Dalidat

— А вы сдавали анализ на болезнь Дюшенна хоть раз? — спрашивает у меня невролог и как-то странно кривит губы.
Мой пятилетний сын стоит в одних трусах посреди кабинета. Ему холодно и страшно.
— Никогда не сдавали, — отвечаю я виновато. Я знаю про синдром Дауна, аутизм, ДЦП, детские инсульты и онкологию, про Дюшенна я не знаю ничего.

Мы встали в 5 утра, чтобы успеть на приём в областную больницу. Просто провериться. У нас целый набор жалоб: сын до сих пор писается, а ещё ходит медленно, спотыкается, периодически мучает наших кошек и часто истерит. Но ведь это не страшно...

Я рассказываю строгому врачу нашу историю. Как были у платного невролога и ортопеда. Про плоскостопие и гиперпластичность, про спина бифида в лёгкой форме, которую нашли на УЗИ и недержание по этой причине. Она меня не слушает совсем.
Кладёт Пашку на кушетку. Щупает.
— Давно у него это с глазами?
Я не понимаю про какие глаза она говорит. Переспрашиваю.
— Да, сами посмотрите, у него косоглазие! — раздражённо говорит врач.
Я иду к кушетке, смотрю на сына из-за спины врача. Глаза, как глаза.
— Надо приехать на приём в областную, чтобы заметить, что с глазами ребёнка что-то не так? — язвительно говорит невролог.
— У него всё хорошо с глазами, — отвечаю я. — Вы почему так говорите со мной? Я по-вашему слепая?
— Оговаривается ещё!
Потом она сажает сына на пол и просит подняться. Что-то пишет.
— Вот вам направление. Срочно бегите в процедурный. Кровь сдадите, с результатом ко мне. Только быстрее, у меня рабочий день скоро закончится.

В процедурном перерыв. Сидим с мужем и сыном на скамейке в больничном дворике под клёнами и ждём. Никогда не видела таких огромных кленовых листьев. Они под ногами и над головой, жёлтые, резные. Красиво. Я уже погуглила диагноз, и у меня мелко дрожат руки. Сын хочет сесть ко мне на колени, а я не могу оторваться от телефона.

Кровь сдали. Я с пробиркой бегу по больничным лабиринтам, взбираюсь по лестнице, блуждаю по коридору. Мне надо успеть, ведь до конца рабочего дня невролога всего час.

Потом мы сидим у кабинета врача, ждём когда анализ будет готов и его принесут. Время тянется медленно, невыносимо медленно. Сердце колотится. Нет, это ошибка какая-то. Мы же просто приехали на консультацию. Подруга пишет: «Не накручивай себя». Муж говорит: «Ой, ты вечно паникуешь». А я... Я пытаюсь представить, что это страшный сон. Сейчас, как обычно, проснусь, мы счастливые все вместе будем завтракать и я скажу: «Прикиньте, какая хрень мне приснилась».

Не выдерживаю и сама бегу в лабораторию. Снова коридоры, лабиринты и лестница. Мне говорят подождите, мы переделываем. И упрекают за то, что ребёнок поел. Время три часа дня. Ещё бы он не поел.

Я хожу туда-сюда по коридору. Я не могу остановиться. Я боюсь, что невролог уйдёт домой. Я боюсь, что результат плохой. Когда мне вынесут бумажку, я всё пойму по выражению лица лаборантки. «Цифры шкалят. Всё плохо», — бросит она и скроется за дверьми лаборатории.

Я сижу на металлической скамейке. Мне нечем дышать. КФК у сына 6700, при норме 200. Это миодистрофия Дюшенна.

— Ну, а где вы были раньше? Как можно было до такого дотянуть? — спрашивает врач, посмотрев анализ. Я не могу дышать, а слёзы текут по щекам, затекают в рот, скатываются по шее.
— Ну вот мы же приехали.
— Вы по другому поводу приехали. Вот написано в направлении: энурез. Дюшенн видно лет с двух. Вы где были?

