Кровь Терры

Император точно знал, каким будет Седьмой легион. По слухам, даже его прообраз из Легио Катаэгис был самым дисциплинированным и последним из Громовых Легионов поддался безумию. Повелитель Человечества, объединяя звездную колыбель нашего вида под знаменем Раптор Империалис, понимал, что ему нужны воины, которых галактика еще не видела. Воины, способные разрушать и строить космические империи, покорять миры и людские сердца, обращать в пепел смертоносные кошмары, стирая из ткани реальности саму память о них.

Но также он понимал, что эти изменения не пройдут бесследно и ему потребуются те, кто поможет их удержать, сохранить это величайшее достижение. Те, кто бесстрашно встанет в сумраке между погубленным прошлым и возрожденным будущем. Ему потребуются лучшие из лучших.

Так родился легион, который получил свое гордое имя в самом начале пути – Имперские Кулаки. В то время, как рекрутов для других легионов чаще всего набирали в отдельных локациях, Седьмой получал материал для переплавки со всей планеты. Даже там, где прочие Легионес Астартес имели суверенное «Право десятины», утвержденное Императором, апотекарии Кулаков приходили, беспрепятственно проводили набор и уходили.

Седьмой формировался одним из последних, если не последним, но даже тогда процесс генетического вознесения не был безупречен. Считается, что геносемя Рогала Дорна при вживлении давало жестокий эффект – нестерпимую боль, в разы превосходившую те муки, что испытывали неофиты в других легионах. Возможно, именно поэтому на начальных этапах апотекарии Имперских Кулаков отбирали лишь самых стойких юношей, непокорных и духом и телом.

Однако и позже, когда процесс создания космодесантника в Седьмом значительно улучшили, легион продолжил набирать молчаливых и суровых новобранцев. Про них шутили, что они медленно говорят, но быстро действуют. Сколько в этом утверждении было шутки? Надо думать, нисколько.

Имперские Кулаки, появившись на закате Объединения, разительно отличались от своих братьев. Но не методами ведения войны, а пониманием ее последствий. Другие легионы сражались, чтобы завоевывать. Кулаки сражались, чтобы сохранить завоеванное. Другие легионы сносили вражеские цитадели. Кулаки сносили их, но тут же на старом фундаменте возводили новое здание.

Философия Сынов Дорна проста в своем прямолинейном изяществе. Мало победить на поле боя. Мало обрушить ворота вражеского города и взорвать его бастионы. Даже если истребить вражескую армию до последнего воина, территорию нельзя считать покоренной. На месте уничтоженных ворот и бастионов нужно возвести новые ворота и бастионы, уже свои собственные. И если они будут лучше тех, что были прежде, перерожденный город никогда не восстанет, в нем не найдется места сепаратизму.

Эта парадигма была жизненно важна на заключительных этапах Объединения и Седьмой легион доказал ее необходимость. Примеров немало. Имперские Кулаки сокрушили Города Хрустального Моря и выстроили на их месте легендарную Крепость Пятого Круга. Они сломили Колдунов Призывающих Ветер на ледяных вершинах Гималазии, потеряв там три батальона. Но уже на следующий день после генерального сражения над руинами начали возводить сияющие золотом крепости, столь же великолепные, сколь и неприступные.

К моменту завершения Объединительных Войн твердыни Седьмого легиона стояли по всей Терре, от радиоактивных пустошей на месте древних океанов до самых высоких горных пиков. Они строили на земле и под землей, на воде и под водой. Уничтожая десятиметровый бастион, Сыны Дорна возводили на его месте новый, сто метров в высоту. Выжигая крепость на дне пересохшего озера, они на еще горячем пепле ставили свою цитадель, занимавшую теперь все озеро и его берега.

Считается, что именно поэтому Император с первых дней существования Седьмого легиона оказывал ему особую чуть. Ведь Кулаки были символом Империума, их действия должны были наглядно доказать всем и каждому, что человечество умеет не только разрушать. Будучи плоть от плоти Терры, даже когда они стали набираться на других планетах Солнечной системы, а потом и на Инвите, в реестрах родным миром Имперских Кулаков всегда значилось: «Терра».

