Сегодня расскажу вам настоящую историю — как советский актёр из одесских улочек стал символом и современной мистики, и настоящей народной любви. Серьёзно, многие думали, что Стоянов надолго “остался” в славе “Городка”. Но новая волна — вот она: “Вампиры средней полосы”, да ещё и 3-й сезон!

Что помогло Юрию пройти через все перемены? Как он пережил утрату, нашёл себя и теперь снова собирает аплодисменты — уже у молодёжи? Читайте до конца — будет много неожиданного и, честно, очень живого. 😉

1. Детство и корни: Одесситы такие одесситы

Ну как тут не улыбнуться? Родился Юра в обычной интеллигентной семье: мама — учительница, папа — врач. Всё то самое советское детство, когда обязательно — книги на полках, разговоры о том “как жить по совести”, звонкий смех и домашний борщ.

— Юра всегда был болтуном, всегда придумывал свои сценки! — так вспоминали его друзья.

В школе он ставил спектакли (сам писал сценарии!), выступал на утренниках со своими стихами, а ещё почему-то серьёзно увлёкся фехтованием. Может быть, уже тогда внутри него жил артист… да нет, не “может”, а точно!

Одесский характер — это всё-таки непростая штука. Юмор, быстрота реакции и умение повернуть любую ситуацию в комедию — всё это у Стоянова было буквально в крови.

Родители мечтали для сына о серьёзной карьере, но…

— Я хочу быть артистом, — твёрдо заявил Юра.

Не ВГИК, а именно ГИТИС — там он рассчитывал научиться всему, не ограничиваясь только кино. Хотел не просто играть — жить сценой. Вот так и вырос будущий любимец страны: “под музыку, смех, анекдот и лёгкий флёр одесского авантюризма”.

2. Театр, первые роли: и школа, и испытание

Мало кто знает, но “звезда Городка” прежде всего театрал! После ГИТИСа он попадает в Большой драматический театр имени Товстоногова — это была не просто работа, а почти армия: дисциплина, интенсив, настоящая актёрская закалка.
Молодых никто там не жалел, зато именно там Стоянов научился стоять на сцене честно — не халтурить, чувствовать публику, уважать текст и партнёров.

А ещё, конечно, появились первые роли в кино.
Сначала эпизоды — короткие, но с изюминкой: его сразу отмечали и зрители, и коллеги. Стоянова ни с кем не спутаешь! Даже небольшая роль могла “выстрелить”, если это был Юрий Стоянов — уже тогда в нём жил человек-праздник.

3. “Городок”: когда все страны любили смеяться

Вот для чего нужна настоящая магия телевизора! Начало 90-х: все вокруг нервничают, перемены непонятны, будущее пугает. И появляется “Городок”!
Эта пара — Стоянов и Олейников — стала просто легендой.

— Давай попробуем сделать не просто юмор, а честное зеркало нашей жизни! — будто слышим мы их за кадром.

И они сделали — невероятно смешно, очень человечно и всегда актуально. Скетчи, миниатюры, пародии… герои “Городка” жили нашими заботами (и глупостями!), а советская сатира превращалась в тёплую иронию.

Премии, слава? Конечно! Но самое важное — ни одна пятница не обходилась без этой программы. Люди смотрели и узнавали себя — смеялись, жаловались, но всё равно возвращались к “Городку” снова и снова.

А сам Стоянов? Он рос вместе со своим героем — открывался, становился глубже, и всё увереннее ощущал: юмор — это не защита, а способ быть ближе к людям.

4. После “Городка”: одиночество звезды, новые горизонты

Всё уходит. Даже “Городок” — ушёл, оставив боль и пустоту после ухода Ильи Олейникова. Тут и правда, было очень тяжело.

Что дальше? Как быть, когда теряешь близкого друга и сценического напарника?

