Эй, толстый! 1 сезон в HD качестве

Надо сказать, что в своих подозрениях чиновник Николай Николаевич был исключительно прав. Он, как мы помним, озадачился вопросом – как олигарх Гавриил Глебович, чьим гостеприимством чиновник сейчас пользовался в промышленном подвале, заполненном самыми зловещими уебищами привокзальных площадей, смог добиться богатства? Как это ему удалось? Мог ли этот потный толстяк разбогатеть сам по себе? Или все-таки являлся зиц-председателем, подставным лицом каких-нибудь криминальных структур?

На самом деле, этот вопрос – очень правильный и интересный. И, наверное, будет верным ответить на него именно сейчас, поставив ненадолго на паузу события в подвале заброшенной фабрики. Мы оставим Николая Николаевича браво дуть на дуло маркера, Гавриил Глебович пусть по-прежнему хочет срать. Гельминтолог по прозвищу Айрон Мэйден пусть посидит в засаде, слушаю яростные вопли хоботоносого Жоры Ноздри. Пластмассовую девушку Марусю мы тоже поставим на паузу, когда она, игнорируя охрану, вбегает в подвал, надеясь задержать двух неучтенных подозрительных личностей, проникших в игровую зону. На мониторе нашего повествования появляются две вертикальные черточки, а стройная марусина фигурка пусть застынет в прыжке.

Лишь трусливого и осторожного Семена Евгеньевича мы на паузу ставить не будем. Этот двойник Укупника улетит во Владивосток. Там он проживет еще три года. Под занавес своей жизни он ввяжется в несколько сомнительных афер, поссорится с корейской мафией и загадочным образом будет съеден собаками на окраине Уссурийска. В нашей истории он больше не появится. Так что позволим ему уехать. Хуй с ним, как говорится. Это уже потом, через три года, его хуй отгрызет и проглотит устрашающий барбос с густой и грязной шерстью. Но это когда еще будет!

Давайте, пользуясь паузой, познакомимся поближе с Гавриилом Глебовичем. Тем более, что он еще сыграет значительную роль в нашей истории.

***

Если бы вы встретили Гавриила Глебовича жуткой и опасной зимой между 1992 и 1993 годами, вы вряд ли бы его узнали. Это каких-то пять лет спустя глаза, нос и рот расплывутся по лицу, теснимые тектоническими плитами подкожного жира. А той зимой будущий олигарх был худ, остронос и совершенно нищ.

В вытянутых на коленках трениках и футболке с надписью «ЛДПР» Гавриил Глебович сидел на тесной кухоньке бирюлевской квартиры и с тоской смотрел на две картофелины, которые жена Вика положила ему на тарелку вместо ужина.

– Даже без масла, – виноватым голосом сказал Гавриил Глебович.

– Да, Гаврюша! – Его жена Вика, утомленная женщина в бигудях и с изнуренным лицом уперла руки в боки. – Масла у нас нет. Мы его, представь себе, не можем себе позволить!

За стеной, в одной из комнат, вдруг рявкнул разбитным бабским многоголосием магнитофон:

А-америкэн бой, америкэн бо-ой

Я играю на балалайке,

Это самый русский инструмент.

Я мечтаю жить на Ямайке,

На Ямайке балалаек нет.

Это дочки – Оксана и Оля – решили послушать музыку. И эта музыка Гавриила Глебовича бесила.

– Девочки! Выключите эту проституцию! – простонал он.

– Это «Комбинация», папа! – зазвенел бодрый голос Оксаны.

– Да какая разница! – завопил отец семейства.

– Не трогай девочек! – строго сказала Вика. – Не вымещай на них свое плохое настроение…

– У меня оно было прекрасным, пока они…

– Ах, настроение у тебя прекрасное было? – прищурилась Вика. – Нам, значит, жрать нечего. Отец родной на работу зачем-то ходит, но денег не приносит. И, оказывается, у него еще было прекрасное настроение? С чего бы это вдруг?

– Ну, это образно выражаясь, – заюлил Гавриил Глебович. – Не было оно вовсе прекрасным. Но все-таки лучше, чем сейчас!

– Где ты витаешь, Гаврюша? – спросила его жена. – В каких, скажи мне, облаках? На что ты надеешься по этой жизни?

– Вик, ну, перестань! – страдальчески сморщился отец семейства. – Заплатят нам денег. И сразу за семь месяцев.

– Уже за восемь.