Тем не менее, в реестрах есть один нюанс, который до сих пор вызывает много вопросов. Инвит открыли в 835.М30. К этому моменту Легионес Астартес уже 123 года как сражались за пределами Терры. Тем не менее, в официальных документах указано, что когда был обнаружен Рогал Дорн, 70% его легиона составляли новобранцы (из «Индекс Астартес II»). В связи с чем Седьмой буквально взрослел одновременно со своим примархом, что объяснило быструю интеграцию и удивительно оперативное формирование стабильной военной доктрины.

Это странно потому, что 70% новобранцев указывают на колоссальные потери в легионе. Однако ни о чем подобном мы не знаем и вообще это маловероятно. Ведь больше всего потерь, очевидно, было у Четвертого (из «Ересь Хоруса – Том 3: Истребление»), но это едва ли две трети легиона. Даже во время Рангданской кампании, которая считается самой кровопролитной из периода до Ереси, легион Льва пострадал не столь катастрофически.

Получается, была другая причина. Возможно, Седьмой очень медленно рос в численности, хотя это кажется не менее странным, ведь мы знаем, что они имели приоритет в наборе даже на Терре. Я вижу лишь один вывод – высокий процент отторжения генетического семени, который не позволял даже при больших объемах тщательного отбора получать приток неофитов на уровне других легионов. Соответственно, к моменту открытия Инвита процесс стабилизировали, поэтому легион резко вырос в численности, но большую его часть составляли как раз новобранцы.

Фундамент Империума

По всей видимости, Седьмой как обособленный легион принял участие лишь в нескольких битвах на исходе Объединения. Потому что в хрониках, посвященных Сынам Дорна, есть такая строчка: «За первые десять лет своего существования Имперские Кулаки возвели в завоёванных мирах шестьсот цитаделей».

Учитывая вышеприведенные данные об аномально медленном росте легиона, мы получаем невероятную результативность – шестьсот миров за десять лет (в том числе годы участия в Объединительных Войнах, в которых Кулаки определенно участвовали, что подтверждено выше). Однако здесь перед нами встает еще один вопрос, который можно объяснить только ошибкой в записях хронистов.

Объединительные Войны закончились в 712.М30, а Великий крестовых поход начался в 798.М30. Если Кулаки участвовали в Объединении, пусть даже всего пару лет, к моменту начала ВКП легион существовал уже 86 лет. Соответственно вышеприведенная цитата из хроник про десять лет и шестьсот миров лишена смысла, ведь до ВКП Империум расширялся только в пределах Солнечной системы и о сотнях миров не могло быть речи. Но кроме ошибки есть еще одно возможное объяснение – неточность в хронологии.

712.М30 – это официальное объявление Объединения, хотя к этому моменту генеральное сражение с Уратру произошло четыре десятилетия назад (Битва за Арарат датируется 669.М30). То есть после того, как Император разбил всех техноварваров, а Громовые Воины перестали существовать, Объединение продолжалось еще 43 года. Вероятно, оно продолжалось и после 712.М30, ведь нам известны случаи использования Астартес на Терре уже после начала ВКП (например, уничтожение анклава Внори Повелителями Ночи).

Таким образом, в хрониках Имперских Кулаков, когда речь заходит о битвах на Терре, имеются в виду кампании, имевшие место спустя десятилетия после официального завершения Объединения перед самым началом Великого крестового похода. Кроме того, Сыны Дорна конечно принимали участие в покорении Солнечной системы, хотя нам ничего не известно о том, чтобы их цитадели располагались на Марсе, Луне, Сатурне и других планетах в свете материнской звезды терранцев.

Так или иначе, Имперские Кулаки с самого начала были известны как образцовый легион, возможно даже самый результативный (600 миров за 10 лет все не дают мне покоя…). Они были настолько безупречны, что к ним даже не привязалось никакого прозвища. Смертные и братья Астартес видели в них вовсе не строителей и кастелянов, а истинных крестоносцев, живущих, чтобы воплощать в реальность величайший замысел Императора.

Тем не менее, некоторые действия Кулаков все же выглядели спорно. Например, у них существовал ритуал при закладке новых цитаделей, когда кровь павших легионеров смешивали с бетоном, а их кости и черепа замуровывали в кладке фундамента. Таким образом они связывали себя с завоеванными мирами, буквально делая легион частью планеты. Это никогда не скрывалось и вполне возможно, что символизм ритуала, его духовная составляющая, оказывали ошеломляющее воздействие на местное население. Смертных не могла не поражать столь исключительная преданность идеалам Империума, идентификация воинов с Человечеством на глубинном непостижимом уровне. Конечно, это облегчало итератором работу.

