AlexandrRayn

Ребята, я просто не могу не поделиться этой радостью, хотя делал это уже не раз. Сегодня на прилавки встала моя 13-я книга, и я просто очешуеть как счастлив.

Первый рассказ из этого цикла вышел почти полтора года назад, и тогда я даже не планировал, что он превратится в целую серию и все истории соединятся под одной обложкой. Обычно у меня выходят сборники на разные темы, а здесь получилась полноценная повесть, да еще и со смешением жанров.

О чем она? О простых работягах, которые служат в непростом Бюро судеб и следят за тем, чтобы всё в жизни следовало определенным инструкциям. Как и для чего? Спойлерить не буду — в рассказах, которые я выкладывал в сеть, ответа не было, а вот в книге он появился.

Огромное спасибо всем, кто продолжает поддерживать меня и мое творчество, и всем, кто порадовался, или, возможно, порадуется за меня сегодня, даже если никогда раньше обо мне не слышал.

Снегова и сама чувствовала себя как с похмелья. В голове гудел поезд, в волосах блестела мишура, а в памяти, как и на сберегательном счете, — стабильный ноль. База Снегурочек, сани с аудиосистемой «Колокольчик», Морозов, новогодние чудеса и битва с эрой фармацевтов — ничего из этого Снегова не помнила, как и то, что ее, возможно, уволили. На прикроватном столике она нашла аспирин, бутылку воды и справку от врача. В бумаге значилось, что Снегова четыре дня провела без сознания в инфекционном отделении, отапливая палату собственной температурой под сорок.

«На работе наверняка зачтут в счет отпуска», — решила она, вставая с кровати.

За окном завыла сирена скорой помощи, и Аля неожиданно для себя начала искать глазами какую-нибудь веревку и крюк. Похолодев от ужаса, она закрыла глаза и медленно произнесла:

— Так, Снегова, что за мысли утром в пятницу? Веревки, крюки… Всему свое время. Подумаем об этом, как обычно, в понедельник.

Но где-то в глубине души шевельнулось смутное чувство, что дело не в привычной утренней меланхолии, а наоборот, в чем-то непредсказуемо светлом. Вот только понять, в чем именно, она не могла.

Снегова была плохой хозяйкой. Пожарив в кастрюле овсянку и запив ее литром кофе, она немного ожила и поспешила на работу.

Город лихорадочно готовился к празднику, и улицы пестрили новогодней атрибутикой. Снегова шла, задумчиво пиная чью-то потерянную шапку-ушанку, и чувствовала себя как-то странно, а еще почему-то шарахалась от Дедов Морозов, зазывающих прохожих в магазины.

В какой-то момент Снегова поняла, что неосознанно ищет в толпе какого-нибудь самого захудалого и желательно проблемного идиота, чтобы немедленно помочь ему, но найти не может. Наконец на остановке обнаружился одинокий тревожный старичок. Он беспомощно крутил головой, пытаясь понять, какой автобус едет до МФЦ, и Снегова с радостью подскочила к нему.

— Вам на сто втором надо ехать, — шептала на ушко дрожащему дедушке Снегова и гладила по замерзшей лысине.

Как только подъехал нужный автобус, старичок вырвался из рук незнакомой альтруистки и прыгнул в салон. Аля почувствовала удовлетворение, словно утолила голод. Правда, через пять минут до нее дошло, что подсказка была неверной и дед уехал в ложном направлении. Но главное, это был добрый порыв — так оправдывала себя Аля, спеша на работу.

Родной офис встретил Снегову с привычной прохладцей.

— А вы у нас… работаете? — искренне удивился директор, когда Аля протянула ему больничный.

— Да. Руководитель креативного отдела.

— А у нас такой есть? И давно трудитесь?

— Есть. Уже восемь лет. Местами это можно назвать выживанием, иногда благотворительностью, — призналась она и снова почувствовала тот же душевный голод. Нужно было срочно кому-нибудь поднять настроение, но директор был из высшей лиги — его мог осчастливить разве что пожар у конкурентов.

Коллеги и подчиненные превратили рабочий стол Снеговой в кухонный: всё было заляпано кофейными кружочками и щедро присыпано мандариновыми корками.

— Хеппи нью йер, — вздохнула Аля и принялась за уборку.

За время ее отсутствия кто-то стащил из ее системного блока половину оперативной памяти, а программа Снеговой, наоборот, была забита чужими данными. Любимый цветок Али превращался в гербарий и, казалось, человеческим голосом просил воды.

— Могли бы и полить разок, — обратилась она ко всему офису разом.

— Мы поливали, но он почему-то к холодному кофе равнодушен.

— Дом, милый дом, — еле слышно прошептала Снегова и вышла в коридор, чтобы набрать воды для растения, как вдруг наткнулась на пожилую уборщицу в самодельном костюме Снегурочки, орудующую шваброй на лестнице.

— Утро доброе! Что на повестке дня? — зачем-то громко спросила Аля, вытянувшись по струнке перед женщиной.

— В мужском надо бачки протереть и мыло долить, а потом в бухгалтерию, — выдала скороговоркой техничка, опешив от неожиданности. Она решила, что с ней говорит кто-то из начальства, но, подняв взгляд и увидев Алю, расслабилась и превратилась из Снегурочки в типичную сварливую ведьму: — За собой лучше следи. Тебе какое дело, что у меня в распорядке?

— Так я это... — Аля задумалась о том, какое ей действительно дело, — помочь хотела!

— Да что ты! — усмехнулась женщина. Судя по взгляду, она ничуть не поверила в этот спонтанный приступ человечности.

— Ну да. Вижу, тяжело вам, — понимая, что заднюю уже не включить, ответила Снегова.

— Ну давай, помоги. Вот тебе ведро, вторая швабра в бытовке, и мыло тоже там. Ступай в мужской, а я пока закончу с лестницей.

Аля замешкалась.

— Идешь? — строго спросила уборщица.

— Да-да! — Снегова схватила инвентарь и поспешила в мужской туалет.

Натирая до идеального блеска бачки, Аля размышляла о том, что же с ней произошло. В туалете она снова встретилась с директором, и тот широко улыбнулся ей, видимо, поняв, про какой креативный отдел говорила ему сотрудница.

Запершись в одной из кабинок, Снегова опустила крышку унитаза и, сев сверху, задумалась над своим местом в этом мире, а еще над тем, почему в мужском туалете чище, чем в женском. Ей казалось, что она потеряла что-то очень важное, — как ключи от квартиры, про которые вспоминаешь, когда уже подошел к родной двери. Но понять, что же это, не представлялось возможным, и слезы начали скапливаться в уголках глаз.

— Короче, там у меня сейчас какой-то частник сидит. Я ему весь брак за полтора года впулю, — хвастался кто-то, заходя в туалет.

Снегова хотела быстро покинуть помещение, дабы не прослыть в конторе шпионом, но тут раздался другой голос:

— Повезло. Что за идиот там у тебя?

— Да какой-то Николай Петрович или Петр Николаевич, я не запомнил. Как ты правильно сказал, идиот полный.

«Идиот… — мысленно повторила про себя Снегова, и что-то щелкнуло у нее в голове, — надо спасать. А то эти живодеры сожрут и не подавятся… Хотя моим лимонным пирогом подавились. Наверное, надо меньше ванилина добавлять… Или больше…»

Пока Снегова размышляла над рецептом, эти двое уже закончили свои дела и вышли из туалета. Аля выскочила из кабинки и, протерев наспех зеркало и долив мыло, выбежала, чтобы помочь гипотетической жертве.

Ворвавшись в офис продаж, она попыталась отыскать взглядом того самого идиота. Но идиотов там было примерно человек двадцать, включая сотрудников, и найти нужного было не так-то просто.

«Вот бы у меня была какая-то сверхспособность или определенная чуйка…» — подумалось Снеговой, когда она медленно шла мимо клиентов и менеджеров. Но тут до ее слуха донеслось совершенно нехарактерное для ее конторы слово «скидка».

