В этом году была 30-я годовщина смерти бразильского трехкратного чемпиона Формулы 1, ввиду этого много разговоров о нем. Однако читая комментарии по топику, понимаешь, что разговоры эти - из пустого в порожнее, ибо люди в универах штаны просиживали вместо прокачивания навыков работы с источниками.

Не добавляет ясности в этот поток сплетен и то, что причастные к аварии не могут успокоиться. Они продолжают прикладывать усилия по забвению результатов следствия, как в свое время затягивали это дело до тех пор, пока не вышел срок давности.

С Ньюи обвинения сняли, ибо он главный конструктор, который хоть и построил косячную машину, но его проблемы к инциденту отношения не имели. Патрика Хэда признали виновным как начальника двух оболтусов, удлинивших рулевую рейку куском рандомной трубы. Реализовать приговор не успели, дело окончательно закрыли в 2007 году; Патрик Хэд продолжает как ни в чем ни бывало работать в Williams, правда сейчас только на роли консультанта, ибо он уходил на 8 лет и подрастерял компетенции).

Развеем несколько насаждаемых точек зрения.

1) Семья Айртона попросила Williams уничтожить шасси, на котором он разбился.

Не просила. Итальянцы вернули машину по завершению следственных действий, Вилы утилизировали её по свей инициативе. Как к этому относиться, решайте сами, потому что разные команды Формулы 1 в таких обстоятельствах поступают по-разному. Одни сохраняют шасси себе в назидание, другие утилизируют. Тут непроизвольно лезет в голову еще один момент - дело Сенны переоткрывали много раз, и потому решение уничтожить машину воспринимается как чуйка сэра Вильямса, что надо бы избавиться от главной улики. Но в целом, это нормальная практика в Формуле 1.

2) Дохренища версий, что именно убило Сенну, вплоть до того, что его застрелили на скорости в 300 км/ч.

Опять-таки, в оригинале медицинского заключения всё конкретно записано. Ну, и просто сходить на англоязычную Вики тоже не проблема. Я уверяю вас, в числе редакторов этой статьи больше нет людей, аффилированных с сэром Вильямсом, поэтому информация оттуда не особо ангажирована.

"Когда болид Сенны остановился, гонщик замер в кокпите без движения. Спустя примерно десять секунд, как показала крупная съемка с воздуха, его голова немного повернулась влево, а затем вернулась обратно. Больше Айртон не двигался. При столкновении правое переднее колесо подлетело вверх и влетело в кокпит, ударив в правую фронтальную часть шлема. Сила удара колеса откинула голову Сенны назад к подголовнику (который уже сместился вперед при ударе машины о стену), что привело к смертельным переломам черепа. Кроме того, часть подвески, прикрепленная к колесу, частично пробила его шлем Bell M3 и травмировала голову. Также зазубренный фрагмент вертикальной стойки подвески пробил визор шлема чуть выше правого глаза. На Сенне был шлем Bell M3 среднего размера (58 см) с новым "тонким" визором Bell. Любая из этих трех травм, вероятно, могла стать смертельной."

Фрагмент статьи "Death of Airton Senna" из Вики.

Шоб не пихать тэг жесть, видео с ТВ-камеры прикреплять не буду, но кадрами из трансляции завален весь интернет. Кому надо, тому надо.

P.S. Тэгов у нас в принципе всегда недостаточно, даже [своё] [авторское] влепить некуда (неактуально для Пикабу, потому что пост изначально написан для Капибар).

3) К аварии привела ошибка пилота/прокол от обломков JJ Lehto/косяк в аэродинамике/кочковатая заплатка на асфальте

Собственно, идеи, которые продолжает продвигать Ньюи и другие причастные.