Имперские Кулаки все делали с немыслимой быстротой, не теряя ним минуты. Покорив очередной мир, они порой в считанные дни возводили на нем неприступные крепости, размещали внутри контингент Экзертус Империалис и шли дальше. Сыны Дорна редко оставляли на покоренных мирах гарнизоны Астартес. Во-первых, их крепости, даже обороняемые смертными, едва ли могли быть захвачены сепаратистами. Во-вторых, Кулаки всегда оставляли после себя не покоренный, а обновленный народ, которому незачем было восставать.

Это явно контрастирует с подходом Железных Воинов, которые тоже всегда укрепляли завоеванные миры, но часто оставляли на них отряды легионеров, потому что не были уверены в лояльности едва приведенных к Согласию колоний.

Что касается тактики легиона, в тот момент она в полной мере соответствовала постулатам «Принципия Белликоза». Имперские Кулаки предпочитали лобовой штурм, выставляя против врага подавляющую мощь. Они использовали все типы войск, одинаково эффективно применяя пехотные части, бронетехнику, артиллерию и авиацию.

Порой даже на не лучшим образом укрепленные миры они высаживали сразу несколько батальонов, что казалось избыточным. Однако это помогало быстро достичь победы и также быстро восстановить разрушенные крепости. При всей методичности и расчетливости подхода больше всего Имперские Кулаки ценили скорость, видя время единственным действительно важным ресурсом, потому что его невозможно восполнить.

Здесь уже нам открывается принципиальное отличие мировоззрения Сынов Дорна и боевой доктрины воинов Хана. Оба легиона ценили скорость, но Белые Шрамы делали на нее ставку лишь потому, что она приносила им победу. Имперские Кулаки действовали практичнее, они стремились оптимизировать каждый процесс, исключив все лишнее. Они не только побеждали быстро. Они всё делали с предельным напором.

Но эти разговоры о восстановлении и укреплении не стоит понимать превратно. Имперские Кулаки являлись в первую очередь Ангелами Смерти Императора, им не было равных в разрушении. Примером может послужить кампания на Кенниатаре, где пятьдесят танков 5-го батальона Седьмого легиона меньше чем за час истребили многотысячное войско Тиранов. Или же мы можем вспомнить подземные тоннели Галабаза, где, не мудрствуя лукаво, Имперские Кулаки просто взорвали породу над вражескими твердынями и бросили вниз все свои силы, пока эхо взрывов еще металось в многокилометровых каменных лабиринтах.

Как я уже сказал, Имперские Кулаки получили свое официальное название очень рано, во время первых кампаний. Смертные, которые видели их в деле, говорили, что на врагов человечества «опустился кулак Императора». Владыке Терры понравилась эта метафора и он личным приказом утвердил для легиона название, позволив Сынам Дорна использовать в геральдике Лавры Победы. Говорят, Имперские Кулаки приняли почести в смиренном молчании и лишь склонились перед своим повелителем в почтительном поклоне.

В этот же период становится очевидно, насколько Седьмой и Четвертый похожи и непохожи одновременно. Оба легиона делали ставку на решительный штурм и удар превосходящими силами. Они без преувеличения были влюблены в осадную войну, хотя нет войны более грязной и жестокой. Но на этом общие черты заканчивались и начинались различия.

Главное из них – миропонимание. Железные Воины были прагматиками, а Имперские Кулаки – идеалистами. Поэтому Четвертый не считал необходимым чистить доспехи, пока они выполняли свою функцию, а Седьмой даже в окопах блистал отполированными до блеска наплечниками. Разумеется, смертные куда больше любили Сыновей Дорна. Да и Рогал воссоединился со своим легионом раньше – в 835.М30, тогда как Пертурабо был обнаружен в 849.М30.

Кроме того, интеграция Дорна с легионом прошла в разы быстрее, чем у Железного Владыки. Поэтому когда Молот Олимпии принял сыновей под командование, семя тьмы в их душах уже успело дать первые всходы… В противовес им Имперские Кулаки еще только выходили на пик своей славы. И открытие Инвита лишь укрепило позиции легиона, почти не повлияв на его военную доктрину и мировоззренческие концепции.

