Zelenye.pohlebki

Уродились в этом году яблоки! В лесу вокруг заставы развалины старых немецких хуторов. Там они и растут: белый налив, розовый налив и какие-то полосатые. И сама наша застава, если верить старшине, тоже бывшая усадьба какого-то бюргера. А почему не верить? Здание вполне себе старинное с мансардой и чердаком. В мансарде у нас кубрики, а на чердаке живут голуби и сушатся веники для бани и травы для чаев. Но яблонь на заставе нет. Возможно, были когда-то на том месте, где теперь плац или спортплошадка. Зато есть пара задичавших слив, кислых как сама аскорбиновая кислота.

Яблоки приносят из дозоров или притаскивают выходные солдаты с прогулок по окрестностям целыми вещмешками. Повару на компот, а солдатам так, на угощение. Вот мы стоим в дежурке, распотрошив  только что принесённый мешок, и хрустим белым наливом. А по радио в это время передают новости интересные, про то, что в стране введено чрезвычайное положение, а президент по состоянию здоровья не может, и, что, идя навстречу требованиям широких слоев населения, образуется какой-то комитет.

Мы слушаем молча, только хруст стоит, соображая, что все это может значить. А тут из канцелярии, как зверь на ловцов, выходит бодрым шагом замполит.  Вообще-то замполитов упразднили уже, вместо них теперь замы по воспитательной работе. Но это же те же самые люди, только название поменялось. Мы к нему: "Товарищ, старший лейтенант! Разъясните, пожалуйста, политическую обстановку!" Обвел он на нас взглядом поверх очков, улыбнулся несколько наивной и рассеянной улыбкой, и...махнул рукой: "Да, ну, ребята! Сами всё поймёте!" И за дверь... Хрен вам, ловцы, а не зверь!

Очень мудрым человеком оказался наш зам. по воспитанию. И научил нас на всю жизнь, не спешить делать выводы, а тем более их высказывать направо и налево. А вот коменданта, то ли другие учителя учили, то ли положение обязывало. Поэтому к вечеру пришла от него телеграмма о необходимости грудью встать за Комитет и за чрезвычайное положение, а для чего усилить бдительность и удвоить наряды. Когда через пару дней вся эта лавочка свернулась, то то, наверное, плевался.

Ну, наряды, конечно, нам удвоили. И пошли мы по дозорам по четыре раза в день, и на вышку и в секрет, и двойные часовые, и телевизор смотреть стало некогда. А яблоки все ж были хороши! И компот из них нежнейший получался, хоть и в целях экономии я его делал без сахара. Свежие яблоки и варить-то не надо. Порезал, залил кипятком, довел до кипения и в сторону.  Дай только немного настояться. Аромат, как будто баночку домашнего компота открыл!

По материалам канала Зелёные похлёбки https://t.me/zelenye_pohlebki

Толя - водитель из молодых. Совсем недавно приехал на заставу. УАЗик у него на подъёмах глохнет, передачи не переключаются. Совсем ещё не освоился парень. Начальник на него ругается: "Студент!!!" Ниже падать некуда. А тут осенняя проверка и выезд на ПУЦ (полевой учебный центр) на стрельбы.

В стрельбе главное что? Вы, может, скажете меткость? Это, если в тире или на войне. А в войсках в мирное время в стрельбе главное - не попасть по своим. Для этого разработана целая система команд, четкое выполнение которых обеспечивает безопасность личного состава и его командования. Прежде чем нажать на спуск, надо выполнить ряд действий, которые почти гарантируют, что ствол в момент выстрела будет направлен в сторону мишени хотя бы приблизительно. А после стрельбы, что не менее важно, нужно убедиться, что автомат разряжен, прежде чем лезть в машину и ставить его между колен, а концом ствола себе в подбородок или в ухо товарища. Но Толя всего этого не знал. Где его учили, не знаю.

