irinamateo

Глава 20. Мечты исполняются

Девятый день пути стал днём полноценного отдыха. Утром, по обычаю в 5 утра, я заступила на вахту. Океан был спокойный. Ещё среди ночи ветер совсем кончился, пришлось включить двигатель, так что можно было расслабиться после двух напряжённых дней. Я приготовила суп на обед, потом блины на завтрак, порадовала тем самым детей. А то последние дни было не до готовки еды, питались лапшой, кашей и пюре быстрого приготовления – только разбавь кипятком и всё готово. Но при сильной качке и есть-то не очень хотелось.

В начале дня длинная высокая волна ещё оставалась, а поверхность воды была гладкой. Наш Алетес быстро плыл по большим синим холмам. Я сидела на носу, и брызги то и дело мочили мне ноги. Пару раз окатило до самой палубы. Водичка тёплая. Ко мне присоединились дети. Кузю очень веселило, когда брызги долетали до его ног.

В 7 утра навигатор стал показывать не четыре цифры в гра- фе – расстояние до конечной точки – а три. Это значит, что нам осталось пройти меньше 1000 миль до Азорских островов, что не могло не радовать. Медленно, но верно мы приближались к цели.

Днём Кузя лёг спать в кормовой каюте, а мы сидели в кокпите, разговаривали о возможных профессиях Вани и Маши.

– Ваня, ты вообще представляешь, что такое мир кино, богемы и шоу-бизнеса? – горячился Лёша, пытаясь доказать нашему старшему сыну, что его идея стать режиссёром изначально провальная.

– Ты, конечно, можешь даже поступить, отучиться, получить диплом режиссёра. Но потом кто тебе даст снимать? Откуда ты возьмёшь финансирование? – поддерживала я мужа. – Там случайных людей не бывает. Нужны связи, деньги. А у тебя ни того, ни другого. Это только в телевизоре показывают, какие режиссёры знаменитые и богатые. Потому что в телевизоре не показывают тех, кто не смог пробиться сквозь этих знаменитых и не достиг особых высот в профессии, кто прозябает, снимая ширпотреб – рекламу или какой-нибудь дрянной сериал. Мне кажется, что ты не об этом мечтаешь.

Ваня задумчиво молчал.

– Предыдущая идея быть программистом мне больше нравилась, – высказал своё мнение отец. – И не потому что я сам программист. Просто по совокупности факторов: тебе всегда нравилась математика и информатика, ты любишь решать сложные задачи, у тебя получается, в конце концов.

– Ну, или 3D моделирование. Ты же этим года четыре занимался, добился хороших результатов, и работы такой немерено. Раз уж тебе хочется удариться в творчество, – добавила я.

– А в программировании, между прочим, творчества хоть отбавляй. Может, не такого явного, – заметил Лёша.

– Вань, ты же ещё космические ракеты хотел строить, – вставила свои «пять копеек» Машка.

– Уже не хочу, – буркнул ей в ответ брат. – Да и вообще я ещё не определился. Про режиссёра я просто сказал, что мне это нравится, было бы интересно. И программирование мне тоже нравится.

– Ох, и тяжело с увлекающимися натурами, – вздохнула я.

– Так ты определяйся поскорее, ты к красивым или умным, – смеялся Лёша, – а то так и порваться можно.

Вдруг я краем глаза заметила какое-то движение вдалеке.

– Дельфины! – радостно воскликнула я. – Наконец-то!

В переходе до Бермуд Лёша и дети видели, как дельфины проплывали мимо, я – нет. Каждый день я надеялась, что приплывут к нам, даже иногда, сидя на носу лодки, кричала вдаль: «Дельфиииины! Где же вы? Плывите сюда!» И вот, наконец-то, они появились. Два любопытных дельфина приблизились к нашей яхте, но быстро вернулись обратно. Видимо, там была рыба, потому что птицы тоже кружили над тем местом.

– Ну, и куда вы уплыли? – расстраивалась я.

Но через полчаса дельфины опять появились рядом с нашей лодкой и проплыли вперёд. Я и Маша вскочили и побежали на нос, чтобы посмотреть, не прыгают ли они перед нашей яхтой. Внизу никого не было, но мы увидели, как слева от лодки несколько дельфинов плыли в нашу сторону.

– Ну, ну, давайте к нам, не проплывайте мимо, – просила Маша.

Дельфины, будто услышав Машину просьбу, стремительно приблизились к «Алетесу» и стали плыть прямо перед носом, весело выпрыгивая и словно показывая нам дорогу.

– Какие вы классные! – визжала я от восторга. – Сколько их, четыре?

– Вон ещё плывут, – сказал Ваня. Они с Лёшей тоже уже подошли к нам.

– Пять, ой и маленький ещё с ними!

– Где маленький? – спросила Маша.

– Вон-вон, – показывала я рукой, – ой, шустрый такой!

Детёныш отделился от стаи и, не выныривая наружу, перпендикулярно нашему движению помчался куда-то в сторону.

– От него на глубине круглый след остаётся! – удивлялся Ваня.

– Хорошие вы мои! – умилялась Маша.

Мы с восторгом смотрели, как пять дельфинов резвятся перед носом «Алетеса». Это была моя давняя мечта – вот так увидеть вживую, как стая дельфинов плывёт перед лодкой. В фильмах меня всегда завораживал этот момент. И действительно, мы не могли оторваться от этих прекрасных морских животных, смеялись и разговаривали с ними. А они всё прыгали и прыгали у нас перед носом. Вода была такая прозрачная и спокойная, что дельфинов было прекрасно видно. Их серые мокрые спины блестели под лучами солнца, они тыкались мордочками и менялись друг с дружкой местами, как будто игрались в известную только им игру. «Эх, а Кузька спит», – проносилось у меня иногда в голове, но я не могла покинуть свой пост наблюдения, да и жалко было будить сына, который только недавно уснул.

Вдруг Ваня засвистел, желая пообщаться на «дельфиньем», но дельфины просто испугались и в секунду ринулись все, как по команде, в сторону от лодки и исчезли в глубинах океана.

– Ваня, ты зачем их напугал?! – сокрушалась я.

– Я не специально, – оправдывался Иван, – думал, что они со мной тоже поговорят.

Мы не верили, что чудо вот так быстро закончилось, поэтому в нерешительности стояли на палубе, никто не возвращался в кокпит.

