Тем временем дверь распахнули полностью. Из проёма на меня смотрел почти что старик – редкие седые волосы, зачёсанные назад, всё тот же колючий взгляд, да лицо, испещренное морщинами. Странные у них люди на охране двора – если ведь кто и нападёт, он еле даст отпор.
Будто прочтя мои мысли, старик достал из-за спины деревянную дубину, и, не слишком приветливо помахав ею, всё же пригласил меня войти внутрь.
– Ну что телишься? Входи уже, раз пришёл. Наш двор всегда рад таким.
– Каким “таким”? – спросил я, усмехнувшись про себя и заранее зная ответ. Но, тем не менее, вошёл внутрь.
– С припасами. Сам понимаешь, все и так занятые, порой жрать нечего, а работа на месте не стоит! Оно вон как – и скотинку из той что осталась покорми, да в сквер выгуляй, а то только под сопровождением, оно же ж никогда не знаешь, что там! Да и потом посади, полей, собери, кого чему научи… – старик ударился в бубнёж, попутно закрывая дверь, но я уже почти не слушал. Я лишь охватывал взглядом очередной – такой похожий и непохожий на встречавшиеся мне ранее одновременно – сто сорок второй двор.
– А ещё у нас пару людей терялось, когда за припасами в дальние дворы выбирались, и…
– Главный где? – перебил я старика. – Веди.
Тот взглянул на меня, но, усмехнувшись, пошёл вперёд, кивком головы пригласив за ним.
– Роман? Ходящий, говоришь? Сколько уже посетил? – Прохор Витальевич, мужчина средних лет с бритой налысо головой, с энтузиазмом распечатывал одну из пачек сигарет, которую я достал из рюкзака. Мы сидели на кухне сорок пятой квартиры на четвёртом этаже – вероятнее всего, ему, как главе дворового поселения, были выделены и другие помещения на пролёте.
– Несколько десятков. За этот выход. Обычно потом оседаю в дворах в пределах сотни – там, где успел обрасти знакомствами.
– Ох ты ж! – улыбнулся он, и, пошарив в одном из сервантов, достал оттуда спички. Чиркнул, поджёг сигарету и с чувством выдохнул дым. – Ты уж прости, дней так пятьдесят не курил. Дефицит, сам понимаешь. И как оно, жизнь в пределах сотни? Есть что интересное?
– Всё как у вас, – я решил не оставаться в стороне, и, выудив из пачки сигарету, тоже подкурил её. Прохор тем временем открыл форточку – теперь дым сизой струйкой струился в сторону окна. – Где-то налажено хозяйство, где-то всё побросали. У кого-то свет пропал – вынуждены были переселяться, ибо мастера можно найти только в пределах десятки, а без света долго не протянешь.
– Ужас какой! – вздохнул Прохор. – Мы вот всем своим давно уже сказали – лишний раз ничего не трогать! А то будет ещё такая же катастрофа, а у меня тут, сам наверное видел, людей много. Пускай и не лучше всех расположены, но живём мы вполне хорошо, ты не думай! – начал он жестикулировать вдобавок к повышенному тону.
– А к нам-то какими судьбами? – докурил он, и аккуратно затушил бычок о блюдце, стоящее на столе, при этом хитро взглянув на меня. – Ты учти, нам поделиться особо-то нечем! Всё сами концы иногда сводим! Ну, то есть, на жизнь хватает, но не чтоб прям делиться направо-налево!
– Да расслабьтесь, – успокоил я его, и тоже затушил сигарету, не выкурив и половины. В целом, курить в мире, где от тебя требуется быстро бегать – глупость, так что для поддержания разговора хватит и пары затяжек. – Я тут проходом. Просто решил несколько дней отдохнуть, дальше двину в район сто восемьдесят девятого. Говорят, один из старых дворов, ещё могли остаться припасы.
