На волне изучения культов русских святых, решил снова окунуться в житие Стефана Пермского и обнаружил, что зырянский фольклор - это круто, а смешение христианских и языческих мотивов в изобразительном искусстве - круто вдвойне. Если вы вдруг не знали, то крещение Перми для некоторых местных историков - тема очень и очень болезненная. Примерно, как покорение Сибири, Кавказская война и другие приходы белых христианских мужиков туда, где их никто не ждал.

В нашем случае таким мужиком считается Стефан Пермский, которому иногда чуть ли не резню всех коми-пермяков приписывают. Мол, привел в Пермь московские полки, всех вырезал, а потом и крестил огнём и мечом. С источниками эта версия стыкуется не очень хорошо, но их, как вы знаете, обычно скрывают проклятые московитские книжники, затирая известия о своих военных преступлениях.

Если заранее обозначить конклюжн вокруг Перымсы Степана, ужас его деяний включается во вполне понятный постколониальный нарратив в духе "зачем московиты пришли в [вставить регион], тут и без вас было хорошо". Утверждение, конечно спорное. Однако если вдруг у вас возникнет желание почитать "Слово о житии" Стефана Пермского, то обнаружится, что образ этого милого деда действительно отдает чем-то сумрачным. Не в плане какого-то реального насилия, но скорее представления Перми и её обитателей, как самых отсталых из "Хамова племени".

Давайте копнем поглубже и попытаемся выяснить, зачем же эти самые московиты в лице Стефана Пермского решили пойти в Пермь и её покрестить? Сам Стефан на это нам уже не ответит, а вот автор его жития - Епифаний Мудрый - с удовольствием пояснит. Ответ прост - потому что эти проклятые нехристи-пермяки не почитают Господа нашего Иисуса Христа:

"Пермская земля осталась в первоначальном идольском обольщении, непросвещенной святым крещением, не наученной вере христианской".

Причем по тексту жития получается так, что к ним даже ни один апостол не заходил. Да-да, вы все правильно поняли. У нас все ученики Христа условно были разделены по частям света, куда они несли Слово Божье. Апостол Андрей, например, в Новгороде побывал (а если почитать кое-какие Сказания, то и на Валааме), а апостол Фома - в Индии. А к бедным коми никто не пришёл, потому что у учеников Христа были куда более важные дела. И вот именно эту историческую несправедливость отправляется в 1380-х гг. исправлять Стефан пока-еще-не-Пермский.

Зыряне, мягко говоря, не очень обрадовались его приходу и довольно настойчиво пытались убить деда - огнем, мечом и стрелами. Но Господь всякий раз являл своё чудо и Стефан выходил сухим из воды.

"Все [пермяки] единодушно ополчились на него и, словно сонмище, став вокруг него, "напрягая, напрягли луки свои" и, сильно их на него натянув, – к тому же и стрелы в их луках были смертоносными – меткими стрелами своими застрелить его жаждали и так хотели наконец предать его смерти. Божий же страстотерпец не убоялся и их выстрелов... И не боялся он, когда стреляли в него, воспринимая их стрелы, как младенческую стрельбу".

Формально Стефан действовал, как читер, прописавший себе "tgm", поскольку никакого реального вреда он пермякам не приносил. Дед просто бродил по их землям, застраивал их церквями и в порывах праведного гнева валил идолов с холмов. Когда же пермяки справедливо пытались навострить топоры, Стефан мягко увещевал их добрым словом, ненавязчиво предлагая обратиться к Богу.

В конечном счёте его проповеди дают плоды - изрядная часть зырян переходит в христианство. Стефан оперативно начинает учить их читать и писать, продолжая заниматься изничтожением остатков идолопоклонничества. Среди оставшихся в Перми еретиков был, по тексту жития, языческий сотник Пан (или же Пам), совращавший новобращенные души. Они со Стефаном взаимно друг друга ненавидели. Один - активно, а другой - пассивно. Однако после долгих споров мужчины решили устроить испытание верой, в котором волхв закономерно проиграл и был отправлен далеко и надолго своими же пермяками. Стефан отпускает Пама на все четыре стороны и продолжает свою миссию, обретая дзен.

Забавно получается, что если попытаться найти историю о Стефане Пермском не в Википедии, то можно наткнуться на ряд упрощенных версий жития в литературной обработке, изданных на русском и зырянском языках. История там рассказывается плюс-минус похожая, однако с одним очень важным изменением.

