Голубая полоска наручников не просто держала запястья скованными, но и обездвиживала обе руки от пальцев по плеч. Интересные всё-таки свойства у современных устройств и материалов. Как им удаётся? Ведь расстегнуть этот браслет, и сразу будет свобода конечностям. Хорошо, что хоть не немеют. Вообще их не ощущаю.
В пятый раз грубо толкнули в спину. Ну нельзя разве без этого? Иду я, иду, не привыкать. Конечно, провинился. Но я-то тут не первый день, уже послушно отбыл свой срок, вот последний этап остался. Нелегка судьба нас, политических преступников. Сначала эта ссылка за тридевять земель, исправительные работы во благо потомков, а уж теперь и смертная казнь. Чего ещё ждать с тоталитарным режимом нашего "великого" государства? Всё равно вы козлы! Не пихайтесь, а!
Вот и поднимаемся в кабине лифта. За эти четыре года его даже сменить успели, теперь он быстрее и не так угрожающе-разбито выглядит. Хоть что-то на этой планете выглядит не так скверно.
- Таким образом мы считаем, что опасных правонарушителей стоит грамотно использовать в наших целях. Например тех, кому грозит смертная казнь. Терять им уже нечего, об их здоровье заботиться не нужно. Наша кампания предусматривает отправку этих людей на Землю с целью восстановления планеты. Аналитики справились со своим заданием и выясняли, что через сотню лет работы нам удастся очистить её на 74%, а это будет означать, что Землю можно будет вновь использовать для жизни. Проект "New E" представляет Землю базой для крупной колонии, так как она находится в секторе, через который проходят важные магистрали Империи.
С ума сойти можно! Эти ублюдки ничего лучше придумать не могли, кроме как такой дизайн здесь воссоздать?! Знают своё дело паршивцы... "Заканчивай уже беситься, - вяло протянул внутренний голос, - сколько веков говорят, что перед смертью не надышишься..." "Помалкивай! - огрызнулся я, - Без тебя тошно, с твоим смирением" "И незачем так нервничать" "Перечитал ты этих языческих побасёнок" "Древние ценили каждый момент жизни, не то что ты" «Ага, расскажи мне ещё сказку про Иисуса, Будду и прочих!» «Сказка не сказка, а что-то в этом есть, признай» «Ни за что» «Брось. Я это ты. Сопротивляешься себе? Веет психиатрией» На этом мне пришлось замолчать. Хотелось выдать пару ласковых этому зазнайке, чтобы не распускался, но чем дальше, тем ярче будет наш спор. Я-то знаю.
А кристально-белые стены, которые, казалось, были обиты чем-то безнадёжно мягким, давили своей чистотой, усиливая и без того неуравновешенное состояние границы с безумием. Но, вроде бы, отвлекали от самой главной и самой страшной мысли.
Я решил всё-таки осмотреть повнимательнее своих «соратников». У нас у всех одна теперь дорога. Точнее, одна конечная точка. А вот пути разойдутся, если верить правилам.
- Вы хотите, чтобы я это подписал?! – человек в сером пиджаке злобно заломил брови, чем сделал своё морщинистое лицо ещё старше, и ожесточённо тряхнул листами бумаг.
Господа, похожие, как две капли воды, оба в чёрных очках на пол-лица, синхронно на пару секунд повернули головы друг к другу. Лица их так и не выразили никаких эмоций. Один из пары коротким жестом одёрнул на себе тускло-фиолетовый костюм, чеканя шаг, подошёл к разгневанному идеологу, аккуратно наклонился над ним и так же коротко, как поправил пиджак, проговорил:
- Вы не до конца поняли. Мы требуем, чтобы вы это подписали.
Бледно-серое морщинистое лицо чуть порозовело, видимо, обозначив так типичный багровый цвет ярости, тусклые глаза вспыхнули и обрели новые краски, а рука, держащая бумаги, сжалась крепче и затряслась. Змеиным шёпотом человек ронял слово за словом:
- Вы действительно отдаёте себе отчёт в том, где сейчас находитесь и с кем сейчас разговариваете?
Фиолетовый рукав согнулся в локте, кисть нырнула за пазуху и извлекла синюю карточку, которая тут же засветилась, выдав чёткую проекцию букв и цифр.
- Меня не интересует эта ваша должность, - прошипел представитель Министерства, поднявшись из-за стола. – Ваша новоиспеченная организация меня тоже не интересует. – Он прошёл широкими шагами к центру кабинета. – Пока я жив, - человек щёлкнул пальцами, и на нём оказался длинный серебристый плащ в пол, - не допущу бесчинств в своей сфере. – Министр повёл плечами, поежившись от негодования и позволяя плащу распрямиться на них. – Вам следует учитывать специфику моей работы, когда вы делаете подобные заявления. Вас не предупреждали, что я ведущий идеолог, пропагандист и защитник гуманизма? Конечно! Какое изжившее себя течение в эти годы! Я буду стоять на своём, нравится вам это или нет. Как говорится, только через мой труп будет одобрен этот документ, – и рассерженный не на шутку борец за справедливость вышел за дверь, стараясь не слишком нервно захлопнуть её за собой.