– Ну раз проходом, то всегда милости просим! – улыбнулся мне Прохор, разглядывая едва тронутую мной сигарету. – А её я б докурил, расточительностью заниматься не стоит, дефицит же, сами понимаете.
– Да что-то не тянет. Сможете выделить спальное место?
– Конечно, друг мой, конечно! – воскликнул он более эмоционально, чем нужно, и пошёл к выходу из квартиры. Открыл дверь, и, судя по стуку в другую, вышел на пролёт. – Маша! Определи человека в свободную квартиру! Всё по высшему разряду – он нам провианта принёс!
Я лишь слегка улыбнулся и посмотрел в окно на надвигающийся закат. Двоесолнцие не встречалось мне уже с тридцаток дней. Неужели затихло? Да нет, быть такого не может. Ещё одно правило Многодворья – ты должен всегда быть готовым к приходу второго солнца. Абсолютно всегда – даже тогда, когда, казалось бы, его появление невозможно.
– Ступайте в сорок вторую, этажом ниже. Вам там постелят, – Прохор вошёл в комнату, оторвав меня от размышлений. – А так – всегда рады! Можете оставаться пока не надоест.
– Спасибо, – пожал ему руку, и, накидывая уже ощутимо полегчавший рюкзак на плечи, пошёл по направлению к выходу из квартиры. За спиной услышал чирканье спички – уверен, Прохор решил докурить мою сигарету.
В сорок второй было пусто, но убрано – видимо, хоть и жили в ней редко, но за порядком присматривали. Тем лучше. Я обошёл все комнаты в сгущающихся сумерках, осмотрел на предмет чего-то необычного. Но нет – простая квартира, как и в любой из пятиэтажек. Свет включать не стал – лишнее расточительство, как сказал Прохор, и вправду ни к чему. Да и не хотелось привлекать внимание тех, кто ещё работает и просто находится во дворе.
В целом, местные жители и так кидали мне в спину подозрительные взгляды, так что пользоваться их светом будет весьма неразумно.
Рюкзак засунул под кровать, предварительно выудив из него самодельный нож. Положил его под подушку – всё согласно инструкции выживания в этом мире. Нужно всегда быть настороже – ведь двоесолнцие это лишь малая часть из того, что может случиться с человеком на территории дворов. Особенно, если он сам по себе, и искать его никто не будет.
Раздеваться не стал – лёг на постель, даже не расстилая её, прямо в одежде. Если случится что-то внезапное, нужно быть готовым противостоять этому, и лишние секунды на то, чтобы одеться, могут стоить жизни.
Полежал с полчаса, прислушиваясь к ночным звукам за окном. Сон всё никак не шёл. Уже было подумал отвернуться к стене, как вдруг услышал с улицы скрип массивной подъездной двери – кто-то, судя по всему, вышел наружу. Скорее всего, один из ночных патрульных двора. А может…
Любопытство напрочь убило все остатки сна, и я, тихо встав с кровати, подошёл к окну. Аккуратно выглянул во двор, не показываясь в полный рост – рядом с одной из хозпостроек маячило пламя свечи. Несколько тёмных фигур шли посреди ночи, стараясь не шуметь, и, видимо, о чём-то говоря между собой. Наконец, одна за другой они вошли внутрь – последняя из них, со свечой, оглядела двор и окна на предмет посторонних глаз, и только после этого закрыла за собой дверь.
Я ещё несколько минут поглядел на ночной двор – но больше ничего не происходило. Вернувшись к кровати, лёг, и уже через некоторое время все-таки уснул, поглощённый своими мыслями.
Встал я уже когда солнце было в зените. Выглянул в окно, уже не скрываясь – кто-то во дворе доил корову, некоторые копались вокруг грядок. В углу двора стоял уже знакомый мне старик, разговаривая с каким-то мужчиной. Всё мирно и спокойно.
Позавтракав банкой консервированной рыбы, я вышел на улицу. Местные жители сновали тут и там, занимаясь своими делами. На меня посматривали лишь изредка – причём, с явной опаской. Судя по всему, чужаки в их двор заглядывали нечасто.
