Серия «Война»

Продолжаем знакомиться с книгой Маргарет Макмиллан "Война. Как конфликт сформировал нас".

Все части сложены здесь.

Коротко для ЛЛ: Страны пытаются создать рамки для войн, но сами же их преступают. Победители судят проигравших, на которых вешают вину за развязывание войны. Международные организации создаются в надежде на вечный мир, но цель своей до сих пор не достигнута.

Ужасы войн издавна побуждали людей попробовать если не отменить их, то хоть бы как-то ограничить. Уже в 1862 году Линкольн с подачи Франца Либера издал приказ #100, который кодифицировал законы современной войны. Всё, что было потом, во многом содержалось в этом приказе. Немного позднее изобретатель динамита Альфред Нобель, не желая войти в память человечества злодеем мирового масштаба, с подачи Берты фон Зутнер решил заняться пацифизмом. С тех пор военные конвенции и пацифизм являются главными течениями в борьбе с ужасами войн. Ещё Иммануил Кант предупреждал, что борьба за мир - долгий и тернистый путь.

Сам вопрос ограничений в той области, где насилие - главный инструмент, парадоксален. Но всё же человек снова и снова этим занимается. Макиавелли пессимистично заметил:

Война справедлива, если она необходима.

В то же время сильные мира всего заботились об оправдании своих войн в глазах других. Христианская церковь хоть и признаёт разделение между справедливыми и несправедливыми войнами, не одобряет войну в принципе. Правда, в 1092 году Урбан Второй провозгласил войну против неверных  правильной и хорошей для тех, кто в ней участвует на верной стороне. Так, не в первый и не в последний раз, возвышенной целью оправдали самые низменные жестокости Крестовых походов. Религия никогда не могла удовлетворительно объяснить войну, поскольку божественные знамения трудно интерпретировать.

Тень Клаузевица, писавшего про непременное ниспровержение врага, и растущие возможности государственной войны столетиями стояли на дороге заключения скорых мирных договорённостей, и страны воевали просто потому, что могут дальше воевать. Майкл Уолцер писал, что у справедливой войны есть свои пределы. При их достижении война должна прекращаться. Нет смысла убивать дальше и уничтожать врага.

Вопрос о том, что можно в войну, и чего нельзя - стар, как само человечество. Одним из известных принципов является то, что неспровоцированные захватнические войны незаконны. Чего не скажешь о войнах оборонительных. И всё же мы склонны думать о войне, как последнем доводе королей. Да, Гуго Гроций говорил, что справедлива лишь война, которую ведёт государство для самозащиты. Однако неудобный вопрос о справедливости превентивных войн во избежание будущих угроз остаётся. Таким было обоснование немецкого генштаба в канут Первой мировой. Прошли века после Гроция, и понятие справедливой войны расширилось, включив идею гуманитарной интервенции, будь то защита единоверцев или предотвращение гуманитарной катастрофы. Конечно, этим можно оправдать и низменные имперские амбиции.

Запад имеет долгую и постыдную историю тех правил, по которым ведётся война между цивилизованными странами, и тех, по которым усмиряют непокорных дикарей. Те, кто заключали Женевские и Гаагские конвенции, считали их применимыми, естественно, лишь между собой. То есть в основном в Европе. А в африках-азиях можно было делать что угодно. В двадцатом веке пришли к постепенному пониманию того, что все люди имеют равные права на жизнь и достоинство, и потому международные законы не должны делать исключений. В этом же веке объявление войны окончательно вышло из моды. Внезапное нападение стало правилом.

Наиболее продуктивным периодом регулирования военных действий, по иронии судьбы, стали годы перед Первой мировой войной. В 1856 году в Париже установили основные правила морской блокады. В 1868 году в Петербурге запретили разрывные пули. В 1898 году молодой Николай Второй предложил ограничить набирающую обороты гонку вооружений. 26 делегаций встретились в Гааге в следующем году. Хотя впечатляющего прогресса достигнута не было, всё же кое-чего удалось добиться, запретив удушающие газы, бомбардировки с воздушных саров и думдум. Также договорились о гуманном обращении с пленными и создали арбитражный суд в Гааге. Вторая Гаагская конференция 1907 года собрала делегатов из 44 стран и была посвящена войне на море. Два года спустя в Лондоне согласовали рабочее определение контрабанды. Нельзя сказать, что результаты этих конференций были полным успехом, особенно в свете того, что великие державы выборочно соблюдали их положения.

Другим направлением явились договорённости, достигнутые в Женеве в 1864 году. Там появился на свет Красный Крест, к которому впоследствии добавили Полумесяц. Изначально это был просто инвертированный швейцарский флаг. Так узаконили статус раненых. А вот касательно гражданских было труднее, особенно тех, которые взяли в руки оружие. По отношению к таким особо поначалу не церемонились, считая банальными бандитами. Немцы расстреливали их во Франко-Прусскую войну, не задумываясь. В Гааге в 1899 году договорились запретить коллективные наказания гражданского населения, но тем не менее наказывать гражданских комбатантов по отдельности. В 1907 году постановили признавать гражданское сопротивление с тем условием, что те должны быть организованы, носить знаки отличия и не скрывать оружия. И, разумеется, соблюдать правила ведения боевых действий.

Военные реалии разорвали многие договорённости. Оккупанты всевозможного рода терроризировали местное население, будь то Бельгия, Сербия или Галиция. Государства игнорировали положения, подписанные ими, если им это было выгодно. Зверства итальянцев, немцев и японцев во Вторую мировую побудили союзников признать в Лондоне в 1942 году захват заложников и казни гражданских военными преступлениями. После 1945 года на повестку дня встали войны за независимость. Их бойцы не носили знаков различия, плавая в "мирняке", как рыба в воде. Французы жаловались на вьетнамцев в Индокитае, что те воюют не по правилам. Обосновано ли бороться с такими, согласно всем правилам обращения? Так называемая война против терроризма ставит и в наши дни подобные вопросы. Оправданы ли расширенные методы допроса aka пытки заключённых в наши дни?

Узника Гуантанамо ведут на допрос

Одно дело написать законы, другое - добиться их исполнения. Ведь надо иметь возможность судить и наказывать нарушителей. Здесь мир находится в начале пути. Многие страны безнаказанно нарушали конвенции. Во Вторую мировую немцы соблюдали приличия на Западном фронте и не церемонились на Восточном. Даже либеральные демократии не чурались нарушений, бомбя всё и вся.