Путь Преторианца

Для многих легионов интеграция с примархом принесла больше проблем, чем пользы. Например, Пертурабо сходу устроил децимацию, заклеймив сыновей в собственных глазах. Кёрз хотя и был отличным военачальником (что подтвердил Трамас), страдая от приступов безумия, позволил свершиться теневой реформе Гендора Скрайвока, которая привела к вырождению легиона. Но в случае с Имперскими Кулаками все сложилось иначе.

Рогал Дорн был идеальным отражением своего легиона и ему не потребовалось ни минуты, чтобы понять своих сыновей и породниться с ними (а ведь даже Вулкану и Руссу не сразу отдали их сыновей под командование). Дорн прошел становление на холодном и темном Инвите, чья старая звезда угасала и почти не давала тепла. Планета не вращалась вокруг своей оси, поэтому одна ее половина вообще не знала солнечного света.

Темная сторона Инвита именовалась Расколотыми Землями из-за сложного рельефа. Это было Мир Смерти, на котором обитали сотни смертоносных видов. Даже в глубине подземных рек и океанов жили безглазые чудовища, которые несли угрозу критического уровня для всего живого на поверхности, потому что отлично улавливали вибрации и могли молниеносно пробивать многометровую толщу льда над собой.

А в ледяных небесах Инвита, расцвеченных полярными сияниями, тысячи лет дрейфовали давно покинутые звездные цитадели. Опустошенные, но еще способные напомнить о том, в какую эпоху их создавали.

Светлая сторона Инвита жила под ликом тусклого красного солнца, представляя собой бескрайние солончаки с редкими вкраплениями скал и подземных морей. Со стороны могло показаться, что этот мир бесполезен. Жестокие условия, никаких ресурсов, даже питьевой воды всегда не хватало. И все же у Ивита было то, что позволило ему завоевать одноименное звездное скопление. Люди. Люди этого мира, стойкие и сплоченные, с детства знали, что малейшая ошибка может привести к их собственной смерти и гибели близких.

Воины Инвита умели выживать, они ценили братство и вместе переносили любые невзгоды, побеждая за счет безупречной дисциплины и стойкости. Сильнее их делали не только суровые условия родного мира, но и постоянные схватки между независимыми кланами. Однако это были не варварские столкновения, где решало численное преимущество. Инвитские кланы всегда сражались честно и открыто, в бесконечных противостояниях побеждали те кланы, которые могли взрастить лучших воинов и придумать новые стратегии.

Так Инвит год за годом, век за веком, получил в свое распоряжение окружавшее его звездное скопление. Все пригодные для жизни миры были покорены и ассимилированы. На каждой планете инвитцы уничтожили цитадели покоренных народов, а на их месте возвели собственные крепости, куда более технологичные и неприступные. Однако это не сделало лидеров воинственного Инвита богаче. Они никогда не стремились к деньгам или славе. Они хотели лишь Единства.

В таком мире вырос Рогал Дорн. К сожалению, мы ничего не знаем о годах, которые он провел на Инвите. Нам известен лишь результат. Сначала он стал лидером Ледяной Касты, а затем расширил владения Инвита до самых границ звездного скопления и был наречен Императором этой цивилизации. Он создал великолепную армию и построил грандиозный флот, который возглавлял реликт прошлого, которому не было равных. И когда в 835.М30 на Инвит прибыл Повелитель Человечества, он не просто обрел потерянного сына. Он получил армаду, способную в одиночку продолжить Великий крестовый поход.

Дорн был сдержанным, но энергичным стоиком, как и его сыновья. Инвитские рекруты гармонично вписались в легион, который резко вырос в численности. Седьмому не пришлось подстраиваться под примарха, а у Дорна не было нужды привыкать к сыновьям. Они безупречно дополнили друг друга.

Первые кампании после интеграции легиона с примархом лишь подтвердили этот тезис. В Адониском скоплении, когда к позициям Имперских Кулаков приближалось Ксахеликанское рождение, подобное катастрофе планетарного масштаба, ледяная ярость Дорна разила врагов человечества не хуже, чем болтеры и топоры его сыновей. А при Касторисе единственная фраза примарха заставила почти истребленные батальоны воспрянуть духом и ринуться в контрнаступление, обратив в бегство противников, которые превосходили Кулаков в численности один к сотне (а кто-то говорит, что один к тысяче, но это неважно).

