Однажды у Европы уже был «Мюнхен»: 87 лет назад в этом городе политики заключили сделку в попытке избежать большой войны. Тогда за «мир во всем мире» великие державы решили заплатить частью Чехословакии. Агрессор с удовольствием принял эту «плату», стал благодаря этому сильнее — и вскоре развязал новую мировую войну, оказавшуюся намного ужаснее предыдущей. Рассказываем о соглашении, которое окрестили Мюнхенским сговором.

«Международный поцелуй», или Как мировое сообщество попыталось отказаться от войн

Период мировой и европейской истории между 1918 и 1939 годами часто называют межвоенным (иногда по-латински — «Интербеллум»). Но это более позднее обозначение. Для людей той эпохи их время было «послевоенным», ведь, пройдя через ад всемирной войны, человечество совсем не ожидало ее повторения.

Политики и общественные деятели разных стран работали над созданием рецепта, который смог бы защитить мир от новой бойни. На это ушло около десяти лет. В апреле 1927 года министр иностранных дел Франции Аристид Бриан предложил США заключить договор «о вечной дружбе, запрещающий обращение к войне как к средству национальной политики». Идею такого договора Бриану подсказал американский историк Джеймс Шотвелл, главный редактор 150-томной «Экономической и социальной истории Первой мировой войны». Ученый, детально изучивший первый глобальный конфликт, пришел к выводу, что в современности война между двумя промышленно развитыми странами почти всегда будет перерастать в многосторонний конфликт. А раз так, единственным способом избежать мировой войны в промышленно развитом мире мог быть только полный отказ от развязывания вообще любых войн.

В США раздумывали над французским предложением более полугода. Наконец, в декабре 1927 госсекретарь Фрэнк Келлог ответил Бриану, что правительство его страны с удовлетворением принимает французское предложение, но с одной существенной поправкой: участниками такого договора об отказе от войны должны были стать и другие страны — в первую очередь все главные державы мира.

Договор об отказе от войны в качестве орудия внешней политики 27 августа 1928 года подписали в Париже представители Бельгии, Германии, Италии, Польши (напомним, что частью этой страны в то время была Западная Беларусь), США, Франции, Чехословакии, Японии — а также Великобритании и ее доминионов (Австралии, Индии, Ирландии, Канады, Новой Зеландии и Южно-Африканского Союза). В этот же день госдеп США отправил приглашения присоединиться к соглашению еще 48 государствам, в том числе Советскому Союзу. Договор стал известен как пакт Бриана — Келлога, или Парижский пакт.

О том, насколько большие надежды люди того времени возлагали на этот договор, можно судить по тому, что Фрэнк Келлог за его подгототовку получил Нобелевскую премию мира в 1929-м. Оно и неудивительно: благодаря пакту агрессивная война впервые в истории человечества стала незаконной с точки зрения международного права.

Отметим, что в руководстве СССР (в состав которого тогда входила восточная половина Беларуси) по вопросу о пакте Бриана — Келлога имелись разногласия. Нарком иностранных дел Георгий Чичерин выступал против участия в нем, утверждая, что «присоединение к уже готовому пакту, созданному другими, для нас неприемлемо». При этом главный советский дипломат предлагал все же отправить советскую делегацию на церемонию подписания договора об отказе от войн: «В этом случае наша роль заключалась бы в том, чтобы явиться, поспорить, пошуметь, выдвинуть всякие протесты и, наконец, уйти со скандалом».

Напротив, присоединение к пакту активно поддерживали член Политбюро Николай Бухарин и заместитель наркома иностранных дел (и уроженец Белостока) Максим Литвинов. По их мнению, СССР был заинтересован в «продолжении передышки» и не должен был пренебрегать даже «самой ничтожной гарантией против войны». Позиция Бухарина и Литвинова победила, и 31 августа 1928 года СССР уведомил Францию о согласии присоединиться к пакту.

На тот момент Москва действительно выступала как сторонник отказа от войны в международных отношениях. В ноте французскому посольству советское правительство заявило, что хотело бы запрета войн не только в формально-юридическом толковании этого слова (то есть предполагающего процедуру «объявления войны»), но и других видов военных действий вроде интервенции, блокады, оккупации чужой территории. Напомним, похожим образом, без формального объявления войны, происходит сейчас полномасштабное российское вторжение в Украину. Правда, предложение Советов так и не было отражено в тексте пакта.

На этом миротворческие инициативы Москвы не закончились. СССР не только первым ратифицировал соглашение (акт об этом французскому послу в Москве вручили 6 сентября 1928 года), но и придумал, как ускорить его вступление в силу. Дело в том, что, согласно договору, пакт Бриана — Келлога начинал действовать с момента ратификации всеми участниками. Этот процесс затягивался. Поэтому СССР предложил своим соседям — Латвии, Польше, Румынии и Эстонии — считать Парижский пакт действующим досрочно, то есть сразу после ратификации этими странами. Такое дополнительное соглашение (известное как «протокол Литвинова») было подписано в феврале 1929 года. Тогда как ратификация всеми участниками растянулась до июля.

Главным недостатком пакта Бриана — Келлога было отсутствие в тексте каких-либо санкций или других негативных последствий для его нарушителей. Парижский договор (к слову, никем не денонсированный — то есть действующий до сих пор) фактически стал декларацией, в которой страны осудили использование войн для разрешения международных споров и пообещали, что будут решать такие споры и конфликты только мирными средствами. Никакого механизма принуждения агрессора к миру документ не предусматривал. Из-за своего мягкого, декларативного характера он получил название «международный поцелуй».