Тема наказаний ответственных за развязывание войн тоже имеет долгую историю. Как было нужно поступить с Наполеоном, который уже раз удрал с острова Эльба? Пруссия собиралась по-простому казнить его, британцы предложили переподчинить его восстановленному Бурбону, однако французам это не понравилось. В конце концов его признали военным преступником и отправили на остров Святой Елены. Судить хотели и Кайзера Вильгельма, но упёрлись американцы. Тому стали светить Фолкленды, но в конце концов последний немецкий император получил убежище в Нидерландах, которые его никому не выдали. Призывы наказать агрессоров рангом пониже вылились в суды над несколькими немецкими офицерами, которые немецкое правительство было обязана организовать в Лейпциге.

В межвоенное время нации попытались сделать выводы из минувшей войны, запретив химическое и биологическое оружие на конференциях 1925 и 1929 года в Женеве. В 1932 году они собрались ещё раз, чтобы достичь более всеобъемлющего соглашения. Однако свежеизбранный немецкий канцлер пустил эти усилия по ветру. Германия вышла и из конференции, и из Лиги Наций. Он избежал Нюрнбергского процесса (кстати, был ещё трибунал в Токио), на котором был установлен важный прецедент: теперь нельзя было уйти от ответственности, сказав, что ты просто исполнял приказы.

Комиссия ООН разработала Нюрнбергские принципы, разграничив преступления против мира, военные преступления и преступления против человечества. Эти принципы стали базой для дальнейшего развития международного права. И всё равно, эти принципы остаются действенны настолько, насколько сами страны хотят их соблюдать.

Несмотря ни на что, человечество надеется полностью упразднить войну. В средневековой Европе церковь многократно пыталась добиться этого, хотя бы добиться прекращения военных действий по определённым дням. Увы, несмотря на народную поддержку, сильные мира сего всегда имели своё мнение на этот счёт, не боясь даже отлучения.

Многие, не надеясь на религию, уповают на разум. До вышеупомянутой Берты фон Затнер об этом задумывался уже Иммануил Кант. Несмотря на регулярность войн, начиная с девятнадцатого века государства всё более стали ставить в решении вопросов на переговоры.

Против войны говорят и экономические соображения. В современном мире можно большего добиться путём торговли и инвестиций, чем силой. Экономическая взаимозависимость сделала войну уже в начале двадцатого века весьма чувствительным вопросом даже для самых мощных игроков на мировой арене. Похожая надежда была положена в основу Бреттон-Вудской системы на исходе Второй мировой.

Всё более весомый голос имеет мировое общественное мнение, а также избиратель в условиях демократии. Когда Николай Второй предложил собраться в Гааге, Кайзер и британский король только отмахнулись, но и им пришлось подчиниться давлению публики.

Возможно, Толстой был прав, считая ограничение вооружений ложной дорогой, отвлекающей от главной цели избавления от войн. Память Первой мировой и страх перед грядущей добавили сил пацифистам всего мира. Лига Наций, по словам американского президента Вильсона, была единственной надеждой человечества. Её члены могли бы влиять на нарушителей путём наложения экономических санкций. Все мы знаем, что надежде этой не суждено было сбыться.

Вторая мировая привела ко второй попытке - созданию ООН. Эта организация тоже не смогла упразднить войны, хотя и добилась определённого прогресса в ограничении вооружений и миротворческих операциях. Холодная война снова привлекла внимание человечества к опасности войны, которая может стать последней для всего человечества. Возможность взаимного гарантированного уничтожения побуждала мировые сверхдержавы не переходить опасную грань. Но это не значило, что войны ушли в прошлое. Вместо этого велись прокси-войны, а также разжигались гражданские конфликты. Для насилия не обязательно нужно оружие последнего поколения, достаточно и менее продвинутых орудий убийства. Руандийцы обходились простыми ножами-мачете, которыми услужливо снабдило их правительство. Мы не должны забывать о войне. Она - здесь, рядом...

Продолжаем знакомиться с книгой Маргарет Макмиллан "Война. Как конфликт сформировал нас".

Все части сложены здесь.

Коротко для ЛЛ: в войну страдает и мирняк, конечно. Поначалу его пытаются щадить, но по ходу войны всё меньше и меньше. Смерть, холод, голод и лишения входят в жизнь гражданских.

Война - это не только фронт, но и тыл. Слишком часто мы заняты фронтовыми победами и поражениями и не обращаем внимание на гражданских. Которые оказываются тоже вовлечены, независимо от их желания. Те, кто в тылу, могут встать в ряды поджигателей, но, случается и получить пользу от войны. Мирное население также бывает невинными жертвами конфликтов, платящими тяжкую дань голодом, лишениями, рабством и депортациями. В 1945 году до двух миллионов немецких женщин подверглись насилию со стороны советских солдат. Жаль, что Маргарет не упомянула, чем занимались немецкие оккупанты на советской земле.

Столетиями "мирняк" пытались оградить от ужасов войны. Их отводили в отдельную категорию с определёнными правилами обращения. Их жизни, личность и часто собственность  старались не трогать. Но накал войны рос, и на правила становилось наплевать. До войны в Ленинграде было 7 миллионов населения. 1,75 миллиона удалось вывести, один миллион блокаду не пережил. Всего во Вторую мировую погибло от 50 до 80 миллионов гражданского населения. Насилие и резня после захвата городов имеют долгую и печальную историю. Иногда командиры пытались сдерживать своих солдат, но слишком часто они приказывали совершать зверства или просто поощряли поступать с гражданским населением на своё усмотрение. В 1937 году в Нанкине японские офицеры приказали пытать, убивать и насиловать население города. Новобранцы были поначалу шокированы, но потом втянулись. Взятие Маастрихта в 1579 году испанцами сопровождалось вырезанием трети населения города. Падение Магдебурга в 1631 году - смертью 20 тысяч гражданских. Следующая перепись определила население города в 449 человека.

У людей не спрашивают, участвовать им или нет. Генералы командуют уничтожить всё при отступлении. Бои идут за каждый квартал. Марширующая армия, своя ли, чужая, сжирает всё на своём пути. Фермы сжигаются, скот угоняется. Торговые суда топятся, порты блокируются. Бомбы летят на школы и больницы. После этого к числу убийц присоединяются голод и болезни

После бомбёжек в Идлибе

Вовлечение гражданских долгие годы было одной из тактик войны, будь то для извлечения ресурсов, принуждения врага к борьбе или ослабления его воли. Сотнями лет армии требовали выкупа за оставление в покое городов и монастырей. Анархия открывает дорогу мародёрам. Бывало, военные заставляли население платить регулярную мзду, и тем, кто отказывался, устраивали экзекуцию, сжигая дома или даже вырезая население. Генрих Пятый говорил:

Война без огня - никчемна, как сосиска без горчицы.

Даже тогда, когда оккупанты придерживаются своих же правил, гражданских эксплуатируют, конфискуя имущество. Да, иногда они выписывают бумаги для оплаты, но часто эти они остаются просто бумагой.