Познакомившись с Дорном, Русс сказал: «Он столь же быстр и неумолим, как падающее лезвие топора». А Жиллиман позже включил Рогала в свою «Четверку Бесстрашных». Однако далеко не все примархи прониклись к Имперским Кулакам уважением и восхищением. С Пертурабо все понятно, их столкновение было предречено их сутью. Интереснее получился конфликт к Кёрзом на Шерате.

Ночной Призрак решил открыться Фулгриму, рассказав о грядущей братоубийственной войне, которую пророчили его жестокие сны. Но Фениксиец, не зная, что делать с этим откровением, пересказал монолог Конрада Дорну. Тот, будучи до мозга костей фанатично предан своему отцу и братьям, увидел в словах Кёрза крамолу. Противостояние между двумя примархами к тому моменту уже достигло критической точки в том числе потому, что Кулаки и Повелители Ночи провели немало совместных кампаний. И Сыны Дорна видели, какими методами побеждают их братья. Методы те были эффективны, это верно, но, как на Шерате Рогал сказал Конраду: «Твой путь – не путь Империума».

В итоге Кёрз сильно поранил Дорна, и тот запер брата. Сбежав, Конрад направился к Нострамо, подвергнул его Экстерминатусу и фактически откололся от Империума.

Затем на Ханнизаре идеализм Дорна столкнул его с Феррусом Манусом, который был еще более прагматичным лидером. Тогда Манус оказался на полу, но я бы не посмел утверждать, что это был поединок, завершившийся победой Рогала. Как и о схватке с Кёрзом на Шерате я не могу сказать, что это был поединок, завершившийся победой Конрада. Учитывая характер ран, которые тогда получил Рогал, едва ли это вообще был поединок. К тому же, мы не знаем, как именно он закончился. Судя по всему, Ночной Призрак тогда снова впал в безумие и не отдавал отчета своим действиям, хотя и помнил всё.

А в 977.М30 Дорн столкнулся со Львом. Тогда до поединка дело не дошло, но два примарха буквально затопили «Фалангу» своим гневом. По всей видимости, тут снова сыграл дорновский идеализм, которому претили тайны, укрывавшие Первый легион подобно непроглядному савану.

Пожалуй, лишь с одним братом Рогал был по-настоящему близок. С Вулканом, которого в «Старой Земле» Кайма он даже обнял. На моей памяти Рогал никогда больше не позволял себе столь искреннего проявления теплых чувств. Но сегодня мы говорим не о Седьмом примархе, а о Седьмом легионе.

Звезды близкие и далекие

Впервые Дорн встретил своих сыновей на «Фаланге» и промолчал, когда они преклонили перед ним колено. Он заговорил во время их первой совместной битвы, отметив воинское мастерство Имперских Кулаков и удостоив Матиаса, магистра легиона, особой награды. Матиас был назначен кастеляном Инвитского скопления и сразу получил первую задачу – сформировать и подготовить тридцать новых полков.

Флоты Имперских Кулаков двинулись во все стороны от Инвита. Они не делали перерывов между кампаниями, регулярно сражаясь плечом к плечу с другими легионами, чтоб укрепить братские узы. Седьмому нечему было учиться у других Легионес Астартес, они и без того были совершенной машиной войны. И по-прежнему Кулаки находились на покоренных мирах лишь на непродолжительное время. Даже если необходимость диктовала оставить небольшой гарнизон (например, для защиты от ксеносов), легионеры никогда не вмешивались в управление планетой, дистанцируясь от мирской власти насколько это было возможно.

Единственное, что Имперские Кулаки уносили с покоренных миров, это жизни смертных. В том смысле, что после интеграции с примархом Седьмой легион начал набирать рекрутов повсеместно. Так делали многие легионы, но Кулаки в темпах набора легко могли поспорить с Ультрамаринами и Несущими Слово. Они будто хотели завоевать и отстроить заново как можно больше миров, компенсируя тот факт, что на заре Великого крестового похода им не удалось сделать больше из-за малой численности.

Из джунглей Тиберина Кулаки забрали всех юношей, способных держать оружие в руках. Улицы Севана они очистили от подростковых технобанд, но истребили лишь половину, тогда как другие стали рекрутами. После усмирения корабельных кланов Недорана всех, кто видел больше тысячи судовых циклов, навсегда забрали из родного дома.

