Хотелось бы на это посмотреть
Ссылка на комментарий : #comment_162282234
Дуэль в эпоху соцсетей
Дело чести. Золотой век русской дуэли
Золотой век русской дуэли начался при императоре Александре I и продолжался около пятидесяти лет. Дворяне, воспитанные на идеалах рыцарственности, были готовы защищать свою честь по малейшему поводу, а порой и совершенно без него. Просто чтобы показать собственную удаль.
В те годы лучшим подарком юноше, вступающему во взрослую жизнь, была шкатулка с парой дуэльных пистолетов — ведь оказаться на поединке мог любой, даже самый миролюбивый человек.
Войдя в мир дуэлей, русские со страстью неофитов стали требовать гораздо большей суровости правил, нежели были приняты в Европе. Французские шевалье считали нормальным стреляться с расстояния в 30 шагов или драться на шпагах. В России же бои на шпагах, дававшие меньше смертельных исходов (но одновременно требовавшие немалого фехтовального мастерства), были не столь популярны, а дуэли на пистолетах могли начинаться, когда поединщиков разделяло всего несколько шагов.
Дуэль четверых
Всем известна «дуэль миньонов», состоявшаяся в Париже в 1578 году и блестяще описанная Дюма. В ней дрались сразу шестеро участников. Но и в России эпохи золотого века дуэлей состоялась знаменитая дуэль, в которой приняло участие не двое, а четверо человек. В числе её участников волей случая оказались знаменитый в будущем драматург Грибоедов и несостоявшийся цареубийца — декабрист Якубович.
После победы над наполеоновской Францией на петербургской сцене блистала балерина Истомина. Гвардейская молодёжь, вернувшаяся в столицу, составила целый круг её поклонников. Наибольшего внимания удостоился кавалергард Василий Шереметев. Офицер был в самых приятельских отношениях с Грибоедовым, в доме которого часто бывал с Истоминой.
Портрет Авдотьи Истоминой
Как-то раз в ноябре 1817 года Грибоедов пошёл в театр и после представления забрал Истомину. Вместе они отправились к общему приятелю — графу Завадовскому, тоже поклоннику балерины. О том, куда отправились Грибоедов и Истомина, прознал Якубович, имевший в столице репутацию буйного храбреца, готового на всё, только бы спровоцировать дуэль. Он немедленно кинулся к Шереметеву с рассказом, что его любимую увозят к сопернику.
Два поединка
Шереметев вызвал Завадовского, вовлечённые в конфликт Грибоедов и Якубович тоже решили стреляться.
Условия были выбраны самые опасные — по шесть шагов от барьера, то есть дуэлянтов разделяла всего дюжина шагов. Попасть на такой дистанции мог даже неумелый стрелок.
Утром 24 ноября участники поединка встретились. Начали бой Шереметев с Завадовским. Первым стрелял Шереметев — он попал, но лишь оцарапал противника: пуля пробила воротник сюртука. Завадовский был отличным стрелком, и все присутствующие уговаривали его пощадить жизнь Шереметева.
Завадовский был готов уступить. Но эти слова услышал Шереметев и решительно потребовал, чтобы никаких поблажек не делалось. Завадовский стрелял честно, попал в живот, рана оказалась смертельной.
Пулю, вынутую из раны Шереметева, Якубович цинично подарил Грибоедову. После смертельного ранения одного из участников дуэль второй пары была отложена. Она состоялась лишь через год, когда Грибоедов встретился с Якубовичем на Кавказе. Якубович подтвердил свою репутацию негодяя и выстрелил в руку писателя, так как хорошо знал об увлечении Грибоедова игрой на фортепьяно. Грибоедов в ответ нанёс сопернику лёгкое ранение. Так закончилась, пожалуй, самая знаменитая дуэль той поры.
Дуэль Новосильцева и Чернова
Ещё один поединок, вызвавший немало толков в обществе, оказался связан с проблемой социального неравенства. Эта история началась с того, что представитель самой верхушки столичного света, бывший гвардейский гусар и адъютант императора Новосильцев полюбил провинциалку Екатерину Чернову и сделал ей предложение. Чернова предложение приняла.