Язычники-пермяки в тексте более современного переложения жития Стефана Пермского не выглядят, как быдло. И это очень хорошо. Когда у тебя в книжке пермяки, устюжане и московиты живут в одном городе, учат языки друг друга и узнают отличия своих верований - это выглядит куда более достоверно, нежели рассказ о потерянном колене Израилевом где-то в лесах Биармии. К тому же стоит учитывать, что контакты коми и славян - это не только войны и взаимные набеги. Это торговля, культурный обмен, совместные походы с налетами на соседние племена, возможно даже браки. Взаимная резня от этого никуда не исчезает, однако если и строить какой-то компромисный образ прошлого, то адекватными в нем должны быть все. Или вообще никто.

В этой самой литературной обработке жития Стефана Пермского для детей также присутствует сотник Пам, выступающий, однако, не как гопник-идолопоклонник, а как реально авторитетное лицо у коми. Он принимает Стефана как равного себе соперника и сам (!) вызывает того на испытание верой:

"- Я - Пам, кудесник и чародей, всеми стихиями управляющий! Вызываю тебя на поединок - испытание веры! И будем мы первый раз разводить костёр из бревен деревьев столетних, а как разгорится пламень - входить в него... Кто целеет в огне - у того вера правая.

А если оба пройдут испытание огневое, то вырубят нам две проруби, нырнем мы в одну из них, а если кто вынырнет во второй - у того вера более сильная.

Но если оба пройдут испытание водами зимними, то выйдем мы друг против друга в одеждах легких на мороз и станем словами-заговорами друг друга уничтожать и тогда уж точно один из нас одолеет. И пусть люди пермские за ним идути! Но если кто откажется от испытания, то пусть уходит с миром из страны таежной на все четыре стороны, и никогда не возвращается, и победителю не мешает!"

Вполне здравая и разумная схема, пропитанная уважением к сопернику и, что самое главное, понятиями чести и верности слову. Тут Пам - это не вероломная и трусливая языческая падаль, которая хулит Стефана Пермского за спиной (а в оригинальном Житии он такой), а в лицо не может переспорить даже его учеников. Это уважаемый человек, готовый принять ответственность за свои действия.

Даже сам порядок прохождения испытаний тут отличается от Жития. Вместо того, чтобы показывать, как Пам вертится ужом и отнекивается, у здесь всего одно испытание, в котором сотник все же принимает участие:

"...произнес Стефан молитву и первым шагнул к огню. Пам тоже шагнул. Шаг за шагом подходили они, пока не затрещал волос на головах от близости огня лютого".

Далее Пам всё же убоялся подойти ближе и не смог пересилить свой страх, несмотря на понукания Стефана. Однако он не был хулим своими соплеменниками и не таил у себя в сердце злобу. Он принял поражение с честью, признал силу христианского Бога и ушел со своими сторонниками за Урал.

Возможно такой итог выглядит слишком прилизанно. Все помахали друг другу ручкой, погрелись у костра и разошлись по своим делам, оставив целый народ ассимилироваться и терять культуру под гнётом христианства. Однако в спорах, где во главу угла ставится проблема коллективной вины, уходящей настолько далеко в прошлое, обычно не учитываются реалии XIV-XV веков. А потому кидайтесь в душных людей цивилизационным подходом и не слушайте никого.

Мой авторский блог и исторический лекторий "Бои за Историю"

Однажды в 1766 году в Черногории появился странный чувак по имени Стефан, который сказал - ващет я не Стефан, а чудом спасшийся от злой жены Екатерины русский царь Пётр Фёдорович Третий. Правда, я по-русски ни хера не говорю - забыл, блядь, в страданиях из-за этих баб. А можно, я буду вами править? "Ну блядь, сука, охуеть теперь" - обрадовались черногорцы. - "Да конечно, можно". В Инете они не могли посмотреть, кто это такой, так как тогда во всей Черногории вай-фай отключили. Ну, поверили человеку на слово. Делов-то на самом деле, Господи.

Щас это кажется странным. Пришёл мужик. И какой-то другой мужик говорит - о, точняк Пётр Третий. Я его видал. И другой мужик тоже. И третий. И вот на этом основании скупщина (парламент, но название для парламента такое хорошее, наш ведь тоже скупщина, оптом и в розницу) Черногории обращается к Стефану с просьбой принять власть. Пиздато, правда? Ну почему щас так нельзя! А скупщина говорит - ну чо, он же русский и православный. Чо ещё надо? Вы против России и православия, суки? Выйдите и скажите! Суки, ясный хуй, замолчали. Стефан же был не лыком шит. Он сказал - не приму корону, пока у вас есть междоусобные распри. Черногорцы просто охуели. Они привыкли, что на корону все кидаются, как курица на зерно. И с перепугу обещали клятвенно прекратить ссориться.