Первый фактор скорее отпадает, ибо объективно ошибочных движений с онборд-камеры не видно. Виден только диссонанс между распрямляющимися колесами и вывернутым рулем, что хорошо укладывается в заключение судебной экспертизы ("скорее всего, к аварии привела лопнувшая удлинительная труба рулевой рейки"). Остальные факторы - более реалистичные, но никто в них не верит, ибо они прозвучали из уст виновников аварии.

Да, Сенна уже на тестах понял, что сезон будет "весёлым". ФИА в последний момент запретили все электронные игрушки, включая активную подвеску, а многие команды уже заложили аэродинамический профиль с расчетом на автоматически подстраивающийся клиренс, и начинать проект заново было поздно.

Как итог, попытка ФИА сделать Формулу 1 безопаснее в моменте сделала её опаснее, ибо на трэк вышли шасси, построенные по заведомо ложным принципам, цепляющиеся за асфальт не столько прижимной силой, сколько под весом стальных яиц пилотов.

Что касается знаменитой заплатки в Тамбурелло. Да, она была и заставляла пилотов откладывать кирпичи при прохождении поворота. Это всё, что о ней можно сказать в контексте данного эпизода. Возможно, либо она либо сход болида с асфальта спровоцировали последний всплеск на графике телеметрии рулевого управления, за который также ухватились в Williams. Мол, Сенна продолжал управлять машиной в этот момент. Только вот перед этим телеметрия уже представляла прямую линию - руль по центру. Да и по положению колес видно, что они отцентровались, в то время как Сенна продолжал тянуть руль влево с такой силой, что на последних кадрах видны кнопки с правой половины руля - он был повернут почти на 180 градусов. Интересно, что, несмотря на лопнувшую рейку, Сенна успел сбросить две передачи -  подрулевые лепестки были соединены кабелем, пущенным вдоль неё, и кабель этот, очевидно, имеет эластичность несколько большую, чем кусок трубы. Еще один датчик - датчик боковой перегрузки - фиксирует в этот момент резкое снижение показаний до 0g, что опять-таки указывает на то, что на пилота перестала действовать центробежная сила. Даже без датчика видно, как голова Сенны резко возвращается в кадр за мгновение до потери сигнала.

4) Гибкая рулевая рейка у FW16 - это не баг, а фича.

Когда запахло жареным, Вильямсы оперативно запустили утку, что заметно играющий под нагрузкой руль - это прикол их болида. Они построили копию кокпита и установили в него какой-то гибкий дрын вместо рулевой рейки, затем заставили своего тест-пилота Дэвида Култхарда навешать лапшу на камеру и подёргать за руль.

Всё хорошо, только, как говорится, не берите на дело идиотов. Характер движений руля в реплике не соответствует тому, что видно на онборде Сенны. Хуже того, это не соответствует онборду напарника Айртона - Деймона Хилла, у которого руль не двигается под нагрузкой вообще.

Этот аргумент окончательно перестал работать в 2000-е с развитием видеохостингов. Народ выложил онборды как Сенны, так и его напарника Деймона Хилла, со всех этапов, в которых они успели принять участие вместе (при условии наличия кокпит-ТВ камеры, ибо в те годы её выдавали пилотам выборочно). С рулём Айртона всё было нормально вплоть до квалификации Имолы. Но рулевую рейку ему отнюдь не для Имолы модифицировали, он ею уже продолжительное время пользовался. Она просто медленно надламывалась. Об этом свидетельствует окислившийся почти на 3/4 радиуса слом трубы, которую вварили в рулевую рейку - на момент аварии она уже давно была треснувшей.

Онборд последнего круга Aйртона Сенны в высоком качестве и с поясняющими субтитрами [eng].

Касательно Култхарда, Вилы испортили чуваку репутацию, конечно. Но так работала классическая Формула 1 до эпохи гласности. Многие характеризовали её как мафию, ибо репутация гонщика зависела от того, как его представят его "хозяева". Если нужно, вознесут, если нужно, уничтожат карьеру. Потому если команда просила совершить неэтичный поступок во её имя, большинство гонщиков соглашалось, чтобы не лишиться перспектив в спорте.