– Тем более, новый год вот на носу. Должны-должны!

Гавриил Глебович работал научным сотрудником в НИИ, зарплату он в последний раз получал в апреле. Сейчас же подходил к концу декабрь. И Гавриил Глебович занимался самообманом – он все ждал, когда свершится чудо, на работе откроется окошечко кассы, и бодрая кассирша позовет: «Идите за зарплатой!» Так все время бывало раньше. И так вдруг перестало быть.

– Гаврюша! Разуй глаза! Повзрослей! – взывала к нему жена. – Твой институт доживает последние дни. Не будет больше никаких зарплат.

– Ну, тринадцатой, может, и не дадут…

– Никакой не дадут. Все! Изменились времена, понимаешь? Мне больно смотреть, как ты тонешь.

– Нет, ничего ты не понимаешь, я не тону.

– Да в каком ты мире живешь, скажи мне? Сейчас нет никаких чудес, нет справедливости. Все рухнуло. А ты сидишь себе на попе ровно, в чудом уцелевшем институтике, и ждешь зарплаты? Тук-тук! Жареный петух тебя уже клюет в темечко!

Словно бы иллюстрируя свои слова, Вика постучала Гавриила Глебовича по голове, повыше лба.

– Посмотри вокруг, разуй глаза! – продолжала Вика. – Подумай, как ты можешь заработать деньги? Может, вагоны разгружать пойдешь?

– Вагоны? – вознегодовал Гавриил Глебович.

– Или вот бабы мне рассказывали: в «Макдональдс» на Тверской можно устроиться. У Марь Сергевны там посудомойка знакомая есть. Может, замолвит за тебя словечко.

– Да какой еще «Макдональдс»? Я – человек науки! – возмутился Гавриил Глебович.

– Да сдохла вся твоя наука! – Голос Вики балансировал на грани истерики. – Давай в ЖЭКе поспрашиваем? Может, дворники им нужны?

– Чтобы я, да в дворники? Я же работаю, в конце концов!

– Где результат? Где?

Сама мысль о крушении привычного мира была Гавриилу Глебовичу невыносима. Плохой и нерегулярный режим питания наградил его апатией. За окном было минус пятнадцать, свистела злая вьюга.

– Все люди, как люди, – безжалостно продолжала Вика. – Как-то суетятся, что-то придумывают. Только ты у нас в облаках витаешь! Кто-то, вон, воровать идет…

– Я? Воровать? – удивился будущий олигарх.

Бабский хор из-за стенки задорно грянул:

Два кусо-че-ка колбаски

У тебя лежали на столе…

– Короче, я приняла решение, – сказала Вика. – У нас же две комнаты? Девочки переедут к нам, в большую.

– Но там же еще и Вера Юрьевна!

Вера Юрьевна была Викиной бабушкой, тещиной мамой, уже крепко за восемьдесят. Квартира была записана на нее. Старушка иногда еще ходила, но регулярно писалась в постель.

– Да. Поэтому девочки будут спать со мной. А ты – с бабушкой.

– Как так? – оторопел Гавриил Глебович. – Но зачем?

– Затем, что комнату девочек мы будем сдавать. Я уже и квартиранта нашла. Суреном зовут – культурный молодой человек.

– Нет! – воскликнул Гавриил Глебович. – Я запрещаю!

– Да? – скептически откликнулась Вика. – Тогда обеспечь нас деньгами, кормилец! И запрещай на здоровье. Хоть обзапрещайся.

Гавриил Глебович вскочил из-за стола.

– Куда ты, бедовый? – спросила Вика. – Картошку хоть доешь.

– Нет! – трагически воскликнул отец семейства. – Мне под такие разговоры кусок в горло не лезет. Я пойду, пройдусь, подумаю.

– О! Вот это правильное решение, – одобрила Вика. – Ты уж извини, что так наехала. Но надо с тебя эти розовые очки-то снять.

Она даже его поцеловала. А Гавриил Глебович вышел из квартиры, пошел вниз по подъездной лестнице. Внизу слышался звонкий молодежный гогот.

Между вторым и третьим этажами сидели и грелись уличные гопники. Они слушали раздолбанный кассетный магнитофон, из которого доносились истеричные вопли: «Мы в глубокой жопе!» Казалось, что певца тошнило. Голос был такой.

Когда Гавриил Глебович проходил мимо молодежи, юнцы притихли. Отец семейства тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Хотя по возрасту он и вышел из периода подростковых разборок. Но мало ли – могло и прилететь. Уличной молодежи Гавриил Глебович опасался.