Свадьба уже была назначена, но после того как жених уехал устраивать свои дела, его властная мать, урождённая графиня Орлова, настояла на отмене брака. Её сын не ровня «какой-то там Черновой».
Брат Екатерины — поручик лейб-гвардии Чернов — вступился за честь сестры и вызвал Новосильцева на дуэль. Тут происходит крайне некрасивая по представлениям того времени ситуация: мать Новосильцева, безумно любящая своего сына, попыталась спасти его от дуэли, подключив к проблеме московского генерал-губернатора князя Голицына. Чернов и Новосильцев встретились, жених заверил, что не отказывается от свадьбы (что, вероятно, было правдой, потому что Екатерину Чернову он действительно любил), и разошлись миром.
Вскоре выяснилось, что конфликт не исчерпан. Чернов среди гвардейцев похвалялся, что заставил жениха сдержать слово, что несказанно обидело Новосильцева. Новое объяснение между сторонами опять привело к примирению, однако сроки свадьбы затягивались и становилось ясно, что мать Новосильцева всеми средствами препятствует браку. Тогда Чернов послал Новосильцеву очередной вызов — который и закончился дуэлью. Смертельные раны получили оба участника, Чернов умер на месте, а Новосильцев прожил ещё несколько дней, успев увидеть свою мать, спешно прибывшую из Москвы.
Первая политическая демонстрация
Так получилось, что поручик Чернов был участником декабристского «Северного тайного общества» и даже вызов на дуэль передавал через Рылеева — одного из лидеров заговорщиков. Поэтому декабристы решили использовать его смерть для первой в России политической демонстрации, которой власть никаким способом не могла воспрепятствовать, — траурной процессии за гробом. Всего собралось более четырёх сотен человек, что произвело на столичное общество огромное впечатление.
Больше публики собиралось разве что на похороны коронованных особ.
Для наших современников особенно интересно отметить, что брак Новосильцева и Черновой не выглядел таким уж мезальянсом. Отец Черновой был генерал-майором, служил в столице, сама семья ни в чём не нуждалась, у них было имение. Да и защитник чести сестры служил не в захудалом гарнизоне, а в лейб-гвардии Семёновском полку — одной из самых привилегированных частей гвардии. Но разрыв между наследником состояния графа Орлова и дочерью генерала был столь большим, а тщеславие матери столь велико, что этот социальный конфликт привёл к двум смертям, взбудоражившим общественное мнение всей России.
Обычаи золотого века
Дуэль в эпоху золотого века была настолько привычной, что чуть ли не все знаменитости того времени отметились участием в поединке или, по крайней мере, вызовом к барьеру.
Множество раз дрались Пушкин и Рылеев, чуть было не стрелялся с Тургеневым молодой Лев Толстой. А другой граф Толстой — Фёдор, известный по прозвищу Американец, — прославился как первый бретёр (заядлый дуэлянт, готовый драться по любому, даже самому ничтожному поводу; бретёры часто намеренно провоцировали поединок. — Прим.ред.) России. За что он был даже лишён офицерского чина, который, впрочем, вскоре вернул себе благодаря необычайной храбрости. Он несколько десятков раз дрался на дуэли и убил одиннадцать противников. С ним даже чуть было не подрался Пушкин, воспевший великого дуэлянта, философа и картёжника в своих стихах.
Порой возникает ощущение, что русские дворяне дрались или чтобы продемонстрировать собственное благородство, осознанно отводя ствол в сторону, или же стремясь гарантированно убить обидчика.
Пушкин с Дантесом стрелялись с дистанции в 20 шагов, каждый должен был пройти ещё пять шагов до барьера и сделать выстрел на расстоянии всего десяти шагов (меньше, чем на поединке Новосильцева и Чернова). Такие условия иначе как смертельными не назовёшь.
А ведь случались дуэли, когда между барьерами было всего шесть шагов. В этом случае поединщики чуть ли не упирались друг другу в грудь стволами пистолетов.
Считалось нормальным отказаться от выстрела, но противник мог счесть это оскорблением и потребовать повторной дуэли.
Пушкин в повести «Выстрел» описывает, как один из дуэлянтов оставил за собой право на последний выстрел. Такое хотя и могло произойти, было крайне маловероятно: считалось, что если поединок завершился и дуэлянты разошлись удовлетворёнными его результатами, то требовать продолжения будет бесчестным поступком.