Тем не менее обещаний об отказе от войны, которыми государства обменялись в Парижском договоре, хватило, чтобы удержать Европу от межгосударственных войн почти на десять лет. Увы, здесь не перестали стрелять вообще — например, в Испании в 1936 году началась страшная гражданская война, в которой опосредованно участвовали и другие страны. Но нападений одного государства на другое в нашей части света в это десятилетие не было.

Мюнхенский ящик Пандоры

За следующие пять лет к пакту Бриана — Келлога присоединилось почти полсотни государств мира. Но к тому времени одному из первоначальных подписантов стали мешать ограничения Парижского договора. В 1933 году в проигравшей Первую мировую войну Германии, обедневшей, уставшей и разочарованной, власть взяла крайне правая Национал-социалистическая немецкая рабочая партия (НСДАП).

Договор об отказе от войны от имени Германии подписало предыдущее демократическое правительство (так называемая Веймарская республика). А вот НСДАП пришла к власти, используя реваншистские лозунги. Лидер нацистов Адольф Гитлер в своем политическом манифесте «Моя борьба» еще в 1920-е годы обещал согражданам пересмотреть «несправедливые» итоги Первой мировой войны, завоевать для Германии «жизненное пространство» в Центральной и Восточной Европе и объединить всех немцев в одном государстве.

Укрепив собственную власть и разобравшись с внутренними врагами, Гитлер взялся за выполнение обещаний. На первых порах он мастерски пользовался страхом европейцев перед большой войной, которую политики его поколения пережили на собственном опыте. В 1936 году Берлин нарушил подписанный после Первой мировой Версальский договор и ввел войска в Рейнскую демилитаризованную зону — западную часть Германии, в которой ей было запрещено держать армию и строить укрепления. Франция и Великобритания, победившие Германию менее 20 лет назад, решили избежать нового конфликта и проигнорировали эту первую военную операцию Гитлера.

Окрыленный успехом, в марте 1938 года он ввел войска уже в соседнее государство — Австрию. При этом формально Германия не нарушила положений пакта Бриана — Келлога, ведь войну Австрии она не объявляла. А ее присоединение к «третьему Рейху» месяц спустя произошло с помощью контролируемого нацистами «референдума».На исчезновение с карты целого суверенного государства остальные европейские державы ответили в лучшем случае выражением беспокойства. Агрессивные действия лидера немецких нацистов снова решили «не замечать», рассчитывая, что на этом он остановится.

Расчет не сработал. С точки зрения Гитлера все складывалось очень удачно. Почувствовав слабину со стороны других великих держав, он решил ковать железо, пока горячо. Сразу после успешного аншлюса Австрии взгляд немецкого диктатора обратился на Чехословакию. Здесь в граничащей с Германией Судетской области жило около трех миллионов людей немецкого происхождения. Впрочем, подрывную политическую деятельность в Чехословакии нацисты вели еще с октября 1933 года, когда там был основан прогерманский «Судетско-немецкий трудовой фронт».

В апреле 1938 года Гитлер обсудил со своими военными возможность прямого военного захвата Судетской области. Вариант внезапного вторжения был отвергнут, поскольку это могло вызвать международный кризис. Но информация о том, что в Берлине разрабатывается план оккупации Чехословакии, просочилась за пределы Германии.

К началу 1938 года Чехословакия отнюдь не была удобным мальчиком для битья. Страна обладала высокоразвитой военной промышленностью и имела одну из лучше всего вооруженных армий в мире. Она могла мобилизовать 47 дивизий, тогда как Гитлер смог наскрести для «Плана Грин» по вторжению в эту страну лишь 39. Вдобавок чехи сильно укрепили гористую границу с Германией, что превратило ее в труднопреодолимое препятствие для стремительного танкового блицкрига.

Чехословакия была готова сражаться, но в Праге понимали, что в одиночку победить Германию они не смогут. Поэтому еще в 1924 году эта страна заключила договор о союзе с Францией. Вместе армии этих двух стран были по всем параметрам сильнее немецкой, и начинать войну против них сразу на два фронта для Германии было бы чистым безумием.

Тем не менее поймавший удачу за хвост Гитлер продолжал требовать «воссоединения» чехословацких немцев с Германией. Хотя его агрессивная риторика создавала впечатление, что война неизбежна, какое-то время прямого результата это не давало. Но 8 апреля 1938 года во Франции сменилось правительство. Новый кабинет Эдуарда Даладье был создан без участия социалистов — принципиальных противников нацистского режима в Германии. И уже через четыре дня газета Le Temps опубликовала статью профессора юридического факультета Парижского университета Жозефа Бартельми, в которой тот «доказал», что франко-чехословацкий договор о союзе 1924 года не обязывает Францию вступать в войну, чтобы спасать Чехословакию.

Похожие настроения царили и по ту сторону Ла-Манша. Еще до публикации Бартельми в лондонской The Times вышла передовица, написанная главным редактором Джеффри Доусоном. Из нее британцы узнали, что Великобритании не стоит ввязываться в войну за сохранение чехословацкого суверенитета над Судетами, не узнав перед этим мнения самих судетских немцев.