Я думаю о статьях, что прочитала в интернете. Что такие дети живут максимум до 20 лет, а в 12 садятся в коляску. У них атрофируются мышцы. Сначала ноги, потом руки, потом лёгкие и сердце. Лечения нет. Мне всё ещё кажется, что это дурной сон.
— Мама! Что вы тут мне плачете? — голос врача вырывает меня из морока.
«Какая я ей, к чёрту, мама? — думаю я, но мне становится стыдно за слёзы. Надо же держать себя в руках. Плакать неприлично. Где-то в глубине души я подмечаю, что так быть не должно. Не так сообщают такой диагноз. Не такими словами, не с такими интонациями, но эта мысль тонет в пучине густого, чёрного страха. И я тону.
— Госпитализироваться будете? — спрашивает невролог. — Завтра к 12.00 чтобы были. Выписка по прививкам обязательно. Ваша, и ребёнка.
— Но мы не успеем, — возвращаюсь я к реальности.
— Что-нибудь придумаете, — бросает мне доктор.

Я выхожу из кабинета, утыкаюсь мужу в грудь и в голос рыдаю. Я боль. Я целиком состою из боли. На нас все смотрят. Я кричу в толстый серый свитер: «У нас Дюшенн», а сын дёргает меня за руку и спрашивает, когда мы уже поедем домой...

«В мою смену вечно происходит какая-то фигня», — с досадой думал Сергей, пробираясь между рядами с бакалеей и консервами. Вчера он ловил бомжа, который пытался своровать батон. Пришлось поделиться с бедолагой остатками обеда — хорошо, что никто этого не видел, кроме кассирши Гали. Сегодня вот сбежал ребёнок. «Его похитили!» — голосила на кассе взъерошенная мамаша. «Нужно за детьми смотреть, а не по телефону трындеть», — ругался про себя охранник. Постоянная клиентка с выводком детей. Старшего он нашёл быстро. Стоял глазел на живых карпов в аквариуме, а вот мелкого найти сложно — он мелкий. В отделе игрушек никого. Странно. А, вон он, тырит конфеты с открытой витрины.

«Молодой человек, — нарочито строго проговорил охранник, — Вас мама потеряла». Мальчик лет трёх испуганно смотрел на дядю в форме. Ага, губы скривил, сейчас начнёт реветь. «Слушай, эти карамельки невкусные, пойдём-ка к маме — слышишь, как она кричит? — пацан застыл на месте. — Ну, пойдём, я тебе дам свою рацию посмотреть».
— У тебя талант, — сделала комплимент кассирша Галя и кокетливо улыбнулась.
— У меня их много, — ответил Сергей, глядя, как мамаша одной рукой тащит тяжёлый пакет с продуктами, а другой подталкивает детей на выход.

Неужели он в суете пропустил главное событие дня? Может, задерживается? Знакомый стук каблуков. Да, он не видел начало, но хотя бы успел к концу шоу, которого ждал весь день. Обычно она приходила около 18.00. Шла, как по подиуму. Красивая, «дорогая» и недоступная. Такие не ходят в супермаркет у дома, но она почему-то приходила. Каждый день. Он знал весь её маршрут. Мимо мясного отдела, вдоль витрины с колбасой, пересекая кулинарию, прямо к стойке с алкоголем. Сегодня бутылка виски, значит, был тяжёлый день. Вчера было вино — элитное. Романтический вечер? Боже, как она откидывает свои безупречные локоны с лица! Как изящно достаёт из сумочки кошелёк. Господи, Галя, зачем ты спрашиваешь у неё купон на скидку — она за неделю тратит больше, чем твоя зарплата за пару месяцев.