Стоянов не остался заложником одной роли — он начал новый путь. Кто-то боялся за него, кто-то, честно, уже списал со счетов. Но Юрий удивил всех — пошёл в драму, примерил тяжёлые, трагические образы. Снимался, работал в театре, открывал какое-то новое, “серьёзное” лицо.

Вот что значит — быть настоящим актёром: не бояться меняться, искать себя, жить не “по формуле”, а по зову сердца. Время менялось, вкусы людей тоже — а Стоянов всегда находил свою волну.

5. “Вампиры средней полосы”: самое неожиданное перевоплощение

А вот тут — полный переворот! Сами подумайте — народный юморист и вдруг… патриарх-вампир в мегапопулярном мистическом сериале?!

Стоянов сыграл так, что даже скептики поверили: вампиры могут быть не только злыми, но и… родными, ироничными, почти нашими! Его герой — не просто клыкастый “хозяин”, а настоящий батя для своей необычной семье.
Весь прежний опыт неожиданно пригодился: и театр, и одесский юмор, и целая галерея “Городковских” характеров.

Сериал взорвал все рейтинги: смотрят вообще все — от тинейджеров до бабушек. Мемы, цитаты, овации!
И вот теперь Стоянов снова герой — не прошлого, а самой настоящей современности.

6. Стоянов вне сцены: семья, ценности, взгляд на мир

Знаете, почему у него столько энергии и улыбки?
Потому что семья — его тыл. Стоянов говорит об этом часто: жена, дети, внуки. Он любит простые вещи — читает, гуляет, иногда сам удивляется, что столько лет выдержал в этой профессии!

Его правила просты: жить по-настоящему, никогда не предавать себя и не участвовать “в пустых делах”. Даже роль всегда выбирает по сердцу, а не ради гонорара.

Есть в этом какая-то одесская правдивость — и мудрость, и самоирония, и доброта. Именно поэтому его прощают, когда он вдруг снова становится “тем самым Юрой”.

7. Главный парадокс и секрет Стоянова

В чём “фишка” нашего героя?
Он остался живым, своим, несмотря на шум, славу и все эти перевоплощения

Советский сатирик? — Да, в прошлом.
Современный патриарх-вампир? — Да, и сейчас.

Но главное — он не устал любить жизнь, не устал удивляться и смеяться над собой.

Улыбка, ирония, честность — вот его характер. Сегодня он ближе, чем когда-либо: для молодёжи Строга — мем, для родителей — идол “Городка”, а для всех вместе — знак настоящего таланта.

А теперь — ваш ход!

Представьте: наша культура, телевидение — без “Городка”, без новых Вампиров, без Юрия Стоянова… Смогли бы мы так смеяться? Так поддерживать друг друга в трудные времена? 🤔

Юрий Стоянов и сейчас на волне — и, уверяю, впереди будут новые роли, смелые проекты, неожиданные перевоплощения. Он не скажет последнее слово — потому что это слово всегда за зрителем.

А вы что думаете?
Вспоминаете ли “Городок” или уже полюбили Стоянова в мистике?
Пишите в комментариях!

Источник: Киномания, жмите и переходите

Но... Задумывались ли вы, куда унеслись судьбы этих любимых актёров после славы? Как прожили они свою жизнь? Кто остался на вершине успеха, а кто столкнулся с трудностями? Давайте разберёмся! 😉

1. Эпоха “Операции Ы”: Как и почему фильм стал народным

1965 год. Москва. “Мосфильм.” Леня Гайдай собирает звёзд: смеются, спорят, пишут под диктовку. Каждый костюм — выверен, каждое движение — точно в цель. В стране оттепель, люди ищут счастья, простых радостей и лёгкого юмора. Именно это и подарил им фильм — три весёлых истории: “Напарник”, “Операция Ы”, “Наваждение”.

Почему лента взлетела на такой пьедестал?

Потому что была настоящей! Все герои — словно взяты из жизни:

Шурик — парень-студент, готовящий шпоры ночью.