В конце апреля 1938 года премьер-министры Франции и Великобритании Эдуард Даладье и Невилл Чемберлен встретились в Лондоне, чтобы обсудить чехословацкий вопрос без участия самой этой страны. И пришли к выводу, что европейский мир можно спасти только путем передачи Германии спорных территорий с немецким населением.

12 сентября 1938 года вооруженные формирования судетских немцев, поддерживаемые Берлином, начали мятеж, атакуя чехословацкие подразделения в разных регионах страны. Позднее в Чехословакии эти действия расценили как начало необъявленной войны со стороны Германии.

В середине сентября 1938 года Чемберлен встретился с Гитлером в его резиденции. Здесь британский премьер-министр, как ему казалось, «умиротворил» германского диктатора обещанием убедить свое и французское правительство признать результаты будущего плебисцита в Судетской области. В ответ Гитлер пообещал не начинать военных действий до дальнейшего обсуждения. Затем французы и англичане подготовили совместное предложение, предусматривающее передачу Германии всех территорий Чехословакии, на которых доля немецкого населения превышала 50%. При этом с самой Чехословакией детали этой сделки за ее счет никто даже не обсуждал — ее просто поставили перед фактом.

Под угрозой остаться без военной помощи со стороны Франции и Великобритании страна 21 сентября согласилась отдать Судетскую область Гитлеру. Но ему этого уже было мало: лидер нацистов теперь хотел полностью ликвидировать чехословацкое государство, разделив его с Венгрией и Польшей.

На этом этапе Европа и мир, возможно, еще могли избежать последующих кровавых событий. На новые наглые требования Гитлера Чехословакия 23 сентября ответила проведением всеобщей мобилизации своей армии. На следующий день частичную мобилизацию объявила и Франция. Под давлением таких «аргументов» Гитлер отказался от своих требований о ликвидации чехословацкой государственности и согласился на проведение дипломатической конференции с участием Италии в качестве посредника.

Но на этом решительность европейских политиков закончилась. 27 сентября Чемберлен выступил по радио с заявлением, в котором так объяснил свою позицию:

«Как ужасно, фантастично, невероятно, что мы должны рыть окопы и примерять противогазы здесь из-за ссоры в далекой стране между людьми, о которых мы ничего не знаем. Как бы мы ни сочувствовали маленькой стране, столкнувшейся с большим и могущественным соседом, мы не можем ни при каких обстоятельствах вовлечь всю Британскую империю в войну только из-за нее. Если нам придется сражаться, то это должно быть по более важным вопросам, чем этот».

29 сентября Гитлер, Чемберлен, Даладье и итальянский диктатор Бенито Муссолини встретились в Мюнхене. Гитлер на этой встрече открыто злился из-за того, что накануне не смог войти в Судетскую область как «освободитель» в назначенный им самим день и был вынужден согласиться на арбитраж трех других держав. Боясь спровоцировать еще больший его гнев, остальные участники встречи не решились настоять на том, чтобы на конференцию допустили прибывших в Мюнхен чехословацких дипломатов.

Оставив представителей атакуемой страны за дверью, Великобритания и Франция «умиротворили» Гитлера ее территориями. По условиям Мюнхенского сговора Судетская область перешла Германии. Париж и Лондон проинформировали Прагу, что она может либо принять эти условия, либо противостоять Германии в одиночку. Чехословацкое правительство решило подчиниться.

Последствия «миротворчества» Чемберлена

Вернувшись в Лондон из Мюнхена, Невилл Чемберлен искренне считал, что добился мира для своей страны и Европы в целом. Сходя с трапа самолета, он с гордостью размахивал текстом совместного заявления:

«Мы, немецкий фюрер и канцлер, и британский премьер-министр, провели сегодня еще одну встречу и согласились признать, что вопрос англо-германских отношений имеет первостепенное значение для наших двух стран и для Европы. Мы рассматриваем соглашение, подписанное вчера вечером, и англо-германское морское соглашение как символ желания наших двух народов никогда больше не воевать друг с другом. Мы полны решимости, что метод консультаций будет методом, принятым для решения любых других вопросов, которые могут касаться наших двух стран, и мы полны решимости продолжать наши усилия по устранению возможных источников разногласий и, таким образом, способствовать обеспечению мира в Европе».

Текст заявления Чемберлен зачитал у своей резиденции на Даунинг-стрит, после чего добавил:

— Мои добрые друзья, во второй раз в нашей истории британский премьер-министр вернулся из Германии, с честью принеся мир. Я считаю, что это мир для всего нашего времени. Идите по домам и спите спокойно.

Оптимистичный настрой Чемберлена разделяли далеко не все, и речь здесь не только о чехах. Прекрасно понимал, к чему ведет политика умиротворения диктаторов, будущий премьер-министр Великобритании, а на тот момент член парламента Уинстон Черчилль. Еще во время аншлюса Австрии он предупреждал Палату общин, что это лишь начало нацистской агрессии:

— Серьезность (аннексии Австрии. — Прим. ред.) невозможно преувеличить. Европа сталкивается с программой агрессии, хорошо спланированной и рассчитанной по времени, разворачивающейся поэтапно. И у нас есть выбор — либо подчиниться, как Австрия, либо принять эффективные меры против. Сопротивление будет тяжелым. <…> Но если мы будем медлить, скольких друзей мы потеряем, падение скольких потенциальных союзников мы увидим?

