Экономика и менталитет⁠⁠

Автор статьи - Федор Яковлев

Часто встречается утверждение, что на экономическое благосостояние народов влияет их культура и менталитет. Можно даже собрать целое бинго: негативное отношение к предпринимателям в России плохо влияет на экономическое развитие, русские неспособны построить передовую экономику из-за пессимизма, а рабский менталитет не даёт России встать с колен и прочие вариации на тему «народ не тот». Насколько вообще обоснованы такие утверждения?

В некотором азиатском царстве, в некотором японском государстве, жил был американский миссионер Сидней Гулик. Этот мужик прожил в Японии 25 лет (1888–1913), хорошо знал японский и преподавал в местных университетах, словом, был очень хорошо знаком с японским менталитетом. В своей книге 1903 года "Evolution of the Japanese" он отмечал, что многие японцы «производят впечатление… ленивых и совершенно безразличных к течению времени». Японцы были «беспечными» и «эмоциональными» людьми, которым присущи такие качества, как «легкомыслие, отсутствие малейшей заботы о будущем, жизнь по большей части сегодняшним днем».

Интересно, что схожих убеждений придерживались даже прогрессивные социалисты. Так, Беатриса Уэбб, известная руководительница Фабианского общества, заявила, что у японцев «ужасные представления о досуге и совершенно невыносимые взгляды на личную независимость». Она утверждала, что в Японии «совершенно очевидно, стремление учить людей думать не существует». Не менее язвительно она отзывалась о корейцах, считая их «12-ю миллионами грязных, вырождающихся, мрачных, ленивых, лишенных религии дикарей, которые болтаются без дела в грязных белых одеяниях самого неуместного сорта и живут в грязных земляных хижинах».

Дело было отнюдь не в предубеждениях европейцев к «восточным узкоглазым дикарям». Ещё раньше, в глазах развитых британцев, немцы считались жуликоватыми тугодумами и бездарями. По словам Джона Рассела, писателя и путешественника 1820-х годов, немцы были «работящими, непритязательными людьми… не наделенными ни остротой восприятия, ни живостью чувств… Проходит много времени, прежде чем немец приходит к пониманию смысла того, что для него внове, и трудно пробудить в нем рвение в постижении оного». «Ремесленник и лавочник обманывают вас, где только могут, хотя бы и на невообразимо мелкую сумму, лишь бы только обжулить… Такое мошенничество повсеместно», — писал британский военный врач сэр Артур Брук Фолкнер. Британцы считали, что это проявляется в состоянии немецкой инфраструктуры. Джон Макферсон, вице-король Индии (то есть человек вполне привычный к опасным дорогам), писал: «Я обнаружил, что дороги в Германии столь дурны, что обратил свой путь в Италию».

Сравните это с современными представлениями об азиатах и немцах. Трудолюбие, педантичность, усидчивость, собранность и дисциплинированность! То что нынче приписывается развитым нациям, обосновывается их конфуцианской (вспоминая Сэмюеля Хантингтона) или протестантской (вспоминая Макса Вебера) этикой, которая насчитывает уже несколько столетий, а то и тысячелетий! Почему же столь очевидных вещей раньше не замечали даже светлые и непредвзятые умы?

Сторонники культурных теорий считают, что определенная культура воспитывает в людях привычки и черты поведения, которые являются более полезными для экономического роста: трудолюбие, любознательность, организованность и дисциплинированность. С этим сложно спорить, однако влияние культуры на людское поведение часто необоснованно завышается, мол, экономический успех зависит от «национальных привычек» и никуда от этого не денешься. Кроме того, пытаясь выделить особенности тех или иных культур, сторонники культурных теорий проделывают невероятные финты ушами. Например, нищета отсталых стран объясняется «природной ленью» их населения, но именно в этих странах люди работают гораздо дольше, чем в развитых.

Дело в том, что выделить некую культурную единицу крайне проблематично. Даже в рамках единого, относительно монокультурного государства, существуют серьезные различия. Москвичи часто шутят про отсутствие жизни за МКАДом и иронично называют других россиян «глубинным народом», простоватым и неотесанным. Жители глубинки отвечают взаимностью, считая москвичей изнеженными педерастами, неспособных к продуктивному труду и живущими за счёт высасывания всех соков из провинции. Разумеется, эти взгляды также отражают поведенческие черты людей из разных регионов. Так можно ли говорить о некой единой «русской» культуре?

