Принц Эндрю, герцог Йоркский, снова оказался в центре внимания из-за двойного скандала: отказа выгуливать корги покойной королевы Елизаветы II и его предполагаемых связей с китайским шпионом.
Корги: отказ от обязанностей
64-летний принц, как сообщается, "подавлен и деморализован" до такой степени, что больше не может справляться с простыми обязанностями по уходу за двумя корги — Муиком и Сэнди, которые он унаследовал после смерти матери. Вместо этого он поручил заботу о питомцах "прислужникам", а сам почти не выходит из Королевской ложи — огромного поместья в Виндзоре.
"Он настолько подавлен, что даже не может заставить себя вывести собак на прогулку," — сообщил инсайдер из окружения герцога.
Корги, символ любви покойной королевы к этой породе, остаются важной частью её наследия. За свою жизнь Елизавета II владела более чем 30 собаками, а Муик и Сэнди были её последними питомцами, которых она унаследовала от своего сына, подарившего их во время пандемии COVID.
Принц Эндрю делит опеку над собаками со своей бывшей женой Сарой Фергюсон. Несмотря на развод, они продолжают жить вместе в Королевской ложе.
Скандал с китайским шпионом
На фоне драм с собаками на Эндрю навалилась ещё одна проблема. Британский суд обвинил его в предполагаемых связях с китайским бизнесменом Яном Тенбо (Крисом Янгом), которого подозревают в шпионаже в пользу Китая.
- Согласно решению Высокого суда, Эндрю был *"готов вести бизнес"* с Янгом, который пользовался "необычайным доверием" герцога.
- Ян, которому запрещён въезд в Великобританию, отрицает обвинения в шпионаже, как и сам принц Эндрю. Герцог заявил, что встречи с Янгом проходили "по официальным каналам" и что "ничего личного" не обсуждалось.
Тем не менее, королевская семья обеспокоена, что действия Эндрю угрожают репутации монархии.
Изоляция и последствия
Скандалы всё больше изолируют Эндрю от королевской семьи и общественной жизни.
По настоянию своей бывшей жены и придворных, он отказался от участия в предрождественском обеде короля Карла III, а также в праздновании Рождества с королевской семьёй в Сандрингеме.
Его подавленное состояние и нежелание принимать участие в традиционных мероприятиях связывают с последствиями обвинений и усилившимся давлением на его статус.
Итог: Принц Эндрю, которого пресса прозвала "герцогом Хазарда," оказался в центре двойного скандала, ещё больше усложнившего его положение в королевской семье. Его отказ ухаживать за корги, как и предполагаемые связи с китайским шпионом, лишь усиливают давление на него и создают новые угрозы для монархии.
"Какая-то нищенка из Польши", - злословили при дворе. Но 15-летнему королю Франции Людовику XV Мария Лещинская очень понравилась. Вернее, не она, а ее портрет, который был доставлен в Париж из городка Висамбур, где Мария прозябала в бедности со своим отцом, свергнутым королем Польши Станиславом Лещинским, - августейшим беженцем, коих в Европе было немало.
В столицу Франции портрет доставили по приказу герцога Бурбона, регента при малолетнем монархе. Людовик, взглянув на портрет, воскликнул: "О! Как прекрасна!". Бурбон просиял, ведь он лично давал наставления живописцу. Основным требованием герцога было сделать портрет похожим на изображение покойной матери мальчика-короля, которую тот любил всей душой.
В Висамбур полетела радостная весть: 22-летнюю красавицу Марию с нетерпением ждут в Париже..
Мария Лещинская родилась 23 июня 1703 года в польском городе Тшебница. Ее отцом был могущественный познанский воевода Станислав Лещинский, ставший в 1704 году королем Польши. На польский престол Лещинского посадил шведский король Карл XII, разгромивший войска короля Речи Посполитой Августа II.
В 1709 году, когда Марии было 7 лет, ее отец лишился короны. После разгрома шведских войск Петром I под Полтавой, русская армия вступила в Польшу и вернула трон Августу II. Лещинский с семьей и остатками своего двора был вынужден бежать в Пруссию.
В 1719 году Лещинскому удалось добиться от французского короля разрешения жить в маленьком приграничном городе Висамбуре. Великосветским беженцам было выделено скромное денежное содержание в размере 20 тысяч ливров в год.
