Начало: АБОРДАЖНЫЕ ТЕСАКИ.

АБОРДАЖНЫЕ ПИКИ.

Фотография ниже иллюстрирует коллекцию из пяти абордажных пик британского Королевского Флота и американского военно-морского флота 18-19 веков.

***
АБОРДАЖНЫЕ ТОПОРЫ.
Приведенные ниже фотографии иллюстрируют более редкие, чем тесаки, но хорошо известные по документам и литературе абордажные топоры Королевского Флота Великобритании, использовавшиеся примерно с 1750-х до середины 1800-х годов самим Королевским Флотом, американским военно-морским флотом, британскими и американскими каперами. Эти образцы абордажных топоров мало различались во времена Франко-индийской войны (колониальный театр военных действий Семилетней войны), американской революции, Англо-американской войны 1812 года, Наполеоновских войн, и их экземпляры можно найти по всему миру, где только ходил британский военно-морской флот!
Британский абордажный топор, найденный в Австралии. Такая модель использовалась примерно в 1790-1850-х гг.:

Британский абордажный топор примерно 1750-1790-х гг., найденный в США. Использовался, вероятно, американским военно-морским флотом:

Было найдено несколько таких абордажных топоров с выбитой на рукояти надписью "А. Льюис", и по сей день не определено, кто это был и какое значение имела эта маркировка:

Британский абордажный топор, найденный в Канаде, последнего установленного Королевским Флотом образца P1859:

Этот экземпляр хорошо промаркирован. На одной стороне стоит штамп арсенала с датой изготовления: 1890 год, а также литеры "C&М" как марка производителя:

На другой стороне проставлены клеймо, известное среди моряков как "широкая стрела" или "воронья лапка", указывающее на собственность правительства Великобритании, литеры "WD" - Военное Министерство (War Department) и "N" - Флот (Navy; подобными топорами пользовались и "сухопутчики"), а также цифра "7" - номер проведенной инспекции и/или шифр места ее проведения:

______________________________________Перевод с англ. яз. мат-ла с сайта английских коллекционеров военно-морского антиквариата.

Начало: часть 1; часть 2.

Сражение, получившее название «второй атаки на Триполи» (первая – вероятно, рейд кеча USS «Intrepid»), началось с бомбардировки американскими кораблями береговых батарей. От крепостных стен отлетали обломки камней, однако оценить эффективность своей стрельбы американские комендоры не могли. Защитники Триполи отвечали частым, но недостаточно точным огнем. По американским данным, самым серьезным повреждением на крупных кораблях отряда 3 августа 1804 г. стала пробоина от 24-фунтового ядра в надводной части фрегата USS «Constitution». Людские потери на борту ограничились несколькими легкоранеными.

После нескольких часов артиллерийской подготовки, командор Пербл поднял сигнал о начале атаки штурмовым отрядам Декейтера и Бенционо. Американские бриги и шхуны под плотным огнем с берега дошли вместе со шлюпками до самого входа в гавань, прикрывая их своими корпусами. Далее штурмовые отряды двинулись сами. Лейтенант Декейтер, предчувствуя опасность, пошел на военную хитрость и велел своим шлюпкам прижаться к самому берегу. В результате их появление оказалось для триполитанских канонерок неожиданным, и людям Декейтера удалось проскочить в «мертвую зону» бортовых орудий неприятеля (только шлюпка самого Декейтера получила одну пробоину, которую удалось быстро заделать). Однако дальше их встретил шквал мушкетного огня, тусклый блеск ятаганов над бортами и устрашающие вопли неприятельских моряков. Закипела отчаянная абордажная схватка. Декейтеру и его экипажу вскоре удалось захватить первую канонерку врага. Передав командование призом лейтенанту Джонатану Торну (Jonathan Thorn) и приказав уводить его из гавани, неукротимый Стивен Декейтер вновь ринулся в бой. Однако другой шлюпке, которой командовал его младший брат Джеймс, также лейтенант и участник рейда на USS «Philadelphia», повезло меньше. После перестрелки с экипажем триполитанской канонерки, Джеймс Декейтер-младший и его подчиненные попались на старую пиратскую хитрость. Командир канонерки приказал части своих людей выпрыгнуть за борт, имитируя бегство экипажа, а остальным – лечь на палубу. Считая сопротивление триполитанцев подавленным, молодой лейтенант бросился на абордаж, первым перескочил на вражескую палубу… и был тяжело ранен в упор капитаном канонерки. Захваченные врасплох американские моряки понесли тяжелые потери и едва успели отплыть, оставив своего истекающего кровью командира в руках неприятеля. Расходясь на встречных курсах с уходившей из гавани потрепанной лодкой брата, Стивен Декейтер узнал от случившемся от вступившего в командование молодого и порядком напуганного мичмана. Он тотчас бросился на помощь младшему брату. Несмотря на плотный мушкетный огонь, ранивший у него на борту нескольких человек, Декейтер сцепился с упрямой триполитанской канонеркой на абордаж. Вместе с мичманом Макдонахью и девятью матросами и морпехами, охваченный жаждой мести лейтенант вступил в яростную рукопашную схватку с превосходившими их численностью в несколько раз врагами. Видимо, подчиненные действительно любили этого отчаянного офицера и безгранично доверяли ему, раз без страха и сомнения шли за ним на верную смерть. Только своевременное прибытие еще двух шлюпок из отряда Декейтера, заметивших безнадежное положение командира, спасло его от гибели. В крайне ожесточенном сражении канонерка была захвачена, а тяжело раненый Декейтер-младший – освобожден. На залитой кровью палубе американцы насчитали тела 21 убитого триполитанского моряка, многие успели выпрыгнуть за борт и переплыть на другие корабли, и только трое раненых сдались в плен. Стивен Декейтер лично уложил в единоборстве более рослого и сильного неприятельского капитана, который перед этим успел нанести ему несколько ран, впрочем, легких.

Однако на этом успехи отряда Декейтера ограничились. Сопротивление триполитанских канонерок усиливалось с каждой минутой, и лейтенант подал сигнал к отступлению из гавани. Своевременное выдвижение в прикрытие шхуны USS «Syren» позволило выполнить этот маневр довольно успешно.
Штурмовой отряд лейтенанта Бенционо поначалу тоже имел успех. Открывшие интенсивную стрельбу, бомбардирские корабли флота Королевства обеих Сицилий обеспечили огневое прикрытие вступлению в гавань и первыми взяли на абордаж одну канонерку. Когда здоровенные усатые сицилийские матросы, закованные в устрашающего вида архаичные кирасы и шлемы, размахивая тесаками, ворвались на палубу, триполитанской команде быстро стало не до сопротивления. В полном составе она поскакала за борт. Однако другим кораблям защитников Триполи удалось отбить атаку американских шлюпок Ричарда Сомерса, и несколько американцев попали при этом в плен. Тогда лейтенант Бенционо, лично знавший неприятельского командира Мурата Реиса по временам своей печальной бытности в пиратском плену, вызвал его на переговоры. Оба офицера, символично опустив сабли остриями вниз, обменялись почти дружескими приветствиями, проговорили несколько минут, стоя на зыбких палубах сошедшихся кораблей… И захваченная канонерка была обменяна на пленных американских моряков. Второй американо-сицилийский отряд также отступил из бухты.

Анализ потерь американской стороны в ходе Триполитанской войны позволяет предположить, что кровавый день 3 августа 1804 г. обошелся американскому флоты в 20 убитых и примерно 60 раненых. У сицилийцев раненых было около десятка, убитых не было. Очевидно, потери защитников Триполи оказались значительно больше, но, так или иначе, день окончился их тактической победой. Штурм был отбит, большая часть канонерок – сохранена, не говоря уже о моральном эффекте. Возможно поэтому, живописуя подвиги лейтенанта Декейтера и находчивость лейтенанта Бенционо, американские историки избегают анализировать результаты этого сражения.

В разгар сражения на траверзе Триполи появился еще один американский фрегат, USS «John Adams», ходивший с миссией связи в Соединенные Штаты. На нем прибыли патенты о повышении по службе и награды участникам ночного рейда на фрегат USS «Philadelphia» (в частности, лейтенант Стивен Декейтер был произведен в капитаны), а также приказ, которого командор Пербл опасался больше всего. Ему было приказано сдать командование Американской средиземноморской эскадрой командору Самуэлю Баррону (Samuel Barron), прибытие которого ожидалось.

К илл. - "What the hell was the use?" Моряки, вернувшиеся из неудачного сражения 3 авг. 1804 г., выясняют отношения с командиром корабля. На этом изображении того времени матросы и приведший их из боя младший офицер показаны реалистично - одетые не по форме, заросшие бородами, перед нами не парадная картина!

4 августа 1804 г. на борту флагмана американской эскадры USS «Constitution» прошла печальная церемония прощания с погибшими накануне моряками. Среди прочих обернутых национальным флагом Соединенных Штатов тел последнее успокоение в глубинах Средиземного моря нашел и скончавшийся от ран лейтенант Джеймс Декейтер-младший, ради спасения которого брат так отчаянно рисковал собой и своими людьми…
Спорадическая бомбардировка Триполи американскими кораблями продолжалась еще в течение нескольких дней без всякого видимого результата. Видя ее бесполезность, командор Пербл, спешивший завершить свое командование эффектной победой до прибытия «сменщика», решился на новую отчаянную диверсию в стиле современных Navy SEALs. Прославившийся ночным рейдом Декейтера в Триполитанскую бухту кеч USS «Intrepid» находился все это время на американской базе в Сиракузах, выполняя функции то плавучего госпиталя, то вспомогательного судна. Пербл принял решение переоборудовать его в брандер и, нагрузив до отказа взрывчатыми материалами, под покровом ночи отвести в гавань Триполи и взорвать посреди скопления триполитанских канонерок. Несмотря на высокую степень риска, успех такой операции мог одним ударом вывести из строя большую часть неприятельского флота и обусловить победу в войне.
USS «Intrepid» был вызван с Сиракуз и по прибытии переоборудован, по словам современника, в «подобие плавучего вулкана». Трюмы кеча загрузили бочонками с порохом. На палубе установили ящики с артиллерийскими гранатами, которые с воспламенившимися при взрыве фитилями, должны были от детонации разлететься по гавани, сея смерть и разрушение. Командовать опасной миссией вызвался 25-летний мастер-коментдант Ричард Сомерс. Возможно, мотивацией этого офицера стало желание оправдаться за безуспешные действия его отряда во время атаки на Триполи 3 августа 1804 г. Так или иначе, личного мужества ему было не занимать. В команду брандера записались добровольцами мичман (по другим данным – «свежий» лейтенант) Генри Вадсворт (Henry Wadsworth, кстати, дядя известного американского литератора Г. У. Лонгфелло), пять матросов и пять морских пехотинцев. Бросив якорь посреди расположения неприятельского флота, они должны были поджечь пороховую дорожку, ведущую к адской начинке трюма, и сами отплыть на шлюпке.
К 1 сентября все было готово для диверсионного рейда, однако погодные условия заставили отложить его до 4 сентября. Наконец, с наступлением сумерек этого дня, USS «Intrepid» отправился в свое второе эпическое плавание вглубь Триполитанской бухты. В последнюю минуту к его экипажу присоединился мичман Джозеф Израэл (Joseph Israel), доставивший на брандер напутствия командора Пербла. В итоге число американских моряков на борту достигло тринадцати – как тут не вспомнить все морские суеверия, связанные с этой «несчастливой цифрой»!

