Molokososka

Наполнял сайт магазина «Теория Струн». Навел порядок в каталогах, исправил повторяющиеся ошибки в слове «зделка», придумал слоган «Иди на звук». Слоган директору понравился, но кто-то ему внушил, что люди воспримут превратно. Сменили.

Самое интересное началось, когда дело подошло к странице «Наш коллектив». Директор прислал мне объемное электронное письмо, коим дал понять, что для написания этого раздела мне просто необходимо побывать в магазине (всю остальную работу я выполнял удаленно). Уже не первую неделю назревало ощущение, что мне необходимо прогуляться, так что возражений я не имел и тем же вечером встретился с директором для выяснения деталей.

На нашу встречу в «Джаггере» я пришел первым, сел за условленный 6-й столик, а через десять минут напротив меня появился Лемми из Motorhead. Я уже было всерьез зауважал «Джаггер» как рок-клуб мирового масштаба, но Лемми снял темные очки и ковбойскую шляпу и заговорил со мной по-русски, не оставив сомнений, что на самом деле он — Сергей Нестеров, владелец магазина «Теория Струн». Тогда я снова смог дышать.

— Перейду сразу к делу, — сказал он, — поскольку времени у меня очень мало, нужно ехать тестировать барабанные палочки из гикори. Будешь пиво?
— Разумеется.

Сергей подозвал официантку оглушительным щелчком пальцев.

— Две «Ленивых твари» нефильтрованных.
— Извините, «Ленивая тварь» кончилась.
— Разочарован. Тогда мне ничего.
— Мне тоже, — сказал я.

Сергей провел большими руками по длинным волосам, огляделся и сказал:

— Смотри. Наш коллектив — это наша семья, так?
— Не знаю, я ведь с ним еще не знаком.
— Точно. Так вот, мне сегодня в голову пришла гениальная мысль! Я хочу, чтобы посетители сайта знали, какой у нас теплый ламповый коллектив, я хочу рассказать им всю правду. А поскольку тебе эту правду излагать удается как никому другому, я хочу, чтобы ты пошел на небольшую ложь.
— Не уверен, что понимаю.
— Все очень просто, — Сергей прикурил сигарету стальной зажигалкой с выгравированным на ней портретом Хэмингуэя. — Слышал про тайных покупателей?

Кто же про них не слышал. Мужик с диктофоном за пазухой приходит в «Эльдорадо» и делает вид, что собирается покупать плазму, а на самом деле анкетирует продавцов, за что «Эльдорадо» и платит таким как он.

— Теперь понял, — сказал я. — Хотите, чтобы я под прикрытием собрал материал для раздела «О коллективе»?
— Именно.
— Не уверен, что это хорошая идея, и…
— Нет-нет, ты уверен, — успокоил меня Сергей. — Послушай, у меня в магазине работают опытные и крутые ребята. Они меня никогда не подводят, и мне не нужны никакие тайные покупатели, чтобы знать: в торговом зале все путем. Я на работе месяцами не появляюсь, им не нужен контроль — они же музыканты, сечешь? Просто хочу угореть над ними, разыграть по-свойски. Им это самим понравится, когда они прочитают твою писанину. Мы же с тобой оба знаем, что ты пишешь не хуже Фицжеральда, а?

С последними словами Сергей кивнул на зажигалку с Хэмингуэем.

— Хорошо, — все еще сомневаясь, сказал я. — Разыграть по-свойски — это всегда пожалуйста. Но неужели вы думаете, что я в первую же минуту не выдам себя? Я гитару держал в руках дважды в жизни: один — на фотосессии, второй — в драке.

Сергей вдумчиво погладил бороду.

— Об этом я не подумал. Хотя… с другой стороны — это даже хорошо. Изобразишь парня, который ничего не понимает в инструментах, это будет еще веселее!
— Сергей, — как можно мягче сказал я. — Ну я же не актер, в конце концов.
— Не актер?
— Совсем нет.
— Тогда проверь свой счет.

Я достал мобильный и зашел в банковское приложение. Дважды пересчитав нули поступившей суммы, спросил:

— Во сколько нужно быть на месте?
— В любое время с девяти до девяти, — улыбнулся Сергей, затушив сигарету. — Хотя лучше с десяти до девяти, не уверен, что они открываются вовремя. Они же музыканты, сечешь?

Он надел шляпу с очками и поднялся со стула.

— Кстати, это только предоплата, еще столько же получишь по результатам. А теперь побегу — дела.
— Помню, — сказал я. — Барабанные палочки из гикори.
— Точно. Ты же понял, что это я про кокаин?
— Разумеется.
— Ну, бывай!

«Теория струн» притаилась в самом сердце кирпичных джунглей Петроградской стороны. Чтобы не вызвать подозрений, я явился после полудня, если точнее — в полшестого вечера. По дороге купил в переходе темные очки-авиаторы, чтобы играть хоть немного убедительнее.

Захожу в магазин. В нем ни души, кроме трех продавцов.
Первый, сняв майку, играет на ударных и трясет осветленными волосами. Второй весь в черном, словно Джонни Кэш, расположился за электронным пианино, вплетает в камнепад барабанов диковинную джазовую мелодию. Третий — самый большой, с косой саженью в локте — сидит за кассой в одежде американского индейца. Он пристально вглядывается в монитор и иногда щелкает мышью — похоже, сводит кассовый отчет за месяц. Когда я вхожу, ни один из сотрудников не отрывается от своих дел. Я прохожу мимо кассира, он даже не смотрит в мою сторону, только кликает мышью и серьезнеет еще больше.

