Ответы к посту
Сыр маминой подруги
163

Ответ на пост «Сыр маминой подруги»

Помню, один мой друг купил как-то в Ливерпуле пару сыров. Чудесные это были сыры — выдержанные, острые, с запахом в двести лошадиных сил. Он распространялся минимум на три мили, а за двести ярдов валил человека с ног. Я как раз был тогда в Ливерпуле, и мой друг попросил меня, если я ничего не имею против, отвезти его покупку в Лондон. Он сам вернется туда только через день-два, а этот сыр, как ему кажется, не следует хранить особенно долго.

— С удовольствием, дружище, — ответил я. — С удовольствием.


Я заехал за сыром и увез его в кэбе. Это была ветхая колымага, влекомая кривоногим запаленным лунатиком, которого его хозяин в минуту увлечения, разговаривая со мной, назвал лошадью. Я положил сыр наверх, и мы тронулись со скоростью, которая сделала бы честь самому быстрому паровому катку в мире. Все шло весело, как на похоронах, пока мы не повернули за угол. Тут ветер ударил запахом сыра прямо в ноздри нашему рысаку. Это пробудило его, и, фыркнув от ужаса, он ринулся вперед с резвостью трех миль в час. Ветер продолжал дуть в его сторону, и мы еще не достигли конца улицы, как наш конь уже стлался по земле, делая почти четыре мили в час и оставляя за флагом всех калек и толстых пожилых дам.

Чтобы остановить его у вокзала, потребовались усилия двух носильщиков и возницы. Я думаю, что даже они не могли бы это сделать, если бы одному из носильщиков не пришло в голову накинуть на морду лошади носовой платок и зажечь у нее под носом кусок оберточной бумаги.

Я взял билет и, гордо неся свои сыры, вышел на платформу; народ почтительно расступался передо мной. Поезд был битком набит, и мне пришлось войти в отделение, где уже и так сидело семь человек пассажиров. Один сварливый старый джентльмен запротестовал было, но я все же вошел, положил свои сыры в сетку, втиснулся на скамью и с приятной улыбкой сказал, что сегодня тепло. Прошло несколько минут, и старый джентльмен начал беспокойно ерзать на месте.

— Здесь очень душно, — сказал он.

— Совершенно нечем дышать, — подтвердил его сосед.

Потом оба потянули носом и, сразу попав в самую точку, встали и молча вышли. После них поднялась старая дама и сказала, что стыдно так обращаться с почтенной замужней женщиной. Она взяла чемодан и восемь свертков и ушла. Четыре оставшихся пассажира некоторое время продолжали сидеть, но потом какой-то сумрачный господин в углу, принадлежавший, судя по одежде и внешнему облику, к классу гробовщиков, сказал, что ему невольно вспомнились мертвые дети. Тут остальные три пассажира сделали попытку выйти из двери одновременно и ушиблись об косяки.

Я улыбнулся мрачному джентльмену и сказал, что мы, кажется, останемся в отделении вдвоем. Он добродушно засмеялся и заметил, что некоторые люди любят поднимать шум из-за пустяков. Но когда мы тронулись, он тоже пришел в какое-то подавленное состояние, так что по приезде в Кру я предложил ему пойти со мной выпить. Он согласился, и мы с трудом пробились в буфет, где с четверть часа кричали, стучали ногами и махали зонтиками. Наконец к нам подошла барышня и спросила, чего бы мы хотели.

— Что будем пить? — обратился я к моему спутнику.

— Мне, пожалуйста, на полкроны чистого бренди, мисс, — сказал он.

А потом, выпив свое бренди, он незаметно удалился и сел в другой вагон, что я расценил как низость.

От Кру я ехал в отделении один, хотя поезд был набит до отказа. Когда он подходил к станциям, публика, видя пустое купе, бросалась к дверям. «Сюда, Мария, иди сюда, масса мест!» — «Прекрасно, Том, мы сядем здесь!» И они бежали, таща свои тяжелые чемоданы, и толкались у дверей, чтобы войти первыми. Кто-нибудь открывал дверь и поднимался на ступеньки, но сейчас же, шатаясь, падал на руки соседа. За ним входили остальные и, потянув носом, тут же соскакивали и втискивались в другие вагоны или доплачивали разницу и ехали в первом классе.

С Юстонского вокзала я отвез сыры на квартиру моего приятеля. Его жена, войдя в комнату, понюхала воздух и спросила:

— Что случилось? Скажите мне все, даже самое худшее.