После возвращения Чемберлена из Мюнхена Черчилль оценил его старания по умиротворению Гитлера пророческой фразой:

— У вас был выбор между войной и бесчестьем. Вы выбрали бесчестье — и получите войну.

А 5 октября 1938 года в выступлении перед Палатой общин Черчилль назвалМюнхенское соглашение «полным и безоговорочным поражением» Великобритании и остальной Европы.

Ждать подтверждения правоты Черчилля оставалось недолго. Вместе с Судетской областью Германии отошли все те пограничные горные хребты, на которых базировалась чехословацкая система обороны. Уже в марте 1939 года Германия окончательно ликвидировал Чехословакию и оккупировала этнические чешские земли, включая Прагу. Захват Австрии и Чехии заметно усилил Германию и ее армию, и диктатор выбрал новую жертву — Польшу. Которая, к слову, поучаствовала в разделе Чехословакии, соблазнившись включением в свой состав чешской части Тешинской Силезии.

Оккупация Праги подействовала отрезвляюще на Францию и Великобританию. Вскоре после нее обе страны гарантировали Польше свою поддержку в случае германского нападения. Но было уже слишком поздно. Адольф Гитлер вошел во вкус, его армия усилилась (в том числе и благодаря огромным арсеналам захваченного чехословацкого оружия — надежного и качественного). В августе 1939 года Германия повторила трюк с соблазнением соперника территориями соседней страны и заручилась поддержкой Советского Союза, договорившись разделить с ним Польшу (так же, как ранее добилась благоприятной позиции Польши в чехословацком вопросе, отдав ей Тешинскую область).

Напомним, что до этого гитлеровского «искушения» СССР проводил достаточно миролюбивую внешнюю политику, активно продвигал пакт Бриана — Келлога. Но в Москве внимательно следили за успехами «умиротворяемого» агрессора в лице гитлеровской Германии и сделали соответствующие выводы. Впрочем, не только там: еще в апреле 1939 года Италия начала вторжение в Албанию и оккупировала ее, что стало первой межгосударственной войной в Европе после заключения Парижского договора.

Власти выпустили методичку к придуманному ими Дню народного единства. Выбрали самую возмутительную ложь из этого документа

Усилившегося и поверившего в благосклонность фортуны Гитлера уже совсем не пугали и не сдерживали гарантии безопасности, которые дали Польше Лондон и Париж. 1 сентября 1939 года Германия напала на эту страну, развязав Вторую мировую. Через два дня Великобритания вступила в войну. Чемберлен в своем выступлении по радио признал (пусть и с оговорками) ошибочность своей политики:

«Можете себе представить, каким горьким ударом для меня стало то, что вся моя долгая борьба за мир потерпела неудачу. И вся же я не могу поверить, что мог бы сделать что-то большее или что-то иное, что было бы более успешным. До последнего момента было возможно добиться мирного и честного урегулирования между Германией и Польшей. Но Гитлер этого не хотел. Он, очевидно, решил напасть на Польшу, что бы ни случилось. Его действия убедительно показывают, что нет никаких шансов ожидать, что этот человек когда-либо откажется от своей практики применения силы для достижения своих целей. Остановить его можно только силой».

Впрочем, останавливать Гитлера Чемберлену уже не пришлось. В апреле 1940 года после неудач начального этапа войны он уступил пост премьер-министра Уинстону Черчиллю — и скончался через несколько месяцев.

Пожалуй, самое ценное, что оставил после себя Чемберлен миру, — это горький урок, показавший бессмысленность и страшную цену политики умиротворения агрессора путем уступок ему. Выбрав из бесчестья и войны первое, британский премьер получил в итоге и его — и войну.

Осознав порочность своих решений и их печальные последствия, Чемберлен уже ничего не мог изменить. В отличие от нынешних политиков, которым ничто не мешает изучить его опыт — и воспользоваться им, чтобы избежать новых катастрофических ошибок.

Самое необычное в его негодованиях, что Польша в 1938 тоже отжала у Чехии Тешинскую область.

«От нечестивого органиста — гимн ненависти»

Самое громкое информационное событие 1938 года произошло 29 сентября, когда четыре государственных деятеля встретились в мюнхенском доме Фюрера, чтобы перекроить карту Европы. Тремя государственными деятелями, посетившими эту историческую конференцию, были премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен, премьер-министр Франции Эдуард Даладье и диктатор Италии Бенито Муссолини. Но, несмотря ни на что, доминирующей фигурой в Мюнхене был немецкий хозяин, Адольф Гитлер.

Фюрер немецкого народа, главнокомандующий немецкой армией, военно-морским флотом и военно-воздушными силами, канцлер Третьего рейха, герр Гитлер в тот день в Мюнхене собрал плоды смелой, вызывающей, безжалостной внешней политики, которую он проводил в течение пяти с половиной лет. Он разорвал Версальский мирный договор в клочья. Он перевооружил Германию до зубов - или настолько, насколько это было возможно. Он украл Австрию на глазах у охваченного ужасом и, по-видимому, бессильного мира.

Все эти события были шокирующими для стран, которые всего 20 лет назад победили Германию на поле боя, но ничто так не напугало мир, как безжалостные, методичные, управляемыми нацистами события, которые в конце лета и начале осени угрожали развязать мировую войну из-за Чехословакии. Когда он без кровопролития превратил Чехословакию в марионеточное государство Германии, вынудил к радикальному пересмотру оборонительных союзов Европы и получил свободу действий в Восточной Европе, получив обещание “развязать руки” от могущественной Великобритании (а затем и Франции), Адольф Гитлер, без сомнения, стал человеком 1938 года года.