Жизнь в изгнании была бедной и тягостной. Мария Лещинская находила утешение в религии. 16-летняя девушка была очень набожной, скромной и добродетельной.
А вот ее отец, Станислав Лещинский, всей душой мечтал вернуть власть, славу и богатство. Одним из последних "козырей" в колоде польского изгнанника была его дочь - невеста хоть и бедная, но красивая и довольно знатная.
Художник А. Шишкин.
В 1720 году Лещинский обратился к известной европейской своднице маркизе де-При с просьбой подыскать Марии жениха. Причем, самолюбивый Станислав отнюдь не считал, что его дочь должна выходить замуж за первого встречного.
Недостаточно знатные маркиз де Куртанво и князь Шварценберг, искавшие руки Марии, получили от ворот поворот.
Иное дело - герцог Бурбон, принц де Конде, 28-летний регент при короле-мальчике Людовике XV. Этот жених полностью устраивал Лещинского.
Когда маркиза де-При сообщила Станиславу об интересе герцога Бурбона к его дочери, Лещинский сильно удивился и обрадовался. Чем могла заинтересовать блестящего герцога польская беженка, живущая на пособие от короля?
Станислав не знал, что маркиза де-При на протяжении многих лет являлась фавориткой герцога Бурбона, но жениться на ней он не собирался. Когда аристократ наконец надумал найти себе невесту, де-При решила взять этот процесс в свои руки. Маркизе рядом с герцогом нужна была девушка скромная, бедная, невлиятельная и мягкая по характеру.
Таким образом "недостатки" Марии Лещинской как невесты стали ее достоинствами. Де-При отправила в Висамбур своего живописца, который создал портрет польской красавицы. Бурбон ознакомился с портретом во дворце маркизы и был очарован. Но, к глубокому разочарованию де-При, герцог заявил:
"Я недостоин ее, такая невеста подойдет только королю".
Маркиза была шокирована, но тут же она поняла, что хитрый герцог использовал ее же уловку, но только для того, чтобы держать в узде Людовика XV. Конечно, такую добросердечную скромницу, как Мария Лещинская, к тому же, не имеющую за душой ни гроша, легко сделать эффективным инструментом влияния на Его Величество. А регенту короля герцогу Бурбону такой инструмент был необходим.
Герцог твердо решил женить короля на смиренной польской эмигрантке. В Висамбур отправился придворный живописец Бурбона, снабженный подробной инструкцией.
Художнику было поручено сделать Лещинскую похожей на Марию Аделаиду Савойскую, мать Людовика XV. Мария Аделаида умерла в 26-летнем возрасте, и Людовик сильно по ней тосковал.
Пьер Гобер. Мария Аделаида Савойская.
Портрет 22-летней Лещинской привел юного короля в восторг, и он немедленно приказал доставить девушку в Париж.
Во Франции новость о готовящейся женитьбе короля на польской эмигрантке встретили с недоумением, а противники герцога Бурбона при французском дворе начали подковерные игры. Злые языки распустили слух, что на руке у польки находится незаживающая язва, а, кроме того, она страдает падучей болезнью.
По приказу герцога Бурбона в Висамбур отправилась делегация, включавшая королевского доктора и священника. Доктор провел полный медицинский осмотр невесты. Язва обнаружена не была, равно как и признаки падучей. Более того, врач описал физическое состояние невесты, как "исключительно здравое и привлекательное".
Между тем, священник побеседовал с духовником Марии, назвавшим польку одной из самых набожных девушек Европы.
Таким образом, все сомнения были разрешены.
15 августа 1725 года был заключен брак по договоренности, а 4 сентября в часовне Версальского дворца состоялось бракосочетание 15-летнего Людовика и 22-летней Марии.
Король-подросток с обожанием смотрел на невесту, его глаза пылали. Сразу после церемонии Людовик и Мария отправились королевскую опочивальню, где оставались, по свидетельствам, до обеда следующего дня.
Людовик XV в подростковом возрасте.
Герцог Бурбон был полностью удовлетворен. Ему удалось приставить к королю скромную девушку из незнатного рода, которая едва ли будет заниматься политическими играми. Кроме того, женитьба Людовика на Лещинской никоим образом не сталкивала Францию с другими европейскими державами, не несла в себе угрозу династической войны.