На американской эскадре, затаив дыхание, ждали развития событий. Наконец, около половины десятого вечера, когда, по расчетам, брандер должен был входить в гавань, моряки услышали два орудийных выстрела. Затем окрестности внезапно потряс ужасающий по силе взрыв. В небе, словно падающие звезды, разлетелись пытающие гранаты, однако взрывов не последовало: они бесполезно падали в воду. Всем стало очевидно, что кеч USS «Intrepid» по какой-то причине взорвался, не достигнув цели. Американскую эскадру охватили уныние и тревога. Перехваченные на следующий день триполитанские рыбаки показали, что подозрительный корабль был замечен с берега. После предупредительных выстрелов с береговой батареи его начала настигать брандвахтенная канонерка. И тогда произошел взрыв, буквально разнесший брандер на куски… Из 13 человек на борту шансов спастись не было ни у кого.
Позднее командор Пербл предположил, что командир USS «Intrepid» Ричард Сомерс и его экипаж сами привели взрывное устройство в действие, чтобы враги не захватили корабль. Можно предположить, что бесстрашные моряки сознательно жертвовали собой. Возможно также, они надеялись, что течение отнесет брандер в гавань, а сами думали успеть спастись на шлюпке, но ошиблись в длине пороховой дорожки. Так или иначе, происходившее в последние минуты на борту брандера навсегда останется тайной. Второй рейд USS «Intrepid» в гавань окончился трагическим провалом.
Дальнейшее известно из дневника находившегося в Триполи пленного врача с фрегата USS «Philadelphia», доктора Ковдери (Dr. Cowdery). По его словам, обгорелое днище брандера выбросило на камни у входа в гавань. В обломках были обнаружены трупы двух американских моряков. Еще один погибший находился в полузатопленной шестивесельной лодке, которую прибило к берегу, что свидетельствует в пользу версии о том, что экипаж USS «Intrepid» все же пытался спастись. Четыре тела были выловлены местными рыбаками из залива, а еще шесть море выбросило на берег к югу от города. Триполитанский паша Юсуф Караманли распорядился передать погибших для погребения их пленным товарищам по оружию – морякам с USS «Philadelphia». Доктор Ковдери пишет: «…Троих удалось опознать как офицеров, на основании того, что руки их были менее мозолистыми, а также по некоторым сохранившимся фрагментам одежды… Офицеры и двое других были похоронены капитаном Бейнбриджем и его людьми на городском христианском кладбище, остальных похоронили к югу от цитадели и воздвигли на их могиле пирамиду из камней. Небольшой деревянный крест, который также был там поставлен, сняли местные, сочтя знаком неуважения к их вере». Могилы американских моряков сохранились в Триполи по сей день. Уже после начала военной операции против Муаммара Каддафи в 2011 г. администрация США озаботилась тем, чтобы организовать возвращение останков 13 храбрецов на родину.
Вскоре после гибели Ричарда Сомерса и его экипажа командор Пербл был признан «исчерпавшим свои возможности» на посту командующего Американской средиземноморской эскадрой. Его сменил командор Самуэль Баррон. Последний, впрочем, мог привнести мало нового в американскую стратегию у побережья Вилайета Триполи. Война грозила растянуться еще на годы, если бы не успешная сухопутная секретная операция, которую практически «на свой страх и риск» предпринял консул Соединенных Штатов в Тунисе, в прошлом капитан Армии США (похоже, единственный «армеец», сказавший свое слово в Берберийской войне) Уильям Итон (William Eaton).

Уильям Итон характеризуется современниками как бесстрашный и беспардонный авантюрист, привыкший полагаться только на себя и неизбирательный в средствах для достижения цели. Этот харизматический американский герой являл пример типичного дипломата Соединенных Штатов первого поколения, не делавшего особой разницы между дипломатией, шпионажем и бизнесом. Кроме того, как ветеран Войны за независимость, прошедший путь от рядового добровольца до офицера, Итон был опытным и испытанным солдатом. Словом, «это был отличный малый для своей работы», как принято говорить в Америке.
С началом Берберийской войны Итон занимал пост американского консула в Тунисе. Видя неуспех военных операций флота Соединенных Штатов в Сердиземном море, хитрый дипломат предложил нанести Вилайету Триполи решающий удар с «черного хода». Не дожидаясь одобрения американского правительства, Итон стал действовать. Он вступил в контакт с находившимся в Тунисе в изгнании бывшим правителем Триполи Хаметом Караманли, свергнутым в свое время своим братом Юсуфом, и предложил ему поддержку заокеанской державы в борьбе за утраченный престол. Изрядно побитый жизнью, Хамет-паша, согласно записям самого Итона, ответил «вежливо и изысканно по форме и твердо по смыслу». «Пускай американцы сначала покажут деньги, которыми готовы поддержать операцию, а все остальное – дело техники», - гласил ответ свергнутого властителя. Не растерявшись, Итон от имени своей страны залез в долги к местным богачам и собрал сумму в звонкой монете, эквивалентную 22 000 долларам. С этими деньгами Хамет-паша выехал в Египет, чтобы подготовить военную экспедицию против брата-узурпатора. Итон же продолжал бомбардировать правительство Соединенных Штатов письмами, надеясь на одобрение своего плана и финансовую поддержку. В то же время его местные кредиторы, не получившие обратно своих денег, пожаловались тунисскому бею (правителю). Когда высокопоставленный американский морской офицер прибыл в Тунис для встречи с Итоном, бей задержал его и потребовал «платить по счетам». Чтобы разрешить ситуацию, Итон был вынужден перезанять требуемую сумму у своего друга – консула Франции, и таким образом Соединенные Штаты остались должны этой стране. После этого наделавшему долгов дипломату оставалось только спешно уехать из Туниса.
В мае 1804 г., получив из Вашингтона довольно туманные полномочия и патент на чин лейтенанта флота Соединенных Штатов (что, в целом, соответствует армейскому капитану), Уильям Итон появился в Александрии Египетской. Там его дожидался Хамет-паша. Кандидат в проамериканские правители Триполи не тратил времени даром. Пройдясь по александрийским увеселительным заведениям, где скучали местные «солдаты удачи», оставшиеся не у дел после окончания Египетской кампании Бонапарта, он сформировал небольшой, но отборный отряд. Американские авторы расходятся в оценках его общей численности. Спенсер Такер, официальный историк Берберийской войны, оценивает ее как «семьдесят христианских наемников, триста арабских всадников и около тысячи верблюдов» (Tucker, Spencer. «Stephen Decatur: a life most bold and daring».). Другие источники говорят только о полусотне греческих и албанских «мерсинариев», а также о берберах-проводниках. Как бы там ни было, эта маленькая армия состояла из надежных бойцов и располагала несколькими мелкокалиберными орудиями на вьюках. Командование американскими силами в Средиземноморье, не особенно рассчитывая на успех сухопутной экспедиции, выделило Итону подразделение, способное только представить звездно-полосатый флаг. В него вошли семь проштрафившихся морских пехотинцев, получивших возможность таким образом искупить свою вину, и двое юных флотских мичманов, одному из которых не было и 20 лет, а второму – недавно стукнуло 16. Командовать этим отрядом было поручено лейтенанту морской пехоты Пресли О'Бэннону (Presley O'Bannon), потомку ирландских переселенцев, офицеру отменно храброму, однако постоянно «залетавшему» на берегу в различные некрасивые пьяные истории.

В Александрии Уильям Итон подписал с Хаметом Караманли договор, в котором права последнего на триполитанский престол были гарантированы от имени американского правительства, а сам Итон назначался «генералом и главнокомандующим всех сухопутных сил, необходимых для исполнения операции». Сенат Соединенных Штатов так и не ратифицировал этот договор, однако Хамет-паша почувствовал себя в достаточной степени убежденным в заокеанской поддержке.
Весной 1805 г. все было готово к началу сухопутной кампании. Целью Итона и Хамет-аши был избран прибрежный портовый город Дерна (арабск. Дарнах), расположенный на к востоку от Триполи. Для поддержки более чем 800-километрового марша сухопутных сил через Ливийскую пустыню командующий Американской средиземноморской эскадрой Самуэль Баррон должен был направить в условленную точку рандеву на побережье фрегат USS «Argus» (командир капитан Исаак Халл - Isaac Hull) c припасами и запасом пресной воды.
50-дневный переход через пустыню, несмотря на некоторые осложнения (однодневное опоздание фрегата USS «Argus» к точке рандеву, конфликты между наемниками и пьянки морских пехотинцев), прошел без существенных потерь. 27 апреля маленькое войско Итона и Хамета Караманли увидело желтые стены крепости Дрена. Отряд американских кораблей в составе фрегата USS «Argus», шхуны USS «Nautilus» (командир лейтант Оливер Х. Перри - Oliver Hazard Perry) и шлюпа USS «Hornet» (командир лейтенант Самуэль Эванс - Samuel Evans) уже в течение двух дней крейсировал на траверзе Дерны, приучая защитников города к ожиданию главной опасности с моря. Получив сигнал с берега, американские корабли подошли на дистанцию орудийного выстрела и начали бомбардировать укрепления и порт. Береговая артиллерия города азартно ввязалась в перестрелку. И в это время Уильям Итон со своими немногочисленными морпехами и наемниками нанес свой удар «с черного хода». Одновременно с атакой сухопутных сил в городе подняли вооруженное восстание сторонники Хамета Караманли, которых претендент на престол успел предупредить заранее по собственным каналам. Бой за город был коротким и ожесточенным. Оказавшись меж двух огней, защитники Дрены бежали в беспорядке, бросив свои орудия.