Я ответил:

— Это сыр. Том купил его в Ливерпуле и просил меня привезти его к вам. Надеюсь, вы понимаете, — прибавил я, — что сам я здесь ни при чем.

Она сказала, что уверена в этом, но что, когда Том вернется, она с ним еще поговорит.

Мой приятель задержался в Ливерпуле дольше, чем думал. Когда прошло три дня и он не вернулся, его жена явилась ко мне. Она спросила:

— Что говорил Том насчет этих сыров?

Я ответил, что он рекомендовал держать их в не очень сухом месте и просил, чтобы никто к ним не прикасался.

— Сомнительно, чтобы кто-нибудь прикоснулся к ним, — сказала жена Тома. — А он их нюхал?

Я выразил предположение, что да, и прибавил, что он, видимо, очень дорожит этими сырами.

— Как вы думаете, Том очень огорчится, если я дам кому-нибудь соверен и попрошу унести эти сыры и закопать их в землю? — спросила жена Тома.

Я ответил, что, по моему мнению, он после этого ни разу больше не улыбнется.

Ей пришла в голову новая идея. Она сказала:

— Не согласитесь ли вы подержать их у себя до приезда Тома? Позвольте мне прислать их к вам.

— Сударыня, — ответил я, — что касается меня лично, то я люблю запах сыра и путешествие с этими сырами из Ливерпуля всегда буду вспоминать как счастливое завершение приятного отпуска. Но на нашей земле приходится считаться с другими. Дама, под кровом которой я имею честь обитать, — вдова и, насколько я знаю, сирота. Она энергично, я бы даже сказал — красноречиво, возражает против того, чтобы ее, по ее выражению, «обижали». Наличие в ее доме сыров вашего мужа — я это инстинктивно чувствую — она воспримет как обиду. А я не допущу, чтобы про меня говорили, будто я обижаю вдов и сирот.

— Прекрасно, — сказала жена Тома и встала. — Тогда мне остается одно: я заберу детей и перееду в гостиницу на то время, пока этот сыр не будет съеден. Я отказываюсь жить с ним под одной кровлей.

Она сдержала слово и оставила квартиру на попечение служанки. Последняя, на вопрос, может ли она выносить этот запах, ответила: «Какой запах?» — а когда ее подвели близко к сыру и предложили хорошенько понюхать, сказала, что чувствует легкий запах дыни. Из этого был сделан вывод, что такая атмосфера не принесет служанке особого вреда, и ее оставили в квартире.

Счет из гостиницы составил пятнадцать гиней, и мой приятель, подытожив все расходы, выяснил, что сыр обошелся ему по восемь шиллингов и шесть пенсов фунт. Он сказал, что очень любит съесть иногда кусочек сыра, но что это ему не по средствам, и решил от него избавиться. Он выбросил сыр в канал, но его пришлось оттуда выудить, так как лодочники подали жалобу. Они сказали, что им делается дурно. После этого мой приятель в одну темную ночь отнес свой сыр в покойницкую при церкви. Но коронер [Коронер — следователь, производящий дознание в случаях скоропостижной смерти, позволяющей заподозрить убийство.] обнаружил сыр и поднял ужасный шум. Он сказал, что это заговор, имеющий целью лишить его средств к существованию путем оживления мертвецов.

В конце концов мой приятель избавился от своего сыра: он увез его в один приморский город и закопал на пляже. Это создало городу своеобразную славу. Приезжие говорили, что только теперь заметили, какой там бодрящий воздух, и еще много лет подряд туда толпами съезжались слабогрудые и чахоточные.

Показать полностью
1230
Авторские истории

Сыр маминой подруги

Никто точно не помнит, откуда взялась тетя Маша — мамина подруга. Мне казалось, что она существовала всегда, — как тьма, тараканы и Филипп Киркоров. Папа считал ееагентом теневого правительства, внедренным в ряды обывателей для социальных экспериментов. Дед же был убежден, что тетя Маша — пятый всадник Апокалипсиса, изгнанный из команды за чрезмерное усердие. Даже мама не могла толком объяснить, откуда они знакомы. Тетя Маша была как тот загадочный ключ на связке: непонятно, для чего нужен, но выбросить страшно.

У тети Маши не было ни мужа, ни детей, зато в избытке имелось свободное время. Такие женщины опаснее эпидемии. Зальешь ее ноги в бетон, бросишь на дно океана — она и там устроит бурную деятельность, пока весь подводный мир не отрастит конечности, чтобы сбежать на сушу.

