Свет луны беспрепятственно падал на кровать, стоящую посреди комнаты. В ней беспокойно ворочался человек в помятом одеяле. Ему снился сон, который наутро он не вспомнит, несмотря на то, что сейчас этот сон занимал все его силы.

***

— Насть, а у тебя такое бывает? — спросил Алексей, устало помешивая чайной ложкой свеженалитый кофе из офисной машинки. — Всю ночь как будто просыпаешься каждые полчаса, при этом в каждом дурацком мини-сне твоя голова напряжённо работает, будто ей днём этого мало. Каждый третий из них притом жуткий какой-то, а иногда даже кажется, что следующей ночью можешь увидеть продолжение более раннего сна.

Настя вдыхала аромат горячего кофе с добавлением Бейлиса, уже оставив помадный след на белоснежном краю кружки. Сейчас её заботило только то, что помада, получается, нужна только чтобы красивой проехаться в общественном транспорте от дома до работы, где за первым же круассаном от неё не останется следа.

— Да, бывает. Это нервное. На следующую ночь после какой-нибудь алкогольной тусы часто.

***

Последняя серия сезона кончилась. Алексей закрыл ноутбук, пихнул на стол, брякнув задетой кружкой. Потянулся, высунул ногу из-под пододеяльника, закрыл глаза. Перед зрачками забегали световые пятна, точки, загадочные узоры. Если попытаться уследить за ними зрачками, окажется что они движутся вместе с ними, но это странная гонка успокаивает. Сон через три, два…

***

Тяжёлые веки с трудом разомкнулись. В кровати жарко, слишком. Пока руки отлепляют от тела одеяло, в сознание приходит страшная мысль — это снова происходит. Алексей резко выпрямился и огляделся по сторонам на больно знакомый пейзаж вокруг. Стены комнаты, как и вся мебель в ней, кроме кровати, обратились в стекло. Хрупкое, скрипящее, слегка матовое стекло.

За стенами комнаты виднелись бурые острые камни, словно бы кто-то построил точную копию стеклянной комнаты Алексея, а затем перенёс её в какую-то глубокую подземную пещеру. Всё видимое пространство пещеры занимали группки небольших церковных свечей, иногда из отверстий в стенах и полу пещеры вырывались всполохи огня или просто дым.

Этот сон он видел уже бессчётное количество раз, но никогда не мог вспомнить о нём наутро. Он снова и снова снился множество ночей подряд, и то, что должно было произойти дальше, давило на Алексея неприятным грузом ожидания.

Внутри помещения быстро становилось всё жарче, ведь свечи находились также и под полом комнаты. Но по сравнению с грядущим, это ещё никогда не было настоящей опасностью, и Алексей не обращал на жар никакого внимания.

— Блин, блин, блин, — заплакал он, — пожалуйста, нет!

Быстро погасив ступор, он вскочил с кровати, деваться всё равно было некуда, нужно было действовать. Обмотал вокруг правой руки пододеяльник, и начал раскидывать по углам мебель, стоящую вплотную у стен: полку с книгами, небольшой компьютерный стол, старый родительский трельяж. Тренога с цветами и занавески как всегда уже разрушились под собственным весом, рассыпавшись на мелкие осколки, которые теперь застилали часть ровного пола.

Продолжая паниковать, Алексей сгребал обмотанной рукой осколки по углам, то и дело опасливо поглядывая в оранжевое марево снаружи. Меры предосторожности были так себе, но большее, что он мог сейчас сделать - обезопасить своё нахождение внутри. Однако, когда существо всё-таки появилось, часть пола уже была измазана в крови из порезанной стопы.

Чёрная тень имела вполне себе человеческие очертания и стремительно бежала напрямик к стеклянной комнате. Она неслась по торчащим камням, иногда ступая на свечи, сквозь матовое стекло было видно как они гаснут под её шагами. Несколько раз фигура подскальзывалась и падала, но тут же вновь поднималась и бежала вперёд, к комнате и человеку, запертому внутри.

Алексей встал в боевой стойке, откинул мокрые от пота волосы назад.

— Ну давай! Давай, урод!

Тень подскочила и в прыжке ударила с пятки в то место, где обычно находилось окно. Раздался неприятный скрежещущий звук стекла и куда более мерзкий звук сильно ушибленной плоти. На стекле снаружи остался след стопы, слепленный из крови, грязи, и сажи. Размытая фигура упала, но вместо того чтобы подняться как любое нормальное существо, вдруг сделалась бесформенной как дым, а затем перетекла уже в форму стоящего человека. И снова удар в стекло.