Большинство других мировых деятелей 1938 года утратили свою значимость по мере того, как год подходил к концу. Казалось, что “почётный мир” премьер-министра Чемберлена, как никогда ранее, не принес ни того, ни другого. Все большее число британцев высмеивало его политику умиротворения диктаторов, считая, что ничто, кроме унизительной капитуляции, не может удовлетворить амбиции диктаторов.

Среди многих французов возникло ощущение, что премьер-министр Даладье несколькими росчерками пера в Мюнхене превратил Францию во второразрядную державу. Подражая Муссолини в своих жестах и копируя кричащий комплекс триумфатора Гитлера, некогда либеральный Даладье в конце года был вынужден прибегать к парламентским уловкам, чтобы сохранить свой пост.

В 1938 году диктатор Муссолини был всего лишь младшим партнером в фирме "Гитлер и Муссолини Инкорпорейтед". Его шумная агитация за то, чтобы отторгнуть Корсику и Тунис от Франции, была расценена как слабый блеф, непосредственными целями которого были не более чем снижение платы за проезд итальянских судов по Суэцкому каналу и контроль над железной дорогой Джибути - Аддис-Абеба.

Ушел с международной арены Эдуард Бенеш, в течение 20 лет считавшийся “Самым умным маленьким государственным деятелем Европы”. Последний президент свободной Чехословакии, теперь он был больным изгнанником страны, которую помог основать.

Благочестивый китайский генералиссимус Чан Кайши, "Человек года" 1937 года, был вынужден отступить в “Новый” Западный Китай, где он столкнулся с возможностью стать всего лишь респектабельным номинальным главой всеохватывающего коммунистического движения.

Если бы Франсиско Франко выиграл гражданскую войну в Испании после своего великого весеннего похода, он вполне мог бы стать лучшим материалом для "Человека года". Но победа все еще ускользала от генералиссимуса, а усталость от войны и недовольство правых сделали его будущее сомнительным.

На американской арене 1938 год не был годом одного человека. Конечно, это был не год Франклина Рузвельта: его чистка потерпела поражение, а его партия потеряла значительную часть своего влияния в Конгрессе. Госсекретарь Халл запомнит добрососедский 1938 год как год, когда он увенчал свои усилия по заключению торгового договора британским соглашением, но история не будет связывать мистера Халла конкретно с 1938 годом. В конце года в Лиме его план континентальной солидарности двух Америк потерпел крах.

Но фигура Адольфа Гитлера шествовала по съежившейся Европе со всей развязностью завоевателя. Не тот простой факт, что фюрер подчинил своей абсолютной власти еще 10 500 000 человек (7 000 000 австрийцев, 3 500 000 судетцев), сделал его Человеком 1938 года. Япония в то же время пополнила свою империю десятками миллионов китайцев. Более значительным был тот факт, что в 1938 году Гитлер стал самой большой угрозой, с которой сталкивается сегодня демократический, свободолюбивый мир.

Его тень простиралась далеко за пределы Германии. Небольшие соседние государства (Дания, Норвегия, Чехословакия, Литва, Балканы, Люксембург, Нидерланды) боялись обидеть его. Во Франции нацистское давление было отчасти причиной некоторых антидемократических указов, принятых после Мюнхена. Фашизм открыто вторгся в Испанию, спровоцировал восстание в Бразилии, тайно помогал революционным движениям в Румынии, Венгрии, Польше, Литве. В Финляндии министру иностранных дел пришлось уйти в отставку под давлением нацистов. После Мюнхена во всей Восточной Европе наметилась тенденция к уменьшению свободы и усилению диктатуры. Только в США демократия к концу года почувствовала себя достаточно сильной, чтобы одержать верх над Гитлером.

ФашИнтерн, во главе которого стоял Гитлер, а за ним - Муссолини, Франко и японская военная клика, возник в 1938 году как международное революционное движение. Сколько бы он ни разглагольствовал о махинациях международного коммунизма и международного еврейства, сколько бы ни твердил, что он всего лишь пангерманец, пытающийся объединить всех немцев в единую нацию, фюрер Гитлер сам стал №1 в интернациональной революции - настолько, что если сейчас и произойдет часто предсказываемая борьба между фашизмом и коммунизмом, то только из-за двух диктаторов-революционеров. Гитлер и Сталин слишком велики, чтобы позволить друг другу жить в одном мире.

Но фюрер Гитлер не считает себя революционером; он стал им только в силу обстоятельств. Фашизм обнаружил, что свобода прессы, слова, собраний представляет потенциальную угрозу его собственной безопасности. В фашистской фразеологии демократия часто ассоциируется с коммунизмом. Фашистская борьба против свободы часто ведется под ложным лозунгом “Долой коммунизм!” Прошлым летом одна из главных претензий Германии к демократической Чехословакии заключалась в том, что она была “форпостом коммунизма”.

Поколение назад западная цивилизация, по-видимому, переросла основные пороки варварства, за исключением войн между нациями. Коммунистическая революция в России способствовала распространению классовой войны. Гитлер довершил ее другой, межрасовой войной. Фашизм и коммунизм возродили религиозную войну. Эти многочисленные формы варварства привели в 1938 году к проблеме, из-за которой люди, возможно, скоро снова будут проливать кровь: проблема цивилизованной свободы против варварского авторитаризма.

