Небольшая зарисовка перед сном, ибо скучно. Над названием особо не заморачивался (ниасилил). Хотел вставить еще картинку, но не нашел подходящей под тематику, выдает либо дарк фентези, либо современные фото, так что включайте воображение) Приятного чтения.
Багряное солнце медленно укатилось за горизонт, отблескнув в окнах самой высокой башни Верхнего города. На улицах нижних кварталов и Торгового района уже сгустились сумерки, и старина Томас зажег добрую половину фонарей на пути от дома господина Веллера до магазина мистера Ларса. Для своих лет Томас, которому недавно стукнуло шестьдесят, выглядел довольно бодро, не шаркал сандалиями, ступая почти неслышно, и ловко управлялся со стремянкой, переставляя ее от фонаря к фонарю и постепенно одаривая засыпающий квартал теплым светом маленьких огней.
Одинокий стражник по имени Майдер неспешно прогуливался на другом конце улицы. При одном взгляде на его усталое лицо стало бы понятно, что лучше бы он сейчас посидел в трактире в двух кварталах отсюда, с кружкой холодного темного пива или эля, жадно разглядывая прелести молоденьких официанток, чем ходил в этом потном вонючем снаряжении килограмм под пятнадцать весом, охраняя улицу, где в магазинах продавались не особо интересные для мелких воришек вещи вроде письменных принадлежностей у Ларса или цветов у Боудена. Весь народ сейчас собирался либо по всяким злачным местам, либо ближе к верхней части города, где был разбит парк и частенько прогуливались влюбленные парочки, так что на улицах Торгового квартала дежурило по одному стражнику, а в трущобах - и того меньше.
Легкий ветерок в этот вечер лишь чуть трепал потертую голубую рубаху под грязно-бежевой жилеткой и не сбрасывал неизменную соломенную шляпу с головы фонарщика, так что дело продвигалось сравнительно быстро. За Томасом было закреплено всего три улицы Торгового района, к остальным шести и Рыночной площади было приставлено еще два фонарщика, не так давно присланных Городским управляющим на смену ушедшему на покой почтенному мистеру Вильяму, способствовавшему освещению ночного города еще задолго до появления здесь Тома. Последние лет десять фонарщики были нужны только здесь, ибо нижние кварталы освещались самими жителями с помощью факелов на стенах, а в Верхнем городе все масляные лампы поменяли на газовые, дающие более яркий свет и не требующие такой относительно длительной процедуры зажжения.
Наконец, последний фонарь на этой улице горел, и Томас хотел было уже пройти дальше, как вдруг заметил странные отблески света в магазине "Ларс и дочери". На столе, стоявшем в глубине торгового зала, догорала единственная свеча, освещавшая напряженное лицо толстяка в очках, явно что-то писавшего. Толстяком, вне всяких сомнений, был Ларс. Было видно, что он очень торопился, царапая каракули на бумаге, то и дело ставил кляксы и нервно грыз кончик пера. Наконец, закончив свое послание, он свернул его, запечатал воском и крепко перевязал веревочкой.
"Странно" - подумал Томас, - "голубятня ведь уже закрыта"...
Но Ларс и не собирался идти в голубятню. Развернувшись, он взял в руки странного вида птицу и привязал письмо к ее лапке. Затем взгромоздился на массивный дубовый табурет, раскрыл небольшое окно почти под потолком и выпустил крылатого почтальона. Он был так увлечен своим занятием, что не заметил уставившегося на него через витрину старого фонарщика.
Том же, в свою очередь, был готов поклясться, что посланник Ларса не был ни голубем, ни соколом. Необычно большая, по сравнению с телом, голова, странная форма крыльев и тела вообще... Даже мельком увиденный силуэт отметал все предположения о том, что увиденное существо было из разряда известных старику птиц.
Ларс, вдруг спохватившись, испуганно взглянул в сторону витрины на улицу. Однако там уже никого не было, кроме, разве что, Майдера, прогуливавшегося взад-вперед рядом с домом господина Веллера. Утерев пот со лба, толстяк поднялся по скрипучей лестнице к себе в комнату и крепко запер за собой дверь. Из комнаты дочерей не доносилось ни звука, служанка Дэйя тоже, должно быть, уже спала. Старый Том зажигал последние оставшиеся фонари на вверенной ему территории. На город опустилась ночь.
