Серия «Тот, кто дарит зиму»

- Полно-те. Приберусь, - механически ответил Морван, все еще оглядывая свое царство запустения. - Давай подумаем, куда тебя сажать будем. Надо найти место силы…

- Сажать? Меня? Ты знаешь, пока мы слонялись по мертвым мирам, я подумал, и понял, что уже никуда. Ты ведь вернулся, а значит Древо больше не нужно. А вот твоей постаревшей сущности точно понадобится помощь. Побуду для тебя третьей ногой, ну и напоминанием о том, кто ты теперь и зачем ты теперь. Да и кого я буду воспитывать, если ты меня в очередную пещеру засунешь? Нет. Пропадешь ты без моего мудрого руководства. В крайнем случае, можешь использовать меня как торшер, только никаких горшков.

Морван рассмеялся, возможно, впервые за пару столетий.

- Ну, значит будем с тобой вдвоем жить.

- Как вдвоем? - удивилась протирающая пыль с камина Иви. - А я? Я тоже хочу остаться с тобой! Можно я останусь, дедушка Морван?

Он наклонился, протянул к ней ладонь и легонько на нее подул. Из вихря на его руке появилась чашечка. Но в ней было не какао, а горячий лесной чай с медом - ее любимый. Это был его молчаливый ответ «да».

Дело спорилось. Стол уже был накрыт к ужину, а в камине, заботливой рукой хозяина было проделано отверстие, в котором, с торжественным видом стоял Посох. Воздух был наполнен сладким ароматом оладьев с ягодным вареньем. В камине потрескивали дрова, а удовлетворенный Морван перебирал старые, давно забытые книги. Его взгляд упал на пожелтевшую от времени записку, самый обычный клочок бумаги, на котором, выцветшими чернилами красовалась надпись - «Создатель несет ответственность за созданное». Присев в свое большое и мягкое кресло, он вновь посмотрел на записку. Но, уже без обвинений самого себя, а с улыбкой. Ответственность - это не наказание, это возможность проявить заботу. Он больше не Карачун, и не отшельник. Он дедушка Морван, в чьем доме всегда будет тепло.

Наступил вечер. Окна дома светились теплым желтым светом, в котором мешались отблески пламени и голубоватое сияние Посоха. В доме пахло хвоей, свежим печеньем, которое испекла Иви, и покоем. Она лепила возле дома снеговика, украшая его ягодками и веточками, а Морван наблюдал за ней через заиндевевшее окно. Ему больше не нужно было искать ответы в танце огня - ответ тихо жил у него внутри, согревая грудину. В потемневшем небе одна за одной, загорались звезды. Дверь в его дом теперь была не заперта, а приоткрыта ровно настолько, чтобы впустить любого, кто заблудился и нуждается в убежище. И выпустить наружу свет - теплый, ровный, неугасимый. На пороге, аккуратно положенная Иви, лежала снежинка - хрупкий и вечный символ того, что даже в самом суровом холоде, можно отыскать совершенство и дом.

Иви наблюдала, как тень былой муки отступает с его лица, уступая место тихому удовлетворению.

- Дедушка Морван, - осторожно спросила она, - а почему ты сменил имя?

Он ответил не сразу, глядя на ладонь, в которой когда-то кружился снежный вихрь, рождая чашку какао.

- Карачун был необходимостью, - наконец сказал он. - Он видел лишь одну сторону пути: суровость, которая закаляет. Он был… Мором. Смертью старого, слабого и гнилого. Но смерть - это лишь половина круга.

Он сжал и разжал пальцы, словно проверяя на месте ли они.

- А Морван... Морван видит круг целиком. Мор и Ван. Тьма и свет, что рождается после нее. Холод и тепло очага, что согревает в мороз. Смерть старого и жизнь нового, которому даешь дорогу. Я не мог оставаться лишь одной половиной. Пусть даже вторая далась мне ценой… забвения. Я не сменил имя, я принял себя целиком.

В этот момент до его сознания начал доноситься тот самый «звяк» чашки Иви. Первый звук из нового и живого мира, ворвавшийся в его застывшую жизнь. А этот детский смех - подтверждение, что мир живет, растет и находит в его зимнем даре не только испытание, но и радость. Это и есть самый важный звук. Звук, которого он ждал так долго, - звук принятия его дара миром.

Он посмотрел на Иви, полными тепла и любви глазами. От былого холода в его сердце не осталось и следа. - Спасибо тебе. Ты напомнила мне об этом важном балансе.