Одной из целей жестокого обращения с местным населением бывает сохранение покорности и желание показать, что сопротивление бесполезно. Политика японских оккупантов Китая в 1942 году включала три "всё": сжигай всё, убивай всё, уничтожай всё. В Гражданскую войну США беспощадным отношением к гражданскому населению "прославился" генерал Шерман. Он был убеждён, что путь к победе лежит в подрыве снабжения вражеских войск. Все южане - малые, старые, мужчины, женщины - для него были врагами. Он бросал людей в тюрьмы, сжигал города, угонял скот и уничтожал посевы. Европейцы смотрели на это с жалостью, видя в этом доказательство нецивилизованности американцев. А потом началась Первая мировая...

Национализм и массовое участие в войне всего общества послужили оправданием ненависти к целым народам, а успехи науки и техники предоставили средства для её вымещения. Как примеры автор приводит жестокости немцев в Бельгии, депортации в России и истребление армян в Османской империи. Время шло, техника развивалась, позволяя убивать в больших масштабах и с большего расстояния.

При всём отвращении западные правительства признали воздушные бомбардировки дешёвым и быстрым способом усмирения непокорного населения, особенно если его считали недостаточно цивилизованным. Британцы бомбили Ирак и Афганистан уже в двадцатые годы. Тем же занимались итальянцы в Эфиопии. Я помню, что, помимо бомб, они ещё и ипритом сверху поливали. Чёрной страницей в историю Испании стала бомбардировка Герники. Во Вторую мировую все участники бомбили гражданских, чтобы разрушить оборонный потенциал и подорвать волю к победе. В Гамбурге погибло 40 тысяч, в Дрездене - 35. Массовые бомбардировки городов не были включены в список обвинения нацистского режима в Нюрнберге не по недосмотру...

В доиндустриальные времена штатские не особенно волновали воюющих монархов, но в наше время военные потребности и мобилизация общества сделала важным их труд. Когда значительная часть народа отказывалась поддерживать войну, правительствам становилось если не невозможно, то весьма трудно победить в ней. Так случилось с Россией и Германией в Первую мировую и с США во Вьетнамскую войну.

В условиях оккупации всегда находятся те, кто охотно сотрудничает с завоевателями. Но, столкнувшись с принуждением, поборами, жестокостями и геноцидом, многие выбирают сопротивляться, порой жертвуя жизнью. Украинцы встречали нацистов хлебом-солью, но пошли партизанить после того, как начались расстрелы и угон в Германию. Сопротивление в Западной Европе было не так выражено: бельгийцы издавали подпольные газеты, французы отсаживались в кино от немцев, датчане пели народные песни, а голландцы высаживали цветы в тон флагу. Пусть эти жесты были тщетны, но они сохраняли надежду. Люди записывали, чтобы запомнить близких и сохранить память об ужасах. Они фотографировали гетто и концлагеря, спасали древние еврейские манускрипты и вели дневники. Союзные войска поддерживали подпольное сопротивление. Устойчивые структуры компартий хорошо зарекомендовали себя в борьбе. Что поражает живущих ныне в мирных условиях - это упорство и приспосабливаемость мирного населения к странным и ужасающим условиям, в которых оно оказалось.

Тяжёлая доля досталась женщинам тыла. Чем более тотальной становилась война, тем более требовалось от них труда и умений. Это это стало действенным аргументом за придание женщинам права голоса после Первой мировой во многих странах. Бывшие домохозяйки, сменив юбку на брюки и постригшись, занимали рабочие места мужей. Кое-где они наталкивались на  скептицизм или даже противодействие со стороны коллег-мужчин, опасавшихся снижения зарплаты. В англосаксонской прессе можно было встретить мрачные предсказания о грядущем моральном разложении и мужеподобию женщин. Однако на деле многие добились свободы, получив свой источник дохода.

Конечно, всюду было по-разному. Богатые и влиятельные смогли откупиться от службы, а также вести приятный образ жизни. А вот в блокадном Ленинграде было не до жиру. Доходило до каннибализма. Американские техники рисковали жизнью на фронтах, а дома жизнь кипела. Страны вышли из Великой Депрессии, запустив экономики посредством наращивания госрасходов и отказа от бюджетной дисциплины.

Когда воцарился мир, кто-то, как и фронтовики, стал чувствовать ностальгию по временам интенсивного товарищества. Вспоминая холод и тьму войны, они помнили также и моменты радости и восхищения в тёмных комнатах, освещённых моргающим пламенем свечи.

Продолжаем знакомиться с книгой Маргарет Макмиллан "Война. Как конфликт сформировал нас".

Все части сложены здесь.

Коротко для ЛЛ: война - сильнейший стресс, который ставит всё с ног на голову и необратимо меняет людей.

Одной из тайн войны являются одновременные отвращение и притягательность, которые она вызывает в душе бойца. Война обещает славу и предоставляет страдания и смерть. Воспоминания о войне многогранны. В них есть грязь, вши, крысы, смерть, напрасные атаки, равнодушные и неспособные генералы. Но есть и беспримерная дружба и самопожертвование. И даже любовь. Грязь и беспорядок - неизменные спутники войны. Любой красивый план чаще всего расстраивается уже в первые дни кампании. Для рядового бойца военные действия до середины девятнадцатого века проходили буквально в дыму. Дым рассеялся, а туман остался. В переносном смысле. Мало кто понимает, что происходит даже у соседей, лишь грохот повсюду.

Многие участники боевых действий пытались описать состояние своей души, как смесь страха смерти, необходимости выполнять приказы и странного возбуждения, которое приходит в бою. Светлана Алексиевич привела рассказ одной из фронтовичек:

Самое страшное, конечно, первый бой. Небо гудит, земля гудит, кажется, сердце разорвется, кожа на тебе вот-вот лопнет. Не думала, что земля может трещать. Все трещало, все гремело. Мне казалось, вся земля вот так колышется.

Иногда, посреди битвы, на участников снисходит странное спокойствие. Не страх, не ненависть, а абсолютная усталость, окутывающая усталый разум. Которая тоже улетучивается. Если говорить о страхе - то он есть. Но не страх смерти, а страх не сдюжить, не оправдать надежды товарищей.

Американские морские пехотинцы на Корейской войне

Сражаться бойцу помогают ритуалы, религиозные и светские. Испокон веков воины используют танец, ритуал и молитву, чтобы приготовиться к бою. Они носят амулеты и верят приметам. Выпивка и наркотики - тоже популярные средства, чтобы справиться с жутким стрессом боя.

