Дежурный делает незаметный фейспалм и предлагает ледям чутка подождать, потому-что кагбе не до них сейчас. Там где-то на районе народная резня по дереву произошла, чурку порезали. Тут дебилоиды флагов наломали пару десятков и бьются насмерть с нарядом внутренних войск.

Мадам и леди истерят и требуют прямо сейчас! Дежурный делает вид и реально звонит дежурному участковому чтобы он имел ввиду. Тот психует и говорит, что как только, так он, блять, сразу. Особенно когда узнает причину обращения.

Проходят очередные 30 минут. Леди психует, мадам истерит и требует Министра! Дежурный психует и кричит по громкой участкового. Типа сюда пиздуй.

С корридора, завернув налево на дежурную часть, не обратив внимание на стоявших у левой стеночки леди и мадам, участковый, выражая крайнюю степень участия спрашивает: - Ну и, блять, где эта пизда?

Эту небольшую сцену знакомства и узнавания друг друга мы пропустим. Но, очевидно, что стороны сразу ощутили некоторую неприязнь, которая не грозила переродиться в другое сильное чувство. Например - любовь.

Участковый пригласил заявителя и сопровождающую ее мадам (важный свидетель) в комнату для разбирательств.

Все происходило очень быстро. Все были на нервах и говорили друг другу все в лицо. Даже матом.

Участковый принял заявление, отобрал объяснение у леди и мадам и показал им на выход, добавив неопределенный артикль "нахуй". Но это не точно и даже вроде было невнятно.

Материал кинул в окошко дежурному и помчал дописывать свои протоколы. Леди и мадам, чувствуя оскорбление, вновь проникли к окошку дежурного и предложили написать еще одно заявление. На участкового. Чем, очевидно, дополнили его неприязненные чувства к себе.

Однако. Жалоба есть жалоба. И по громкой связи был опять призван этот участковый. Ну и по телефону ему позвонили, мол, подойди, разберись с дамами, а то они тебя тут в асфальт укатывать хотят, за эту пизду и нахуй.

Участковый был занят, дежурный был занят, инспектор дежурный с помощником вязали на полу хулиганов, которые не поместились в камеру и устроили бунт с попыткой побега. Всем было весело.

А рядом ныли леди и мадам и требовали прокурора.

Прошло 30 минут. Все вроде затихло. Затихли и леди с мадам, с ужасом наблюдающие грызущего себе руку зычару, которого к дежурке приволок наряд с вызова по драке. А также другого, который воспользовавшись отсутствием внимания к себе, будучи прикованным к батарее отопления, достал член и стал орошать мощной струей окружающее пространство.

Тем же маршрутом в дежурку заходит взъерошенный участковый и спрашивает: - Ну что, эта пизда ушла?

- Ушла. То есть мы уходим, - ответила порядком протрезвевшая леди и потащила еще не отдуплившуюся мадам на выход.

А ту заяву отдали на разрешение участковому и он ее списал за отстутсвием претензий сторон.

2008 год

Когда в феврале 1917 года империя рухнула, первое, что сделал «освобожденный народ», — с восторгом разгромил полицейские участки. Городовых и жандармов, которых веками учили быть «оком государевым» и опорой порядка, попросту линчевали на улицах. Все радовались.

Радость длилась недолго. Буквально через пару дней выяснилось, что когда нет полиции, это не значит, что наступает свобода. Это значит, что вор, который раньше боялся бляхи городового, теперь не боится ничего. На улицах начались грабежи, пьяная стрельба и самосуды.

Новое Временное правительство оказалось в дурацком положении. Они только что помогли снести «старый режим», а теперь им срочно понадобился главный инструмент этого режима. Им нужна была полиция, чтобы банально навести порядок. Но называть ее «полицией» было нельзя — никто бы этого не понял.

Решение нашли изящное. Взяли красивое европейское слово «милиция». В теории это означало «вооруженный народ», «ополчение». На практике Временное правительство создало добровольческую «народную милицию», куда позвали студентов, гимназистов и прочих приличных людей. А чтобы эта «народная» структура не шалила, ее поставили под контроль городских дум — то есть тех, у кого была собственность, которую и надо было охранять.

Параллельно с этим, в Цюрихе, теоретики «мировой революции» писали кипы статей. Ленин, например, предлагал свой рецепт: «устранение полиции, армии, чиновничества». А вместо них — «поголовное участие народа в милиции». То есть, буквально: рабочие, крестьяне, подростки и «все взрослые женщины» в свободное от работы время (которого не было) должны сами ловить жуликов и следить за санитарией. Эта утопическая схема, где «кухарка управляет государством» (а заодно и несет патрульную службу), должна была заменить профессиональный госаппарат.