Трус, Балбес, Бывалый — такие есть в любой компании друзей.

И, главное, здесь никто не идеален. Это делает приключения только смешнее и ближе!

Фильм моментально стал хитом: миллионы зрителей, цитаты в каждом дворе, даже стиль общения поменялся. Под “оперативные” шутки играли свадьбы, строили дружбу, и ругались, конечно, тоже с улыбкой сквозь зубы.

Александр Демьяненко (Шурик)

Шурик — был “родной” для всех.

2. Краткие портреты — кто есть кто в “Операции Ы”

- Александр Демьяненко (Шурик) — интеллигент в очках, добрый, наивный, изобретательный. Даже спустя десятилетия — любимец публики!

- Георгий Вицин (Трус) — король испуга, гениальный комик с огромными глазами. Его панические гримасы не забудет никто.

- Юрий Никулин (Балбес) — тот самый парень, который всё время вляпывается, но всегда по-доброму.

- Евгений Моргунов (Бывалый) — главный в трио, “мачо” в кепке, всегда серьёзен, но очень комичен.

Георгий Вицин (Трус)

- Наталья Селезнёва (Лида) — идеал умницы и красавицы. Первая любовь всех “шуриков” страны.

- Алексей Смирнов (Федя) — кажется простачком, но на самом деле ироничный и обаятельный актер.

Согласитесь, этот ансамбль не просто “актеры”, а НАШИ — по фамильному, душевному, очень советскому.

3. Слава и её цена: жизнь после “Шурика”

Хочется верить: сыграл классную роль — и живи себе, катайся по волнам успеха. Но всё иначе!

Юрий Никулин (Балбес)

Александр Демьяненко (Шурик), несмотря на любовь миллионов, испытал и обратную сторону славы. Куда бы он ни пришёл, его везде узнавали, звали только “Шурик”. Как он говорил с горькой улыбкой:

– Я и рад, что меня все помнят, но иногда хочется быть просто собой...

Юрий Никулин, Георгий Вицин — посмеялись бы, если бы знали, что их “троица” станет вечным брендом кино. Их приглашают всюду — только вместе, только в привычных образах. А им хотелось чего-то большего...

Евгений Моргунов даже пробовал себя как режиссёр, но все равно остался “Бывалым” в глазах зрителей.

Наталья Селезнёва с улыбкой вспоминала, как после фильма её принимали за настоящую студентку и приглашали на “научные конференции” (шутка ли?!).

4. Судьбы героев: тогда и сейчас

- Александр Демьяненко (Шурик) вынужденно стал заложником своей узнаваемости, хотя всю жизнь мечтал о разных, серьёзных ролях. Снимался очень много, стал авторитетом для нового поколения актеров. Последние годы жизни посвятил телевидению и семье.

Александр Демьяненко (Шурик)

- Георгий Вицин (Трус) оказался очень застенчивым и ранимым в жизни. Любил искусство, рисовал пастелью, уходил от шума и суеты. После “Операции Ы” ещё десятки ролей, но в памяти — всегда Трус.

- Юрий Никулин (Балбес) — вот кто действительно прожил яркую жизнь! И цирк, и кино, и статус народного любимца. Его любили все: от детей до стариков. Даже спустя годы он признавался, что его лучшая роль — роль хорошего человека.

Евгений Моргунов (Бывалый)

- Евгений Моргунов (Бывалый) был совсем не похож на своего героя — гораздо дружелюбнее и мягче. Пытался снимать свое кино, пробовал себя в сатире, но всегда оставался для всех “тем самым Бывалым”.

- Наталья Селезнёва (Лида) стала лицом сразу нескольких эпох кино, играла романтических героинь, делилась опытом с молодыми актерами. О её природном обаянии говорили все, кто с ней работал.

- Алексей Смирнов (Федя) через смех и роль “простачка” скрыл много личных бед — война, утраты, болезни. О нем говорят — большой артист и очень тёплый человек.