Когда в 1822 году сам Пушкин стрелялся с Зубовым, он после выстрела офицера просто опустил пистолет и ушёл, после чего дуэль завершилась сама собой.
На дуэль вызывали даже особ царственной крови. Вызовы получали и цесаревич Константин, и император Николай I. Но драться с носителем короны считалось недостойным, ведь член царствующей фамилии в ответе не только за свою честь, но и за всё государство. Поэтому такие вызовы заканчивались извинениями и примирением сторон.
Автор Михаил Диунов
https://warhead.su/2020/02/16/delo-chesti-zolotoy-vek-russko...
сайт WARHEAD.SU.
Лермонтов и дедовщина
Неожиданная правда о Лермонтове:
Дуэлянты
Вспомнилось тоже из школьного, прочитав пост
ОБЖешник и боксер
В мое время был не ОБЖшник, а учитель по НВП (начальной военной подготовке) и заодно вел он в нашем селе уроки физкультуры. Жил он в небольшом общежитии при совхозе. В том же общежитии жил учитель физики, отчисленый с 4-го курса физмата универа. Была тогда проблема с кадрами, но предмет физики знал и преподносил зачетно.
Так вот, однажды в субботу уже после уроков, встретившись в родной общаге, они хорошо приняли на грудь. "Слово за слово, чем-то по столу", ну и что-то не поделили и поссорились, а так как являлись представителями местной интеллигентции, заурядно морды бить не стали, НВПшник вызвал физика на дуэль и предложил стреляться. Школа находилась недалеко от общежития, взяв себя в руки, дуэлянты прошли в помещение школы, хоть и было уже поздно - уборщицы к тому времени только закачивали мыть полы. Отключив пищалку из кабинета НВП и открыв оружейку, где хранились АК-74 выхолощенные для тренировок в 9-10 классах, малокалиберные винтовки (реальное оружие), выбрали все-таки пневматические винтовки стреляющие пульками. По порядку обратно опечатав оружейку с пластилиновым оттиском, вышли на задворки школы и решили стреляться с 30-ти шагов. Пока расходились, физик шагу на десятом упал и заснул.
За этим наблюдал мой одноклассник, зашкерившийся с подругой в целях мирно поцеловаться и пообжиматься на тех же задворках.
Все остались живы. Оттащив физика вместе с подругой в общагу, успели еще и другого дуэлянта уговорить забрать воздушки и уйти спать.
Одноклассник, имевший твердый трояк по физике, получил в четверти, экзамене и аттестат "4", а по НВП , конечно "5".
История была рассказана мне сначала частично одноклассником на выпускном, а её уточнение уже преподом НВП, который нас контролировал на встрече рассвета, после радушного нашего угощения .
Сможете найти на картинке цифру среди букв?
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Мастер меча Миямото Мусаси (автор Уодзуми Такаси)
Памятник Миямото Мусаси - японскому ронину, считающемуся самым известным фехтовальщиком в истории Японии.
Мастер меча Миямото Мусаси, живший в начале периода Эдо (1603-1868), участвовал более чем в 60 смертельных поединках, но ни разу не был побеждён. Написанная на склоне лет «Книга Пяти колец» считается выдающимся трудом по теории воинского искусства.
«Книга Пяти колец» Миямото Мусаси (1584-1645) и роман Ёсикавы Эйдзи «Миямото Мусаси» были переведены на многие языки, этот мастер меча широко известен как в Японии, так и за рубежом. Трилогия «Мусаси Миямото» режиссёра Хироси Инагаки основана на одноименном романе Эйдзи Ёсикавы. Об этой книге сказали однажды, что это японские «Унесённые ветром». Сравнение здесь уместно, потому что история о средневековом самурае Мусаси Миямото рассказана на фоне гражданской войны и разрухи. Однако образ ронина и фехтовальщика, выжившего в бесчисленных поединках, который мы видим в романах, фильмах и комиксах-манга, является художественным вымыслом, он сформировался на основе биографии Миямото, написанной через 130 лет после его смерти (Речь идёт о сочинении «Нитэнки» (1776), которое написал Тоёта Кагэхидэ. При анализе выясняется, что эта книга скорее художественная, наполненная рассказами и легендами. Каким же был этот воин в реальной жизни?