Отстрелялись в целом неплохо. Норматив "застава в обороне" выполнен. Вражеский БТР из фанеры подбит, пулеметный расчет противника повалился на спину, пехота отступает. Звучит команда "отбой, оружие к осмотру!" Зачем-то сам комендант лично идёт проверять, как у нас разряжены автоматы. Видно, прошел слушок, что кое-кто патроны со стрельб в сапоге уносит, чтобы пострелять в наряде мимоходом. Идёт сам, смотрит. Мы стоим, оттянув рычаги затворных рам, показываем пустые патронники.

Толя нифига не в курсе про осмотры. Он вообще, похоже, первый раз в жизни стрелял из автомата. Стоит на расслабоне, даже магазин не отстегнул, палец, как был на спуске, так и держит. Подходит сзади комендант. Видит этот непорядок и громко как гаркнет почти Толе в ухо: "Оружие к осмотру!" А Толя малость оглох от стрельбы и слегка очумел от непривычной обстановки. Не разобрал, что ему орут, и: "А-а-а-сь?!!" - разворачивается кругом к коменданту, почти упираясь ему компенсатором в пузо.

Тот от неожиданности прямо-таки подпрыгнул и пытается срочно выйти из сектора Толиного обстрела. А Толя, считая, что стоять к начальнику боком не вежливо, наоборот поворачивается в его сторону и упорно ловит коменданта на мушку. А нас, конечно, от той же неожиданности при виде этого разобрал смех, переходящий в жрание.

Сильно, видимо, комендант тогда разозлился, но ничего нам не сказал, а только кивнул бывшему с нами офицеру, разбирайся, мол, тут со своим бойцами сам, и ушел. Ну, мы посмеялись ещё маленько, пошутили насчёт Толи и его крутого нрава и в хорошем настроении поехали на заставу, не чуя беды.

А тем же вечером поднял нас начальник заставы по тревоге и объявил от коменданта учения по обороне заставы от внезапного нападения. И все, кроме дежурного, часового и повара идут жить в окопы, которые вокруг заставы выкопаны давно заранее. А дежурный и часовой тоже туда идут, когда сменятся, и повар следом за ними, тоже идёт, когда дела на кухне закончит. На дворе конец октября, а окопы для длительного пребывания прямо сказать подготовлены плохо. В блиндаже сыро, крыша дождя не держит, и никакой огонь ни в какой печурке не бьётся.

Вот так мы там и жили три ночи на плащах химзащиты и одеколоне с многообещающим названием "Лето", глоток которого, разбавленного водой, позволял немного согреться и заснуть хоть на несколько часов, пока ноги не сводило от холода. Вот такой нам комендант устроил смех, один на всех.

Утром мы расходились на службу. Я готовил обед на заставе (хорошо, что полевой кухни на заставе не предусмотрено) и разносил его в термосах по окопам. А вечером опять в окопы. В общем-то я понимаю, что по сравнению с тем, в каких условиях приходится жить людям на войне, это был школьный пикничок. Но когда пришел отбой тревоги и мы вернулись в кубрик на свои обычные койки, они нам показались мягче домашних постелей.

Впрочем, уже на вторую ночь стало понятно, что если что-то не предпринять, можно серьезно навредить здоровью. Поэтому потихоньку мы стали после полуночи расползаться из окопа кто куда, ночевать в баню, на питомник, в вагончик строителей. После отбоя офицеры к нам в окопы не заглядывали, видимо, понимая, что наказание всей заставы им авторитета не добавит.

Все же я тогда порядочно застудил ноги, из-за чего пошли у меня чирьи, которые я смог окончательно вылечить только на дембеле. В сыром прибалтийском климате от этой беды страдали многие, в том числе и бедный молодой Толя, у которого под слоем грязи и машинного масла болячками были покрыты все руки.

Рассказ стоит начать с того, как ещё в учебке пошли мы один раз в патруль по территории части. Это было что-то вроде караула, или даже это он и был. Разница была в том, что мы не стояли на посту по одиночке, а ходили втроём - два курсанта и сержант. А сержант был не наш, и даже не из школы поваров, а какой-то левый. Может из строительной школы, а может из автомобильной.