– Вон, плывут ваши дельфины, – произнёс капитан через пару минут.

– Ура! Они вернулись! – обрадовалась Маша.

Дельфины, как ни в чём не бывало, продолжили играться перед носом яхты.

Моя совесть не позволила мне больше лишать своего младшего сына возможности самому полюбоваться этим зрелищем, и я сказала Ване:

– Вань, сходи, Кузю всё таки разбуди.

Лёша более спокойно относился к дельфинам, по-мужски сдержанно. Поэтому, пока мы с Машей заливались смехом и вопили от радости, он, пользуясь случаем, решил потуже завязать растянувшийся узел шкота, скрипнул верёвкой – дельфины опять мигом исчезли.

– Блин, Лёша! – выругалась я.

– Я не специально, – муж смотрел на меня, по-детски изображая невинный взгляд.

– Все вы не специально, – расстроенно произнесла я.

Я всё ещё надеялась, что дельфины опять вернутся, но с каждой минутой надежда таяла на глазах.

Ваня появился на палубе, он вёл к нам за ручку сонного брата.

– Где дельфины? – спросил Кузьма.

Я приготовилась к тому, что Кузя, обманутый в ожиданиях, сильно расстроится и устроит нам истерику.

– Кузь, уплыли уже дельфины, – объявила я.

– Далеко? – поинтересовался маленький.

– Наверное. Но я успела их снять на видео. Хочешь посмотреть?

– Хочу, – спокойно ответил Кузьма, даже не думая плакать, чем сильно меня удивил.

Мы все вернулись в спасительную тень кокпита. Пока наблюдали за дельфинами, даже не замечали, как палящее солнце обжигает кожу и печёт голову. А тут в один момент я почувствовала, что палуба похожа на раскалённую сковородку, на которой невозможно находиться.

Показывая Кузьме видео с дельфинами, мы и сами ещё раз пережили радостные моменты счастья.

– Как же классно, что они к нам приплыли! – сказала дочь. – Я так об этом мечтала, ведь это мои любимые животные.

– Да, мы знаем, – произнёс Ваня, – ты постоянно нам об этом говоришь.

– Я тоже мечтала увидеть дельфинов перед носом нашей яхты, – добавила я. – У меня есть ещё мечта – чтобы дельфины приплыли ночью. Говорят, что это неописуемо волшебное зрелище, когда дельфины ночью разрезают воду, а она вся светится от планктона, и спины у них тоже светятся.

– О, я видел отрывки или постер из фильма про мальчика в океане. Там кит перед ним выпрыгивает и весь светится. – вспомнил Ваня.

– Это «Жизнь Пи», видимо. Я не смотрела, но кадр этот тоже видела. В фильме скорее всего приукрасили. Но да, что-то такое в моих мечтах и представляется, – улыбалась я.

– Я тут подумал, – сказал Лёша, перешагивая с палубы к нам в кокпит, он задержался на палубе, чтобы проверить такелаж, – пойду-ка я починю верёвку в шкаторине, пока тихо и не шатает. А то она на вчерашнем ветру совсем порвалась. Парус полдня трепыхался.

– Что за верёвка? – поинтересовалась Маша.

– Да вон там, видишь, край генуи болтается. Внутри протянута верёвка, чтобы парус при натяжении держал форму. А она порвалась, – объяснял отец. – Ну, она была уже ремонтированная, по старому месту опять порвалась. Мне теперь надо разрезать шов на парусе, чтобы добраться до этого места, привязать к старой кусок новой верёвки, чтобы удлинить, натянуть её и закрепить, а потом залатать парус.

– Тебе помочь? – спросила дочь.

– Да, давай. Будешь мне инструменты подавать.

Лёша около часа провозился, меняя порванный кусок верёвки в шкаторине генуи. Кузя в это время игрался в тазике с водой, который мы ему поставили на пол в кокпите, чтобы хоть как-то можно было освежиться. Мы все тоже иногда в этих целях обливались водой из душа. У нас в кокпите был выведен шланг с пресной водой, чтобы после купания в море можно было смыть соль, прежде чем заходить внутрь лодки. Соль способствует коррозии и гниению. И если просоленные палубу, мачты и верёвки регулярно моют на стоянках, то внутри лодки с солью бороться сложнее, поэтому капитан зорко следил за тем, чтобы мы ни в коем случае не спускались вниз сразу после плавания в солёной воде. В океане мы не купались, но с удовольствием окатывали себя прохладной водой из шланга. Хорошо, что пресной воды было достаточно – опреснитель пока ещё исправно работал.

Потом дети придумали другую интересную игру для Кузи, да и сами развлеклись. Они делали бумажные самолётики, запускали их в океан, соревнуясь, чей самолётик дальше полетит. Бумажные самолётики, как белые птицы, приземлялись на воду и уплывали от нас в неизвестность.

Кузьма тоже запускал самолётики, которые ему делали брат и сестра. После очередного запуска он философски произнёс:

– Я запустил самолётик, он поплыл, теперь просто мусор.

В открытом океане в воду мы выбрасывали всё кроме пластика и стекла. Вода и соль очень быстро растворяют пищевые органические отходы, очистки, бумагу и даже консервные банки. Главное, чтобы они были открыты и сразу пошли на дно. Оставшийся мусор мы промывали, трамбовали в мешках и складывали их в кормовой рундук.

Незаметно наступил вечер. Солнце медленно опускалось к горизонту. На небе – ни облачка. Тихо-тихо. Только слышно, как двигатель монотонно урчит в глубине моторного отсека. Волна вовсе исчезла, так что поверхность воды стала напоминать чуть колышущийся кисель. Даже не представляла, что океан может быть настолько спокойным. Тем более что ещё недавно он бушевал, подбрасывая нашу лодку высоко на огромных волнах.

– Смотрите, там, кажется, парусник, – воскликнул Иван.

– И правда, мачта видна, – согласился Лёша.

– Это «Saba», – на паруснике стоял АИС, так что я смогла узнать информацию о судне.

– Я помню его. Это катамаран, стоял с нами на якоре на Бермудах, – сообщил муж.

– Тоже, наверное, на Азоры идёт, – предположила Маша.

– Тут вроде бы больше некуда идти, – сказал Лёша.