Людовик был очень влюблен в свою супругу. Физически крепкая и развитая полька была невероятно скромной и стеснительной. 22-летняя девушка краснела перед 15-летним королем, вызывая у того острые приступы обожания.
В результате Мария чуть ли не ежегодно была беременной и рожала молодому королю одного ребенка за другим.
Однако постепенно король охладел к королеве. В Людовике начал проявляться его любвеобильный характер: Его Величество стали замечать в объятиях то одной, то другой фрейлины. Мария Лещинская сильно страдала, но старалась не подавать вида.
Несмотря на постоянные измены с молодыми фаворитками, Людовик не забывал посещать и покои супруги, вновь и вновь заставляя ее рожать. Наконец, Мария была вынуждена обратиться к врачу. Доктор, осмотрев женщину, строго-настрого запретил ей подпускать к себе короля.
"Мы больше не будем делить ложе, Ваше Величество" - заявила Мария, когда Людовик в очередной раз пришел к ней "в гости".
Король отнесся к этой новости спокойно, и даже утешил мать своих детей. Однако, покинув спальню королевы, он немедленно отправился к одной из своих фавориток.
К 1738-му году 32-летняя Мария уже совершенно не интересовала 25-летнего короля. Людовик проводил время на балах, маскарадах, в будуарах придворных красавиц.
Мария же занималась детьми, которых у королевской четы восемь - семь девочек и один мальчик, Людовик Фердинанд, наследник престола.
Белль, Алексис-Симон "Мария Лещинская с дофином Людовиком Фердинандом".
Кроме того, королева постоянно посещала церковь, где раздавала милостыню. Французский народ полюбил Марию за щедрость, доброту и скромность. Все знали, что эта милая женщина, родившая королю десять детей (двое умерли в младенчестве), глубоко несчастна в браке. И простые люди сочувствовали Ее Величеству.
Мария практически не вмешивалась в политические дела и закрывала глаза на многочисленных фавориток мужа. Впрочем, когда в 1742 году Людовик пригласил во дворец сестер де Майи, известных на всю Францию своим невиданным распутством, королева не выдержала и обратилась к епископу с просьбой удалить "бабочек" от двора.
Епископ не смог повлиять на Людовика, а король с тех пор стал к Марии холоден и неприветлив. Даже когда в 1744 году женщина тяжело заболела, Его Величество не соизволил поддержать супругу даже добрым словом.
Через год Людовик объявил всей стране, что у него теперь есть официальная фаворитка - мадам де Помпадур. Влияние этой женщины на короля было всеобъемлющим, и Марии оставалось только стоять в стороне.
В конце концов роль Марии Лещинской при дворе превратилась в совершенно номинальную. Она должна была участвовать в официальных церемониях, создавая видимость, что у Людовика есть жена.
За это Мария получала от короля щедрый пансион, большую часть которого она отдавала на благотворительность. Оставшиеся деньги Ее Величество тратила на себя. Она посещала оперные концерты, путешествовала по Европе, знакомилась со знаменитыми людьми своего времени - композитором Моцартом, оперным певцом Фаринелли.
В 1768 году королева Франции Мария Лещинская заболела, и в июне тихо скончалась. Ей было 65 лет. Людовик, чьей женой Мария была на протяжении 43 лет, никак не выразил свою скорбь по супруге. Зато на похороны Марии в базилике Сен Дени пришли тысячи простых парижан...
Людовик пережил свою единственную супругу ненадолго. Проведший всю жизнь в поиске запретных удовольствий, король не успокоился и в пожилом возрасте. Государственными делами монарх совершенно не занимался, его интересовали только его метрессы и охота. В 1774 году 64-летнему Людовику прислали молодую красавицу, которая, как оказалось, была больна оспой. Король заразился и скончался в страшных мучениях.
Многие парижане были уверены, что оспа - это наказание Его Величеству за то, что он так плохо поступил со скромной, доброй и щедрой Марией...
Дорогие читатели! В издательстве АСТ официально вышла моя вторая книга. Называется она "Узницы любви: "От гарема до монастыря. Женщина в Средние века на Западе и на Востоке".