Молодежь курила длинную папиросу, которая чадила сладковатым странным дымом.

– Э! Ты кто такой? – нагло спросил Гавриила Глебовича кто-то в шапке-петушке.

– Да спокуха, Костян. Это сосед наш,– признал путника кто-то знакомый.

– Чо, не мусор?

– Да какой нахуй мусор?

– Э, мужик, дунешь?

– Что? – замер Гавриил Глебович.

Ему протягивали папиросу. Она тлела, воняла и истекала дымом из гильзы.

Гавриил Глебович не курил. В армию он не пошел по плоскостопию, так что даже шансов познакомиться с этой вредной привычкой у него не было. Но сейчас он, презирая себя, взял эту папиросу с обслюнявленными краями, стараясь не думать о кишащей заразе, поместил гильзу в рот и затянулся. Крепкий и едкий дым изнутри ударил его в нос, сильно запершило в горле. Гавриил Глебович стал кашлять. Он кашлял и кашлял, остановиться не мог.

Молодежь хохотала, глядя на его конвульсии. Вытерев слезы с глаз и слюни с губ, Гавриил Глебович сиплым голосом волка из мультфильма «Жил-был пес» сказал:

– Спасибо!

Молодежь засмеялась еще сильнее и наглее.

– Давай, мужик, счастливого пути. Во его щас вопрет! Гыгыгы! Эй, мужик! Мелочишки подкинь! Мужик!

– Да оставь ты его, здесь он живет, не доебывайся…

***

Погода на улице была невероятно гнусна. Дул пронзительный ледяной ветер, стреляя шрапнелью отвердевших снежинок.

Гавриил Глебович тут же оцепенел от холода. Но не только от него. Отец семейства вдруг почувствовал, что мир как-то неуловимо изменился. И не с шумом и катастрофой, как в 1991 году, а как-то мягко, исподволь. В мир, серый и страшный, вдруг вошла некая гармония. Гавриил Глебович смотрел на круговерть колючих снежинок, на то, как они мелькают в бледных отблесках фонарей. Затем поднял взгляд на небо. И прямо перед его глазами расступились тучи. Можно было бы даже сказать, что разбежались. Притом, в разные стороны.

В обычном своем унылом состоянии отец семейства не стал бы рефлексировать на небесные дела, сфокусировавшись на земных заботах, но сейчас он чувствовал себя очень странно (очевидно, в папиросе подростков был явно не табак). И, прежде всего, странность заключалась в том, что Гавриилу Глебовичу было интересно, что же происходит там, наверху.

А в дыре, освободившейся от туч, вдруг появилась звезда. Отец семейства не знал, ни как она называется, ни к какому созвездию относится. И понять это было никак не возможно. Потому что звезда была – совсем одна.

В глубине памяти затренькала переборами ласковая гитарка и добрый блеющий голос пропел:

А в небе го-лу-бом

Горит одна звезда.

Она твоя, о ангел мой!

Она твоя все-гда!

Двигались тучи. Направлялась куда-то и звезда, по своему небесному маршруту.

«Эй, звезда, постой!» – испустил мысленный зов Гавриил Глебович. Вдруг звезда уйдет, и бросит его здесь? Отцу семейства стало заранее очень обидно.

Откуда-то он знал, что упускать эту звезду нельзя. И он пустился в погоню за ней по сумрачной бирюлевской окраине.

Гавриил Глебович шел дворами и гаражами. Известные дворы сменились уже незнакомыми. Он шел куда-то, ведомый шальным небесным телом, а его рациональный разум только лишь отмечал знакомые вехи на пути, чтобы потом найти обратную дорогу.

Звезда вдруг замерла на собачьей площадке – большом пространстве между двумя пятиэтажками и забором детского сада. То эта звезда двигалась, а теперь вдруг – повисла, как будто ее гвоздями приколотили.

«Ну, и куда ты, тропинка, меня привела?» – подумал Гавриил Глебович, оглядываясь по сторонам.

В месте, где он оказался, не было ровным счетом ничего, заслуживающего внимания. Как, наверное, и во всем Бирюлеве. Серые, словно заплесневевшие дома, в ближайшем из которых происходил какой-то громкий скандал. Кричала женщина, слышался звон разбиваемой посуды.

– Иди воруй! – послышался яростный женский крик.