Катамаран достаточно быстро к нам приближался.

– Быстренько он нас догоняет, – комментировал Иван. – АИС говорит, что у него скорость 10 узлов, фига себе.

– Так у катамаранов два двигателя. Конечно, он быстрее нас, – с серьёзным видом объяснил капитан.

– Шутка!! – засмеялся Лёша через некоторое время. – Скорость зависит от строения корпуса и длины лодки. У этого катамарана смачиваемая поверхность, то есть трение, видимо, ниже.

Мы наблюдали, как «Saba» прошёл в трёх милях позади нас в северном направлении, в то время как мы двигались на восток.

– Чё-то они не в сторону Азор идут, – пробормотала Маша.

– Может, решили подняться повыше на север – туда, где есть ветер, – высказала я свою гипотезу.

Вдруг Маша заметила на воде какой-то неопознанный объект:

– Па, там впереди справа что-то плавает. Крупное.

Решили подъехать посмотреть, что это. В океане регулярно что-то проплывает мимо. То деревяха какая-нибудь проплывёт, то оторванные муринговые шары, то бутылки, то канистры, которые рыбаки используют для своих сетей. В этот раз это был то ли кусок пластиковой двери, то ли кусок лодки. Мы так и не поняли. Зато обнаружили под этой штукой стаю крупных рыбок. Тоже маленькая радость, а то одни португальские кораблики вокруг надоели.

Вечер плавно перетёк в ночь. На небе зажглись миллионы звёзд. Особенно яркая звезда мерцала зелёно-красным светом и оставляла световую дорожку на водной глади.

– Такая яркая звезда, смотрите, – произнесла я тихо.

– Это ж не звезда, это самолёт, – возразил муж.

– Да звезда это, я уверена, – не сдавалась я.

– Да у него ходовые огни светятся, зелёный и красный, – настаивал на своём Лёша.

– Ходовые огни? У тебя уже профдеформация, – подшучивала я. – Я давно разглядываю звёзды во время ночных вахт. Бывает, что они очень ярко мерцают, иногда даже разным цветом. И кстати, это один из способов, как можно отличить планету от звезды. Планеты не мерцают.

– Так ярко мерцать? Ну, не знаю. Вот он сейчас приблизится, и ты поймёшь, что это самолёт, – не унимался капитан.

– Звезда это, звезда, папася, – поддержал меня Ваня. – Они так переливаются разными цветами из-за атмосферы земли. Чем ближе к горизонту, тем ярче свечение.

– Жаль, интернета нет, с приложением удобно узнавать, что это на небе светится, – сетовала Маша.

– Лёша, спорим, что звезда? – веселилась я. – Если проиграешь, сделаешь мне чай с печеньками.

Через полчаса муж объявил:

– Уговорила, звезда. Пойду тебе чай готовить. Удивительно, конечно, такая большая и яркая. В городе никогда бы не увидел, как мигают звёзды.

– Пап, давай, я сделаю маме чай. Всё равно и себе собирался готовить.

– Я бы тоже не отказался, – улыбнулся Лёша.

– И я хочу, – присоединилась Маша. – Пойду Ване помогу.

– Не дети, а просто сокровище какое-то, – нарочито громко произнесла я, чтобы Ваня и Маша услышали на кухне.

– Так мы ж не бесплатно, с вас тысяча рублей, – шутил Ваня.

– Чё-т ты дёшево берёшь, – сказал отец.

– А, ну тогда пять тыщ, – смеялся сын.

– Маш, заполнишь там бортовой журнал, – попросил Лёша, – а то мы сегодня что-то подзабили на него.

Хоть и наступила ночь, но было так хорошо и спокойно, что никому не хотелось расходиться. Мы сидели на палубе, свесив ноги, любовались светящимся планктоном. Ваня принёс фонарик, стало ему интересно посветить в бездонную океанскую мглу.

– Ты видишь, как недалеко светит фонарь, хотя очень яркий, – сказал Лёша.

– Да. Свет быстро рассеивается, – согласилась я.

– То есть если ночью кто-то выпадет за борт, даже если тут же начать разворачиваться, найти человека будет очень сложно. А если ещё и малейшее волнение, то совсем нереально.

При этих его словах я покрепче прижала к себе Кузьму, хоть он и был надёжно пристёгнут.

– Так что на ночной вахте нечего лишний раз шастать по палубе, а то я тебя знаю, – наставлял меня муж. – Даже спасжилет тебя не спасёт, хоть на нём в теории и должен включиться фонарик. Но ты же видишь, что увидеть его практически невозможно.

– Угу, – пробормотала я и решила, что пора уже Кузе спать, – пойдём, Кузяш, зубы чистить, книжку почитаем и баиньки.

– Про удава, – согласился сын.

– Хорошо, про удава, и про попугая, и про слона, – я отстегнула карабин и сняла с него спасжилет.

Кузя последнее время полюбил слушать истории про Удава, Слонёнка, Мартышку и Попугая. Теперь он не просто так игрался с верёвками в кокпите. Это были удавы, которые сворачивались в кольцо, в клубок, в пружину; они прыгали и кусали за ноги сидящих в кокпите; в удавах измерялись все предметы вокруг; верёвки-удавы вели друг с другом беседы и играли.

Волшебный день подходил к концу. После того как я уложила Кузьму спать, ещё часик посидела на улице, тихо разговаривая со старшими детьми и мужем и наслаждаясь умиротворением и спокойствием. Постепенно все разошлись по своим кроватям, оставив отца одного на дежурстве.

В 2022 году при переходе через Атлантику на парусной яхте мы зашли на Азорские острова. Причем португальских или шенгенских виз у нас не было, но для пограничников сей факт не стал проблемой. Служащий попросту ничего не поставил в наши паспорта, а вот в американский паспорт самого младшего в нашем экипаже штампик поставил. Получается, что Кузьма в свои 2 года и 8 месяцев как-то сам очутился на Азорах))

На Азорских островах мы пробыли всего три дня. И только в одном городе - Орта. Нам надо было лишь отдохнуть, дождаться подходящей погоды, заправиться дизелем и купить свежих продуктов. В общем, совсем не туристические цели. Но погулять мы всё же успели.