«Книга Пяти колец», переписанная прямым учеником Миямото Мусаси (хранится в собрании Аодзора бунко)
Самурай периода перехода к мирной жизни в 1600-х годах
Миямото Мусаси ещё в молодости написал теорию искусства боя на мечах, впоследствии дважды её перерабатывал и в последние годы жизни создал «Книгу Пяти колец». После него остались два послания к феодалам-даймё, несколько десятков выполненных тушью монохромных картин в жанре суйбокуга, для которых подтверждено его авторство, сделанный им деревянный меч, гарды меча (цуба) и некоторые другие вещи. Его приёмные сыновья и ученики оставили записи, сохранились документы княжеств, с которыми была связана его деятельность, и объединив все эти сведения, можно составить практически полную картину его жизни.
Мусаси родился в 1584 и умер в 1645 году. Таким образом, он родился тогда, когда бои в разных регионах страны уже отгремели, а страна была объединена, и умер в период укрепления власти сёгуната Токугава. Можно выделить четыре периода в его жизни, которые были тесно связаны с быстрыми изменениями, происходившими в японском обществе:
Ⅰ. Период обучения до 20 лет. Время объединения японского общества и становления общественного порядка Нового времени.
Ⅱ. Период странствий и обретения воинского мастерства с переезда в столицу (Киото) в 21 год до 29 лет. После битвы при Сэкигахара рождается сёгунат Токугава, но сохраняются трения с представителями прежней власти.
Ⅲ. С 30 до 59 лет гостит у разных даймё, изучая различные стороны военной теории. В этот период его приёмный сын Иори получает должность министра (каро) при даймё. Осакская кампания положила конец битвам, окончательно установилась система власти сёгунского правительства бакуфу.
Ⅳ. После 60 лет Мусаси подводит итоги жизни и пишет «Книгу Пяти колец». К власти приходят сёгуны и даймё нового поколения, не знавшие войн.
Портрет Миямото Мусаси (Художественный музей преф. Кумамото, автор неизвестен)
Жизнь, посвящённая поиску «Пути самурая»
Миямото Мусаси в «Книге Пяти колец» называет себя «воином-буси, родившимся в земле Харима». Согласно материалам, оставленным его приёмным сыном Иори, Мусаси родился в самурайском семействе, жившем в земле Харима, неподалёку от замка Химэдзи, но поскольку семья оказалась среди проигравших в ходе объединения страны, Мусаси воспитывался как приёмный сын Миямото Мунисая в Окаяме. Живя в доме Мунисая, которому сёгун Муромати даровал почётное имя «Единственного в Поднебесной» (Тэнка мусо), Мусаси с детства изучал искусство меча, и в 13 лет впервые участвовал в серьёзном поединке, победив известного воина Арима Кихэя.
После битвы при Сэкигахара в 1600 году в 21 год он направляется в Киото, где побеждает знатоков воинского искусства. Мусаси бился на стороне побежденных, поэтому в своих мемуарах он обошел эти события скороговоркой.
В 24 года Мусаси написал трактат по искусству меча «Зерцало Пути воина» (Хэйдокё) в 28 свитках, получил прозвище «Лучшего в Поднебесной» (Тэнкаити) и основал школу Эммёрю. Потом он путешествовал по всей стране, практикуясь в воинских искусствах, и до 29 лет провёл более 60 поединков с риском для жизни, которые все закончились его победой. Постепенно Мусаси отказался от использования боевого оружия на дуэлях. Теперь он был неуязвим и с деревянным мечом в руке. Мусаси сражался с прославленными самураями и оставался непобедимым. Он первым стал драться одновременно двумя самурайскими мечами — длинным (катана) и коротким (вакидзаси или «меч-спутник»), и основал свою школу боя Нитэн Ити-рю — «Школу двух небес как одного».
В Японии рубежа 16−17 вв. самураи вызывали друг друга на бой, пытаясь прославить себя, свою школу боевых искусств или своих господ. Мусаси, доказав свое превосходство над всеми, обучившись у множества мастеров и пройдя шесть войн, посвятил двадцать лет жизни поиску подлинного Пути меча — он понял, что одна лишь техника фехтования не может сделать человека воином.