Гавриил Глебович не выдержал и захихикал. Отчего-то наблюдать со стороны за этими разборками было смешно.

Снова послышался звон стекла, распахнулось окно. Злая женщина что-то выкинула во двор.

И это что-то, описав в морозном воздухе плавную геометрическую полупараболу, упало прямо у ног Гавриила Глебовича.

Отец семейства наклонился и поднял упавший предмет. Это была статуэтка. На ощупь, из какого-то непонятного дерева. Она изображала восточного, но не китайского, старика – в халате и с длинным носом.

«Без пяти минут Буратино!» – подумал Гавриил Глебович и снова захихикал.

Неким наитием он понял, что надо побыстрее уходить, пока хозяин статуэтки не спустился за ней. Гавриил Глебович начал отчего-то дорожить своей находкой.

Выйдя с собачьей площадки, отец семейства оказался у забора детского сада. Гавриил Глебович заметил, что прутья ограды рядом с тропинкой раздвинуты. В принципе, открывалась дорога в детское учреждение. Недолго думая, ведомый тем же наитием, Гавриил Глебович проник в за ограду. Его внимание привлекла беседка в виде избушки на подразумевающихся курьих ножках.

Микроскопическое окошко беседки улавливало свет Луны. И Гавриил Глебович принялся рассматривать свою находку.

Статуэтка изображала старика в халате. Старик опирался на посох, на котором были вырезаны какие-то мельчайшие символы, образовывавшие надписи на неведомом и неопознаваемом языке. Лицо старика казалось похожим на памятник Хо Ши Мину из окрестностей метро «Академическая». Только статуэточный старик улыбался. И улыбка была достаточно зловещая. Недобрая. И над этим – то ли дружелюбным, то ли нет – оскалом нависал крюк носа.

Гавриилу Глебовичу показалось, что к носу старика что-то прилипло. Какая-то черная козявка. Отец семейства потер о куртку выступающую часть фигурки.

И тут беседка словно бы вспыхнула изнутри. «Это граната!» – вдруг понял Гавриил Глебович. Успел испугаться. Но вспышка была не похожа на обычный взрыв. Ярко белый свет вдруг стал переливаться розовым, потом красным. Потом сияние быстро пробежало по всему спектру радуги и сделалось фиолетовым.

И в этом сиянии Гавриил Глебович вдруг обнаружил, что находится в беседке – не один. В крохотной избушке появился еще кто-то – ростом примерно метр шестьдесят, опирающийся на посох. С хитро-хищным оскалом и крючковатым огромным носом. Точная копия старика на статуэтке.

Только этот, в человеческий рост был жив и двигался!

Гавриил Глебович тонко пискнул:

– Отпустите меня! Я случайно! Меня дома ждут!

– Не спеши, смертный, – сказал старик.

И Гавриил Глебович оцепенел.

Продолжение следует...

- Здорова, парень.

Ветер обернулся на голос. Перед ним стояло несколько таких же, как он молодых парней. Ветер по крепче сжал потрепанный жизнью Калаш, базар место оживленное, но расслабляться не стоит.

Говоривший заметил его поведение и поднял руки, пустыми ладонями вперед.

- Спокойно, мы тоже хотели в караван наняться, и нас также бороданули. - Он протянул руку. - Флег.

- Ветер. - Он пожал ладонь в ответ. - Просто познакомиться?

- Нет. - Флег улыбнулся. - Ты у стойки говорил, что проводник?

- Возможно.

- Братан, давай без этих твоих...

- Осади, Харон. Не обращай внимания, он всегда так разговаривает. Это брат мой, Харон. - Флег кивнул на остальных. - Там Щупа, Мотыга и Клёпа. Ещё пара парней позже подойдет.

- Всё таки просто познакомиться?

- По делу. Отойдем?

- Короче, тема такая. - Харон быстро огляделся. - Есть один не тронутый большой магазин. Его с одной стороны упыри охраняют. Типа живут там. Есть еще один вход, там между домов через мостик. Так вот. Магазин не простой, а золотой. Смысле три этажа всячины. Окромя оружия, акумы и сняряга там потолки подпирает.

- А ты откуда все это знаешь? - Ветер прищурился.

- От верблюда. Мне один бродяга по пьяне рассказал. Да ты не перебивай. Проблема только тихонько упырей обойти. Ну это я беру на себя.

- Он разведчик. - Пояснил Флег.