Наталья Селезнёва (Лида)

Удивительно: у каждого — своя история, своё счастье и свой крест славы. Где-то радость, где-то разочарование, где-то настоящая человеческая трагедия.

5. Наследие “Операции Ы”: что осталось сегодня

Шесть десятилетий — а фильм всё так же крутят по ТВ, цитируют в соцсетях, ставят влюблённые студенты на сцене. “Я не трус, но я боюсь!” — фраза стала народной. Мемы, анекдоты, ремейки и даже тематические вечеринки в стиле “Операции Ы”.

Георгий Вицин (Трус)

Сегодня новая молодёжь находит в “Шурике” свои, современные смыслы — кто-то учится смелости, кто-то иронии, кто-то просто заряжается доброй энергией. Фильм как будто не стареет, а обновляется! Именно этим объясняется его необыкновенная популярность.

И знаете, часто говорят:

“Включил только посмотреть пару сцен... а глянул — и досмотрел до конца!” 😅

6. Интрига: неожиданный итог

Ну и кто же стал самым успешным из всех любимцев?

Алексей Смирнов (Федя)

Кто-то скажет — Никулин, ведь его карьера была долгой и яркой, и в цирке, и на экране.

Кто-то выберет Селезнёву за то, что сумела остаться на виду и быть символом лёгкости и красоты.

А для кого-то навсегда на первом месте — “Шурик” Демьяненко, как олицетворение той мечты, на которую всегда хочется равняться.

Но, если честно, “Операция Ы” изменила жизнь не только им. Она — спутник уже наших воспоминаний. Что-то большее, чем фильм. Это разговор с любимой бабушкой, вечер на кухне с друзьями, или юмор, который спасает от хандры лучше любого лекарства. Это кино — частичка всех нас.

Заключение

“Операция Ы и другие приключения Шурика” — не просто золотая классика. Это зеркало эпохи, памятник нашим эмоциям, отношениям, воспоминаниям. Так и хочется крикнуть: спасибо, что были и остаетесь с нами!

А теперь — ваш ход! 😊

Вспомните свою любимую сцену из этого фильма, напишите в комментарии. ❤️

А какая история или цитата “Операции Ы” дорогая лично вам? Жду ваших историй в комментариях! 😉

Источник: Киномания

Нежное преступление, обожаемое наказание

Там есть такая история (в трех сериях). В маленьком городе производят куклы, а продают в соседней области. И эксперт Зинаида Яновна Кибрит чисто по-женски замечает, что куклы хорошие, но плохо одеты. Ее коллеги Павел Павлович Знаменский, мужчина положительный, но без полета, и Александр Томин, наоборот, с полетом, но без внимания к мелочам, это прошляпили. А ткань на юбку кукле-девочке и штаны кукле-мальчику (цвета морской волны, между прочим) производят не там, где делают куклы, а на другой фабрике. И Павел Павлович Знаменский распутывает дело — и оказывается что?

Что банда преступников на ткацкой фабрике вместо положенного мерного лоскута (обрезки с рулона ткани от 20 кв. см без брака) поставляет на кукольную одежду лоскут весовой (обрезки, где брак встречается чаще, чем раз в 20 кв. см). Ну и одежда получается соответствующая — с элементами непрокраса и следами зажева ткани рулонной машиной. Что и замечает на кукольной одежде опытная Зинаида Яновна. И на этом жирует преступная группа: директор фабрики Зуев, главный технолог Валетный, пьющий завскладом Горобец, заслуженный коммунист-пенсионер учетчик Захаров (хотя его роль в деле четко не прописана) и, главное, жена начальника сушильного цеха Миловидова — местная завклубом, двуличная провинциальная атаманша в самом соку, которая всю эту аферу и придумала. Ну и сам Миловидов, мужчина видный, но слабохарактерный. Эта деятельность дает столько, что Горобцу, тоже мужчине без полета (Пал Палыч его прекрасно понимает), платят 50 рублей в месяц (по нынешним временам что-то порядка 70 тысяч) только за то, чтобы он ни на что не обращал внимания, и он и не обращает, из-за чего как свидетель малоценен. Директор Зуев содержит семь детей от четырех жен, а у Миловидовой при итоговом аресте денег столько, что не лезет ни в какую мебель. Просто попробуйте представить себе, сколько надо продать этих кукол, чтобы на разнице в цене между мерным лоскутом и весовым для кукольных размеров одежды получать такие доходы. Барби с Кеном — мелочь рядом с такими оборотами.