Фронтовики скорбят по павшим, но зацикливаться на утрате нет возможности. Знание смерти делает жизнь ещё более драгоценной. Джордж Фрейзер, делясь о впечатлениях от группы бойцов, утративших товарища, отмечает, что они не демонстрировали эмоций и были абсолютно спокойны. Если они были тише обычного, то это могло объясняться усталостью. Они разложили на ткани вещи погибшего, и каждый взял что-то из них на память.

Конечно, война - не всегда экшн. Это скука ожидания и недовольство провиантом, вшами, крысами, погодой или старшими офицерами. Испокон веков бойцы жаловались на неудобства в письмах домашним. Первая мировая была войной грамотных, и многие находили отдушину в дневниках и графоманстве. Возникла целая индустрия портативных канцелярских изделий для фронтовиков. Stars and Stripes напечатала за короткие полтора года, что США участвовали в той войне 100 тысяч строк солдатской поэзии.

На войне представления о нормальности и морали выворачиваются наизнанку. Там нормально взрывать дома и мосты, смотреть на трупы и калечить людей. Никому не нужны модные одёжки, зато ножницы по металлу и пудра для ног - на вес золота. Меняется режим: днём спят, ночью действуют. Реки служат не для транспорта и полива, а для защиты. Холмы, леса, горы и долины - всё это становится тактической целью для захвата и удержания. Обозное воровство входит в норму. А секс может быть жизнеутверждающим. Знание о том, что смерть - рядом, заставляет закрывать глаза на условности и ограничения мирного времени. Но всё же чем ближе к полю боя - тем менее важны плотские утехи. Главное - выжить. Стресс не оставляет сил на прочее. Девушки - потом.

Когда фронтовик возвращается в тыл, он часто сталкивается с непониманием. Видя, как глубоко не в теме земляки, он желает, чтобы его оставили в покое. Особо бесит его зрелище, как многие в тылу наживаются на войне, в то время, как он с товарищами проливает кровь. Кстати, парадокс: ненависть к врагу самая жгучая не на фронте, а в тылу. На фронте же противника часто уважают, одновременно сознавая свой долг уничтожить его. В этой связи можно вспомнить братания на Первой мировой. У меня есть сосед, так ему немец-знакомый рассказывал про братание даже на Восточном фронте во Вторую мировую.

Своих офицеров фронтовики терпели, если те активно не добивались презрения к себе за неосуществимые приказы и удалённость от простого солдата и боевых условий. Тех, кто стремился к личной славе за счёт чужих жизней, мягко говоря, не любили. Фронтовое товарищество - вот главный мотив, ради чего стоит сражаться. Оно посильнее любой абстрактной идеи. Ещё Плутарх писал:

Мужчины носят шлем и панцири для себя, но щиты - для всей шеренги.

Во время битвы при Дьенбьенфу в плен попали наёмники из Иностранного легиона. Среди них были немцы, которые решили держаться сами по себе и сказали, что больше не поддерживают французов. Вьетнамцы стали их содержать отдельно в улучшенных условиях. Каждый день была политинформация и пение Интернационала. Один раз им сказали, что холмы, за которые сражались легионеры, были взяты вьетнамцами после тяжёлых боёв. Воцарилось молчание, после которого стали петь не Интернационал, а старинный похоронный марш. Плюшки кончились.

Те, кто сражались, не забывают ужасы войны. Но у многих после войны осталась ностальгия по товариществу и простой и понятной жизни. Гражданка кажется пресной и лишённой смысла. Один канадский генерал выразился точно: это как езда на очень быстром мотоцикле. Можно свернуть себе шею, и это добавляет драйва. Есть даже такие, кто получает удовольствие распоряжаться жизнью и смертью других и наслаждаются убийствами и разрушениями.

Вернувшись в мирную жизнь, ветераны уже не те, что были раньше. Нельзя войти дважды в одну и ту же реку. Они чувствуют ностальгию, гордость, ненависть к войне, посттравматичный стресс, ярость и горе. Один из ветеранов Вьетнама сказал как-то:

Война сожгла во мне мальчика и оставила мужчину из закалённой стали.

Невозможно сказать, были ли он рад, говоря это.

Продолжаем знакомиться с книгой Маргарет Макмиллан "Война. Как конфликт сформировал нас".

Все части сложены здесь.

Коротко для ЛЛ: солдатское ремесло издавна было уделом низов, а сегодня к нему приобщаются женщины. В армии из людей делают автоматов для убийства. Иногда эти автоматы выходят из-под контроля.

Так же, как и общество в целом, воины относятся к войне двояко. Восторг - и отвращение. Восхищение - и страх. Что делает воина смелым - загадка. Парадокс, которых в войне много. Причины, по которым человек берёт в руки оружие, схожи с причинами, по которым воюют государства. Это - деньги, защита, а также идеи с эмоциями.

Сильные государства, которые выросли с помощью войны, часто смотрят на своих граждан как на нечто, им принадлежащее. И подлежащее мобилизациям и призывам. Попытка избежать исполнения почётного долга рассматривается, как измена. Издавна в Европе в армию брали самых ненужных. Солдатов считали расходным материалом. Хорошие фермеры и умелые ремесленники были гораздо более ценны для правителей на своих рабочих местах. Тем более расходным материалом были тела павших. После Ватерлоо многие жители Лондона щеголяли зубными протезами, добытыми мусорщиками на поле боя. А кости пошли на удобрения.

Во все времена в солдаты шли часто из бедности. Война может послужить социальным лифтом для везучих и целеустремлённых. Есть те, кто идут воевать из скуки и тоски. Чего-чего, а драйва в военных действиях с избытком. Даже в мирное время армия предлагает свою Вселенную, где правила ясны, а решения чаще всего принимаешь не ты, а командование. В армейском кругу изменяется психология человека. Жизнь в условиях риска предполагает не откладывать удовольствия на потом. В Средние века солдат был беден: довольствие, трофеи и награбленное тратились в один момент на вино, женщин и азартные игры.

Культурная мотивация тоже есть в списке причин, по которым люди идут служить. Ценности и идеологии мотивируют отдельных граждан, так же как и целые нации. Религии обещают жизнь вечную или райские наслаждения после смерти. Тысячи иранцев шли через минные поля в Ирано-иракской войне, твёрдо веря, что попадут напрямую в рай. Миллионы идут защищать свою родину, когда на неё нападают.

Война предоставляет шанс для мужчины проверить себя, сравнив со сверстниками и со старшими. В добровольцы, а также при мобилизации, первой идёт молодёжь. Молодые здоровы, к тому же ещё не обзавелись семьями и друзьями и более склонны на риск.

