Тут по новостям стали крутить историю про драматичную ситуацию, с застрявшей в горах в Киргизии альпинистке Наталье Наговициной. Со сломанной ногой, почти без припасов.

Грусть, да. Но.

За это время пытаясь её спасти, минусанулись ещё два альпиниста.

По разным причинам сорваны несколько попыток спасателей вызволить её из ситуёвины.

Чуть не ушатали вертолёт, который тоже не смог. У некоторых членов экипажа переломы в результате жёсткой посадки. Для справочки – такой полёт киргизкого вертолёта по затратам, стоит лям-полтора рубликов на наши.

Вопрос – а вот нахрена всё это?

Но мы же все тут за гуманизм, не так ли?

Вот только у меня лично тут вопрос приоритетов.

Дак вот. Есть куча детей, страдающих смертельными заболеваниями и критически нуждающихся в финансовой помощи. Просьбы о помощи мы видим на тех или иных инфо-ресурсах. Люди даже по 100 рублей скидывают, чтобы миллион собрать на 1 этап лечения. Я скидываю поболе, будучи занимаясь бизнесом, имею возможность. А тут траты кучи человеческих, материальных и финансовых ресурсов с риском для жизни, чтобы спасти экстримала. Мне жаль Наталью. Но она не за грибами пошла и заблудилась, чтобы её спасать такими затратами. Она взрослый человек, сделала абсолютно осознанный выбор, выбрав один из самых экстримальных поступков – погнать высоко в горы. Но мне даже не в кубе, а в бесконечной пропорции жаль тех детей, которые не делая никого выбора, стали жертвой смертельных заболеваний. И которые как никто нуждаются в трате кучи человеческих, материальных и финансовых ресурсов. А любые ресурсы всегда ограничены. Тут вопрос гуманизма и правильного распределения ресурсов. И для меня лично важнее помочь обритой налысо из-за онкологии, условной девочке Даше, чем Наталье Наговициной.

Вопрос приоритетов…

Сергей Наговицын – исполнитель авторских песен в стиле «шансон». Его хитами стали такие композиции, как «Вечер», «Потерянный рай», «Городские встречи», «Дори-Дори» и другие. К сожалению, жизнь этого музыканта оборвалась очень рано, однако, ему все же удалось оставить о себе неизгладимый след.

Сергей Борисович Наговицын родился 22 июля 1968 года в Перми. Его детство прошло в небогатой семье, родители будущего музыканта были обычными рабочими на заводе им. Кирова. Несмотря на сложное финансовое положение, мама и папа все же старались как можно чаще баловать своего сына. Они даже наняли ему репетитора по английскому языку, однако у мальчика не было к этому предрасположенности, и вскоре эти занятия прекратились.

В школе Сергей был не очень хорошим учеником. Он часто дрался и нередко пропускал уроки. Как и большинство мальчишек, Сережа посещал спортивные секции. Сначала он занимался плаваньем, а потом в его жизнь пришел бокс. Этому виду спорта он посвящал все свое свободное время. Сергей нередко выступал на районных и городских соревнованиях по боксу и даже стал «Кандидатом в мастера спорта».

После окончания школы родители Сергея уговаривают его подать документы в медицинский. Будущий музыкант не хотел огорчать своих отца и мать, поэтому сделал все, чтобы стать студентом Пермского медицинского института. Дальше в биографии Сергея Наговицына произойдут непредвиденные обстоятельства. Как только он закончил первый курс, его по ошибке призывают в армию (руководство военкомата неправильно заполнило форму, по которой оказалось, что юноша нигде не учится). К сожалению, мечте родителей Сергея так и не суждено было сбыться. Служил Наговицын в «горячей точке» - Батуми. Это место навсегда изменит его жизнь – он вернется совершенно другим человеком.

Демобилизовавшись, Наговицын идет работать в «Горгаз». Внутри этого учреждения, как оказалось, имелся самодеятельный рок-коллектив, который с огромным удовольствием исполнял и «блатные» песни. Сергею Борисовичу настолько понравился их репертуар, что ему захотелось стать частью этой группы. Горгазовские музыканты не противились такому желанию Сергея и приняли его в свой коллектив. Вскоре обновленный состав выпускает свой первый альбом под названием «Полная луна» (1991). После этого события в биографии Сергея Наговицына прослеживаются большие творческие перемены.

В 1992 году музыканта приглашают в московскую группу «Русское шоу», но он отказывается от этого предложения, объяснив это нежеланием переезжать в столицу. Несмотря на это, успех не заставил себя долго ждать. В 1994 году Наговицын выпускает сольный альбом под названием «Городские встречи». Однако всероссийское признание Сергей получил только после выхода следующего альбома – «Дори-Дори» (1996).