Действительно, в масштабах набора Кулаки не знали себе равных. Но из десятков тысяч первичные испытания проходили лишь сотни. И тем не менее, так как Седьмой набирал все больше и больше смертных, из переживших генетическое возвышение формировали не отряды, как это было в других легионах, а целые батальоны.

Мало кто задумывается об этом, но свои лучшие цитадели Имперские Кулаки построили вовсе не на поверхности тысяч миров, а в ледяной пустоте космоса. Да, их наземные крепости были превосходны, но пустотные бастионы Седьмого поистине безупречны. В конце концов, что есть космическое судно? Разве это не та же крепость, освобожденная от оков гравитации? Следуя этой логике, Седьмой применял в пустоте свои типовые доктрины и применял их весьма эффективно.

За сто шестьдесят лет непрекращающихся войн с момента открытия Инвита Имперские Кулаки создали самый мощный флот в галактике. Точнее – сотни флотов и тысячи независимых групп, патрулирующих рубежи пространств, подконтрольных человечеству. В космосе они действовали так же, как на земле – быстро, решительно, подавляя врага по всей линии фронта. Флотоводцы Седьмого разрабатывали умопомрачительные стратагемы, которые, как говорили, сложно было постичь даже Пертурабо и Льву.

Тысячи капитальных судов двигались синхронно по постоянно меняющимся и пересекающимся орбитам, формируя идеальные огневые мешки в точно рассчитанные промежутки времени. Эти текучие построения были уникальны тем, что могли адаптироваться прямо в бою под любого противника. Даже орудиям легких судов эскорта было сложно взять их на прицел, потому что они постоянно меняли интенсивность движения, маневрировали и перекрывали орбиты друг друга.

Не меньших успехов Имперские Кулаки достигли в мастерстве абордажного боя. Конечно, из гордости мало кто это признавал, разве что Жиллиман, но Седьмой был непобедим в пустоте. Злые языки утверждали, что истинную мощь Сынов Дорна обеспечила удача, а именно – «Фаланга», которую Преторианцу посчастливилось найти возле Инвита, дрейфующей и давно покинутой. Этот уникальный звездный форт, пришедший к нам из эры ТЭТ, по мощи был равен любому флоту Астартес, что было не раз доказано на поле боя.

Однако у славы Имперских Кулаков была и оборотная сторона. Император видел, что для них причина битвы важна не меньше, чем победа в ней. Седьмой легион был верен идеалам Империума до последней капли крови и всегда достигал поставленной цели. Поэтому Повелитель Человечества часто направлял Дорна на поддержку других легионов в затухающих кампаниях. Кулаки приходили туда, где их братья оказывались в тупике, чтобы изменить ход противостояния.

Более того, Император именно Кулаков чаще всего призывал биться рядом с собой. На Офелии VIIон лично повел в бой десять тысяч Сынов Дорна, а на Асканисе для противостояния Скрытым Династиям Император взял с собой не только Хоруса, но и Рогала, что немало удивило будущего Воителя и других примархов. Очень быстро стало ясно, что Император благоволит Дорну больше, чем любому другому примарху. Но едва ли многие понимали истинные причины такого отношения.

Шли десятилетия и Повелитель Человечества все чаще отзывал Имперских Кулаков с передовых направлений для выполнения особых миссий. Большинство примархов давно действовали самостоятельно, но Кулаки всегда служили Императору и Терре. Из-за этого их завоевания сильно замедлились, что нисколько не волновало молчаливых и исполнительных воинов. Они строили будущее Человечества и были горды уже одним этим фактом. Тогда как для других это было куда менее очевидно, что и определило предвзятое отношение к Кулакам со стороны многих легионов.

Безусловно, характер Дорна не способствовал улучшению ситуации. Он был прямым как клинок рыцаря и бескомпромиссным как топор палача. Вероятно, именно по этой причине Император не сделал Рогала Воителем, хотя со стороны могло показаться, что он отлично подходит на эту роль. И все же Дорн не был дипломатом. Там, где он шел на конфликт из-за своих идеалов, Хорус находил компромисс, мастерски поддерживая равновесие между самыми противоречивыми натурами. Но именно это решение – выбор в пользу Луперкаля, а не Дорна – в итоге расколет галактику.