Менеджер с бейджиком «Анатолий Зловредов» обрабатывал скромного седовласого бородатого мужичка в рабочей одежде. Взгляд у клиента был наивный, как у Снеговой на фотографиях в день свадьбы. Ей у алтаря с точно такой же пластмассовой улыбкой обещали, что отныне всё будет как в сказке. Жаль, что сказка в итоге писалась пером следователя по уголовным делам.

— А на чем основана ваша скидка, Анатолий? — обратилась к менеджеру Аля, поставив еще один стул и присев на него задом наперед.

— Простите, но это не ваш отдел, — хищно посмотрел на Алю Зловредов.

— А я планирую перевестись. Вот заодно и меня в курс дела введете.

— Да, я бы хотел узнать, на чем основывается ваша скидка, — повторил за Снеговой клиент. — Подозрительно щедрое предложение.

— Дело в том, что материалы, которые мы вам поставим, в основном из прошлой коллекции, — улыбка Зловредова начала бить все рекорды и уже заползала ему на затылок.

— Анатолий, мы продаем гипсокартон. Мода, конечно, с каждым годом всё страшнее, но из нашего материала всё еще не сшить штанов, — напомнила Снегова, и Анатолий посмотрел на нее сквозь щелки своих прикрытых от злобы глаз.

— И правда, не сшить. Да и все равно штукатуриться будет, — задумался вслух клиент. — А можно мне на листы перед отгрузкой взглянуть?

— Ра-зу-ме-ется, — прошипел Зловредов и попросил пройти с ним на производство.

Снегова глубоко вздохнула и, понимая, что будет дальше, вернулась к своему рабочему месту. Ей было плевать. Она чувствовала, что если не вмешается, то у человека и его близких будет испорчен праздник. А возможно, и еще множество других. Она должна была вмешаться, хоть это и грозило ей возможным увольнением.

***

— Вы уволены сегодняшним днем, — сказал директор, пригласив Снегову к себе в кабинет, — сдайте швабру и чистящие средства.

— Я в отделе креатива работаю, — напомнила Аля.

— Значит, просто уходите. Не хочу знать, чем вы этот свой креатив добываете. Расчет полу́чите в день приказа.

Снегова забрала цветок, кружку и все свои дурные воспоминания об этом месте, где отношения строятся исключительно на личной выгоде и равнодушии. Никто из коллег даже не обратил внимания на то, что Аля покидает родной офис, словно она была мухой, наконец-то нашедшей выход.

— Спасибо, дорогая, вы мне очень помогли сегодня. Я успела закончить пораньше и съездила к мужу в больницу, — неожиданно поблагодарила Алю уборщица в костюме Снегурочки.

Губы Снеговой тут же растянулись в улыбке:

— С наступающим вас, — пожала она руку технички и вышла на улицу.

Она прошла несколько метров, прежде чем поняла, что за ней идут по пятам. Позади хрустели чьи-то шаги, и Снегова уже мысленно попрощалась с цветком, собираясь разбить горшок о голову преследователя.

— Ну вот, а говорили, что вы бесчувственная, — раздался голос сзади.

Снегова резко развернулась и подняла цветок над головой, готовая к атаке, как вдруг узнала того самого клиента, из-за которого ее рабочий стаж так внезапно оборвался.

— Я вас не смогу проконсультировать ни по каким вопросам, кроме вопросов неудач, в которых я эксперт, — опустила Снегова оружие.

— Вы сильно занижаете свои таланты, — улыбнулся мужчина. — Я думаю, что теперь вы сможете сами сопоставить всё и придете к нужному выводу. В конце концов, Снегурочки всё еще ждут вас.

— Снегурочки? — переспросила Аля, и тут что-то начало проклевываться в ее воспоминаниях. — Вы… вас зовут Николай. Николай Морозов. Вы Дед Мороз! — вспомнила Снегова.

Мужчина удовлетворенно кивнул.

— А еще вы лихач, — нахмурилась Аля.

— Не без этого. Так что скажете, готовы вернуться в ряды тех, кто в вас действительно нуждается?

— Хм… Ну, думаю, выбора у меня всё равно больше нет… А зуд вернуть получится?

— Он всегда был с вами, достаточно просто снять сережку.

Снегова потянулась к мочке. Она даже не обратила внимания на то, что сейчас в ее ушах не привычные кольца, а какая-то фигурка. Сняв ее, Аля увидела, что это небольшая елочка.

Зуд моментально вернулся, Аля прикрыла глаза и почувствовала, как идиоты зовут ее на помощь.

Александр Райн

поддержать автора и канал рублем 🍪

подписаться на телеграм-канал, где еще больше рассказов

список городов и ближайших литературных концертов🎭

купить книгу автора с именной подписью ✍️ 

— На испытательном сроке всегда такие выдаем, — лениво отозвался завскаладом. — Вдруг через неделю смоетесь и не вернете. Решите подрабатывать на всяких елках. А в таком наряде вас точно никуда не возьмут.

— Очень на это надеюсь, — сказала Снегова, облачаясь в костюм.

Остальным Снегурочкам наряды были впору. Особенно той, которая в случае любого ЧП первым делом звонила косметологу.

— Хорошо выглядите, — заметила Снегова, глядя на девушку.

— Заслужи-и-или, — громко жуя жвачку и в очередной раз закатывая глаза, ответила Даша.

— Да уж, коллектив меня ждет — как индейцы христианство.

— Сегодня у нас много дел, — объявила старшая Снегурочка, войдя в комнату сбора. — Выдвигаемся сейчас, пока на улице метель и гололед.

— Вам точно надо было в коммунальные службы устраиваться. Там таких людей очень не хватает, — откомментировала Снегова.

— Ты даже не представляешь, как близка к истине, — ответила на это Снежана Васильевна с холодной улыбкой, и Аля почувствовала, как желудок свело судорогой.

Морозов уже сидел в огромных шестиместных санях, запряженных парой лошадей. Сзади вместо привычного мешка с подарками был закреплен огромный инструментальный ящик.

— Сани? Вы серьезно? Я думала, это просто часть легенды… — всё еще надеясь, что это шутка, сказала Снегова, подходя к парковке. Метель уже вовсю бушевала, и внутренний зуд разрывал мозг свежеиспеченной Снегурочке.

— Эти сани везде проедут, в отличие от китайского чермета, — подбадривала Алю плечистая Снегурочка, которую, как выяснилось, звали Женей или, как ее называли все остальные, Евген.

— Отличная повозка! — перекрикивал ветер Морозов. — Кожаные сиденья, аудиосистема «Колокольчик»! — он показал на разнокалиберные колокольчики, прикрепленные по кругу к саням. — Две лошадиные силы! Расход ниже, чем у любого гибрида, экологичные выбросы. Проходимость опять же! А главное, никаких номеров. Можно пользоваться платной парковкой и нарушать при необходимости!

— Разве это правильно? — крикнула в ответ Снегова.

— Чудеса всегда случаются вопреки правилам, — ответила за Морозова Снежана Васильевна. — Садись на козлы, будешь показывать дорогу. Только смотри, водитель курящий.

Снегова кое-как взобралась на козлы и, мысленно прося прощения у всех таксистов, которым ставила тройки и двойки, указала туда, куда звал ее зуд.

— Но!

***

Виктор Семенович Гуцал уже был готов брать поезд на абордаж, когда ему в очередной раз запретили подниматься в вагон без паспорта.

— Я вам еще раз говорю, паспорт я забыл дома и не успею за ним съездить. Мне его вышлют по почте, а на поезд мне все равно надо, потому что у меня завтра операция на глазах по полису ОМС. Я ее полгода ждал! — держался мертвой хваткой за поручни Гуцал, стоя на ступеньках.

— А я вам еще раз говорю, что вам нужна операция на ушах, потому что вы меня не слышите! Без документов я вас в вагон не пущу! — тянула его за куртку проводник на перроне, параллельно вызывая по рации охрану вокзала.

— Но я же не успею! Вы понимаете русский язык, в конце концов? — прорывался вперед Виктор Семенович.

— Так езжайте на такси!

— На такси по ОМС не возят, я уже звонил им и спрашивал! Хотите, я вам фото паспорта покажу?

— А я вам тогда могу фото вашего купе показать, — парировала проводник.

Наконец подоспели двое охранников и разом скинули Гуцала на платформу.