После смерти Сенны Култхард занял его место. Затем помог Рэд Буллу построить чемпионскую команду, но к тому моменту, когда плоды его работы принесли результат, он уже был слишком стар. Прямо как Шумахер с Мерседесом. Тем не менее, наверняка он до сих пор выслушивает много хорошего о себе за участие в том видосе.

5) Онборд последнего круга Сенны - неполный

А вот тут я не видел однозначно правильного ответа. Да, в суде долго петушили режиссеров трансляции и представителей Williams за то, что ролик подозрительно обрывается за две секунды до удара. Но справедливо ли? Потому что в трансляции самой гонки сигнал обрывается точно так же. Справедливо предположить, что режиссер просто сделал свою работу: увидев чёрный экран, просто переключился на рабочую камеру.

Также нужно иметь в виду задержку в передаче данных и чувствительность аналогового оборудования к вибрациям. Сколько смотрел гонки XX века (с момента появления онборд-камер в 1984 году), картинка всегда рябит на больших кочках. Что уж говорить про вылет за пределы трассы, когда телевизор показывает жопу негра до тех пор, пока пилот не найдёт асфальт или непреодолимое препятствие. Плюс есть задежка в передаче видеосигнала. Даже в современной Формуле 1 цифровые онборд-камеры не успевают передать последние мгновения до удара, ибо в тот момент, когда оборудование выходит из строя, оно ещё передает данные за полсекунды до удара. Моя теория заключается в том, что в тот момент, когда картинка пропадает, машина уже скачет по траве, а дальше сигнал не может восстановиться вплоть до удара со стеной, который уже физически ломает камеру.

Словом, будьте внимательны, когда слушаете людей в интернетах. Особенно тех, кто заинтересован в распространении ложной информации. Всегда ищите первичные её источники. В крайнем случае, верьте своему опыту, но не падите жертвой эффекта Даннинга-Крюгера.

Картина того, как «Симтек-Форд» Роланда Ратценбергера приходит в движение после тяжелой аварии в быстром вираже Вильнева, преследует его и по сей день. Рудольф Ратценбергер видел это по телевизору, находясь дома в Зальцбурге, Австрия. «Когда я увидел его голову, я понял, что все кончено», − говорит Рудольф. Он до сих пор испытывает шок от того дня. Рудольф впервые стал отцом 4 июля 1960 года, когда его жена Маргит родила им сына Роланда. Она до сих пор помнит, как ее маленький сын часами сидел у окна, наблюдая за проезжающими машинами. «Его первым словом было «машина», − говорит она. Роланду было девять лет, когда рядом с домом семьи открылась трасса Зальцбургринг. Маленький Роланд пробирался через ворота, чтобы посмотреть, как проезжают машины. Чуть позже он вернулся домой и объявил: «Я буду гонщиком».

«Мы не всегда были довольны его выбором», − говорит Рудольф, работавший государственным служащим. «Мы не могли поддержать его материально и беспокоились о том, чтобы у него было достойное будущее. Конечно, мы знали о рисках, но никогда не боялись за его безопасность. Гонки были для нас далеким миром. Благодаря успехам Йохена Риндта и Ники Лауды я узнал о Формуле-1, но я никогда не был фанатом автоспорта. Роланд подхватил это увлечение сам. Я до сих пор помню, как у него в спальне на стене висел плакат с изображением Риндта».