Предположение о том, что мужчины, а не женщины, должны воевать, кажется универсальным для любых времён и культур. Обосновывают это биологией и культурой. Да, мужчины сильнее и агрессивнее женщин в среднем, но сильных женщин тоже достаточно. В конце концов, хватает и хилых пассивных мужиков. Случись женщине сражаться - она это делает столь же яростно, как мужчина. У китайцев есть история про Сунь-цзы, которого правитель спросил, можно ли сделать сделать солдат из своих наложниц. Мудрец ответил, что можно. Он разделил их на подразделения, раздал копья и отправил маршировать. Приказ повернуть был встречен хихиканьем. Но Сунь был терпелив. Он объяснил, что его приказ был не понят. Он повторил ситуацию снова и снова. Ничего не получалось. После чего он сказал, что на этот раз приказы его были ясны, и дело в неповиновении им офицеров. И приказал тех обезглавить. Правителю стало жалко своих любимых наложниц. Но мудрец был неумолим. Двоим отсекли голову. После этого женщины стали прекрасно маршировать, держа при этом рот на замке.

В истории достаточно примеров женской храбрости на полях сражений. Свыше трети скифских захоронений принадлежат воинам-женщинам. Дагомея располагала элитным женским корпусом из сотен девственниц. Те женщины были сильны физически, вооружены огнестрельным оружием и имели репутацию яростных и беспощадных воинов, куда лучше мужчин. Примеры женского мужества хорошо помнятся, потому что они редки. Чаще всего женщина играла в войсках вспомогательную роль, служа в борделе или обозе. В процессе эмансипации вооружённые силы стали медленно допускать слабый пол в свои ряды и использовать его в боях. Этому мешала масса предрассудков, одним из которых было желание остаться в тесном мужском кругу, где не место многим приличиям. Женщинам приходилось также бороться против своего же представления, что они мягче мужчин.

И всё же требования массовой войны открыли двери армии для гражданок. Однако чаще всего женщин использовали не на передовой, в качестве санитарок, писарей и водителей. Британцы обнаружили, что призывницы блестяще справляются с задачей чтения аэрофотоснимков. И даже гитлеровцы с их Kinder, Küche, Kirche к концу войны имели в рядах Вермахта полмиллиона женщин на вспомогательных должностях. В Красной армии женский состав воевал в зенитных войсках, пехоте, танковых, войсках, авиации...

"Ночные ведьмы" из 588 полка ночных бомбардировщиков.

Короче говоря, трудно объяснить долгую историю половых различий в армии одной лишь биологией. Впрочем, не только многие мужчины полагают, что поле сражения - не место для дам. Даже поколения феминисток с неохотой занимались этой темой, оставляя ещё для мужчин. Мальчиков воспитывают защитниками Отечества, и делают это матери с сёстрами. Многие женщины относят себя к противницам войны на том основании, что они дают жизнь и не забирают её обратно. Но многие оказались в лагере поджигателей. "Морнинг Пост" в Первую мировую напечатала письмо матери двух бойцов с призывами поддержать традиции и славу Империи и презрением к мирной агитации.

Но вернёмся к причинам, по которым люди идут воевать. Война может предложить не только приключения, но и весьма прибыльный бизнес. Наёмники издавна срубали нехилые бабки за свой опасный труд. Итальянские кондотьеры имели привычку останавливаться посреди боя, требуя оплаты.

Но вообще война - нелёгкое ремесло, требующее сплочённости и силы духа. В обществах, подобных древнеримскому, культура загодя готовила молодёжь к солдатской доле. Если же доминируют мирные ценности, трудно сделать из призывника приличного солдата. Старые привязанности к семье, друзьям и знакомым должны быть заменены новыми - к своему полку или экипажу. Боевые символы помогают ковать новую общую идентичность. Когда Август отвоевал два штандарта у парфян, он выпустил в честь этого специальную монету. Лояльность бойца обеспечивалась строгой дисциплиной с угрозой наказаний. Фридрих Великий говорил, что солдат должен бояться своего офицера больше, чем врага. Строевая подготовка, ритуалы и муштра отшлифуют воинов, которые будут исполнять приказы и задания слаженно, подобно атлетам и танцорам, причём в любых условиях.

Военная иерархия, сплочённость и дисциплина имеют, однако и определённые риски. Батальон убийц, способных на всё по приказу, не будет задумываться о моральной стороне своих действий. Среди эсэсовцев были и полноценные садисты, и те, для кого убивать беззащитных было просто работой. Сильное чувство товарищества и готовность выполнять приказ могут привести к систематически организованным жестокостям и злу. При этом нацисты здесь не исключение. И военные из старых добрых демократий способны на жуткие зверства. Трудно сделать из человеку убийцу, но ещё труднее сохранить над ним контроль.

У войны свои законы, и одним из самых старых и устойчивых является неприменение насилия к пленным и гражданским. Насколько это возможно, конечно. Картин осады городов, казни заложников, обстрелов церквей, полных беженцев или сжигаемых ферм - слишком много. Мать одного из американских солдат, который рассказал по телевидению, как они уничтожали вьетнамских крестьян со стариками и детьми, сказала о своём сыне:

Я отдала им хорошего мальчика, а обратно они прислали мне убийцу.

Продолжаем знакомиться с книгой Маргарет Макмиллан "Война. Как конфликт сформировал нас".

Все части сложены здесь.

Коротко для ЛЛ: сегодня война укоренилась в нашем обществе. Она сидит в нашем сознании и образе жизни. Крутятся колёсики экономики, трудится наука, работает пропаганда, выступают политики. Мир привык к такой жизни.

Ну вот мы и пришли к теме современной войны. В процессе исторического развития изменения происходили не только с оружием, но и с мотивацией воинов. Всё чаще они сражаются не из страха перед офицерами, но из убеждённости в правоте своего дела. Массовая грамотность и печатное дело позволили широко и быстро распространяться идеям, в числе которых оказался национализм. Современная война длится дольше, стоит больше и солдатов требует тоже больше. Всё больший процент ВВП стал уходить на оборону. Двадцатый век обогатил языки новым выражением: тотальная война.

Приход инноваций запускал процесс поиска противодействия. Увеличение дальнобойности, калибра и частоты огня артиллерии спровоцировало рост сложности фортификаций, изрезало поля сражений окопами и опутало колючей проволокой. Дым от чёрного пороха застилал поля сражений наполеоновский войн, и войска одевались в цветную униформу, чтобы отличать своих от чужих. Прошла сотня лет - и английские красные мундиры стали прекрасной целью для фермеров-буров, которые были прирождёнными стрелками. Британия сделала выводы и в Первую мировую одела свою армию в хаки. Тогда как французы, например, пошли на войну в красных штанах.

