарахнулась в угол, опрокинув мусорное ведро и глядя на него дикими глазами. Он, в целом, понимал, какое впечатление производит. Что-то вроде внезапно заговорившего волка - после трансформации горла для питания ему ещё некоторое время было трудно говорить, голос выходил низкий, с присвистом - уже одно только это способно было напугать непривычного человека, а если вспомнить, что она до этого видела...
Вздохнув, Каспар пошел другим путем - выбросил руку вперед, изловил девушку за волосы, притянул к себе, заставил заглянуть в глаза, отдавая ментальный приказ.
Девушка обмякла, перестала биться и дрожать, разжала, наконец, пальцы, выпустив кухонный нож. А Каспар меж тем продолжал держать ее взгляд, понемногу глуша в ней страх и наполняя собственным спокойствием. Когда во взгляде Лизхен появилось что-то осмысленное и заблестели слезы, он отпустил ее, осторожно положил ладонь на плечо - с удовлетворением отметив про себя, что девушка почти не вздрогнула.
- Тише, Бесс, все будет хорошо, - продолжал увещевать вампир, легонько сжимая ее плечо, и шаря по карманам, - Все будет в порядке, вот вытрем тебе лицо...
Тут Лизхен вырвало: она едва успела оттолкнуть вампира и притянуть к себе мусорное ведро. Каспар потянулся утереть ей слезы тем самым, перепачканным в крови платочком. Вампир с досадой уставился на осклизлую тряпку - чтоб тебя, ведь все уже было нормально! Затем, приглядевшись, скривился - это был старинный батистовый платочек с вышивкой канителью и гербом Хейликов в центре. Зачем он его вообще с собой потащил?
Сунув грязный комок в карман, Каспар вытащил оттуда же телефон, и, не глядя на заляпанный кровью экранчик, набрал номер.
- Halo, Wiedźmin? To Ghul. Trzeba posprzątać. - вампир кому-то звонил, но Лизхен не понимала ни слова. Это что, польский? Кому он вообще звонит? Впрочем, эти вопросы не слишком занимали девушку, она задавалась ими скорее машинально, продолжая обнимать ведро. Ужас схлынул, она успокоилась, но живот все ещё крутило, особенно пр взгляде на...останки. Сейчас она чувствовала жуткую усталость, хотелось одного - закрыть глаза и забыть все, что происходило в последние сорок минут. А вампир меж тем, выждав некоторое время, видимо, давая собеседнику выговорится - из трубки доносилось раздраженное бурчание - продолжил:
- Nie, Nie za bardzo. Nie ma dużo krwi.
Тут он чуть улыбнулся - совсем как раньше, самой обычной своей улыбкой:
- Tak, był tu jeden maniak.
Потом, насколько Лизхен смогла понять, вампир продиктовал адрес, повторил ещё раз и сбросил вызов. Затем покрутил головой, подошел к шкафчику и принялся изучать висящий на дверце ножевой набор. Выбрав, наконец, пару ножей, один пошире, другой потоньше, он поднял опрокинутый табурет и сел, положив ножи на колени. скинул на пол куртку, одним движением разодрал закоревшую крови футболку, взял один из ножей, сосредоточенно ощупал живот, на котором от пулевых отверстий остались только красноватые пятнышки припухшей кожи, и, примерившись, глубоко всадил нож себе в бок. Покачал, провернул, расширяя отверстие..
Дальше Лизхен уже не смотрела - желудок скрутило спазмом она застонала и опустилась на пол, свернувшись клубком, стараясь не слышать мерзких звуков за спиной. Продолжалось все, впрочем, не слишком долго. Пару раз что-то звякнуло о стояшее на столе блюдце, стукнула дверца шкафчика и все стихло.
Покончив с пулями Каспар вернул на место ножи, тщательно облизав с них кровь. Это было единственным, пожалуй, минусом вампирской способности к быстрому заживлению почти любых ран - засевшие внутри пули врастали в мясо, доставляя некоторый дискофорт, а если не удавалось прирастить оторванную конечность сразу, то уже скоро на ее месте формировалась такая аккуратная культя, что ни один доктор бы не поверил, что пациент родился "с полным набором". Приходилось потом ждать по нескольку месяцев, пока отрастет, а потом заново учится владеть отращенной рукой или ногой. Паршивее всего было, когда его четвертовали по приказу короля Казимира. Если бы не верные челядинцы, сунувшие могильщику пару монет - чтоб отрубленное уложил как можно плотнее и не прикапывал глубоко - так бы и лежал сейчас где-то под Вильно в земле.
