Aluminumsawdust

И вот один из нас, важный как разведчик, рассказывает, что знает, где растёт огромная черешня. Мол, он туда ходил, можно спокойно рвать — никто не гонит, бабка какая-то живёт, всё норм. (¬‿¬)

Мы, не особо раздумывая, хватаем мяч и пятером отправляемся на «операцию».

Дом находим быстро: свежий деревянный забор, из-за которого свисают тяжёлые ветки черешни — крупной, тёмно-бордовой, как в рекламе.

Начинаем потихоньку срывать. Черешня сладкая, хрустим за обе щёки. Один уже полез на забор.

Кто-то замечает: за забором на грядке клубника краснеет. Но туда лезть никто не решился.

И тут на крыльцо выходит мужчина. Я заглядываю сквозь щели в забор — это точно не бабуля. Лет сорок, крепкий, неулыбчивый.

— Вы чё, сука... Панамки доставайте, — рявкает он.

Он делает шаг в нашу сторону — и всё. Паника. Мы разбегаемся кто куда. Кто-то на бегу выбрасывает черешню из карманов, кто-то доедает, как на последнем ужине. :D

Отбежали метров на 200, переводим дух, вроде всё — калитку не открыл, остался у дома.

И тут он выходит на велосипеде. Без лишних слов. Мы снова врассыпную, как тараканы — пару поворотов по переулкам, и я выдыхаюсь. Не могу больше бежать, останавливаюсь.

Он подкатывает ко мне как будто из ниоткуда, хватает крепко за руку и говорит:

— Вот и всё, пи#дец тебе.

Я начинаю ныть, в голос — "дядя, отпустите, я больше не буду".

Он хватает меня за шкирку, другой рукой тащит велосипед:

— Один день не поймал, второй не поймал... Сейчас вызову ментовку — и поедешь.

Подходим к дому — а там живописная разруха. Забор сдвинут, ветки сломаны, мяч в кустах, всё вытоптано.

— Сейчас вынесу молоток — будешь забор чинить. Или в чулане посидишь, пока милиция приедет. За#бали вы уже. Хочешь, собаку спущу? Заходи в калитку.

Словами он не стеснялся. Давил, запугивал — мастерски.

Стоим. Я скулю, как могу. Потом внутри будто что-то отпустило. "Ну, будь что будет. Посмотрим, что дальше." Какая-то обречённая любопытность пробивается сквозь страх.

— Фамилии всех называй. Свою говори.

— Aluminumsawdust.

Он замирает.

— Aluminumsawdust?..

— Да.

В этот момент лицо его меняется. Он отпускает мою руку, смотрит удивлённо.

— Отца зовут Aluminumsawdust-старший?

— Угу.

Он кивает, вдруг мягко:

— Знаю я его... Сорви себе черешни, если хочешь.

Кем они были — сослуживцами, друзьями по юности — не сказал. Да и не важно уже.

Я шёл обратно по тем же дорожкам, где минуту назад спасался бегством, и ел черешню. Сладкую, победную. Во дворе кенты уже сидели, ждали новостей. Отец потом смеялся аки конь.