Вплоть до девятнадцатого века оборона была эффективнее нападения. Гружёному солдату тяжело выбираться из окопов, чавкать по грязи и перелезать через колючую проволоку. Хорошо защищённая позиция позволяла удержание даже при многократном перевесе у противника. Но к концу Первой мировой с приходом отравляющих веществ, самолётов, танков и огнемётов сила обороны пошла на убыль. Вторая мировая возвестила превосходство атаки. Блицкриги показали эффективность пикирующих бомбардировщиков и двигателя внутреннего сгорания на поле боя. Одновременно выросла прожорливость войн. Французы расстреляли половину своих боеприпасов за первый месяц Первой мировой. Запас немецких снарядов опустел за шесть недель.

Вряд ли войны длились так долго, если бы не удалось поставить на службу фронту целые экономики. Грань между законными и незаконными целями стала стираться, исчезнув почти совсем. Во Франко-Прусскую войну немцы стали обстреливать жилые кварталы, чтобы заставить французов сдаться. Гражданское население стало частью поля боя. Выбора не было. В то же время сила общества позволила ему превратиться в эффективную машину для убийства. Соответственно выросла летальность конфликтов. Но прогресс шёл и в гражданской обороне, и в медицине. Если раньше ранение очень часто означало смерть, то сегодня боец имеет шансы встать в строй снова и снова.

Демократия не только позволила гражданину участвовать в управлении страной, но и возложила на него почётный долг защищать её с оружием в руках. Силы национализма мобилизовали многие миллионы солдат. Европейцы стали рассказывать свои национальные легенды и мифы с моментами славы и унижений детям в школе. К делу мотивации привлекли религию. Для многих националистов война была повитухой нации и давала ей энергию и жизнь. Муссолини говорил:

Война... приводит к высочайшему напряжению всю человеческую энергию и придаёт печать благородства людям, которые имеют смелость встретить её.

Когда Международный Красный Крест предложил создать безопасные зоны для гражданского населения во время штурма Берлина, начальник немецкого генштаба отверг это предложение с презрением. У нацистов не государство принадлежало гражданам, а наоборот.

Испытанным средством разжигания у националистов является демонизация врага, будь то военный или гражданский. Враг видится экзистенциальной угрозой справедливости и препятствием на пути реализации нации. Во франко-прусскую войну любой француз, взявший в руки оружие, считался неприятелем лишённым всяческих прав. Соответственно, пруссаки стирали с лица земли целые деревни. Штатские - не исключение. Жена Бисмарка призывала в то время "расстреливать и закалывать французов, вплоть до младенцев".

Если национализм предоставил мотивацию, то промышленная революция предоставила материал. Стандартизация и массовое производство обеспечили неслыханный приток вооружений и боеприпасов. Кассеты, пули, снаряды заменили "рассыпной" порох. Пулемёт стал выпускать сотни пуль в минуту. Механизированный транспорт заменил тягловую силу. С помощью поездов и пароходов армии стали двигаться дальше и быстрее, а также поддерживать более длинные пути снабжения. На море паровая турбина сделала корабли более надёжными, манёвренными и быстрыми. Уголь и мазут стали стратегическим ресурсом, запасаемым флотами в различных уголках планеты. Многие морские офицеры поначалу с опаской относились к стальным корпусам. Но время шло, и броненосцы стали де-факто стандартом. Рост дальнобойности корабельной артиллерии привёл к тому, что морские дуэли стали совершаться "заочно", то есть через линию горизонта. Позднее подводные лодки и морская авиация ещё более расширили области сражения флотов.

Прогресс шёл и в организации военных действий. Без эффективного интенданта войну не выиграешь, что показала Русско-японская война. Мало построить железную дорогу, надо и управлять ей эффективно. Признанными корифеями организации были, конечно, немцы. В девятнадцатом веке шутили, что в Европе есть пять совершенных вещей: Римская курия, британский парламент, русский балет, французская опера и немецкий генштаб. Который в 1905 году насчитывал восемь сотен высококвалифицированных и амбициозных специалистов. Неспособность же царского режима организовать снабжение фронта и городов привела в конечном итоге к его падению.

Растущая бюрократия работала на войну. Переписи населения обеспечили приток важных данных. Потребность в боеспособных и здоровых призывниках содействовала улучшениям в общественном здравоохранении, питании, жилищных условиях и образовании. Запрягли на войну и науку. Гитлер её недооценивал и позволил выехать многим учёным, которые затем помогли американцам сделать атомную бомбу.

Военные действия ведутся за контроль над ресурсами и пути снабжения ими. При этом не гнушаются саботажем, нападениями и блокадой. Морская блокада является излюбленным методом англичан, которые практиковали её против Наполеона и Германии. До Перл-Харбора американцы наложили эмбарго на экспорт металла и нефти в Японию, и у тех не осталось выхода. Как не осталось и перспектив выиграть войну.

Критически важно продовольствие. Римляне победили Ганнибала, отрезав ему снабжение. Русские боролись с Наполеоном и Гитлером, уничтожая склады с провиантом при отступлении. Немцы в Первую мировую не смогли организовать адекватный режим экономии, за что и поплатились голодом. А вот в Британии во Вторую мировую распахали каждый свободный акр. Автор рассказывает, что когда её отец прибыл в те годы в Туманный Альбион через Панамский канал, то привёз с собой огромную ветку с бананами в качестве подарка будущей супруге. Так вот люди в вагоне смотрели с благоговением и покорно просили разрешения, чтобы просто понюхать. На войне, как на войне. Тут уж не до выбора в супермаркете.

Война - дорогое удовольствие. Без экспроприации богатств общества государством в наши дни не обойтись. В Первую мировую доля государства в экономике западных стран выросла в 4-8 раз, а к середине Второй на войну в Германии тратилось уже 71% ВВП. Когда воцарялся мир, правительства не спешили отпускать рычаги управления из своих рук. Налоги снизили, но не до довоенных уровней. А Россия вообще получила большевистское правление.

Необходимый компонент войны - живая сила. По мере роста армий военный призыв стал делом мирного времени. В офицеры стали брать далеко не только аристократов. Служба по призыву помогает формировать лояльных граждан, что обнаружили уже немецкие генералы в канун Первой мировой. Они говаривали, что социализм - это болезнь, которая вылечивается доброй дозой военной тренировки.

Перемены часто воспринимаются с подозрением. Крепко держались за свои традиции англичане, пока не обнаружили бездарность многих своих офицеров в Крымскую войну. В 1903 году молодой полковник Фердинанд Фош убедительно доказал эффективность укреплённой обороны. Став Верховным главнокомандующим в войну, он пренебрегал аэропланами. Многим и многим людям и лошадям пришлось распрощаться своими жизнями, перед тем как кавалерия оставила поле боя презренным танкам и броневикам. Раньше считалось, что героизм может компенсировать недостаток вооружений и боеприпасов. В конце концов, можно пойти в штыковую атаку. Но увы, против пулемётов и отравляющих газов не попрёшь. Один французский генерал в Первую мировую сказал:

Трое с пулемётом способны остановить батальон героев.