Порт Орта - это своего рода яхтенная Мекка. В сезон здесь яблоку негде упасть. Лодки пришвартованы по трое лагом, то есть боком друг другу. А на якорной стоянке мы с трудом нашли место, и то у самого выхода. Приходилось далековато ездить на тузике.

Но зато стояли мы с видом на город. А городок симпатичный. После жизни в США было приятно увидеть старую европейскую архитектуру.

Но самое интересное в порте Орта, на мой взгляд, - это разукрашенная набережная и марина. Разрисованы все поверхности, до которых можно добраться: стены, мостовые, лестницы, ограждения для мусора, трансформаторные будки, столбы, двери, ведущие на пирсы. Азорские острова находятся посреди Атлантики, так что не каждая птица долетит не каждая яхта дойдёт. И когда-то появилась традиция - в память о долгом океанском путешествии и его благополучном завершении моряки оставляют надписи в порту.

Кто-то подходит к этому вопросу очень просто – остаются лишь памятные даты, название яхты, имена экипажа, страна. Но основная масса проявляет свои творческие способности, превращая надпись в живописные картины или шутливые рисунки, или перенося на стены эмблемы и флаги своих лодок. География путешественников была настолько обширна, что в надписях встречались города и страны со всего нашего земного шара. Очень приятно было читать названия русских городов – Челябинск, Новосибирск, Москва, Тольятти, Санкт-Петербург, Калининград.

Какие-то рисунки хорошо сохранились, хоть и были датированы девяностыми годами, какие-то совсем стёрлись. Какие-то явно обновлялись, ведь яхтсмены приходили на Азоры не один раз, рисовали новую картину и реставрировали старую.

Каждый день можно было видеть кого-нибудь, кто занимался художественными работами в порту.

Мы совершенно не хотели тратить драгоценное время на рисунок, но и традицию хотелось поддержать, так что решили доверить творческое занятие старшим детям. В итоге на мостовой в порту Орта появился рисунок с лодкой, якорем, нашими именами и российским флагом.

Хочется приехать туда ещё раз и посмотреть, сохранилась ли наша надпись)))

Глава 18. Ничто не предвещало

Утром седьмого дня я проснулась от яркого солнечного света, прислушалась к звукам внутри лодки и снаружи. Где-то в салоне колокольчиком звенел голос Кузьмы, ему басом вторил Ваня. Привычных внешних звуков не было слышно: ни шума ветра, ни стона парусов, ни скрежета такелажа. «Странно», – подумала я и выглянула в окно. Лодка, как утка, переваливаясь, качалась на волнах и, казалось, совсем не двигалась. «Просто так дрейфуем что ли?» – предположила я и пошла наверх проверить свою гипотезу.

– Я думала, что мы дрейфуем, – сообщила я мужу.

– Нет, но идём очень медленно – 1,5-2 узла. Но лучше так, чем опять на моторе или чуть быстрее но с хлопающими паруса-ми, – ответил Лёша.

– Это да. Ночью я прям замучилась с этими хлопками. Пока ветер дул 10 узлов, мы шли ровненько так, быстренько, около шести, но как только ветер чуть меньше, то сразу паруса начинали дико хлопать. Через три часа таких мучений я уже боялась, что порвутся нафиг, поэтому и включила двигатель.

– Да, с полными парусами я тоже не мог ничего сделать, потом догадался зарифить. Но сейчас ветер, видишь, совсем практически стух.

– Недолго длилось наше счастье, всего пару дней хороший ветер был, – произнесла Маша, которая сидела на палубе и бросала хлеб птице, сопровождающей нас всю дорогу.

– Да не сказать, что счастье со встречной-то волной, – возразила я. – А что по прогнозу?

– Часов в пять обещают включить ветер, 16 узлов, – сказал капитан, – будем ждать.

– Десять утра, а уже жара, – услышала я Ванин голос. Они с Кузей поднимались к нам в кокпит.

– Да, жарковато. О! Пока мы тут плетёмся, может, искупаться, освежиться так сказать? – предложила я.

– Мам, ты видела, сколько там португальских корабликов плавает? Я бы не стала рисковать, – совершенно справедливо заметила дочь.

– Если запрыгивать в воду с кормы, то там в кильватере нет медуз. Лодка их расталкивает по сторонам, – убеждала я своих родственников в безопасности данного мероприятия.

– Верёвку возьми нейлоновую, чтобы обвязаться. Это такая жёлтая. Она не тонет, – сказал муж.

Я достала жёлтую верёвку из рундука, разделась до нижнего белья, обвязалась, верёвка неприятно царапала мне кожу. Собираясь с духом, я села на нижнюю ступеньку и свесила ноги. Корма у нас высокая, поэтому ноги мои обливало водой, лишь когда волна поднималась до самой кормы.

– Мамася, правда, может не стоит лезть в воду? – Ваня поддержал сестру.

– Мам, я тебя не пущу, – грозилась Маша, – я не хочу тебя потом лечить от укуса медузы. Ты вот знаешь, какие будут последствия? А я вот читала у Тура Хейердала. Там один моряк получил ожог такого кораблика. Ну его нафиг!

Кузьма стоял сзади и своей маленькой ручонкой легонько толкал меня в спину:

– Мама, ну давай, иди купаться.

Тут внезапно мужа моего осенило:

– Так, а кто тебя оттуда вытаскивать будет? Я вот совсем не хочу напрягаться, если честно. А сама ты вряд ли вылезешь.

И Лёша был прав. Корма слишком высокая, на неё даже он не смог выбраться, когда на Бермудах менял анод, пришлось лестницу у борта ставить.

– Можно лестницу поставить, – предложила я.

– А пока ты до лестницы доплывёшь, сколько корабликов встретишь, а? – возражал муж.

– Мам, купайся уже! – тихо бормотал Кузя.

– Да блин!! Очень же хочется искупаться посреди океана, как вы не понимаете? – сетовала я.

– Очень хорошо понимаем, но как-нибудь в другой раз, – примирительно сказал муж.

– А если другого раза не будет? – расстроенно произнесла я.

– Придётся ещё раз переплывать океан, – смеялся Лёша.

– Мама, ну иди, – младший сын продолжал толкать меня ручкой.

– Эх, Кузька, не судьба мне сегодня искупаться, – вздохнула я и поднялась со ступеньки.

Маша тоже вздохнула, но с облегчением.

– Давайте хоть рыбу половим, – родила я новую идею.