Вскочив по ступеням, проводник закричала в рацию:

— Трогай! Быстрее!

— Не могу, — раздалось в ответ, — на путях сани.

— Какие еще сани? — не поняла женщина.

— Сани Деда Мороза.

— Вы все там пьяны, что ли?! Какого черта происходит?! — кричала проводник, пытаясь разглядеть, что там творится впереди.

Метель мела так, что дальше пяти метров ничего не было видно. И вдруг из этой белой стены, со стороны локомотива, возникли три фигуры. Они двигались как при замедленной съемке: уверенно и величаво, словно древние титаны, выходящие из морской пучины. Двое были в элегантных синих полушубках, а третий — в каком-то безразмерном мешке, который волочился по снегу. Завороженные проводники и охранники смотрели не отрываясь на эту странную процессию. Похоже, троица направлялась прямо к вагону, возле которого произошел конфликт интересов.

Это были три женщины. Одна из них, в возрасте, подошла к лежащему на снегу мужчине без паспорта и спросила:

— Гуцал Виктор Семенович?

— Я, — кивнул тот, ничего не понимая.

Другая, что была крупнее остальных, заблокировала дверь фомкой, затем схватила Виктора Семенович за плечи и рывком поставила на ноги.

— Этот мужчина должен попасть на поезд, — обратилась она к проводнику.

— Без паспорта нельзя, — уже не так дерзко заявила та, стоя в тамбуре. — А вы вообще кто?

— Мы из Снегурочек, — сказала пожилая дама, и они вместе с крупной девушкой достали какие-то ксивы. Та, что была в синем мешке, тоже показала что-то — кажется, скидочную карту из аптеки.

— Больные, что ли? — не поняла проводник.

Охрана стояла рядом, не зная, как действовать. Женщины эти своей уверенностью и удостоверениями вызывали странное ощущение власти.

— Как мне всё это надоело. Мы едем или нет? — спросила проводник в рацию, но ей не ответили.

— Машинисты сейчас как раз заняты нашим агентом. У вас нет выхода. Виктора Сергеевича придется принять на борт. Он должен попасть на операцию. Мужчина, конечно, полный идиот, но он хороший идиот.

— Я. Не имею. Права. Понимаете? Меня уволят.

В этот момент к вагону подбежал взмыленный начальник поезда. Шапку его то и дело сдувало ветром, и он ловил ее на бегу:

— Что происходит?! Почему двери не закрыты? Почему поезд стоит?

Тут Снегурочки снова предъявили документы, а потом еще раз объяснили про мужчину без паспорта.

— Уберите этих психичек! — закричал начальник поезда на полицейских.

Двое мужчин в форме, вспомнив, кто они и зачем здесь находятся, сделали шаг в сторону Снегурочек, но тут путь им перегородила Евген, которая сама напоминала небольшой локомотив и одним лишь движением огромной брови смогла объяснить, что все следующие действия стоит предварительно обдумать.

Раздался оглушающий гудок, от которого у всех заложило уши.

— Едрить-колотить! Что у вас там происходит? — крикнул начальник поезда машинистам по рации, но ответил ему какой-то незнакомый женский голос:

— Мне мальчики-машинисты разрешили подуде-е-еть.

— Вы у меня все под суд пойдете!!!

— Послушайте, вы же не хотите, чтобы поезд опоздал, так? — снова обратилась пожилая Снегурочка к начальнику поезда.

— Он уже опаздывает!!!

— Уверена, у вас найдется какой-нибудь вариант для товарища Гуцала. Например, он хорошо умеет орудовать тряпкой и губкой. Почему бы не помочь проводникам в их нелегком деле в обмен на проезд без документа?

— Я? Убираться и мыть посуду? — возмутился Виктор Семенович.

— Помолчите, иначе мы вас вообще в сани запряжем, — шикнула на него странная женщина. — Нечего было паспортами разбрасываться. Отработаете свою рассеянность, ничего с вами не случится.

Мужчина хотел снова что-то сказать, то встретился взглядом с другой бровью Евгена и прикусил язык.

— Пес с вами, пусть едет. Всё, давайте уже, закрывайте двери. Меня уволят из-за вас! — срывал голос начальник поезда.

— Даша, прием, как слышишь меня? — спросила в рацию Снежана Васильевна. — Всё, отбой.

— Ну Снеж-а-а-ан Васильна, — раздался недовольный голос. — Мы же еще не все кнопочки тут понажима-а-а-ли. Тут так здо-о-о-рово, и машинисты меня пряниками угоща-а-ют, хи-хи.

— Отставить пряники! У нас рабочий день в самом разгаре.

Поезд тронулся с еще незакрытыми дверями, в которые улетела шапка начальника поезда и из которых слышался недовольный крик Гугала:

— Ну спасибо, блин, удружили!

***

Сани несли Снегурочек через весь город навстречу новым сомнительным подвигам. Ветер хлестал лицо, снег забивался за шиворот, а легкие горели от морозного воздуха.

— Вот так мы и работаем, — сказала Снежана Васильевна, когда сани под управлением Деда Мороза выскочили с трассы на тротуар, а затем срезали путь через парк под радостные детские вопли. — Благодарностей даже не жди. Работа Снегурочек — это не про спасибо.

— Но почему я раньше вас никогда не видела?

— Потому что мы слишком популярные персонажи. Никто никогда не придаст значения тому, что ему помог кто-то в костюме Деда Мороза или Снегурочки. Люди воспринимают это просто как шутку, маскарад, часть какой-то благотворительности. Мы так популярны, что можем не скрываться.

— Хорошо придумано.

— Придумано гениально!

***

Вскоре сани Снегурочек вынырнули в типовом дворе, где узкая, в одну полосу, дорога превратилась в поле битвы. Две иномарки, не поделившие проезд, намертво перегородили путь. За несколько минут к каждой из них примкнули по четыре сообщника, и теперь это напоминало противостояние двух стай обезьян, что пытались перекричать и перегудеть друг друга, пока кто-то из них не сдастся. Посередине, зажатая с обеих сторон упрямыми идиотами, печально стонала машина скорой помощи, в которой боролись за жизнь хорошего человека двое врачей.

— Николай, где ваш горн, которым вы сход лавин вызываете? — спросила Снежана Васильевна. — Давайте же покажем этим флейтистам, как надо.

— Так запретили же. Из-за лавин.

— Ах да… Алечка, вы у нас новенькая, вам трос и цеплять, — сказала старшая Снегурочка.

— Какой еще трос? Куда цеплять?

— Ну за фаркоп. Надо отбуксировать самого крупного примата, остальные сами намек поймут. Закон бетонных джунглей.

— Фаркоп — это такой крючочек у машинки сза-а-а-ди, — подала свой блеющий голосок Даша.

— Спасибо за ликбез, — процедила сквозь зубы Аля. — А лошади справятся?

— Это особая порода, выведенная специально для нашей работы. Справятся, — ответил Морозов и, демонстрируя чудеса управления, развернул сани и даже каким-то чудом смог сдать назад, подкатив их к агрессивно бибикающему кроссоверу.

Аля выбралась из саней и, ругая себя за то, что согласилась на всю эту авантюру, обошла их. Скрученный трос обнаружился сзади. Размотав его, Снегова зацепила один конец за сани, а другой уже хотела накинуть на тот самый крючочек, но оказалось, что у машины он просто-напросто отсутствовал.

— Не спеши, Снегова, мы подождем. И тромб в скорой тоже подождет, — раздалось из саней.

— До Снегурочек, видать, институт юмора оканчивали, — бубнила Аля, крепя трос. — Тоже мне, нашли девочку. Пусть хоть слово еще скажут, и я… 

— Ну что там, готово? — снова раздался голос Снежаны Васильевны.

— Готово! — уверенно заявила Снегова, плюхаясь на сиденье, и сама скомандовала за Морозова: — Трогай! Но! Пошли!

Услышав команду, сани пошли удивительно легко, и Снегова тут же оценила породу. Только через тридцать метров она обернулась и заметила, что за ними по снегу тащится лишь часть машины, а точнее, ее задний бампер.

— Вот блин....