Война уже давно неразрывно взаимосвязана с обществом. Общественное мнение - не праздная фантазия. Газеты и издательства поняли, что конфликты поднимают оборот. Военные корреспонденты и фотографы возводятся в статус героев. Но если им дать полную волю - жди беды. Война во Вьетнами была проиграна не на поле боя, а в тылу, после того, как публика стала считать её несправедливой и бесполезной. Особенно тяжело вести непопулярную войну в условиях демократии: можно проиграть следующие выборы. Но бывает и наоборот, когда общественное мнение заталкивает правительства в нежелательные конфликты. Военное лобби  - не миф. Однако мы здесь имеем дело с двусторонним движением. На общественность можно влиять. После Вьетнама американские СМИ в случаях конфликтов оказались в условиях строгого контроля. А в мирное время обывателя развлекают всевозможными военизированными шоу.

Военный парад в Пекине

Милитаризм в обществе может привести к проблемам в условиях демократии. В этом можно убедиться на примере современного Пакистана, где военные варятся в собственном соку и поддерживают терроризм в соседних странах. Известно, что пакистанские военные помогли обзавестись Северной Корее атомной бомбой. Настораживающее политическое развитие можно сегодня наблюдать и в соседней Индии. Демобилизованные фронтовики сбиваются в военные организации на гражданке и подпитывают фашиствующих политиков. Один итальянский фашист сказал:

Для нас война никогда не закончилась. Мы просто заменили внешних врагов на внутренних.

Разумеется, милитаризм нередко приводит к войне. В милитаризованном обществе военным частенько всё сходит с рук, даже преступления против штатских. Вообще, идея, что война не только естественна, но и необходима для общества, имеет давнюю историю. Уже древние римляне считали, что общий враг для них полезен. Аура героизма поддерживается масс-культурой. Уже в викторианские времена войну часто считали особенно возвышенной формой спорта. Офицеров почитают, как защитников Отечества, а солдат - всегда уважаемый постоялец. Не то, что раньше, когда их отвергали, подобно нищим и собакам.

И всё же иногда между строками патриотических призывов читается страх. Перед Первой мировой в британской прессе высказывались опасения, что растущее благополучие снижает мотивацию к участию в сражениях. На самом деле эти страхи по большей части необоснованы. Одной из главных загадок Первой мировой было то, как долго смогли терпеть военные и гражданские. Одним из объяснений является пропитывание гражданского общества военными ценностями, которые психологически подготовили европейцев к войне. Более того, существовала надежда, что война всё решит, всё разрулит. Что пройдёт короткая гроза - и воздух станет чище. Увы, надежда эта слишком часто не подтверждается...

Продолжаем знакомиться с книгой Маргарет Макмиллан "Война. Как конфликт сформировал нас".

Все части сложены здесь.

Коротко для ЛЛ: история военного дела изобилует неожиданными поворотами, забвением и восстановлением старых практик, а также человеческой изобретательностью. Которая не знает границ и способна загнать человечество в гроб.

Люди разные и воюют они тоже по-разному. В олигархических обществах война - занятие в основном высших слоёв населения. При демократии  обязанность сражаться распределена более равномерно. Стилей ведения боевых действий тоже великое множество. Но, конечно, можно выделить определённые правила и пытаться предугадать действия неприятеля. Наполеон часто не следовал правилам, совершая, например, ночные марши. Чем шокировал врагов. А я вот припоминаю при этом знаменитое кутузовское "воюем, как умеем"...

Культура войны укоренилась во многих обществах. Одним из таких была Древняя Спарта, где матери наказывали сыновьям вернуться либо со щитом, либо принесённым на щите: потерять щит было неслыханным позором. Римляне тоже прославляли битвы и храбрость. Про них говорили, что они рождаются с оружием в руках. Прошли века, и Пруссии суждено было прослыть северной Спартой. Про неё шутили, что это не страна с армией, а армия, у которой есть страна. А вот классический Китай, несмотря на многочисленных великих полководцев, не возвышал военных. Самым почитаемым человеком в обществе был чиновник. Сунь-цзы говорил, что лучший полководец это тот, кто может выиграть войну, не вступая в сражение. Неудивительно, что военизированные общества относились к "гражданским" соседям с пренебрежением.

На планирование войны накладывает свой отпечаток не только культура, но и география. Британцы исторически уделяют больше внимания войне на море. Они не одни в этом смысле: вода всегда была самым надёжным способом передвижения. Афины контролировали практический каждый порт на Эгейском море в пятом веке до н.э. США, хоть и не остров, но хорошо защищены океанами от врагов. Германское военное планирование в двадцатом веке не могло позволить себе такую роскошь. И потому было сфокусировано на возможности войны на два фронта, а также предпочитало авиацию ближнего радиуса действия, чтобы защищать войска. Израилю тоже приходилось жить в страхе перед окружением.

Опыт прошлой войны неизбежно изменяет планирование следующей. Тридцатилетняя война побудила европейцев вести военные действия более гуманно. Вот ещё пример: Франция, исстрадавшись в Первую мировую, избрала оборонительную стратегию и выстроила линию Мажино. Или вот: японцы избрали в битве за Мидуэй проверенную тактику Цусимского сражения. Но не впрок.

Под впечатлением великих побед древних большинство европейских стратегий были нацелены на решительную военную победу и капитуляцию врага. Наполеон всё время стремился к решающим сражениям, пока не получил своё Ватерлоо. При всей любви к сражениям Запад умело пользовался и природными препятствиями, будь то швейцарские Альпы или голландские каналы.

Китай, действуя по заветам Сунь-цзы, стремился сохранить живую силу. Сдерживать орды кочевников с севера старались комбинацией стен и взяток. Похоже действовали британцы после того, как им дали отпор в Афганистане. Ещё один способ справиться с неприятелем - применять тактику выжженной земли, не оставляя запасов неприятелю по мере отступления. Так боролись против Наполеона испанцы, и русские.

Вооружения были и находятся в состоянии гонки между оружием и противооружием. Борьба брони и копья-снаряда, пехотинца и конницы, защиты и обороны. Порой успешные тактики забывались, чтобы быть заново открытыми века спустя. Сперва конница доминировала над пехотой, затем древние греки научились строиться в фаланги, чтобы успешно противостоять. Потом это дело подзабылось, и лишь в Средневековье пехотные каре возвестили конец рыцарства.