Когда в начале 1994 года новая команда «Симтек» впервые представила себя миру, ее пилотами стали Дэвид Брэбем и никому не известный австриец Роланд Ратценбергер. Те, кто знал Ратценбергера, возможно, видели его в эпизоде популярного детского телешоу Roland Rat, которое ненадолго сделало его знаменитым в Великобритании. Другие знали его по британскому чемпионату «Формулы-Форд» 1986 года или по проигранному сезону в британской «Ф3»  в 1988 году, в результате чего он обратил свое внимание на британский туринг, где выступал на «БМВ» М3. Годом позже он занял третье место в британской «Ф3000», победив в Донингтон-Парке. Что еще более важно, именно в это время Ратценбергер связался с компанией «Тойота». Это привело его в Японию, где он стал первым европейским заводским гонщиком. В стране восходящего солнца Ратценбергер смог восстановить свою карьеру и уверенность в себе, сочетая гонки за «Тойоту» на спортивных машинах, в том числе в Ле-Мане, со звездными выступлениями в туринговых автомобилях и японской «Ф3000». Это возродило его давнюю мечту − участие в гонках «Формулы-1».

Ратценбергер уже однажды был близок к заключению сделки в «Формуле-1». Если бы у японского спонсора не возникли проблемы, то, скорее всего, именно Роланд, а не Бертран Гашо дебютировал бы на «Джордане» в 1991 году. Роланду пришлось ждать своего шанса еще три года. Барбара Бехлау, частично голландский спортивный менеджер, выложила полмиллиона долларов, чтобы Роланд сел в «Симтек» на первые пять гонок 1994 года. Рудольф и Маргит были рады за своего сына и не боялись за его безопасность: «Роланд уверял нас, что гонки в Японии, где на трассе так много неопытных пилотов, гораздо опаснее, и что машины в Ф1 самые безопасные в мире…».

Даже если он и достиг своей мечты, это не значит, что Роланд Ратценбергер был счастлив, когда приехал в Имолу на Гран-при Сан-Марино 1994 года, третью гонку сезона. Он не смог квалифицироваться в первой гонке в Бразилии. Из-за проблем с Ford V8 он отстал от своего партнера по команде более чем на секунду. Через две недели он прошел квалификацию на Гран-при Тихого океана, воспользовавшись тем, что он был единственным гонщиком, который ранее участвовал в гонках на трассе «Аида». Он финишировал последним на 11-м месте. Приезжая в Имолу, он был полон решимости, но при этом понимал, что его машина не хороша.

Друг, который делал горные велосипеды, присоединился к Роланду в Имоле и подарил команде несколько велосипедов, на которых Роланд, Дэвид Брэбем и Ник Вирт крутили педали по паддоку. Но в субботу все стало гораздо серьезнее. Австрийский журналист Герхард Кунтшик к тому моменту уже несколько лет следил за карьерой Ратценбергера и разговаривал с ним перед самой квалификацией. «Я никогда не забуду, как он попросил меня продолжить интервью позже, так как ему нужно было сесть в машину», − говорит Кунтшик. Уходя, он сказал: «У меня больше нет времени». Спустя несколько минут стало очевидно, как мало у него осталось времени. Сломанное переднее крыло навсегда покончило с его мечтой.

Авария Ратценбергера сильно затронула Айртона Сенну, который видел ее на мониторах в гараже «Уильямса». Он вызвал машину с трассы, чтобы осмотреть место аварии. Истории о том, как Сенна в слезах звонил своей девушке Адриане, а профессор Сид Уоткинс пытался убедить его не садиться за руль, уже были рассказаны ранее. Рудольф Ратценбергер подтверждает слухи о том, что Сенна вез в своем «Уильямсе» австрийский флаг, которым он планировал почтить Роланда после победы в Гран-при: «Йозеф Леберер, австрийский физиотерапевт Сенны, который также знал Роланда, сказал мне, что Айртон действительно вез с собой австрийский флаг». Друг Ратценбергера Харальд Манцль говорит о зарождающейся дружбе между Сенной и Ратценбергером и рассказывает, что Сенна намеревался навестить Ратценбергера в Зальцбурге: «В Зальцбурге есть большой луг, где собираются многие любители моделей самолетов. Сенна был заядлым авиамоделистом, поэтому он хотел это увидеть. Планы приехать в Зальцбург уже были, но этому не суждено было случиться».