— Снегова, тебе же сказали, крючочек! — отчитывала Алю, словно школьницу, старшая Снегурочка.

Снегова уже хотела попробовать выразить словами невыразимое, но тут Морозов крикнул:

— Нормально. Едем!

Хозяин бампера, видимо, осознал, что произошло, и начал преследование задним ходом. Тут же сработала цепная реакция: следом за кроссовером задом начали сдавать и другие, как и гласил закон каменных джунглей. Путь для скорой был открыт.

— Пошло дело! — радостно крикнула Евген, и Морозов «поддал газу»:

— Но!

— Что ж, Снегова, я, видимо, не так поняла твои методы. Они еще куда жестче наших. Это хорошо, — условно извинилась Снежана Васильевна.

На повороте сани остановились, и Аля выскочила, чтобы отцепить бампер. Тот даже не поцарапался, так как дорога покоилась под мягким снежным покрывалом, которым накрыла ее метель.

— А нас не арестуют? — встревожилась Снегова, когда сани выехали из двора на главную дорогу.

— Пусть сперва поймают! — радостно кричал Морозов, держа путь к лесополосе.

***

— Ну что, Аля, как вам? — спросил Морозов, когда рабочий день был окончен и они снова прогуливались вдвоем по коридору, зажатому между офисами Снегурочкиной базы. — Вы сегодня спасли жизнь человеку. Это очень здорово. Как ощущения?

— Честно говоря, я не та, кто вам нужен, — угрюмо ответила Снегова. — У меня нет фигуры и милого личика, чтобы играть наивную дурочку и соблазнять наивных дураков, нет достаточной силы, чтобы доходчиво вбивать свою мысль в умы людей, и нет достаточного количества мозгов. Да и смекалки, честно говоря, кот наплакал.

— Это всё неважно, — повернулся к ней Морозов и улыбнулся. — Зато у вас есть харизма. Я это понял, когда лошади вас послушались. А еще есть сострадание, хоть вы это и отрицаете. Ну и самое главное, у вас есть чувство юмора. Все это вместе дает нам качества настоящей Снегурочки. Снежана Васильевна скоро уходит, и ей требуется замена. Даша и Женя отличные сотрудницы, но им не хватает как раз такого человека, как вы. Думаю, вы могли бы их направлять. Со временем, разумеется, как наберетесь опыта и научитесь быстро принимать нестандартные решения. Что скажете? До Нового года две недели. Работы будет невпроворот. Вы нам нужны.

— Нет. Я не гожусь, — твердо заявила Снегова после минуты раздумий. — И, если можно, дайте мне какую-нибудь глушилку, чтобы зуд больше не донимал.

— Конечно, без проблем, — покорно кивнул Морозов. — И за отработанный день вам также поступит оплата. Я оставлю вам свой номер на случай, если всё же передумаете.

— Не передумаю.

— Хорошо.

Морозов что-то насыпал себе на ладонь, а потом, как и в прошлый раз, дунул Снеговой на лицо каким-то порошком.

— Да чтоб вас!.. — чихнула Аля, проваливаясь в сон.

продолжение следует...

Александр Райн

Вот тут можно угостить автора печенькой

Тут подписаться на телегу

Тут посмотреть список моих ближайших литературных концертов

— Твоя взяла, проклятое ты… ты… ты-ы-ы! — Снегова точно не знала, что конкретно проклинать. Это странное чувство появилось у нее несколько лет назад, а вот кто этим управлял, было неясно. — Судьба проклятая! И коммунальные службы тоже! Ну и поликлиника заодно, и пункт выдачи, куда мне сапоги вечно не того размера присылают… — решила всех свести под одну гребенку Аля, натягивая третью пару колготок 100 ден.

Подъездная дверь нехотя отлипла от магнита с жалобным стоном, в котором Снегова отчетливо услышала: «Оста-а-а-анься».

— Поздно, я уже вышла, — бубнила Аля, получая в лицо порцию за порцией колючего снега.

Ведомая одним лишь внутренним зовом, она прорывалась сквозь метель навстречу очередному несчастному идиоту. Она всех их называла идиотами. Потому что им вечно надо было попасть в какую-то идиотскую ситуацию, когда Снегова либо спала, либо ела, либо принимала ванну, либо вообще была на работе.

— Через пятьдесят метров, у снежного бархана, поверните направо, — обратился к Але внутренний зов.

Вскоре причина ночной бессонницы Снеговой была обнаружена в одном из дворов. Под тарахтящей машиной она увидела половину человека в безразмерном пуховике. Ноги скрывались под днищем. Несчастный лежал с закрытыми глазами и смиренно ждал, пока они с машиной не превратятся в снежный курган. Открытый салон быстро наполнялся осадками, из магнитолы лилась легкая джазовая мелодия.

— Отдыхаете после работы? — спросила Снегова, нависнув над мужчиной, чье лицо равномерно покрывалось снежной пудрой.

— Понимаете, я идиот, — не открывая глаз, сказал мужчина.

— В такой ситуации это первое, что приходит в голову, — честно ответила Снегова.

— Я ее завел, снял с ручника и понимаю, что не едет. Заглянул под машину, а она на пузе сидит. Лопаты нет, решил сначала руками разгрести, потом лег на спину и полез уже ногами. В общем, так глубоко залез, что в итоге застрял. Наверное, пуховиком очень плотно зашел или за что-то зацепился. Руками упереться не получается, а телефон, разумеется, оставил в салоне. И сколько бы ни кричал, ни одна… кхм… добрая душа меня не слышит.

— Только до меня почему-то аж через улицу донеслось это нытье, — пробубнила Снегова, хватая мужчину за пуховик и выдергивая рывками.

— Простите, не расслышал, — снова подал голос автолюбитель.

— Говорю, вы очень талантливый! — кряхтя, ответила Аля, продолжая операцию по извлечению.

— Мама тоже всегда так говорила. Правда, острые предметы и спички, пока я от нее не съехал, в руки брать не разрешала.

— Мудрая женщина, — сказала Снегова, наконец вытащив мужчину из плена.

— Вот спасибо! Вы меня спас… — хотел рассыпаться в благодарностях несчастный, но, увидев подранный пуховик, резко сменил тон: — А дергать-то можно было и поаккуратнее, куртка десятку стоила.

— Не нужно благодарностей, ваша идиотейшество, — Аля попробовала сделать реверанс, но в трех слоях колготок и пуховике это больше было похоже на приступ ревматизма.

Возвращаясь домой, она в очередной раз проклинала себя и этот проклятый зов, что являлся к ней всегда в самую холодную и мерзкую погоду. А что хуже всего, зов этот (или зуд, как называла его Аля) нарастал с приближением Нового года и в самый канун был просто невыносимым. Ей вечно приходилось спасать всяких идиотов, которые чаще всего сами себя и загоняли в безвыходные ситуации: пьяных, уснувших на скамье в парке; лентяев, которые не переобулись, как все нормальные люди, уходя с катка, и пошли домой в коньках, а по дороге расшибли затылок; женщин, убегающих в одних халатах от своих неадекватных мужей. Внутренний зуд Снеговой требовал спасать всех сирых и убогих, оказавшихся в ее зоне доступа на холодной улице. И Снегова шла им на помощь. Иначе — прощай сон, аппетит, либидо и вообще вся нормальная жизнь.

Свернув на финишную прямую, Аля собиралась ускорить шаг, но тут дорогу ей преградил грузный бородатый мужчина в шубе, от которого сильно несло еловым лесом и лошадьми. Пожелав Але спокойной ночи, мужчина выставил ладони вперед, а затем дунул на них. Какой-то порошок попал Снеговой прямо на лицо и резко начал отключать все ее системы, погружая в спящий режим.

— И-ди-о-от, — только и успела протянуть Аля, падая в сугроб. Затем наступила тьма.

***

Открыв глаза, Снегова поняла, что на повестке три новости: хорошая — она впервые за несколько месяцев выспалась; плохая — она находилась в неизвестном помещении на неизвестно чьей кровати; очень плохая — перед кроватью стоял телевизор, где шли новогодние концерты, от которых Снегову выворачивало наизнанку.

