Не ходите в отдел периодики в библиотеке. Не хотите — не верьте, я тоже хотела как лучше. Думаете, у меня паранойя? Было бы хорошо, будь это так. Все началось с того, что у мамы была и есть подруга, которую я называла тетя Ира. Познакомились они в роддоме, подружились, поэтому мы с ее старшим сыном росли лучшими друзьями. Впоследствии она родила еще одного сына, и на момент тех событий ему было лет восемь. И у него было больное сердце. Тетя Ира была хорошим человеком, по крайней мере, мне так всегда казалось. Теперь я не уверена в этом. Не уверена, что она человек. Когда я поступила в институт, то выбрала факультет иностранных языков. Как и на любом факультете, приходилось писать курсовые, и тут неожиданным камнем преткновения стал поиск исследований по французскому языку. Исследований английского в Интернете было завались, а по французскому попадалась какая-то ерунда. Но научный руководитель требовал найти искомые статьи где угодно, потому что ссылаться в списке литературы на интернет сайты было нельзя. Пришлось идти в библиотеку за подшивкой лингвистических журналов за 1967 год. Вы наверняка догадались, что там, в отделе периодики, работала тетя Ира. С этого момента и началась эта странная история. С того, как я потянула на себя тяжелую деревянную дверь. Первое, что меня поразило, это размеры читального зала. Я успела привыкнуть к инязовским клетушкам в институте, и большие помещения были в диковинку. Вторым шоком стала гнетущая тишина, будто упавшая на меня тяжелым одеялом. И третий странный момент — никого не было в зале. Отдел периодики популярностью не пользовался, судя по всему. Странно, город у нас немаленький, посетители бывают везде…

- О, Дианка! - полушепотом воскликнула тетя Ира, выходя из подсобки. Выглядела она вполне по-человечески: средний рост, густые светлые волосы, собранные в хвост, серебряный кулончик на цепочке.

- А я к вам по делу.

- Да неужели, - улыбнулась она.

- Курсовую пишу, нужны журналы за шестьдесят седьмой год. Вот, я тут номера записала…

- Так-так, подшивочка есть, помню ее. Садись, сейчас их принесу.

И она собралась идти в подсобку, как зазвенел ее сотовый. Я вздрогнула: в этом помещении все звуки слышались словно через вату, а мобильник заверещал изо всех сил. Разговор был короткий: тетя Ира нахмурилась, невнятно произнесла что-то, после чего положила телефон в карман.

- Слушай, младшему опять нехорошо, я схожу домой, тут через дорогу, ты знаешь, я покажу тебе, где лежит журналы. Только ничего не путай местами. И она провела меня вглубь темной пыльной подсобки. Запах включал в себя пыль, плесень, старую бумагу, а также много чего, не поддававшегося идентификации. Подсобка оказалась по ощущениям больше даже читального зала. Тусклый свет не давал рассмотреть стеллажи во всех деталях. Даже подумалось, как же они еще не рухнули, когда на них десятки лет давят такие кипы бумаг. Ориентируясь не иначе как с помощью интуиции, тетя Ира остановилась перед очередным стеллажом и, минутку покопавшись на полках, вытащила подшивку филологических бредней за 1967 год. Пыль взвилась столбом, и я чихнула.

- Держи, читай, а я вернусь через полчаса.