Днем позже «Формула-1» потеряла икону, когда Сенна разбился в Тамбурелло. Его смерть не только погрузила мир в траур, но и навсегда затмила Роланда Ратценбергера. Однако Рудольф не совсем согласен с этим мнением. Он говорит: «То, что случилось с Роландом, было трагедией, но это был несчастный случай, в котором никто не виноват. По сравнению с Айртоном и его тремя мировыми титулами Роланд был полным ничтожеством в Формуле-1. Мы считаем, что то, как Айртон отреагировал на аварию Роланда, в каком-то смысле было честью для него; он осознал, что значит потеря Роланда. То, что он погиб всего на день позже, сделало Айртона и Роланда близнецами, поскольку они погибли одновременно, преследуя свои идеалы. Для нас совершенно очевидно, что без смерти Айртона Роланд был бы давно забыт».

После Имолы братство «Формулы-1» выпустило буклет для Роланда и Маргит, подписанный каждым гонщиком на решетке. Самая трогательная запись была сделана Микой Сало, который написал: «Для моего лучшего друга». Сало вспоминает все вечеринки, на которые они с Роландом ходили во время гонок в Японии: «Мы так много пили и делали много глупых, непечатных вещей. Роланд любил веселиться. Я не особо следил за его подвигами в Ф1; я знал, что он подписал контракт с Симтек, но я также знал, что это была никудышная команда. Он заслуживал большего. Гонки приносили ему доход. Это была лучшая работа в мире, но тем не менее это была его работа. Он хорошо зарабатывал в Японии и экономил все до последнего цента. Вы всегда могли рассчитывать на помощь Роланда, но он никогда не угощал меня ужином, потому что копил все деньги, чтобы купить дом в Зальцбурге». Он так и сделал, незадолго до своей смерти.

Сегодня Рудольф и Маргит живут в квартире с видом на горы, ключи от которой Роланд получил за неделю до своей смерти. В подвале Рудольф хранит трофеи своего сына. Там же находится коробка, которую в конце 1994 года передала Рудольфу итальянская полиция. В ней хранятся вещи Роланда, перчатки и шлем, в которых он разбился в Имоле. Левая сторона шлема сильно повреждена, но правая не пострадала. На него можно смотреть и верить, что ничего не случилось. Рудольф отмечает, что это единственный шлем, который остался у него после карьеры его сына в «Формуле-1». Именно этот шлем олицетворяет мечту его сына, которую ему удалось воплотить лишь на короткое время. Рудольф вздыхает: «Я буду счастлив, когда пройдет 30 апреля. Эмоции еще так сильны. Но я чувствую, что мой долг - сохранить память о Роланде, но с каждым годом это становится все труднее. Знаете, мы никогда не были эйфоричными родителями. Это просто не про нас. Я не умею хвалить. Мне кажется, что только после его смерти я научился ценить то, чего добился мой сын, добравшись до Формулы-1. Иногда я переживаю, что недостаточно хвалил Роланда во время его короткой жизни».

Ставим лайки, подписываемся!

Больше такого тут.

Они позади. Впереди никого
Ты - первый. И всё как всегда.
Улыбка. Печаль. Впереди поворот
Что стал роковым для тебя.

Механики суетно рядом снуют. ..
И был ли средь них мнимый враг,
Что выгнул, вмешавшись в людскую толпу
Передней подвески рычаг?

Ведь только ошибка твоя или смерть
Могла дать соперникам шанс!
Кто скажет, сколь ценна победа теперь,
Когда впереди нет тебя?

Судьба куртизанка! Постичь не дано!
Подонкам прощая успех,
Она на великих срывает всё зло,
Невинных карая за грех!

И сколько б ещё я не видел борьбы,
Смотрю, вспоминаю. ..зачем?
С тех пор мне всё кажется - там, впереди
Пробитый насквозь жёлтый шлем!

Гонка