«Дзинь!» резко бряцнул дверной колокольчик. Из глубины помещения, заполненного пыльными книжными полками вынырнула тоненькая фигурка девушки.
- Здравствуйте, я могу вам чем-то помочь?
- Нет! - грубо ответил посетитель, - Я сам разберусь, не мешайте.
- Извините – поникшим тоном ответила продавец и поплелась обратно к конторке, где стоял допотопный кассовый аппарат.
Тем временем покупатель нетерпеливо обошел все полки и остановившись напротив одной из полок и громко, на всю комнату, заговорил:
- Никакого порядка, ни каталогов, ни жанрирования! Что за ужасное место! Неудивительно что тут нет клиентов, вы совсем не умеете продавать. Ни обслуживания, ни чистоты, даже освещения у вас и того-то нет, ноги моей больше у вас не будет! – почти прокричав это мужчина прошел к входной двери, и, громко ею хлопнув, двинулся по своим делам дальше.
С каждым словом и без того тщедушное тельце продавщицы сжималось все сильнее и сильнее, до тех пор пока она совсем не скрылось за массивной столешницей конторки. Вскоре из-под столика стали слышны всхлипывания. Тот день просто не мог закончится иначе, с самого утра все было просто ужасно – кофе что она варила в одной и той же турке уже больше 10 лет убежал так что пришлось полчаса потратить на отмывание плиты, пола и даже самой себя. К тому же она жутко обожгла руку, пока пыталась снять кофе с огня. Последняя чистая блузка как назло оказалась с оторванной пуговицей, а все остальные – были в прачечной, квитанцию от которой она не могла найти уже третий день. Придя в магазин она узнала, что сегодня она будет весь день одна, мистер Присцин не сможет прийти и составить ей кампанию.
Знакомый запах старых книг, пыли и дерева полок должен был успокоить её, и мысленно она уже почти собралась с духом открыть магазинчик для покупателей, но тут её хрупкое душевное равновесие пошатнул телефонный звонок, это звонил мистер Присцин сказать что его жена, Агнес, в больнице, хуже – в реанимации, она попала в аварию и у врачей нет никаких гарантий что она сможет пережить необходимую в её случае операцию. Поэтому не удивительно что злые слова случайного прохожего окончательно выбили её из колеи.
И вот она сидит на полу, рыдая от грубости покупателя, от того что день бесконечен и полон горести, и что всё в жизни просто ужасно или как минимум бессмысленно. Вдоволь нарыдавшись, она утерла блестящие капельки слез и тут её взгляд упал на маленькую книжицу, которая служила ножкой для кассового стола. С трудом вытащив её и придерживая своим весом вдруг набекренивуюся конторку она принялась рассматривать обложку. Тёмно-синий, почти черный от времени и безжалостного обращения кожаный переплет книги был покрыт разводами от воды и въевшейся в него грязи. Она не сумела разобрать ни автора ни названия, но надеялась, что бумага внутри сохранилась куда лучше. Открыв книгу она увидела приписку, сделанную каллиграфическим почерком «Дорогой Анне от любящего всем сердцем Мариса» и далее название «Полные чудес приключения бравой морячки Мэри».
Ветер развевал её упругие ярко-рыжие кудри, играл в кружевах, обрамлявших её нежные плечи и навсегда терялся в бесконечности складок её пышной юбки, что скрывала её колени, как и приличествовало настоящей леди, однако тонкие, изящные щиколотки то и дело мелькали когда она ловко взбиралась по перилам к капитанскому мостику.
«Мэри!» раздался резкий крик старшего помощника Баунса .
«Капитан, даже если он- девица, должен вести себя подобающе – не бегать по палубе босиком и не бросать в матросов подзорные трубы и прочие капитанские атрибуты и прочие штуковины».
«Да, да, я знаю Баунс, но я не хотела быть вашим капитаном, мне всего 17!»
«Но ваш будущий муж дал четкие указания – вы должны быть достойном ему партнером, ведь он сам – гроза морей, пират Рескатор!»
И тут щечки Мэри зарделись, от одного воспоминания о своем красавчике - женихе, о его сильных руках, торсе что скрывается под тонкой сорочкой, с такими прелестными курчавыми волосами что видны в её разрезе, она вся млела и была без колебаний слушать хоть мистера Баунса, да хоть черта морского, лишь бы Рескатор поскорее бы схватил её в свои объятия и запечатлел на губах её первый поцелуй…
«Да это же любовный роман!» потрясенно поняла она, захлопывая книжку и прижимая её к груди. В этом унылом магазине полном различных философских и иных унылых трудов и прочей учебной литературы каким-то чудом затерялся настоящий любовный роман. С трепетом прижимая находку к груди она кинулась к входной двери, закрыла её на замок и повернула табличку, сообщающую что они к сожалению закрыты, и побежала в дальний угол магазина – к большому креслу, удобно стоящему возле единственной на всю комнату батарее.