Эти ненавистные моменты. Само безумие ломится к тебе в комнату, а ты только и можешь, что стоять с обмотком пододеяльника на руке, в ожидании неизбежного. Вновь и вновь, каждую ночь бояться того, что может произойти, если тварь снаружи всё-таки пробьётся внутрь.

Тень совершенно не жалела себя, в ход шли кулаки, ноги и голова. Она быстро перемещалась вокруг комнаты по часовой стрелке, словно бы ища в этой клетке наиболее уязвимое место. Стены наполнялась всё новыми белыми трещинами, мебель внутри звонко дрожала, отражая огни тысяч свечей.

После очередного удара, оставив паутину трещин, тень вдруг остановилась, а затем продолжила молотить ещё более остервенело. С этой стороны она ещё никогда не заходила — обычно тварь пыталась пробиться со стороны окна или стены, углублённой в проём. Но сейчас Алексей с ужасом понимал, что чем больше стекло, тем легче его пробить. Всё новые и новые трещины появлялись в местах ударов, некоторые из них тут же заполнялись кровью, в центре двух паутин остались обрывки плоти. Огни свеч иногда выхватывали из лица нападающего белки безумных глаз.

Удар. Ещё удар. Хруст. Адский стеклянный набат прекратился, превратившись в треск. Мелкая стеклянная пыль прыснула в комнату, по полу запрыгали осколки. Такого раньше ещё не было. Алексей в ужасе наблюдал за происходящим. Пот струился со лба и капал с носа, так часто, что на миг Алексей запереживал, не кровь ли это. Быстро глянув вниз, он всё же убедился в своей целостности и увереннее сжал кулак. Вместе с крупной трещиной, в комнату донеслись и звуки. Леденящие душу звуки человека, который испытывает адскую боль, ярость и обиду, предсмертные крики агонии, хрипы и стоны обожжённой или пробитой гортани.

Фигура размахнулась, и ударила кулаком точно в центр паутины из трещин. Фонтан ранящих брызг заполнил комнату, осыпал Алексея и кровать позади него. Тень выдернула руку, изрезав её об острые края дыры, а затем с разбегу ударила в неё головой, пытаясь забраться внутрь. Дыра сильно расширилась, тёмная тварь провалилась в комнату головой и целым плечом, размахивая кроваво-чёрной рукой.

Мышцы были ватными, застыли словно в кошмаре, где ты ничего не можешь сделать. Страх и ужас происходящего безумия сковали все движения. Но в какой-то момент Алексей смог перебороть себя, сделал шаг вперёд, повернул стопу, приложился всем весом в пол, а затем ударил чёрную тень прямо в лоб. Он почувствовал как костяшки руки встретили черепную кость, как застрявшие в ладони осколки впились в фаланги пальцев. Тень отлетела наружу и, пошатнувшись, упала на кривой каменный пол, погасив ещё несколько свечей. В дыру ринулся раскалённый воздух, вслед за ним и запах обожжённой плоти. Алексей опешил, не ожидая от самого себя такой силы, быстро огляделся. Всё?

Нет, не всё. Дымчатая тень вновь заклубилась, переформировалась в вертикальное положение, затем пошатнулась и гортанно закричала на пленника комнаты. Звук заполнил всё помещение, многократно отражаясь от стен, усиливаясь в тысячи раз, заполняя собой всю действительность. Пока тварь кричала, Алексей смог разглядеть у неё ряд зубов и заполненные кровью глаза. Со скулы висел и дёргался кусок отрезанной о стекло плоти.