Морван поднялся. В его глазах уже не было призраков прошлого. Только надежда на будущее.

- Думаю, мы здесь закончили, - он поднял руку с обновленным браслетом и вытянул ее перед собой. - Пора домой.

- С праздником… - вдруг произнес Посох, наблюдавший за происходящим с несвойственной ему молчаливостью. - Поздравляю вас обоих, Морван, Иви... И тебя, мой неизвестный, но любопытный друг, следящий за нашей дорогой из своего теплого уголка, - я тоже поздравляю. С зимним солнцестоянием. Тьма отступает, давая дорогу свету. День Карачуна подходит к концу, как и наше путешествие. А твое, дорогой друг, - только начинается.

Морван благодарно кивнул Посоху и подул на браслет.

Лазурный и бело-золотой свет слились воедино и обняли путешественников. Все вокруг начало терять четкость, растворяясь в снежном вихре, наполненном одним звуком. Смехом, что теперь навсегда в его памяти.

- Не тыкай пальцами куда попало, девочка. Тут теперь все живое, хоть и не сразу понятно, что именно, - настороженно заметил Посох.

- Я чувствую! Чувствую все вокруг! Это так прекрасненько! Так живенько! Так...

- «Шумненько», - закончил он ее фразу.

 Мимо них, неторопливо, но с недоверием прошел олень, покачивая ветвистыми рогами. В небе появились редкие птицы. Иви показалось, что звучит тихая музыка, но это были звуки мира, восстанавливающего свои истинное звучание.

- Мир оживает! Дедушка Морван, ты сделал это! Магия вернулась!

 Морван медленно опустился на колено, чтобы быть с ней на одном уровне. Он не улыбался. Его лицо выражало глубокую, усталую ясность.

- Нет, внученька, - его голос был тихим, но четким, как звук падающей в пустой пещере капли. - Ничего я не «сделал». Я просто вернул этому миру то, что когда-то забрал. Это не подвиг. Это… запоздалая уборка в собственном доме, который превратился в руины. - Он обвел взглядом просыпающийся от спячки пейзаж. - Я как дворник, который наконец-то вымел сор из избы, чтобы в ней снова можно было жить. И теперь моя задача - следить за тем, чтобы сор не накапливался. Это не так романтично, зато честно.

 Браслет на его руке задрожал, выражая согласие с их новой ролью. Его звездно-лазурное покрытие замерцало, и на гладкой поверхности проступили трещины, излучающие белый, как первый снег, сияние. «Не только мост, но и страж», подумал бы браслет, если бы мог.

- Если ты вознамерился сделать из меня метелку, - знай, я буду драться. - Не упустил момента подшутить Посох.

- Но ведь магия вернулась, и теперь все будет хорошо! - не унималась Иви.

 Морван посмотрел себе под ноги. В паутинке серебряных прожилок виднелись черные пятна.

- Магия вернулась. И теперь все может случиться. И хорошее, и плохое. Как и раньше. Ты ведь помнишь, что магия нейтральна сама по себе? Так что направлять ее надо осторожно. Например, вот так, - седовласый великан посмотрел в небо и тихонько подул. Сперва одна снежинка, а потом и целое множество закружились и посыпались на землю, мягко и беззвучно ложась на плечи Иви. Она протянула руку, и одна из снежинок легла ей на ладонь, но не растаяла. Снежинка была ею. До мельчайших деталей в узоре была изображена Иви. 

- Невероятненько!

- Какой я теперь дядюшка, - хриплым, но добрым голосом отозвался старец. - Теперь, я скорее дедушка. А может и ПРАдедушка, даже посмотреть на себя негде.

- И хорошо, что негде. Видок так себе. - донесся голос Посоха.

- Дя.. Дедушка Морван, можно я кое-что попробую? - дрожащим голосом произнесла Иви и взяла его за руки.

- Ну, внученька, попробуй. Хуже, точно не будет. - ответил он посмеиваясь и покашливая. И тут же ощутил знакомое тепло.

Кажется, что это было в прошлой жизни, хотя прошла лишь пара дней. Ее маленькие ручки в его, тогда еще могучих, исцарапанных руках. Он даже не заметил как это произошло, должно быть, пока пролезал в расщелину пещеры.. «о чем были его мысли? Он вспоминал о пещере? Нет, раньше, гораздо раньше». Память покидала его. «Я помню. Я не забуду» пронеслось в голове. Мокрое, холодное тельце, завалившееся в его тихий дом. Стук в окно. Мягкость кресла. Тепло огня в камине.. и воспоминания.