- Ага, я такой. - Харон заржал. - Так вот. Нам только проводника не хватает. Главное дележки никакой, там барахла немеряно, сколько сможешь взять — столько и бери. Всё по-честному.

- В чем подвох?

- В том, что кроме тебя, Харона и Клёпы — усиленные.

- Клёпа, ты тоже развед? - Ветер повернулся к худому коротышке.

- Не, я механ.

- А зачем механ там?

- Замки пальцем открывать будешь?

- Подорвать?

- Ага, и всех упырей с зомбированным соусом привлечешь. - Харон сплюнул под ноги. - Ты с нами? За одно и прикинемся, а то как бомжи ходим, ни в один караван не возьмут.

Ветер задумался. Консервов осталось на пару дней, если экономить. Патронов — на одну хорошую стычку. Либо идти с ними, либо опять пытаться охотиться на зомбаков. В одиночку это очень проблематично, по одному те не ходят, а стреляют не в пример точнее.

- Согласен.

***

- Куда?

- Никуда. - Ветер махнул рукой. - Он там. Главный вход.

- Нам не надо к главному. - Харон для убедительности замотал головой. - Главный завален. Нам к нижнему.

Ветер прислушался к внутренним ощущениям.

- Туда.

Вскоре дорога привел их к двум домам, стоящих параллельно.

- Да, да, нам сюда. - Харон достал пистолет, и прикрутил глушитель. - Сейчас, только с зомбаками разберусь.

Он шагнул к тени дома и пропал. Несколько щелчков с одного дома, спустя пару минут с другого и вот Харон махает им со ступенек мостика, ведущего к тому самому входу.

- Флег, мы с зомбаков ничего иметь не будем. - Ветер поравнялся с ним и задал общий вопрос.

- Некогда, там внутри богатства, нам не до мелочей сейчас.

На мосту Ветер присел и потрогал снег. Ничего. Глубже... Ничего. Ещё глубже... Есть какое-то шевеление.

- Флег, там что-то на глубине.

- Раки. Тут раньше речка была. Они тут не опасны — маленькие и ползают медленно, некоторые их выманивают и ловят на жратву, типа как раньше.

- Как выманивают?

- Громким шумом, работающими приборами. Они слышат хорошо и энергию чувствуют. Вот дальше, на большой реке, вот там опасно. Нет-нет, да пропадает машина из каравана. А люди вообще редко до конца моста доходят.

- Готово! - Клёпа разогнулся.

- Ты че орешь? - к нему подбежал Харон и замахнулся.

Флег перехватил руку и кивнул брату идти вперед.

- Нахрен ты вообще в это ввязался. - Ветер встал рядом с Клёпой, пропуская остальных. - Сидел бы на базаре, приборы чинил.

- Платят мало. - Клёпа вздохнул. - А мне семью кормить.

- Большая семья?

- Жена и два сына-подростка.

- Сколько же тебе лет?

- Тридцатник стукнул. Не выгляжу, да? Тоже своего рода способность. Пошли.

- Охтыжнихренасебе. - Только и выдохнул Ветер, глядя на стеллажи с разнообразными консервами, заварной лапши, одежды и пачками акумов.

- Быстрей нагребай, пока не заметили. - Мимо пробежал Харон, развязывая рюкзак.

- Кто?

- Упыри конечно, кто еще.

Ветер тоже хотел напихать всё в свой мешок, но тут его взгляд зацепился за солидно выглядящий белый рюкзак. Быстро вытряхнув свое барахло на пол, он отбросил мешок и схватил рюкзак. Вскоре рюкзак был полон всем подряд и Ветер ели смог его поднять.

- Всем затарились?

- Почти, ща, только... - Флег замер.

Голос был незнакомым и Ветер, без резких движений, повернулся к источнику звука.

На стеллаже, болтая ногами, сидел человек в полумаске с нарисованным на ней оскалом. Одет он был в черную форму с навязанными на неё светло-синими ленточками.

Человек легко спрыгнул с двухметровой высоты и направился к Флегу.

- Ты у них главный?

- Да.

- Видел линию на входе?

- Да...

Человек ударил ногой с разворота, не вынимая рук из карманов. Флег от растерянности не успел задействовать усиление и улетел в ближайший стеллаж.

- Перед этой линией надо останавливаться и ждать, пока к вам выйдет хозяин этого места. Как вы кстати прошли запасному выходу?

- Через Жилые Дома. - Из тени вышел еще один человек, державший в захвате Харона. - Они убили две семьи.