Стиль фехтования Мусаси передал примерно тысяче учеников. Их последователи сохранили Нитэн Ити-рю до наших дней.
Последний из поединков он провёл со знаменитым Кодзиро, и то, что он якобы опоздал к условленному времени – вымысел, они в одно время прибыли на безлюдный остров, Кодзиро использовал меч длиной более 3 сяку (более 115 см), а Мусаси свалил его деревянным мечом ещё большей длины.
Как пишет Мусаси в «Книге Пяти колец», после 30 лет он искал более глубокой истины, а около 50 лет обрёл Путь. Изучая события этого периода, мы видим записи, в которых говорится, что в 1615 году, когда ему исполнилось 34 года, он участвовал в Летней Осакской кампании на стороне рода Токугава под началом крупного даймё. Через два года он гостит у правителей княжества Химэдзи, которые жили в замке Химэдзи. Он находится там в качестве гостя, а не вассала, сохраняя свободу, и учит наследника правителя искусству меча.
Жестокий, грубый и нескромный в молодости, Мусаси, познав Путь, изменился, стал благороднее, сострадательнее и начал заботиться о духе. Он освоил живописное, скульптурное и гравюрное искусство, начал преподавать, изучил несколько ремесел и даже занялся поэтическим творчеством. В это время он разрабатывает теорию искусства боя на мечах, и тогда же начинает рисовать монохромные картины в жанре суйбокуга, «картины водой и тушью».Миямото Мусаси, «Японский сорокопут на сухой ветке» (Кобоку мэйгэки дзу) (Мемориальный музей Кубосо г. Идзуми). Бумага, тушь. В «Книге Пяти колец» он описывает занятия живописью и другими искусствами как один из способов совершенствования в воинском искусстве
Девять лет спустя наследник правителя умирает от болезни, Миямото Мусаси отправляет своего приёмного сына Иори на службу к правителю соседнего княжества Акаси, которому в своё время помог выстроить призамковый город, и сам поселяется в этом княжестве в качестве гостя. Через пять лет, когда Иори исполняется 20, он становится министром (каро) при правителе, и вероятно, такому возвышению немало способствовали заслуги его приёмного отца, Мусаси. На следующий год правителям Акаси вместо их земель дали в управление Кокура на Кюсю, и Мусаси переезжает на новое место вместе с ними. Ещё через пять лет, когда вспыхнуло крупное Симабарское восстание, все княжества Кюсю были отправлены на его подавление, и Иори возглавил армию княжества Кокура, а потом стал главным министром княжества.
В 1640 году 59-летний Мусаси становится гостем княжества Кумамото на Кюсю. В следующем году он представляет правителю список правил боя на мечах из 35 пунктов, но спустя месяц правитель умирает. Через два года Мусаси приступает к написанию «Книги Пяти колец», предназначенной для молодого правителя и его министров, и завершает её через полтора года, за неделю до своей смерти. «Книга Пяти колец» описывает жизнь воина, суть которой составляет обретение мастерства в искусстве меча, чему Мусаси посвятил все свои силы.
Мусаси в поисках универсальных истин
Миямото Мусаси в «Книге Пяти колец» систематизировал свой опыт, классифицировав его по разделам в пяти свитках – «Свитке Земли», «Свитке Воды», «Свитке Огня», «Свитке Ветра» и «Свитке Пустоты».
В «Свитке Земли» он даёт общие определения Пути воина.
Среди воинов есть одиночки, а есть великие военачальники, ведущие в бой десятки тысяч человек. Оттачивая мастерство владения мечом, учиться бою, учитывая и то, каково будет в сражении. Тренироваться так, чтобы умение могло пригодиться где угодно. У воина два меча – стоит учиться бою двумя мечами, учитывая реальное сражение. Биться, используя не только мечи, но и эффективно применяя знания особенностей копья-яри, «алебарды» нагината, лука, ружья. Полководец оценивает качества подчинённых и использует их сообразно способностям и месту. Основа осуществления Пути воина – совершенствоваться, не имея дурных мыслей. Учиться любым искусствам и расширять кругозор, узнавать о разных профессиях и понимать, как устроено общество, разносторонне взвешивать пользу и вред и делать выводы о сути. Учитывать и то, что не видно глазу, обращать внимание даже на мелочи. Не делать того, что вам не пригодится, и сосредоточиться на совершенствовании на собственном Пути. Эти его мысли, пожалуй, применимы к любому Пути, на котором люди ищут себя.