Лейтенант морской пехоты О'Бэннон стал первым офицером в истории США, водрузившим звездно-полосатый флаг на стенах захваченной иностранной крепости. В бою погибли один американский морпех и один матрос с эскадры, двое морпехов были ранены. «Генералу» Уильяму Итону, лично ведшему своих людей на штурм с ружьем в руках, пуля пробила запястье. Полегли также 9 христианских наемников и неустановленное число бойцов Хамета-паши. Однако плацдарм для высадки американских сил на территорию Вилайета Триполи был захвачен. Более того, альтернативный проамериканский правитель Триполитании теперь поднял знамя борьбы против «узурпатора», собирая под него всех недовольных.

Паша Триполи Юсуф Караманли был своевременно извещен как об атаке на Дрену, так и о ее падении. Губернатор Дрены Хасан-бей, быть может, не проявил должного упорства в обороне, но направил в Триполи исчерпывающие данные о произошедшем. Юсуф-паша отреагировал немедленно, бросив, чтобы вернуть город, все наличные силы на востоке страны – до четырех тысяч конницы и пехоты. Отважные воины пустыни дважды храбро шли на штурм Дрены, но дважды были отбиты с огромными потерями. Не имея тяжелой артиллерии и опыта в штурме укрепленных городов, местные племенные ополчения стали легкой мишенью для убийственного огня крепостных орудий и подошедших к берегу американских кораблей. Устлав пустыню своими телами, через несколько дней они были вынуждены отступить. Уильям Итон и его офицеры насчитали вокруг города около восьмисот трупов, а потери неприятеля ранеными оценивали в тысячу человек. Окрыленные впечатляющей победой, Итон и Хамет Караманли стали готовить свои силы для похода на Триполи. У командора Баррона были затребованы подкрепления людьми.
Внезапное перенесение боевых действий на сушу и, главное, появление на сцене опасного конкурента – брата Хамета, поставило правителя Триполи в опасное положение. Единственным адекватным военным решением для Юсуфа Караманли было лично возглавить свои войска и выступить против вторжения всеми силами. Но сделать этого он не мог, опасаясь, что, стоит ему с лучшими войсками покинуть Триполи, сторонники Хамета поднимут мятеж и в столице. Проведя несколько дней в тяжелых раздумьях, триполитанский паша сдался обстоятельствам. Он направил на эскадру Соединенных Штатов парламентеров с предложением немедленно начать мирные переговоры и обсудить условия освобождения американцев из плена. Возможно, Юсуф-паша так спешил закончить войну потому, что по состоянию на весну 1805 г. Вилайет Триполи отнюдь не проиграл ее. Вести переговоры с положения непобежденного противника было выгоднее.
Находившийся на эскадре генеральный консул США в Северной Африке Тобиас Лер (Tobias Lear), назначенный на эту должность президентом Джефферсоном в 1803 г., счел возможным принять предложение о мире. Конгресс впоследствии одобрил его решение: планировавшийся сухопутный поход Уильяма Итона на Триполи, для которого можно было набрать от силы пару сотен американских моряков и морпехов, представлялся державным мужам в Вашингтоне откровенной авантюрой. Хотя, вспоминая, как относительно небольшие силы французов побеждали во время Египетской кампании многократно превосходящие войска мамелюкских беев, шансы этого смелого предприятия на успех представляются приемлемыми. Кстати, так же оценивал их и сам Юсуф Караманли.
Однако приказ был отдан. Итон со своими людьми остался в Дрене, а гром сражений уступил место дипломатическим баталиям. Правитель Триполи под давлением американцев дал обещание обуздать пиратство в своих водах. В принципе, это соответствовало общей политике правителей Магриба в тот период, постепенно переходивших от сосуществования с пиратами к законодательному запрету этого явления. Однако наиболее яростные споры разыгрались вокруг освобождения пленного экипажа фрегата USS «Philadelphia». Чувствуя, что игра здесь идет на его поле, Юсуф Караманли приложил все усилия, чтобы извлечь максимальный выигрыш. От обмена пленными из расчета «всех на всех» он категорически отказался. Стороны договорились, что обмен американских и триполитанских пленных будет проведен по принципу «один к одному», а за оставшихся американская сторона внесет денежный выкуп. После этого правитель Триполи сообщил, что марокканцев, турок и других иностранных подданных он менять не станет, так как это не является областью его «суверенитета». В довершение ко всему Юсуф-паша заочно освободил всех находившихся в американском плену рабов, что также исключало этот контингент из процесса обмена: теперь они более не являлись собственностью Триполи. Число триполитанских военнопленных, на которых американская сторона могла рассчитывать при обмене, сократилось до сотни человек. Соответственно и возросла сумма выкупа. За то, чтобы капитан Бейнбридж и его экипаж вернулись домой, правительству США пришлось «отстегнуть» Юсуф-паше 60 000 долларов в золотой монете. Вилайет Триполи вышел из войны с Соединенными Штатами если не с успехом, то, во всяком случае, с компенсацией части военных убытков.
Что же касается своего местного союзника в войне Хамета Караманли, то американская дипломатия фактически списала его со счетов. Условиями договора ему предоставлялось разрешение покинуть страну, однако даже его семья оставалась в заложниках в Триполи до 1807 г. Поняв, что без помощи американского флота брат Юсуф захлопнет его в Дрене, словно в ловушке, Хамет, проклиная лицемерных заокеанских союзников, согласился. Дальновидный Юсуф-паша даровал его сторонникам прощение, так что неудачного претендента на престол сопровождали в Египет только 30 приближенных…
Так с весьма неоднозначным результатом завершилась эта первая из длинной череды войн, которые США вели в разных уголках мира «для защиты своих жизненных интересов». Американский флот вернулся к родным берегам. Несомненное мужество и боевое мастерство моряков и морских пехотинцев были увековечены в старейшем в Соединенных Штатах военном мемориале – так называемом Триполитанском монументе (The Tripoli Monument) в Вашингтоне. Вырубленный из каррарского мрамора, прибывшего в Америку в 1806 г. в качестве балласта в трюме флагманского фрегата USS «Constitution», он запечатлел имена выживших и погибших героев этой войны. Многие американские моряки, прославившиеся в боях у берегов Триполи, сделали впоследствии долголетнюю успешную карьеру во флоте Соединенных Штатов. Отчаянный командир диверсионных рейдов Стивен Декейтер, например, отличился в последовавшей в 1812 г. войне США с Великобританией, а в 1815 г. командовал американской эскадрой во время второй Берберийской войны, поставившей на колени алжирского дея. Он погиб в 1820 г., находясь в зените воинской славы, на дуэли с другим военно-морским офицером. Спасший его в схватке на борту USS «Philadelphia» помощник боцмана Рубен Джеймс, несмотря на серьезные ранения рук, прослужил еще более 30 лет. Имена их обоих из поколения в поколение носят боевые корабли ВМС США.
Что касается менее героических эпизодов, то они также имели продолжение. Командир фрегата USS «Philadelphia», сдавшегося триполитанцам, Уильям Бейнбридж, по прибытии в США был взят под стражу и предстал перед военно-морским судом (Naval Court of Inquiry). Однако служители военной Фемиды не нашли в его действиях состава преступления. В 1806 г. он был оправдан и восстановлен на службе. Впоследствии он также отличился в морских боях с британцами.
Противостоявший Соединенным Штатам с таким упорством правитель Вилайета Триполи Юсуф Караманли продержался у власти до 1832 г. Однако его правление более не было ни спокойным, ни счастливым. Неугомонный брат-соперник Хамет вскоре снова поднял против него восстание, охватившее весь восток страны. Впоследствии против Юсуф-паши бунтовали также его собственные сыновья. Каждому из них он был вынужден выделить часть территории Триполитании в личное владение, а затем и вовсе отречься от престола. Согласно арабским апокрифам, к концу жизни этот некогда полновластный правитель Триполи представлял собою лишь «тень льва».

_____________________________________________________Михаил Кожемякин.
Л И Т Е Р А Т У Р А:
1. E. Keynes. Undeclared War. Penn State Press, 2004.
2. M. Boot. The Savage Wars of Peace: Small Wars and the Rise of American Power. New York, 2002.
3. A.B.C. Whipple. To the Shores of Tripoli: The Birth of the U.S. Navy and Marines, Bluejacket Books, 1991.
4. F. Lambert. The Barbary Wars: American Independence in the Atlantic World. New York, 2005.
5. D. Smethurst. Tripoli: The United States' First War on Terror. New York, 2006.
6. S. Tucker. Stephen Decatur: a life most bold and daring. Naval Institute Press, 2005.
7. R. Zacks. The Pirate Coast: Thomas Jefferson, the First Marines, and the Secret Mission of 1805. New York, 2005.
8. R. Rikhye. US Navy: The Barbary Wars, Tripoli 1801-1805. 9. J.E. London. Victory in Tripoli: How America's War with the Barbary Pirates Established the U.S. Navy and Shaped a Nation, New Jersey, 2005.
10. J.E. London. Victory in Tripoli: Lessons for the War on Terrorism. 11. B. Armstrong. А Ketch Named Mastico: North Africa Maritime Security 12. http://www.richardsomers.org/rsomers.html

Начало: часть 1.

Инцидент с неудачным захватом марокканским пиратом американского судна заставил американского командующего средиземноморскими силами выступить в неожиданной роли дипломата. Марокко было первым государством в регионе, установившим дипломатические отношения с США, и вообще первым государством в мире, признавшем их независимость (1777 г.). Это давало командору Преблу основания надеяться на мирное урегулирование конфликта.