Господа вновь переглянулись. Тот, что молчал всё это время, аккуратно нажал на круглую запонку своего манжета. За дверью раздался еле слышный щелчок, и удаляющиеся шаги по коридору стихли.
А-а, тут, оказывается, есть и старые знакомые. Один. Но это, скорее, прискорбно, чем радостно. В общем-то, мне на них наплевать. То, что мы вместе делали грязную работёнку бок о бок, не означает дружбу или даже товарищество. Коллеги, просто коллеги. А сейчас обречённые, просто обречённые. Не помню, за что этот парнишка получил свои четыре года каторги. Мне это не интересно.
Вон тот поразительно напоминает старого друга. Друга детства. Но это не он. Сейчас тот друг сидит высоко, глядит далеко и уж явно ни в чём не ограничен. И чёрт его знает, прогнулся он под толстомясых увальней или же воистину держится сего уютного курса. Не моё дело. Жаль, конечно, расставаться с приятелями таким образом, но делать нечего. Неплохой был человек по-своему, да дело его, сугубо личное…
Что, снова пинок под зад? Ну, спасибо, твари… Ошейник нацепили, наручники сняли, конечностями распорядились, как решили. Вот выдвинулись из стены проекторы, мерки снимают. Теперь и очередь скафандра. Хороша забота, благодарю покорнейше. «Вот так и бывает иногда, - снова нудно затянул свою волынку непокорный голос, - осталось нам всего ничего. И в Рай, в Рай, главное, не попадём!» «Опять ты с этими замашками! Если уж и Рай, то чем борьба за достоинство плоха?» И голос заткнулся. Потому что он знает: я это всё натворил не себе во благо, а для народа. И если бы операцию завершили, то больше никто и никогда не кончил так, как наша группа, которая стоит сейчас в своих гермошлемах и смотрит в лик смерти.
- И чего ты такая всклокоченная? – поднял взгляд чинно развалившийся в кресле отец.
Дочь замерла, глаза её остановились на лице папы. Она тихо, не меняя гримасы полной безнадёжности и потухшей веры, опустилась в кресло напротив. То чуть спружинило на своей магнитной подушке и выровняло положение левитации в воздухе.
- Министр мёртв, - каким-то эхом упали её слова.
Что-то предательски сжалось внутри. Не было смысла разъяснять, какой из двадцати - или сколько их там, - министров отправился в новый мир. Но верилось слабо.
- Повтори.
- Страница три, - девушка кивнула головой на полупрозрачный экран, который держал в руках отец.
Мужчина долго водил по просторам Глобальной Газеты пальцем, во что-то напряженно вчитывался и наконец снова поднял глаза.
- Его убили. Это определённо. - Дочка встала и нервно прошлась по комнате, - Они опять затевают нечто.
- Это был последний человек в политике, который хранил память о Человеке… - пропел тихо ставший каким-то старым отец.
- Мы ничего не сделаем, верно? – обречённо прошептала студентка, и её зеленовато-голубые глаза наполнились вдруг солёной водой истинного горя.
- Ну, что ты, - смутился старик и в задумчивости закусил дужку очков, - учи юношей, неси им знания.
- Но если их скоро запретят? Запретят эти веяния? Найдут на что сослаться. С такой диктатурой, с этим новым органом управления.
- Значит, будем биться, - вполне серьёзно ответил папа, тяжело поднимаясь на ноги.
Всё. Настал последний тычок в спину, и прощай моё всё!
Я почувствовал этот бросок вперёд и понял, что теперь всё точно кончено.
Миллиарды звезд мерцали в чернеющей пустоте. Каждая из них была недостижима. Я видел, как справа и слева от меня по другим траекториям, но с той же скоростью плывут-летят такие же преступники, как и я. Борцы за свободу. Бравые ребята. Они хотели одного – мира и процветания. Хотели счастья для людей своей Империи.
Но в космосе нет воздуха и опоры. Какую ни придай скорость телу ли, объекту – оное будет вечно лететь в неизвестность. Мой труп не разложится. И хрен знает, когда его разнесёт обо что-нибудь. Никто не выловит и не захоронит. Жалкая частица громадного количества космического мусора.
Мне хватит кислорода на пять дней. Все эти пять дней я буду голодать, страдать от жажды и медленно сходить с ума. Изощрённая пытка. Удобно выкинуть человека с орбитальной станции и забыть о нём. Жестокие, жестокие палачи рода нашего…
«Сколько тайн Вселенной перед нами, а мы ничего не можем сделать с ними. Кто мы? Зачем мы? И почему?» «Опять на философию потянуло?» «А куда ж без неё?» «Помолчим?» «Разумеется»
И я с благоговением посмотрел на Солнце.