Я дважды неторопливо обхожу магазин по периметру, рассматриваю гитары, изо всех сил бью в гонг — никто не обращает на меня ни малейшего внимания. Подхожу к пианисту, машу рукой в пределах его видимости. Тот ведет себя, будто он Рэй Чарлз: продолжает играть.

В ритме бодрого джаза он без конца поет одни и те же строки голосом Тома Уэйтса:

…Не вешай дартс на дверь,
Не вешай дартс на дверь,
А ты не вешай, ты не вешай,
Ты не вешай дартс на дверь!
Не вешай дартс на две-е-ерь,
Не вешай дартс на две-е-ерь,
А ты не вешай, ты не вешай,
Ты не вешай дартс на дверь…

— Извините, — громко говорю я, перепробовав все остальное. — «Дартс» — это название игры, ее невозможно повесить на дверь. В данном случае лучше подойдет «мишень» — она хотя бы является предметом.

Продавец перестает играть, а за ним и ударник.

— Проклятье, — говорит пианист. — Это нарушит всю ритмическую канву.
— Ничего в этом не понимаю, — отвечаю я. — Я не музыкант.
— Тогда что ты здесь делаешь? Погреться зашел?
— Зашел выбрать гитару брату в подарок.
— Такой подарок обрадует музыканта лишь в том случае, если он его выбирал сам, — ухмыляется пианист.

Барабанщик отбивает шутку: «Бадум-тссс…»

Кассир рычит, но, похоже, не на меня, а на свой отчет.

Я отвечаю пианисту:

— Мы с братом однояйцевые близнецы. Поэтому я лучше всех в мире знаю, чего он хочет. Мы доверяем друг другу даже такие вещи.
— Неужели? — восклицает пианист. — Тогда моя помощь тебе точно не понадобится.

И возвращается к игре на пианино.

— Послушай, — говорю я. — Понимаю, что ты занят, но сейчас тебе, и правда, стоит оторваться и выполнить свою работу.

Пианист снова прерывается и, задумавшись на секунду, говорит:

— У нас кончились гитары.
— Как это кончились, я же их вижу.
— Это муляжи.
— Муляжи?
— Муляжи, имитация, не более того. Не трогай их руками, пожалуйста. Приходи в другой день. Или в другой магазин. Спасибо за понимание, мы перезвоним.
— Какие же это муляжи? — я беру одну гитару в руки и провожу по струнам.
— А-ла-ла-ла-ла-ла!.. — вопит пианист, лупя по клавишам пианино без разбору. — Видишь, она не издает никаких звуков, немедленно поставь на место.

И начинает играть мелодию из «Марио». Через два такта подключается барабанщик.

Я подхожу к кассе и обращаюсь к индейцу:

— Продай медиатор, вождь.

Кассир медленно и не отрываясь от дела отвечает:

— Ты можешь сжечь лес, но тебе не поцеловать пиранью.
— Что?
— Ты все равно потеряешь медиатор и придешь за новым.
— Ладно, — сказал я. — Тогда мне три медиатора.
— Тигр не отбрасывает тени, когда убивает.
— В Америке тигры только в зоопарках, умник.
— Три медиатора лишь отсрочат неизбежное, — говорит вождь, и неожиданно бьет кулаком по клавиатуре. — Лучше научись играть пальцами, чужеземец.
— К сожалению, я не могу подарить брату на день рождения этот совет. Может, расскажешь, почему в этом магазине никто ничего не продает?
— Разве ты не видишь, что у нас обеденный перерыв?
— Не вижу. Почему вы тогда не закрыли дверь и не повесили табличку?
— Замок сломался.
— А табличку?

Индеец впервые отвлекается от монитора и внимательно смотрит мне в линзы очков. Затем достает из-под прилавка небольшую курительную трубку, подносит к ней огонек зажигалки, затягивается и снова уставляется в монитор.

— Вождь, — говорю я. — Ты что это, куришь травку прямо за прилавком?
— У тебя проблемы с этим, чужеземец?
— У меня — никаких, если не брать во внимание, что мне тут ничего не продают. А у тебя от этого проблем не будет?
— Послушай, бледнолицый пришелец, — произносит огромный парень с перьями на голове. — Разве ты не видишь, кто я? Каждый день в полседьмого вечера я выхожу на промо-акцию. Играю возле магазина на электрогитаре «Одинокого пастуха». Исполняю танец привлечения посетителей. Раньше этого момента ни одна душа не заходит в магазин. А ты мало того, что пришел раньше срока, еще и запрещаешь команчу курить трубку мира. Какой я команч без трубки мира?
— А если зайдет полицейский? Что с запахом марихуаны?
— Там, откуда ты родом, даже пахнуть травкой — преступление?
— Боюсь, что да.
— Сочувствую, чужеземец. Тебе понравится на нашем континенте.

В последней надежде я подхожу к барабанщику, теперь исполняющему соло.

— Можешь продать мне гитару? — кричу я ему на ухо.
— Конечно, нет проблем!

Он тут же прерывается и встает из-за установки.

— Наконец-то, — говорю. — Я уж было подумал, что вы тут не продаете инструменты, а просто отмываете деньги от сбыта наркотиков.
— Мы просто проверяли тебя, — отвечает барабанщик, подводя меня к витрине. — Но раз ты знаешь о продаже наркотиков, то нет проблем. Итак, что я могу предложить? Электрика нужна али акустика?..

Через десять минут парень уже заворачивает мне тяжелый «Эштон» цвета постаревших страниц, на котором я играю по сей день по мере сил. Барабанщик говорит вождю:

— Денис, отвлекись от своей «Цивилизации», пробей покупку.
— Ладно, — снисходит кас