Должен предупредить: это жесткая книга, в которой встречается насилие, инцест и другие извращения. Я отказался от присущей многим авторам романтизации Средних веков и постарался показать их такими, какими они были на самом деле: миром, где насилие было нормой жизни. Миру насилия противостоят вечные ценности - дружба, благородство и, конечно же, Любовь. В конечном итоге, это книга о Любви.
Толстенный том почти в 400 страниц с более чем шестьюдесятью рассказами о судьбах женщин в суровые, темные как сама ночь, времена уже поступил в книжные магазины, в том числе, в "Читай-город", в "Московский Дом Книги" и в Петербургский "Буквоед".
От всей души благодарю каждого, кто купит мою книгу!
Прошу Вас подписаться на мой телеграм, там много интересных рассказов об истории, мои размышления о жизни, искусстве, книгах https://t.me/istoriazhen
Если завести речь о французах на польском троне, то большинство читателей наверняка первым (а может быть даже и единственным) назовут Генриха Валуа, севшего на этот трон в бытность свою герцогом Анжуйским, и, разумеется, вскоре сбежавшего, как только в благословенной Франции «открылась вакансия».
Но самый первый француз (тоже Капетинг) надел польскую корону на два века раньше Генриха Валуа, что интересно, его тоже называли анжуйцем. Вот только с тем отличием, что для него Анжу было уже не действующим апанажем, а собственным именем династии, к которой принадлежал этот король. Речь, конечно, о Людовике I Великом, короле Венгрии, вторым по значимости и могуществу, представителем Анжу-Сицилийской династии Капетингов, после отца-основателя этого младшего дома французский королей, Карла Анжуйского
В отличии от Генриха Валуа, Лайош I (я полагаю, правильнее будет называть его именно так) сел на польский трон по «своему праву», так как был потомком польских Пястов по женской линии - до выборных королей ещё далеко. Ранее в своих статьях я неоднократно затрагивал вопрос кратковременной личной унии Польши и Венгрии, причём, полагал, что Лайош пришёл к власти в Польше вполне «естественно», раз уж у его дяди по матери, короля Казимира III Великого, не было сыновей.
Вот только в истории этой унии есть один серьёзный подвох - раз уж за неимением наследника по мужской линии трон необходимо передать по женской, то... почему именно сыну сестры (причём, не первой по старшинству), а не сыну родной и вполне законной (подчеркну этот нюанс) дочери короля? Почему именно племянник Лайош стал польским королём, а не, во-первых, - кто-либо из прямых потомков Казимира по женской линии, и во-вторых, - кто-либо из князей Пястов, более отдалённых родичей покойного монарха, но всё-таки по мужской линии?
Ответить на этот вопрос поможет хроника Яна из Чарнкова. Одна из глав его летописи так и называется - «Почему польским королём стал Людовик, король Венгрии, а не один из польских князей». (Литературное изложение хроники - моё).
Во времена Карла, отца вышеупомянутого Людовика, светлейший польский король Казимир, желал вернуть польские земли своих предков во всей полноте. Ведь отец его король Владислав был изгнан с некоторых земель рыцарями Тевтонского ордена, маркграфами Бранденбургскими и иными соседними князьями. И чтобы сделать это благополучнее и быстрее, не истощая свой народ лишениями и потерями, решил он попросить помощи у Карла, женой которого была его сестра.
Направил наш король торжественное посольство и попросил вооружённых людей, а Карл, король Венгрии галльского происхождения, человек очень мудрый, сын Роберта, короля Сицилии, прежде чем дать эту помощь, размышлял какую выгоду он сможет получить от этого.
Король Казимир, обманутый советами своих, как он считал верных советников, заявил Карлу венгерскому королю, что если бы у него не было сына (а у него было к этому времени только две дочери, рождённых от жены-литвинки), то он бы хотел передать своё Польское королевство, первенцу венгерского короля - Людовику, как своему любимому племяннику.
В то время у короля Карла было три сына - Людовик, Андрей и Стефан; и замыслил он всех своих детей сделать королями: Людовика - в Польше, Андрея - в Сицилии, Стефана - в Венгрии. Это почти сбылось, но последствия были не очень хорошими. Ибо он женил своего сына Андрея на Джованне, дочери Роберта короля Сицилии, которая была ему родственницей в третьей степени, но Джованна приказала злодейски задушить Андрея и выбросить из окна своих покоев, случилось это в год 1345 от Рождества Христова.