И быстро ушла. В подсобке оказалось неожиданно удобно. Я села на какую-то картонную коробку и быстро нашла нужную серию статей. Пользуясь отсутствием тети Иры, быстро их перефотографировала: повезло, что камера телефона была оснащена хорошей вспышкой. Запихнув подшивку на место и обчихавшись при этом, я решила посмотреть еще какие-нибудь старые издания, уже чисто из интереса. Прошла мимо пары стеллажей и наугад взяла пыльную папку. Подшивка за 1914 год, ничего себе! Сто лет здесь лежат эти газеты, и, судя по пыли, их никто не брал. Странно, что они здесь лежат. Библиотека же была основана в конце пятидесятых. Откуда же собирали эти газеты? Впрочем, может, кто-то их отдал в дар. Какой-нибудь наследник. Рассматривая картинки, я все чаще ловила себя на ощущении, что здесь что-то не то. Много портретов, какие-то объявления, колонки текстов, чего еще надо? Но тревога нарастала. И когда я перевернула последнюю страницу ноябрьского выпуска, меня прошиб холодный пот. Здесь не было ни слова о Первой Мировой. Даже об убийстве принца Фердинанда умолчали. Газета вела повествование так, будто никакой войны не было, а само существование принца Фердинанда было под вопросом. Может, издание далеко от политики? Нет, в майских выпусках были какие-то чиновники. И в январских тоже. Положив подшивку на место, я взяла наугад другую и смахнула с нее едва ли не полкило пыли. Та же самая газета «Свежий взгляд». На этот раз за тридцать девятый год. Ни слова о Сталине и его помощниках, зато куча статей о некоем Медникове Петре Николаевиче, который занимает пост Президента. Ага, именно так. Президент Медников Петр Николаевич. Но по газете получалось так, будто СССР не существовало, а вместо него была Россия, которую возглавлял президент Медников. Что за черт?! Какие-то фантастические рассказы под видом газеты? Я бегло пролистала подшивки за пятьдесят четвертый и девяносто второй года. Неизвестные лица, неизвестные фамилии, но главное — фотография новых купюр, которые вводились в обращение в 1992 году. Хоть я и почти не помню ту эпоху, но у нас дома сохранились многие образцы денег того времени. Я их неплохо знала. А если бы не знала, то все равно поняла бы, что здесь напечатана какая-то чушь. Никогда у нас в России не печатали денег с портретами неких Никодимова, Алпатова и Субботина. У нас после распада СССР вообще не печатали денег с портретами. Шаги тети Иры раздались внезапно. Я поспешно сунула подшивку на место и села на коробку. Нет, тетя Ира не запрещала ковыряться, она просто просила, чтобы я не перепутала папки местами. Я и не перепутывала. Так что нечего было нервничать. Но все же почему-то мне было не по себе. Наверное, не привыкла находиться в темных затхлых подсобках.

- Все нормально, он просто устал, - сказала тетя Ира. Взгляд ее скользнул по стеллажам. - Ты нашла статьи для курсача?

- Да, спасибо.

- Что-то еще? - беспокойно спросила она. При этом разговор она начинала куда беззаботнее.

- Нет, я пойду. Спасибо за помощь.

- Да-да, приходи еще, - рассеянно пробормотала она.

Мы пошли к выходу.

Вечером мама пришла домой не одна: по дороге ей «случайно» встретилась тетя Ира, и они засели на кухне пить чай. Не могли они встретиться случайно: тетя Ира живет в другом районе, туда ехать с пересадкой. И она не была у нас около года, что было вполне объяснимо с учетом болезни сына. Но сегодня, когда ему стало плохо и когда я увидела газету «Свежий взгляд», она оказалась у нас. Я старалась не выходить из комнаты, чтобы не попадаться ей на глаза. Но задумка не удалась: мама крикнула, чтобы я принесла ей телефон. Ей лень было идти в коридор.

- Здрасьте, тетя Ира.

- И тебе привет. Как дела в институте? Дай-ка окину тебя... свежим взглядом. Не запыленным.

Меня как из ведра окатили.

- Нормально. Курсовик пишу, вот…

- Это хорошо.

В жизни не видела такого жуткого взгляда.

- Ладно. Еще увидимся, - улыбнулась она. - Обязательно увидимся. Мне показалось, что у нее исчезли зрачки, но впечатление было слишком кратким. Вы спишете его на мое разыгравшееся воображение или даже на галлюцинации, но я-то знаю, что было на самом деле. Уходя, тетя Ира оставила мне экземпляр газеты «Свежий взгляд», который отпечатали сегодня. Первая полоса была посвящена вторжению злоумышленников в библиотеку. В отдел периодики. Начальник местной жандармерии Сапрыкин обещал публично покарать злоумышленника, как это и принято в обществе...

Вероятно, источник

Источник

Источник