Остальные альбомы, вышедшие при жизни российского шансонье – «Этап» (1997), «Приговор» (1998) и «Разбитая судьба» (1999) – получились не менее удачными и также вызвали у слушателей бурю положительных эмоций.

Удивительно, но многие люди до сих пор убеждены в том, что Сергей Наговицын сидел в тюрьме. Биография Сергея Борисовича, бесспорно, очень трагична, но вот за решеткой ему никогда не приходилось находиться. Об этом он неоднократно говорил в своих интервью.

Хотя он и не был в местах заключения однако, ему все же удалось стать участником случайного убийства. Все произошло в канун Нового года, когда Сергей ехал на автомобиле. Находясь в алкогольном опьянении, Наговицын не заметил перед собой попавшие в аварию автомобили и рядом стоявших с ними людей. В итоге, шансонье въехал в одну из машин, которая сдвинулась и насмерть придавила одного из водителей. Так как вблизи аварии не было установлено никаких предупредительных знаков, музыканта полностью оправдали. Эта трагедия очень сильно повлияла на биографию певца и чтобы выйти из депрессии ему понадобилось очень много времени.

Личная жизнь в биографии Сергея Наговицына занимает особое место. Со своей будущей женой Инной российский певец встречался еще с института. Инна была образцовой студенткой, чем и зацепила Сергея. О том, когда поженились влюбленные существует несколько версий: одна гласит, что это произошло до ухода Наговицына в армию, другая, что после.

Первый ребенок Сергея и Инны не выжил, родившись семимесячным. Зато в 1999 году у них рождается дочь Евгения. Это радостное событие произошло незадолго до смерти Сергея Наговицына - биография артиста оборвалась через полгода после рождения дочери.

Теперь о причинах смерти Наговицына. В его биографии к сожалению, не обошлось без алкогольных запоев, и это не могло не отразится на его здоровье. А незадолго до кончины Сергея Борисовича врачи и вовсе сказали ему, что если он продолжит пить, то все это обернется для него трагедией. После этих слов Наговицын вроде бы остепенился, лег в больницу, но тут стали поступать звонки от организаторов концертов, с требованиями обещанных выступлений. Его супруга была категорически против гастролей, ведь на тот момент ее муж еще полностью не восстановился. Но Сергей привык сдерживать свои обещания – он отправляется в тур.

Переживания Инны были неслучайны. 21 декабря 1999 года российский шансонье по дороге в Курган умирает от кровоизлияния в мозг. Имелась также информация, что кончина артиста произошла от сердечного приступа, однако этому до сих пор нет официальных подтверждений. Похоронен Сергей Наговицын 22 декабря 1999 года в своем родном городе Перми.

«Там по периметру горят фонари…» - слова из припева хита «вечного» Наговицына почему-то враз начинают по-другому звучать в мыслях и восприниматься когда попадаешь как раз туда, где по периметру горят настоящие фонари, где собаки, где заборы и где «свободу» вроде как и видно – а не возьмешь «ногами».

Это будет серия постов, в которой я расскажу, как идеализированная «блатная» романтика перестает быть оной, разбившись о быт заключения, понятия, условия, искалеченные прямо там судьбы и многое другое. Я расскажу про поверки и проверки, про отношения с сотрудниками, про «семьи», гигиену и может, даже расскажу про побег, который случился когда я отбывал. И поверьте, это будет не тот побег, который устроил Майкл Скофилд в известном сериале «Побег». В нашем случае суровых российских реалий будет все гораздо прозаичнее и печальнее. Поведаю о редких мгновениях просмотра телевизора, перечня книг в библиотеке и о свиданиях. Да, тех самых, где, как поет тот же Наговицын – «на свиданке хата для двоих». Про культуру пития «чая», про запрещенные предметы, про этапирование, про «шмоны», кичу и все, что с этим связано. А еще о работе в колонии и как зеки сами просятся выйти на нее, умоляя администрацию хоть должность помощника на той же пилораме. Это будет повествование человека, первый раз осужденного, или как говорят «первохода», попавшего туда, про что вспоминать сейчас не хочется. Но это был отрезок жизни, ее часть и может данный текст пойдет на пользу тем, кто все еще идеализирует тот мир и пытается в него всеми силами попасть.

Не секрет даже за пределами Забайкалья, что край наш исторически стал каторжным, может это и есть злые шутки генов, делающих свое дело и диктующих молодежи их нынешнее поведение и устои. Но в лирику вдаваться не буду, а начну. Просто сразу возьмем и перенесемся к воротам одной известной забайкальской колонии-поселении. Вы спросите почему я не называю ее номер? Да потому что в них настолько все одинаково, что называть номер просто не имеет смысла. Как бы сказали инженеры – «по типовому проекту».