Крик был диким, болезненным и устрашающим, но Алексей понял, что так может кричать лишь человек на грани жизни и невероятных мук. Тварь ещё немного помедлила, а затем кинулась вперёд. Алексей невольно отпрянул, а когда спохватился, стало поздно. Тень ворвалась внутрь, разбив остатки стены в рост человека, кувыркнулась по полу и вцепилась когтями прямо в бедро Алексея. От боли он закричал, и упав спиной на кровать, ударил тень с ноги, куда придётся. Это на какое-то время помогло, Алексей даже успел встать, когда снаружи комнаты ему в лицо прилетел ком горячей грязи. Песок застлал глаза, заскрежетал на зубах. Он закашлялся и быстро заморгал, стараясь как можно быстрее вернуть зрение, отстранился влево, пытаясь уйти с возможной траектории атаки. Тёмное пятно ворвалось в комнату, прыгнуло на кровать, развернулось, снова прокричало что-то нечленораздельное, и приготовилось напасть. Алексей отступил, поскользнулся на собственной крови, упал на стеклянный компьютерный столик. Не в силах подняться, схватил первое, на что наткнулся рукой, и швырнул. Массивная стеклянная кружка угодила прямо в цель, тень замычала, схватившись за лицо. Алексей преисполнился гневом и первобытной животной злостью, которая заставляет выживать людей в критической ситуации. Он вскочил, обошёл кровать, схватил извивающуюся тварь за чёрную лоснящуюся кожу на руке, а затем одним ударом ноги прямо в грудь, выпнул её из комнаты.

— Убирайся прочь! Прочь из моих снов!!! — Алексей не узнавал свой голос, переходящий в посаженный сиплый крик.

Тварь резко обернулась на источник голоса, оставив свои тщетные попытки прочистить глаза. Затем она оскалила свои жёлтые зубы и вновь что-то громко прохрипела. Какое-то… имя?

Внезапное осознание окатило Алексея ледяной водой. Он вдруг понял. Понял то, что можно понять только во сне, только здесь и сейчас.

Тень неуклюже выпрямилась, неприятно хрустнув костями. Затем вновь оскалила зубы, а затем тварь просто плюнула. Маленький кусок плоти пролетел дугу и угодил Алексею прямо в намотанный на руку окровавленный и опаленный пододеяльник. Он панически попытался стряхнуть это с себя, начал срывать ткань, сильно перетянув себе предплечье. В складках показался кончик откушенного языка.

***

Человек в кровати посреди комнаты ворочался и мычал. Мычал громко, протяжно, путался в покрывале. В один момент он сильно дёрнулся и подскочил, мычание сорвалось в крик, но, поняв где находится, Алексей подавил его. От вибрации, со стола упала сдвинутая ноутом кружка и звонко разбилась об пол.

Это снова приснился дурной сон. Ночной кошмар. Алексей устало стянул с себя запутавшийся пододеяльник, расправил, зачем-то дотронулся до ноги, словно бы она болела. Что снилось, он сказать не мог. Снова какая-то утомительная дрянь. Снова в середине недели. Хрен с ней, с разбитой посудой, утром можно убрать. Пообещав себе завтра никакого кофе, он лёг поудобнее на холодную сторону кровати и уснул. На этот раз крепко и без приключений.

***

Неделей позже, Алексей сидел на кухне в офисе и пил безвкусный йогурт. На работе он сказал, что невролог запретил ему кофеин, как и любые другие энергетики и психостимуляторы. Недавно, после одной из бессонных ночей, у Алексея снова проявилась дислалия — с детства у него были сложности с произношением шипящих звуков, но в подростковом возрасте всё как-то сошло на нет. Врач сказал, что это всё от стресса, плохого сна и вредной пищи.

— Насть? А помнишь, тут работал один стажёр, не так давно, который…

— Который в дурку угодил? — Настя не отрывалась от крохотного зеркальца, в котором разглядывала как выглядит её новая стойкая тёмно-фиолетовая помада.

— Не стоит так о людях, — укоризненно покачал головой Алексей.

Настя хмыкнула, захлопнула зеркальце и прикрыла глаза, втянув аромат кофе с Бейлисом.

— Помню, помню, Артём его звали. Мальчишка из какой-то области приехал, поработал тут пару месяцев и всё, однажды просто не вышел на работу.

При упоминании этого имени, Алексей странно заёрзал.

— А что такое? — Настя поставила кружку, участливо улыбнулась.

— Да не, ничего, просто вспомнилось — небрежно махнул рукой Алексей, с большим трудом проговаривая “с”.

— А как там твой сон? — Настя внимательно посмотрела в глаза Алексею.

— А знаешь… спасибо, очень даже ничего. Похоже, всё нормально стало. Скоро, может, станет ещё лучше. — Алексей механически улыбнулся в ответ. По зрачку пробежала чёрная тень.