Ссылаясь на условия заключенного ранее договора о защите американского судоходства, он потребовал от султана Марокко Мулая Слимана (Сулеймана) объяснений. В ответ султан гарантировал, что в будущем нападения на американские корабли со стороны его подданных будут исключены, а все виновные понесут наказание. В октябре 1803 г. был заключен соответственный американо-марокканский договор, и эскадра Соединенных Штатов могла наконец приступить к выполнению своей основной боевой задачи. План Пербла заключался в том, чтобы плотно «закупорить» Триполитанскую бухту (нейтральные суда пропускались, но только на выход), одновременно осуществляя патрулирование вдоль всего ливийского побережья и делая невозможным неприятельское судоходство. Глухой обороне паши Юсуфа Караманли американский командор был намерен противопоставить столь же упрямую осаду. Опираясь на базы, предоставленные сицилийцами в Сиракузах и британцами в Гибралтаре и на Мальте, американский флот мог находиться в Средиземном море несколько лет, так что спешить было некуда.

Впрочем, в первые же дни морской блокады Триполи американцев ожидало унизительное поражение. 31 октября 1803 г. фрегат USS «Philadelphia» капитана Бейнбриджа, после захвата им марокканского пиратского корабля имевший на эскадре репутацию «счастливчика», совместно со шхуной USS «Vixen» произвел поиск неприятеля в непосредственной близости от Триполитанской бухты. Были замечены три небольших парусных судна. Два с приближением американцев стали уходить в сторону моря, а одно направилось обратно в гавань. Капитан Бейнбридж отдал шхуне приказ преследовать беглецов в море, а сам развернул свой мощный фрегат в погоню за неприятелем, пытавшимся скрыться в гавани. Это преследование окончилось для USS «Vixen» безрезультатно, а для USS «Philadelphia» - трагически. Войдя в бухту, американский фрегат попал под огонь береговых батарей Триполи. Игнорируя опасность, Бейнбридж продолжал преследовать своего юркого противника, пока наблюдатели не сообщили ему, что начался отлив. За несколько минут брошенный за борт лот определил падение уровня воды с 24 до 12 футов. Тогда капитан фрегата принял в целом правильное решение повернуть и уйти от берега, но было уже поздно. Мчавшийся на всех парусах USS «Philadelphia» с разгона наскочил на коралловый риф. Удар был настолько силен, что корабль буквально выехал на образованную плотными наростами кораллов отмель и застрял там с сильным креном. Наклон орудийных палуб был настолько велик, что фрегат не мог пользоваться бортовыми орудиями, и только две его кормовых пушки, для которых американские моряки наспех соорудили дополнительный настил, огрызались на беспокоящий огонь с берега. В течение двух часов экипаж капитана Бейнбриджа предпринимал отчаянные попытки снять корабль с рифа. За борт полетели запасы провизии и снаряжения (потом триполитанские рыбаки вылавливали их сетями и продавали на городском рынке), балластные чушки и даже большинство орудий. Корабль сидел прочно. Бейнбридж пошел на последний рискованный шаг, приказав срубить две передних мачты. Фок-мачта со всеми парусами рухнула за борт, но облегчения это не принесло. «Все усилия были предприняты и все возможности использованы, чтобы освободить корабль и защитить его», - написали позднее офицеры фрегата в коллективном рапорте в Военно-морское министерство.

Триполитанцы, видевшие бедственное положение неприятельского корабля, вскоре прекратили артиллерийский обстрел. Паша Юсуф Караманли отдал приказ захватить американский фрегат с возможно меньшими повреждениями корпуса и по возможности минимальными потерями его экипажа. USS «Philadelphia» окружили канонерские лодки триполитанского флота. Среди них были и несколько частновладельческих вооруженных судов, капитаны которых вызвались участвовать в этой операции добровольно. Избегая радиуса обстрела кормовых орудий фрегата и держась вне эффективной дальности мушкетного огня, они принялись методично крушить ядрами и картечью его такелаж и рангоут. Две быстроходные галеры, на которых находились абордажные группы, составленные из личных гвардейцев Юсуп-паши («делиев»), стояли в порту наготове. Впрочем, штурмовать борта USS «Philadelphia» защитникам Триполи не пришлось. Видя всю безвыходность ситуации, капитан Бейнбридж и его офицеры приняли решение сдаться, чтобы сохранить жизни своих людей. Красавец-фрегат, гордость американского флота, вступивший в строй только в 1800 г., спустил флаг. На его палубу взобрались ликующие триполитанские моряки. На канонерках и других небольших судах 307 пленных американских моряков были доставлены на берег. Там их плотным кольцом окружили вооруженные до зубов «делии» и с триумфом провели через весь город к цитадели. При этом победители вели себя вполне гуманно. Американцам было позволено взять с собой личные вещи и личные деньги, для раненых были наняты повозки, а собравшаяся посмотреть на заокеанских пленных шумная толпа местных жителей не пыталась причинить им зла. Последнее, впрочем, было невозможно благодаря многочисленному конвою гвардейцев. Капитан Бейнбридж и его офицеры были доставлены в резиденцию Юсуф-паши. Там они в знак капитуляции передали ему свои сабли, а командир USS «Philadelphia» через переводчика попросил о милосердии в отношении своих подчиненных. Правитель Триполи пообещал хорошо обращаться с пленными и немедленно провозгласил на них свои исключительные права. Таким образом, никто из подданных Юсуфа Караманли не имел права причинить им вред. Сабли пленных офицеров Юсуф-паша роздал в качестве почетных подарков капитанам триполитанских кораблей, участвовавших в захвате фрегата.

Для членов экипажа USS «Philadelphia» начался 19-месячный период плена. Впоследствии некоторые из них описывали его как «тяжелый и унизительный», другие, наоборот, как «незабываемое восточное приключение» (доктор Ковдери). Однако, насколько известно, ни один из 307 пленных моряков не умер в плену. Они содержались в цитадели Триполи, имея постоянный доступ к источнику с проточной водой и во внутренний двор для прогулок, а периодически – под конвоем в город. К пленным был приставлен переводчик, они регулярно получали продовольствие и, кроме того, могли приобретать некоторые необходимые товары (табак, одежду) на рынке. Раненых и больных лечил корабельный врач, которому отпускались различные лекарственные средства. Наконец, представители христианской диаспоры Триполи, в том числе протестантский священник, имели право посещать пленных и поддерживать их морально и материально. В свою очередь, как особо отмечают американские историки, моряки с USS «Philadelphia» держались в плену достойно и заслужили уважение триполитанцев.
Особенно досадным для американцев оказался факт, что военному флоту Юсуф-паши нужно было только подождать прилива. 2 ноября захваченный фрегат всплыл с рифа сам собой и был отбуксирован в гавань. Триполинцы к тому времени успели поднять большую часть орудий, выброшенных командой USS «Philadelphia» за борт, добавили несколько десятков пушек из береговых арсеналов, и фрегат снова ощетинился орудийными стволами – на сей раз против своих бывших хозяев. Он был превращен защитниками Триполи в плавучую батарею у входа в порт.
Захват «варварскими пиратами» одного из лучших кораблей флота Соединенных Штатов со всем экипажем стал шоком для американского общества. В Конгрессе, в печатных изданиях все громче зазвучали голоса, требующие от президента Томаса Джефферсона прекратить войну. Тот, в свою очередь, в самых крепких выражениях потребовал от командующего средиземноморской эскадрой интенсификации боевых действий. Коммандор Пербл ответил хозяину Белого дома с неподражаемой морской флегмой: «Мы и сейчас делаем все, что необходимо для поражения неприятеля… Проявите выдержку, дорогой сэр, как мы проявляем ее каждый день».
Блокада Триполитанской бухты и патрулирование побережья, изредка сопровождавшееся захватом небольших триполитанских судов и демонстративными бомбардировками портов, продолжалось до 23 декабря 1803 г. В этот день малозначительное, на первый взгляд, событие вызвало лихорадочное ускорение хода войны. На рассвете флагман американской эскадры фрегат USS «Constitution» и шхуна USS «Enterprise», которой теперь командовал другой молодой перспективный офицер флота – лейтенант Стивен Декейтер (Stephen Decatur), патрулируя воды близ Триполитанской бухты, заметили небольшой парусный корабль. Он следовал на северо-восток под турецким флагом. Коммандор Пербл отдал шхуне Декейтера приказ захватить его. При этом, согласно апокрифам американской военно-морской истории, он прокричал в рупор: «Если это триполитанец – он приз, если турок – он пират!» Следовательно, флаг Османской империи не мог оказать судну защиты. Вскоре USS «Enterprise» настиг судно. Под прицелом орудий американской шхуны и мушкетов занявших позицию вдоль ее борта морпехов, объект атаки был вынужден спустить паруса, и на него высадилась призовая партия.