Понимая, что она всё еще в тех же колготках, Аля решила, что маньяк просто не смог их с нее снять. С другой стороны, ей бы самой теперь стянуть этот термокостюм — кожа уже вся чесалась от пота.

Дверь открылась, и на пороге появился тот самый похититель. Правда, теперь он выглядел иначе: вместо шубы — костюм-двойка поверх водолазки, на носу очки; борода стянута несколькими резинками, в руках кофе. «Какой-то престарелый хипстер», — так окрестила его для себя Аля.

— Доброе утро, — отсалютовал похититель. — Пройдемся?

— Если только по твоей морде, гад, — прошипела Снегова. — Что тебе надо?

— Хочу вас трудоустроить, — невозмутимо сказал хипстер и подул на кофе.

— Интересное у вас собеседование… Представляю, как вы увольняете.

— Вот нравится мне ваш настрой, Снегова! Вы моя самая любимая кандидатка, — улыбнулся хипстер и сделал глоток.

— Кандидатка куда? В турецкий гарем? Вам чего, любезный? Откуда вы знаете мою фамилию? Мне два раза по восемнадцать, а сарказма столько, что одним взглядом могу человеку всю охоту размножаться отбить. Я для этого не гожусь. Для выкупа тоже. Родители от меня отреклись, когда и в школе, и в церкви сказали, что меня только Бог поймет и простит.

— Да-да, знаю. Я давно за вами слежу. Вернее, мы следим. И хотим пригласить вас в штат Снегурочек.

— Ну я всегда догадывалась, что на новогодних утренниках маньяки работают, — тяжело вздохнула Снегова.

— Я про реальную Снегурочку. Идемте, все покажу и расскажу, — указал хипстер на выход.

Понимая, что вариантов все равно больше нет, Аля встала с кровати и, обувшись, проследовала за похитителем.

Выйдя из комнаты, они оказались в длинном коридоре. Слева и справа за прозрачными перегородками кипела офисная работа: компьютеры, телефоны, переговорные комнаты. Людей здесь было больше, чем на родном Алином производстве.

— Это штаб-квартира Снегурочек. Тут мы собираем всю информацию от населения: решаем, кто достоин помощи и праздничного волшебства, а кто еще обязан подумать над своим поведением. Но в целом наша задача — помогать всем, — объяснял на ходу похититель.

— А я-то вам зачем? Я даже себе помочь толком не могу. У меня дома обои уже четвертый год отходят и драцена в обратную сторону расти начала.

— Вы ведь не просто так помогли тому человеку под машиной, верно? — спросил хипстер про недавние события.

— Я ждала, что он заплатит.

— Не врите, Алечка, вы ничего не ждали, потому что вы добрая и отзывчивая.

— А еще скромная. Вам, кстати, костюм не жмет с такой талией? Вы бы лучше в зал походили или на диете посидели. Глядишь, женщины сами стали бы на вас внимание обращать, и не пришлось бы их похищать.

— Хо-хо-хо, как смешно, — неискренне засмеялся хипстер. — Вы ведь спать не можете, если кому-то плохо, да? Есть, отдыхать, читать не можете, когда чувствуете, что где-то беда настигла человека. Особенно в мороз и непогоду, так? — повернулся он лицом к Снеговой.

— Что вам об этом известно? Вы как-то связаны с этим? Я вас сейчас немножечко калечить буду, — нахмурилась Снегова, разминая кулаки.

— Мне известно всё. Абсолютно всё. Вы Снегурочка, Аля. Ваша судьба — нести спасение и доброту хорошим людям. Это у вас в ДНК заложено, следом за вредностью. Просто оно проявляется у всех в разное время.

— А ты, наверное, Дедушка Мороз, так? — уловила суть игры Аля.

— Морозов, — кивнул хипстер. Мороз — это сокращенно. Нас много на самом деле, как и вас. И поверь мне, Дед Мороз — далеко не главная фигура во всей этой истории. Наша задача скромная — мы водители. Люди, которые доставляют Снегурочек из пункта А в пункт Б. Просто нас чаще видят, вот и сложилась такое ложное впечатление. Но оно и хорошо. В конце концов, конспирация никогда и никому не помешала. Главное, чтобы Снегурочки были целы и невредимы, а Дедов Морозов никто не считает — мы расходный материал.

— Ну да, у меня отца махом в школе заменили другим Санта-Клаусом, когда он нетрезвым на утренник пришел, — вспомнила Аля. — А вот Снегурочка всегда одна и та же была.

— Понимаешь, да? — уважительно заметил хипстер. — Даже те, кто нас пародирует, делают это очень правдоподобно. Мы пришли.

Аля взглянула на дверь с надписью «Столовая» и зашла внутрь. Там, за столом, она увидела двух девушек. Одна была постарше, с очень короткой стрижкой и очень широкими плечами — как будто именно с нее лепили образ первой снежной бабы. На каждом пальце этой особы была наколота буква, и, если положить ладони рядом, получалось слово «С Н Е Г У Р О Ч К А». Дамочка ковырялась в золотых зубах огромной отверткой. Золотых зубов было аж шесть, и, казалось, она отобрала их в бою у противника, чтобы собственноручно вставить себе.

Вторая была помоложе, с длинными крашеными волосами, ярким макияжем и пухлыми губками. Присмотревшись, Аля разглядела и другие, весьма нехарактерные для Снегурочки припухлые части тела — наверняка дело рук какого-то волшебного доктора. Девушка при этом не отрывала взгляда от фронтальной камеры телефона и без конца поправляла челку, выбивающуюся из-под кокошника.

У кофейного аппарата стояла третья. Это была пожилая особа с надменным взглядом, затаившимся в морщинистых глазах. Она одна из всех была одета в фирменную спецодежду Снегурочки — синий полушубок.

— Вот, Снежана Васильевна, еще одну кандидатку привел вам, — радостно обратился Морозов к пожилой Снегурочке.

— Какая-то замороченная: круги вокруг глаз, волосы грязные, губы ненакрашенные, колготок три слоя… Того и гляди, прямо тут в обморок упадет, — провела свой спешный анализ пожилая Снегурочка. — Где ты их находишь?

— Сначала вырубили и похитили, потом лапши на уши навешали, теперь еще и с помоями смешали. Как будто на родной завод пришла повторно устраиваться, — с тоской заметила Снегова.

— Хы-хы-хы, — засмеялась та, что с наколками. — Берем ее!

— А я во-о-обще не понимаю, зачем нам кого-то бра-а-ать, — не отрываясь от телефона, проблеяла самая молодая. — Снежан Васильна — крутая бабка, зачем ей на пенсию? Не понима-а-аю.

— Потому что, Даша, я так хочу! Мне что, до могильной плиты идиотов спасать?

— О! Так вы тоже про идиотов знаете? — обрадовалась Снегова.

— Знаю? — подняла бровь Снежана Васильевна. — Да я на них карьеру сделала. Жаль только, финансирование у нас так себе, пенсия средняя по стране, а выше старшей Снегурочки все равно не прыгнешь. К старости только больная спина, несколько квартир на Севере и неограниченный запас мандаринов. Вот ими и живу, поставляя оптом в магазины. Ладно, посмотрим на тебя. Может, и ничего, сгодишься.

— А кто вам сказал, что я собираюсь тут работать? — хмыкнула Снегова.

— Милая моя, ты думаешь у тебя есть выбор? — засмеялась старая Снегурочка. — Ты не заметила, что пока ты здесь, зуд тебя не беспокоит?

Тут до Снеговой дошло: действительно, уже примерно полчаса она чувствовала себя очень спокойно. Последнее время зуд донимал ее круглосуточно, только интенсивность была разная.

— Это потому, что погода на улице хорошая. У меня всегда так, когда тепло.

— На улице минус двадцать пять. Если выйдешь, у тебя так зазудит, что уши в трубочку свернутся. И с каждым годом будет только хуже.

— И ничего нельзя с этим поделать? — забеспокоилась Аля, глядя на Снегурочек.

— Можно. Есть глушилки, а еще разные методики, но надо пройти подготовку.

— Ну хорошо, я могу вторник и четверг после работы на пару часиков, — сдалась Снегова.