– Лови, если тебе движухи не хватает, – лениво произнёс капитан. – А мне и так хорошо.

Идею с рыбалкой поддержали дети. Но рыбаки из нас не то что никудышные, а я бы даже сказала нулевые или даже со знаком минус. Удочка, леска, приманки у нас, конечно, имелись. И как ими пользоваться мы тоже в теории знали. Я где-то слышала, что в океане в качестве приманки используют пластикового кальмара. Мы прицепили этого кальмарчика к крючку, выкинули за борт леску. Но приманка с грузиком волочились по поверхности воды, подпрыгивая на волнах, даже если выдать очень много лески. Через полчаса нам наскучило это мероприятие, и мы спрятали снасти обратно, решив, что надо сначала изучить, как ловят рыбу в океане, а потом уж браться за это дело.

– Смотрите, опять танкер идёт, – сказал Иван, показывая на горизонт.

– Какое красивое название: «Olympus», – Маша сидела в кресле рулевого и изучала информацию о судне в навигаторе.

Каждый день рядом встречались какие-то сухогрузы, танкеры, контейнеровозы. Обычно они просто проходили мимо в отдалении. Но этот танкер решил зачем-то связаться с нами по радио. Мы совсем не были готовы к радиосвязи, поэтому очень удивились и даже не вслушивались в то, что говорил голос по рации.

– Это он нам? – в недоумении спрашивала я у Лёши.

– Да вроде да, – ответил муж, продолжая прислушиваться к рации. – Ten? А, он наверное про курс спрашивает. Скажи ему, что у нас курс 67. Мы спокойно разойдёмся.

– Olympus, this is sailboat «Aletes», our course is six seven, six seven, over, – передала я по рации.

– Six seven, ok, – услышала я в ответ и на том конце отключились. Я, уверенная в том, что нас больше не побеспокоят, ушла готовить оладьи. Но через пару минут нас опять вызывали. В этот раз я поняла, что они с шестнадцатого предлагают переключиться на десятый канал. Уже на десятом канале нам сказали, что они видят нас и хотели удостовериться, что это действительно мы, а не какая-то другая лодка.

– А здесь другой лодки-то и нет. Непонятно, зачем они с нами связывались? – удивлялась я.

– Название у них греческое, и говорят с каким-то непонятным акцентом. Может, они греки, увидели, что у нас лодка по-гречески названа, решили с нами поговорить, – предположил капитан, – а потом поняли, что ошиблись, акцент у нас не греческий.

– И вообще тупыми оказались, – смеялась я. – Мы-то с тобой не сразу поняли, что десять – это не про курс, а про канал связи. Стыдоба! Они, правда, тоже хороши – я им курс назвала, а они на 67 канал пошли переключаться.

– Да может им просто скучно, – высказала свою теорию Маша. – Представьте, идут мужики неделями среди океана, друг дружке уже все надоели. Захотелось радисту на вахте с кем-нибудь поговорить, вот и развлекается.

– Не повезло им с нами, неразговорчивые попались, – произнёс Ваня.

– Надо им было ваше «умное радио» включить, – хохотала я, – жаль, русского не знают.

«Умное радио» появилось в одной из дальних поездок. Живя в Америке, мы много путешествовали на машине, часто добираясь по несколько часов, а то и десятки часов до места назначения. Особенно удачно располагался Денвер – практически в центре континента. Оттуда мы ездили и в Калифорнию, и в Юту, и в Сиэттл, и в Чикаго, и в Йеллоустоун. В дороге иногда становилось скучно, тогда мы играли в слова, в города, в контакт. А однажды Ваня и Маша стали дурачиться и на пару нести всякую забавную чушь, как будто они ведут программу на радиостанции, которую они назвали «Умное радио». Это было очень смешно и артистично, манера разговора действительно напоминала радиопередачу. «Умное радио» включалось не особенно часто, поэтому не надоедало. Дети дурачились всегда с вдохновением и полной отдачей, на ходу придумывая искромётные шутки и фразы согласно ситуации.

– «Умное радио» абы кому не включаем, – гордо заявила Маша, – только по премиум-подписке!

– Хорошо, что у нас она имеется, – смеялась я и в который раз подумала, как нам повезло с детьми.

***

Дело было вечером, делать было нечего… Так и у нас. Мы ждали ветер. Лёша и Маша лежали на диванчиках в кокпите, мы с Кузей сидели тут же, на полу – я делала вид, что играю с ним в машинки, но не сильно вовлекалась в это занятие. Океан за бортом был очень спокоен. Совсем невысокая волна иногда тихо и как бы с неохотой ударяла в корпус, паруса тоже иногда слегка хлопали, как будто просыпаясь от спячки и вспоминая, что они вообще-то несут службу и должны подталкивать лодку вперёд. Под стать сонному настроению вокруг из глубины яхты доносились грустные и обволакивающие звуки кларнета – Ваня играл «Bésame mucho». Когда Иван закончил играть, Маша взялась за музыкальный инструмент. Она исполняла на гитаре более весёлые испанские мелодии, немного взбодрив окружающих. Я затеяла уборку нашего плавучего дома. Совместными усилиями с Машей навели чистоту, потом перекусили и наконец-то подуло около 10 узлов.

– Наконец-то можно развернуть полные паруса, – обрадовался капитан, взялся за пульт управления лебёдками, настроил полные паруса под ветер, и «Алетес» радостно помчался вперёд, разрезая волны.

Океан по-прежнему был спокоен. Наше сонное настроение как рукой сняло, в глазах появился азарт и весёлый огонёк от ощущения полёта по волнам. Вдруг мы почувствовали, что ветер становится сильнее. Счётчик ветра на приборах каждые несколько секунд прибавлял узел в показаниях. Мы всё ещё радовались, что мчим 7 узлов, рассчитывали то на 16 ветра. Но ветровой счётчик накручивал числа всё дальше, не останавливаясь на обещанных шестнадцати. Океан стал потихоньку бурлить, появились белые шапки пены на волнах.

– Недолго музыка играла, – с досадой произнёс Лёша, опять садясь за управление, чтобы в этот раз уже обратно зарифить паруса.

Буквально за пару минут раздуло до 26 узлов. Спокойный океан мигом превратился в бурлящее месиво, заставив нас окончательно проснуться от ленивой спячки. Весёлый азарт сменился тревожной напряжённостью.

