Неудачный роман и потеря памяти
В интернете есть много историй, пусть будет еще одна. Почему-то вспомнилась на днях, а как говорит мой психолог, выговориться - тоже терапевтично.
Как-то во время учебы в универе на каникулах я поехала в бабушке. Там в нашей постоянной компании друзей появилась пара новых ребят, с которыми мы довольно легко и быстро нашли общий язык, а с одним из них возникла некая взаимная симпатия. Однако, на тот момент у меня был довольно длительный (несколько лет) опыт отношений на расстоянии и повторять его я не собиралась. Очень это тяжело было поддерживать и очень травматично заканчивать. Это было время, когда мобильники только начали становиться общедоступными, связь была дорогая, а бумажные письма еще вполне ходили. В общем, в какой-то момент мы с парнем откровенно поговорили о наших переживаниях, и я честно сказала - могу предложить только отношения до конца лета. Дальше категорически и стопроцентно расстаемся, без вариантов. Он согласился, и мы вполне приятно провели остаток каникул, гуляя за ручку. Признаться честно, это была максимальная степень нашей близости, что в 18 лет довольно странно, но в целом меня устраивало. Перед моим отъездом был еще один разговор, в котором я подтвердила первоначальную договоренность, и он ее поддержал. Было, конечно, грустно, но зато без страданий в будущем.
На следующие каникулы я снова приехала к бабушке, а до этого времени мы поддерживали связь с ним, наряду со всеми друзьями из нашей компании, через письма и редкие смс. Все шло в рамках разумного и без скрытого флирта, хотя довольно тепло и душевно. В общем, мне казалось, это было взаимно приятное знакомство. После моего приезда наша компания вновь собралась вместе, чтобы погулять, пообщаться, съездить на дачу. И тут я уже стала замечать какие-то странные знаки внимания, фразочки от этого паренька, которые противоречили заданной парадигме нашего общения. Пришлось даже несколько раз между делом ввернуть информацию о том, что я уже в новых отношениях, упомянуть "моего парня" и всячески постараться лишний раз ясно дать понять, что возобновлять те невразумительные отношения я не планирую. А на открытый разговор он не решался, видимо (он в целом был довольно застенчив, назовем это пока так).
И вот приближается день моего отъезда, наутро у меня билет на поезд, и мы с друзьями сидим, немножко грустим, проводим вместе последний вечер. Засиделись допоздна, но все были уже не малыши, мне было 19 на тот момент, тот парень на год-полтора был младше, остальные тоже примерно того же возраста. Распрощались мы все поздно, ребята, так сложилось, разошлись по домам по двое (два брата шли к себе вместе, этот парень с другом тоже ушли вместе, поскольку были соседями). А наутро все пришли меня проводить на вокзал. И тут случается явление. Приходит этот парень со своим другом, прикрывает лицо шапкой. Что-то невнятно мямлит, а потом опускает шапку - лицо разбито, губа зашита, весь в синяках. Зрелище для впечатлительной меня на тот момент было шокирующее. Да и остальные тоже были, мягко говоря, фрустрированы. И рассказывает, что по пути на него напали гопники какие-то, отпинали, избили, отжали телефон. Он вот с утра сбежал из больницы, хотя у него двойной сотряс, куча швов и его не отпускали. Но он не мог меня не проводить. И смотрит щенячьими глазами.
Меня начинает конкретно трясти, я в такой ситуации оказываюсь впервые, иду за какой-то помощью ко взрослым: бабушке-дедушке и еще там дядя и тетя мои были. Те, конечно, сразу накинулись на меня - почему я не проследила, чтоб все разошлись вовремя, почему мы сидели так долго. Паника, осуждение, ругань. Дальше я, не зная, как исправить эту ситуацию, заявляю, что буду сдавать мой билет и останусь тут, навещать, ухаживать за бедолагой и все такое. Но это моя родня категорически пресекла, напомнив, что у меня есть учеба в универе, а тут я ему ничем не помогу, раз он под наблюдением врачей в больнице. Я всучила парню свой мобильник, чтоб он был на связи, выставила за порог и попросила ребят проводить его до больницы.
Дорога домой была тягостной, дома меня встретили родители, которым уже конечно все рассказали родственники. Они также осуждающе отругали меня, что я не проследила за безопасной дорогой домой моих друзей, тем более они младше меня. А дальше со мной перестали разговаривать и обстановка дома стала особенно гнетущей и давящей. Единственным человеком, кто встретил меня с радостью и любовью, была моя младшая сестра.
Дальше потянулись тяжелые дни. Подруга одолжила мне свою старую мобилку (кирпич-моторолу, которая держала заряд часа 3 от силы). Я просыпалась, проверяла смс, в хорошие дни он писал, что проснулся, как себя чувствует, что говорят врачи. К моему приезду домой у него случился эпизод комы, обнаружилось кровоизлияние в мозг, подтвердился двойной сотряс. Множество пугающих деталей появлялось каждые пару дней. Ему становилось то лучше, то хуже. Иногда он пропадал на целый день, и я не знала, что с ним, жив ли он вообще. В среднем состояние его стало стабильно тяжелым, но каждые 3-4 часа он старался писать мне смс, чтобы я не волновалась. В таком режиме прошло недели 2. Я прожила их в максимальном напряжении психики, от смс до смс, от одной новости к другой неутешительной новости. Все мои душевные силы и внимание были сосредоточены на телефоне - как он? Что с ним? Почему так долго в этот раз молчит? Почему я такая дура, что из-за меня чуть не погиб человек и теперь он, единственный сын своей одинокой мамы, в таком тяжелом состоянии. Все из-за меня. Я не разговаривала ни с кем в универе, вообще ни слова не могла выдавить, да и зачем. Я как робот, уходила на пары, отсиживала их, возвращалась домой, писала конспекты, жила с телефоном в руке.