- Какие семьи, там же зомбаки... - Ветра начало трясти. До него дошло, во что он вляпался. - Харон, Флег, что за херня...

- Этот их сюда привел, я видел. - Еще один человек спускался по лестнице со второго этажа. - Он проводник.

- Без разницы. Они рейдеры.

- Мы не... - Ветер отлетел от точно такого же удара, как и Флег.

- А рейдеров мы казним.

***

С глаз Ветра спала повязка. Он до этого почувствовал что-то на шее, а теперь начал понимать суть. Они стоят кругом, лицом к лицу.

- Виновны.

Щелчок и сверху к их ногам падает граната.

Картина стала ясна. Умрут либо все, либо только он. Хрен с ним, с Хароном, но остальные то тоже небыли в курсе. А умирать так не охота, но видимо судьба.

Ветер плашмя упал на гранату, не дав натянуться металлической леске до её смертельного одновременного импульса.

Четыре... Три... Два... Прощайте...

Он уже мертв? Тогда почему шею саднит, нос чешется, а в пузо что-то упирается?

Ветер открыл глаза. Пол. Рядом сидел Щупа и потирал шею. Он тоже умер? Нет, так матерятся только живые.

- В-в-в-ветер.... Д-д-дружище. - Это был голос Флега. - Т-т-ты сумасшедший, да? Вставай, не люблю, когда ты перпендикулярен мне.

Харон выразился более грубо, но ёмко.

- Зря вы так его ругаете. - Сверху спрыгнул человек и подхватил гранату, которую спрятал в карман. - Моё имя Грот. А ваш товарищ заработал вам еще один шанс на жизнь. Песец!

- Да.

- Зови остальных, будем с пережившими знакомиться. Вас мы отпустим, но без нашего добра. Однако есть шанс унести это с собой.

- Какой? - Флег разминал запястья.

- Раз вы пришли с этого входа, то наверняка в курсе о упырях. Они занимают целых четыре дома. Непозволительная роскошь. Вернее занимают они двор. Их там немного, думаю штук пять. В восьмером как раз справитесь.

- Упыри... - Флег задумался. - Нет, шкура дороже барахла, я пас.

Отказались и остальные. Все, кроме Ветра и Клёпы.

- Мне семью кормить надо, мне эти консервы очень нужны.

***

- Ветер, не держи зла. - Флег не смотрел ему в глаза. - Иначе ты и остальные не подписались бы.

- Да че ты перед ним...

Ветер быстро сделал два шага и ударил Харона в челюсть, от чего тот упал.

- Сука. Живи пока. - Ветер развернулся и пошел в сторону упыриного гнезда.

***

- Ты их чувствуешь?

- Да. Четверо в снегу спят.

- По тихому прирежем?

- С ума сошел? Он тебя разорвет раньше, чем ты подойдешь. Стрелять только.

Они подошли ближе, и Ветер прицелился в ближайший сугроб. Его палец уже нажимал на спусковой крючок, когда из сугроба показалась оскаленная улыбка и упырь ушел в сторону. Остальные сугробы тоже взорвались и по двору замелькали хохочущие тени.

Ветер и Кдёпа встали спиной к спине, но подстрелить у них так никого и не получилось. Упыри играли с ними, растягивая удовольствие перед опрометчивой едой. На «комках» стали появляться дыры от когтей. С Ветра сбили маску, у Клёпы выбили автомат, и он достал нож. А потом пропал и сам Клёпа. Ветер только успел обернуться, как сильные лапы уложили его на лопатки и над ним появилась оскаленная морда, которая до катастрофы была человеком.

- В них бесполезно целиться.

Улыбка пропала с морды упыря, и он отправился в полет с очень удивленным взглядом. Ветер стер с лица снег и разглядел Грота, который подал ему руку.

- Упыри обладают зачатками телепатических способностей и могут предугадать задуманную тобой атаку. - Грот не глядя метнул нож и из-под упыря начал выбираться Клёпа. - Если ты пытаешься продумать атаку на них — ты проиграл. Просто не думай о нападений. Нападай.

Грот выбросил руку с ножом и попал в лоб еще одному упырю. Потом быстро проскользнул по снегу к Клёпе, убив еще одного упыря. Именно проскользнул, а не пробежал.

- Я такой же проводник, как и ты, Ветер. - Грот поднял со снега Клёпу. - Ты просто не знаешь своего потенциала.