Глянув на лежащую девушку, Каспар вышел в прихожую, сдернул с вешалки первое попавшееся пальто, вернулся, бережно поднял Лизхен, укутывая в плотную шерстяную ткань, усадил на табурет, вручил в руки кружку и зашарил по холодильнику - должна же быть здесь водка...Ну, или хоть что-то крепкое. Лучшего средства для приведения шокированных барышень в чувство он не знал...Впрочем нет, вампир ухмыльнулся, было ещё одно средство...Но с ним стоит повременить - вот вот должен подъехать его старый знакомый.
За окном прошуршала машина - небольшой серый фургон с облезлым постером группы "Forcebear" на боку. Каспар захлопнул дверцу холодильника и скользнул в прихожую. Лизхен так и осталась сидеть с кружкой в руке, отстраненно глядя в стену - ей было уже все равно. Только жутко хотелось спать, но стоило закрыть глаза, как перед ними всплывала картина недавнего разгрома.
Каспар открыл дверь, не дожидаясь звонка - едва услышал как хлопнули двери фургона. В дом быстро, не глядя на вампира, вошли трое молодых парней в синих спецовках и одноразовых фартуках, один из них тащил канистру с моющим средством и рулон строительной пленки, другой нес две швабры и ведра, третий - стопку хозяйственных салфеток и бутылку с пульверизатором.
Вслед за ними из кабины вылез и сам глава этой маленькой клининговой компании - Майкл Жельковский, канадец польско-украинского происхождения, крепкий мужчина лет пятидесяти - только Каспар знал, что ему нет и сорока, но ранняя седина, почти полностью выбелившая и без того русую гриву мужчины, россыпь шрамов на лице - следы бурной юности, а также длинные вислые усы - все это изрядно добавляло ему возраста. В неизменной кожаной жилетке с оттиснутой на спине стилизованной волчьей мордой, потертых джинсах, со стянутыми в хвост волосами - он был похож на пожилого байкера, хоть никогда таковым и не являлся,
Фирма Майкла ценилась в определенных кругах тем, что, с одной стороны, была абсолютно легальной, с другой - бралась за любые заказы, будь то вывоз мусора с дачного участка или вывоз трупа из наркопритона. Вся разница заключалась в том, что на одни заказы выезжала стандартная бригада на машине с логотипом фирмы, а на другие - лично Майкл с друзьями. Для Каспара же знакомство с Майклом имело ещё один плюс - мужчина не просто верил в вампиров, он полагал их существование совершенно естественным, ничуть не выбивающимся из его картины мира фактом. Что позволяло пользоваться его услугами в таких вот специфических случаях.
Обменявшись с Майклом рукопожатиями, Каспар кивнул в сторону кабины фургона
- "Белочаевку" взял? - горькая настойка на нескольких лекарственных травах, каких-то грибах и сибирских ягодах, производимая народными умельцами из одноименной деревеньки и по знакомству добываемая Майклом для личного пользования, обладала прямо-таки чудодейственным воздействием на человеческий организм, релаксируя и одновременно странным образом прочищая мозги.
- Отож, - хмыкнул Жельковский, демонстрируя плоскую фляжку. - Кого отпаивать-то будем?
- Девушка, семнадцать лет.
- У-у, тяжелый случай - Майкл покачал головой - Не стыдно тебе было при ней такое устраивать?
- И отпаивать ее буду я, - привычно пропустив мимо ушей упреки, закончил Каспар. - А потом поговорю с ней. По-своему. Поэтому сделайте так, чтобы следов не осталось вообще.
- Сделаем, - мужчина пожал плечами, и, отдав вампиру фляжку, вошел в дом. Каспар, помедлив, двинулся за ним.
Когда кто-то зашел в дом, Лизхен вздрогнула, выронив кружку, но увидев, людей в рабочей форме, вновь успокоилась, затихла, сгорбившись на стуле. "Наверное, уборщики. Он вызвал уборщиков, чтобы прибрать" - мысли были какими-то вялыми, равнодушными. Лизхен с некоторым ленивым удивлением отметила, что сами уборщики тоже не испытывают никаких выраженных эмоций - ни страха, ни отвращения. Лишь легкое недовольство - и все. Вслед за рабочими, сходу развившими кипучую деятельность, вошел пожилой мужчина, чем-то похожий на Хэлка Когана. Он встал в стороне, следя за работой и время от времени давая краткие указания.