— Ну, здравствуй, Водяной. — Серёжа вздрогнул. Он ненавидел свою фамилию ещё со школы. И голос этот ненавидел тоже.
— Тамара Семёновна? — охранник обернулся и машинально поморщился.
Перед ним стояла маленькая старушка в очках и нелепой шляпке. Как её сюда занесло? Женщина смотрела на него снизу-вверх. Было видно, что она уже провела свой экспресс-анализ и сделала соответствующие выводы. Вот-вот попросит дневник.
— Водяной, ты охранником работаешь?
— Как видите, Тамара Семёновна.
— Всё работы хороши, да, Водяной?
Это что, презрение? Нет-нет, тут что-то ещё. Точно, у неё на языке застыло «я же говорила». Сергею стало дурно. Он уже чувствовал, как к горлу подкатывает горячий комок. Гнев. Нельзя дать ему волю. Нельзя.
— А я Петрова вчера встретила, представляешь? — затараторила старушка. — Вы же дружили, помнишь? Он в банке трудится.
«Дружили, ага. Петров вместе с другими травил меня с первого класса, тебе ли не знать, старая ты кляча», — подумал Сергей, но вслух сказал:
— Рад за Петрова. Простите, мне нужно работать.
Тамара Семёновна схватила Сергея за рукав.
— Ну, не сердись. Я ведь тогда как лучше хотела. Не было у тебя способностей. Ты бы не потянул. Да и с классом не ладил. А так, смотри, не спился, не снаркоманился.
— О, моя дорогая первая учительница, вы ошибаетесь, способности у меня есть. И вы даже не представляете, какие, — прошипел охранник.
Старушка отпустила его руку и попятилась назад, ей показалось, что в глазах бывшего ученика танцуют дьявольские языки пламени.

К чёрту, все к чёрту. Сергей еле дождался конца смены. У Гали отвисла челюсть, когда он поставил на кассовую ленту бутылку вискаря. Самого дорогого, что был.
— Не спрашивай, — бросил он кассирше. Внутри всё клокотало. Спалить бы всё дотла, весь этот грёбаный мир. С училкой, Петровым, алкоголичкой из высших слоёв, мамашей с непослушными детьми, этим треклятым торговым центром...

Бутылка была почти пуста. Сергей бесцельно брёл по району, пошатываясь и что-то бормоча. Гнев внутри почти утих,
только изжога по-прежнему разъедала желудок. Он не заметил, как оказался перед школой. Привела же нелёгкая. Воспоминания закопошились в голове. Вот тут на ступеньках ему разбили нос. А вот тут, прямо у входа плакала мама, когда ей отдали документы для перевода в другую школу. Ярость снова охватила Сергея, и у него больше не было сил сдерживаться. Изнутри у него начал подниматься жар. Дыхание стало горячим, и вдруг изо рта вырвалось пламя. Он знал, что стоит сделать вдох поглубже, и на школу обрушится огненный ад.
Кто-то взял его за руку. Сергей проглотил обжигающий шар. Галя?

— На, держи, — кассирша протянула бутылку минералки.
Серёжа молча уставился на девушку. Почему-то только сейчас заметил, что она очень симпатичная.
— Чего смотришь? Пей! – невозмутимо сказала Галя. — Бежала за тобой несколько кварталов.
Сергей послушно пригубил из бутылки.
— Сегодня я поняла, что ты можешь наделать глупостей. Не ошиблась, — продолжала Галина, — Полегчало?
Сергей кивнул. Галя взяла его под руку и повела подальше от здания школы.
— То есть тебя ничего не смущает? — спросил он, успокоившись.
— У каждого свои странности. И способности, — ответила девушка. — Кстати, я тут живу недалеко...
Сергей почувствовал, как огонь внутри перестал обжигать. На сердце впервые за долгое время стало тепло и приятно.
— У тебя явно талант к тушению пожаров.
— У меня талантов не меньше, чем у тебя, — ответила девушка и засмеялась.

Никто не понимал, что случилось со Светланой Сергеевной. Этим прекрасным октябрьским утром, мама, жена и главный бухгалтер одной мелкой конторы начала разговаривать исключительно матом.