Но сержант был заправский погранец по всем статьям и повадкам. Он нам так и сказал, мы, мол, идём в дозор! Поэтому порядок движения, дистанция, условные сигналы и прочая. У нас с собой рация была. Он то и дело по ней с кем-то переговаривался непонятными словами, из которых я запомнил только "всё ХБ". Он объяснил, что на границе всякие враги могут слушать переговоры пограничников. Поэтому надо говорить условными словами. "Всё ХБ" означает, что всё в порядке.

Так же он нас учил, что тишина всегда обманчива, что враг может быть за любым поворотом, под любой кочкой. Поэтому бдительность - первое правило. В общем, нагнал такого страху, что мы каждого куста начали бояться. Тем более, что учебка наша была на территории бывшей фашистской школы СС, а в школе поваров по слухам раньше размещался бордель. В принципе, может быть и так. Но, мы не об этом.

Ходим мы от угла к углу, от куста к кусту, кругом ночь, никого народу, здания из красного кирпича в готическом стиле: стрельчатые окна, черепичные крыши, вороны каркают, жуть! Привстали перекурить у какой-то водосточной трубы. Разговор зашёл о волновавших нас вопросах. Были у нас большие сомнения относительно перспектив дальнейшей карьеры в погранвойсках. Ходил по школе слушок, подтверждаемый и некоторыми сержантами, что на заставах нас ждёт жесть и мрак, голод, холод и беспробудная дедовщина. А что надо, пока не поздно, писать рапорта начальству с просьбой остаться при учебном отряде не поваром, так хоть на подхоз, свиней кормить.

Поведали мы эти наши сомнения старшему наряда, благо он начальник над нами временный, не свой сержант, с которым держи ухо востро. Слушал он нас, слушал. Вдруг напыжился, как воробей перед боем, и говорит громким шепотом, срываясь в хрип: "Кто вам эту ерунду рассказал! На заставах плохо служить? Да, там ни разводов по утрам, ни прогулок по вечерам! Там ни дневальных, ни караулов, когда ночь без сна, а дальше терпи, как хочешь, по общему распорядку. Там каждый погранец по своему плану, как человек живет. Сколько надо спит. А в выходной хоть до обеда спи! На заставах голодают?! Там утром встал, туф-ф, завтрак! - и он сделал жест, будто двумя кулаками стукнул по полке окна раздачи пищи, - с дозора пришел, туф-ф, обед! Вечером, туф-ф, жареная рыба на ужин и пюре! А ночью пришел из наряда - туф-ф, ДэПэ!"

Вот тут-то я первый раз и услыхал про ДэПэ или, полностью говоря, про дополнительный паек, положенный в погранвойсках военнослужащим в ночных нарядах. В общем, сержант тот нас очень ободрил и утешил. Сам он переживал, что пришлось ему уехать с заставы в учебку на усиление сержантского состава. Но, что поделаешь, приказ есть приказ. А я думаю, хорошо, что его прислали. Не знаю, какой он там был на заставе командир, а пропагандист из него получился первоклассный. Я с тех пор думал только о границе и хотел туда попасть. А сладкое сочетание букв ДэПэ прочно засело мне в душу.

В самом деле, в общевойсковом уставе нет такого пункта, чтобы покормить человека между ужином и завтраком, хоть он служи всю ночь в наряде дневальным или в карауле. Если там, не официально кто-то наладил чайку в литровой банке, вскипятив его бульбулятором из двух бритвенных лезвий и спичек, если он при этом не устроил короткого замыкания и не спалил казарму - его счастье! Если он к чаю прибавил ещё кусок стыренного из столовой за ужином хлеба, и его при этом не накрыл сержант и не расчмырил на весь взвод, как последнего дистрофана, страдающего от хронического недоедания (а, пусть теперь жрет свою чернягу перед строем, а пока не съест, никто не пойдет курить перед отбоем) - его счастье! Если у него и конфеточка или печенька нашлась из домашней посылки или из полкового чепка - совсем пацану повезло! А так, чтоб по уставу, нет, не положено.

