Садизм

Мама выживает меня из квартиры.
Я девушка, 29 лет. Язва кишечника, анемия, невротические боли (не помню точный диагноз, жестко болит спина, выписали нейронтин) + психотерапия (куча детских травм). Лечение выходит на 12-15 к в месяц. Мне некуда пойти, потому что получаю 20 тысяч. Друзей и молодого человека нет.
Мама запойная алкоголичка. Я её в запоях мою, стригу её ногти, делюсь с ней одеждой и обувью, потому свои она рвет и периодически теряет. Я не та дочь, какую мама хотела бы, но я делаю все, что в моих силах. Главная проблема: она, когда напьется, бросается на меня с доской или ножом, бьет меня, вцепляется ногтями. Позавчера дала мне пощечину и сломала очки. Я её умоляю на коленях, мол, мама, хватит, давай жить дружно. Она соглашается, но уже к вечеру начинается старая песня: это моя квартира, ты тут никто, звать тебя никак. Я захочу -- убью тебя. Позвоню своему "любовнику" (рил, так и говорит), и он закопает тебя. Всякое другое. Что по кругу меня пустят. И прочее.
Я вообще не пью.
И вот, когда мама в очередной раз стала бить меня, я толкнула её наугад. Она сразу вызвала полицию, сказала, что я её избила. Приехал наряд. Я пыталась объяснить ситуацию, показать синяки и ссадины, царапины, но меня никто не слушал. Просто забрали в отделение. Я просила хоть какие-то показания у меня взять, но мне только дали расписаться в бумагах и сняли отпечатки + протектор ботинок. Потом я несколько часов сидела в каком-то помещении с решеткой. После меня увезли домой, где мама прямо при полиции угрожала мне убийством, но они проигнорировали и это. И мои побои тоже. Забрали мою спортивную винтовку (мама открыто при них говорила, что оболгала меня, якобы, я в нее пыталась выстрелить, но они сказали, что раз заява есть, то оружие изымают).

Следующим вечером я случайно разбила банку из под огурцов. Мама с криками "убивают, спасите, помогите" выбежала из квартиры, начала истерически ломиться к соседям, кричать, что ей конец, её режут. Это была игра оскаровского масштаба. Я не придала особого внимания её крикам, подумаешь, банка... Подмела осколки, помыла пол, стала мыть посуду, и вот так меня и приняли в тапках... Я говорю, мол, вот осколки единственной банки, ссоры не было, банка упала и все. Но меня все равно снова забрали. Снова держали в отделении и потом в два часа ночи я шла домой с другого конца города, трясясь от холода. Следующим утром снова пришла полиция, забрала уже инструменты, сотрудники разбросали все вещи, книги, ворочали мебель. (Под радостные мамины визги. Её нездоровое наслаждение происходящим -- одна из самых отвратительных вещей, которые я наблюдала воочию) У брошенных книг лопнули корешки. Я запротестовала, начала просить не швырярь вещи, но меня игнорировали. Мама сказала, что я, как маньячка, бью её монтировкой и т.д., и т.п.
У меня не снимают побои, мне не дают писать встречное заявление и пугают 222 статьей, говорят, что посадят меня, если я буду брыкаться. Сегодня возили в ПНД, но там, конечно же, полиции сказали, что с моей головой все нормально. Меня повезли туда, потому что мама говорит, что я шизофреник.
Помогите, пожалуйста. Как сделать так, чтобы полиция меня услышала и хотя бы сняла побои?
Ещё мне сказали, что спортивную винтовку не вернут, как и инструмент. Если буду возникать, то посадят, и, цитата: "Мне плевать, кто прав, кто виноват."