Трофей оказался 64-тонным кечем (небольшой двухмачтовый корабль) под названием «Мастико», построенным во Франции в 1798 г. После недолгой службы в качестве бомбардирского корабля во время Египетского похода генерала Бонапарта, «Мастико» был куплен турецким капитаном Мустафой Реисом, ходившим из Стамбула в страны Магриба и обратно. Поднявшимся на борт американским морякам Мустафа Реис на отличном французском языке заявил, что является нейтралом и следует в Стамбул с частным грузом. Экипаж состоял преимущественно из турок и греков. Тот факт, что «Мастико» был хорошо вооружен (4 орудия и большое количество стрелкового оружия), легко объяснялся опасением пиратов. Однако груз судна развеял сомнения американцев в правомерности его захвата: в трюме была обнаружена большая партия рабов, отправленных триполитанскими купцами на невольничьи рынках столицы Османской империи. Рабство в Соединенных Штатах в начале XIX в. еще не вызывало широкого возмущения, однако «живой груз» «Мастико» принадлежал неприятельской стороне, и к тому же охранялся вооруженными триполитанскими стражниками. Рабы и их надсмотрщики были объявлены военнопленными, а подозрительный кеч был отправлен для разбирательства в Сиракузы с собственным экипажем и группой американских моряков на борту.
На Сицилии капитан судна Мустафа Реис еще раз попытался добиться освобождения «Мастико» в Королевском адмиралтейском суде, апеллируя к судовым документам, подтверждавшим его турецкую принадлежность. Однако американцы сумели найти более веские доказательства в свою пользу. Сицилийский моряк Сальваторе Каталано с торгового судна, находившегося во время захвата фрегата USS «Philadelphia» в Триполитанской бухте, показал, что Мустафа Реис и его экипаж добровольно приняли участие в боевых действиях на стороне флота Юсуфа Караманли. Он утверждал, что «Мастико» поднял триполитанский флаг и вступил в бой, а потом участвовал в перевозке на берег с фрегата пленных американцев. По словам сицилийского матроса, капитан Мустафа Реис, хорошо знавший европейские языки, был среди тех, кто сопровождал офицеров с USS «Philadelphia» в резиденцию Юсуф-паши. Обыскав «Мастико» еще раз, сицилийские судебные чиновники и американские офицеры обнаружили спрятанную в какой-то щели саблю, принадлежавшую старшему офицеру с USS «Philadelphia» лейтенанту Дэвиду Портеру. Мустафа Реис не захотел расставаться с ценным сувениром, и теперь это погубило его. Отчаянно ругающегося на всех известных ему языках капитана «Мастико» и его людей дюжие американские морпехи уволокли в тюрьму, а «Мастико» был объявлен законным призом.
Согласно бытовавшим в начале начале XIX в. законам и обычаям войны на море, захваченный кеч принадлежал командиру шхуны USS «Enterprise» лейтенанту Декейтеру и его людям. Командование имело право выкупить у них судно, заплатив призовые деньги. Первоначально командор Пербл и собирался так поступить. Но отчаянно смелый и амбициозный Декейтер выдвинул собственный проект боевого применения трофейного судна. Не желая, чтобы гордость флота Соединенных Штатов фрегат USS «Philadelphia» служил врагу, он предложил собрать на эскадре отряд волонтеров, погрузить его на трофейный кеч (силуэт которого хорошо знаком триполитанской брандвахте), под покровом ночи проникнуть в гавань Триполи и сжечь фрегат. Пербл одобрил рискованный план лейтенанта.
В последующие недели началась подготовка к диверсии, которая не без оснований считается многими американскими авторами первой специальной операцией флота США. Кеч «Мастико» был принят на американскую военно-морскую службу под названием USS «Intrepid», под которым он и вошел в историю.

Лейтенант Декейтер набрал среди морских пехотинцев и моряков Американской средиземноморской эскадры команду добровольцев. По разным данным, она насчитывала от 70 до 80 человек. Среди них был один вольнонаемный сицилиец – тот самый свидетельствовавший в суде матрос Сальваторо Каталано, хорошо знавший Триполитанскую бухту и говоривший по-арабски. Ориентироваться на палубе захваченного врагом фрегата десантникам должен был помочь мичман Томас Макдонохью (Thomas Macdonough), ранее служивший на этом корабле. К счастью для себя, мичман пропустил последний выход USS «Philadelphia», загуляв на берегу, и теперь рвался в бой, чтобы оправдаться. Прикрывать USS «Intrepid» в его диверсионной миссии должен был бриг USS «Syren» (командир лейтенант Чарльз Стюарт - Charles Stewart).
3 февраля 1804 г. USS «Intrepid» и USS «Syren», для маскировки несшие британские флаги, отплыли из Сиракуз. 7 февраля они были уже на траверзе Триполи, но начавшийся сильный отлив унес их обратно в море. Разразившиеся затем шторма трепали оба небольших корабля в море еще девять дней. Морпехи и моряки, находившиеся в тесных помещениях под палубой кеча USS «Intrepid», жестоко страдали от недостатка воды и провизии, которых было запасено неосмотрительно мало, и просто от ужасной скученности. Когда к вечеру 16 февраля оба корабля снова добрались до Триполи, восемь человек из них были настолько больны, что лейтенанту Декейтеру пришлось переправить их на USS «Syren», заменив добровольцами из экипажа брига. Наконец, «в шесть часов вечера 16 февраля 1804 года, при тусклом свете восходящей молодой луны», согласно чересчур поэтичной записи бортового журнала USS «Intrepid», небольшой американский корабль и его отважный экипаж начали движение вглубь Триполитанской бухты… Вернее – прямо в военно-морскую историю. Кеч не нес никакого флага, а все находившиеся на палубе десантники повязали головы цветными кусками материи, напоминавшие арабские или турецкие тюрбаны. Отросшие бороды и загорелые лица добавляли сходства.
Брандвахтенные канонерки, по счастливому для американцев стечению обстоятельств разошлись в это время в стороны и даже не заметили позднего гостя. Фрегат USS «Philadelphia», превращенный в плавучую батарею, стоял, согласно воспоминаниям участников операции, «на расстоянии пистолетного выстрела от берега». Ночная смена триполитанских артиллеристов на его борту, чувствуя себя в полной безопасности, спала или бездельничала. Немногочисленные наблюдатели все же засекли приближающийся USS «Intrepid» и, принимая его за дружественный корабль, спросили, чего ему нужно. В ответ сицилиец Сальваторе Каталано прокричал по арабски, что во время шторма они потеряли якорь и просят разрешения пришвартоваться к борту фрегата. Вахтенный начальник плавучей батареи благодушно разрешил это, и на кеч с десантниками подали концы. Лейтенанту Декейтеру только этого и было надо. USS «Intrepid» привалился к фрегату, после чего прозвучала команда на абордаж. На борт плененного USS «Philadelphia» взлетели абордажные кошки. 60 американских морпехов и моряков во главе со своим командиром, вооруженные абордажными пиками, саблями и пистолетами, яростно бросились на приступ. Некоторые вскакивали прямо в открытые орудийные порты.

Триполитанский вахтенный начальник, поняв, какую ужасную ошибку он совершил, закричал во все горло, поднимая тревогу, и с саблей наголо бросился на лейтенанта Декейтера. Командира десантников заслонил собой помощник боцмана Рубен Джеймс (Reuben James), но триполитанец, умелый фехтовальщик, легко выбил у него абордажный тесак. Тогда самоотверженный моряк голыми руками схватился за лезвие клинка своего противника, а подоспевший лейтенант Декейтер оглушил триполитанского офицера рукояткой пистолета и взял в плен. Рассеченные руки Рубена Джеймса стали единственной потерей американцев в этой операции и принесли помощнику боцмана славу национального героя.

Позднее командующий Американской средиземноморской эскадрой коммандер Пербл в своем письме к американскому консулу в Сиракузах Джону Гавино живописал подробности жестокой рукопашной схватки, разыгравшейся на борту USS «Philadelphia», а официальная американская историография охотно приняла эту историю на вооружение. «На палубе было убито около двадцати или тридцати триполитанцев… Многие побежали вниз и нашли смерть в огне,» - сообщает командор Пербл. На самом деле, как это следует из сохранившихся записей участников операции, боя фактически не было. Общее число неприятельских артиллеристов, дежуривших на фрегате ночью, вряд ли превышало несколько десятков человек. Кое-кто из них, действительно, схватились за оружие и были убиты десантниками на месте. Остальные просто попрыгали за борт и уплыли на берег – благо, было недалеко. «Все мы испытали разочарование, когда сражение закончилось, едва начавшись», - вспоминал позднее мичман Макдонохью, произведенный за эту операцию в лейтенанты.
Овладев кораблем, лейтенант Декейтер и его люди сначала предполагали, что им удастся увести его из гавани. Однако, оценив повреждения такелажа и рангоута, они отказались от этой идеи и принялись поджигать USS «Philadelphia». На парусном судне той эпохи всегда было чему гореть, и вскоре гордый фрегат ярко запылал в ночи. Лейтенант Декейтер и его люди благополучно вернулись на USS «Intrepid», уводя с собой раненого Рубена Джеймса и пленного триполитанского офицера. У них хватило времени даже для того, чтобы перегрузить на борт найденную во время десантной операции бочку питьевой воды. Когда кеч отвалил от борта горящего фрегата, морпехи спустили в море весла и налегли на них, чтобы ускорить отступление.

Только тогда открыли огонь проснувшиеся береговые батареи, а канонерки заметались по освещенной пожаром гавани. Триполитанцы находились в полной растерянности и, похоже, не совсем понимали, что произошло. Большинство орудий защитников Триполи вообще било по пылающему USS «Philadelphia», помогая ему тонуть. USS «Intrepid» благополучно выбрался из гавани, где к нему присоединился стоявший наготове USS «Syren». Корабли легли на обратный курс. Преследования не было, и лейтенант Декейтер распорядился выдать своим отчаянным морпехам и морякам все остатки алкоголя, которые нашлись в трюмах кеча. Это была первая и, наверное, самая своевременная из наград, щедро посыпавшихся затем на участников этого блестящего рейда. 19 февраля они благополучно достигли Сиракуз.
USS «Philadelphia» выгорел «до ватерлинии» и затонул, как доносил в Вашингтон командор Пербл. Незадачливых триполитанских пушкарей, удравших с фрегата во время ночного штурма, паша Юсуф Карамнли наказал за трусость относительно легко – публичной поркой. Он не считал свое дело проигранным, и солдаты были нужны ему живыми.
Коммандор Пербл, в свою очередь, полагал, что сдача Триполи теперь является делом решенным. Продолжая блокаду прежними методами, со дня на день ждал от триполитанского паши парламентеров. Месяц шел за месяцем, а ситуация не менялась. Однообразную службу американских моряков несколько разнообразили периодические погони за подозрительными судами. Порой действительно удавалось настигнуть неприятеля. Так 21 марта 1804 г. бриг USS «Syren» под командой лейтенанта Стюарта перехватил 10-пушечный бриг британской постройки, только что тайно закупленный для военного флота Юсуп-паши на Мальте его доверенным офицером Муратом Реисом и пытавшийся прорваться на соединение со своими главными силами. После отчаянного маневрирования и длительной, но безрезультатной для обеих сторон канонады внезапно «упавший» ветер обездвижил оба корабля. У наспех набранного за границей триполитанского экипажа сдали нервы, и он частично бежал на берег на шлюпке, частично – сдался. Когда американская призовая партия поднималась на борт, отважный капитан брига Мурат Реис попытался взорвать крюйт-камеру, чтобы корабль не достался врагу. Но его пистолет дал осечку, и он был схвачен собственными деморализованными матросами, отнюдь не желавшими умирать. Захваченный корабль был включен в состав Американской средиземноморской эскадры под названием USS «Scourge».
Мурат Реис вскоре сумел бежать из американского плена и на рыбачьей лодке добрался до Триполи, где паша назначил его командиром отряда канонерок. Под командой этого толкового и храброго офицера морские силы защитников Триполи летом 1804 г. заметно активизировались, и стали практиковать дерзкие вылазки из бухты, чтобы увлечь американские корабли преследованием и привести их под сосредоточенный огонь береговых батарей. Впрочем, американцы также показали себя умелыми игроками: энергично преследуя неприятеля вне гавани, они, как только вокруг начинали сыпаться ядра крепостных орудий, тотчас разрывали контакт и уходили на недосягаемое расстояние.