– О, проснулся? – откуда-то с улыбкой подошёл ко мне Прохор. – Ты если чего не стесняйся, можешь либо нашим подсобить в работе, либо своими делами заниматься, у нас тут люди дружные, пускай и переселенцы все в основном.
– Переселенцы? – переспросил я, пока он доставал из кармана пачку сигарет. Чувствую, надолго их ему не хватит.
– Угу. У насш тут в принципе много людей после двоесшолнция понабфежали в сшвоё время, сш разжных дворов. Кто-то сшемью потерял, кто-то сшо сшвоими разжругался на фоне сшмертей – вфремена тяжёлые, сшам зжнаешь, – продолжал он, держа сигарету в зубах и стараясь поджечь её то и дело гаснущими спичками. Наконец, получилось, и он продолжил. – Я и сам в одно из двоесолнций жену потерял. На калитке в тот день совсем юнец стоял, провели видать, вот и распахнул дверь, а в небо не глянул. Ну они и проникли. А жене моей послышалось будто мать её в дверь стучится, а сердце ж оно такое, кровью обливается, вот и открыла. Я в тот момент с мужиками был на квартире, мы сразу прочухали неладное, заперлись – а как всё кончилось и вернулся, пропала. Соседка говорит, заперлась как в окно второе солнце увидела, слышала лишь женский голос с лестницы, да как Настя кричала, мол мама, сейчас открою – а потом сгинула, и всё. Лицеуд побрал, небось. Но верю, конечно, в лучшее – может, запаниковала, выбежала куда, поди вернётся ещё, – выдохнул он.
Прохор, вздрогнув от нахлынувших на него воспоминаний, затянулся несколько раз подряд. Я лишь промолчал в ответ – не думаю, что нужно было что-то говорить в такой ситуации. Наконец, выдохнув очередной сгусток дыма, он продолжил.
– Вот с последним двоесолнцием несколько людей переселилось, мальчонка лет семи даже. Но ты не думай, все у нас добрые, просто сам знаешь, не своим порой доверять себе дороже.
– Мальчонка? Сам прибежал?
– Сами в шоке были! А глаза – во, что с кулак размером! И сам “ни бе, ни ме”, так и говорит едва-едва. Видимо, что-то страшное у них случилось. Ну наши женщины за ним присматривают, молодые всегда сгодятся.
– А вы всех так с неохотой впускаете? – вспомнил я вчерашнюю недружелюбность старика, следящего за входом во двор.
– Ты про Савелия что ли? Да ну, просто к нам без двоесолнция мало кто приходит, вон он и напрягся. Сам знаешь, нужно всегда быть начеку, – хохотнул он. – А вообще, у нас ещё…
Пока Прохор продолжал рассуждать о жизни их сто сорок второго, я размышлял над тем, как семилетний пацан мог сам спастись от лицеудов и прибежать в этот двор. Может, накрыло соседний? Хотя в бойне его могли и не заметить. Да и когда захочется жить, не такое сделаешь.
– Я, пожалуй, просто похожу, – перебил я его воодушевлённую речь.
– А? Да, Роман, конечно. Я, если что, у себя буду, либо с нашими на огородах, – кивнул мне в ответ Прохор, и продолжил курить, посматривая на дворовую рутину.
Прогулка по двору не принесла ничего интересного – все в основном были заняты своими делами, да и говорить со мной никто желанием не горел. Пройдясь по нему некоторое время, я уселся на лавочку у одного из подъездов. Странно, что её до сих пор не растащили на материалы – в обустройстве дворов обычно годилось всё.
Внезапно ближайшая ко мне подъездная дверь приоткрылась – и из-за проёма показалась голова с коричневой копной волос. Её обладатель явно не хотел выходить, наблюдая за мной с безопасного расстояния. Судя по виду, это был мальчик – совсем молодой.