Основное содержание «Свитка Воды» – это теория искусства меча.
Вначале он рассуждает о самых основах искусства – подготовке духа, постановке тела и направлении взгляда, после чего переходит к тому, что следует упражняться и в повседневных жизненных делах так, чтобы быть способным отреагировать без промедления, молниеносно. При работе с большим мечом тати есть пять видов стоек – верхняя, средняя, нижняя, левосторонняя и правосторонняя, но нужно становиться так, как удобнее рубить врага. Нужно стремиться найти «Путь меча-тати», который позволяет из стойки лучше всего биться с врагом. Чтобы отточить это умение, нужно тренироваться в упражнениях-ката пяти разных стоек. Необходимо следовать не заранее предрешённому шаблону, а как можно лучше оттачивать чувство «Пути тати» и становиться каждый раз в ту стойку, которая позволит лучше справиться с противником. Настроиться на то, чтобы «сегодня быть способным победить себя вчерашнего, завтра победить неумелых, а потом – побеждать мастеров». Тренировки на протяжении тысячи дней – лишь подготовка, тренироваться десять тысяч дней – путь к мастерству. Настоящее совершенствование – в стремлении улучшать навыки в ежедневных тренировках, и заниматься этим десятки лет.
В «Свитке Огня» Мусаси описывает теорию сражений.
Вначале следует осмотреться и определить направление света, характер поверхности земли, препятствия, обратить эти особенности на пользу себе и во вред противнику. Знать противника, не позволять ему использовать свои преимущества, атаковать его слабые места. Удерживать врага, не позволяя применять свои умения, предвидеть намерение нанести удар и подготовиться к тому, чтобы ударить в ответ после его нападения и воспрепятствовать нападению. Заставить его двигаться, использовать его движение, чтобы напасть самому. Заставить его нервничать, запутать, вызвать нерешительность, а когда откроется его слабость – моментально напасть и победить. При сражении со многими противниками тоже нужно двигаться так, чтобы управлять схваткой, рубить там, где враги мешают друг другу. Если не пробился за два раза – на третий сменить способ атаки. Быть внимательным к мелочам и нападать дерзко, биться и побеждать, не допуская неосторожности до победного конца.
В «Свитке Ветра» Мусаси говорит о правильных подходах, критикуя ошибки других школ.
Следует искать законы, применимые всегда. Не привязываться к видам стоек и внешней форме, использовать подходы, наиболее эффективно применимые к конкретному противнику, действовать согласно «Пути тати». Не нужны никакие «тайные умения» или какой-то особый установленный способ обучения, нужно обучать так, чтобы ученик понял и усвоил. Учитывать способности ученика к обучению, избавить от вредных привычек и заблуждений, и тогда он сам обратится к способу жизни настоящего воина – его способ обучения – это воспитание духа, не знающего сомнений.
В «Свитке Пустоты» показаны способы практики Пути и идеал, к которому следует стремиться.
Разнообразные ошибки происходят из заблуждений, поэтому важно сохранять «пустотное» состояние духа, следить за собой и исправлять себя. Всегда стремиться улучшить свои умения, вместе с этим продолжать тренировать тело и дух, и в конце концов можно придти к состоянию ясности, в котором нет ни единого облака, свободного от заблуждений. Это и есть «истинная Пустота».
Миямото Мусаси, в молодости переживший множество смертельных поединков, стремился вывести как можно более универсальные правила, был во всём экономным и неустанно искал рациональный способ бытия. «Книга Пяти колец», которую он написал после обретения Пути и переданная через поколения, учит нас не только конкретным подходам к совершенствованию мастерства, но и рассказывает об идеальном способе существования воинов, и даже 400 лет спустя может помочь на пути овладения мастерством в воинских искусствах.