Или вот другая история (в пяти сериях). Там дело серьезное, экзистенциальная драма. Старый матерый фармазонщик, пенсионер с тремя инфарктами и онкологическим заболеванием, придумывает аферу. Были в СССР в 70-е годы такие чеканки — немудрящие картинки с привлекательными девушками, космонавтами или богатырями, которые изготавливались из листов медного сплава путем художественного вдавливания и выдавливания элементов изображения. И вот он, зарегистрировав художественную артель в колхозе, закупал заводские штамповки, выдавал их за изделия народных промыслов и продавал как уникальные произведения за три цены, попутно получая на колхоз дефицитный медный прокат и сбывая его богатеям на крыши для их домов на дачных участках. Для всего этого ему понадобился курьер, чтобы возить в колхоз документы, а из колхоза деньги.

Сам-то он, как человек бессовестный, душевно не страдал, а заболевания избавили его от посадки даже после разоблачения. Но колхоз, где была зарегистрирована артель, работа которой заключалась в том, чтобы переклеивать бирки на массовой штамповке, чтобы сделать из нее народное художественное произведение, совершенно развалился. Люди, получавшие огромные деньги ни за что, от разрушения в душе своей трудовой этики впали в пьянство, деревня пришла в упадок, и даже какая-то моторная установка встала. Картина упадка села от нравственного разложения под влиянием городских аферистов, кстати, производит сильное впечатление, сопоставимое с произведениями советских писателей-деревенщиков, публиковавшихся в журнале «Роман-газета». А вот этот курьер, судьбе которого в основном и посвящено произведение, от бесконечного количества денег, которые все сыплются и сыплются, потерял себя, завел ненужную любовницу, хотя любил жену и, не выдержав гнета обстоятельств, направил купленную на незаконные доходы машину «Волга» в кювет, отчего и разбился насмерть. И вот опять — ну сколько же нужно продать этой самой чеканки, чтобы довести человека до такого? Да что человека — целое поселение изничтожить?

У Булгакова в «Театральном романе» режиссер Иван Васильевич (прототипом которого был Станиславский) не выносит стрельбы. Там автор читает пьесу:

«Бахтин (стреляет себе в висок, падает, вдали послышалась гармони…) — Вот это напрасно! — воскликнул Иван Васильевич.— Зачем это? Это надо вычеркнуть, не медля ни секунды. Помилуйте! Зачем же стрелять? — Но он должен кончить самоубийством,— кашлянув, ответил я.— И очень хорошо! Пусть кончит и пусть заколется кинжалом!»

Надо понимать, министр внутренних дел СССР генерал армии Николай Владимирович Щелоков, лично заказавший и курировавший этот сериал, парадоксальным образом отличался той же фобией, что и Константин Сергеевич, но в более острой форме. Он не переносил не только выстрелов, но и кинжалов, драк, погонь и т. д. Какая-то болезненная мирность. Мир преступлений, который он допускал к показу, должен был быть сугубо мирным, даже каким-то домашним и в известной степени пожилым, без излишней физической активности. Во всем этом полицейском по жанру сериале не показано в кадре ни одного трупа и, кажется, нет ни одной сцены насилия. Такого не бывает даже в английском детективном сериале из провинциальной жизни. Вот пересортица весового лоскута на мерный — это пусть, это нечто из области рукоделия. Но не рукоприкладства.

