Незаменимые есть⁠⁠6

От повара на судне зависит успех всего мероприятия. С учётом того, что рейсы иногда были по полгода — от повара зависело вообще всё. Если вам каждый день в течение шести месяцев невкусно готовят, вы и работать будете так себе, и чувствовать себя — чёрт-те где, и тоже средненько. Я так вообще — многократный чемпион мира по привередливости. И мне сложно, и со мной сложно.

Повариха наша была небольшого росточка, но с широкой душой. Как раз тот случай: "что перепрыгнуть, что обойти". На судне было — вдумайтесь только — 59 человек. Шестиразовое питание: каждые 4 часа на столах что-нибудь должно стоять. Да, мы работали на рыбе, и это очень выручало повариху, но каждый день одна и та же рыба надоест кому угодно, и она постоянно что-нибудь выдумывала. Я до сих пор не понимаю как и когда она успела, но у нас однажды были пельмени. Океан, 1992–1993 год — заказать пельменей туда не получится с доставкой. Она на самом деле их налепила. На почти 60 здоровых рыл. Был у нас и пекарь, была и вторая повариха, но они были просто фоном на её картине. Она была прям художником, и ей по-настоящему нравилось то, что она делает. Она и салатики какие-нибудь настругает, и картошку красиво порежет, и мнение привередливых учтёт. Другая бы плюнула, но она мне всё делала без лука — у меня на него аллергия. И она мне лично жарила яйца с обеих сторон и посыпала чёрным перцем, как я люблю. У нас был моторист Саня-макаронник. Он мог есть макароны круглосуточно, даже во сне, я думаю. Так вот, она на всех делала картошку или рис, а ему отдельно, в маленькой кастрюльке, варила макароны. Каждый день, в течение почти полугода. Во время сильных штормов у неё был своего рода отпуск, потому что едят в такую погоду далеко не все. Тем не менее — "Война войной, а обед по расписанию" — никто не отменял. Она привязывала эти огромные столитровые кастрюли к плите и готовила в предложенных обстоятельствах. Она не могла сказать: "Вы меня извините, меня укачало, я выйти на камбуз не могу". Её рабочий день начинался по выходу из порта и заканчивался по возвращению — без выходных, больничных, особых дней и прочих "Я устала — я ухожу". В океане сильно далеко и не уйдёшь — метров 30 по палубе максимум.

Но однажды она прокляла всё на свете, включая свою креативность и длинный язык. Мы когда стояли у западного побережья Шотландии, боцман сказал, что бывал тут раньше и там есть крабы. "Вот бы я вам настоящего крабового салатика бы сделала", — зачем-то сказала повариха. Боцман посмотрел на неё пронзительным взглядом и пошёл за ведром. В ведре с помощью молотка и гвоздя он наделал отверстий и пошёл на камбуз за объедками. Ведро с остатками еды очень скоро опустилось на дно, и уже через полчаса у нас по палубе ползали крабы и недовольно размахивали своими плоскогубцами. Она ведь могла сказать: "Идите вы нахер со своими крабами" — но её за язык никто не тянул. Она два дня из них мясо выковыривала на салатик. А дурное дело нехитрое, и матросы просто ради развлечения продолжали ловить крабов. У нас палуба была похожа на инопланетную станцию из фантастического фильма. Причём похоже это было на иноземный сумасшедший дом. Мало того что у нас на палубе была куча возмущённых крабов, похожих на маленьких монстров, так они ещё и ходят боком. У них там особенности телосложения такие, что плыть ему удобно прямо, как всем нормальным людям, а ходить ему удобнее вбок, видете ли.

Но надо было знать её характер — она наковыряла крабового мяса и сделала-таки салат, но прокляла всё на свете. А так она и торты пекла на дни рождения, и холодный суп делала летом. Мы тогда соседей литовцев в море встретили и выменяли у них канну сметаны на 5 ящиков скумбрии. Ну какой холодный суп без сметаны?! Делала она и десерты, и какие-то блюда, о существовании которых я тогда не знал. Несмотря на всю свою привередливость, я вернулся домой с багажом в плюс пятнадцать килограммов и лоснящейся рожей. Правда, в 18–19 лет это очень быстро улетает по возвращению на футбольном поле, бесконечных рыбалках, походах, палатках и прочих активностях.

Мы скинулись, помню, и купили ей огромный сервиз. Она очень смущалась и плакала. "Это же просто моя работа, мальчишки" — говорила она, и то опять плакала, то смеялась от чувства неловкости. Морские волки — морскими волками, а без хорошего кока они — никто.

На фото я э примерно в октябре-ноябре 1993 года. Под конец рейса уже.