Более мелкие люди года казались ничтожными по сравнению с фюрером. Бесспорным жуликом года стал покойный Фрэнк Дональд Костер ("Мошенник года"), а Ричард Уитни, который сейчас находится в тюрьме Синг-Синг, занял второе место.

Спортсменом года стал теннисист Дональд Бадж, чемпион США, Англии, Франции, Австралии.

Авиатором года стал 33-летний Говард Робард Хьюз, неуверенный в себе миллионер, который трезво, точно и безошибочно пролетел 14 716 миль вокруг вершины мира за три дня, 19 часов и восемь минут.

Человеком года на радио был признан молодой Орсон Уэллс, который в своей знаменитой передаче "Война миров" напугал людей меньше, чем Гитлер, но больше, чем когда-либо пугало радио, продемонстрировав, что радио может быть огромной силой в разжигании массовых эмоций.

Драматургом года стал Торнтон Уайлдер, ранее известный литератор, чья первая пьеса на Бродвее "Наш город" была не только остроумной и трогательной, но и имела большой успех.

Габриэль Паскаль, продюсер "Пигмалиона", первой полнометражной картины, снятой по мотивам многословных драм Джорджа Бернарда Шоу, был удостоен звания "Кинематографист года" за то, что обнаружил богатый драматический материал, когда другие знаменитые продюсеры потеряли всякую надежду когда-либо его использовать.

"Людьми года", выдающимися в области всесторонней науки, были признаны три исследователя-медика, которые обнаружили, что никотиновая кислота является лекарством от пеллагры у человека: доктора Дж. Том Дуглас Спайс из больницы общего профиля Цинциннати, Марион Артур Бланкенхорн из Университета Цинциннати, Кларк Нил Купер из Ватерлоо, штат Айова.

В религиозном отношении две выдающиеся фигуры 1938 года резко отличались друг от друга, за исключением своей оппозиции Адольфу Гитлеру. Один из них, 81-летний папа Пий XI, с “горькой грустью” рассказал об антисемитских законах Италии, преследовании итальянских католических инициативных групп, приеме, который Муссолини оказал Гитлеру в мае прошлого года, и с грустью заявил: “Мы пожертвовали своей прежней жизнью ради мира и процветания народов”. Проведя большую часть года в концентрационном лагере, протестантский пастор Мартин Нимоллер мужественно свидетельствовал о своей вере. Примечательно, что лишь немногие из этих людей года могли бы свободно реализовать свои достижения в нацистской Германии. Гении свободной воли были настолько подавлены гнетом диктатуры, что выпуск поэзии, прозы, музыки, философии и искусства в Германии был действительно скудным.

Человек, который несет наибольшую ответственность за эту мировую трагедию, - угрюмый, задумчивый, невзрачный 49-летний аскет австрийского происхождения с усами Чарли Чаплина. Адольф Гитлер, сын мелкого австрийского таможенного чиновника, был воспитан любящей матерью как избалованный ребенок. Постоянно проваливая даже самые элементарные занятия, он вырос полуобразованным молодым человеком, не подготовленным ни к какому ремеслу или профессии и, казалось бы, обречен на провал. Блестящую, очаровательную, космополитичную Вену он научился ненавидеть за то, что называл ее "семитской"; ему больше нравился однородный Мюнхен, его настоящий дом после 1912 года. Для этого человека без профессии и с ограниченными интересами Великая война была долгожданным событием, которое дало ему какую-то цель в жизни. Ефрейтор Гитлер участвовал в 48 боях, был награжден немецким железным крестом первого класса, один раз был ранен и один раз отравлен газом, находился в госпитале, когда было объявлено перемирие 11 ноября 1918 года.

Его политическая карьера началась в 1919 году, когда он стал партийцем № 7 малочисленной немецкой рабочей партии. Обнаружив свои ораторские способности, Гитлер вскоре стал лидером партии, изменил ее название на Национал-социалистическую немецкую рабочую партию и написал антисемитскую, антидемократическую и авторитарную программу. Первый массовый митинг партии состоялся в Мюнхене в феврале 1920 года. Месяцем позже вождь намеревался принять участие в попытке монархистов захватить власть, но для этого неудавшегося путча фюрер Гитлер прибыл слишком поздно. Еще менее успешная попытка национал-социалистов - знаменитый Мюнхенский пивной путч 1923 года - привела к гибели части "мучеников", а герра Гитлера посадили в тюрьму. Заключение в Ландсбергской крепости дало ему время написать первый том “Майн кампф”, который теперь стоит "обязательно" на каждой немецкой книжной полке.

Объявленная вне закона во многих округах Германии, Национал-социалистическая партия, тем не менее, неуклонно увеличивала число своих членов. Проверенные временем методы Таммани-Холла по оказанию множества мелких услуг сочетались с шумным терроризмом и кричащей патриотической пропагандой. Усердно культивировался образ мистического, воздержанного, харизматичного фюрера.