Но на заставе жизнь и служба видно были устроены людьми другого сорта и мировоззрения. К тому же на заставе нет чепка, то есть, попросту говоря, военторга, где можно на солдатские деньги купить хоть бы печенья или конфет, чтоб немного перекусить после ночной службы. Поэтому пограничнику на заставе положено ДэПэ.

Память, память! Сколько раз раскладывал я доппаек на кухне, на полочке хлебного шкафа, а вот забыл, что там в точности было, и кому положено. Хорошо, что есть контакт старшины, уточнил, напомнил. Итак: ночным нарядам, часы службы которых приходятся с 22-00 до 6-00 и длятся два часа и более, полагается доппаек, который состоит из тридцати грамм копченостей, ста граммов белого хлеба, и по двадцати граммов печенья, сливочного масла и сахара. Ну, и конечно, чай, заваренный с вечера в электрокотле литров на пятьдесят, пейте на здоровье. Тем более, что заварка своя, лесная - зверобой, липовый цвет, ромашка и мать и её в душу мачеха.

С хлебом, маслом и сахаром более или менее понятно. После суточной выдачи продуктов рабочий по кухне откладывает одну или две буханки белого хлеба, а лучше, от греха, прячет подальше в поварской стол. Это на ДэПэ. Остальной хлеб делит на обед и ужин. На завтрак шиш. Я уже рассказывал, завтрак на заставе не главное.

Сахар по две ложки насыпается в кружки по числу доппайков, после чего эти кружки тоже отставляются в сторону, выйдя до поры из хозяйственного оборота. Маслице пока до вечера полежит в холодильнике.

Вечером перед уходом домой старшина приносит со склада точно взвешенный кусок копчёной колбасы и стопку круглых пресных галет. Колбаса нарезается на число доппайков кругляшами толщиной примерно в сантиметр (зависит от диаметра). На полку хлебного шкафа выкладываются по ломтю белого хлеба (поперек всей буханки). На ломоть кладется кусочек масла, кругляш копчёной колбасы, две печеньки, рядом с каждым ломтем ставится кружка с сахаром на дне. ДэПэ готовы!

Кому же достанется вся эта радость? Перво-наперво, конечно, дежурному по заставе. Человек не спит всю ночь. Отправляет и принимает наряды, поддерживает связь, следит за порядком, проверяет часовых. Во-вторых, часовые заставы. Эти стоят, как правило, по четыре часа в дождь, в мороз, в осенний звездопад, в пьянящий аромат лесных трав и в крики неведомых птиц. Потом, часовые границы - ночные секреты, тоже парни по полночи не спят, а ещё топать пешком среди ночи на участок и обратно. И, наконец, тревожные группы, если ночь выдалась беспокойная, и много пришлось вскакивать и ехать, проверять сработки сигнализации.

Вот ночная служба кончилась, или просто, как у дежурного, наступило время перекусить, и те, кому положено, заходят на кухню и берут свой паек. А как его есть? Сами видите, еды-то не больно много, не разгуляешься. Но и тут были методы.

Были такие, кто очень хотел спать. Они просто совали кусок колбасы в рот, печенье в карман, остальное ныкали куда-нибудь, чтобы попить утром чайку с сахаром и хлебом с маслом, после чего, зевая, лезли на второй этаж в кубрик, и баста. Но для большинства процесс поедания ДэПэ был кульминацией трудного долгого дня и большей части ночи. Поэтому старались немного расслабиться за кружкой чая, поболтать с товарищами.

Из галет и колбасы можно было сделать парочку канапе с маслом или без, кому как нравится. Можно съесть кусок хлеба с маслом. Можно поверх масла положить на хлеб колбасу. Опять же как. Кругляш сантиметровой толщины резать дальше на круглые кусочки трудно. А положи его на плашку и нарежь поперек. А потом выложи бутерброд копчёным паркетом. А если колбаса большого диаметра, то кусок всего миллиметров пять, а хлеб целиком не покрывает, не то ни се. А нарежь его соломкой и выложи вроде железнодорожных шпал.