Мерный шепот маленького эльфа и тепло заполняющее все тело от макушки до пят. Морван закрыл глаза и отдался своим ощущениям. Прошло не больше нескольких минут, но ему показалось, что прошла вечность. Не тягучая, холодная и одинокая, как бывает в реальности, а яркая, насыщенная, вкусная вечность, о которой мечтают. Он открыл глаза. Иви лежала у его ног свернувшись калачиком, и безмятежно спала. Он почувствовал прилив сил. Не таких как раньше, но все же сил, а не беспомощности. Осмотрел руки - в них вернулась жизнь. С удивлением и радостью он ощупал себя целиком. Ноги были сильны, тело, хоть на вид и старше чем было раньше, все еще крепкое, морщин на лице стало меньше и они были не так страшны, а борода… борода осталась седой.

- Невероятно! Ошеломительный результат! - он подскочил, продолжая осматривать себя.

- Тише ты! - зашипел посох. - Она все силы отдала. Пусть поспит.

- Да-да, конечно, - перешел на шепот Морван. Но, это же невероятно!

- Красавцем ты конечно не стал, но хоть сам ходить теперь сможешь. - Посох глухо хихикнул.

Иви проснулась, когда голубые огни на небе стали темно-синими.

- Как ты себя чувствуешь, дедушка Морван?

- Лучше прежнего, внученька. Спасибо тебе большое. - Морван наклонился и крепко обнял маленького эльфа.

- Я рада, что смогла помочь, жаль что моих сил не хватит, чтобы вернуть тебе все время. - с грустью в голосе, она обняла великана в ответ.

- Мне это и не нужно. Так - даже лучше.

Они простояли обнимаясь еще некоторое время, и стояли бы так и дальше, если бы не Посох.

- Вы либо заканчивайте с этими телячьими нежностями, либо и меня обнимите, - все дружно рассмеялись. - А вообще, у нас работенка есть. Умирающая магия и все такое.. Ты вот, уже не умираешь? Нет. Значит пора браться за дело.

- Обрубок прав, - задумчиво выдал Морван отпуская Иви. - Надо попробовать объединить добытые предметы. Что там у нас? Песочные часы - будь они неладны, Зеркало Энергий, которое добыла Иви и Забытый Ветер, который добыл я.

- Но-но! Какой ты? - запротестовал Посох. - Мной же раскололи ту черепушку? Значит у нас у всех по одному!

Иви рассмеялась.

- Ладно, деревяшка - убедил. Ты тоже молодец, - Морван схватил посох и попытался вытащить из земли. Это далось ему не легко. - Давайте пробовать, но лучше бы нам вернуться к разлому.

Подходя к дуге огня, все еще подпирающей собой небо, Морван достал из кармана кристалл памяти, а графитовый диск передал Иви. Поднеся кристалл к уху, он услышал тот далекий и тихий «звяк» позволивший ему когда-то снова ожить. В голове пронеслась мысль: «Сегодня зимнее солнцестояние.. день Карачуна.. день, когда он принес холод людям.. как символично».

- Чего думаешь? Делай свой «ахалай-махалай» и погнали домой. - с нетерпением в голосе выпалил Посох.

- Думаю, что с этим делать. Должна же быть какая-то логика.

- Память, отражение и время.. задумчиво произнесла Иви. - Память - это наше прошлое. Отражение в зеркале - настоящее, а время.. вероятно, символизирует будущее.

- Морван сжал кристалл в руке и прошептал куда-то вглубь него: «Вспомни свое прошлое». Из него, тонкой струйкой, поплыл «Забытый Ветер» - невидимый, но ощутимый по холоду на коже и тихому гулу, что он оставлял за собой. Ветер закружился вокруг них, нащупывая пространство, будто вспоминая старые маршруты.

Иви, не дожидаясь команды, подняла Зеркало Энергий перед собой и поймала в него этот невидимый вихрь.

- Ой, - прошептала она. - Смотрите!

В графитовой поверхности не было их отражений. Там, в глубине диска, засветилась призрачная паутина. Одни нити сияли ярко-голубым, и были цельными, другие горели красным, и обрывались в пустоте. А третьи, и вовсе лежали темными, мертвыми петлями.