Только в 1929 году национал-социализм впервые получил абсолютное большинство на городских выборах (в Кобурге) и впервые продемонстрировал свои значительные результаты на выборах в провинции (в Тюрингии). Но с 1928 года партия почти постоянно набирала силу на выборах. На выборах в рейхстаг в 1928 году она набрала 809 000 голосов. Два года спустя за национал-социалистских депутатов проголосовали 6 401 016 немцев, в то время как в 1932 году число проголосовавших составило 13 732 779. Несмотря на то, что ему все еще не хватало большинства голосов, голосование, тем не менее, стало впечатляющим доказательством силы этого человека и его движения.

Ситуация, породившая это демагогическое, невежественное, отчаянное движение, была присуща зарождению Германской республики и стремлению значительной части политически незрелого немецкого народа к сильному, властному руководству. Демократия в Германии была зачата в условиях военного поражения. Именно Республика поставила свою подпись (неохотно) под унизительным Версальским договором, и это позорное клеймо никогда не изгладилось из памяти немцев.

Ни для кого не секрет, что немецкий народ любит униформу, парады, воинские формирования и легко подчиняется властям. Фридрих Великий - герой самого фюрера Гитлера. Это восхищение, несомненно, проистекает из военной доблести Фридриха и его автократического правления, а не из любви к французской культуре и ненависти к прусскому хамству. Но, в отличие от утонченного Фридриха, фюрер Гитлер, начитанность которого всегда была очень ограничена, приглашает в гости немногих великих умов, и фюрер Гитлер не согласился бы с утверждением Фридриха о том, что он “устал править рабами”.

В плохих условиях, не смотря на хорошую погоду, Германская республика рухнула под тяжестью депрессии 1929-1934 годов, во время которой безработица в Германии возросла до 7 000 000 человек, несмотря на общенациональный поток банкротств и неудач. Призванный к власти в качестве канцлера Третьего рейха 30 января 1933 года престарелым президентом-маразматиком Паулем фон Гинденбургом, канцлер Гитлер начал выворачивать рейх наизнанку. Проблема безработицы была решена с помощью:

• 1) широкомасштабной программы общественных работ;

• 2) интенсивной программы перевооружения, включая создание огромной постоянной армии;

• 3) принудительного труда на государственной службе (немецкий трудовой корпус).;

• 4) заключение политических врагов и работников-евреев, коммунистов и социалистов в концентрационные лагеря.

То, что Адольф Гитлер и компания сделали с Германией менее чем за шесть лет, вызвало бурные и восторженные аплодисменты большинства немцев. Он избавил нацию от послевоенного пораженчества. Под знаменем свастики Германия была объединена. Это была не обычная диктатура, а скорее диктатура огромной энергии и великолепного планирования. “Социалистическая” часть национал-социализма могла вызывать насмешки у ярых марксистов, но нацистское движение, тем не менее, имело массовую основу. Построенные 1500 миль великолепных автомагистралей, программы по продаже дешевых автомобилей и простых пособий для рабочих, грандиозные планы по восстановлению немецких городов вызывали у немцев чувство гордости. Немцы могли есть много продуктов-заменителей или носить эрзац-одежду, но они ели. То, что Адольф Гитлер и компания сделали с немецким народом за это время, повергло цивилизованных мужчин и женщин в ужас. Гражданские права и свободы исчезли. Противодействие нацистскому режиму стало равносильно самоубийству или еще худшему. Свобода слова и собраний - это анахронизмы. Репутация некогда прославленных немецких учебных центров исчезла бесследно. Образование было сведено к национал-социалистическому катехизису.

Темп ускорился. 700 000 евреев Германии подверглись физическим пыткам, у них отняли дома и имущество, лишили возможности зарабатывать на жизнь, прогнали с улиц. Теперь их удерживают ради “выкупа” - гангстерский трюк, который использовался веками. Но пострадали не только евреи. Из Германии прибывает постоянный, постоянно увеличивающийся поток беженцев, евреев и неевреев, либералов и консерваторов, католиков и протестантов, которые больше не могли терпеть нацизм. На обложке журнала TIME органист Адольф Гитлер исполняет свой гимн ненависти в оскверненном соборе, в то время как жертвы висят на колесе Св. Екатерины под взглядами нацистских иерархов были нарисованы бароном Рудольфом Чарльзом фон Риппером, католиком, который считал Германию невыносимой страной. Тем временем Германия превратилась в нацию униформистов, шагающих гусиным шагом под дудку Гитлера, где десятилетних мальчиков учат бросать ручные гранаты, где к женщинам относятся как к машинам для размножения. Однако самую жестокую шутку Гитлер и компания сыграли с теми немецкими капиталистами и мелкими бизнесменами, которые когда-то поддерживали национал-социализм как средство спасения буржуазной экономической структуры Германии от радикализма. Нацистское кредо о том, что человек принадлежит государству, распространяется и на бизнес. Некоторые предприятия были полностью конфискованы, с других был взят налог на капитал. Прибыль строго контролировалась. Некоторое представление об усилении государственного контроля и вмешательства в бизнес можно получить из того факта, что в прошлом году 80% всех строительных и 50% всех промышленных заказов в Германии были получены от правительства. Испытывая острую нехватку продовольствия и финансовых средств, нацистский режим захватил крупные поместья и во многих случаях коллективизировал сельское хозяйство - процедура, в корне схожая с русским коммунизмом.