Первым дело убрали труп, завернув его в пленку и унеся из дома, потом начали смывать кровь, выметать осколки...Кто-то поднял кружку, снова вложил ей в руку. Лизхен подняла глаза. Джаспер. По-прежнему чужой, холодный. Но уже не страшный, просто никакой. Он что-то плеснул в кружку из маленькой блестящей фляжки - отец в похожей брал носил коньяк.
- Выпей. - это прозвучало неожиданно четко, слова будто сами всплыли в ее голове. И она послушалась, хотя жидкость пахла резко и неприятно, а на вкус явственно отдавала плесенью. Как ни странно - почти сразу стало легче. От желудка по всему телу разлилась теплая волна, голова прояснилась, перестало ломить виски. Она по-новому оглядела комнату, будто оказалась тут впервые. Кто-то все-таки зажег лампу, и с этим теплым, желтым светом к девушке понемногу возвращалось настоящее, не навязанное спокойствие. Джаспер уже не казался чужим, он мягко приобнял, плотнее запахивая пальто. Она ткнулась носом в жесткий ворот и закрыла глаза.
Ребята Майкла управились довольно быстро. Замыли пол, стены, благо флизелиновые обои кровь не впитывали и легко мылись, вымели осколки вазы, стерли с кухонной двери отпечаток ботинка, подобрали пистолет и все гильзы. Выкинули испачакнный коврик на входе - Майкл живо смотался за новым - почти таким же, заодно захватив и новую одежду для Каспара. Сложности возникли только с входной дверью - не все пули застряли в Каспаре - часть прошла навылет, испортив дверное полотно. Но в фургоне нашлась и шпаклевка по дереву, и краска. Пули вытащили, дыры замазали, заровняли и закрасили так, что даже вблизи было трудно заметить подвох. На все про все ушло около двух часов, и, когда работа была закончена, в доме не осталось никаких следов от недавнего непотребства. Каспар удовлетворенно кивнул Майклу и тот со своими ребятами отбыл восвояси, оставив длинный рукописный чек, который вампир, не читая, сунул в карман. Пока шла уборка, он успел вымыть голову - кровь попала и на волосы, а также подогреть уже почти остывший Соус на плите, и теперь оставалось только одно
Каспар глубоко вздохнул. Так. Сейчас надо заняться девушкой. Самый тонкий момент во всей уборке. Нужно тщательно вычистить всё, что напоминает о недавних событиях и поправить кое-что: другой вазы Майкл добыть не смог, да и царапину на животе быстро не залечить. Блузка - бог с ней - Каспар уже принес из шкафа другую - этого добра у женщин навалом, одной-единственной не хватится.
Каспар потормошил задремавшую девушку, и, когда та встрепенулась, бесцеремонно ухватил за подбородок, заставляя заглянуть себе в глаза. На сей раз ментальный удар был куда как более щадящим, но и намного более глубоким, начисто лишив Лизхен воли и понимания происходящего. Она послушной куклой поднялась со стула, повинуясь его безмолвным приказам, стянула с себя блузку, подождала, пока Каспар залеплял длинную царапину пластырем, надела другую. Вампир обошел ее, пристально оглядывая. Одернул одежду, поправил волосы. Помедлил. собираясь с мыслями, и, плотно обхватив ладонями голову девушки, вновь заглянул ей в глаза.
На сей раз они замерли надолго. Потом Джаспер Хейл, тряхнув волосами вышел из дома, по пути вернув на место пальто, и постояв минут пять на улице, нажал кнопку звонка.
Лизхен вздрогнула. Задумавшись, она не сразу сообразила, что происходит, а потом, просияв, кинулась к двери. Джаспер наконец, пришел! он всегда так - сперва звонит, а потом отбивает по двери что-то замысловатое. Возясь с замком, девушка чуть поморщилась - надо же было ей срезать путь через те кусты - теперь царапина от пупка до груди, ладно ещё блаз не выбила. Справившись, наконец с замком, она распахнула дверь и шагнула навстречу Джасперу, радостно заключив его в объятия. и с упоением почувствовала на плечах его руки. Словно в теплое облако нырнула, мелькнуло в голове, когда она прижалась к нему, счастливо улыбаясь. Если до этого момента вечер был просто неплохим, то сейчас он стал просто прекрасным - Джаспер тут, отец и Белла вернуться не скоро, к тому же завтра выходные и у них целая ночь впереди - можно засидеться хоть до рассвета.
Джаспер тоже улыбался. Все было спокойно и никакие тени прошлого не беспокоили его разум. Он крепче обнял девушку и легонько коснулся губами ее макушки. Да. Все было хорошо.