На дне кружки у тебя что? Сахар! Можно залить его чаем из котла и погреть кружку на плите, попить сладенького. А можно из печеньки соорудить пирожное, намазав на нее масло и посыпав сахарком. В общем давали ребята полет фантазии.

Иногда к положенному уставом доппайку прибавлялись какие-нибудь вкусности из домашних посылок, которые на заставе принято было делить на всех. Помню, сержанту родом из литвы привезли родственники на побывку много копчёных колбас и сала. Вот был праздник! Ели и на обед и в добавку к ДэПэ шло несколько дней. Ребятам из Башкирии и Чувашии тоже присылали мясных деликатесов. Украинцу прислали шмат копчёного сала размером в габариты ящика. Редко, но бывало!

А осенью, когда в лесу было полно грибов, а на складе картошки, начинались ночные жарехи. Солдаты сами жарили на маленькой сковородке грибы с картошкой. Я только просил, чтоб не тратили много масла, чтоб мне было на чем рыбу пожарить.

Ну, и под конец вспомню, как сожрал я один раз чужое ДэПэ. Сожрал не нарочно, конечно. Отстоял часовым и пошел, как обычно, на кухню. Сижу, чай пью, бутерброд кушаю. Тут двое ребят с границы вернулись. Бац, а ДэПэ осталось только одно. Они к дежурному, как так? Он посмотрел по журналу, а мне, оказывается, не положено. То ли стоял в ту ночь мало, то ли после 22-00 двух часов не отстоял, не помню, почему так вышло. Так было неудобно, хоть назад давись. Я с тех пор до самого дембеля у дежурного уточнял, точно ли мне положено.

А ребята что? А ничего. "Не переживай, - говорят, - Петруха! Мы одно на двоих разделим." Вот с такими парнями довелось мне служить! Золото - парни.

Больше историй от повара погранзаставы читайте на канале "Зеленые похлебки"

Мы с Саней совсем недавно прибыли на заставу на стажировку. Неделю осваивались на кухне, и вот нам говорят, сегодня идете в дозор! Первый дозор! Нас поведет сам начальник заставы, такая традиция. И дозор не обычный, а с выходом прямо на самую границу, туда за забор системы, за распаханную контрольно-следовую полосу, туда, где пограничные столбы. Туда солдаты одни без офицера не ходят, мало ли что. Заблудишься ненароком, ищи тебя потом в кутузке у соседей.

Ух, повезло! На нас новенькие камуфляжи, автоматы, подсумки с патронами и все, что положено. Начальник с пистолетом в кобуре и биноклем на ремешке. Настроение у всех приподнятое. Начальник любит границу. Да и мы тоже, раз такое дело, любим, почему не любить? Дело интересное, дело почетное - охранять границу. И как только некоторые чудаки, попав в погранвойска, стараются остаться в отряде, в городе, при хозроте? Скукота какая! Только и радости, что каждую неделю ходить в увольнение, пить пиво, смотреть кино и щупать баб. То ли дело на заставе!

"А что, бойцы, - шутит начальник, - помните песню Высоцкого "А на нейтральной полосе растут цветы, необычайной красоты?" Вот мы и пойдем, посмотрим, что там за цветы!" Саня кивает, помню, мол. Я не слышал никогда, но тоже понимающе улыбаюсь. Не огорчать же человека, что я из другого поколения, и мне ближе "Границы ключ переломлен пополам".

Но служба дело серьезное. Шутки в сторону. Построились, получили приказ и вперёд, бегом за начальником через ворота, через КСП и в приграничный лес. Лес уже зелёный, конец весны. Сквозь ветки солнышко пробивается. Мы движемся по тропе быстро, но тихо, стараясь не греметь амуницией. Наш дозор - почти разведка!

Начальник бежит легко, почти не касаясь земли. Руки полусогнуты в локтях, спина прямая, дыхание ровное. Красиво бежит, прямо скажу, чувствуется хорошая физическая форма у старшего лейтенанта. Мы ломимся следом за ним, ныряя под нависшие на тропой ветки: автоматы за спиной, подсумки на задницах, все остальное прижимаем руками к бокам. Молодые бойцы! Но мы тоже ещё не прокурены, не зажрались, нормально бежим, не отстаём.