– А я вас в окно увидел, – тихо произнёс он из-за двери. – Вы не отсюда.
Я поначалу даже растерялся, но, на секунду замешкавшись, решил ответить.
– Да, я издалека пришёл. А ты?
– Я тоже не отсюда, – выглянул он из-за двери уже почти целиком. – Мы с папой сюда прибежали, когда мама таять начала и на бабушку напала. Папа сказал, тут безопасно.
Второе ж солнце б побрало! Видимо, это реально тот пацан, о котором говорил Прохор. Таять в этом лабиринте из дворов может только лицо у лицеудов – в тот момент, когда они скидывают личину близких людей и нападают на жертв.
– А ты разве не один прибежал? – спросил я, но мальчик лишь помотал головой.
– Нет, с папой был. Потом папа ушёл куда-то. Дядя Прохор говорит, он за припасами ушёл, что папа у меня самый сильный, – слегка улыбнулся он. – Вот теперь жду, пока папа вернётся, а пока со мной тётя Наташа живёт.
– Рома, – я встал с лавочки, и, подойдя к двери, протянул ему руку. Он, немного подумав, протянул свою и мы обменялись рукопожатием. – Слушай, Серёжа, а ты случайно не…
– Серёжа! Ну куда ж ты сбегаешь раньше времени! – дверь распахнулась. С лестницы на улицу спускалась тучная женщина. Даже не остановившись, она схватила Серёжу за руку и потащила вглубь двора. – Сколько тебе говорить, не ходи без меня никуда! И с кем попало не общайся! – окинула она меня пренебрежительным взглядом и потянула мальчика за собой. Тот обернулся в мою сторону, будто желая что-то сказать, но его одёрнули – и он послушно поплёлся следом.
Странные мысли всё чаще начали закрадываться в голову. Да и разговор с Серёжей посеял внутри какие-то сомнения. Но сейчас меня лишь волновал один вопрос.
Что же я видел прошлой ночью?
На вылазку решился исключительно с наступлением темноты – как только луна взошла высоко над крышами панельных домов, аккуратно вышел из квартиры, стараясь не издавать лишнего шума. Взял с собой нож – следовать правилам нужно в любой ситуации.
Как можно тише я вышел из подъезда. Короткими перебежками, стараясь прятаться в особенно затемнённых местах, выбрался к центру двора и украдкой направился к хозпостройке.
За дощатыми стенами не было видно решительно ничего – как назло, ночь была облачной, и луна совсем не светила. Свечек я, понятное дело, с собой не брал – не хотелось привлекать к себе лишнего внимания. Подёргав за дверь имитированного деревянного короба – та ожидаемо не поддалась – я решился на крайность.
– Эй! Есть кто? – шепнул я в дверной проём. Тех фигур со свечками там быть не должно – до вылазки я высматривал их в окно. Но кто-то другой вполне мог мне ответить.
Постройка ответила тишиной. Я уже было подумал, что занимаюсь полным идиотизмом, как вдруг услышал какие-то шорохи по ту сторону. А за ними – мычания. Тихие, слабые, будто бы постройка предназначалась для издыхающей коровы, которая еле-еле может издать голос.
– Ты там? Слышишь меня? – уже чуть громче спросил я. Кто-то по ту сторону продолжал лишь мычать, но больше ничего слышно не было.
Гадство. Выбивать дверь было бы слишком громко – да и там вполне может оказаться реально умирающая скотина. Попробовать всковырнуть ножом замок? Сомневаюсь, что что-то получится – лезвие чересчур широкое.
Так и не придумав, как открыть чёртову дверь, я попытался взглянуть сквозь щель между досками вновь – но ничего помимо кромешной тьмы внутри так и не увидел. Мычания тем временем стихли. Ещё немного потоптавшись на месте, я решил вернуться в квартиру – может, попробую проникнуть сюда завтра под предлогом помощи местным.