– Дети, марш вниз. Ирка, неси жилеты с пристёжками, – командовал капитан.

– Мать-перемать, – выругалась я, когда лодку завалило на бок, хватаясь двумя руками за поручни на лестнице вниз.

– Я не поняла, а как же обещанные шестнадцать узлов? – негодовала я, передавая мужу спасжилет.

– Синоптикам верить нельзя, – ответил Лёша.

– Как быстро поменялась обстановка! – удивлялась я. – Ещё двадцать минут назад мы тут расслаблялись на спокойной воде, а сейчас чуть ли не шторм и волна три метра. И ведь даже давление было в норме.

– А посмотри, какое сейчас.

– А вот сейчас как раз таки покатилось вниз, когда уже и так воочию всё понятно, – негодовала я.

– Давай-ка ты тоже спустишься вниз, – сообщил капитан, – от греха подальше.

– Я с тобой ещё минут пять посижу и пойду, – попросила я.

– Адреналина в организме не хватает?

– Ага. Я как котёнок Гав – давай грозы бояться, – улыбалась я, – а внизу бояться неинтересно.

С 3 часов дня и до 7 вечера, пока ветер дул сильный, Лёшка сидел на вахте. Хоть и автопилот, но всё равно приходится постоянно подруливать, накручивая и убавляя градусы на автопилоте. Нужно следить за силой и направлением ветра, скоростью яхты, накатывающими волнами, которые выросли уже до 4-5 метров. Вечером я посидела три часа, два из них в темноте, капитан наш немного отдохнул. В непогоду мне проще ночью, чем днём. Ну заваливает лодку на бок, ну сотрясается она, когда носом неудачно врезается в волну, но потом выравнивается и идёт себе дальше, и следить надо только за приборами, а не за обстановкой вокруг, и волн больших не видно – не страшно. Около десяти вечера Лёша опять заступил на вахту.

Он геройски отдежурил почти всю ночь. Думали мы, что ветер уже ослабевает, станет полегче, и он действительно стал слабеть. Но не постепенно, а порывами стихать до 13 узлов, что надо было увеличивать парусность, а потом подниматься опять до 20-22, и надо рифиться. Вот так муж и маялся до утра. Чтобы капитан, не покидая места рулевого, в любой момент при необходимости мог позвать меня на помощь, я спала на кровати в салоне. Вернее, пыталась спать. Потому что наш «Алетес» скрипел, бряцал и гремел всем, чем можно: внутри страдали все деревянные шкафчики, ежесекундно издавая жалобные звуки; снаружи ванты, шкоты, паруса сопротивлялись порывам ветра и хором грохотали; из-за постоянной подстройки парусов под порывистый ветер регулярно с громким рокотом работали лебёдки; верёвки шумно проходили через блоки, один из которых располагался прямо за стенкой у моей кровати. Вся окружающая обстановка мешала полноценному отдыху – сон был тревожным и прерывистым. А в пять часов утра Лёша разбудил меня на вахту.

Уже давно рассвело, но солнца не было видно из-за плотного слоя серых облаков, которые, отражаясь в воде, и океан окрашивали в такой же серо-чёрный цвет. Ветер немного стабилизировался, я уже не так часто перенастраивала паруса, как это делал ночью капитан. Но приходилось следить за автопилотом, чтобы лодка удачно преодолевала волну и какой-нибудь особенно массивный накат не опрокидывал её на бок. Огромные пятиметровые волны поражали своей мощью и внушительными размерами. Когда «Алетес» поднимался на гребень волны, то казалось, что ты находишься как минимум на высоте третьего этажа. А когда корабль оказывался внизу, между морскими грядами, то океан закрывал собой горизонт, как будто захлопывая над нами ловушку. Лодка со скоростью шести узлов продвигалась на восток, то взбираясь на громадный свинцовый холм, то скатываясь с него вниз. Хоть океан и выглядел устрашающе, но интервал между волнами был достаточно длинным, чтобы яхта спокойно преодолевала волну за волной и не билась корпусом о воду.

Через полчаса от начала моего дежурства я увидела, как между огромных волн впереди появляется грузовой корабль, и близко, в паре миль. «Интересно, откуда взялся, вроде бы на картах его не видела. Прозевала что ли?», – думала я. Посмотрела на экран картплоттера, а его там и правда нет, хотя на грузовых судах обычно имеется АИС. И смотрела я всё это время вперёд, но из-за высоких волн дальность видимого горизонта сильно снизилась, поэтому этот сухогруз стал для меня полной неожиданностью. Шёл поперечным курсом. Пока я наблюдала, расходимся мы с ним или нет, в голове уже продумывала, как мне с ними связаться по радио: «Они там хоть видят меня? Как там по-английски будет «по правому борту» – кажется, starboard». Хорошо, что связываться не пришлось – мы разошлись на достаточном расстоянии. Но так близко грузовой корабль в открытом океане я не видела пока ещё ни разу. Подумала: «Хорошо, что уже не ночь, и его хорошо видно». Рассмотрела название – «MUR».

Дверь в салон заскрипела и медленно поползла вниз, в проёме появилось заспанное лицо старшего сына.

– Доброе утро, как спалось?

– Да как-то не очень, – ответил он. – Но видимо, всё же поспал. А ты тут как?

– Тоже неплохо. Вон там вдалеке видишь корабль? Без АИСа идёт, напугал меня своим появлением между волнами из ниоткуда.

Ваня поднялся ко мне в кокпит. Как раз пришла особенно высокая волна. Считается, что каждая 23-я волна существенно превосходит предыдущие по своим параметрам высоты и мощности. Мы даже как-то сидели на берегу океана в Калифорнии и считали накатывающие на берег волны, желая проверить эту теорию. И действительно, примерно каждая 23-я или 24-я была значительно выше своих сестёр. Те же исследования утверждают, что каждая 1175-я волна уже в три раза превосходит обычную. А ещё ходят легенды о волнах-убийцах, которые способны опрокинуть громадные двухсотметровые грузовые судна, 22 из которых как раз и стали жертвами таких гигантов. Но статистика не позволяет предсказать частоту их появления. Надеюсь, что нам такая волна не встретится никогда.