Тут все, включая Морозова, засмеялись, чем сильно взбесили Снегову.

— Дорогая моя, тебя уже уволили. Ты пробыла тут четыре дня.

— То есть как четыре? — не поверила своим ушам Снегова и метнула взглядом молнию в хипстера. — Вы чем меня накачали?!

— Ничем, — пожал тот плечами. — Толченая валерьянка, пустырник, мята и немного глицина. Вы сами столько проспали. Видимо, сильно устали. Храпели так, что нам пришлось отдел маркетинга переселить в другой кабинет.

Снегова почувствовала приступ стыда и паники. Рухнув на стул, она закрыла лицо руками.

— Да ты не очкуй раньше времени, у нас тут весело и ЗП нормальная, хы-хы-хы, — подала голос плечистая Снегурочка.

— Ну и что за работа у вас? — прогундосила Снегова, всё еще закрывая лицо.

— Мы стоим на страже праздничного настроения. Если не мы, то вселенская печаль настигнет мир, и тогда наступит эра псевдопсихологов и алчных фармацевтов. Наша задача — не дать этому случиться, — взяла слово Снежана Васильевна.

— Звучит многообещающе, — совсем раскисла Аля.

— Вам понравится, — завершил это странное совещание Морозов и предложил Але пройти в отдел кадров, а затем примерить костюм.

продолжение следует

Александр Райн

Вот тут можно угостить автора печенькой

Тут подписаться на телегу

Тут посмотреть список моих ближайших литературных концертов

— В областной администрации работает, у себя на Урале, в отделе культуры, — пояснил дядя Саша и, судя по выражению лица, не врал.

Этой ночью мы все остались в отеле — дожидаться «гостей». Епифанов поселил нас с дядей Сашей в разных экономах и даже угостил кофе. Думаю, ему было приятно, что в отеле наконец ночует столько людей, хоть он открыто и не говорил об этом.

Когда всё началось и дом буквально резонировал от шума, Варвару пришлось будить всем миром. Мало того что она заперлась, так еще и храпела, как целая бригада каменщиков.

— Вам что, совсем не мешает спать этот жуткий топот? — удивился Епифанов, когда Варвара всё же отрыла дверь и потребовала пинту черного кофе.

— Ты когда-нибудь проводил подряд тринадцать концертов «Играй, гармонь» в областном Дворце культуры? — ответила она вопросом на вопрос.

Епифанов умолк и как будто бы проникся к девушке уважением.

Выйдя на улицу, Варвара взглянула на свежие следы. Сегодня они как раз вели в сторону леса.

— Идут на шабаш. Значит, и мы пойдем, — сказала она. — Нужна будет кровь нескольких человек для связи с прошлым.

— Мне же идти необязательно? — спросил взволнованный Епифанов. — Если кровь нужна, так у меня тут на ватке немного осталось — утром из носа текло.

— Пойдешь как миленький. А не пойдешь — еще натечет, — грозно зыркнула на него Варвара и, получив от Епифанова неуверенный кивок, повела наш немногочисленный отряд в гущу ночного леса.

Сегодня всё было как-то иначе. Деревья грозно шумели и клонились к нам, словно хотели перекрыть путь, хотя погода стояла безветренная. Воздух пах дымом и болотным торфом. В прошлый раз ничего подобного мы с дядей Сашей не замечали. Взволнованный Епифанов тоже добавлял некоторых запахов, от которых даже крутая Варвара то и дело оборачивалась и морщила нос. Она двигалась быстро, не глядя по сторонам и себе под ноги, — очевидно знала, куда идти.

— Скажите, а вы ведьма в каком чине или ранге? — перепуганный до чертиков Епифанов не мог идти в тишине и решил поддержать беседу.

— Подполковник, — ответила Варвара. — Не задавай вопросов, на которые не захочешь получить ответы. Мы пришли.

И правда, перед нами раскинулась та же поляна, но на этот раз действительно всё здесь как-то изменилось: в воздухе кружила пепельная пыль, шепот и крики сменились каким-то гортанным хоровым пением, доносившимся неизвестно откуда, а от земли исходил самый настоящий жар.

Варвара вышла вперед и жестом приказала нам не двигаться. Достав из рюкзака блокнот и ручку, она написала заклинание, затем выудила сверток медицинских скарификаторов для забора крови и бутылек со спиртом, произвела первый укол самой себе и смочила бумажку кровью. Затем она начала по одному подзывать нас к себе. Дядя Саша пошел первый. В руках у него были две пустые пробирки от бабки-целительницы.

— Кот мне всучил, когда мы уходили. Предлагаю сразу набрать, а то потом не отстанет, — сказал он мне на ходу, и я нехотя согласился.

Последним пошел Епифанов. Его трясло и мотало из стороны в сторону, как моего бывшего начальника в понедельник утром. А когда Варвара потянулась к его руке, он весь сжался, зажмурил глаза, и из носа у него тут же хлынула кровь. Этого вполне хватило и на лист, и на то, чтобы сдобрить почву. Варвара была теперь вся в резус-факторе отельера, за что обматерила его и, напихав в обе ноздри ваты, отправила к нам. Сама же подбросила листок в центр поляны, и тот мгновенно занялся огнем.

Это было потрясающее и необычное зрелище. Пламя было таким ярким, что мы с дядей Сашей как будто увидели в его отблесках лица тех самых древних ведьм, их жуткие гримасы и весьма откровенные наряды.

Варвара продолжала стоять на месте и внимательно слушала ответ. Казалось, что это длилось целую вечность.

— А на быструю скорость нельзя поставить? — спросил я, чувствуя, как действие кофе сходит на нет.

— Это тебе не голосовуха, — рявкнула Варвара. — Заткни рацию.

«Чтоб ты разжирела», — подумал я про себя.

Дослушав сообщение, Варвара вернулась к нам и, проходя мимо меня, неожиданно погладила по плечу, сказав, чтобы я не обижался. Просто у нее характер папин, а тот был генерал-майор в этих их колдовских кругах.

***

— Они не завершили последний обряд — здесь началось великое изгнание, — наконец объяснила нам суть проблемы Варвара.

— И что это значит? — спросил уставший Епифанов, меняя вату в носу.

— Что завершать придется нам, — уже не желая тратить силы на сарказм, ответила ведьма. — Я созову ковен.

— Да хоть вокально-инструментальный ансамбль «Стекловата». Главное, избавьте меня от этого проклятья! — кричал Епифанов, готовый на все, лишь бы запустить первых посетителей и отбить хотя бы один взнос по кредиту. Но он даже не представлял, чем это всё обернется…

***

Никто не сказал Епифанову, что ведьминский ковен на время шабаша будет квартироваться в его отеле. Варвара думала, что отельер это понимает по умолчанию, а может, и не думала. Ее мало занимали чужие проблемы. Главное, чтобы дело было сделано и она могла вернуться к своим прямым обязанностям.

Епифанов теперь ходил к нам по три раза на дню и грозился, что засудит всю деревню, а нас с дядей Сашей и Варварой ждет трибунал, инквизиция и Азкабан.

Ведьмы стекались в наше Безрадное со всей страны, и это были люди разного достатка и разных профессий. Но все они, так или иначе, занимали чиновничьи или руководящие должности. Надо сказать, что работа у Епифанова кипела. Ему даже пришлось в срочном порядке трудоустроить несколько человек из деревни. Семен Андреевич — бывший лодочник — встал на ресепшн, а его жена устроилась горничной. Денег эти двое не просили и работали за исцеление от старых болячек и алкоголизма, которое им даровали гостьи отеля.

Епифанову не нравился контингент. Ведьмы вели себя нахально: обращались к нему на «ты», требовали наладить работу интернета, всюду раскладывали свои талисманы, а еще истыкали ему все рамы иголками. Они были ужасно шумными, топали, как слоны, а разговаривали громко — как торгашки на рынке. Без конца звучали пошлые шуточки, Епифанову так исщипали ягодицы, что он не мог нормально сидеть. Он даже начал скучать по старым невидимым ведьмам прошлого. Те вели себя куда более сдержанно и шумели только по ночам. Эти же не умолкали сутками.

Шабаш было решено провести по канонам кинематографа — в полнолуние.