Кроме того, есть подозрение, что и руководители МВД, и дирекция Гостелерадио, и сценаристы, Ольга и Александр Лавровы, которые родили этот сериал, пребывали в постоянной тревожной задумчивости и сомнении, возможны ли вообще в советском обществе преступления. С одной стороны, они как бы и есть, иначе как оправдать сериал, да, собственно, и само существование МВД. Но, с другой стороны, правильно ли это с идеологической точки зрения? Вот у нас так все хорошо, покойно, сидим, строим коммунизм, а тут такие безобразия! Вы что этим хотите сказать, товарищи?!

Выход, собственно, был найден в гениальном сингле к сериалу — «Если кто-то кое-где у нас порой…». Надо было бы добавить «некоторым образом и в незначительных масштабах». Преступления случаются, но где-то на периферии жизни, вот в области учета мерного лоскута или на пунктах вторсырья злоупотребления, или вот в художественной чеканке в колхозе, где есть такое досадное явление, как пьянство. То есть они в принципе ни на что не могут повлиять, и их никто бы не мог заметить. Крайне незначительное явление, хотя, конечно, качество одежды у кукол могло бы быть и повыше, и чеканка тоже не впечатляет.

И вот представьте себе уровень изобретательности сценариста, который в этих тяжелейших условиях должен придумать полицейский сериал. Ну ничего же нельзя! Может, кто-то кого-то отравит? Да вы с ума сошли, ужас какой! Может, чего взорвется? Вы на что намекаете! Ну хотя бы пожар? Пожар, пожалуй, можно, скажем, где-то на периферии, на небольшом складе промтоваров. Но чтобы никто не пострадал! Можно легкое отравление продуктами задымления, но чтобы категорически без ожогов! Я как представлю себе это, так просто руки опускаются. Ведь когда ни о чем нельзя, заметки в газету не сочинишь, а тут какие драмы! Запредельный уровень мастерства.

Правда, вопрос о правдоподобности сюжета стоял каким-то особым образом. Во второй серии Пал Палычу достается подследственный бомж. И он такой просто бомж — документов нет, места жительства нет, вид соответствующий, путь его лежит в тюрьму по статье о бродяжничестве. Но Пал Палычу что-то в нем не нравится. Какой-то он спокойный, безучастный и как будто прямо хочет в тюрьму. И что вы думаете? Когда у него поковырялись в зубе, выяснилось, что пломба сделана из материалов, которые в СССР не применялись! Оказался американский шпион. Да, американский шпион, в совершенстве выучил русский, был заброшен в СССР, притворился бомжом и хочет в тюрьму, чтобы, отсидев, получить подлинные советские документы и уж потом начать шпионить. А иначе как он мог получить настоящий советский паспорт, а?

Впрочем, до такого создатели сериала больше не опускались, но преступления у них получались умозрительными. Все основаны на появлении больших денежных сумм буквально из воздуха, из досадных ошибок и пробелов в учете, контроле и планировании народного хозяйства. Основные усилия сценаристов направлены на разработку двух тем. Во-первых, это воронка нравственных страданий людей, которые получали эти деньги и совершенно не в состоянии придумать, что же теперь с ними делать. Как объяснить близким, которые их любили и уважали, откуда эта напасть взялась? Во-вторых, как вообще получилось, что советский человек, воспитанный нашим обществом, вдруг так оступился и позволил себе взять эту гадость в руки? Чувства героев своеобразные, обычных — любви, ревности, страсти, зависти, дружбы — там не бывает (только у молодых второстепенных персонажей), только страдания по поводу нравственного падения в денежной форме. Для разработки этих этюдов требовалось незаурядное актерское дарование, и роли преступников, которые сыграли в сериале лучшие советские артисты,— это просто шекспировские образы, рядом с которым сами знатоки выглядят довольно бледно. Чего стоит директор свалки в исполнении Георгия Менглета!