- Теперь мы видим где болезнь. Что мертво, а что еще живо. Надо задать ему направление.

- Но как? - спросила Иви.

- Покрути его. Пусть ветер заполнит паутину.

Иви старательно завращала диск. Ветер не подвел. Он влился в схему, побежал по сияющим голубым нитям, заставив их вспыхнуть еще ярче. Он достиг красных, обрывающихся концов и… остановился, упершись в пустоту.

- Кажется, что без надежды на будущее, прошлое увязло в тупике.. - многозначительно подметил Посох.

Морван молча поставил Песочные Часы на землю, между собой и Иви с зеркалом в руках. Песок в них был неподвижен.

- Он не течет, потому что нет причины, - задумчиво произнес он. - Мы дадим ему причину. Иви, направь зеркало прямо на стеклянные колбы.

Ветер, вырвавшийся из зеркала обвил Часы. Песчинки в верхней колбе дрогнули. Не упали, а именно дрогнули, как бы проверяя реальность. А потом, с тихим-тихим шелестом, которого никто не слышал, но все почувствовали кожей, первая песчинка сорвалась вниз. За ней - вторая. Третья. Песок пошел. Но не просто вниз, он закрутился в медленную, величественную спираль, словно само время начало замыкаться в идеальный круг с тихим шелестом вечности.

- А еще, - начал Посох, но его перебил странный треск издаваемый запиской Метафоруса.

Бумага в руках Иви задрожала, как последний осенний лист на ветру. и взмыла в воздух. Изломы начали осыпаться золотистой пыльцой, парящим шлейфом преследовавшей записку. Она растворилась в воздухе, став скоплением маленьких песчаных вихрей. Вихри полетели вдоль стены ущелья, кружась и замирая, словно проверяя следуют ли за ними путники. И они следовали. Возле одного из поворотов золотой ураган на мгновение замер. Низко стелющийся туман покрывал тихую гладь небольшого вытянутого водоема. У его импровизированного начала, вдоль берега, росли зеленые, молодые деревья. Ближе к середине, деревья становились желтыми, красными и начинали терять листья. А у самого дальнего края - деревья напоминали старые коряги - сухие и безжизненные. Вихрь завис над водой и растаял в воздухе, лишь на время позолотив песчинками туман.

- Я не в настроении купаться, - сходу выпалил Посох. - Не сезон. Так и заболеть можно!

- Здесь странно, - прошептала Иви. - С водой что-то нехорошенькое.

Морван подошел к самой кромке и опустил пальцы в воду. - Вода, как вода. Но и меня что-то беспокоит.

- Могу предположить, - рискнул высказаться Посох. - Что тебя беспокоит подозрительный туман, или умирающие по мере углубления в это озеро деревья. Ну, или ты съел что-то не то.

- Наверное, надо нырнуть. - Морван с силой вогнал посох в землю, на глубину ладони. Скинул с себя шубу и рубашку, стянул сапоги и штаны. И водрузил все это на свою новую вешалку. - Охраняй.

- Дядюшка Морван, а может не надо? - пропищала Иви.

- В этом озере что-то есть. И я точно знаю, что это «что-то» нам нужно достать. Это же просто вода.

Расправив могучие плечи и несколько раз присев, чтобы разогреть тело, он сделал первый шаг в загадочное озеро.

Первые метры вода лишь холодила кожу. Потом он ощутил жжение, словно тело вспоминало, что такое боль. С каждым гребком вперед, Морван ощущал то, чего раньше не было, силы покидали его. Мышцы теряли упругость а кости заныли тоской по уютному креслу. К десятому взмаху руки, суставы заскрипели, причиняя боль, а в висках застучал мерный маятник - отсчет его собственных лет. Озеро поглощало не расстояние, оно забирало его время.

Он плыл дальше. Кожа на плечах обвисла, дыхание стало хриплым и прерывистым. Перед глазами поплыли пятна. Он видел цель - неясный контур, на едва выходящем из воды камне, в самом конце, там, где он видел смерть. Что это? Песочные часы? Но песок в них словно замер, неподвижно застыв в стеклянных колбах. Не важно. Важно было то, что осталось за спиной.

Новый спазм прошелся по телу. Он увидел, как на руке, тянущейся вперед, блеснул пепел седины. Рука стала тоньше, вены проступили синими реками на бледнеющей коже. Страх, острый и животный, сжал горло. Он мог развернуться. Вернуть себе мощь и холодное бессмертие.