***

Неделю назад он проснулся ни свет ни заря с больной головой. В голове крутились мысли о коллеге. Уснуть снова не получалось, поэтому он встал, конечно угодив ногой на осколок кружки.

Позже, он поднимался на ступеньки городской психиатрической больницы, стараясь не ступать на обмотанный участок стопы. Вечно угасающей свет зимнего солнца подчёркивал мрачный пейзаж чёрными ветвями голых деревьев.

На стойке регистрации санитар лениво назвал ему номер палаты, сообщив что время посещения вообще-то кончилось пять минут назад, так что быстро. Он же проводил Алексея на третий этаж, открыл крохотное окошко в двери ярко освещённой комнаты. Вопреки ожиданиям, стены не были устланы мягкими матрасами, простые побеленные пятьдесят лет назад стены, скрипучая кровать, яркая лампочка, антураж ничем не лучше тюрьмы.

Артём стоял вплотную к двери и смотрел на гостей. Под его глазами желтели синяки, зрачки зловеще блестели. Едва Алексей остановился у двери, Артём сипло начал:

— Я ошибся. Ты можешь уходить. Ты ничем мне не поможешь. Ты боец, но у тебя нет фантазии. Я тебя отпускаю, и он тебя пока не найдёт. Помни только, избегай свечей, — на последнем слове Артём закашлялся. — Свечи вернут тебя обратно. И во второй раз мы встретимся врагами. Спи спокойно, пока можешь.

Алексей не нашёлся, что ответить, и тем более, совсем не понимал, о чём идёт речь. Санитар, стоявший рядом, от удивления выронил зажигалку из рук.

— Он не говорил ни слова с тех пор, как здесь… блин, это надо записать в карту! — санитар отбежал в другой конец коридора за стол с бумагами.

Артём прижался к мелкой сетке, сверкнул глазами и заговорил совсем нечеловеческим голосом:

— Тьма накроет ваш город. Она расползётся из щелей и углов, поднимется вверх и затмит небеса. Потеряв свои души, вы станете блуждать во тьме безвольными вместилищами моей воли. Я рядом. Я иду. Я…

— В сторону, — попросил подбежавший санитар, поправив очки. Когда ошарашенный Алексей обернулся на Артёма, тот вновь стоял, обычный, измученный, как и ранее.

— Избегай свечей, — мрачно улыбнулся он и отошёл от двери в центр ярко освещённой комнаты.

Алексея передёрнуло. Бред сумасшедшего. Тьма…

Голова всё ещё болела и он решил направиться домой. Вошёл в пахнущий подвальной сыростью подъезд. Опять затопило? Завалился в квартиру, аккуратно разулся. Переключатель щёлкнул, света нет. Зараза.

Надо сменить повязку. Сел на краешек кровати, огляделся вокруг. Было бы здорово переклеить эти чёрные полосатые обои. Абстрактный фоновый рисунок в виде веток деревьев напоминал собой трещины.

В кармане он нащупал предмет. Это была дешёвая зажигалка, которую он забыл отдать санитару. Пара щелчков, рабочая. На столе возле пачки давно ненужных дисков стояла пыльная ароматическая свеча. Недолго думая, Алексей зажёг её.

Привет, друзья. Я наконец-то решилась дописать рассказ. Начало в профиле. Для понимания лучше прочитать предыдущие части. Они небольшие

Я не плохой. Мне так кажется, док. Да, знаю, все преступники – плохие люди. Но иногда, когда в иллюминаторе темнеет, и звуки за дверью замолкают, меня посещают странные мысли. Кажется, что никто не умер от моих рук. И Лиза до сих пор жива, просто теперь она далеко. И у нее другая жизнь…

А потом я просыпаюсь, и приходят они. Да, понимаю, мы их посадили за толстые решетки, закрыли на ключ, но их шепот до сих пор звучит в моей голове. Каждое утро он будит меня. Эти мерзкие твари рассказывают о том, что было убийство. Я почему-то верю им снова и снова. И понимаю, за что сижу здесь. Но я не чувствую себя плохим»

*

- Тук-тук. Здесь кто-нибудь живет?..

Платон лежал на животе, приклеевшись кожей к тетрадным листам. Он медленно открыл правый глаз и прислушался.

- Тук-тук-тук. Я тебя слышу… - повторил испуганный детский голос.