Обратно до подъезда шёл всё так же тихо и украдкой. Уже перед дверью показалось, будто над моим этажом шевельнулась занавеска в одном из окон.
Вернувшись в квартиру, сначала обошёл её в поисках посторонних, но никого не нашёл. Наконец, лёг на кровать. Попытался уснуть, проворочавшись в постели вплоть до рассвета, но вылазка не давала покоя. Те звуки из постройки – уж слишком они были не похожи на животные. Будто…
Из полудрёмы меня вывел скрип входной двери. Всё тело моментально напряглось, сжалось, а затем выпрямилось в едином порыве. Я аккуратно встал с кровати и подошёл ко входу в комнату, встав справа от двери. В коридоре послышались тихие шаги. Я не ошибся: кто-то действительно пришёл за мной.
За окном уже ощутимо рассветало, а потому темнота не должна была стать помехой. Наконец, скрываясь и действуя как можно тише, в комнату один за другим вошли трое человек. Я же оказался закрыт входной дверью, и потому меня заметили не сразу.
– Сбежал, сволочь, – выругался один из них. В его голосе я узнал Прохора. – Макс, поищи по этажу! Ваня, пошли, обследуешь со мной квартиру – может где заныкался.
Один из них послушно выбежал из комнаты, так и не заметив меня, и, судя по шагам, выбежал в подъезд. Стоять тут до конца? Глупость, найдут ведь. Нужно сыграть на неожиданности.
Я явил себя, резко выйдя из-за убежища.
Прохор явно был удивлён моему появлению – а потому покрепче перехватил дубинку, и, не задумываясь, кинулся на меня вперёд. Я увернулся от его удара, но тут же пропустил удар кулаком под дых от его напарника. Дыхание спёрло, лёгкие будто обожгло. Краем глаза я заметил, как Прохор подходит ко мне, чтобы нанести удар дубинкой.
Резко выкинул из внутреннего кармана руку с самопалом – и наугад выстрелил в его сторону. Грохнуло. Уши заложило, на несколько секунд я потерялся в пространстве. Запахло гарью.
Наконец, проморгавшись, взглянул в сторону нападавших. Напарник Прохора – ещё совсем молодой парень – с ужасом смотрел в мою сторону. Наверное, никогда не видел выстрелов – я бы на его месте тоже испугался. Сам Прохор лежал на полу, воя от боли и держась за ногу – судя по кровавому месиву, выстрел пришёлся в район колена.
– Вон отсюда! Слышишь меня? Вон! – заорал я в сторону парня. Тот, недолго думая, побежал прочь из комнаты. Я закрыл за ним дверь и обернулся к главе дворового поселения.
– С-сволочь… К-кто ты? – лоб его покрылся испариной, и он с трудом выговаривал слова.
– Специальный отдел по противоборству культу второго солнца, двор номер семь, – отчеканил ему я, и, подойдя ближе, задрал его рубаху по плечо. На нём, как и ожидалось, были вышрамированы два солнца. Чёртовы культисты. – Говори, что в постройке во дворе?
– Т-там… Пошёл к чёрту! Я тебе не… А-а-а-а, с-с-сволочь! Остановись! – я надавил рукой на рану Прохора. Всё по инструкциям – так он точно захочет говорить.
– Ещё раз. Что в постройке?
– Отец там, этого… Мелкого… Все так или иначе отдадим душу иудам местным! Да будут дворы жить благодатнее, коли жертва будет принесена без молвы да без перстов! – начал он спешно проговаривать свой сектантский бред, будто бы в горячке, и только в этот момент до меня дошло, кто лежал в постройке.
– Вы что, ему язык отрезали, твари? – надавил на рану ещё сильнее, Прохор в ответ захрипел. – И кисти тоже, небось? А, мразоты?
– Р-ритуал… Всё согласно поклонению лицеудам… Т-ты не понимаешь… – хрипел он. – К-как ты узнал, что м-мы тебя…
– Должностные инструкции, – отрезал я, и только тогда понял, что что-то не так.