«Что значит «вечность», если ты заперт в одном дне? - пронеслось в голове. - Что значит сила, если она ничего не защищает?»

С берега донесся тоненький, полный ужаса голос: «Дядюшка Морван!»

Это не был крик о помощи. Это был крик о Нем. В этом звуке не было магии лесов или силы звезд. В нем была только хрупкая, несгибаемая жизнь, которую Он должен спасти.

Он оглянулся. Берег, где остались Иви и Посох, казался таким далеким и молодым. «Если я поверну назад, этот голос умолкнет навсегда. Сначала в ее глазах, а потом - в мире».

Выбор оформился не как громовая мысль, а как тихое, окончательное знание: Он променяет свою бесконечную зиму, на одну ее прекрасную весну. Он согласен. Он готов стать прахом, если это ее ростку пробиться к свету.

Последние метры он преодолевал почти не чувствуя тело. Оно было чужим, дряхлым и тяжелым. Веки налились свинцом. Он рухнул грудью на камень и судорожно сомкнул пальцы вокруг холодного стекла Песочных часов. Силы покинули его. Он лежал, слушая, как бьется его старое, уставшее сердце, и видел над собой небо, полное голубых всполохов. Он исчерпал дарованную ему когда-то жизнь, что копил для себя. Теперь у него осталась только та, что он без колебаний отдаст за других.

Песочные Часы в его руке дрогнули. Раскатистый звон раздался в полной тишине - и несколько песчинок в верхней колбе тронулись с места, упав вниз. В тот же миг вода вокруг него с тихим шипением отхлынула, словно испуганная, обнажив сырое, покрытое илом дно. Озеро, забрав его годы, исчезло за считанные секунды. Дорога к берегу была свободна.

С невероятным усилием Морван поднялся. Его тело, сгорбленное и дряхлое, сотрясал кашель. Каждый шаг по топкой грязи давался мучительно. Но он шел, крепко сжимая Часы - твердое, холодное доказательство его выбора.

Иви, не помня себя, бросилась к нему по высохшему дну, но, подбежав вплотную, замерла, увидев его лицо, изборожденное глубокими морщинами, и седые, спутанные волосы. Слезы, беззвучно катились по ее щекам.

- Все в порядке, дитя, - прохрипел он, и его голос звучал непривычно, но по-прежнему мягко и бархатисто. - Мы получили то, за чем пришли.

- «Я был певцом, чья песня не звучит». Должно быть, это про ветер.

«Страж на пути, что сам не ходит» - допустим, это наша гора.

«Меня искали в звере, что летит».

- Значит, найдем птицу. Вон, видишь, - Морван указал рукой в сторону расщелины. - Там, кажется, гнездо наверху.

- Дослушай сначала. «А я был в том зверье, что бродит» - птичка тут ни при чем. Надо искать «зверя, что бродит». А кто у нас бродит?

- Варенье может забродить или компот. - съязвил Посох. - А если по делу, то это большое гнездо. И что-то мне подсказывает, что не зернышком такая громадина питается. Надо поискать у подножья. Тем более что в следующих строчках совершенно точно говорится о том, что «хранителя» искомого нами предмета «уже не ранить».

- Наконец-то от тебя польза появилась, - с издевкой в голосе проговорил разгибающийся Морван. - Давайте посмотрим, что там.

Они вошли в небольшое ущелье, заканчивающееся замерзшим водопадом, и осмотрелись. Камни и превратившиеся в лед кости лежали у подножия выступа с гнездом, как верные подданные перед троном. На одном из камней, в самом центре, лежал хрустальный череп с витиеватыми рогами. У Иви сжалось сердце от этого леденящего душу вида. Она подошла к черепу вплотную и прикоснулась к рогам указательным пальцем, но тут же отдернула руку и вскрикнула.

- Он горяченький! Очень, очень горяченький! - она засунула обожженный пальчик в рот, в попытке унять боль.

- Есть у меня одна идея... - Морван удобнее перехватил посох, размахнулся и ударил череп прямо между рогов. Череп разлетелся на две аккуратные половины, словно его разрезали ножом. К ногам Иви прикатился выпавший из хрустального плена ярко-синий кристалл.

- Красивенький. Но трогать я его боюсь.

