Мы жили в трёхэтажном доме и знали соседей насквозь. Я знал кто утром зевает так, что была опасность порвать рот. Не живу уже там больше двадцати лет, но знаю во сколько бреется сосед с третьего этажа. Дядя Артур был таксистом и жена каждый раз прощала ему его профессиональные шалости. Тётя Аза была президентом нашего подъезда и всегда была права, даже когда неправа была категорически. Дядя Яша был моряком и каждое его возвращение с моря мы праздновали всем домом. Нет, он никого не приглашал. Каждый отмечал это событие у себя в квартире. Многие нехотя, потому что хотелось спать, но три дня было весело - песни рекой, драки с выкидыванием лишних из окна, развод с женой и мгновенная замена. Каждый пятый день после возвращения из рейса он у всех просил прощения и обещал починить подъезд. Ну и там ещё огромный Айвар, всепрощающая Расма, мой друг Тони, мамина подруга Маша и Мурка.
Дядя Коля официально числился жителем нашего подъезда и даже был мужем Маши и частичным хозяином Мурки, но основную часть своей жизни проводил в сарае, бухая. Если в подъезде с потолков опадали мухи и жаловались на резь в глазах, значит дядя Коля вернулся. Когда, как, где и кем он работал я не знаю, но если бы за алкоголизм платили, он был бы состоятельным человеком.
Когда он не пил, он напоминал ураган "Катрина" с лёгкими побочными эффектами в виде цунами и землетрясений. У нас как-то замёрзла вода в унитазе. Что говорит и о том что зимы раньше были не то что сейчас и об отоплении в нашей квартире. Сухой Николай где-то надыбал бензиновую горелку, которой обычно водилы грели баки своих грузовиков и пришёл спасать наши квартиру от коллапса. Впервые в истории нашего туалета в нём было жарко. Он пристраивал лампу то справа то слева и белый когда-то унитаз покрывался красивыми чёрными разводами с лиловым оттенком от бензина. Когда в унитазе во всю уже плескалась вода в жидком виде, Николай приговаривая, мол, надо прогреть как следует, чтоб больше такого никогда не повторилось, продолжал водить пламенем по чёрной бели унитаза.
Вода замёрзла, естественно, не только в самом унитазе, но и в трубе. Он никак не мог успокоиться, ибо бензина оставалось ещё много и полез в подвал греть трубу. В общем, там где-то что-то сузилось и одновременно расширилось и вертикальный стояк в котором скопилось всё богатство нашего подъезда лопнул. Лопнуть он мог в разных местах, но дядя Коля знал что делал и говно хлынуло сначала к нам в туалет, а потом и в прихожую. Мужики из аварийной службы, помню, говорили между собой, мол, хорошо что дом не девятиэтажный.
Николай очень расстроился и вернулся к нормальной жизни - запил.
Как-то летом, когда я дорос уже до того, чтобы я мог ездить на "взрослике" под рамой (а это то ещё зрелище) у меня спустило колесо. И так-то ехать трудно, а со сдутым колесом тем паче. На мою беду, как выяснилось в последствии, дядя Коля вышел одновременно и из сарая и из запоя. Совпало так. Я всего навсего спросил у него - нет ли у него в сарае насоса для велика?! "Как же нет?! - со зловеще доброй уверенностью сказал Николя (а именно так его звали собутыльники) и пошёл в сарай громко звенеть бутылками. На "Ля миноре" второй октавы, как щас помню, он вышел из сарая, победно держа насос над головой. Колесо была сдуто настолько, что веса рамы было достаточно, чтобы это заметить. Он сделал несколько качков и велик приподнялся, аж приосанился. Я своим детским пальцем понажимал на колесо и большим пальцем показал ему, что всё ок, спасибо. А Николай был старше меня лет на 40, а значит сильно сильнее. Он надавил на колесо сбоку своим пальцем и покрышка продавилась. Дядя Коля подналёг на насос и сделал ещё несколько качков. на этот раз даже под давлением его пальцев колесо оказалось твёрдым. "Ну, ещё разок, контрольный и всё!" - сказал он. И всё, я грустный повёл велосипед в свой сарай.
Потом уже, спустя время приехал брат и разбортировал колесо. Камеру внутри так разорвало, что она не годилась даже на заплатки для резиновой лодки. Извинялся дядя Коля страшно. Искренне так, что пришёл к моей матери и сказал "Наташка, ты прости что сына твоего обидел. Мне правда жаль" и так посмотрел на холодильник, что мама и сама не поняла как оттуда достала бутылку водки, которой было уже года три и использовалась она исключительно в баночно-протирочных целях. "Ну, я в запой!" - безжалостно сказал Николя и пошёл в сарай.
И тут в 1983 году в жизни нашей семьи произошли краеугольные события, апокрифический апофеоз жития нашего в однокомнатной квартире. Какими-то правдами и неправдами, плюс взятка, нам досталась двухкомнатная квартира. Мало что в том же доме, так ещё и в том же подъезде, но на втором этаже. А по тем временам своя не угловая двухкомнатная квартира в центре дома - одно что сейчас Бентли с годичным пробегом. Новая Бентли - это когда трёхкомнатная с двумя санузлами в сталинском доме. Но где было взять столько взяток?! В общем, переезжали мы с первого на второй этаж. Под это дело, мама купила мягкий уголок в рассрочку. В общем, нас ждали тяжёлые времена в плане денег и двухкомнатная квартира в виде "у каждого своя комната".
Там мебели то было смех один, особо и перетаскивать было нечего, но у нас подъезды были сконструированы так, чтоб ни у кого даже мысли не возникало мебель по ним переносить. Либо ступеньки были излишне высокие, либо перила торчали слишком далеко, либо почтовые ящики не давали развернуться. Как дядя Коля оказался среди переносчиков нас в другую квартиру никто не помнит. Он помню вцепился в кресло нового мягкого уголка и отталкивал непьющего таксиста дядю Артура со словами - "Не надо мне вот этого всего. Помочь он хотел. Без сопливых разберёмся." Вот так даже если захотеть, заранее запланировать, срежиссировать, не получится так феерически изуродовать подъезд и кресло в столь короткие сроки. Ножка кресла была отломана о торчащую ступеньку. Боковина пропорота перилами, а вторая часть кресла была исцарапана железными почтовыми ящиками. Произошло это так быстро, что никто ещё не успел расстроиться. Мама командовала парадом в новой квартире, когда в двери заглянула голова Николая. "Так, Наташка, кресло куда заносить?!" Маму сильно взбледнуло, когда она увидела Колю, но уже было поздно. "Заноси в большую комнату..." - скомандовала мама - "Только аккуратно!" Со словами "Пф, обижаешь!" дверной звонок прощально рявкнул и Коля впихнул кресло внутрь.
Мама увидела "модернизированное" Николаем кресло и это был первый раз в жизни когда мама тонко и изыскано, громко, чётко и без запиночки материла Николя на чём свет стоит. И это был очередной раз, когда Коля ушёл в запой в совершенно расстроенных чувствах.
"Стараешься, делаешь людям добро. Бескорыстно ведь. А в ответ что?! Никакой благодарности. Плевок в душу. В самую её глубину, в самое темечко" - философствовал Николай по дороге в сарай. "В этом запое попрошу меня не винить - Наташка всё! - и захлопнул дверь сарая навсегда...
На фото как раз те времена. Моя мама и тётя Маша. Причём здесь Николай, казалось бы?! Так он фотографировал.