В августе, командор Пербл, ощущавший, что в Вашингтоне над его головой начинают сгущаться политические тучи, решился «подарить» своему заокеанскому начальству «генеральный штурм Триполи». Будучи опытным военным моряком и знающим командиром, он прекрасно понимал, что даже всех наличных сил Американской средиземноморской эскадры не хватит, чтобы взять город «на шпагу». Однако уничтожить триполитанские канонерки в бухте, потрепать береговые батареи и принудить Юсуфа Караманли к переговорам было вполне реалистичной задачей.

3 августа к Триполи подошел отряд американских кораблей, состоявший из флагманского фрегата USS «Constitution», бригов USS «Argus», USS «Syren» и USS «Scourge», а также шхун USS «Vixen», USS «Enterprise» и USS «Nautilus». При планировании операции упор был сделан именно на легкие силы флота, которые могли легче маневрировать в гавани. Основными же ударными силами, которым предстояло брать на абордаж триполитанские канонерки, должны были стать девять парусно-гребных шлюпок с американских кораблей. Каждая была вооружена одним-двумя легкими орудиями и имела экипаж из хорошо вооруженных моряков и морских пехотинцев, вызвавшихся добровольцами. В качестве жеста союзнической доброй воли флот Королевства обеих Сицилий выделил в состав этого морского штурмового отряда два небольших бомбардирских корабля под командой лейтенанта Бенционо (выходец из крещенной неаполитанской еврейской семьи, бывший моряк торгового флота, побывавший в Триполи в плену у пиратов). Коммандор Пербл разделил свои ударные силы на два отряда, которым предстояло пройтись вдоль двух берегов Триполитанской бухты, «уничтожая любого врага, встретившегося на пути». Одной из групп (6 американских шлюпок) командовал герой рейда на USS «Philadelphia» лейтенант Стивен Декейтер, другой (2 сицилийских бомбардирских корабля и 3 американских шлюпки) – сицилийский лейтенант Бенционо. Американским дублером командира второй группы был мастер-комендант (Master Commandant, звание, на один ранг выше лейтенанта) Ричард Сомерс (Richard Somers).
Впрочем, триполитанский флот тоже подготовился к встрече незваных гостей. Мурат Реис, показавший себя достойным противником, выстроил свои канонерки под защитой берега так, что находившиеся на внешнем рейде американские корабли не могли обстреливать их иначе, как вслепую, навесным огнем. Около сотни же орудий триполитанской флотилии готовы были встретить любое вторжение в гавань дружным залпом. ____________________________М.Кожемякин.
ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ.

«From the Halls of Montezuma/ To the Shores of Tripoli» - эти строчки из гимна Корпуса морской пехоты США вызывают ассоциации с полузабытой операцией флота под звездно-полосатым флагом у берегов Триполи более 200 лет назад. Речь идет о Первой Берберийской или Триполитанской войне 1801-05 гг. Несмотря на то, что эту давнюю войну никак нельзя назвать полностью удачной для Соединенных Штатов, она вписала в американскую военную и военно-морскую историю целый ряд знаковых страниц.

Начнем с того, что Триполитанская война считается первой военной операцией, которую вооруженные силы США провели вдалеке от всей территории, «overseas», т.е. «за морями», как принято именовать подобные кампании в американской военной терминологии. Во-вторых, ряд диверсионных рейдов подразделений американского флота (US Navy) и морской пехоты (US Marine Corps) в 1804 г. считаются прообразом действий сил специальных операций ВМС США – знаменитых «морских котиков» (US Navy SEAL). И, наконец, ряд современных американских авторов называют события 1801-05 гг. «первой войной Америки против терроризма». Сложно сказать, насколько верно последнее утверждение, продиктованное в первую очередь политической конъюнктурой. Триполитанская война велась Соединенными Штатами против берберийских пиратов, которые с раннего средневековья до XIX в. своими бесстрашными грабительскими рейдами с побережья Магриба в Средиземное море и в Атлантику держали в страхе почти всю Европу.

Впрочем, непосредственным противником молодого североамериканского государства в этой войне являлись не столько сами пираты, сколько обвиненный Вашингтоном в поддержке пиратства Вилайет Триполи (нынешняя Ливия), входивший в состав обширной Оттоманской империи с существенной фактической независимостью. Имелся и «персонифицированный» враг американской нации - правитель (паша) Триполи Юсуф Караманли. Этот восточный деспот попытался заставить американскую дипломатию играть по его правилам и в результате столкнулся с пресловутой «дипломатий канонерок». Ситуация, почти зеркально отражающая трагические события последнего столетия…
Предыстория Берберийской войны неотделима от истории берберийского пиратства. Арабы, стяжавшие мировую славу как искусные мореплаватели и отважные морские бойцы, со времен своих великих завоеваний на североафриканском побережье Средиземноморья в VII – VIII вв. активно промышляли морскими набегами на европейское побережье. На своих превосходных парусно-гребных кораблях они добирались даже до Великобритании и Исландии. Их основными базами в Магрибе были Тунис, Триполи, Алжир и Сале, правители которых покровительствовали пиратам. Помимо богатых трофеев, пополнявших местные рынки, пиратство было неиссякаемым источником рабов, труд которых был востребован в экономике региона, а также пленных (в основном – европейцев), которых за немалые деньги выкупали их родные или христианские монархи Европы. С переходом Магриба под власть Османской империи, в значительной степени номинальную, ситуация не изменилась. Здесь следует отметить, что как для правителей Алжира, Туниса, Марокко и Триполитании, так и для Высочайшей Порты в Стамбуле, берберийские пираты представлялись не морскими разбойниками, а скорее вполне легальными корсарами. Уместно привести этическое и религиозное обоснование этого явления, к которому прибег в 1785 г. на переговорах об освобождении захваченных американских моряков в Лондоне османский дипломат Сиди Хаджи Абдул Рахман Адья. Он счел возможным заявить следующее: «все народы, которые не признают Пророка, - грешники, и со стороны правоверных представляется справедливым и правомочным захватывать их имущество или брать их в плен. Любой мусульманин, который погибнет при этом в бою, несомненно, войдет в рай». Следовательно, для жителей Магриба того времени пираты были героями, а для власть имущих – по крайней мере не преступниками. При этом и для тех, и для других отчаянные парни с пиратских галер, дешево сбывавшие или просто проигрывавшие на берегу свои трофеи и рабов, являлись источником богатства. Такова причина определенного сращивания пиратства с государством в Северной Африке в ту эпоху. Кстати, следует особенно отметить, что, подобно большинству пиратских сообществ, мусульманское «береговое братство» Магриба было весьма неоднородным по своему этническому составу. Среди «берберийских» флибустьеров были как арабы и берберы, так и турки, греки, албанцы, а также принявшие ислам европейские моряки из вчерашних пленных или перебежчиков. Например, предводитель пиратского набега на Исландию в 1627 г. Мурат Реис был в «прошлой жизни» голландским корсаром Яном Янсеном ван Харлем.
В XVII-ХVIII вв., с ростом военного могущества Европы, набеги на ее побережье стали для берберийских пиратов слишком рискованным делом. Их основной мишенью сделалось торговое судоходство в Средиземном море. При этом Англия и Франция предпочли обезопасить свои корабли, заключив с правителями стран Магриба договора, согласно которых последние брали под свою защиту суда, следующие под британским Юнион Джеком или бурбонскими лилиями Франции. За это казну восточных деспотов ежегодно пополняли солидные суммы в звонкой монете; за каждый пропущенный случай нападения пиратов высчитывались штрафы. Пираты, которым теперь приходилось тщательно выбирать каждую жертву, чтобы не утратить расположение титулованных береговых покровителей, с тем большей яростью набрасывались на суда государств, не охваченных договорами о защите. С 1783 г. завоевавшие независимость от Великобритании Соединенные Штаты, у которых к этому году истек и срок союзного договора с Францией, оказались именно в таком положении. Американские торговые суда, перевозящие дорогостоящие товары (ради дешевых не стоило пускаться в опасное плавание через океан), представляли для корсаров с североафриканского побережья желанную добычу. Впрочем, смелые и энергичные янки всегда были готовы постоять за себя, но берберийским пиратам храбрости тоже было не занимать. В случае же удачного нападения в их руках оказывались экипажи, за которые было кому заплатить выкуп. Никогда не бросать своих граждан в неволе – такого принципа придерживалось американское государство со своих первых самостоятельных шагов, по крайней мере на словах, а чаще всего и на деле.