Но вот начальник перешёл на шаг, а потом остановился. Руку вверх - нам сигнал "стой!" Тихо кругом, только слышишь свое беспокойное после бега дыхание и шум в ушах. Так постояли молча, приходя в себя, прислушиваясь к лесу, приглядываясь по сторонам сквозь зелёную листву. Мы в камуфляжах, мы в дозоре, смотрим и слушаем, а нас не видно и не слышно. Мы следопыты! Мы разведчики! Где тут спрятался враг? Где его логово и тайные тропы? Зорок глаз пограничника, чутко ухо, быстры ноги и тверда рука.

Начальник махнул рукой и снова пошли вперёд, иногда переходя на лёгкий бег, и вот, вышли на какую-то просеку. Снова "стоп". Начальник показывает рукой куда-то вправо. Глядим и видим: на просеке стоят пограничные столбы! Настоящие полосатые, как на картинке. Просто так их, кстати, не так уж много мест, где увидишь. Скрыта линия границы от посторонних глаз, где лесом, где буграми, где топкими местами. С нашей стороны красно-зеленый столб с гербом СССР, а напротив него красно-белый в косую полоску с орлом в короне и надписью "Polska".

Подошли мы, рассматриваем. Начальник не торопит, даёт насмотреться. В такой дозор обычный срочник может один -два раза за всю службу и сходит. "Ну что, - говорит он тихо, - видите нейтральную полосу?" А сам улыбается. Ну, мы понимаем, что это шутка, хотя в чем ее суть, пока не догоняем. Ну, в самом деле, вот же земля между столбами, она чья, наша или уже не наша? А земли там нормально, дом может и не построишь, но палатку вполне поставить можно.

Нельзя! Начальник показывает на маленький столбик, вмонтированный в маленькую бетонную площадку прямо посередине между гербовыми столбами. Оказывается, граница проходит прямо по середине его верхнего торца. Так, что даже половина этого столбика на нашей земле, а другая уже заграницей. А нейтральная полоса - поэтическая метафора!

Оказывается, все решает он - этот неприметный в траве малыш. Пусть, гербовые красавцы сгниют и повалятся. Пусть, пьяный польский грибник распилит их на дрова. Пусть, новые столбы поставят не так, как стояли старые. Граница никуда не сдвинется, пока маленький бетонный страж на своем месте. А гербовые великаны суть лишь заметные издалека вешки, глашатаи при своем господине, знаменосцы при своем командире. Ну, и красиво чтоб.

Полюбовались на этих, и хватит. Пойдем до следующих. А до следующих не так, чтобы очень близко. Вон, впереди, еле видно. Но видно. Их так и ставят, чтобы от одних столбов можно было другие вдалеке увидать. А если излом на местности, бугор там или, наоборот, впадина, то ставят чаще, чтобы с любого места на линии границы было видно столбы справа и слева. Чтобы никто не сказал потом: "Я гулял, столбов не видал, заблудился и забрел к вам прямо на склад с боеприпасами!" И саму просеку чистят, а если полем идёт граница, на поле косят полосу, чтоб хорошо было видно.

Вот мы по просеке идём и следы разбираем. А следов, как ни странно, много попадается, и не только звериных. Вот тропка через границу пробежала с той стороны прямо в наш приграничный лес. Дело ясное, грибники гуляют, браконьеры ходят. Не порядок, конечно. Но, ведь с польской стороны забора нет. А дозоры у них всех браконьеров не отловят. Да и нашим нарядам будто дел других нет, как польских крестьян по запретной зоне отлавливать? Ну, попадется если, тогда, конечно, задержим. А так, не в ООН же жаловаться ради этого. А попробуй к нам через КСП сунься!