– Ничего себе! Вот это волнища! – изумлялся Ваня. – Мам, как тебе тут не страшно сидеть?

– Ну, они же всё таки достаточно пологие. Да и скажу по секрету – бывает и страшно, – призналась я, – и это нормальная реакция, древний инстинкт. Если бы не страх, человечество давно бы уже вымерло. Но в отличие от животных, у человека есть ещё и разум, и мы научились не бездумно поддаваться страху, а правильно оценивать ситуацию и понимать, что делать в случае опасности. Я – классический пример, как жуткая трусиха борется со страхами, чтобы жить свою интересную жизнь. Иначе сидела бы дома и ничего не делала. Бояться не стыдно. Стыдно поддаваться страхам.

Цифровая живопись — развивающаяся форма искусства, в которой имитируются традиционные техники рисования, и имитации таких материалов, как акварель, масло и т. д., наносятся на виртуальный холст с помощью цифровых инструментов — графического планшета и пера в программном обеспечении компьютера.

Мой старший сын Иван, который сделал для моей книги "Долгая дорога домой" иллюстрации, говорит, что для него цифровая живопись ни чем не отличается от обычных форм рисования, разве что огрехи проще исправлять. А в остальном всё работает так же. Просто вместо бумажного белого листа - белый лист на мониторе и планшет на столе, вместо кистей - ручка и выбор "кистей" в программе, вместо красок - цвета в программе, которые можно кликнуть. Всё равно главное - это талант художника и его умение воплощать на картине образы, возникшие в голове.

Мне повезло, что Ваня работал именно в этой технике, потому что не пришлось лишний раз оцифровывать рисунки для типографии. К тому же я могла в любой момент попросить что-то исправить, и это не занимало много времени. Интересно, а какой нынче процент художников, которые делают иллюстрации для книг "по старинке" - на бумаге? И как вы относитесь к цифровой живописи?

Глава 17. О Майке и Томе

Майк и Том, узнав, что мы покидаем американский континент, решили приехать в Норфолк попрощаться с нами и с «Алетесом». Всё таки семнадцать лет яхта служила им плавучей дачей: на ней они путешествовали на Бермуды, отдыхали на бесчисленных островах в Карибском море, проводили отпуска во Флориде и Мексике.

– А они найдут нас или ты пойдёшь их к берегу встречать? – спросила я у мужа, помешивая мясной соус к спагетти.

– Они хорошо знают эту марину, всегда перед выходом в Атлантику здесь останавливались. Так что я им только номер пирса сказал, – муж тоже готовился к встрече гостей, наводил порядок в салоне, а дети – в каютах. Один Кузьма не участвовал, а тихонечко смотрел мультики.

– Мм, будет паста болоньезе? – проходя мимо и принюхиваясь к вкусным запахам, произнёс Ваня. – Классно!

– Угу, быстро, вкусно и сытно. Том и Майк, наверное, очень голодными приедут. Сколько им в одну сторону ехать? Часов пять? – предположила я.

– Да как бы не шесть, – ответил Лёша.

– Они, конечно, молодцы. Не поленились поехать к нам в такую даль.

Примерно через полчаса мы услышали, как кто-то поднимается к нам на борт.

– Hi! Is anybody there? (Эй, есть тут кто-нибудь? - перевод с англ.) – услышали мы голос Майка, и вышли наверх поприветствовать гостей.

Я впервые виделась с прежними владельцами нашего «Алетеса» вживую. Майк и Том, оба среднего роста, седоволосые и жизнерадостные, пробирались через разложенные верёвки к нам в кокпит и широко улыбались. Глаза Майка светились мудростью и опытом, а небольшая, но густая борода придавала ему вид настоящего «морского волка». Том производил впечатление доброго соседа, который сразу располагал к общению. Наверное, именно таким должен быть настоящий врач – человеком, которому не страшно довериться. Оба они, как я и предполагала, оказались интересными собеседниками, которые могли много рассказать о своих путешествиях, поделиться опытом, знаниями, впечатлениями. Хорошо, что все мы могли почти свободно общаться на английском языке, кроме Кузьмы, конечно. Не зря старшие мучились несколько лет в американских школах, теперь с лёгкостью поддерживали беседу.

– Ваня, Маша, нравится вам ходить под парусами? – поинтересовался Том.

– Да, нравится, – ответила Маша.

– Я бы не сказал, что я прямо таки фанат, – Ваня подошёл к ответу более обстоятельно, – но, в принципе, да, интересно. Теперь вот в особенности, когда предстоит пересечь океан.

– А сколько тебе лет? – спросил Майк.

– Почти шестнадцать.

– Вот мой сын, – рассказывал Майк, – стал ходить со мной на яхте тоже примерно в твоём возрасте. Каждый раз перед выходом в океан я слышал от него, что он не хочет, что ему не особо нравится. А теперь вот работает капитаном прогулочного судна. Однажды познакомившись с океаном, он тебя уже не отпускает.

– Ну, может быть, конечно. Но я не думаю, что я свяжу свою жизнь с мореплаванием, – рассуждал Ваня. – Может быть, буду иногда ходить под парусом в отпуске.

– Как интересно жизнь складывается, – промолвил Том. – «Алетес» столько лет пробыл на этом побережье, ходил по Атлантике, и только сейчас возвращается в Европу, откуда и прибыл.

– Да, один трансатлантический переход у него уже был, надеюсь, что и второй переживёт, – пробормотала я.

– Не волнуйся! – подбодрил меня Майк. – У вас отличная лодка и отличный капитан.

– Да, в капитане я не сомневаюсь, – улыбалась я. – Если бы я не была в Лёше уверена, то я никогда бы не согласилась на это путешествие. Майк, а Лёша говорил, что ты попадал в сильный шторм. Как справился?

– Ветер тогда был 60 узлов. Я оставил кусочек грота для стабильности, спустился вниз и просто ждал, когда ветер стихнет. Если вдруг вы попадёте в непогоду, то просто закройте все люки, ложитесь на пол и всё. Лодка всё за вас сделает. Но послушайте, не надо думать о плохом. За все 17 лет это было лишь однажды.

– А я за 17 лет ни разу не видел такого сильного шторма, – сказал Том. – Так что при правильном расчёте вероятность сводится к минимуму.

– А как ваши жёны относились к вашему увлечению яхтингом? – спросила Маша.