Если говорить о коммерческой жилке, то у тети Маши был коммерческий тромбоз. Она ежегодно обрекала нас на свой очередной проект, и сбежать от него нельзя было даже в другую страну. У тети Маши был загранпаспорт, мультивиза, она бегло говорила на трех языках, но ни на одном из них не понимала слово «нет».

В свое время тетя Маша торговала уходовой кубинской косметикой, от которой у мамы выросли шелковистые усы и развилась стойкая зависимость. Потом вязала мужское белье из синтетического мериноса — тут уже страдал папа. Она обещала ему «крепкую мужскую силу» и требовала обратную связь после месяца носки. Папа дал ее через три дня. Говорят, в тот вечер ему позвонил Джигурда и попросил автограф.

Деду тоже доставалось. Тетя Маша продавала ему БАДы для «очищения кишечника и нормализации давления». Деда потом неделю показывали в новостях, а еще месяц — в «Прогнозе погоды», стоило ему выйти на улицу.

Много у тети Маши было идей: мыло ручной работы с экстрактом борщевика, полезные сладости из кинзы и чертополоха, изделия из угря. Она могла сутками говорить о пользе и красоте своих продуктов, пока человек не начинал обратный процесс эволюции и не вставал на четыре точки. Когда вера в Бога, науку и здравый смысл отступалаокончательно, коммерсантка предлагала скидку. И жертва сдавалась. Нам, как «близким друзьям» тети Маши, «везло» больше всех: мы получали бесплатные образцы.

А месяц назад тетя Маша начала делать домашний сыр и приносить его к нам во всех мыслимых агрегатных состояниях. Запах невозможно описать словами. Думаю, наша квартира еще лет десять не будет пригодна ни для продажи, ни для аренды — как, впрочем, и весь подъезд. Лишь дед обрадовался: его больше не заставляли стирать носки и даже хвалили за принципиальность.

Сыр был странным. Он ломал зубья у терки, взрывался вместе с микроволновкой и полностью испарялся в духовке. Иногда нам казалось, что он нападал на другие продукты в холодильнике и превращал их в себе подобных.

Однажды я попробовал добавить его в макароны и залить кетчупом. На выходе получился обогащенный уран, и теперь нашей семье запрещен выезд за границу на семь лет.

Мама просила потерпеть. Тетя Маша уверяла, что первый блин комом, а следующая партия будет «бомбической». Услышав это, дед неделю ходил с молотком и грозился вычеркнуть нас из завещания, если хоть крошка сыра окажется в его тарелке. Папе было сложнее — он любил маму больше жизни (сам виноват), так что выбора у него не было.

А что до меня, тут тетя Маша сказала, что в нынешних детях вся таблица Менделеева и я могу шоколадки потреблять вместе с обертками. А вместо крови у меня пальмовое масло. Вот у нее-то натуральный продукт — уверяла она маму, а про дедовский счетчик Гейгера, который зашкаливал, говорила: «Он мне не авторитет!»

Но тут случилось странное. Сыр оказался не так плох. Мы, конечно, приняли по литру адсорбирующего перед употреблением и хорошенько усилили все свои биологические выходы на случай внезапной разгерметизации. Но вот со вкусом ничего поделать не могли, а это, на удивление, и не потребовалось. Сыр оказался очень нежным, сливочным, с весьма ненавязчивым пряным вкусом и мягким ореховым послевкусием. Мама нарезала бутербродов, папа добавил сыр в салат, и даже дед, уловивший аромат с кухни, не побрезговал парой кусочков.

Тетя Маша, кажется, победила. Впервые в жизни ее слова не расходились с действительностью, а проект получил народное одобрение. Правда, лишь маме она призналась, что сыр делала не она, а ее новый муж — повар ресторана, которого тетя Маша чуть не прикончила на первом свидании, накормив «сырным супом». Мужчина три дня провел под капельницей, а, очнувшись, заявил, что прозрел. Между жизнью и смертью он понял свое предназначение: спасать человечество от инициатив тети Маши. Если ей что-то «взбредет в голову», он будет делать всё сам, а ей позволит присваивать лавры. Он даже женился на ней — видимо, из чувства долга перед планетой.

С тех пор мы внимательно следим за их отношениями. И горячо молимся, чтобы у этой пары всё было хорошо.

Александр Райн

Друзья, подписывайтесь на мой телеграм. Зачем? Да просто я не могу делиться тут информацией о продаже моих книг и билетов на литературные концерты, а другого способа рассказать вам о них, я не знаю https://t.me/RaynAlexandr

Показать полностью
Отличная работа, все прочитано!