— Это потому, что мир будет наполнен внеземной энергией? — спросил я у Варвары, с которой мы кое-как нашли общий язык.

— Во-первых, это красиво, — объяснила она. — Ведьмы любят пафос. А во-вторых, мы ждем, когда нам всю атрибутику доставят. И так как курьер тут — зверь редкий, то всё и будет готово как раз к полнолунию.

Мы с дядей Сашей тем временем разобрались с проклятием разбитого зеркала. Об этом я потом как-нибудь расскажу. А пока нам удалось устроить себе выходные и отоспаться. Епифанов, к слову, заходил всё реже. Сбылась его мечта — отель был набит битком. В следующий раз будет мечтать аккуратнее.

В день шабаша я подошел к Варваре и спросил, чем могу быть полезен. Что-то тянуло меня к ней — как язвенника к копченому и водке.

— Можешь со мной рядом стоять и страховать, чтобы никто в меня не вселился, — ответила она и шлепнула меня по носу.

— Это как? Святой водой из ведра поливать?

— Да нет. Просто заряди полную обойму серебряных пуль и будь готов стрелять.

— Я в людей никогда не стрелял, — робко признался я, — даже в давно умерших.

— Так ты предупредительными пали. Они ведь тоже не дураки, лезть на рожон не будут.

До поляны ведьмы шли с песнями, плясками и криками. Вся округа попряталась по домам и сидела в красных углах. Такого здесь не было триста лет — с момента великого изгнания ведьм из Безрадного. С тех пор многое изменилось, нечисти стало в разы больше. Многие сущности мигрировали к нам из-за отсутствия в этих местах экстрадиции.

Охраняли процессию мы с дядей Сашей, полицейское привидение Лисин, и еще от Лешего было несколько волонтеров. Собрали огромный костер, развесили повсюду амулеты, ловцы снов, разложили камни. Я вообще мало что понимаю в этих шабашах, и мне всегда казалось, что это какое-то вредное мрачное мероприятие, неугодное святым местам. Как выяснилось, я был очень далек от истины.

Когда пламя поднялось почти до макушек деревьев, ведьмы взялись за руки и стали водить хоровод вокруг костра и петь. Они периодически останавливались, чтобы бросить в огонь какие-то бумаги и даже целые папки, от которых пламя вспыхивало так сильно, словно в него подливали бензин.

— Что вы бросаете туда? — спросил я у Варвары, когда хоровод был разбит и ведьмы взяли перекур (они буквально курили в сторонке).

— Всё, что причиняет боль и страдания. Я, например, бросила заявление на отпуск, которое мне не подписали в прошлом году. Алла Петровна, — она показала на пожилую ведьму из Краснодара, — бросила в костер строительные акты, которые их контора полгода выбивала от генподрядчика, а в итоге тот обанкротился и теперь там идут суды. Одни бросают невыгодные госконтракты, другие сжигают бухгалтерию, способную обелить самых грязных руководителей, договора на обналичку денег и нелегальное списание техники, задолженности по фиктивным кредитам и апелляции алиментщиков. В общем, кто где работает, тот то и бросает. Ведьмы прошлого делали то же самое. Подставляли казнокрадов, сжигали грамоты неприкосновенности, которые защищали всяких коррупционных негодяев. В общем, показывали миру его истинное лицо. За это нас и гоняют веками.

— А я думал, что вы и есть настоящее зло… — стыдливо признался я.

— Прежде чем делать вывод, надо узнать все стороны ситуации. Ты же в полиции служишь, не мне тебе объяснять такие вещи, — цокнула языком Варвара и снова дала мне по носу.

Она была права. И от этого мне стало еще хуже. Я ведь привык делать поспешные выводы. Глядя на эту молодую улыбающуюся ведьму, на то, как в ее черных глазах пляшут языки ночного костра, я почувствовал всю прелесть момента. Огонь действительно очищал. Я стал видеть чуть больше, и магия тут совсем ни при чем, хотя ночь была воистину волшебной. Жар пламени, казалось, проникал мне прямо под кожу — в самое сердце. Не сдержавшись, я прижал к себе Варвару и поцеловал. Правда, получилось это совсем неуклюже, как в тринадцать лет за школой.

— Денисов, ты губехи-то свои закатай. Ведьмы с ментами не якшаются, — накричала на меня одна из колдуний, заметив мою романтичную прыть.

— Идите, Ольга Васильевна, к костру, я сама разберусь! — ответила ей за меня Варя и в очередной раз щелкнула меня по носу, а потом уже поцеловала сама.

К утру всё было кончено. Костер догорел, амулеты были сняты, окурки собраны, а ведьмы отправились в отель собирать вещи. Епифанову написали гарантийное письмо и даже заплатили денег. Он до конца не мог поверить в то, что ведьмы оказались честными. Они оплатили всё по прейскуранту и даже бонусом излечили его остеохондроз. Сияя от радости, он был любезен и приветлив, как золотистый ретривер. Раздавал визитки, просил приезжать еще, обещал скидки…

И это сработало. Вернее, сработало вообще всё. Ведьмы стали приезжать на свои шабаши ежемесячно и всегда селились у Епифанова. Молва об этом отеле быстро расползлась по мистичному миру, и Епифанов молниеносно обрел известность в эзотерических кругах. Его отель прочно закрепился в топ-5 сайтов для колдунов и ведьм, а в Безрадном и правда начал налаживаться туризм, но не тот, к которому привыкли обычные деревни и города.

А что до нас с дядей Сашей, мы по-прежнему охраняем оба мира и следим, чтобы живые и неживые чтили все кодексы. Ну и с Варей я, кажется, начал встречаться. Пока, правда, это больше похоже на эпистолярный роман, потому что она уехала к себе на Урал — решать какие-то важные дела. Но в отпуск обещала приехать к нам в деревню. В конце концов, у нас множество замечательных проклятых лесных озер и неизведанных кладбищ, а в местном экоотеле для нас всегда забронирован лучший номер.

Александр Райн

Вот тут можно угостить печенькой

Тут подписаться на телегу

Тут посмотреть список моих ближайших литературных концертов

— Плохо, — нахмурилась бабка, глядя на диагнозы. Затем перетасовала карты и повторила. Выпал панкреатит и внематочная беременность. — Древние силы, — посмотрела она на нас исподлобья. — Я с таким не сталкивалась и не знаю, что вам советовать. Чувствую, есть какая-то связь по моей специфике, но менее научная. Энциклопедией тут не поможешь.

— Ладно, пойдем мы, — откланялся дядя Саша.

— Давайте хотя бы флюорогр-р-рафию сделаем и биохимию кр-р-рови провер-р-рим, — замурлыкал огромный черный кот, преграждая нам путь.

— Отстань от них, Баюн! — гаркнула бабка. — Мы их потом на диспансеризацию пригласим.

Дело затянулось, стало рвать наши плотно забитые работой будни. У дяди Саши никогда не было висяков, а тут прямо удар по репутации. Епифанов ходил к нам ежедневно как к себе домой и ныл, ныл, ныл… Открытие отеля откладывалось, а кредиты сжирали остатки епифановских сбережений.

К делу подключили нашего покойного товарища Лисина. Его душа оставалось прикованной к Безрадному из-за грехов, совершенных им при жизни, что оборвалась в нашем лесу. Теперь он вынужден выполнять общественно полезные работы, чтобы заслужить искупление. Но даже призрак не смог обнаружить следов своей братии.

— Я тоже не вижу их, и мне от этого не по себе, — призналось привидение и попросило перевод в другую часть леса — подальше от этой чертовщины.

Тем временем отель уже был истоптан вдоль и поперек. Следы появлялись не только на полу, но и на стенах, потолке и даже на крыше. Всюду была земля. Епифанов не расставался с веником и шваброй, стараясь спасти свой и без того сомнительный бизнес.

В какой-то момент дядя Саша понял, что мы работаем неправильно и надо действовать более рационально. Прибегнув к старым картам и расспросив знатоков истории, мы исключили несколько факторов: дом не стоял на месте погоста, здесь не проводилось казней, обрядов, здесь не было пожарищ, а до Епифанова вообще никто в этом месте дома не строил. Мы имели дело с девственно-чистой территорией. Но кто же тогда постоянно топчет газон, шепчется и портит имущество?