Ветер, подчинившись какому-то внутреннему наитию, выстрелил наугад. По снегу покатился упырь, зажимая плечо, но быстро поднялся для того, что бы поймать следующую пулю Ветра уже уродливым лбом.

- Вот видишь. Это так просто. - Грот добил последнего упыря и улыбнулся. - Вы полностью отработали свои рюкзаки.

- Ветер, тебе говорили, что ты отморозок?

- Это кто говорит? Та, которая залупается на всех, кого видит?

- Залу… что? - Язва даже есть перестала, уставившись на Ветра.

Стресс нуждался в срочном заеданий. Так выразилась Язва, когда они выбежали из прощально отсалютовавшего взрывом помещения. Ближайшее некогда жилое здание приютило их водной полуразрушенной квартире. На том, что-бы в ней обязательно был снег, настоял Ветер.

- Странная ты. - Ветер в очередной раз потрогал снег. - Маты такие заворачиваешь, а этого слова не знаешь.

- Да пурга с ним.

Они некоторое время ели молча.

- Зомби.

- Что? - Ветер проверил. Нет, тут были только они.

- Идентификатор. Я сняла его с зомби. Убила… Ну, оказывается на время, и сняла с него идентификатор. И акумы у него в рюкзаке были. Я долго наблюдала за тобой после нашей встречи, видела, как ты их ищешь. Видела, как ты радовался, когда находил «шоколадку». Тогда и решила, что ты без аванса мне точно не поможешь. Не знаю, сколько я нечисти передавила, пока собирала их.

- А ящик «фиолетов»…

- Это правда. У отца их было много. Но он там, а без аванса… - По щеке Язвы прокатилась слезинка. - Мне нужен был проводник, но такой, кому сама Вьюга помогает. Чем больше человек в своей жизни испытал и не сдался, тем больше она ему помогает. Когда волки схлестнулись с котами, когда крысы Хароновскую банду погрызли… Это не просто удача, это Вьюга. Даже сектанты эти… Как ты с ними вообще пересекся?

**********

- Отворяй. - Горка хлопнул караульного. - Ветер вернулся.

Караульный кивнул и открутил замок, впуская семнадцатилетнего паренька в объятия теплого бункера.

- Ну, как охота? - Горка обнял Ветра на секунду и отпустил.

Они шли и Ветер хвастался уловом в виде двух десятков акумов и полного рюкзака тушенки. Рассказывал, как удачно набрел на целый дворовый магазинчик, у которого крутились несколько зомби. Еще с десяток раз можно туда прогуляться, если еще кто не найдет.

- А это кто? -Ветер заметил группу незнакомых мужчин и женщин с детьми.

- Беженцы. Бункер их к северу отсюда рейдеры выпотрошить пытались. Они отбились, но главную дверь при штурме подорвали. Жить тама нельзя больше, они к нам и подались.

- Не помню бункеров к северу…

- Да их все и не узнаешь, пока сами не покажутся. Ладно,у тебя день рождения скоро?

- Через месяц.

- Ну вот, значима уже почитай совершеннолетний. Пошли ко мне, там Торф такую бутылку достал, грех не отведать.

- Тревога!

Ветер не спал, чутье не давало сомкнуть веки. Подскочил и выбежал в коридор. Тусклый красный свет с трудом освещал длинное помещение. Он почувствовал какое-то движение у себя за спиной. «Разведчик» -успел подумать он, как на него из тени выпрыгнула женщина с ножом. Другая рука из тени перехватило её руку и из груди показалось острие черного армейского ножа.

- Ветер, живой, дружище. - Из тени вышел Торф. - Эти суки нас прирезать хотели по тихому. У них почти получилось. Они почти все «разведка»…

Металлическая дверь пролетела мимо них, неся на себе кровавое месиво, некогда бывшее человеком.

- Мал сученок чтоб меня во сне прирезать! - Из комнаты вышел голый по пояс Горка. - Торф, Ветер, чуму мы пустили в дом! Торф, у тебя кровь с бочины течет…

- Царапина.

Горка не глядя впечатал кулак в тень, откуда вывалилось тело с кашей вместо головы. Из другой комнаты вышел мужчина, оглядел обстановку и разминаясь пошел на них.

- Никак тоже усиленный. Ну этого сама Вьюга мне подала.

Несколько дверей открылись одновременно, из них появились мужчины и женщины. Кивнув мужчине, они исчезли в ближайших темных закутках.