Повышаем ставки и возьмем такую культурную группу как католики. В рамках этой якобы «однородной» группы существуют ультраконсерваторы вроде движения Opus Dei и представители Теологии освобождения, которых называют христианскими коммунистами. Что уж говорить о христианах в целом, которых часто объединяют в «иудеохристианскую культуру» (вспоминая Фридриха Хайека)? Есть и более интересный пример: более половины профессиональных сотрудников центробанка мусульманской Малайзии — женщины, и их процент значительно больше, чем в любом центробанке якобы более «феминистских» христианских стран.

Принимая всё это во внимание, только представьте, на каких размеров глобус натягивается бедная сова, если мы противопоставляем «Западную» и «Восточную» культуру, обобщая совершенно непохожие друг на друга культурные единицы!

Примеров, подобных выше, можно привести великое множество. Но, думаю, понятно, что культурные группы «европейцев» или «католиков» или даже «немцев» настолько расплывчаты, что едва ли имеют хоть какое-то аналитическое значение. Почему же культурные теории так популярны и откуда они берутся? Давайте попробуем провести мысленный эксперимент и рассмотреть этические и религиозные учения под разными углами.

Сегодня утверждается, что азиаты добились экономического успеха, благодаря конфуцианской этике. И действительно, конфуцианство воспитывает образованность человека, его сотрудничество с другими, а также бережливость и усердие. Однако раньше конфуцианскую этику обвиняли в задержке развития азиатского региона.

Конфуцианство не советует людям выбирать специальности инженеров и предпринимателей, необходимые для экономического роста. Наиболее важными слоями общества считались ученые и бюрократы, а ремесленники и торговцы и вовсе не допускались до сдачи государственных экзаменов. Сами экзамены представляли из себя проверку знаний конфуцианской литературы, правящий класс не получал никаких практических навыков. Также, конфуцианство не поощряет творческий дух и предпринимательство, делая упор на иерархическое подчинение старшим. Наконец, конфуцианство не признает верховенство закона. Конфуций говорил, что «если людьми руководит закон и требуемое единообразие достигается наказаниями, они постараются избежать наказания, но не будут иметь чувства стыда. Если же ими руководит добродетель, и требуемое единообразие будет достигаться правилами пристойности, то они будут иметь чувство стыда, что улучшит их нравы».

Итак, каков же портрет конфуцианства? Это учение, которое развивает в людях полезные для экономического благополучия навыки или же уводит своих последователей в пучину тьмы и мракобесия? Культурные теории удобны тем, что ответ будет зависеть от требуемого результата. Если вы хотите обосновать экономическую неразвитость, вы будете подчеркивать негативные аспекты и наоборот. Яркий тому пример — лояльность. Уважение авторитетов в конфуцианстве может интерпретироваться как фактор, повышающий склонность к взаимовыгодному сотрудничеству и личной отдаче, а может стать фактором, который ограничивает инициативность и творческое мышление.

Возьмем другой пример. Исламская культура считается негативным фактором на пути экономического развития. Ислам нетерпим к другим религиям, чем ограничивает полезное для экономики разнообразие и конкуренцию. Ограничение прав женщин также мешает экономическому развитию, поскольку мешает им построить карьеру и приносить пользу экономике. Дети таких женщин тоже будут необразованными и бедными, что снижает качество рабочей силы. Наконец, в исламе имеются «милитаристские» нотки (вспоминая идею «Джихада»), которые прославляют противостояние неверным, а не мирное развитие экономики.

При этом в исламе не существует фиксированной социальной иерархии, чем объясняется его широкое распространение по миру, особенно среди бедняков. В отличии от конфуцианства, ислам поощряет торговую и ремесленную деятельность. Даже сам Пророк был торговцем-караванщиком! Будучи религией купцов, ислам поощрял развитие делопроизводства. В исламских странах специально подготовленные судьи появились на несколько веков раньше, чем в христианском мире. Исламская культура также была более веротерпимой, а потому многие испанские евреи бежали к мусульманам после Реконкисты. Наконец, в исламе котируется образование и рациональное мышление. Известная фраза Мухаммеда гласит, что «чернила ученого более священны, чем кровь мученика». Сложите всё это вместе и вспомните все достижения арабов: они создали огромный Арабский халифат, который был цитаделью науки, торговли и культуры для своих соседей. Почему мы называем цифры «арабскими», а многие астрономические объекты имеют в своем названии ближневосточные нотки? То-то же.