Но больше все же восхищает мастерство сценаристов. Они брали обычного человека и придумывали ему какое-то совершенно бредовое преступление, а потом разворачивали это дело так, что преступление оказывалось глубоко психологически обоснованным, что человек всей своей жизнью (пусть неосознанно, но так, что Павел Павлович Знаменский это, конечно, может осознать) шел к этому преступлению. И при этом так, что, совершив уже его, он сначала даже и не понимал глубины своего падения, но Пал Палыч его к этому подводил (он понимает человека куда глубже и лучше, чем тот сам себя понимает) и в конце приводил к раскаянию или по крайней мере к нравственному поражению.

Но восхищение это несколько омрачено следующим соображением. Как-то нервирует свобода силовой мысли в отношении состава преступления. Этот не тот случай, где полет фантазии особенно притягателен. Они сочиняли эти сценарии ровно в тот момент, когда советское правосудие делало то, что оно делало. Расстреливало валютчиков за валютные операции, расстреливало директоров магазинов за нарушения правил торговли, расстреливало по ошибке людей, за которых следователи придумали, что они маньяки,— незачем перечислять, это известно. Щелоковское МВД в какой-то момент стало просто символом неправедного правосудия (хотя это был скорее эпизод борьбы за власть после смерти Брежнева).

Да чего далеко ходить — в сериале есть серия под названием «Шантаж». Там действует пара — молодой человек, работающий в скупке ювелирных изделий (его играет Александр Кайдановский), и старая величественная дама, которая руководит операциями с золотом (Эмилия Мильтон). Он — несколько не от мира сего молодой человек, очень философичный, фаталистично-пессимистичный, с безнадежной иронией, особой интонацией и особым обаянием,— характерный образ Александра Кайдановского. Она — подчеркнуто дореволюционная гранд-дама, эдакая вдовствующая императрица в старой коммунальной квартире, где все уже вымерли, внешне — высокое достоинство страдания, внутри — властная хищная умная и безжалостная пиковая дама. Фильм вышел в 1972 году, когда из СССР выслали Иосифа Бродского. Эта пара, молодой отщепенец и старуха из бывших, в чем-то травестирует пару Анна Ахматова — Иосиф Бродский, в фильме эти прототипы узнаваемы. Ольга и Александр Лавровы жили и творили свои сюжеты на даче в Переделкино, эта тема была очень живой в писательской среде, и, кажется, они решили по-своему высказаться по актуальному сюжету, указав, что на путь отщепенца Бродского толкнула, конечно, Ахматова — в фильме именно старуха Прахова толкает юношу Миркина на путь преступления. Стоит заметить, что сюжет оказался довольно устойчивым — сегодня считается, что именно Ахматова заразила Бродского имперской идеологией, принеся ее из Серебряного века.

Александр Лавров до 1971 года работал в МВД, дослужился до старшего следователя и в известной степени опирался в сценариях на собственный опыт. Не раскрытия преступлений, а скорее самоощущения советского следователя, его образа мыслей. Сценаристы берут людей, придумывают им бредовые преступления и проводят их через психологические драмы возмездия и раскаяния. Сами придумывают, сами расследуют, сами репрессируют. И в этом воображенном мире они чувствуют себя необыкновенно умными, благородными, справедливыми людьми, которые понимают своих преступников и даже их жалеют после того, как отправили в тюрьму. И это самоощущение они переживают с вдохновением, страстью и так и следуют по жизни от одного дела к другому.

Но самое поразительное не в этом. А в том, что это был невероятно популярный сериал, советские люди обожали таких силовиков, их мудрость, заботу, благородство, полет фантазий. Что значит «бредовое преступление»? Что значит «такого вообще не может быть»? Вот же, по телевизору показывают.

Кажется, и сегодня обожают.

Автор текста: Григорий Ревзин
Источник: https://www.kommersant.ru/doc/6111665