Когда Германия захватила Австрию, она взяла на себя заботу о 7 000 000 бедных родственников и их пропитании. Когда поглотили 3 500 000 судетцев, нужно было кормить гораздо больше ртов. К концу 1938 года появилось много признаков того, что нацистская экономика валютного контроля, бартерной торговли, пониженного уровня жизни, “самодостаточности” давала трещину. Не было недостатка и в признаках того, что многим немцам не нравились жестокости их правительства, но они боялись протестовать против них. Испытывая трудности с обеспечением населения хлебом, фюрер Гитлер был вынужден устроить для немецкого народа еще один развлекательный цирк. Пресса, контролируемая нацистами, прыгала через скакалку по приказу министра пропаганды Пауля Йозефа Геббельса, выкрикивая оскорбления в адрес реальных и воображаемых врагов. И темпы становления немецкой диктатуры ускорялись по мере того, как с заводов сходило все больше и больше оружия, а сливочного масла производилось все меньше и меньше.

За пять лет, проведенных под руководством президента 1938 года, Германия превратилась в одну из крупнейших военных держав мира. Британский военно-морской флот по-прежнему лидирует на море. Большинство военных считают французскую армию несравненной. Наибольший вопрос вызывает численность авиации, которая меняется день ото дня, но большинство наблюдателей считают, что Германия превосходит их в военной авиации. Несмотря на нехватку подготовленных офицеров и материальных средств, армия Германии превратилась в грозную машину, победить которую, вероятно, можно только объединением противоборствующих армий. Как свидетельство могущества своей нации, фюрер Гитлер мог оглянуться на прошедший год и вспомнить, что, помимо приема бесчисленных государственных деятелей (например, трижды мистера Чемберлена), он лично засвидетельствовал свое почтение трем королям (шведскому Густаву, датскому Кристиану, итальянскому Витторио Эмануэле) и принимал двоих (Борис 3 из Болгарии, Кароль 2 из Румынии, не считая регента Венгрии Хорти).

Тем временем примерно 1133 улицы и площади, в частности Ратушная площадь в Вене, получили имя Адольфа Гитлера. Он произнес 96 публичных речей, посетил одиннадцать оперных спектаклей, победил двух соперников (Бенеша и Курта фон Шушнига, последнего канцлера Австрии), продал 900 000 новых экземпляров "Майн кампф" в Германии, а также широко продал ее в Италии и мятежной Испании. Единственной его потерей было зрение: ему пришлось начать носить очки на работе. На прошлой неделе герр Гитлер принимал на рождественской вечеринке 7000 рабочих, которые сейчас строят новое гигантское здание Берлинской канцелярии, и сказал им: “Следующее десятилетие покажет странам с их патентованной демократией, где можно найти истинную культуру”.

Но другие страны решительно присоединились к гонке вооружений, и среди военных возникает вопрос: “Будет ли Гитлер сражаться, когда станет окончательно ясно, что он проигрывает эту гонку?” Динамика диктатуры такова, что немногие, кто изучал фашизм и его лидеров, могут представить себе бесполого, неугомонного, инстинктивного Адольфа Гитлера, доживающего свой зрелый возраст в своем горном шале в Берхтесгадене, в то время как довольный немецкий народ пьет пиво и поет народные песни. Нет никакой гарантии, что неимущие нации уснут, когда они получат то, что им сейчас нужно от имущих. Тем, кто наблюдал за заключительными событиями года, казалось более чем вероятным, что Человек 1938 года может сделать 1939 год запоминающимся.

https://time.com/archive/6598257/adolf-hitler-man-of-the-yea...

По мнению Уинстона Черчилля всё гораздо проще.

Вот краткие выдержки из его книги "Вторая мировая Война" (шесть томов, мною прочитано пять из них, более 2000 страниц мелким шрифтом).

Вторую мировую войну Лига Наций могла бы предотвратить парой батальонов в 32м году, дивизией в 34м году, корпусом в 36м году. Потом стало поздно.

Ну, и заодно, из этой же книги:
- Во время визита Молотова в Лондон шли непрерывные ночные бомбежки. Я предложил, для уменьшения риска, всей делегации разместиться у меня в поместье. Первым делом ответственный за безопасность потребовал ключи от всех комнат. Кличи нашлись, правда, с некоторым затруднением. Утром, после общего отъезда в город для переговоров, к мажордому подошла смущенная горничная и попросила пройти в спальню главы делегации. Она не знала, что ей делать с найденным под подушкой гостя пистолетом.

- В перерыве совещания в Тегеране, мы, в честь победы под Сталинградом,  вручили советской делегации в торжественной обстановке Почетный меч. Сталин внушительно поцеловал меч и передал его  Ворошилову, который его благополучно уронил. Вручение пришлось повторить для кинооператоров.

- Когда Сталин предложил без суда расстрелять 50,000 эсэсовцев только за принадлежность к этой организации, я стал категорически возражать, заявив, что Великобритания никогда не согласится с таким беззаконием. Сталин настаивал, и Рузвельт уже готов был его поддержать. Я просто встал и вышел, зайдя через коридор в какую-то тёмную комнату. Через пару минут я услышал мягкую походку Сталина, который подошёл ко мне сзади, слегка приобнял, и стал что-то говорить извиняющимся тоном, причём по-грузински. Я вернулся к столу заседаний, и к вопросу о массовых казнях мы больше не возвращались.

P.S.В июне, в перерывах между продвижением концентрата морской воды в Мюнхене, я пил пиво в любимом ресторане Ленина, Крупской и Гитлера, почти за их столом, почти из тех же кружек.