- Я возьму, - Морван наклонился над камнем и с опаской коротко прикоснулся к камню. Потом подхватил его и несколько раз подбросил в руке. - И этот горячий, но сейчас остынет. - Набрав воздуха в грудь, он подул на кристалл.

- Это и есть «забытый ветер»? - удивился Посох.

- Не совсем.

Морван сжал кристалл в ладони. Тепло, странное и живое, разливалось по телу, вибрировало в такт его сердцу. Он услышал скрип, отдаленно знакомый. Треск горящих в камине поленьев. Звуки нарастали и заполнили всю голову. Он зажмурился. Звуки тянули за собой целую вереницу разнообразных ощущений. Запах воска и пыли, запах древесины и какао. Тяжесть старого кресла под локтями. Давящая, сладкая горечь одиночества, которое он избрал сам.

Он открыл глаза и обнаружил, что стоит посреди своего дома.

Все было как тогда: плед на спинке кресла, кружка на столике, танцующие языки пламени. Но в кресле сидел кто-то. Фигура из сгустившейся тьмы и дымчатых воспоминаний, точь-в-точь повторяющая его позу. Она не поворачивалась, но ее голос, низкий и надтреснутый, был его собственным голосом, каким он слышал его изнутри.

- Зачем ты вернулся, Карачун? - прошипела тень. - Ты все сделал правильно. Закрыл дверь. Остановил боль. Здесь тихо. Здесь нет их ненависти. Никто не бросит в тебя камень. Никто не назовет чудовищем.

Морван хотел сделать шаг, но ноги приросли к полу. «Я… ошибся», - с трудом выдавил он.

Тень медленно повернула голову. Вместо лица - вращающаяся метель, в клочьях которой мелькали обрывки лиц: испуганного ребенка, разгневанного селянина, старухи, шепотом читающей проклятие.

- Ошибся? Ты дал им шанс. Они выбрали страх. Их мир сгнил бы в собственном тепле без твоего холода. Ты - необходимость. А необходимость не бывает ошибкой. Останься. Забудь обо всем. Дыши этой тишиной. Это - твоя награда.

Морван почувствовал, как предлагаемое забвение обволакивает его, теплое и вязкое, как смола. Стоило принять его - и боль уйдет. Он почти сделал шаг навстречу… Но тут с кухни донесся тот самый звук — звяк чашки о блюдце. Призрачный, но настоящий. Звук, которого не было в его прошлом, но который появился в нем с приходом Иви. Звук жизни, а не покоя.

- Нет, - сказал Морван, и его голос окреп. - Это не награда. Это тюрьма, которую я построил сам. Ты - мое оправдание. Моя трусость, принявшая облик мудрости. Он с силой сжал кристалл в руке. - Я не хочу больше дышать тишиной. Я хочу, чтобы дышал мир.

Тень завизжала, рассыпаясь на тысячи черных снежинок, которые растаяли, не долетев до пола. Кресло опустело. А из камина, вместо привычного треска, вырвался мощный, чистый порыв ветра - первый глоток Забытого Ветра.

- Дядюшка Морван! - Иви трясла его руку из всех немногих сил, что у нее были.

Морван пришел в себя, не сразу сообразив, где находится.

- Ты в порядке? - сочувствующе поинтересовался Посох.

- Да. Все хорошо, - он положил кристалл в карман. - Но что нам делать дальше?

Иви посмотрела на врученную Метафорусом записку. Загадка на ней исчезала, зато появилась картинка с водопадом.

- Наверное, надо идти туда, - она показала рукой на стену льда, которая когда-то с шумом обрушивалась с вершины горы вниз, а сейчас стояла беззвучно.

Они подошли ближе и заметили, что в стене замерзшей воды что-то блестит.

- Воспользуемся проверенным методом, - произнес Морван и замахнулся посохом.

- Постой! - закричал Посох. - Кажется, там какое-то зеркало внутри. Грубой силой не возьмешь!

- И что ты предлагаешь?

- Надо растопить, - ответил не желающий становиться дубинкой посох.

Иви приложила руки в том месте, где показалось отражение и зашептала что-то себе под нос. По ее пальчикам побежали капли, а потом и струи воды. Через минуту в ее руках уже был странный, графитовый диск, с отполированным до блеска центром. Но в нем отражалась не Иви.

- Угасающая память покинутого мира, - медленно произнесло существо. - Стерегущий, страж, указатель, рассказчик. Я - Метафорус.

Существо несколько раз сменило форму, словно кривое зеркало, искаженно отражающее смысл сказанного.