— Вы о... и, — было первое, что она сказала, выйдя на кухню. С вечера на столе остались грязные кружки, кошки из помойного ведра достали куриные кости. Жирные пятна равномерно покрывали только вчера вымытый пол.
— Светочка, ну не при детях, — упрекнул супругу лысеющий Михаил Петрович.
— Иди на..., — отозвалась женщина и тут же испуганно прикрыла рот.

«Что со мной?» — подумала Светлана Сергеевна и почувствовала, как изнутри рвётся поток брани. Она быстро собралась на работу и пулей вылетела из квартиры. 

По дороге всё было вроде хорошо, пока в троллейбусе ей не нахамила кондуктор.
— Слышь, ты, хлебало закрой, — выпалила Светлана Сергеевна. Она чувствовала, как её интеллигентое лицо заливает краска, но не могла остановиться. — Хамить дома мужу будешь, а тут ты на работе. 

Не в силах бороться с наваждением, Света вышла на следующей. Под бурные  аплодисменты пассажиров. Нужно было что-то делать. «Может, валерьянки выпить?» — размышляла женщина, но взглянув на часы, ускорила шаг и прошла мимо аптеки. 

— Светлана Сергеевна, опоздали на целых 4 минуты, минус 10% премии, — крикнул начальник, увидев женщину в конце коридора. 
Света хотела извиниться, но вместо этого у неё вырвалось:
— Идите вы на..... 
— Что? — опешил директор. 
Света вжала голову в плечи и скрылась за дверью своего кабинета. 

Умоляющим взглядом она смотрела на свою коллегу. «Только бы, не как обычно, только бы, не как обычно», — про себя повторяла женщина. 
— О, Свет, ты, что поправилась за выходные? — спросила коллега. 
— А тебя е...т? — вырвалось у Светланы Сергеевны. — Села за стол и подготовила мне отчёт. Сейчас. 
У коллеги поползли глаза на лоб, но она послушно скрылась за монитором. Светлана Сергеевна сгорала от стыда. 

До обеда в кабинете царила тишина. В столовой тоже обошлось. Света почти успокоилась. И вдруг, когда до конца рабочего дня оставалось десять минут, в дверь проснулась голова зама. 
— Светочка, я там папку тебе положил синенькую, сделаешь? 
Светлана Сергеевна медленно подняла голову. Рука сама потянулась к увесистому степлеру. 
— Шли бы вы на..., — по буквам произнесла она. — Это ваша е... я работа, не моя. С какого перепугу я должна её за вас делать? У вас какая зп, 100 тысяч? А у меня всего 30. Вот и п... те в свой кабинет с вашей синенькой папочкой. И перестаньте секретаршу шлёпать, у вас трое детей. 
Света вдруг почувствовала, что ей стало легко. Невероятно приятно, как будто за спиной выросли крылья. Голова зама ретировалась. Коллега напротив спряталась под стол.

Ровно в 17.00, как положено, но на два часа раньше, чем обычно, Светлана Сергеевна вышла из офиса.
Бывшего она увидела у витрины в магазине у дома. Стоит такой, ноги кривые, морда козья. Ничего не изменилось за 10 лет. Маленький, страшненький, но у Светы сразу  подскочило давление. Ну, а когда к мужчине подошла, по всей видимости, жена, Света уже не смогла держать себя в руках: 
— Привет, Андрюша, как дела? — на весь магазин заорала она. Мужчина обернулся и у него забегали глаза.
 — Ваш муж вам изменяет. Я была одной из трёх, — сообщила Света несчастной жене. — Д... б. 
Это уже было адресовано Андрею. 

Светлана Сергеевна шла по улице, пританцовывая. Никогда ещё она не чувствовала себя настолько счастливой. А дома её ждали дети со сделанными уроками, чистая кухня, развешанное бельё, ужин, приготовленный мужем, и букет цветов. 
— З.... сь, — сказала Света. 

Первый раз за 40 лет она отпустила своих внутренних драконов с цепи. И ей понравилось.