Чек за починку сломанных очков прилагаю.
Чувствую себя невидимой... Никто меня не слушает. Сказали маме выписывать меня из квартиры и гнать на все четыре стороны. И она, гигикая, побежала в суд.
Небольшая (большая) странность мамы: кинула сестру на наследство, вымогала деньги у соседки за найденный ключ, вымогала "премию" за возврат у сотрудницы банка, которая ошиблась, и выдала ей больше денег. Зоосадистка. Кусает кошек за носы, пока я не вижу, ломает им лапы. Открывает насильно пасти и нюхает (кошкам жестко не нравится. Но если они сопротивляются, она душит их). У кота была мочекаменная, и она, чтобы злой ветеринар не надурил её, сама лечила кота. Понаставила лекарств в непонятной дозировке, ввела в состояние анафилактического шока, мяла его разбухший живот.
Пригласила меня домой (я ушла на квартиру после того, как меня выгнали в очередной раз и не отдала кота, прикрываясь ментами), уже когда он умирал. Я вызвала ветеринара ночью, но котик все равно умер, не смотря на наши старания.
Самое ужасное: я отлучилась по поручению вета, и, когда вернулась, спросила, как кот. Мама ударила его, чтобы он вздрогнул, и я поняла, что тот жив. Врач был в шоке.

Синяки сфотографировала, как могла. Не знаю, почему, но их почти не видно на камеру. У меня Сяоми редми 9А. Очень хочется снять побои, но я не знаю, как. Мама бьет меня всю жизнь. В детстве пичкала странными таблетками, от которых я все время спала. Позволяла отчиму делать со мной все, что ему хотелось, и потом всем рассказывала, что я их оговариваю.

Господи, я уже сама в себя не верю...

Автор: Wailon

В Березовской больнице врач-хирург отказался госпитализировать пожилого пациента, который приехал в отделение с острой болью в области живота. По словам сына, который сопровождал слепого отца, доктор даже не стал проводить осмотр.

— Я ночью приехал из командировки, утром к папе пришел сразу. Смотрю — он плохо себя чувствует, кругом моча. Сразу повез его в больницу, — рассказал Константин. — У него была резь внизу живота и текла жидкость мутная. Я пытался объяснить это врачу. Он сказал: «Недержание — это к урологу, приходите в понедельник».

Но сын не стал дожидаться понедельника, а повез папу в Екатеринбург. Мужчину тут же положили в больницу № 7 и сделали операцию.

— Ему поставили трубку в мочевой пузырь, сейчас отцу лучше намного, — рассказал Константин. — Страшно представить, что было бы, если бы мы ждали понедельника. Я это так не оставлю, буду писать жалобу в министерство здравоохранения.

По словам мужчины, после этого он пытался поговорить с хирургом и рассчитывал хотя бы на извинения, но тот даже не вышел к нему в коридор.

"Одна,

но пламенная страсть!"

Я не была жестокой девочкой. Ладно, не буду врать – была. Ещё какой!

Мне нравилось мучить хомячков.

Только не подумайте, что я душила или травила мелких пушистиков. Совсем нет! Держать их за задние лапки, заливаться хохотом, глядя, как они пытаются сбежать, оборачивая растерянные мохнатые мордочки и недовольно сверкая бусинками глаз – вот всё, что мне было нужно. Мелкие сладкие гаденыши!

Но довольно скоро я поняла, что мучить беззащитных зверёнышей – подло. И такие забавы перестали приносить удовольствие. Мучить хомячков мне по-прежнему нравилось, но на душе потом становилось гадко, будто сердце поливалось ледяной водичкой. Поэтому я не возражала, когда хомячков отдали. Потом в нашем доме жили и рыбки, и кошечки, и собачки, и попугайчики и даже гигантские тараканы, которых папа купил в зоомагазине за кругленькую сумму. Со всеми я жила мирно. Но с тех пор не была счастлива ни одного дня.

Серые дни, сменялись тоскливыми серыми годами. Я пошла в школу, закончила её, поступила в институт. Училась без особых успехов, но и без особых проблем, занималась своими делами. Делала вид, что всё в порядке, но жизнь моя была пуста и бессмысленна. Мои подруги мечтали об удачном замужестве или карьере, я же не мечтала ни о ком и ни о чём, вернее – не позволяла себе мечтать. Только один раз в тот период своей жизни я была счастлива по настоящему – когда пришла в гости к одногруппнице Светке Красновой.

Мы посидели на кухне, попили чаю, поболтали. Потом Светке позвонил ухажер, и она улепетнула секретничать с ним на балкон. Я скучала и грустно жевала печеньки, пока странно знакомые звуки из соседней комнаты не взволновали меня… Шебуршание, будто копошащиеся в газетах мыши, или... Хомяк! Хомяк! Роскошный наглый хомячище изумительного персикового цвета чесал свою попку лапкой и делал это так самозабвенно, будто это было самое важное действо на земле.