В 1784-85 гг. в Средиземном море были захвачены три американских торговых судна – «Betsey», «Maria Boston» и «Dauphin». Более сотни американских граждан оказались в плену в Алжире и Марокко. Нужно сказать, что положение злополучных моряков, считавшихся «рабами» алжирского дея (правителя), было ощутимо лучше, чем у чернокожих рабов, трудившихся на плантациях на их заокеанской родине. Они имели определенную свободу перемещения, могли наниматься на работу к местным жителям, зарабатывать деньги и приобретать собственность. Кое-кто из пленных даже достиг высокого положения в обществе. Например бывший мичман времен Войны за независимость Джеймс Л. Кеткарт (James Leander Cathcart) стал личным переводчиком и секретарем дея. Однако плен в любом случае есть плен, и для американских моряков он продолжался невыносимо долго – до 1796 г., унеся некоторых из них в могилу. Тогда 115 выживших американцев были наконец освобождены в результате нелегких переговоров, в которых приняли участие два будущих президента США (в то время – дипломаты) – Джон Адамс и Томас Джефферсон. Свобода пришла в обмен на выплату алжирскому дею внушительной суммы в один миллион долларов. Для сравнения: годовой бюджет Соединенных Штатов был тогда всего в шесть раз больше.
Подобное положение заставили Конгресс США задуматься о постоянных гарантиях безопасности своего судоходства в регионе. Выход был найден в заключении с правителями Магриба соглашений о защите ими американского торгового флага, аналогичных имевшимся у Великобритании и Франции. Взамен американская сторона была готова ежегодно выплачивать некоторое количество долларов на «сопутствующие расходы». «Уперся» только алжирский дей, который уже почувствовал вкус больших американских денег. Ему США вынуждены были вплоть до 1815 г. периодически «отстегивать» суммы, составлявшие до одной пятой их национального годового бюджета. Остальные правители – Марокко, Туниса и Триполитании – поначалу запросили весьма разумные и даже скромные выплаты. Например, первая выплата, сделанная в 1799 г. триполитанскому паше Юсуфу Караманли, составила всего 18 000 долларов. Надо отдать должное региональным владыкам Магриба: свои обязательства по договорам они выполняли честно. Разумеется, они избегали проливать кровь своих братьев по вере, и пиратских капитанов, атаковавших «запретные» корабли, никто не вешал на реях и не топил. Тем не менее, пленные немедленно освобождались, их суда и товары возвращались, а сами пираты платили в казну внушительную неустойку во избежание тюремного заключения. Словом, для берберийского пиратства настали тяжелые времена. Но сами правители Магриба отнюдь не пренебрегали пиратскими методами обогащения. На следующий 1800 год Юсуф Караманли решился потребовать от Соединенных Штатов увеличения «взноса на борьбу с пиратством» до 80 000 долларов. Когда Вашингтон просто проигнорировал эту сумму, предприимчивый Юсуф-паша «пересчитал» ее с учетом долга, и в 1801 г. повысил до 225 000 долларов. Требование сопровождалось образным предупреждением, что, если денег не будет в ближайшее время, триполитанский паша «поднимет свою ногу с хвоста пиратского тигра». Все это было с по-восточному изысканной вежливостью высказано правителем американскому консулу в Триполи Джеймсу Л. Кеткарту (тому самому удачливому пленнику в Алжире, судьба которого плотно переплелась с Магрибом).

Юсуф-паша, самый известный представитель правившей в Триполи с начала ХVIII в. Караманлийской династии (выходцы из османских служилых сословий из Албании) и, в определенной степени, прообраз объявлявшихся США «врагами демократии и пособниками терроризма» ближневосточных лидеров конца XX – начала XXI вв., был весьма сильным политиком и яркой личностью. Этот еще молодой человек (в 1801 г. ему было 35 лет), в 1795 г. захвативший престол у своего старшего брата Хамета (приверженца подчинения Оттоманской порте), был твердым сторонником максимально возможной независимости Вилайета Триполи. Хорошо разбираясь в военном и морском деле, Юсуф-паша вел большую работу по укреплению обороноспособности Триполитании. Он усилил военный флот (не пиратский), основой которого стали два десятка маневренных парусно-гребных канонерских лодок (около 100 орудий, численность экипажей – около тысячи человек), укреплял оборонительные сооружения Триполи, особенно с моря (береговые батареи при нем насчитывали около 150 орудий), активно привлекал на службу европейских наемников, в основном артиллеристов и военных инженеров из Италии. Не полагаясь на храбрые и стремительные, но недисциплинированные конные ополчения вассальных племен (память о том, с какой легкостью войска Наполеона Бонапарта наносили в Египте поражения мамелюкской коннице была еще свежа!), Юсуф-паша пытался создать регулярную пехоту весьма своеобразным способом. Он даровал свободу нескольким тысячам молодых и сильных невольников и начал формировать из них полки по прообразу османских янычар. При этом для своего времени и региона триполитанский паша был довольно либеральным правителем: старался избегать чрезмерной жестокости, если в ней не было необходимости. Свергнутому брату Хамету и его сторонникам он позволил удалиться в изгнание в Тунис. Как реальный политик, Юсуф Караманли полагал, что навязать Соединенным Штатам свои условия вполне в его силах. Он не мог предположить, что далекая страна, появившаяся на карте мира менее двадцати лет назад и реально занявшаяся формированием своего военного флота только в 1798 г. (год создания Военно-морского министерства – US Department of the Navy), «потянет» войну со столь отдаленным противником. Требование увеличения дани было со стороны триполитанского паши, по сути, грамотным блефом. В случае, если деньги не будут получены, он предполагал вновь развернуть пиратские действия против американского судоходства, заработав сопоставимую кучу денег на выкупах пленных и трофеях. А заодно и повысить авторитет среди соседей, объявив Соединенным Штатам войну, которая осталась бы формальным актом. Однако Юсуф-паша недостаточно хорошо был знаком с неукротимым и агрессивным национальным характером американцев…

Томас Джефферсон, ставший в 1801 г. президентом США, сразу после своей инаугурации категорически отверг требование правителя Триполи. Предчувствие войны против берберийских пиратов в эти дни уже витало в воздухе в Соединенных Штатах. Что крайне характерно для американского общества, объявлению войны предшествовала широкая пропагандистская компания. Страсти подогревались живописными рассказами о «зверствах варваров» над пленными американскими моряками, в прессе появлялись воинственные эссе с заголовками типа: «Kill the Pirates!» («Убивать пиратов!»). Живо реагируя на настроения электората, Конгресс США буквально накануне вступления Джефферсона в должность принял законодательный акт, согласно которому в постоянной готовности должны были находиться «шесть фрегатов, укомплектованных офицерами и матросами (officerd & manned), подчиняющихся лично президенту Соединенных Штатов». В случае возможной войны с пиратами Средиземноморья, Конгресс предписывал этому военно-морскому отряду «защитить нашу торговлю и наказать их наглость, топя, сжигая и уничтожая их корабли и суда, где бы они ни находились».
Не зная, что терпение Соединенных Штатов исчерпано, Юсуф Караманли сам положил начало войне. 10 мая 1801 г. он приказал своим «делиям» (гвардейцам; дословно: «отчаянным», «безумным» - тур.) срубить флагшток перед американским консульством в Триполи. В османской традиции это было равнозначно акту объявления войны. Американскому консулу Кеткарту было предписано сесть на первый же уходящий корабль и убираться, что тот и сделал, переехав в Тунис. После этого события стали развиваться с быстротой, максимально возможной для разделявших врагов огромных расстояний.
Томас Джефферсон, один из основателей политической традиции США, использовал прецедент объявления войны не только для того, чтобы послать американский флот против дерзкого восточного деспота, но и для того, чтобы создать прочную модель функционирования американской государственной и военной машины в подобных ситуациях. Выступая перед Конгрессом, он особо настаивал, чтобы введение военно-морских сил США в бой «основывалось на положении, содержащемся в Конституции, без обязательной санкции Конгресса, и проводилось по военному ведомству». Президенту удалось убедить законодателей в конституционности своих действий, как главнокомандующего. Америка вступила в свою первую войну «за морями», как в целый ряд последующих, без официального объявления войны. В 1801 г. конгрессмены уполномочили Томаса Джефферсона «предпринять все необходимые наступательные и оборонительные действия, как если бы состояние войны было объявлено». В следующем году они увековечили вышеописанный алгоритм действий в «Акте о защите торговли и моряков Соединенных Штатов» («An act for the Protection of Commerce and seamen of the United States»). Согласно этому документу, президенту разрешалось «применять такое количество боевых кораблей Соединенных Штатов, которое он сочтет необходимым... для действенной защиты торговли и моряков в акватории Атлантического океана, Средиземном и прилегающих морей. Данным актом американские корабли уполномочиваются захватывать суда, принадлежащие бею из Триполи (так в документе; имеется в виду паша Триполи – прим. автора), захваченное имущество распределяется между теми, кто привел эти суда в порт». Последний постулат вполне характерен для военно-морского «призового права» того времени.
В 1801 г. первый отряд американских кораблей, состоявший из четырех вымпелов, направился в Средиземное море. Во главе этого небольшого соединения, получившего название Американской средиземноморской эскадры (American Mediterranean Squadron) был поставлен командор Ричард Дэйл (Commodore Richard Dale), ветеран Войны за независимость США и опытный моряк.

Он держал свой флаг на новейшем 44-пушечном фрегате USS «President», вошедшем в состав флота Соединенных штатов только в 1800 г. Помимо него, в поход отправились 36-пушечные фрегаты USS «Philadelphia» и USS «Essex» (возможно, последний - 32-пушечный), а также шхуна USS «Enterprise». На эскадре находилось около тысячи американских военнослужащих. Помимо моряков, в переполненных кубриках изнывали от скуки трансатлантического похода почти половина тогдашнего Корпуса морской пехоты, насчитывавшего в 1801 г. всего 350 человек. Американское командование не было уверено, насколько его кораблям в Средиземном море удастся наладить снабжение с берега, поэтому трюмы были до отказа заполнены припасами. В частности, рома и бренди было запасено «100 тысяч порций». Следует отметить, что, вопреки распространенному мнению, боеспособность и моральный дух американских «servicemen» почти всегда находились на высоте, и Берберийская война в этом отношении не исключение. Воинам паши Юсуфа Караманли и пиратам предстояло столкнуться с противником, который не уступал им в смелости, а по ряду показателей боевой подготовки явно превосходил.

Европе, охваченной в ту эпоху кровавым вихрем Наполеоновских войн, было явно не до борьбы с экзотическими средиземноморскими пиратами. Тем не менее, Соединенным Штатам удалось обзавестись для предстоящей морской кампании некоторыми союзниками. Швеция, с 1800 г. блокировавшая побережье Триполитании с требованием освобождения из плена сотни своих моряков, выделила в помощь американской эскадре три фрегата. Южнотальянское Королевство обеих Сицилий также присоединилось к коалиции. Опасаясь вторжения наполеоновских войск и революционных выступлений, король этой небольшой монархии Фердинанд I предпочитал держать свой военный флот наготове у собственного побережья. Он оказал Соединенным Штатам куда более существенную услугу: предоставили в их распоряжение базу в порту Сиракузы (Сицилия). Там американские моряки могли пополнять запасы с берега, проводить текущий ремонт кораблей, содержать пленных… Да и просто хлестать дешевое вино и флиртовать напропалую с доступными красотками в береговых тавернах во время редких перерывов между боевыми походами. Для поддержания боевого духа любого флота парусной эпохи последнее обстоятельство никак не являлось маловажным!
После успешного перехода через Атлантический океан, в начале июля 1801 г. американский военно-морской отряд прибыл к берегам Магриба и установил блокаду Триполитанского побережья. Коммандор Дэйл понимал недостаточность своих сил. Поэтому он сконцентрировался на том, чтобы перехватывать хотя бы крупные суда, направляющиеся в порт Триполи. При этом обладатели нейтральных флагов разворачивались американскими боевыми кораблями обратно, а суда под знаменем Вилайета Триполи подлежали захвату в качестве призов. На выход из порта застигнутые там войной нейтралы пропускались свободно. Блокада не распространялась на небольшие рыбацкие лодки, уследить за которыми было просто невозможно. Американцы отдавали себе отчет, что с их помощью неприятель может вести разведку, но надеялись, что смогут все равно предупредить все его маневры. К тому же рыбаки нередко бывали выгодны им самими, за несколько мелких монет поставляя информацию о происходящем в городе.
В Триполи же полным ходом шли военные приготовления. Паша Юсуф Караманли, осознав, что сражаться все-таки придется, избрал тактику глухой обороны. Перекрыв вход в бухту брандвахтами из своих канонерок, которые находились под постоянным прикрытием мощных береговых батарей, он готовился отразить попытку прорыва американского флота. Почти все невольники паши мужского пола были направлены на укрепление фортификационных сооружений Триполи, а также в качестве вспомогательного персонала - в артиллерию и на флот.