Только начав погружаться в удивительный мир юной красавицы Мэри и рокового пирата её напугал грохот и непонятный рокот – это был звук волн что накатывают на берег в предштормовую погоду. перелистнув страницу она порезала палец о край листа, и воскликнув приложила его к губам. И тут её волосы, прежде собранные в строгий пучок вдруг заметались, освобожденные, затрепетали на сильном ветру. Книги в её руках уже не было, как и не было кресла, батареи и книжного магазина, лишь беснующееся море и каменный берег, шириной не более пяти метров, что с одной стороны терялся в море, а с другой стороны упирался в изножье скал. Она ошеломленно посмотрела туда-сюда от горизонта и до горизонта всюду была одна и та же картина – скалы, берег, море.
А море с каждой минутой темнело, ветер крепчал и вот он уже не колышет, а треплет подол её юбки, дергает волосы и буквально толкает вперед, на скалы. Ощущая наваливающийся на неё ужас она оцепенело побрела вдоль берега, осознавая, что каждая минута промедления грозит попасть в волны и быть проглоченной бушующем морем.
Через минуту это уже был не рокот а ужасающей сил звук, который более не напоминал море а скорее хрип огромного животного…
В этот момент я впервые вынырнула из сна... рядом лежит толстый рыжий кот, уснувший в неудобной позе, и именно он храпел как то страшное море. Одно прикосновение к теплому мохнатому брюшку и вот он уже лежит на боку, сладко посапывая. Сон приходит мгновенно, лишь коснувшись головой подушки.
Девушка бредет по берегу, пытаясь найти хоть какой-то уступ, что позволил бы ей подняться наверх, спастись от все приближавшегося моря. От пяти метров уже не осталось и трех, море ярилось, бушевало. Но каждый камень казался таким подозрительным, она боялась начать подъем вверх, ведь начни она тут, спуститься внизу и начать заново в другом месте ей уже не удастся. И так, надеясь, что чуть дальше для нее уже кто-то приготовил лестницу или протоптанную тропку шла она вдоль берега…
Ей нестерпимо захотелось пить, её бросало в жар, она никак не могла понять, что с ней происходит и почему она тут.
В этот момент я проснулась во второй раз, теплое одеяло душило меня, желание сию секунду напиться водой заставило меня подняться, дойти до кухни, на ощупь найти кувшин и напиться. Вернувшись, я вновь погрузилась в тот сон, но это был уже не моментальный переход, а скорее просмотр обрывочных картинок.
Седой старец сидит в комнате за столом, перед ним раскрытый пергамент, он что-то сосредоточенно пишет изредка окуная своё перо в чернильницу, его работа кропотлива, размеренна и нетороплива. Он не останавливается ни на секунду, но и никуда не спешит. Будто почувствовав мой взгляд он поднимает голову и говорит «Ну, что ты медлишь, она в опасности, прекращай отвлекаться, спаси её!»
Маленькая книжица лежит на полу возле кресла и ветер из раскрытой входной двери колышет её страницы…
И вот вновь обрывистый берег, девушка бредущая уже по щиколотку в воде отчаянно смотрит вверх и вперед. Волны безжалостно бьют её по голым ногам, она хочет подняться вверх, но страх неудачи держит её. Она медленно бредет вперед, путаясь в отяжелевшей юбке, надеясь, что чуть дальше будет лучше и там будет подъем.
Я никак не могу сконцентрироваться на этом образе, перед глазами постоянно всплывают то сцены из недавно прочитанной книги, пролетают ножницы, что были орудием убийства в фильме что я смотрела перед сном. Седой старец ест черничный пирог и разглагольствует о важности точного следования сонного сюжета и опасностях что таит в себе любая самодеятельность. В общем полная мешанина образов, которая отвлекает меня от девушки и от моря.
И вновь перед глазами старец, кельи уже не видно, лишь он, его седая голова и свиток что он держит в руках. Он почти кричит «Что же ты медлишь? Не отвлекайся, если она сейчас умрет, ты навсегда потеряешь её! Она никогда больше тебе не приснится, она будет похоронена в хаосе твоих мыслей и никогда уже не сможет рассказать свою историю! Пожалуйста спаси её, ведь даже я, хранитель снов не властен над её судьбой, только ты!».
Но в этот момент на меня обрушивается невероятная тяжесть, будто весь мир упал на меня и пытается расплющить меня.
Проснувшись в третий раз за ночь я обнаруживаю что кот, взобравшись на меня «верхом» начал свой утренний моцион и тщательно умывает себя, захватывая при этом и мои щеки.
Погрузившись в сон в последний раз я вижу лишь бушующее море, что захлестывает края скал, берега давно не видно, как и не видно ни трепещущих на ветру волос и разметавшегося шелка пышной юбки.
И лишь голос, усталый голос в голове произносит «ты так и не смогла стать ею, она не справилась без тебя. Теперь она никогда не расскажет тебе свою историю, этот сон никогда не вернётся к тебе».
И в этот самый момент я проснулась с ощущением что я совершила нечто непоправимое.
P.S. уже прошло несколько недель с той ночи, но я до сих пор не могу поверить что такое и вправду приснилось мне.
P.P.S. Да, я знаю кто такой Рескатор,и надеюсь, что чета Голон не будет против упоминания их персонажа.