Далее со мной приключилось какое-то наваждение. Не помня себя, я взяла со стола то ли острозаточенный карандаш, то ли ручку и ткнула этим предметом в наглую меховую задницу. Думаете, хомяк заплакал и убежал? О, нет! Этот хомяк не был таким беззащитным, как маленькие желтые комочки из моего детства. Этот был боец! Элитный боец сумо, в глазах которого сверкала истинно берсерковская ярость! Он сделал резкий выпад. В сторону моей руки, а не карандаша! Умняшка! Я едва успела отскочить от прозрачного коробка, в котором он жил. Ути-пути!

Я почувствовала, как у меня проходит нажитый за годы учёбы гастрит и уменьшается близорукость. Чёрт, даже очки запотели! Сняла. В моих жилах бурлила кровь от ощущения схватки с достойным противником, но второй раз тюкнуть хомячка у меня не получилось. Зараза…

Вернулась Светка, и стала мне что-то рассказывать. Я привычно натянула на лицо маску заинтересованности и снова надела очки, придающие мне вид умного, спокойного человека. Несмотря на то, что я хомячий маньяк – это еще не повод, чтобы выпадать из социума. Хотя, маньяки так себя обычно и ведут – не как откровенные психи, но как милейшие люди, которым приятно изливать душу, плакаться в жилетку, ездить по ушам и так далее… далее…

Выслушав приятельницу, покивав головой, поахав и поцокав языком в нужных местах её рассказа, я отправилась домой. Несмотря на пережитый катарсис, чувствовала я себя гаденько. Персиковый хомяк несомненно был героической личностью! Мое уважение к его силе духа и самомнению было искренним и неподдельным, но опять… Этот холодок на сердце! Я ведь могла пристукнуть лохматого сумоиста тапком, а ему нечем было противостоять мне, кроме как глупой самоуверенности, будто он самое сильное и важное существо на планете. Эхх…

Прошло ещё пару лет. Я уже ходила на работу, жила в большом доме с родителями, братом, невесткой и племянниками. Они были хорошими людьми, и я старалась им соответствовать. Я полюбила огородничать, вышивала крестиком, смотрела отупляющие сериалы, и… загибалась от тоски. Так бы и существовала, а не жила, если бы, как черт из табакерки, в мою жизнь не ворвалась тётя Жанна.

Ну как ворвалась… Знала я её, конечно, с детства – она была старшей сестрой моего отца, но пересекались мы с ней крайне редко. Жила она в часе езды от нас – в областном центре Нерезиновске, приезжала к нам в Окраинск, когда хотела. Приезжала обычно по теплу, то есть летом, а летом меня – вечно грустную и апатичную, отсылали в санатории и на турбазы. Все наше общение с тетей Жанной сводилось к обмену следующими фразами:

- Ну, как я выгляжу? – спрашивала она меня, вглядываясь при этом в комнатное зеркало или в пудреницу.

- Нормально, - отвечала я, пожимала плечами и отходила погрустить в своей уголок и собрать вещи для поездки.

Когда я повзрослела, видеться мы чаще не стали. Обычно, я уезжала отдыхать, когда тётка приезжала нас навестить. Мои родные были людьми, как вы уже поняли, тихими и неконфликтными, поэтому ничего про тётю худого вслух не говорили, но вот соседи, почему-то называли ее Жанна Ачётакого. Это было странно. Я никогда не слышала, чтоб тетка произносила просторечную фразу «Ачётакого?» Она всегда себя вела так, будто не у нас в Окраинске родилась, а потом переехала в Нерезиновск, а из Парижа туда спустилась по золотой лестнице, устланной красной ковровой дорожкой.

Ну, не суть! В тот год я не поехала на море, потому что отпуск мне поставили в ноябре. И я осталась дома. И столкнулась нос к носу с осчастливившей нас своим визитом родственницей.

Первые три дня прошли спокойно. Мы обменялись с теткой нашим традиционным приветствием:

– «Как я выгляжу?» - «Нормально…». Она отправилась с визитами по родственникам, знакомым и соседям.

