iampropurgen

Во время оно во стране далече обреташеся скот дивный именем Нафъ – Нафъ, иже от свиней есть, и два брата его живоста с нимъ, их же имена еста Нифъ-Нифъ и Нуфъ-Нуфъ, яко же и братъ их свиниама бяста. Нифъ-Нифъ и Нуфъ-Нуфъ юродивы бяста, Наф-Нафъ же бе свинъ премудрости исполнен. Живуща же во стране добрей, идеже ядяху былие травное и от пчел сотъ, ни в чем же имуща нужду, совещаше, глаголаше: яко мы, доблии свинии, живем же во стране добрей, не имамы нужды, ино несть нам идеже поселити ближних наших, и вся имения наша. Возраст же имамы пояти себе жен и родити сынов и дщерей, имамы же несть крова, ни ночлега, ни очага домов наших. Сотворим же себе три кущи добрых, идеже вселимся с женами и чадами нашими и всем имением нашим. И бысть расприя в братии, яко же глагола кийждо сотворити домъ свой по умыслу своему. И не бысть мира меж ними, како подобает сотворити домы своя, кийждо исшед сотворити, яко же размышляше в себе. Сотвори же Нифъ-Нифъ кущу из плевелъ, Нуфъ-Нуфъ из хврастия, а Нафъ-Нафъ из камене сотвори домъ. И бысть, внегда почиваху свинии сии на ложах своих подъ кровами домовъ своих, пришедъ в землю ту окаянный Волкъ, сущий тать и разбойникъ, ища расхитити имения, его же не собра и пояти отъ скота, его же не пасяше и не доише. И уведе о поросяхъ сихъ, мняше в себе поясти ихъ. Прииде же Волкъ въ варъ дневный к дому плевелному, въ немъ же почиваше Нифъ-Нифъ, не размышляя страха смертнаго, грядущаго къ нему. Волкъ же вздохну весьма зело на плевелы дома Нифъ-Нифова, и сотрясешася стены дому того и рухнуша, яко не имаху основания на камени, вся же изъ плевелъ бяху. Внегда же сокрушишася стены дома, восста Нифъ-Нифъ отъ сна и рече: «О горе мне! Яко не послушах увещеваний братии моих, рекших мне, яко не подобаетъ сотворити домъ изъ плевелъ! Азъ же по неразумию моему, сотворих сие, и чесо вижу и камо бежу ныне?» Уже бо отверзе Волкъ пасть свою на порося, избеже оный свинъ въ пределъ брата своего Нуфъ-Нуфа, и Волкъ гнаша его позади аки фараон Израиля. И воставъ Нуф-Нуфъ от ложа своего, яко услыша толкуща брата, отверзе дверь ему. Вшедъ же въ горницу, возгласи Ниф-Нифъ гласоми велим: «Увы мне, увы! Яко Волкъ лукавый пришедъ, разори имение мое плевельное и ныне грядетъ по мне ища пожрати мя!» И рече ему Ниф-Нифъ: «Пришелъ еси ко мне погубити и мя съ собою? Но не ужасайся же, яко несть изъ плевелъ домъ мой, и не возможетъ Волкъ зде яти ны».

Еще же глаголаше има, пришедъ Волкъ, грядущий во следъ Ниф-Нифа, обрете домъ, иже изъ хврастия сложенъ. И разуме, яко два порося сокрываста въ немъ, паче озлобися и взалка, вздохну же зело на домъ изъ хврастия и всколыхася домъ. И вздохну паки, и сотрясошася стены, и рухну домъ, яко же и домъ Нифъ-Нифовъ. И обятъ страхъ велий свинии та, и излезоста изъ хвраста дома, бежаста отъ Волка въ пределъ Нафъ-Нафовъ, весьма вопита, и хрюката, яко свинии бяста. Услыша Нафъ-Нафъ шумъ, его же учиниста братия его бегуща, исшедъ во сретение има. Узреша же бегство братий своихъ зело ужаснуся и рече има во сретение: «Чесо убо неподобное творита? Аще вы буйны еста, да бежита отъ Волка, наипаче же должно вама сидета в домахъ своихъ, егда придет Волкъ?!». Она же рекоста ему, яко не огради их домы ихъ от Волка и како разрушистася домы их, како бегство сотвориста и силъ уже не имут сокрытися от него. И рече Нафъ-Нафъ: «Внидете же подъ кровъ дома моего, или я не братъ вамъ?». Егда же воидоша свинии в домъ и затвориша двери дома Нафъ-Нафова, иже изъ камене бе, пришедъ къ дому Волкъ, взалкавъ зело и ярости преисполненъ пожрати поросей сихъ; не размышляше въ себе, яко домъ сей изъ камени сложенъ, вздохну на него и ничесо же бысть стенамъ дома, вздохну же паки и паки. Разуме бо, яко не тако подобаетъ пояти поросей, въ доме семъ таящихся, взошед на кровлю дому сего, мняше пролести въ дымоходъ пещи вогненней, юже возведе Нафъ-Нафъ в дому своемъ, да согреетъ та вся ближняя его. И услыша поросяти, яко же Волкъ аки змий ползаше въ дымоходъ дому каменнаго, его же сотвори Нафъ-Нафъ, сотвориша очагъ въ пещи и огнь возгореся, умори Волка, той бо соваше носъ свой въ пещь и увязе въ трубе, яко Виний Пухъ, бе бо Волкъ той весьма тученъ и упитанъ. И возрадовашася свинии объ избавлении отъ волка и сотвориша победную песнь:

Волка мы не убоимся

Страхом éго не смутимся -

Вельми стáра, вельми глýпа,

себя мняща мира пýпом!