— Слушайте, а откуда они идут? — спросил я, когда мы в очередной раз смотрели втроем на медленно пропадающие следы.

— Ниоткуда они не идут! — вопрос, кажется, взбесил не спавшего уже месяц Епифанова. — Доходят до конца дома и на этом всё! Их цель — свести меня с ума, и, видит Бог, у них это получается.

— Не думаю… — сказал дядя Саша, жуя колосок и глядя, как на земле тают следы, а примятая трава снова выпрямляется. — Ты прав, Денис Денисович, вопрос хороший, — похвалил он меня. — У вас колышки есть какие-нибудь? — обратился он к Епифанову.

— Куски арматуры остались, а что? Думаете, это вампиры? Пронзим им задницы, то есть сердца и забетонируем? — просиял тот.

— Вам бы поспать как следует, — с жалостью посмотрел на него участковый и попросил принести арматуру.

Воткнув железяки в землю по ходу следов, мы получили направление. Затем натянули веревку так, чтобы она касалась всех колышков, и смогли определить примерную траекторию пути. Обойдя забор, мы с дядей Сашей оказались на подступах к лесу и поставили еще одну метку. Вернуться решили утром, когда сумерки ослабят свою хватку и можно будет что-то разглядеть. Епифанова заковали в наручники и насильно забрали с собой в участок, чтобы тот хоть немного прочистил мозги крепким восьмичасовым сном. Мы же с дядей Сашей прикорнули всего на три часа и, наполнив желудки кофе, вернулись к нашей метке.

— Смотри, Денисыч, трава неровно растет, — указал мне дядя Саша на еле заметную полосу.

Мы пошли по ней, и уже через минуту вечный полумрак древнего леса принял нас в свои объятия. Чем дальше мы следовали, тем четче вырисовывалась тропинка. С каждым новым шагом трава становилась всё мельче и всё больше теряла свою жизненную силу, превращаясь в мертвое сено, пока в один момент окончательно не сменилась черной сухой землей.

— Я эту дорожку раньше не видел, — сказал я.

— А-на-ло-гич-но, — ответил дядя Саша, а сам достал карту леса и принялся наносить на нее новую линию.

Вскоре лес начал меняться. Приближаясь к неизвестному ельнику, мы оба прекрасно понимали, что дело пахнет очередным проклятым местом.

Наконец дорожка вывела нас на поляну, окруженную черными когтистыми деревьями, злобно тянущими в наши стороны острые шипы. Земля здесь была черной, как ночное беззвездное небо, словно являлась его отражением.

— Дядь Саш, а разве на улице не день?

— Ты забыл, как тут время движется? — строго спросил начальник, но я заметил в его взгляде непривычную тревогу. Он тоже сомневался.

На поляне было пусто. Мы сделали несколько шагов вперед, и тут до нас стали доноситься голоса. Их были десятки, и в основном женские. Они то шептали нам что-то длинной скороговоркой, то отрывисто кричали, то превращались в издевательский смех. Но мы не чувствовали чьего-то присутствия, словно всё это было обрывками старой малоразборчивой звукозаписи. Чем ближе мы подходили к центру, тем голоса становились сильнее. Несколько раз мне под ногами попадались головешки и мелкие косточки животных.

— Давно они горели, даже очень, — заметил дядя Саша, подняв одну из обугленных толстых веток. — Земля здесь такая мертвая, что на ней даже ничего не гниет. Не удивлюсь, если наткнемся на козлиный череп или фигурки из корней.

— Ты знаешь, что это за место? — схватил я за рукав начальника.

— Догадываюсь. Старое место шабаша. Судя по всему, заброшенное.

— Ведьмы? — догадался я.

— Они. Но у нас тут ведьмы уже лет триста не водятся, насколько я знаю, — дядя Саша внимательно оглядывался по сторонам, словно ждал, что кто-то выскочит из ближайших кустов. — Кажется, я понял в чем дело.

Я попросил не тянуть с ответом, а заодно и с пребыванием нас в этом жутком месте.

— Дом стоит на ведьминой тропе, — наконец сделал вывод лейтенант.

— А если на человеческий перевести?

— Ведьмы шли сюда по той дороге, где Епифанов поставил свой отель. Видимо, духи прошлого продолжают ходить туда-сюда, потому-то наши призраки их и не видят.  

— И что же делать? — я тоже начал оглядываться по сторонам.

— Ничего, — сказал дядя Саша и повел нас к выходу.

***

— То есть как это ничего?! — набросился на нас посвежевший от сна Епифанов, когда мы объяснили ему суть.

— Мы никак не можем на это повлиять, это не в нашей компетенции.

— Что значит не в вашей? Следы есть?

— Есть, — согласились мы.

— Проникновение на частную территорию есть?

— Вопрос спорный, — сказал дядя Саша. — Раньше эта территория не была вашей, а мы в прошлое вернуться с вашими документами не можем. Поверьте, я бы с радостью выписал всем этим товарищам штрафы, но наш уазик хоть и является машиной вне всякого времени, но перенести нас в ту эпоху всё равно не сможет.

— Ну а мне что прикажете делать? Я же всё вложил в этот отель! — он обреченно рухнул на стул и закрыл лицо руками.

— Сдвинуть ваш отель метров на сто, — предложил я.

— Он у вас идиот? — обратился Епифанов к моему начальнику.

Я обиделся и уже было потянулся к дубинке, но дядя Саша строго посмотрел на меня, и рука моя вернулась обратно в карман.

— Дайте нам еще немного времени, попробуем проконсультироваться кое у кого, — попросил мой начальник и разрешил Епифанову остаться у нас на несколько дней.

Тем же вечером дядя Саша сел на мотоцикл и уехал из деревни, оставив меня за старшего, а вернулся почти через полторы недели, да еще и не один. За талию его крепко обнимала какая-то незнакомая фигура в черной кожаной куртке, черных облегающих джинсах и высоких ботинках на толстой подошве с металлическим носком. Из-под мотоциклетного шлема выбивались кудрявые черные волосы.

— Знакомьтесь. Варвара — потомственная ведьма с южного Урала, — представил мне свою спутницу начальник.

Девушка сняла шлем, и я сразу понял, что она ведьма. Только ведьма может околдовать одним взглядом. Я на целую минуту впал в прострацию и не мог вымолвить ни слова, глядя на ее пухлые угольно-черные губы и в такие же глубокие, как небо над проклятой поляной, глаза. В их темной бездне я терялся, и чем больше смотрел, тем сильнее накатывала на меня необъяснимая, но при этом какая-то желанная тревога. Да и вся они источала столько энергии и силы, что меня невольно бросало в жар.

— А этот робкий птенчик Денисов Денис Денисович — старший сержант и моя правая рука, — засмеялся дядя Саша, глядя на то, как я потерялся рядом с этой прекрасной молодой ведьмой.

Я протянул руку и поздоровался с Варварой, зачем-то еще раз представившись.

— А он у вас идиот, да? — спросила эта мрачная девица, за что я сразу ее возненавидел. — Да ладно, чего ты напрягся-то, шуткую я, — ударила она меня в плечо.

— Дядь Саш, а вот без этих мамкиных неформалов нам никак не обойтись? — все еще обижаясь, спросил я у шефа.

— Никак, — строго ответил тот.

— А ты сам-то не папкин мент? — моментально отреагировала Варвара, намекая на наши с дядей Сашей отношения.

«Ведьма», — подумал я про себя.

— Соображаешь, хоть и не с первого раза, — сказала Варвара, глядя на меня в упор с хищной ухмылкой.

— Пока я при исполнении, чтение мыслей могу засчитать за оскорбление чести сотрудника.

— Глядите, какой строгий, — засмеялась Варвара, и смех этот отозвался в моей душе как прекрасный перезвон будильника в первый день отпуска, когда тебе нужно ехать не на работу, а на море.

Продолжение следует...

Александр Райн

Вот тут можно угостить печенькой

Тут подписаться на телегу

Тут посмотреть список моих ближайших литературных концертов