Через пару недель наш общий друг в разговоре со мной вдруг с досадой ляпнул, что с парнем все нормально. Никакой неоднократной комы не было. Никаких сотрясов. Пара швов на разбитой губе. Он давно не в больнице, просто ему нравится мое внимание! Сказать, что я была зла - ничего не сказать. Я была в бешенстве. Я была в ярости на свою доверчивую глупость. На его ушлую хитрожопость. На то, что никто не попытался со мной поговорить из родных или как-то поддержать (кроме сестры, но она была настолько маленькой на тот момент, что ничего и не знала обо всей истории, только видела, что мне грустно, и просто обнимала меня). Первым делом я сообщила родителям, что парень выписался из больницы и давно дома. Подразумевая, что можно перестать меня игнорировать. Также сообщила, что ничего угрожающего жизни с ним не произошло, на что мне был дан ответ, мол, все равно ты должна быть ответственнее, это же твои друзья!
Затем я купила ему б/ушный точно такой же телефон, как у него украли (это часть была правдой). Там, кстати, выяснилось, что он сам домотался до каких-то отморозков, и закономерно огреб от них, а телефон скорее разбили, чем отжали. И только тут я почему-то задумалась, а почему же его друг остался цел и невредим, не попал в больницу и вообще хмуро молчал, когда они пришли меня провожать. А потому, что не хотел сдавать своего друга, но и вранье поддерживать не мог. В итоге он перестал общаться с нашим коматозным другом, наблюдая, как он продолжает спектакль. К тому моменту как раз из его города к нам в гости должен был ехать человек, с которым я попросила передать обратно мой телефон. А я , в свою очередь, передала ему купленный и тщательно протестированный недельным использованием мобильник.
Как только он написал смс, что получил телефон, спасибо большое, как здорово, но голова все еще болит и новая кома на подходе, я сообщила, что более не хочу иметь с ним никаких касательств, и много всего накипевшего. Что дальше он может помирать сколько угодно, но я об этом знать не хочу, и теперь мы точно в расчете и больше нас ничто не связывает и никогда не будет.
А дальше были жалобные смс, которые я удаляла, не читая, попытки передать что-то через наших друзей, которые я пресекла в зародыше. Мой телефон вернулся ко мне кошмарно грязный, с ободранными кнопками, словно им червей для рыбалки копали, а не в больнице стерильной лежали. Я плакала, отчищая его, отмывая каждый выкрученный винтик, я поменяла кнопки и антенку. Я очень привязывалась в то время к технике, одушевляла ее практически. А потом, пытаясь дать завершение этому кошмару, я жгла все его письма и открытки, некоторые из них пришли после этого разрыва, и я их тоже не стала открывать (что для меня небывалый шаг, я очень трепетно отношусь к написанным на бумаге словам). Я прорыдала над этим ритуальным костром всю душу, и наконец меня начало отпускать.
Но такое крайнее напряжение психики не прошло даром - у меня здорово стала сбоить память. Я не узнавала некоторых людей, я забыла огромные куски из своих воспоминаний, я восстанавливала свою жизнь по кускам, по рассказам близких друзей, по записям в дневниках, по моим стихам. Многие вещи для меня утратили эмоциональную окраску - я их просто знала как факт. Это было ужасное ощущение, когда ты сам себе становишься незнакомцем, когда тебе не за что зацепить в голове, ведь твои воспоминания стерты и отрывочны. Я не могла поделиться этим с семьей, у меня не было возможности пойти к психологу. Даже друзьям я рассказала только через пару лет, и только самым близким и доверенным.
В завершение истории могу сказать, что на следующих каникулах этот чудак пришел к нам в компанию, чем вызвал у меня нервный срыв. А пока я ревела в объятиях сестры, наши ребята гнали его до околицы, обещая разбить лицо и на этот раз по-настоящему отправить на больничную койку. Больше, насколько мне известно, с ним их наших никто не общался, и его показательные страдания остались без зрителя. Он пытался потом выйти на меня с претензиями, что я прислала ему нерабочий телефон. Он даже показал его общему другу, пока они еще общались, и тот мне потом рассказывал, что на телефоне натуральная зарубка, как будто от ножа или топора, и он конечно не работает. Но я устала от этого кордебалета, я отдала рабочий телефон в хорошем состоянии, покупать ему новый на студенческие заработки я больше не собиралась и дальнейшая судьба и телефона, и его владельца, меня более не интересовали, хоть в огороде оба заройтесь.
Эта история, пожалуй, о том, как важно иметь связь с реальностью, а не только расти на пионерских книжках. Как важно иметь поддержку семьи, особенно в трудные времена и когда совершаешь ошибки. Сейчас, с высоты опыта и возраста, я не понимаю, чем руководствовалась моя родня, обвиняя меня в этой ситуации. Почему я должна отвечать за парня, практически моего ровесника, у которого есть мать, есть мобильник, чтобы с ней связаться, есть своя голова на плечах. Вряд ли я буду возлагать такую ответственность за окружающих на своих детей. Я заплатила очень дорогую цену за этот жизненный урок, и я его усвоила. А тот парень, что ж, в ряду пережитый мной предательств и подлостей он стоит на первом месте. Он долгое время был единственным человеком, вызывавшем у меня натуральную ненависть (на данный момент я это переварила и отпустила, это очень тяжелое чувство, чтобы тащить его через жизнь). И кстати, я знаю, насколько глупо было мое поведение, насколько легче и правильнее можно было поступить. Но это я знаю сейчас, а тогда я поступала, как мне казалось верным.
Благодарю тех, кто добрался до конца текста, мне было важно его написать.