Правда, пока теоретики писали про «всеобщую милицию», практики на местах делали совсем другое. Большевики и левые эсеры сколачивали свои собственные отряды: «рабочие дружины» и «Красную гвардию». Это была не милиция в смысле «охраны порядка». Это были отряды боевиков, заточенные не на защиту существующего закона, а на его свержение. Их задачей был не арест воров, а захват телеграфа, банков и вокзалов.

В октябре 1917-го они свою задачу выполнили. Временное правительство вместе с его «студенческой милицией» испарилось. Большевики стали властью. И тут же наступило тяжелое похмелье. Выяснилось, что «вооруженный народ» в лице красногвардейцев отлично умеет штурмовать дворцы, но совершенно не умеет и не хочет ловить карманников, разнимать пьяные драки и расследовать убийства. Анархия, которую они использовали для захвата власти, теперь работала против них.

Высоколобые теории о «поголовном вооружении» пришлось срочно сдать в архив. Государству, даже если оно называет себя «диктатурой пролетариата», нужен был профессиональный силовой инструмент.

28 октября (10 ноября по новому стилю) 1917 года Совнарком издал декрет «О рабочей милиции». Постановление было коротким: все Советы рабочих и солдатских депутатов учреждают рабочую милицию. Всецело в их ведении. Власти обязаны содействовать вооружению. Это и есть день рождения советской милиции.

Правда, и эта структура поначалу была скорее добровольческим формированием. Но уже через полгода, в мае 1918-го, НКВД РСФСР (один из первых наркоматов, созданный сразу после Октябрьского переворота) выпустил распоряжение, которое все вернуло на круги своя: «Милиция существует как постоянный штат лиц, исполняющих специальные обязанности».

Теория о «вооруженном народе» кончилась. Практика показала, что государству всегда нужен госаппарат. Большевики просто отбросили собственные лозунги и воссоздали старую добрую полицию. А название «милиция», которое они украли у Временного правительства, оказалось настолько удачным, что прижилось почти на сто лет.

***********************
Подпишись на мой канал в Телеграм - там доступны длинные тексты, которые я не могу выложить на Пикабу из-за ограничений объема.

А в TRIBUTE, на SPONSR или на GAPI ты найдешь эксклюзивные лонгриды, которых нет в открытом доступе (кому какая площадка привычнее)!

1947 год, бедная деревня Ист, Витебская область. Геннадий Михасевич с первого дня в этой жизни был чужим даже внутри семьи. Отец — безработный и пьющий, гонялся по улицам за матерью с кулаками, семья стала посмешищем для всей округи. Школьники дразнили Гену “сыном алкаша”, не принимали ни в какие игры, били, когда отец устраивал очередной скандал. Геннадий был молчалив, замкнут, отличался ранимостью и полной неспособностью защищаться. После смерти родителей мальчик вообще остался без опоры: сестра была старше и не могла заменить ту ласку, которую мальчик так и не получил.

Всё, что происходило, Гена держал внутри. Единственная мечта — быть нормальным, чтобы его полюбила Елена, красивейшая девочка в округе. Отказ, который он получит позже, станет глубинной трещиной, на которой замерзнет всё человеческое.

Тихая жизнь и первая кровь

Юность была предсказуемой: ПТУ, армия, женитьба, работа водителем и рабочим на заводе “Двина”. Коллектив не особо держал его за своего: Михасевич почти не пил, работал упорно, но удовольствия никакого не получал, домашние радости были лишь внешней маской. Он всё сильнее замыкался в себе. Неудачи с женщинами, задержки на работе, постоянное ощущение “унизенности” отказывали ему в той значимости, которую он мечтал испытать хоть когда-нибудь.

Всё изменилось 14 мая 1971 года. Молодая женщина, голосовавшая на дороге, стала первой жертвой “витебского душителя”. Михасевич вдруг ощутил: униженный мальчик перестал быть жертвой. Теперь он хозяин, теперь он решает, кто жить будет, а кто — нет.

Годы страха — и абсолютно безнаказанный монстр

С 1971 по 1985 год Витебская и соседние области сковал странный ужас. За 14 лет Михасевич убил 36 женщин (это лишь список доказанных жертв!), ещё одна сумела выжить. Все преступления были похожи: попутчица или случайная прохожая, изолированное место, удушение и часто насилие. Маньяк умело прятал следы, иногда возвращался на похороны своих жертв, присматривался к следствию, отрабатывал даже роли “поискового волонтёра”. В прямом смысле участвовал в розыске самого себя.