Внутренности сжались в один огромный горячий ком. Он не мог поверить в то, что это реально. Карл вместе со своей армией по непонятным причинам решил отступить. Возможно, он просто выжидал. Платон попытался крикнуть, но из пересохшего горла вырвался только громкий выдох. Он обязан был ответить, поэтому собрал всю оставшуюся волю, напряг исхудавшую руку, схватил валявшийся рядом ворох тетрадных листьев и с хрустом сжал его. Тишина разразилась резким звуком.

- Вы там? Я вас слышу. Вы живы да? – за дверью кто-то радостно подпрыгнул. – Я знал, что тут кто-то есть! Поговорите со мной, а то никто не хочет…

«Никто?.. – пронеслось в голове. – Значит, есть еще кто-то? Я не умру? Я не умру…» Мысли летели на сверхзвуковой скорости, пробуждая надежду. Это был тот самый момент, когда измученное до смерти тело, наперекор всем законам, вдруг встало на карачки и каким-то чудом поползло в сторону спасительной двери.

Ворох белых листов под острыми ладонями и коленями хрустел как первый осенний снег в парке. «Двигайся, давай… борись!» - орал он на себя внутри, отчего-то не боясь перебудить своих демонов. Медленно, покачиваясь, Платон подполз к двери и тихо прошептал:

- Ты еще здесь?

Тишина. Секунда. Две. Три…

- Я живой. Я хочу жить. Спаси меня.

Платон приложил ухо к твердой металлической преграде, отделяющей его от возможного спасения. За дверью звенело чье-то прерывистое дыхание. Наконец детский голос шепотом произнес.

- Да. Я тут. Но я боюсь. Нужно уходить.

- Чего боишься?

- Он меня заметит, - шепнул ребенок. – Я не должен показываться. Нельзя выходить из комнаты… Нужно идти. Простите…

За дверью послышались удаляющиеся шаги маленьких ног.

- Нет, стой! – закричал перепуганный пленник. – Выпусти меня. Пожалуйста! Я не хочу умирать здесь. Пожалуйста…

Шаги замерли. Мальчик вернулся к холодной железной двери.

- Я не могу. Мне нельзя вас выпускать. Это против правил.

- Каких еще правил?

- Нельзя выходить из комнаты.

- Но ты? Ты же вышел?..

- Я… да, но это нельзя, - мальчик, прислушиваясь, замер. – Но я… я нашел дырку под дверью и… вылез. Теперь он меня не забудет. Никогда.

В коридоре нарастал непонятный до боли знакомый звук. Платон не мог понять, что вообще происходит. Слова ребенка казались полным бредом.

- Мне пора, они бегут. Я должен уйти….

- Не бросай меня! – взмолился пленник.

- Найдите способ выбраться. Только тогда сможешь выжить. Только так он не сможет тебя забыть…

Гул оказался громким нарастающим лаем. Стая собак мчалась по коридору.

- Это за мной. Я… я еще приду.

- Стой, погоди. Про кого ты говорил? Кто не сможет меня забыть?

- Хозяин этого места. Если он помнит, ты не умрешь.

Послышались удары тяжелых лап по бетонному полу. Маленький собеседник рванул вглубь коридора. Где-то вдалеке хлопнула дверь, и в мире Платона снова воцарилась холодная тишина.

*

«Кто это был? Почему ребенка держат в психушке? Что здесь происходит, твою мать?» Вопросы стремительно заполняли мозг облокотившегося на дверь полуголого Платона. Адреналин, пульсирующий по венам, заставил сердце поверить, что тело больше не умирает. Пересохшее горло перестало болеть, нашлись силы, чтобы встать в полный рост.

Огромная рубаха, которая еще несколько дней назад еле сходилась на животе, теперь болталась, как штора. Впалые щеки, обвисшая складками дряблая кожа, громадные черные круги вокруг глаза. Тело, покачиваясь, стояло около стены. Хорошо, что Платон не мог видеть себя со стороны. Ему показалось, что голова прояснилась, когда из глубины сознания раздался скрипучий голос:

- Да, вид у тебя, конечно, так себе.

Пленник обернулся. За спиной, как живой, стоял огромный оскалившийся Карл.

- Ну, и что ты теперь собрался делать?

- Мне надо уходить, - решительно произнес Платон.