– Я бы сказал, что спокойно, – ответил Майк.

– Катя отказалась со мной путешествовать на яхте, после того как я пару лет назад сломал ей руку, – смеясь, рассказывал Том. – Хорошо, что это произошло рядом с берегом. Она как раз привезла продукты, подавала мне их на борт, стоя в шлюпке, и я тяжёлую сумку с продуктами уронил ей прямо на вытянутую руку. Мы быстренько поехали в госпиталь, там ей чудесный хирург сделал операцию, всё в итоге хорошо закончилось, – поспешил успокоить детей Том, а то они после его слов о переломе и операции дружно охнули.

– Вообще, самое опасное на лодке – это не затонуть, ведь яхту трудно утопить, а вот самим травмироваться очень легко. А без скорой помощи придётся туго, – делился опытом Майк, – поэтому я и говорю – ложитесь на пол, это самое безопасное место во время шторма.

– Ну, у нас вот Ирка буквально месяц назад прошла курсы оказания медицинской помощи в океане. На всякий случай, – говорил Лёшка, – но я надеюсь, что её знания не понадобятся.

– Да, желаем вам, чтобы ваше путешествие было приятным и удачным, без происшествий! – сказал Майк.

– Алексей, ты уже всё проверил и сделал перед выходом? – поинтересовался Том.

– Да, практически, сегодня вот ещё хотел обслужить болт в мачте.

– Ну, давай мы тебе поможем, пока мы здесь, – предложил Майк.

– Я не против, – обрадовался Лёша.

Майк пошёл в проходной коридор, открыл ящик, где обычно лежали всякие смазочные материалы, достал оттуда нужный тюбик, потом привычным движением руки потянулся за разводными ключами, отыскал необходимый и, улыбаясь, отметил:

– Приятно, что всё осталось на своих местах.

– Ну, лучшего места и не придумать, так что мы не стали изобретать велосипед. У вас с Томом было много лет на то, чтобы опробовать и в итоге положить все инструменты в самые удобные для них места, – улыбалась я.

Втроём мужчины быстро справились с задачей, потом ещё походили по палубе, посмотрели новый якорь, что-то пообсуждали и вернулись в салон пить чай.

– Майк, признайся, ты вызвался помогать мне, потому что соскучился по работе на лодке, – подтрунивал над ним Лёша.

– Да, мне нравилось сюда приезжать, возиться, что-то делать, чинить, – признался Майк.

– Грустно было расставаться с «Алетесом»? – полюбопытствовала я, пытаясь представить себе, каково это – продавать практически родной дом.

– Да, конечно, но начинается новая глава в жизни, – ответил Майк. – Я уже присмотрел себе мотосейлер, на котором по сравнению с океанской парусной яхтой более комфортно ходить невдалеке от берега. Там большой топливный бак, мощный двигатель и закрытая рубка. В моём возрасте уже надо думать о комфорте, а не гоняться с ветром по волнам, – говорил он шутливо.

– А паруса тоже есть? – спросила Маша.

– Да, паруса тоже есть, но на парусах он не развивает большую скорость.

– А я купил домик на Ки-Весте на берегу океана, – делился Том. – Потом куплю ещё маленькую моторку, и будет мне счастье.

– Ки-Вест – отличное место. Нам очень понравилось, – вспоминала я.

– В общем, океан вас тоже не отпускает, – смеялся Ваня.

– Я же говорил, – улыбался Майк. – Жаль, мы не смогли принять приглашение Алексея и пойти с вами до Бермуд.

– Но вы всегда желанные гости на «Алетесе», – произнёс Лёша, – в любое время, где бы лодка не находилась.

– Да, моя жена всегда хотела отправиться в круиз по Средиземному морю. Может быть, мы через пару лет соберёмся, заедем в Стамбул, там сможем увидеться, – сообщил Майк.

– А мы уже передумали идти в Турцию, – объявил муж. – Мы решили оставить лодку в Черногории.

– А почему?

– Да я пообщался со своим другом, он много раз отдыхал в Черногории, разрекламировал мне. Там для нас тоже не нужны визы и нет таможенных сборов.

– Да к тому же там дешевле, и культура славянская нам ближе, – добавила я. – И лодок там меньше. Мы посмотрели спутниковые снимки марин в Турции, там все стоят впритирку друг к дружке – ужас! – как селёдки в бочке.

– В общем, теперь наша конечная цель – черногорский городок Бар, – резюмировал капитан.

– Тоже хорошо, – произнёс Майк. – Мне кажется, в Черногорию круизные лайнеры тоже заходят.

– Когда вы собираетесь выходить к Бермудам? – спросил Том.

– Планируем через пять дней, – ответила я.

– А потом по сороковым до Гибралтара?

– Нет, хотим ниже пройти сначала до Азорских островов, потом уже в Гибралтар, – Лёша стал объяснять наш план.

– Ой, мы же забыли, что у нас для вас есть подарок, – воскликнул Майк. – Сейчас я сбегаю в машину, принесу.

Через некоторое время он вернулся с картами ветров, течений и температур Атлантического океана. Мы все заинтересованно рассматривали огромные листы, которые в развороте занимали чуть ли не весь наш обеденный стол, а Майк рассказывал, как пользоваться атласом.

– Может быть, в век технологий этот атлас и не очень актуален, но всё равно интересно посмотреть, – заявил Том.

– Что вы! Как раз в век технологий такие печатные раритетные вещи становятся особенно ценными. Мы такое любим! – радовалась я. – Спасибо большое за подарок.

Майк и Маша сидели на диванчике, Том и Ваня склонились над столом: все они рассматривали карты, изучали, какие ветра обычно дуют в мае в Атлантике в тех местах, где нам предстояло идти, какой высоты волны возникают. Своим видом они напомнили мне кадры из мультфильма про капитана Врунгеля, где он принимал экзамен по морскому делу у помощника Лома. «В море надо самому знать предмет на пять, знать предмет на пять», – всплыли в моей памяти строчки из песни, заставив улыбнуться.

Как бы хорошо мы не проводили время вместе с Томом и Майком, но им нужно было ещё этим же днём вернуться домой, поэтому мы тепло распрощались и пообещали друг дружке поддерживать связь.

Обещание мы так до сих пор и держим, иногда переписываясь по интернету.

Продолжение следует..