Из записной потертой книжки

парнишки, что лежал под Угледаром,

пару строчек на последней из страниц

про ребятишек:

"Катенька да Мишка, только вами жив одними;

завтра бой, - переживём, - а там, даст бог, услышу

я ваши юные смешные голоса,

и вашей матери неровное дыхание;

слова любви, и слёзы, - бирюза, -

да я вернусь: когда? - неловкое молчание.

Мы тысячи лет друг к друг глухи,

от первых колен то призванье.

Аль епитимья дана за грехи,

аль сами виновны в страданьи?

Икону как обойму я молю,

и в мольбах грехом душу напою.

Из записной потертой книжки

парнишки, что лежал под Угледаром,

предпоследняя страница вся в крови:

"...минут 15 передышка,

навылет в руку, бинт промок,

храни нас всех Всевышний.

Багряный снег как будто раскалён,

под артобстрелом Бог молитв не слышит.

И только мысли об одном - список имён,

товарищей, что уже не дышат."

На серой золе - погосты-хребты,

во степи братья пляшут корриду.

На русской земле вырастают кресты,

и берёзы вершат панихиду.

Икону как обойму я молю,

и в мольбах грехом душу напою.