— Ты видела мой паспорт? — муж в волнении заламывал руки, что было ему не свойственно.
— Он там, где и должен быть, — равнодушно отвечала я. Я привыкла, что мужчинам в моей семье лень самим искать носки, трусы и футболки. Вот, паспорт теперь «потерялся». 
— Он лежал в ящике стола.
— Если лежал, значит, там и возьми, — ответила я словами моей мамы.

Да, у нас есть специальный ящик. Он закрывается на ключ, а ключ висит на гвоздике в недосягаемом для детей месте. Проблема в том, что часто, залезая в этот ящик стола, я ленилась потом вешать ключ на место. Не было у меня паранойи, как у мужа. Я думала, что даже если ребёнок доберётся до «тайника», ничего страшного не произойдёт. Четыре года всё-таки человеку, обои в моей помаде, кот в клею и прочие пакости давно в прошлом. 

— Дети залезли туда, я точно знаю, — заявил муж. 
— Следов взлома нет, ящик закрыт, ключ на полке, мой паспорт — вот лежит в целости и сохранности, — отбивалась я. 
— А почему ключ не на гвоздике? — не унимался муж. 
— Так это я виновата? — перешла в наступление я. — Ты, наверное, в другое место положил. Или сам потерял. 

Мы обыскали все шкафы, ящики комодов, старые и новые сумки, заглянули во все карманы курток, отодвинули диван. Я выпотрошила все свои папки с бесполезными бумажками. Была восстановлена хронология обращений в госорганы за последний год — паспорт муж из дома не выносил. 
— Вот ты на свадьбу к другу ездил, — цеплялась я за последнюю ниточку. — Вот и потерял. 
— Я похож на идиота? Я не брал с собой паспорт, — огрызался муж. 

Дети были допрошены с пристрастием. Старший плакал. 
— Это он взял, — говорил муж. 
— Зачем ему твой паспорт? Чтобы что? Взять кредит, ипотеку? А может, алкоголь купить? — возмущалась я. 
— Тогда младший! 
— У нас нет улик. Обрезки какие-то или пепел, на худой конец, должны остаться. Не съел же он его. 
Младший держался стойко. Он то говорил, что не видел, не брал и это вообще старшй брат виноват, то показывал рукой на стол и говорил, что паспорт там. Да, именно там, где мы 100 раз уже всё перетряхнули. 

В общем, рационального объяснения не было. Не инопланетяне же стащили. Оправдания у меня тоже кончились. «Ключ висел не на гвоздике», — повторял муж. Я посыпала голову пеплом и предлагала развестись. Однако, для этого нужен документ, которого не было. 

Следующие два дня мы морально готовились к походу в отдел полиции и на всякий случай ещё два раза обыскали квартиру. Когда, наконец, я  смирилась с утратой, меня позвал муж. Указывая пальцем в сторону стола, спросил, что я вижу. 
— Стол я вижу, — отвечаю. 
— А ещё что? 
— Ну стул, системный блок. 
— А ты присмотрись, — говорит супруг. 
— Ты издеваешься, да? 
— Насть, ну посмотри внимательно на системник. 
Особенность системника, который муж для меня собрал своими руками, в том, что одна стенка у него прозрачная — все внутренности видно. Я подползаю ближе и замечаю коричневую обложку. Твою ж дивизию! Паспорт. Внутри системного блока. 

А дело было так. Сын залез на стул, потом на столешницу, стянул ключи с верхней полки, открыл ящик и аккуратно достал папин паспорт. Затем он спустился и засунул документ в отверстие дисковода. Искать паспорт в системнике — это признак шизофрении. До сих пор не пойму, почему муж решил там посмотреть. А подсказки сын давал всё-таки правильные. 

В общем, теперь я внимательно отношусь к ключам и правилам хранения ценных вещей. Младший, оказывается, ещё способен навести суету и заставить нервничать всю семью. И да, если вам кажется, что вы искали везде, вам кажется)