- И куда ты пойдешь? Там за дверью ничего нет. А если и есть, ты никогда не увидишь этого. Из комнаты нет выхода. Что смотришь? Сколько тебе осталось? День? Два? Сколько времени прошло с тех пор, когда нас в последний раз кормили?

Задумчивое полумертвое тело стояло, пытаясь найти ответы. Но их не было.

- Смирись, - демон сделал шаг вперед и мерзко захихикал. – Свобода – это всего лишь иллюзия надежды, чтобы тебе не было так скучно умирать. Ложись на пол, закрывай глаза, прыгай в пропасть! Полетели!

Платон размышлял. Он пытался вспомнить что-то важное, но мозг будто поела моль. В истории его жизни отсутствовало несколько важных кусков, и паззл никак не складывался.

- Что за этой стеной? Как выгляди мир снаружи? Ты помнишь? – вдруг тихо спросил он. – Почему я помню только Лизу и вас? Только те улицы, по которым мы ходили. Только ту квартиру…

Демон молчал.

- Я уже не подросток, Карл. У меня была долгая жизнь. Так ответь, почему я помню только ее? – Платон поднял глаза. – Теперь моя очередь задавать вопросы. Вы жрали меня, сводили с ума своими криками, даже закинули в пропасть. В итоге, мы все вместе совсем скоро умрем. Не проще ли просто сказать правду? Скажи… что тебе терять?

С длинных мерзких клыков огромного демона капала слюна. Платон стоял, замерев, гипнотизировал тварь, смотрел прямо в глаза своему страху. Тишина гудела и отдавалась болью в виски.

- Что со мной не так? Расскажи мне! Ты должен! Вы должны рассказать правду! Сейчас же! – заорал пленник.

- Ой, ну хватит уже! – громким басом произнес Карл. – Если ты не понимаешь, что происходит, то ты просто идиот. Включи наконец мозг, Платон. Даже если ты узнаешь правду, это уже ничего не изменит. И легче тебе не станет. Так что ложись и подыхай наконец. Нам надоело ждать.

- Ждать чего?

- Пока ты сдохнешь, - демон посмотрел в иллюминатор. – Честно говоря, ты должен был исчезнуть много лет назад, но отчего-то до сих пор живешь здесь. Они прикармливали тебя, хотя хозяин им запретил. Как думаешь, почему ты вообще здесь оказался?

Платон стоял, пытаясь понять, о чем говорит Карл.

- Что за глупые вопросы? Я убил ее... Я убил Лизу! Убийце не место среди нормальных. Я должен жить здесь, вдали от них.

- Ты должен здесь сдохнуть! Сюда присылают такое, как ты. Вы все, все до одного должны сдохнуть, забыться, исчезнуть навсегда!

- Нет! Я не хочу… - его руки затряслись.

- Нормальный? Ты – дефектный. Тебя нужно удалить! – демон ухмыльнулся. – А что, если вся история, все, во что ты веришь, неправда? Не было убийства.

- Как?.. А Лиза?..

- О, да. Она была. Ты искромсал всю ее, все внутренности, всю душу. Но она жива. У нее все хорошо. Только ты ей больше не нужен. Поэтому не валяй дурака.

Платона затрясло. Он рухнул на колени и ринулся перебирать свои записи.

«Лиза… Лиза… Лиза… Должно же быть еще что-то»

Карл присел над умирающим.

- Можешь не искать. Здесь везде она. Без нее ты – никто. Тебя бы просто не было. Да ты бы даже не родился, - смех раскатами грома заполнял мягкую комнату. – Я говорю все это сейчас, потому что время пришло. Хочешь-не хочешь, а сегодня мы отобедаем на славу. Разорвем тебя на маленькие кусочки. А остатки скинем в пропасть. Готовься.

Тварь ухмыльнулась и исчезла.

*

Действовать нужно было быстро. Сегодня. Сейчас. Но как? Платон обшарил каждую щель мерзкой мягкой комнаты, поднял все листы. Даже попытался выбить дверь, но ничего не вышло. Казалось, стены начали сдвигаться.

- Выхода нет… - обреченно произнес пленник и опустился на пол в ожидании ужасного финала своей ужасной жизни.

Силы снова стали покидать тело. Он закрыл глаза и приготовился умирать.

*

- Эй, вы еще живы? Проснитесь, пожалуйста…

Платон нехотя открыл глаза.

- Уходи, - раздраженно произнес он.