Итак, каким же нам видится ислам? Тормоз ли это экономического прогресса или его драйвер? И снова, ответ будет зависеть от требуемого результата. Культурные теории как раз и «хороши» тем, что позволяют объяснить экономическое процветание универсальной и простой схемой, которая натягивается на любой наблюдаемый случай.

Фатальный недостаток культурных теорий экономического процветания в том, что они крепки исключительно задним умом. На рассвете капитализма наиболее передовыми обществами были протестантские страны и протестантизм записали в главную причину их богатства. Когда и католические европейские державы показали существенный экономический прогресс, причину их успеха стало принято объяснять христианской и/или демократической культурой в целом. Раньше коллективистская культура азиатов считалась тормозом прогресса и причиной их бедности, а сегодня именно она стала ведущим фактором их экономического развития. Здесь как нельзя кстати будет рассуждение Александра Картавых о пользе исторического подхода при анализе современности. Человек, хорошо знающий историю, уже не попадется на подобные уловки. Если вдруг аналогичный прогресс покажет какой-нибудь Мозамбик, то авторы культурных теорий начнут объяснять это уникальностью менталитета мозамбикских негров (разумеется, намекая на то, что они знали это с самого начала), а мы лишь сдержанно усмехнёмся.

Разумеется, различие в поведении людей существует, равно как и существует влияние этого поведения на экономическое развитие. Но что тогда определяет поведение людей, если не культура? Ответ простой — их жизненные условия в самом широком смысле. Проще говоря, деревенское население современной Индии является неприспособленным для жизни в городской цивилизации не из-за особой культуры, а из-за того, что оно родилось и прожило всю свою жизнь в этой самой деревне. Сложившаяся культура является производным от условий деревенской жизни, но не формирует, а лишь закрепляет сложившуюся модель поведения.

Кроме того, культура склонна меняться под воздействием изменившихся жизненных условий. Это можно проиллюстрировать даже игрой Civilization, где культурный уровень населения растет в результате строительства «культурных» зданий и финансирования культурного развития в целом, которое могут позволить себе экономически развитые страны. Так и в жизни, «туповатые» и «ленивые» японцы на деле оказались образованными и трудолюбивыми не потому что всегда были такими из-за традиционного менталитета, а потому что изменилась экономика: Япония встала на путь индустриализации, что способствовало урбанизации и подготовке дисциплинированной и образованной рабочей силы. Абсолютно тот же процесс некогда претерпевала и Великобритания, как первое индустриальное государство мира. Привычки, традиции и представления необразованных селян ломались через колено на фабричном производстве, шёл процесс воспитания «человека промышленной эпохи». На выходе мы имеем образованных, самодостаточных и трудолюбивых работников, которые косвенно способствуют поддержанию сложившейся экономической структуры. Процесс такой культурной эволюции под давлением изменяющихся экономических условий блестяще описал американский экономист Роберт Аллен.

Таким образом, экономическое развитие не зависит от культуры или менталитета той или иной нации. Жирную завершающую точку ставит один корейский экономист, чьей цитатой мы и закончим:

«…Но если бы для роста благосостояния требовались культурные революции, оно было бы практически невозможным, поскольку последние почти никогда не удаются (если удаются вообще когда-нибудь). Серьезным предупреждением в этом смысле должен стать крах китайской культурной революции, хотя ее причиной вовсе не было стремление к экономическому развитию. К счастью, нам не нужна культурная революция для начала экономического роста. Многие черты поведения, которые, как считается, способствуют этому процессу, будут вытекать из него, а не станут его причинами. Страны могут запустить развитие совсем иными методами, […]. Как только экономическое развитие запустится, оно начнет изменять поведение людей и даже лежащие в его основе убеждения (то есть культуру), так чтобы все это шло на пользу. «Благотворный цикл» между экономическим развитием и культурными ценностями создать действительно возможно. По сути, именно это и произошло в Японии и Германии. И так будет во всех экономических историях успеха».

От така х*йня, малята! Живите счастливо и не попадайтесь в плен стереотипов.

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Источник: Ха Джун Чхан «Злые самаритяне. Миф о свободной торговле и секретная история капитализма».