После перехода в старшую школу, как-то сильно меня невзлюбила учительница русского языка и литературы.
Началось всё с банального: в пятом классе на уроке русского языка меня посадили за предпоследнюю парту, а так как зрение у меня минусовое (тогда ещё не сильно, но тем не менее) - ничего хорошего из этого получится не могло. На мои робкие замечания учительница не отреагировала. Но вскоре моё расположение увидела наша классная руководительница и попросила русичку меня пересадить. И тут, как грится, Остапа понесло: и что сидеть на первой парте — это привилегия, и что ученики будут сидеть на её уроках ровно там, где она сама захочет, и т.д., и т.п., вплоть до того, что ей вообще никто не указ. То, как она орала на нашу класуху, произвело на наши неокрепшие умы неизгладимое впечатление.
Стоит ещё добавить, что наша классная руководительница была одной из новых учителей в школе. Буквально с института только. А русичка — преподаватель с надцатилетним стажем, множеством наград и "крутым" влиятельным мужем. Но вся эта волна кала и спеси легко разбилась о простую фразу:
- У него минусовое зрение. Он оттуда физически ничего не видит.
До сих пор помню как багровело лицо русички. Наглая молодая пигалица её уела да ещё и перед детьми. И вот в тот момент я попал в её личный "чёрный список": стал частым гостем у школьной доски, мои сочинения частенько зачитывались перед всем классом да высмеивались, а диктанты редко когда получали выше тройки, а любая ошибка обсуждалась, будто это очередное преступление против человечества. На литературе творилось то же самое, благо это было менее болезненно — читать я очень сильно любил.
Но весь этот цирк не доходил до ушей моих родителей. Я не говорил, классная руководительница — тоже, а оценки... сам виноват.
И так продолжалось класса до девятого. Тогда так случилось, что на литературе нам выдали список писателей, по произведению одного из которых нам необходимо было написать сочинение. Писателя и произведение мы выбирали сами. Не помню уже причин, но я выбрал "Глазами клоуна" Генриха Бёлля. Тогда это произведение впечатлило меня до глубины души. И, наверное, это как-то отразилось в сочинении.
Потому что придя на "казнь", этой самой казни не состоялось. Вместо этого учительница тихо так поинтересовалась правда ли я читал это произведение. Потом попросила пересказать. А потом стала спрашивать какие произведения каких авторов я читал. И... В этих вопросах не было прежнего давления, меня не пытались унизить или ещё что. Она просто спокойно спрашивала. А потом, после урока, попросила, чтобы я привёл отца в школу. Признаться честно - я испугался. Но снова произошло нечто странное — она меня хвалила. Впервые в жизни. Да ещё и моему отцу. Я стоял в изумлении, не мог понять что происходит и с чего вдруг такая блажь. А потом она ВНЕЗАПНО извинилась. Сказала, что все эти годы считала, что помимо школьной программы я ничего и никогда не читал. И... Словом она много чего тогда сказала.
Дома я попал на натуральный допрос на тему "Почему я ничего не говорил о своих школьных проблемах". А на следующий день мой отец вновь отправился в школу да крыл матом классную руководительницу, завуча да директора, прямо у последнего в кабинете. Много чего было потом. Но извинения учительницы я помню до сих пор.