И вот, Стефан стал управлять курортом Черногория как царь. А это приятно. Колбаса каждый день бесплатно и все такое. В море купайся сколько хочешь. Кстати, откуда был Стефан на самом деле - хуй его знает. Говорил на французском и турецком, мож и дворянин. И русский понимал, но не говорил. Так что точно не русский. Хотя пытался соответствовать. Старался пить водку, а не ракию, и пытался найти под закусь селёдку. Но ему не привезли. И короче, этот Стефан под видом Петра Третьего провел перепись населения, запретил кровную месть, и ввёл всякие полезные законы. И было безопасно. Например, Стефан как-то оставил пистолет, украшенный серебром, и кошель с золотом на дороге. И это никто не брал лет пять, пока Стефан не забрал. "Ну и нахуй надо, - говорили черногорцы. - Чо мы, дураки, что ли. Это же явно подстава. Мож, там видеокамеры стоят. Классный царь, да. Любим его".

А меж тем, Черногория тогда была под турками, которые охительно любили этот курорт. А венецианцы владели побережьем. И все они как-то взволновались, что приехал какой-то чувак, и управлять начал - дачу отдыхающим в аренду нормально не сдашь. Венецианцы послали ему отравленный шоколад. Но Стефан сказал, что сладкое вредно и ваще от него диабет бывает. Венецианцы охуели, и послали лекаря с флаконом с ядом. А тот взял и пропал куда-то. Ни яда, ни лекаря. Курорт, расслабился человек. Тогда венецианцы плюнули и отправили войска. И турки отправили. И разбили отряды Стефана. Но тут Россия вступила в войну, и турки деликатно засунули язык в жопу, и отступили, ибо хули там Черногория, Стамбул спасать надо. Венецианцы же вспомнили о неотложном желании покушать макарон, и тоже съебались. Своих туристов полно.

Тем временем митрополита Черногории Савву власть самозванца заебала. Он послал письмо в Питер, спросить - а правда Пётр Третий жив? "Владыка, - пришёл ответ. - Да ты охуел, что ли?". Руководствуясь исчёрпывающим русским ответом, Савва разослал письмо по черногорским деревням. Тут Стефан сказал - черногорцы, а хули митрополит такой богатый? Давайте его имущество разделим. Черногорцы типа - так ты Петя или не Петя? Стефан такой - да хули вам разница? Грабьте митрополита. Черногорцы разграбили дом митрополита Саввы и угнали его стада. "Блядь" - сказал Савва, но сделал это с милостию Божией, ибо митрополит. Тут из России приехал генерал Долгоруков, и сказал - да блядский же рот, люди. Никакой это не царь. Я свидетельствую. "Нам похуй уже" - сказали черногорцы. - Мужик, не видишь - у нас же стада".

Сербский патриарх Бркич объявил Стефана царем и велел ему присягать. А потом, по просьбе Долгорукого, объявил бродягой и самозванцем. "Я сходно работаю, - объяснял патриарх. - Сто долларов одно решение, и двести - другое". Черногорцы осудили Стефана. А потом Стефан приехал, и они его радостно приветствовали. Курорт же, весёлый народ. Тогда Долгорукий его арестовал. "Заебись, - сказал Стефан. - Сами видите, он признает меня царем. Сам поселился внизу дома, а меня - наверху оставил. Уважает". "ДА ЁБ ВАШУ МАТЬ" - сказал Долгорукий, уже осатаневший от курортных реалий. Он дарит Стефану патент на чин русского офицера, бабло, и велит поднимать всех на войну с Турцией. И уезжает. И клянется больше в Черногории не отдыхать, так как местные реалии слегка утомляют.

Тем не менее, в 1770 году турки добрались до Стефана. Подорвали бочку со взрывчаткой. Он ослеп и стал инвалидом, но продолжал руководить. "Как это?" - удивлялись турки. "Да так" - отвечал Стефан. - "Я же ослеп, а не охуел". Ну и в, в 1773 году слепого Стефана в монастыре убил подкупленный турками грек Станко Класомунья. Отрезал ему голову, положил в мешок и ушел. Охрана спрашивает - а что в мешке? "Доставка греческого салата" - говорит грек. Пока разбирались, кто заказывал - он ускользнул. Сволочь. Так закончилась эта эпопея.

А мораль тут такова - если человек умеет карьеру делать, она и на курорте сложится. Правда, можно без головы остаться, но зато 7 лет прекрасной царской жизни.

* на фото из Инстаграма Долгорукого - Стефан. Но хз, чье это фото, на самом деле. Может, он актёра заснял. Хотя сами видите - вылитый русский. Прям не отличить.

© Zотов