Будучи уверен, что с моря он сумеет отбиться, Юсуф-паша больше опасался сухопутного вторжения. Чтобы оперативно отреагировать на любую попытку высадки американцев, он призвал под знамена своих вассалов. Общие мобилизационные возможности племенных ополчений и феодальных отрядов Вилайета Триполи оцениваются американскими авторами в 25 тысяч воинов (Ravi Rikhye. US Navy: The Barbary Wars, Tripoli 1801-1805). Маловероятно, что Юсуф-паше удалось поставить в строй их всех, однако вскоре многотысячное войско воинственных всадников пустыни и босоногих оборванных пехотинцев уже разбило свои черные шатры в окрестностях Триполи. Собрав собственные силы, триполитанский паша попытался заручиться поддержкой соседей. Однако алжирский дей был доволен полученным от американцев выкупом и воевать не стал, а правители Туниса и Марокко остались верны заключенным договорам с Соединенными Штатами. Юсуфу Караманли оставалось рассчитывать только на себя.
Триполитанский военный флот, насчитывавший, по подсчетам американских офицеров, несколько легких парусных кораблей, 19-20 канонерских лодок и 2 галеры, получил приказ не покидать бухты. Что же касалось частновладельческих кораблей, в том числе корсарских, то им не возбранялось выходить в море на свой страх и риск. Поэтому кое-кто из наиболее отчаянных пиратских капитанов попытался действовать против осмелевшего американского торгового судоходства. Именно с этой попыткой был связан первый морской бой между американским и триполитанским кораблями, произошедший 1 августа 1801 г. Опытный предводитель пиратов (в некоторых американских источниках ему приписывают титул «пиратского адмирала») Реис Магомет Роус, добившись от Юсуфа Караманли помощи боевыми материалами и людьми, вывел свою 14-пушечную полакку (разновидность шебеки) «Триполи» в море. Он пообещал паше «навести ужас» на американских «купцов». Учитывая присутствие на борту «Триполи» военных моряков и одобрение правителя, это была корсарская, а не пиратская миссия. Однако первой же жертвой, ошибочно выбранной триполитанцами для атаки, оказалась 12-пушечная военная шхуна флота Соединенных Штатов USS "Enterprise" под командой 23-летнего лейтенанта Эндрю Стеретта (Andrew Sterett). Она была послана на Мальту для пополнения запасов воды для эскадры.

В последовавшем ожесточенном и продолжительном сражении молодой американский офицер полностью доказал матерому морскому разбойнику преимущество регулярного военного флота над пиратским. Умело маневрируя, USS «Enterprise» раз за разом уклонялся от залпов противника, а сам крушил его огнем бортовых орудий. Когда «Триполи» пытался уйти, «американец» легко настигал его. В отчаянии, командир корсарского корабля решился на последний шаг: спустил флаг, имитируя капитуляцию, а когда USS «Enterprise» приблизился, попытался взять его на абордаж. Но американские морские пехотинцы, находившиеся на борту шхуны, буквально расстреляли абордажную партию неприятеля. Реис Магомет еще дважды пытался повторить этот маневр, но американцы были настороже и продолжали методично обстреливать «Триполи». Когда из 80 человек экипажа «Триполи» были убиты более 20 и ранены до 30, корсар все-таки сдался окончательно. Лейтенант Стеретт, который должен был продолжать миссию по доставке воды с Мальты, счел возможным отпустить изувеченный триполитанский корабль. Предварительно ему подрезали мачты и выбросили в море все вооружение. На обратном пути Реис Мохамед встретился с флагманом американского блокадного флота фрегатом USS «President». Не растерявшись, пиратский капитан сумел выдать «Триполи» за тунисское судно, поврежденное французским капером, и, в конечном итоге, вошел в порт Триполи. Там потрепанного морского волка ждал жесточайший разнос от Юсуфа-паши за невыполненные хвастливые обещания и гибель откомандированных ему моряков. Лишив Реиса Магомета права командовать кораблями, правитель Триполи собирался влепить ему в назидание 500 палочных ударов. Затем, учитывая полученные старым пиратом в бою раны, заменил это наказание на не менее унизительное дефиле через весь город верхом на осле задом наперед. Победа американцев была тем более впечатляющей, что шхуна USS «Enterprise» отделалась в бою пробоинами в парусах и незначительными повреждениями. Никто из ее моряков не был убит или даже ранен настолько серьезно, чтобы получить освобождение от вахты.
Впрочем, морской бой 1 августа 1801 г. стал единственным успехом эскадры командора Дэйла, если не считать захвата пары маломерных триполитанских судов. Отряд американских кораблей был слишком малочисленным. В конечном итоге его деятельность свелась к проводке американских торговых судов в акватории Средиземного моря – миссии, несомненно, полезной, но совершенно не влиявшей на исход войны. В ходе одного из таких походов в декабре 1801 г. флагманский фрегат USS «President» наскочил на подводную скалу близ Балеарских островов и избежал опасных последствий лишь благодаря хладнокровию и профессиональным действиям командора Дэйла.
В апреле 1802 г., исчерпав ресурсы автономности своих кораблей и имея на борту немало больных, Дэйл принял решение возвращаться на свою базу в Вирджинии (Соединенные Штаты). В блокаде Триполитании должны были остаться союзные шведские фрегаты. Хитроумному Юсуфу Караманли удалось вскоре вывести Швецию из войны, освободив всех шведских моряков и выплатив некоторую компенсацию. На родине американскую эскадру ожидала отнюдь не триумфальная встреча. Общественное мнение обвинило Ричарда Дэйла в нерешительных действиях и едва ли не в трусости, хотя командор с наличными силами вряд ли мог сделать большее. Оскорбленный, он отказался от командования новой экспедицией к побережью Магриба и вышел в отставку. Остаток жизни этот опальный моряк провел как частное лицо, активно занимаясь предпринимательством и общественно-религиозной деятельностью.
В течение года Америка подводила итоги неудачного похода и подготавливала свой второй удар по Вилайету Триполи. Военное присутствие в Средиземном море в это время поддерживало небольшое «временное» соединение командора Ричарда В. Морриса (Richard V. Morris), главной силой которого являлся фрегат USS «New York». Помимо обострения отношений с нейтральным Тунисом после ошибочного захвата тунисского судна, это соединение ничем себя не проявило.
В июле - августе 1803 г. из нескольких портов Соединенных Штатов выступила в поход новая эскадра, насчитывавшая 11 вымпелов, под командой уже другого офицера, коммандера Эдварда Пребла (Edward Preble) - человека, роль которого в становлении ВМС США считается хрестоматийной.

Свой флаг он держал на 44-пушечном фрегате USS «Constitution». Основу эскадры составляли фрегаты USS «Chesapeake» (38 орудий», USS «Constellation» (38 орудий), USS «Congress» (38 орудий), USS «Philadelphia» (36 орудий) и «John Adams» (28 орудий). В состав эскадры также входили легкие силы флота: 18-пушечный бриг USS «Argus», 16-пушечный бриг USS «Syren», 12-пушечная шхуна USS «Vixen» (с 1804 – бриг), а также героиня прежнего похода 12-пушечная шхуна USS «Enterprise». Относительно одиннадцатого корабля эскадры у историков существуют некоторые сомнения. Возможно, имеется в виду еще один участник первого похода фрегат USS «Essex», присоединившийся к силам командора Пербла только в 1804 г. Кроме того, 12-пушечная шхуна USS «Nautilus», 10-пушечный шлюп USS «Hornet» и некоторые другие малые корабли были включены в состав эскадры позднее, за счет переоборудования приобретенных в ряде портов Средиземноморья торговых кораблей или захваченных призовых судов.
В конце августа – середине сентября 1803 г. эскадра Пребла несколькими группами кораблей прибыла в Гибралтар. Там британские колониальные власти позволили своим бывшим мятежным подданным американцам расположиться на временную стоянку. Уже 26 августа произошел первый боевой контакт с пиратами. 36-пушечный фрегат USS «Philadelphia» под командой капитана Уильяма Байнбриджа (William Bainbridge), считавшегося не новичком в водах Магриба (в 1795 г. именно он доставил алжирскому дею выкуп за американских моряков), «застал на месте преступления» марокканский корабль «Мирбока» (24 орудия, до 100 чел. экипажа). Марокканцы только что взяли на абордаж американский торговый бриг «Celia», который фрегат как раз должен был сопровождать, но задержался. Увидев приближение «хороших парней», команда американского «купца» собственными силами разоружила пиратскую призовую партию и вернула контроль над своим кораблем. Пират «Мирбока» попытался уйти, однако USS «Philadelphia» быстро настиг его. После недолгой перестрелки марокканцы спустили флаг: пример несчастного корсара «Триполи» явно не располагал их к сопротивлению американцам. Фрегат USS «Philadelphia» привел свой приз и спасенного «купца» обратно в Гибралтар. Там пираты были заключены в британской военной тюрьме, а плененная «Мирбока» была передана командором Преблом англичанам в качестве жеста благодарности за гостеприимство. Насколько известно, экипаж USS «Philadelphia» так и не получил за нее призовых выплат… ________________________________________________________________М.Кожемякин.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.