В глубокой древности появилось на свет оружие, предназначенное исключительно для убийства. Изменялся дизайн, появлялись новые материалы. Уже во втором тысячелетии до нашей эры был изобретён составной лук, стрелявший сильнее и дальше. Потом появился металл, сперва бронза, затем железо, а потом сталь. Не менее важной инновацией явилась лошадь. С её появлением в войсках стало возможным формирование сильных государств с военной элитой. Около трёх тысячелетий назад колесницы потеряли лидерство, уступив его тяжёлой пехоте. Кавалерии стали отводить вспомогательную роль. Римские легионы ходили пешком. Но потом прискакали гунны, и конница пережила вторую молодость. В этом помогло маленькое, но важное изобретение: стремя. Попробуйте-ка погарцевать без стремян несколько часов - ступни отвалятся.

Культура, техника и война так переплелись в ходе истории, что трудно сказать, что чем было вызвано. Инновации перетекали из одной в области в другую и обратно: рычаг есть в виноградный пресс и катапульте, металл - в колоколе и пушке, динамит - на шахте и в окопах.

Использование технологии завязано частично на ценности и организацию общества. Крестьянин лучше мобилизуется, чем охотник. Потому первые крепостные стены были построены не где-нибудь, а в Иерихоне, и когда-нибудь, а 10 тысяч лет назад. Усиление государств сопровождалось усилением армии. Ассирийцы уже имели спецподразделения и рода войск, сеть дорог и складов, которыми распоряжалась армия бюрократов. Логистика была сильной чертой и Древнего Рима. В подобных иерархических обществах война является прерогативой элиты или единого правителя. Но была и другая модель, где решения принимали граждане. В греческом полисе они участвовали в управлении, но взамен были обязаны защищать свой полис с оружием в руках. Дисциплина и социальные связи позволили им добиться небывалого по тем временам уровня координации в войсках. Который наглядно был продемонстрирован в битве при Марафоне.

Конец Древнего Рима сопровождался перетоком власти на уровень "полевых командиров" - первых феодалов. Те содержали свои частные армии на доход с подконтрольной территории. Фокус стал смещаться в сторону бронированной кавалерии. Это дорогое удовольствие. Если учесть запущенные дороги, то неудивительно, что армии тех лет были невелики. Но ещё до прихода пороха и пушек преимущества конницы стали низводиться за счёт нового оружия и тактики. Европа заново открыла для себя арбалет. Однако кавалерию трудно было свергнуть с пьедестала. Шёлковые рубашки воинов Чингиз-хана не только помогали извлекать стрелы, но и снижали риск инфекции при ранении. В Столетнюю войну блестяще зарекомендовал себя Уэльский длинный лук, стрелы от которого пробивали кольчуги и деревянные сёдла. Эпоха рыцарей пошла к закату. Осадная и полевая артиллерии забили гвоздь в гроб рыцарства. Частные армии и домены стали пропадать. Появились абсолютисткие государства, и соответственно начали расти армии.

Порох, придуманный китайскими алхимиками в поисках эликсира вечной жизни, совершил революцию в военном деле. Пришлось строить крепости с ещё более толстыми и извилистыми стенами. Первые мушкеты вполне могли разорваться в руках у заряжающего. Сама зарядка длилась аж минуту, да ещё делать это надо было стоя под вражеским огнём. Мушкетёру надо было иметь выдержку, чтобы дать неприятелю подойти поближе: перезарядиться можно было и не успеть. Голландцы стали отходить после выстрела назад за спины товарищей, чтобы перезаряжаться. Оказалось, что время боя движения должны быть строго согласованы. Это требовало жесточайшей дисциплины и долгой муштры. Это в свою очередь усиливало необходимость постоянной армии. Для подготовки пехотного полка стало требоваться 5-6 лет тренировок.  Непросто было вбить в голову крестьянина новые умения. Знаменитая шведская дисциплина состояла из совместных ежедневных молитв, экзекуций за грабёж и прочие провинности, а также децимарий для подразделений, сбежавших с поля боя. Печатное слово помогло новациям распространиться по Европе, и с тех пор европейские вымуштрованные армии стали наводить ужас по всему миру.

Драматические перемены произошли на море, после того, как запрягли силу ветра. Последний раз галеоны воевали в битве при Лепанто в 1571 году. Компас, секстант и хронометр раскрыли моря мира для европейских мореходов. Сухой док позволил загружать орудия сбоку, а не на палубу. Теперь можно было грузить без опаски перевернуться. К семнадцатому веку сложились контуры современной армии с родами войск, офицерскими школами, казармами, униформой, интендантством и госпиталями. Войны стали чаще, но и гуманнее.

Новшества не всегда гладко пробивали себе дорогу. Пушки придумали китайцы, но им они оказались без особой надобности в борьбе с кочевниками. Когда в инновации видели пользу, её с энтузиазмом принимали на вооружение, как индейцы приняли лошадь, а японцы - западные технологии после реставрации Мэйдзи. Однако ностальгия и инерция часто мешали прогрессу в военном деле. Современные пилоты жалуются, обнаружив, что они лишние в кабине самолёта. Так же, как жаловались спартанцы при знакомстве с катапультой.

Не сразу избавились от кавалерии, после того, как стало ясно, что она не может маневрировать под дальнобойным огнём. Дворянину, выросшему в седле, было тяжело сознавать бесполезность лошадей в бою. Даже пулемёт не сразу стал королём полей сражений в Первую мировую. Английские офицеры прятали эти "проклятые вещи" на флангах. Парусники на флоте десятилетиями держались против пароходов. Иннокентий Второй считал арбалет "богопротивным и неподходящим для христианина". Потом его разрешили в борьбе с неверными - те всё равно попадут в ад. Аркебуз с мушкетами боялись, считая дьявольскими изобретениями на вооружении неверных. Леонардо да Винчи скрыл своё изобретение подводной лодки от людей, чтобы те не воспользовались им в нехороших целях.

Японцы узнали про пушки от португальцев в шестнадцатом веке. И даже взяли на вооружение, модернизировав при этом. Прошла сотня лет - и от них отказались. Самураям светило потерять привилегии, да ещё в стране столетиями царил мир. Мэтью Перри показал в 1853 году, что зря они это сделали. Технологическая отсталось явилась причиной упадка Китая примерно в то же время. В Первую опиумную джонки вышли воевать против парохода под красноречивым названием Немезида.

Научно-техническая революция ускорила изменения в военном деле и увеличила летальность оружия. В 1914 году аэроплан был хлипкой безоружной этажеркой, а четыре года спустя превратился в бомбардировщика. Шли годы, реактивный двигатель стал сменять винт. Август 45-го возвестил начало атомной эры. Сегодня ядердые арсеналы обеспечивают многократное уничтожение человечества. Так и живём...

Британский Викерс Вернон над Багдадом