Крик тишины

Рассказывая об истории легиона, нельзя не рассмотреть детально хотя бы пару сражений, которые демонстрируют специфику его военной доктрины. Ярчайшим примером типовой стратегии Имперских Кулаков до интеграции с примархом является кампания, которую в хрониках назвали Неслышной войной. Этот конфликт имел место в последние годы покорения Солнечной системы и произошел на Азуритских станциях Урана.

Азуритские станции представляли собой цепь пустотных бастионов, выстроенных по периметру планеты полумесяцем. Это были древние конструкции с глубокой историей, которую никто не помнил задолго до того, как к Урану подошел флот Императора. Точно неизвестно, какой цели Азуритские станции служили изначально. Во время Эры Раздора ими правили кланы обезумивших тиранов и пророков. Но за несколько столетий до начала ВКП азуриты подняли восстание и свергли своих нечестивых правителей.

Проржавевшие стены Азуритских станций в честь обновления перекрасили в синий цвет, который и дал им название. Азуриты превратились в общество ремесленников и мусорщиков. Они путешествовали в пустоте Солнечной системы, собирая все, что плохо лежит. Несмотря на то, что станции длительное время были независимыми и сумели отстоять свой суверенитет на протяжении веков, они доброжелательно приветствовали Императора и добровольно склонились перед ним.

После этого технологии и ресурсы Азуритских станций нескончаемым потоком потекли в имперские флоты, на некоторое время сильно ослабив эту фракцию. Тут нужно отметить, что хотя к Терре уже присоединились Луна и Марс, в Солнечной системе оставалось еще много независимых объединений, которым только предстояло стать частью зарождающегося Империума. Считается, что самой сильной группировкой того периода были Солнечные Пираты.

У них были сотни флотов и станций по всей системе, где свой приют находила любая мерзость – убийцы и маньяки, мутанты и сумасшедшие псайкеры, даже ксеносы. Говорят, во время Объединения многие тираны бежали с Терры к Солнечным Пиратам, став их лидерами. Конечно, это отребье не могло сравниться с флотами Императора в лобовом столкновении. Но когда большая часть имперской пустотной армада увязла в битвах за луны Нептуна, Солнечные Пираты увидели свой шанс.

Самой очевидной целью оказались Азуритские станции. Потому что они имели те самые ресурсы и технологии, которые так сильно требовались Империуму. Но что важнее, станции Урана не были так хорошо защищены как Марс и не располагались так близко к Терре как Луна. Поэтому атаковать их можно было относительно безнаказанно. Солнечные Пираты напали на станции всеми силами, быстро прорвав оборону. Они пришли не завоевывать, а грабить, убивая все живое на своем пути.

Разумеется, азуриты отправили своим новым хозяевам сообщение и хотя Империум был связан по рукам и ногам у Нептуна, он не мог остаться глух к этому призыву. На помощь Азуритским станциям отправились Имперские Кулаки. Эскадра тяжелых внутрисистемных кораблей без труда пробила брешь в пустотной блокаде и высадила на станции штурмовой катер. Пятьдесят легионеров в течение двадцати минут истребили первую волну вражеских абордажников. За следующий час они укрепили коридоры передовых станций и отразили три полномасштабных штурма.

Солнечные Пираты тут же поняли, что их авантюра не удалась и отступили в темноту глубокого космоса. Но напоследок они совершили полный презренной жестокости шаг, выпустив по азуритам три торпеды уникальной конструкции. Корабли Имперских Кулаков сбили две торпеды и повредили третью. Поврежденная торпеда все же пробила корпус одной из станций, но взрыва не последовало. Направленные к торпеде воины обнаружили внутри не боеголовку и даже не экзотерическое оружие времен ТЭТ, а человека.

У человека не было глаз, ушей и пальцев. Он пострадал при падении торпеды, но вскоре пришел в себя и произнес единственное слово. «Тишина». Когда нашедшие его азуриты услышали это слово, каждый из них понял, что в действительности у этого человека не было и языка. Население азуритских станций тогда еще не знало, с чем столкнулось, но хроники Объединения хранили память об этом ужасе.

Ограничение по знакам. Продолжение здесь.

Ютуб-канал.

Группа ВК.