- Разведка на мне. - Торф морщась шагнул в тень и пропал.

Ветер стоял и не знал, что делать. Он только и мог, что смотреть, как Горка сошелся в рукопашную с врагом, как из теней выпадают тела…

Торф сильнейший разведчик в бункере. Но даже он не справится с толпой. Он выпал из тени с очередным уже бездыханным телом, но из его шеи торчал нож. Тут же ему в спину вонзилось еще два…

Горка справился с соперником, опрокинул его, сел сверху и, сцепив руки, разбил ему голову. Встал и увидел Торфа…

- Да я вас всех…

Из тени вылетела рука с ножом, но Горка перехватил её и дернул. Перед ним упала женщина, зажимавшая место, где раньше была рука. Второй удар Горка пропустил, но и с ножом в боку он был опасен. Еще один обезглавленный труп и в спину Горки вонзились несколько ножей. Он упал на колени и ему перерезали горло.

Кровавый туман опустился на глаза Ветра. Он наконец вспомнил про «Калаш», зажатый в руке. Первые же выстрелы лишили его всех звуков. Он выпустил всю обойму по теням, зацепив пятерых. Пустой щелчок оповестил, что всё… Сквозь пелену он видел, как открылась главная дверь бункера, отодвигая мертвого караульного, и как в неё начинают входить люди в сине-белых «комках».

Он выронил автомат и достал нож. Одного мало, и он вытащил из трупа нож Торфа. Он готов…

- Не торопись, милый…

И он провалился во тьму, оглушенный прикладом собственного автомата.

Ветер очнулся от пощечины. Он стоял на коленях уже вне бункера. Рядом на коленях со связанными за спиной руками сидели женщины и дети его бункера. И дети, которых привели с собой эти…

- Тупые рейдеры, чуть всё дело не завалили! - голос принадлежал девушке, чуть старше Ветра. - Хорошо этот… Ветер вроде, здоровяк так назвал, завалил последних, хоть руки марать не придется. Ох не зря я проконтролировать пошла.

- Мара, это последние.

- Отлично, дверь завари холодной. Если и остался какой живой разведчик, значит Вьюга так решила, что сдохнет от голода. Либо трупы жрать будет. Отошли все, начнем обряд.

Сине-белые отошли за спины пленников, а Мара сложила руки и закрыла глаза. Спустя пару минут в пурге стали мелькать огоньки голодных глаз. С каждым порывом пурги из пелены снега выскакивал волк и утаскивал с собой выбранную жертву. Спустя пару мгновений крик обрывался.

Ветер стоял на коленях и с немой злобой наблюдал, как одного за другим забирает пурга. Когда он остался один, из пурги неспешно вышел огромный волк. Вожак. Он подошел к Ветру, обнюхал его и прошел мимо. Схватил зубастой пастью одного из замерших сектантов и уволок в пургу.

- Значит Вьюга так решила, чем то ты ей приглянулся. И мне, Ветерок. - Мара осмотрела его и повернулась к сектантам. - Этого заберем с собой, в мой гарем.

***

Он подчинился. Он заставил их думать, что подчинился. Год он ублажал Мару и выполнял все её прихоти. Год…

В очередной раз он спокойно разговаривая с охранником так же спокойно воткнул тому в шею заточенную ложку. Так же спокойно выхватил у трупа нож и метнул его во второго охранника. Тихо и без эмоций. Он не прятался, вел себя естественно. Это сыграло ему на руку, все привыкли к тихому Ветру, который убивал в каждом закоулке. Он не зря выбрал время молитвы, по базе сектантов в это время никто не смел ходить, кроме важных поручений.

Когда Мара вышла из личной молельной с охраной, он ждал её. Двумя выстрелами он избавился от лишних. Он хотел убить и Мару, но автомат заклинило.

- Значит Вьюга так решила. - Он исчез в пурге, уполовинив состав базы сектантов.

У него не было ни маски, ни «комка» с подогревом. Он брезговал надевать сине-белую экипировку. Из всего — только автомат, нож и направление.

Через сутки он просто рухнул у неприметного домика. Он не видел, как из дома вышел человек и легко занес его в дом…

Человека звали просто — Лоб. До катастрофы был военным врачем. Неделю он выхаживал Ветра, спасая тому обмороженные конечности. Потом дал запасной «комок» и кое какой скраб.

- Куда теперь, в бункер?

- Нет, больше никаких бункеров. Буду один жить, хватит с меня...