- А куда ты идешь? – спросила она меня утром четвертого дня.

- Да вот пошла в магазин за хлебом – всё купила, а хлеб забыла, - улыбнулась я. – Снова идти придётся.

Тётя улыбнулась в ответ. Милейшая женщина.

- А парень у тебя есть? – спросила она вечером четвертого дня.

- Нету.

- Тогда тебе надо ребёночка самой родить.

Стёкла очков помогли моим глазам не вывалиться от удивления.

- Вот ваша дочка и замужем, - смирено ответила я, – и денег зарабатывает много, вот ей бы и рожать.

- Да. Моя Лерочка и умница, и красавица. Не то, что ты. ДАЖЕ ЗА ХЛЕБОМ СХОДИТЬ НОРМАЛЬНО НЕ МОЖЕШЬ.

Не знаю, может, мое лицо в тот момент перекосилось или вытянулось, а может и вытянулось и перекосилось одновременно, но тетка сделала удивленные глаза и произнесла сакраментальную фразу: «Ачётакого? Я же правду сказала».

И тут у меня возникло острое желание ткнуть ей в попу вилкой и стереть с лица эту самодовольную улыбку. Но от ощущения осознания приближающегося счастья, что вот нахлынет, как морская волна, я не могла даже пошевелиться. Как сквозь сон слышала я слова тётки, что у меня круги под глазами и мне надо к врачу, и что зря я юбку с карманами на липучках ношу – такие в Нерезиновске давно уже вышли из моды. А! Контрольный в голову! Оказывается, и постриглась я зря – у меня короткая шея и уши некрасивые.

Я смотрела на маленькое хрупкое старое тельце – а видела мохнатую тушку, вглядывалась в блёклые глазики в обрамлении густо накрашенных ресниц – а видела чёрные бусинки хомячих гляделок. На радостях у меня совсем сдали нервы. Я начала кричать на тетку! Тётка начала кричать на меня! С непривычки я быстро выдохлась, а тётка только разошлась! И тут до меня дошло – не я одна в нашей семье хомячий маньяк. Тётка была такой же, как я, но в разы похлеще. Для неё все люди были хомячки, обязанные покорно слушать колкости, что она говорит, будто ученики, внимающие мудрости гуру.

Следующие три дня были трешем, угаром и сами знаете, чем ещё, но… не для меня и не для тётки. Для других родственников. Я была на седьмом небе от счастья, простите за банальность.

- Ты никому не нужна! – кричала мне тетка. – У тебя ни кола ни двора! Что ты кривишься? Я тебе добра желаю, поэтому и правду говорю!

- Ах, ты ж старая сушеная мумия…

Моя тётушка говорила и говорила, впрочем, говорила и я. Всё накопленное за годы схлынуло водопадом, пробившим каменную стену. Сердце билось совершенно спокойно, а все болячки словно оставляли меня, одна за другой, постоянную сонливость будто снимало нежной рукой - ведь я совершенно спокойно могла говорить всё, что заблагорассудится и мучить, мучить, мучить «хомячка», которого было, нисколечко не жаль! Сколько же лет я молчала! Поди, от того у меня и гастрит, и близорукость, и поперечное плоскостопие.

Ах, любезная тётушка – достойный спарринг-партнёр, как бы я хотела ткнуть в тебя вилкой, но ещё лучше обсудить твою глупую кривую дочурку от слова «чурка» и то, как дядя гонялся за тобой по двору с топором после того, как ты указала ему на некоторые оплошности в его жизни. Нет, и не было ничего приятнее!

Но всё проходит, прошло и это. Тётя уехала, мои родные вздохнули с облегчением. Они провожали её с фальшивой печалью на лицах, но на самом деле искренне горевала об её отъезде только я. Вскоре после этого, тетя Жанна приболела, да так, что никогда больше нас не навещала. Я локти себе кусала за то, что столько лет, да, что там лет – десятилетий, я не замечала, какое сокровище было у меня под самым носом. Мне очень не хватало тёти, единственного существа на земле, которого мне не жаль было «ткнуть в попу вилкой», образно говоря.