Дома — примерный отец, семейные вечера, дочь Елена (все верно, он назвал ее в честь любви всей своей жизни). Для жены — тихий, заботливый, экономный. Для коллектива — активист, дружинник, “честный советский человек”. Маньяк Михасевич существовал умело скрывался и запутывал следы.

Следствие, полные провалы, и трагедии невиновных

Советская милиция показала чудовищный пример “язвы системы”. Каждый найденный труп превращался в палку раскрываемости: “назначали” виновных, выбивали признания, подделывали улики. Всего пострадало 14 человек, из которых 13 получили длительные сроки (до 15 лет), некоторые ослепли в тюрьме от пыток и давления. Смертную казнь получил Николай Треня. Его расстреляли за чужое убийство, потому что “слишком много совпадений”. Родные, пытавшиеся доказать невиновность, получали угрозы и молчаливое презрение от системы.

В деле фигурировал и молодой парень Адамов — судьи использовали даже поддельные фотографии улик, эксперты говорили о несовпадении спермы, но суд говорил — “виноват”. После задержания Михасевича большинство было оправдано, одного только — уже посмертно.

Расследование: как нашли маньяка

Настоящий слом наступил в 1985-м, благодаря письму “Патриоты Витебска”. Графологи и эксперты КГБ просмотрели 556 тысяч (!) почерков — и случайно попались на объяснительную сотрудника… дружинника Михасевича. Его объяснения совпали с почерком писем. Проверка показала: именно он писал угрозы редакциям, мстил женщинам от имени “тайных борцов”. Помимо этого, на месте преступлений и дома у Михасевича нашли вещи жертв — от украшений до личных вещей.

Расследование велось при ежедневном риске новых жертв: знали, что маньяк работает “сериями”, может внезапно пропасть или опять раствориться среди “своих”. В итоге — Михасевич сам показывал места захоронений, шел с оперативниками и делал вид, что помогает следствию.

Суд, приговор, последствия для Советского Союза

Михасевич признал 43 эпизода, доказать удалось 36. Суд, проходивший при повышенных мерах, слушал признания из зала — “Я все делал из мести женщинам и ради того, чтобы почувствовать себя важным”. Психиатры указали: полная вменяемость. В 1987 году Михасевича расстреляли 25 сентября 1987 года в Пищаловском замке.

Вот что Михасевич говорил на последнем слове в суде:

"Женщины меня часто обижали и я с детства копил на них обиду, к мужчинам никакой злобы, даже если они меня тоже обижали, а вот женщин я не считаю за людей. Они и только они виноваты во всех неполадках в моей жизни."- потом Михасевич обратился к представителям закона : "Для вас (убийства) это незаконно, а для меня законно, так как многие люди делают на свете подобные вещи,я не хочу рассказывать вам всё, что я думаю ,так как вы будете смеяться, я достиг своей цели, я их убивал и тем самым снимал со своей души тяжесть".

Настоящие последствия были даже не в этом: 13 невиновных вернулись из тюрьмы, один — уже в гробу. Витебск десятилетиями не мог поверить: самый страшный монстр был “своим”, и никто не заметил. Милиция получила долгую реформу и нескончаемый скандал. Многие следователи сохранили должности, никого не привлекли за фабрикации дел и незаконные приговоры.

“Монстры рождаются там, где не любят детей”

История Михасевича — это тест не на психопатию частного лица, а на прочность общества, где унижение, насмешка и бюрократия могут породить чудовище. Самое страшное: если бы Михасевича искали, как положено, он бы не забрал три десятка жизней. Если бы умели собирать и анализировать улики — не отправили бы на смерть невиновных. В СССР дети, которых не любили, слишком часто превращались в незаметных монстров для целой страны.

В статье использованы факты и детали из расследований 24СМИ, Википедия, АиФ, The Voice Mag, Mash Paradox, fparf.ru, Gudok, КП и др.

Также рекомендую к просмотру трехсерийный документальный фильм "Витебское дело".

Буду также рад вас видеть в своем закрытом канале, где я формирую круг единомышленников. Тут про саморазвитие, личностный рост, использование ИИ и нейросетей в бизнесе.

Также прошу вас ознакомиться с другими моими материалами. Если вам нравится мое творчество, аккуратно попрошу поделиться ими в своих социальных сетях, а также поддержать мое творчество через донат, так я пойму, что мои старания заметны:)