- Нет, Платон, ты должен выйти, - твердо произнес детский голос. – Нельзя сдаваться.

- Стой, а откуда ты знаешь мое имя?

За дверью стало тихо. Мальчик думал. Он ходил вокруг двери, не решаясь сказать что-то важное.

Пленник сжал кулак и со всей оставшейся силы ударил в дверь.

- Говори! Хватит с меня уже ваших тайн! Я хочу все…

- Тихо, умоляю… - зашептал ребенок. – Не надо, иначе они снова прибегут.

- Кто прибежит?

- Собаки. Они снова загонят меня…

- Ты боишься собак?

- Единственное, чего я боюсь – это собаки. Однажды стая во дворе набросилась, и он… он не мог ничего сделать, - мальчик всхлипывал. – Так я здесь и появился.

- Что ты несешь? – заорал Платон. – Тебя посадили в психушку, потому что ты боишься собак?

Мальчик снова прислушался. В коридоре было тихо.

- Нет, это он боится собак, и поэтому я родился. Хозяин, он пытается со мной бороться. Но я не сдамся!

- Что ты несешь?!!!

-Я пытаюсь рассказать, что это за место! Я хочу объяснить, кто ты такой! Чего ты боишься?

- Сдохнуть! – заорал Платон.

- Нет, вообще… Не сейчас, а вообще. Ты… ты же что-то сделал, да?

- Я убил ее… Лизу. Убил… - по щекам обессилевшего разгневанного пленника покатились горячие крупные слезы. – Я боюсь сделать снова кому-то больно. От меня только боль….

Вдалеке послышался знакомый гул приближающейся собачьей стаи и начал быстро сбивчиво говорить.

- Во-первых, хозяин точно никого не убивал. Он не такой. И, значит, и ты тоже.

Гул нарастал.

- Во-вторых, подумай как следует. Я боюсь собак. Ты боишься сделать больно кому-то больно. Я не помню ничего, кроме собак. А ты, скорее всего, помнишь только ее. Ведь так?

- Да.

- Послушай, нас отправляют сюда, чтобы он забыл. Забыл собак, забыл Лизу. Тут мы должны умереть. И многие комнаты уже пусты. Но некоторые не сдаются. Я не сдамся. Надеюсь, ты тоже.

- Но, почему? – произнес ошарашенный пленник.

- Потому что только благодаря нам он остается человеком. Найди выход и приходи ко мне! Тебе нужно только отодвинуть шпингалет.

Шаги зашлепали по бетонному полу.

- Но… как я тебя найду?

Издалека послышалось:

- На моей двери табличка, там все написано.

Стая промчалась мимо. Дверь хлопнула, и все снова затихло.

*

Платон кинулся к старому матрацу, на котором спал много лет подряд. Или не лет… Кто он вообще такой?

- Как это, он остается человеком только благодаря нам? Я ведь тоже человек? Или нет… - размышлял он вслух, разрывая старый матрац.

Разъярённый измученный пленник колол карандашом между пружин в самый угол до тех пор, пока из матраса не повалила мягкая скомканная вата. Весь мир вокруг состоял из ваты. Платон замер. В голове начиналось веселье. Демоны готовились отметить смерть еще одного заключенного, триумфально опрокинув его в пропасть. Под нарастающий гомон он резко запустил руку внутрь, поискал и выдернул длинную тонкую проволоку, предназначенную для поддержания формы продавленной лежанки в самом углу закрытой комнаты.

Он тянул изо всех сил так, что тонкая металлическая леска вонзилась в его пальцы до самых костей. Каркас крепко держался, а вой становился все сильнее. Платон наконец вытянул маленький цельный кусок проволоки и быстро начал его сгибать. Горячая вязкая кровь капала на грязные листы, на вату, летящую в разные стороны. За несколько минут все вокруг стало бордовым.

- Ага, сбежать решил? – с издевкой спросил Карл.

Платон не отвечал. Он продолжал гнуть проволоку, сидя в луже собственной крови.

- Ну, перестань, все кончено.

Руки тряслись и скользили.

- Нет, серьезно. Ты еще на что-то надеешься? – ухмыльнулась тварь.

Дзынь… Проволока со звоном переломилась.

- Я ухожу, - тихо сказал Платон и дернул железную нитку правой рукой.

Голова зашумела от истеричного разноголосого смеха.