Моя жизнь опять потекла унылой рекой меж безрадостных берегов скучных будней и выходных, пока однажды я не услышала из-за двери родной кафедры чей-то незнакомый сладко-противный голос. Не иначе как новой преподавательницы! Голос говорил всем и каждому завуалированные гадости, приправляя их фразочками, типа: «А что такого? Просто я всегда людям правду говорю».

Снова запотели очки.

Сняла… Мило улыбнулась поздоровавшемуся со мной студенту – подхалиму и бездельнику, жизнерадостно кивнула головой проходившей мимо коллеге с соседней кафедры – жуткой зануде, задолбавшей присылать мне на Вацап рецепты сырников и масок для волос. Толкнула дверь и… Вот мы и снова встретились.

Мой хомячок.

Все совпадения случайны, авторы считают и утверждают, что мучить животных аморально и подло.

Было дело в 2000-х. 3 часа ночи. Стук в окно настойчивый и беспокойный. Продолжается уже 2 минуты, хочется встать с кровати и инициатора этого звука огреть чем-нибудь непристойным по голове. Мне 12 лет. Я живу в половинке коттеджа с родителями (мать и отчим и новорожденный брательник на одну комнату в 18 кв. метров), я помогаю делать водку. Пшеничную и Московскую. И несмотря на то, что они льются из одной канистры, местные алкаши вещают, что Пшеничная забористее. Им виднее. Мое дело принять бутылки, отмыть до блеска их в ванной, там же сделать уроки (мелкий брательник орёт круче чем сигнализация в банке), разлить в бутылки вкусняшки и наклеить этикетки. За каждое действие я получаю 10 копеек. 20 рублей помывка, 20 разливка, 20 наклейка. Олигарх, не иначе. Продажа продукта в три часа ночи - ноль рублей. Но чего ради семьи не сделаешь. Открываю форточку. Тётенька, лет сорока, распахивает рабочий халат, отматывает четыре пачки электродов с голого тела (пояса), пожалуйте принять. Забыл сказать, мы ж еще цветмет и электроды принимаем. Тащусь в гараж, забираю электррды, отлистываю двадцатник (по пятёрику за пачку) тётеньке. По ходу выражаю неудовольствие поздним визитом тётеньки. Тётенька через день выражает неудовольствие сервисом отчиму, а он мне, ибо нехрен клиентов отпугивать. На следующий день иду в школу, родители на работу. По возвращению исчезает телевизор и предательски хлопает вскрытая форточка. Через день сосед Игорёк сталкивается с отчимом и двумя крепко сбитыми парнями уголовного вида, которые немножко елозят его лицо по асфальту. Через день телевизор виртуозно возвращается на место. И то хорошо, можно кассеты всякие посмотреть, предварительно спрятанные от назойливых глаз в шифоньере. Проходит месяц. Возвращаюсь домой, во дворе визг. Нечеловеческий. Сосед Костик (местный нарколыга) хочет бухнуть, а закуски нет. Дворняга "дружок" на цепи попал под раздачу, его товарищ сосед охаживает камнем по голове. Жестокое обращение с животными? Нет, не слышали. Дружок, испустив последний вопль, превращается в шашлык для безумного наркомана. Да, Костика на следующий день, проучит отец, весьма серьезный спец по боксу (а во времена СССР чемпион мира). Но, дело сделано, собакена уже не вернуть. 6 утра, дикий крик брательника, голова трещит от ночных гостей, но нужно идти в школу. Тяжелое детство, говорите? Нет, это просто жизнь.

К сожалению в очередной раз попал на художества укропитеков (прошу не путать с Украинцами)

Бомбить во все месенджеры и слитые телефонные базы. Тыкая стволами в безоружных утверждая свою позицию конечно аргумент. Звонить матери убитого тобой солдатика, ну а хули. Нассать на труп врага- да запросто. Не выпускать своих-же мирных из городов превосходно. ( подруга в Киеве и все ещё на связи, пруфов естественно на неё не будет).В очередной раз задаюсь вопросом. Какой реакции вы ожидаете? Проститутки от СМИ фильтруют информацию для "прогрессивного мирового сообщества" Но в сторону РФ перманентно летят ваши "доблестные подвиги". Что кроме ненависти вы надетесь получить?