Шум в ушах от выстрела не проходил. Более того, он перерастал в тихий гул. Я медленно подошёл к окну и взглянул на рассветное солнце.
Справа от него, вздымаясь над крышами, вставало ещё одно. Начиналось двоесолнцие.
– Аха. Ахахахахахахаха, – услышал я тихий смех позади себя. – На всё воля лицеудья. Вот видишь, как сложилось. И всё как нужно – и жертва есть, и Савелий всех впустит, пускай и все с ангелами встретимся. Много, много уже люда набрали, все два солнца увидим, все к ангелам прикоснёмся. Гонцы божьи от нас уже во все дворы пошли, говорить об ангелах. Всех не найдёшь, всех не поймаешь, религия наша больше чем тебе понять дано. А мы… А мы все там будем, – тихо продолжал Прохор.
– Иди к чёрту, – только и успел ответить я, как услышал первые крики с улицы. Следом хлопнула дверь подъезда и на лестничной площадке послышались чьи-то грузные шаги.
Пора было сматываться. Я ловко подхватил рюкзак с пола и перебежал в комнату напротив спальни, притаившись за стеной. И вовремя – только я успел замереть, как шаги раздались уже в квартире. Кто-то прошёл в комнату к Прохору, и только тогда я услышал тонкий женский голос.
– Прохор, милый, вставай. Я вернулась.
Я выглянул из своей комнаты – ещё молодая женщина наклонилась над главой двора, будто не замечая раздробленного колена.
– Вста-ва-аа-й, Пп-роо-хх-ооо-р, – начала говорить она уже менее чётко, и тут же будто стала таять на глазах. Лицеуд готов был разорвать свою жертву. Ему уже не нужно было маскироваться.
– Н-настенька, – только и услышал я, прежде чем выбежать из квартиры.
Позади раздался истошный крик.
Во дворе происходила настоящая бойня – немногочисленные люди отбивались от чёрных долговязых существ без лиц подручными средствами, а те окружали их и разрывали на части. Повсюду слышались крики и хлюпающие, чавкающие звуки – благо, на меня, быстро проскочившего к другому подъезду, никто не обратил внимания.
– Серёжа! Серёжа! – кричал я на лестничной площадке, уже всячески наплевав на инструкции по безопасности. На втором этаже послышался скрип открываемой двери, а после топот маленьких ножек – и мальчик показался на пролёте второго этажа.
– Дядь Ром! Там тёть Наташу это… – он заплакал.
– Знаю, Серёж. Пошли, нужно уходить, – подскочив к нему и схватив его за руку, я побежал с ним вниз, к выходу из подъезда.
На улице лицеуды уже добивали оставшихся выживших – а потому нужно было сваливать как можно скорее. Я, выругавшись, скинул рюкзак на землю и взял Серёжу на руки.
– Ничего не бойся, понял? Мы с тобой сейчас из двора через калитку в сквер, а там в других дворах нам помогут. Понятно?
– Угу, – кивнул он в ответ.
Пока лицеуды только начали ковылять к нам своей неестественной походкой, я уже добежал до забора. Дверь была открыта – получилось проскочить. Дыхание сбивалось, но я был готов убегать от опасности – ведь лучше всего переживать двоесолнцие, попросту сбежав от него.
Уже в сквере, немного оторвавшись от преследования, я опустил Серёжу на землю, и, взяв за руку, повёл рядом с собой. Нужно было поспешить и добраться до защищённого двора, пока нас не настигли.
Сегодня судьба была на моей стороне. Даже пренебрегая некоторыми инструкциями, я смог…
– Дя-яя-ядь Рр-ооо-мм, – раздался протяжный неестественный голос сбоку. Я лишь успел повернуться, как чёрное безликое существо с одним лишь ртом набросилось на меня, начав рвать меня в клочья.
Инструкции были нарушены.
В Многодворье действительно нельзя доверять никому.