- Что здесь произошло?

- Дыхание мира остановилось. Нет силы вернуть дыхание. Лишь указать путь.

- Что значит «дыхание мира остановилось»? - спросила Иви, немного напуганная сменяющимися картинками.

- Ты знаешь, Карачун, - ответил Метафорус. - Посмотри под ноги. Снег? Нет, не снег. Была магия - и вот она.

Морван наклонился и зачерпнул горсть. Это был не снег. Это были разрушенные кристаллы магической энергии. Он закрыл глаза. Страшная догадка придавила сердце как наковальня.

- Что здесь случилось? - повторил он громче и настойчивее.

- Ты.

Слово повисло в воздухе. Морван почувствовал, что ему не хватает воздуха. Иви увидела, как сжались его могучие кулаки, а глаза затянулись туманом, в котором отражалось пламя дуги. Догадка подтвердилась.

- Ты дал часть магии другому миру и стал мостом. Нет моста - нет обмена энергией. Нет обмена - источник застаивается и тухнет, а приемник пересыхает.

- Я создал браслет, чтобы он служил мостом, и Древо, чтобы магия распространялась. Этого должно было хватить! - В обычно спокойном голосе, Иви услышала боль и захотела взять великана за руку, но не осмелилась. - Как мне это исправить?

- Восстанови баланс. Найди забытый ветер.

- И где искать этот «ветер»? Что это вообще значит? - Осознание вины за разрушение собственного мира душило его.

- Я не помню мест... - Голос Метафоруса дрогнул, и он на мгновение стал похож на разбитое зеркало. - Помню холодное сияние на спине у спящего гиганта... Помню вкус ветра, который пел одиночеством... Разве этого не достаточно, чтобы найти?

- У кого-нибудь есть переводчик с тарабарщины на нормальный? - не выдержал Посох. - Нам бы понять, о чем толкует этот уважаемый... Стерегущий. Создается впечатление, что стережет он исключительно здравый смысл, причем и от себя и от нас.

Метафорус закружился на месте, превратился в лист пергамента и упал в руки Иви. Поднеся поближе к свету, чтобы можно было разобрать текст, она прочитала вслух:

«Я был певцом, чья песня не звучит,

Страж на пути, что сам не ходит,

Меня искали в звере, что летит,

А я был в том зверье, что бродит.

В его пустом дворце - на память,

О том, кого уже не ранить.»

- Загадка? Ну отлично. Иви, переверни листок, вдруг там и отгадка где-то есть.

Иви покрутила лист в руках, но ничего больше не обнаружила.

Морван выпрямился, глубоко вдохнул и провел взглядом по горизонту. По этому мертвому, пустому и мерцающему морю. «Вот она, - прошептал он очень тихо, но Иви услышала. - Цена моего покоя. Весь мир".

- Дядюшка Морван, - маленький эльф прижалась к боку великана. - Мы все-все исправим. - В ее глазах стояли слезы. Не потому что магия умерла, не потому что она устала, и не потому что ей было больно и холодно. Она очень остро ощутила внутреннюю пустоту и страдания того, кто оказался виновен в гибели собственного мира.

- Конечно, исправим, - чуть погодя отозвался Морван. - Метафорус упоминал спящего гиганта. Возможно, это скала. - Задумался Морван поглаживая бороду. - С остальным разберемся на месте.

- Но я не вижу никаких скал, - сказала Иви, оглядываясь.

- Найдем.

Удаляясь от яркой дуги, они шли молча и неторопливо, освещая себе дорогу голубоватым светом посоха. И каждый из них думал о своем. Морван - о своих ошибках, Иви - о Морване и его переживаниях, а посох - о Метафорусе и глобальных взаимосвязях всего и вся.

Браслет на мощном запястье Морвана тихо звенел, почти неслышно. Если бы у него был слух, он бы узнал в голосе Метафоруса отголоски старой, старой песни - песни творения, которую они пели вдвоем с Карачуном, когда мир был молод. Если бы у него было сердце, оно бы сжалось от тоски по той гармонии. А теперь он чувствовал лишь глухую, тягучую боль родного мира, передававшуюся по его лазури, как лихорадка. Он был мостом, а мосты чувствуют тяжесть каждого шага и трепет от того, что ждет по ту сторону. Он знал, что скоро его ждет испытание огнем. И если бы он мог бояться, он бы боялся.