Буду невероятно признателен тому, кто готов поделиться за адекватную сумму прекрасной книгой Ротфусса "Имя ветра" в переводе Олефир.

Почему-то органически не идет чтение перевода Хромовой. Если кто-то готов подарить или обменяться на что-то - буду только рад, библиотека (в том числе фэнтези) присутствует, и немаленькая.

Так случилось, что я начал знакомство с творчеством Патрика Ротфусса с самой нетипичной для него книги (во всяком случае, он сам так говорит в предисловии) — повести «Спокойное достоинство безмолвия».

Лишь позднее я узнал, что фраза «Книга-фантазия» – это название книжной серии, сначала подумал, что это подзаголовок повести, такой ей очень подошёл бы. Ведь книга нетипична не только для Ротфусса, но и вообще для жанра. Написана она не в традициях фэнтези, а совсем в иных. Одновременно напомнила мне:

• кортасаровский цикл «Некто Лукас» (необычной героиней и её отношениями с окружающим миром),

• «Смерть и приключения Ефросиньи» Ольги Арефьевой (по той же самой причине),

• мультфильм «Семейка монстров» (2014-го года, не путать с картиной 2020-го),

• избранными местами желязновских «Янтарных хроник» (а именно лабиринтно-коридорной бродильной квестовостью),

• Харуки Мураками (практически каждая его вещь в какой-то момент похожа на «Спокойное достоинство безмолвия», а большинству из них даже это название отлично подошло бы),

• «Сердца четырёх» Владимира Сорокина и «Третьего полицейского» Флэнна О'Брайена (каким-то своим очень чудным настроением),

• и, конечно, кэрролловскую «Алису» (а какая понравившаяся мне книга её не напоминает?).

Это не фэнтези, это действительно фантазия, больше присущая поэтам, чем создателям многотомных серий или эпопей. Да и объём «Спокойного достоинства» больше подходит стихотворцам – скорее, большая поэма, чем маленькая повесть. Лёгкая, кружащаяся в своём ритме, звенящая звонками метафорами, удивляющая необычными сравнениями, радующая языком и героиней (единственной в книге, не считать же полноценным персонажем мелькнувшую удивлённым лицом в окне полуночного эпизода маленькую девочку).

На площадку смотрела дверь, но дверь эта была ужасно стеснительная, так что Аури из вежливости сделала вид, будто не заметила её

Прошу прощения у поклонников творчества Ротфусса, возможно, я буду рассказывать какие-то неверные и ошибочные вещи с точки зрения устоявшейся космогонии созданного им мира (повесть каким-то боком, опять же, по словам автора, примыкает к его циклу «Хроники убийцы короля»). Мне простительно, поскольку этот мир я знаю только по одной книге, самой маленькой и нетипичной из всех.

Шестерня была терпелива, как целых три камня

Итак, под миром есть место, известное, как Подсветье. Впрочем, об этом месте практически никому не известно, кроме его единственной обитательницы, девушки Аури, которая очень тонко и точно чувствует все предметы и места, а также их соответствие друг другу. Эти соответствия она и содержит в порядке. Ведь порядок – это вещь, которую нужно постоянно поддерживать: сегодня предметы стоят на своих местах, а уже завтра их, возможно, надо будет передвинуть для того, чтобы они соответствовали своему положению и состоянию (а состояние и настроение вещей меняется почти так же часто, как и у людей). Гармония – это постоянное движение в соответствии с порядком, который нигде не прописан и никем не назначен, но просто есть, его можно только почувствовать и навести, что и делает Аури, живущая в Подсветье. Это где-то глубоко под светом, там, куда свет еле-еле добирается, проходя через лабиринты туннелей, прорываясь через заслоны стёкол, препоны стен и толщи воздуха/земли/воды, но всё ж таки пробирается, хоть и очень тусклый.

Лестница была польщена таким вниманием, однако осталась всё такой же замкнутой

Аури очень уважительно относится ко всем вещам, целует их в знак извинения, если вдруг чем-то обижает, чувствует их малейшие желания, которые старается выполнить. Она щедро делится вниманием, временем, заботой и теплом. С комнатами и переходами, коридорами и лестницами, кроватями и одеялами, мебелью и бельём, домашней утварью и другими вещами, которые находит в лабиринтах и закоулках Подсветья, или на дне тёмного бассейна, куда ныряет раз в неделю и, надолго затаив дыхание, пытается выудить на свет потерянные, тоскующие по вниманию предметы.

Яблоко было кожистое и полное осени

Не буду рассказывать остального, и так практически всё уже поведал, отмечу только, что у этой книги очень интересный язык, приятно удивляющий необычными оборотами и сравнениями. Лёгкий, но ломкий, да и вся история – несмотря на свою воздушность немного неуклюжая, как будто её рассказывает ребёнок, в простоте достигающий небывалого художественного уровня, но лишённый изощрённой литературной виртуозности. Потому все его изыски могут показаться неграмотностью, если не проявить немного снисходительности. Но звучит это как-то свежо и необычно.