- Ребята, он собрался уходить! Нет, вы слышали? Ты такой идиот, дружище! И как ты собрался от нас уйти? Нет отсюда выхода.

- Есть. Мальчик сказал, что с той стороны шпингалет. Я уйду через эту дверь, Карл. Прямо сейчас. Смотри.

Платон держал в руках изогнутую проволоку с петлей на конце. Карл выпучил глаза и медленно произнес:

- Ты этого не сделаешь. Выхода нет.

- Выход есть всегда.

Пленник, качаясь, подошел к двери, засунул спасительную петлю под дверь и принялся ловить ею рычаг шпингалета. Руки тряслись. В глазах темнело. Демоны ринулись в бой. С дикими криками они навалились, всеми силами пытаясь вытолкнуть Платона прочь из его собственного тела. Буря внутри мешала ровно держать проволоку, но он из последних сил пытался зацепить петлю.

- Некуда идти. Нет выхода. Просто сдохни. Сдохни! Сдохни уже! – орал Карл прямо над ухом.

Под натиском демонов ноги медленно скатывались в сторону обрыва.

«Ну же… Давай..» - злился пленник.

- Ребята, навалитесь! Сейчас мы его скинем! – орала главная тварь.

Минуты длились, как вечность. Оказавшись на самом краю обрыва, Платон почти решил сдаться. За спиной темнела поглощающая пустота. Довольный Карл издали махал ему своей грязной когтистой лапой.

Платон в последний раз повернул проволоку. Петля поймала рычаг. Леска натянулась. Он с усилием дернул ее в бок. Дверь поддалась и открылась. Исхудавшее тело вывалилось щекой на бетонный пол. Твари исчезли, будто их никогда и не было.

*

Чистый воздух холодного коридора подействовал, как наркотик. Голова закружилась. Полураздетый Платон открыл глаза и уставился вдаль. Тишина. Голод и жажда пропали. Он был все такой же худой, но отчего-то полный сил.

Аккуратно оттолкнувшись руками, Платон встал. Стены и потолок бесконечного коридора были обтянуты чистыми белыми подушками. Точно такими же, как в его комнате.

- Что это? Почему…?

Платон рванул по коридору вперед. Бежал и бежал, пока не споткнулся напротив открытой двери своей комнаты. За стеклом иллюминатора барабанил ливень.

- А ты чего без штанов, - раздался детский голос сзади.

Маленький мальчик с интересом рассматривал большого полуголого человека, распластавшегося поперек коридора.

- Что это за место? Кто я? – заикаясь произнес Платон.

- Ты еще не понял что ли? Прочитай на табличке.

Пленник в полосатой рубашке выпрямился и отодвинул дверь. На маленькой деревянной доске красивыми буквами было выведено «Платон. 31 год. Про Лизу»

- Я… что? Что происходит? Я у него в голове, да?

- Ты - это он. Точнее, она из его частей. Карл никогда не врет. Отсюда нет выхода, - спокойно произнес мальчик. – Вообще-то, я соврал, есть и другие. Пойдем, я покажу.

Платон ошарашенно смотрел на дверь.

- А почему табличка перечеркнута?

- Наверное, потому что хозяин сделал все, чтобы забыть Лизу. Потому что было слишком больно. Или слишком страшно. Я не знаю. Но теперь… Теперь ты знаешь, как выходить.

- Но почему я смог выбраться?

- Потому что он должен помнить о тебе. О нас. Пойдем со мной.

Маленький мальчик взял его за окровавленную руку. И они свободно зашагали вглубь бесконечного коридора.

*

Такого ливня не было уже много дней. Город превратился в одну сплошную лужу. Из здания прозрачного бизнес-центра вышел уверенный огромный человек в деловом костюме и медленно пошел к своей машине. Он любил дождь.

- Платон Сергеевич, вы забыли документы, - раздался голос секретарши, бежавшей за ним.

- Спасибо, - произнес тучный мужчина, взял папку, и все также неторопливо поплыл к машине.

Карман его брюк завибрировал. Он вытащил мобильный, на котором высветился незнакомый номер.

- Алло. Говорите.

Собеседник молчал.

- Алло. Я вас слушаю.

С другого раздался знакомый голос:

- Привет, Платош…

- Лиза?

В груди резко щелкнуло, будто где-то внутри открылась старая забытая дверь, и все воспоминания вывалились наружу.