Попал я туда не случайно и узником совести стал далеко не просто так. Писать, что, мол, каждый ошибается, я не буду – глупо. Скажу одно, 90% отбывающих в колонии-поселении зеков совершили свой поступок в состоянии алкогольного опьянения. Я не исключение. Только подельником в моем случае стал – мой собственный автомобиль, на котором я и совершил преступление. А чтобы изначально и в дальнейшем не возникало вопросов – мое преступление предусмотрено статьей 264-ой УК РФ, за которое суд назначил мне наказание (сейчас будет строчка «казенным» текстом) в виде двух лет лишения свободы с отбыванием в колонии-поселении.

Обычно с таким приговором зеки поступают в колонию двумя путями – либо приезжают «до места отбывания» самостоятельно, либо через тюрьму. Для уточнения терминологии скажу, что тюрьма – это не общее название мест лишения свободы, «тюрьмой» называют СИЗО. Сами понимаете, во втором случае из СИЗО этапируют спецтранспортом, а в первом случае, зачастую, подвыпившие зеки приезжают и чуть ли не заваливаются с призывом «вот он я, забирайте».

Про СИЗО и этап я еще много что расскажу, а пока вернемся к нашим воротам перед колонией-поселением. Старенькие, с гербом и символикой УФСИН. С бетонными блоками змейкой перед ними – на непредвиденный случай.

Вот так, с сумочкой, собранной подобно больничной с вещами первой необходимости и мыльно-рыльными, я и зашел за ворота. Все как во сне – то, что я выйду из этих же ворот очень не скоро я даже не думал. Вернее – не хотел думать.

На КПП встретил низкорослый парень-зек с беджиков на груди, на котором значилось – ФИО, статья, дата начала и окончания срока. Зек был без охраны и очень недобро на меня посмотрел. «О, расконвойник, - подумал тогда я, - буду себя хорошо вести – стану таким же и с этой теплой мыслью пошел оформляться в спецчасть – так мне указал зек с КПП.

После двух часов стандартных процедур – фото, документы и 101-м разом «откатывания» «пальчиков» дореволюционным способом (о сканерах, подобных тем, что стоят в миграционной службе там еще не узнают как минимум пару десятков лет) все было оформлено. Вскоре появился конвоир – опять же молодой улыбчивый парень в пятнистой форме и мы пошли извилистой весенней тропой куда-то в сторону жилых зданий.

По дороге шли молча. Опять ворота, опять замки, лязганье замков, «стакан» и – конвоир обернулся и с той же улыбкой произнес – «ну вот ты и дома…».

Отвлекусь на секунду и скажу про конвой. Возможно, из тех же блатных песен я слышал, что их называют и «вертухаями» и «дубаками» и более грубо. Сразу скажу – за весь срок называли их только по отчеству - так заведено. Это естественно относится только к дежурным. Дежурные делятся на «хороших полицейских» и «плохих полицейских» - как в фильме. Все они придерживаются регламента службы, просто некоторые из них делают кое-какие послабления зекам. Об этом тоже напишу. При моей отсидке «хороших» дежурных был – …один. И как в последствие оказалось, именно он меня и «принимал» от спецчасти до колонии.

За большими заборами и колючими проволоками – общежитие, большее похожее на военную казарму. Вроде все чисто, побелено, а серо, уныло. Внутри сразу на входе – с одной стороны дежурная часть. С другой – «аквариум» - огромное окно, изолированных в карантине.

В дежурке полный досмотр. Да полный. Сначала сумка – мои железные кружки, ложки, вилки «ушли в доход казино» - посуду можно только алюминиевую (она легкая и зеки не прибьют друг друга в случае драки). Вилки – нельзя. Про ножи и открывашки – молчу. Костюм защитного цвета также перешел «в зрительский зал» - его «откатали» - одежда военного цвета или любого пятнистого, хаки – запрещена. Любимая книга Обручева «Земля Санникова» оказалась без печати колонии – цензор не проверил – изъяли. Лекарственные препараты – в отдельный пакет (где маркером я написал свою фамилию) и в сейф. С носками, трусами и парой-тройкой трикушек наряду со спортивным костюмом я пошел в карантин.

Карантин – это место, где зеков держат 2 недели не для выявления болезней, а скорее для акклиматизации. Хотя, за эти 2 недели и был этап в СИЗО для анализов. По сути – карантин – большая «хата» на 20-30 мест и много зеков, которые ходят туда-сюда. Увидев новенького, все уставились на меня. Степенно расселись на стульях. Интерес был неподдельный – такому количеству народа просто тесно в замкнутом помещении – прогулка всего 3 раза в день по 5-7 минут. И опять стены. Посмотрев на уставившиеся на меня лица я понял, что моя «блатная» жизнь началась. А началась она с хриплого баса, сидевшего по середине с нагловатой рожей «пузана» - бас спросил четко и уверенно:

- По жизни все ровно? Сам кто по жизни?