«Какой кошмар: жить в окружении холодных, колючих, пустых вещей, которые всего лишь достаточны?
Сидя на тёплом, гладком полу Мантии, Аури содрогнулась об одной мысли о том, чтобы пребывать в таком безрадостном мире. Ничего идеального. Ничего прекрасного и правильного. Ну уж нет! Она слишком мудра для того, чтобы так жить. Аури огляделась и улыбнулась, глядя на всю свою роскошь. У неё есть идеальный любящий листик и лаванда. На ней её любимое платье. Её имя Аури, сияющий золотой слиток, который всегда при ней».

ПС. Отдельно порадовали рисунки в книге.

Другие мои отзывы на книги:

• Антология отечественной фантастики «Любви все роботы покорны»

• Антология «Театр теней» — рассказы, написанных другими писателями «под Брэдбери» и в его честь

• Рэй Брэдбери. Золотые яблоки Солнца

• Рэй Брэдбери. Марсианские хроники

• Рэй Брэдбери. Мы – плотники незримого собора

• Салли Гарднер. Червивая луна

• Нил Гейман. Американские боги

• Елена и Боженна Гощило. Выцветание красного — Бывший враг времен холодной войны в русском и американском кино 1990-2005 годов

• Олег Дивов. Ночной смотрящий

• Филип Дик. Человек в Высоком замке

• Маргерит Дюрас. Вице-консул

• Георгий Зотов. Эль Дьябло

• Блейк Крауч. Сосны. Город в нигде

• Келли Линк. Всё это очень странно

Про книжки с картинками:

• Эбби Бернштейн. Безумный Макс: Дорога ярости (Артбук)

• Жюльен Блондель, Дидье Поли, Робин Решт, Жан Бастид. Элрик. Рубиновый трон (по мотивам книг Майкла Муркока)

• Стаффан Гносспелиус. Медведь

• Энди Гриффитс, Терри Дентон. 13-этажный дом на дереве

• Марианна Дюбук. Лев и птица

• Тоби Риддл. Всегда рядом, часть 1; часть 2

• Жан-Пьер Симеон, Оливье Таллек. Стихотворение, которое лечит рыбу

• Уолт Уитмен. Листья травы (художница Маргарет Кук)

• «Я енот» от Александра Тимофеевского

Фанатский перевод взят из ВК.

ПРОЛОГ

В центре Ньюарра всё ещё была ночь. Трактир «Путеводный камень» погрузился в тишину, и складывалась эта тишина из трех частей. Самой заметной её частью было пустое, гулкое молчание, порождённое несколькими причинами. Просветлей горизонт от лёгкого поцелуя рассвета, город пришёл бы в движение. Затрещали бы дрова в печи, забурлила бы вода, кипящая для каши или чая. Тихий, деловой шелест травы под ногами смёл бы тишину с порогов домов беспристрастным проворством старой берёзовой метлы. Будь Ньюарр достаточно большим, чтобы содержать стражников, они бы своим ворчанием выпроводили тишину, как непрошенного гостя. Будь там музыка… Но нет, конечно, там не было музыки. По правде говоря, там не было ничего из этого. Поэтому тишина осталась.

В подвале "Путеводного камня" пахло дымом от углей и калёным железом. Видно было, что работали в спешке: инструменты разбросаны повсюду, бутылки оставлены в беспорядке. Пролитая кислота тихонько шипела себе, перелившись через край широкой каменной миски. Кирпичи кузнечного горна рядом тонко позвякивали, остывая. Эти незаметные звуки добавляли к большой и гулкой тишине скрытую и крошечную. Связывали их вместе, словно мелкими стежками яркой медной проволоки. Грохочущий контрапункт. Стук ритма во время пения.

Третью тишину ощутить было не так легко. Если достаточно долго вслушиваться, её можно было почувствовать в холоде медных замков "Путеводного камня", накрепко закрытых, чтобы оградиться от ночи. Она таилась в прочной деревянной двери, глубоко гнездилась в серых камнях фундамента. И она была в руках создавшего трактир человека, когда он медленно снимал одежду возле узкой голой кровати. У него были совершенно рыжие, как пламя, волосы. Глаза его были тёмные и уставшие, и двигался он с неспешной осторожностью человека, который серьёзно ранен. Или устал. Или постарел раньше времени. "Путеводный камень" принадлежал ему, так же как и третья тишина. Вполне закономерно, ведь тишина эта была самой большой из трёх, она окутывала первые две, заключала их в себе - бездонная и безбрежная, как конец осени, и тяжёлая, как обкатанный рекой валун. То была терпеливая покорность срезанного цветка - молчание человека, ожидающего смерти.