(Неполная генеалогическая схема Анжу-Сицилийского дома. Как видим, хронист почему-то называет королеву Неаполя Джованну I не внучкой, а дочерью короля Роберта Мудрого, но при этом степень родства ее с Андреем Венгерским указывает верно – троюродная сестра. У них с Андреем всё-таки был один сын, позже увезенный Лайошем в Венгрию, но этот принц умер в раннем детстве.)
Стефан же, соединившись браком с дочерью императора Людовика Баварского, вскоре умер. Таким образом остался из сыновей короля Карла один только Людовик. Ну, а пока, задолго до всего этого, Карл король, взволнованный надеждой на обещанные выгоды для своего старшего сына, вступил в сговор с высшими сановниками короля Казимира, краковским настоятелем Збигневым, и краковским кастеляном Спикимиром, к советам которых прислушивался Казимир пока ещё был молодым.
Дал им Карл поместья, и другие большие дары, и ежегодно платил определённые деньги, лишь бы они не советовали королю Казимиру отступить от начатого дела и принять Людовика наследником в своём королевстве... Поэтому король Казимир, прислушавшись к уговорам своих советников, а также к обещаниям упомянутого короля Карла и своей сестры, избрал Людовика своим преемником и назначил наследником...
Что же, на первый взгляд, можно сказать, что Казимир III поверил злым советам и попался в не такую уж редкую ловушку. Подобные договоры случались и раньше, только вот этот договор 1339 года (по другому мнению, это было ещё раньше - в 1338 году), польского короля с анжуйской династией кажется уж очень ... обременительным. Одно дело, когда некий граф или герцог заключает подобный договор в случае полного отсутствия наследников - и сыновей, и дочерей, но здесь Казимир исключил потомство своих дочерей.
С них, с этих двух дочерей короля Казимира III можно и начать разбор персоналий, упомянутых летописцем Яном из Чарнкова, а также заодно разобраться, как же так вышло, что законных сыновей у короля Польши так и не появилось. Но, главное - полагаю, всё же король Казимир, достигнув 29 лет и правив уже 6 лет (с весны 1333 года), вряд ли был столь наивен, чтобы жить только благодаря советникам. Да и обманывали ли «злые» сановники своего короля? К тому же хронист в этой главе не раскрывает нюансы одного смежного договора, касающегося уже не польских, а русских земель в Галицко-Волынском княжестве.
Кто знает, не пришли ли кастелян и настоятель сразу к Казимиру с чистым сердцем - Ваше величество, вьюном, змеёй сладкоречивой, вокруг нас вьётся старый король венгерский, зять твой лукавый ... Обещает дары великие, только чтоб мы советы тебе давали дурные, и чтобы не отказался ты от идеи назвать наследником племянника своего.
И кто знает, не усмехнулся ли король Казимир - Друзья мои верные! Так возьмите дары от зятя нашего Карла Роберта, старого хитреца, вовсе не против я, чтобы разбогатели вы с моего ведома, но за чужой счет, «уговаривайте» меня и дальше! Ибо я уж точно не откажусь от этой мысли ... дать королю Карлу Роберту надежду обрести трон мой для его сына.
Если дело было в 1339 году, то Казимиру было ещё только 29 лет. Он был вполне способен иметь детей, что доказывало наличие двух дочерей - Елизаветы и Кунигунды. А вот жена его Анна (Альдона) Гедиминовна, умерла как раз в 1339 году, а это значило, что молодой и сильный король скоро женится вновь.
Там, в этом другом браке, у него и будут другие дети, и как тогда наверняка казалось королю Казимиру - уж как минимум один выживший сын. Так что, очевидно, польский король в будущем выигрыше видел именно себя, надеясь на то, что его обязательства по этому договору никогда не вступят в силу. А венгерскому королю Карлу Роберту, хитрый поляк назначил в этой игре престолов роль «простака», купившегося на очень заманчивое, и вместе с тем изначально сомнительное предложение.
Но кто же тогда знал, что вот начиная со второй жены, у короля Казимира всё пойдёт наперекосяк...