Где ты, волче, рыщеши?

Где и кóго ищещи?

Волка мы не убоимся Страхом éго не смутимся!

Новый Летописецъ

От такие письма приходят юрлицам г. Краснодар. ФИО и прочее не замазываю так как рассылка является массовой в отношении неопределенного круга лиц.

http://carolinknekt.livejournal.com/328646.html

Прядь о Нафи сыне Хрекира

Был некто по имени Хрекир из Хаврефьорда. Его отца звали Хрюки Свиное Рыло, он приходился племянником Свейну сыну Сверкера Свиньи, который прибыл в Исландию вместе с людьми Гудмунда сына Гудлейфа, а раньше жил на хуторе Свинторп в Норвегии. Но о нем ничего не говорится в этой саге.

Когда Хрекир умер от колики в кишках, его крепкий дом в Хаврефьорде достался старшему сыну по имени Нафи. У Нафи было два сводных брата, Нифи и Нуфи, которых Хрекир прижил с рабыней по имени Свиндис.

Жил в Хауге берсерк Ульв Серые Штаны. Нрава он был вздорного, и говорили, будто он оборотень. Он убил и съел родную бабку Астрид Красное Покрывало, когда та лежала в горячке, а сама Астрид ушла искать овец, и был за это на альтинге изгнан из страны, но уезжать не захотел. Когда на него нашло, он явился на хутор Нифгард, где жил Нифи, приблизился к его землянке, крытой соломой, и сказал: «Выходи, Нифи, будем биться!» Но Нифи знал, что берсерки нечестны в драке, и отвечал: «Нет у меня охоты с тобой биться, Ульф, ступай своей дорогой». Тогда Ульф подул с такой силой, что сдул солому с землянки и спрыгнул вниз. «Ну а теперь охота появилась?» «Появилась охота померяться с тобой, кто быстрее бегает», — засмеялся Нифи и бросился бежать. Он бегал быстро, и когда добежал до Хаврефьорда, то попросил у Нафи дать ему убежище. «Я впущу тебя, Нифи, — отвечал Нафи, — потому что камень крепче соломы, а ты мне сводный брат».

Ульф не стал преследовать Нифи, потому что рядом был хутор Нуфгард, где жил брат Нифи по имени Нуфи. О том, как этот Нуфи был убит у залива Скьяфанди, говорится в «Саге о Торде сыне Тормода». Землянка Нуфи была покрыта хворостом, а сверху была прикреплена конская голова. «Выходи, Нуфи, не будь такой же бабой, как твой брат Нифи!» — сказал Ульф и начал дуть. «Не пускай ветры, Ульф, и не больно-то похваляйся, — сказал Нуфи. — А ступай отсюда по-хорошему!» Ульф тогда дунул так, что разметал весь хворост с крыши и спрыгнул в землянку, но поскользнулся на плоском камне, а Нуфи вскочил на коня и помчался к брату в Хаврефьорд. Он еще не знал, что как все обернулось для Нифи.

Нафи и Нифи, увидя Нуфи, впустили его и стали точить копья, зная, что Ульф теперь будет искать их, и тут они как раз сумеют с ним расквитаться.

Когда Ульф Серые Штаны явился в Хаврефьорд, уже стемнело, но он видел в темноте, как все берсерки, и разглядел, что дом у Нафи крепкий. Тогда он нарядился в овчину, как ходят батраки, и постучал в дверь. «Кто там?» — спросил Нафи. — «Открой, Нафи, я Бергльот Беззубый», — прошамкал Ульф. В это время мимо проходил Торбъёрн Щука, сын Торлейва сына Тюри, и крикнул: «Зубов у него точно нет, одни клыки!» «Напрасно ты это сказал», — отвечал Ульф и отрубил Торбьёрну Щуке голову. «Будь ты проклят, Ульф», — сказал Нафи из-за двери. Тогда Ульф залез на крышу дома Нафи и заглянул в дымник. «Не кипятись, Нафи, — сказал он. — Дай я тебя успокою». «Я-то не буду кипятиться, зато ты сейчас будешь», — отвечал ему Нафи, и братья копьями зацепили Ульфа, втащили в дом через дымник и, бросив в чан с кипящей водой для пива, что стоял на очаге, закрыли крышкой. Говорили, что Ульф из-под крышки сказал вису, но в этой саге ее нет.

Нафи утром поехал на поле тинга и сказал все, как было.

На этом прядь о Нафи кончается.