Ростовский Куш. Глеб Диберин. Глава 20⁠⁠

ГЛАВА 20. ЧЕЛОВЕК-ТЕНЬ

Мне казалось, что исчезнуть — это просто. Нажал кнопку, удалил архив, сменил номер. Купил билет в неизвестность и выдохнул. "Всё", — думаешь. "Пропал." Но это — иллюзия. Настоящее исчезновение — это искусство, а не функция в настройках смартфона. Чтобы стать невидимым, нужно стать ненужным. Чтобы стать ненужным, нужно быть пустым. А пустота — это не отсутствие тебя. Это отсутствие реакции на тебя. Мир просто не замечает. А значит — не трогает.

Я ходил по улицам как оптическая ошибка. Как артефакт в зеркале. Лицо было моё — но слегка не моё. Скулы — немного строже. Взгляд — потухший. Осанка — как у старого библиотекаря, который знает, что каждая книга, как и человек, однажды исчезает из фонда.

Я ел в одних и тех же местах. Кафе с облупленными стенами. С алюминиевыми вилками.
С меню, где шрифт устал от распечатывания. Там никто не улыбался. А значит, и не запоминал.

Моя жизнь стала фоновой программой. Я научился: не говорить первым, не уточнять, не просить счёт вслух — а поднимать взгляд, будто извиняюсь за своё существование.

Однажды официантка в забегаловке спросила:

— Вы ведь к нам каждый день?
— Нет, — ответил я.

Она кивнула, словно забыла вопрос, и больше не вспоминала.

Телефон мой был мертвецом. Старый кнопочный. В нём — два контакта: “Жена” (теперь больше как реликвия), “Техподдержка МФЦ” (иногда звонил, чтобы проверить, не умер ли я для государства).

Утром я гулял по набережной — ровно с 6:45 до 7:25. В это время меньше всего людей. Меньше всего памяти. Меньше всего свидетелей твоего бытия. Иногда в зеркальных витринах я видел человека. Невысокий, тёмное пальто, слегка хромает. Мешки под глазами, не от усталости — от отсутствия надежды. И я не узнавал его. Не потому что лицо другое. А потому что внутри — никого.

Я стал человеком, который не нужен даже следствию. Они забыли. Или сделали вид. И это было страшнее, чем слежка. Слежка — это интерес. Забвение — это отказ от диалога. Это как если бы ты закричал, а тебе сказали: “Уйди. Мы уже умылись.”

Однажды ночью я проснулся. Вспотевший. Сердце билось, как будто оно вспомнило, что я существую. Я встал, подошёл к зеркалу. Открыл окно. Вдохнул воздух — он пах асфальтом и ненужностью.

— Ну, здравствуй, Вася, — сказал я вслух.
— Видимо, ты остался один.

Иногда мне казалось, что где-то за углом всё ещё есть Евгений. Старый я. С вороватой улыбкой.
С мятой рубашкой. С запахом кофе и протокола. Но он шёл в другую сторону. Он не оборачивался.

В магазине я стоял в очереди и слушал, как двое подростков спорят, чей отец “был круче”. Один сказал:

— А мой — чиновник.
Его показывали по телеку.

Я усмехнулся. А внутри — скрипнуло. Как дверца шкафа, которую давно не открывали. А там — скелеты. Я был. Но теперь — не определён. Я есть. Но в формате неиндексируемого файла.
Не удалён — но и не вызван.

Я — тень. Не мёртвый. Не живой. Не фигурант. Не свидетель. Не Евгений. Не Василий. Я — человек, который смотрит на календарь, и не ждёт ничего, кроме напоминания, что ещё один день прошёл незамеченным.

В этом и есть искусство исчезновения: стать настолько никем, что тебя не вспоминают даже твои собственные мысли.

И я ждал. Не сигналов. Не повестки. Не мести. Я ждал лишь одного: Когда… и если… я снова кому-то понадоблюсь. Или — окончательно исчезну. Без объяснений. Без камня. Без шепота.

3.9K поста11.5K подписчиков

Добавить пост

Правила сообщества

Есть правила поведения на Пикабу. Придумывать что то новое смысла администрация сообщества не видит, во всяком случае пока.

Сообщество нуждается в создателях контента, но с рядом требований:

-Соблюдение тематики

-Приемлимое , воспринимаемое и читаемое оформление контента

Ну и главное: все посты,тексты в сообществе не являются рекламой преступной жизни и прославлением "Блатной романтики",а носят сугубо информативный характер.

Ибо "Вор должен сидеть в тюрьме".