Просекой вышли на опушку. Справа с нашей стороны кустарник подходит почти к самой границе, а с польской обширная луговина. Вдоль кустарника краем луга идём до леса, что темнеет впереди. Там, у входа в лес можно и столбы разглядеть. Вдруг, начальник впереди нас остановился, присел и нам машет, садись, мол. Сели на корточки, а что толку! Место открытое, хорошо нас видать. Ну, и нам тоже видно. Идут от леса два человека, одетых в черное. Подошли ближе, видно, что это на них военная форма, у одного пистолет, у другого короткий автомат под мышкой, кепки или фуражки не нашенские. Польский дозор!

Дошли до нас и остановились прямо напротив на своей территории. Стоят в метре от нас, смотрят, улыбаются. Мы сидим, снизу вверх на них пялимся. Тут один говорит: "Добри ден!" и два пальца к козырьку, честь отдал. Другой с автоматом тоже. Ну, не болван!? С оружием на плече руку к головному убору не прикладывают! Может у них, конечно, устав другой? Начальник наш, раз такое дело, встал, козырнул тоже, а потом как сиганул прямо в кусты! Только и бросил нам на ходу: "За мной!" Ну, и мы следом, ломая ветки и обдирая морды и новые камуфляжи, через кусты погнались за начальником, оставив польский дозор размышлять о загадочной русской душе.

Я же наставления изучал в учебке. При встрече с нарядом сопредельной стороны ему нужно отдать честь и продолжить несение службы. В общем-то и всё. Никогда не думал, что исполнение этого пункта может быть сопряжено с риском для здоровья и казённого обмундирования.

С другой стороны тоже и начальника можно понять. У нас тут скрытное перемещение на местности и наблюдение, а эти со своим "Добри ден!" Тьфу, принесла их нелёгкая! И спрятаться негде. Короче, забдили они нас, когда мы из леса выходили, и ждали с той стороны, пока мы на открытое место не выйдем. А потом, гоп-ца-ца, один-ноль! Такая вот игра "Зарница" получилась. Не приятненько. Не то, чтоб это залёт какой-то был, прятаться от польских дозоров мы не обязаны. Но, у погранцов, видно, тоже есть свой высший пилотаж. Заметить другого раньше, чем тебя заметят, всегда приятно и поднимает самооценку.

Широкой дугой через осоку, камыши и молодой березняк пробились мы к лесу и продолжили путь по просеке. Идём молча, начальник не улыбается, может переживает. Опять впереди прогал показался. Тут постояли. Нет, конечно, такого фарта, чтоб ещё один чужой дозор встретить, ждать не приходится, а для порядку постояли, понаблюдали. И не зря!

Не так чтоб далеко от опушки, на нашей стороне двое в белых майках косят траву! Нашу советскую! Ясное дело - нарушители! Но, начальник наш как-то очень спокоен. Пошел вперёд, мы следом. Подходим к косарям ближе. Они стоят к нам спиной, нас не видят.  И тут по некоторым деталям одежды, по сдвинутым на затылок головным уборам и по характерной окантовке затылков я узнаю нашего старшину и рядом с ним Егора! Тю! Наши!

Ну, тут они нас услыхали, еще б не услыхать, пыхтим как паровозы, а Саня ещё и ботает сапогами так, что в деревне на той стороне слышно.

Последовал доклад старшины и прочие формальности. Косят, стало быть, линию демаркации на таком-то участке границы, согласно плана расчистки. Ну, начальник деловито осмотрел, что сделано, уточнил, что на сегодня осталось. И про тот участок, где мы поляков встретили, сказал, что надо там пошире с нашей стороны расчистить проход, а то не удобно, чуть ли не по загранице ходить приходиться. Старшина доложил, что это в плане есть.

Тут наш дозор стал к концу подходить. Свернули мы лесом в сторону фланговой дороги, и вернулись по ней на заставу. Там у нас дежурный, литовец из старослужащих, принимая оружие в оружейной комнате, поинтересовался с кривой усмешкой: "Ну как, понравилась экскурсия!?" А чего ж? Мне лично понравилась!

Больше рассказов от повара погранзаставы читайте на канале "Зеленые похлебки" (https://t.me/zelenye_pohlebki)